На набережной голоса и лица,
Отстукивает город такт трамваям,
Загадочной, серебряною птицей
Рояль на теплоходе проплывает.
Хрустят вечерней свежестью салфетки,
Истомой блюз заламывает свечи,
Танцующие, словно статуэтки,
Ожившие из звуков в этот вечер.
Разрезы волн, воланы вдохновений,
В церквях органы вторят: "Аллилуйя!"
И чьи- то ноги согнуты в коленях,
А чьи- то губы свиты поцелуем.
За этим тонким, вечным, непреложным,
За бесшабашным, за великолепным
Следят глаза и кажется прохожим,
Что этот вечер сочиняют ветры,
Что этот рыцарь в вмятинах из звуков,
Из душ и лиц в узор веков одетых ,
Надёжную, готическую руку
Протягивает им, зовя в рассветы.
Мой город из брони железной птицы,
О чём молчишь бессонными ночами?
Я напрягаю слух, пытаясь влиться,
Пытаясь вжаться узкими плечами
В брусчатку, в незадачливость влюблённых,
В вечерний Chardonney, в последний поезд.
Машу рукой твоим твоим извечным клёнам,
Читаю жизнь, ища свою в ней повесть.
-
*старый Кёльн
