Уважаемые гости, настоятельно рекомендую перед чтением включать
сопроводительную мелодию, которая находится под произведением. Поверьте,
такое чтение расширит эмоциональный фон и поможет понять идею автора,
её глубину.
— Ты не можешь мучить кого-нибудь другого?
— Нет, я уже выбрал тебя.
«Gossip Girl»
***
Нет, не клянись грядущим, ведь на нём
Проклятье зла, свершенного в былом...
Уильям Шекспир. «Ричард III»
***
Да-да, «мы в ответе за тех, кого приручили», всё правильно, всё верно...
Помню, зимой мать принесла поросёнка — решила хозяйством обзавестись. Понятное
дело, что пока морозные дни стояли, то не было и речи отправлять розовое
существо в сарай. Назвали мы то «существо» Машкой, разрешили жить дома,
и наши будни кардинально изменились. Машка оказалась свинюшкой
игриво-озорной, неугомонной, но и смышлёной, умной. Каждый вечер мы
намывали её в тазике, укутывали тёплой байковой пелёнкой с головой, только
чистенький красно-розовый пятачок торчал из уютного кулёчка и похрюкивал по-детски:
«Нюф-нюф, нюф-нюф!».
Нас было четверо детей, я — старший, поэтому взял Машку под свою защиту и
опеку, и ради неё стал спать на полу... Да! После водных процедур и
обтираний, укладывал Машку рядом с собой на маленькую подушку, заботливо
укрывал одеялом под шейку, и свинка быстро засыпала. Видно было, что
чувствовала она себя защищённой и самой счастливой. На всякий
«пожарный» случай стелил под неё клеёнку, но она ни разу не посмела
обмочиться. Говорю ж — умная!
Умная и чуткая.
Шепнёшь ей, пока не разоспалась: «Машка!», она тут же: «Нюф?»
Потом слышу сквозь сон: цок-цок-цок — копытцами по полу застучала...
остановилась около печки... зажурчала «водичка»! Там, у печки, к полу была прибита
жесть, на неё и приспособилась ходить в туалет Машка, сама выбрала
место.
Днём мы с ней играли и в прятки, и в догонялки. Мы убегали, она за
нами мчалась во всю прыть. Мы — раз! — все на кровать и сидим
пригнувшись. А Машка-то не
умела, как мы, сигать! Ох, визжала! Наверное, даже злилась. На
задние лапки приседала и прям хотелось ей на кровать к нам запрыгнуть.
Не получалось. Была бы она собачкой или кошкой... Видно было, что она
расстраивалась, плелась куда-нибудь, опустив обиженно головку. И тут мы
показывались и звали её: «Машка! Машка!». Эх, как она с разворота да на
180 градусов, скользя ногами по полу, радостно мчалась назад! А мы,
негодники такие, снова — шмыг! — на кровать. Хитренькие! Но я жалел её,
брал на руки, чесал за ушком, разговаривал с ней, относился, как к
ребёнку.
Она подрастала, а мы все так привыкли к ней, прикипели...
Как-то поехал я в соседнее село к друзьям на выходные. Не было меня дома
дня два. Приезжаю обратно. Смотрю, мать во дворе. Завидев меня, стала
смеяться:
— Ой, ты бы видел, чего тут твоя Машка вытворяла за эти два дня! —
мать
сквозь смех и слёзы стала рассказывать, приседая и хлопая себя по ногам,
о Машкиных выкрутасах. — Искупаем её вечером, как обычно, и в пелёнку.
Ждём, пока обсохнет. Ложимся спать. Малышня по кроватям, а на полу-то
нет никого! И давай свинота наша носиться по комнатам, выискивать тебя,
да орать при этом. То вроде успокоится, приткнётся где-нибудь в уголке,
уснёт. Но среди ночи она опять в спальню шагает, цокает копытцами. Я
просыпаюсь и наблюдаю за ней. Машка походит-походит рядом с тем местом,
где спала с тобой — уйдёт. Через время — снова! То к кроватям подбежит и
пытается заглянуть: кто там спит? куда ты подевался? Скучала сильно и
нам покоя не давала. Ну, иди уж к ней!
Зашли вместе с матерью. Машка в спальне лежала на полу.
Я с порога:
— МАШКА!
Через секунду — голова-ноги! — она с разбега чуть не взлетела ко мне на руки! И крик её: охо-охо-охо!
Я ей помог: подхватил, поднял, чмокнул в пятачок, прижал к себе....
Зати-и-ихла она... даже не дышала...
Я снова:
— Маш!
Она:
— Нюф!
Дёргала носиком, шевелила ноздрями, глазки прищуривала...
— Устала, бедняжка, скучала очень...
Интересно: кто я был для неё? кем она меня считала?
***
Потеплело на улице.
Выросла Машка. В сарае ей постелили сухой соломы и стала она жить там, в
отведённом новом для неё месте.
Когда я заходил к ней в гости, она вела
себя беспокойно, становилась лапами на изгородь и визжала. Я гладил её,
чесал за ухом. Она закрывала глаза, тихо хмыкала и протяжно так скулила...
***
Однажды явился дядя Илья и зарезал Машку.
А я ушёл из дому...
***
Много времени прошло с той поры, но я и сейчас задаюсь вопросом: кто я
был для неё? кем она меня считала? И почему, вспоминая о Машке, меня
мучает совесть?
Если б я был хозяином, то у меня или никогда не было бы на подворье свиней, или свиньи умирали своей смертью.
Машка, прости...
