НАСТРОЕНИЕ

- Какая духота….Нет, что ни говори, всё в мире перевернулось, - то ли жалуется, то ли сетует мама, - зима так долго мучила нас, а весна  обрушилась вдруг и сразу, без тающего снега, без ручьев. Ты разве не заметила, Соня, что снег буквально испарился?

- Конечно, заметила, мамуля, - обе женщины медленно идут по тропинке лесопарка. Солнце палит нещадно, по-летнему.  Прожаренный воздух полон терпкого тополиного духа. Молодые гофрированные листики орешника раскрылись в весёлой нежно-зеленой улыбке, но ещё не дают спасительной тени.

- Если тебе жарко, мы можем вернуться домой, - Соня смотрит на мамино недовольное лицо.

- Ну, уж нет! Ты так редко со мной гуляешь, - мама обиженно поджимает губы. – Вот была бы у меня внучка, а то вы сыновей нарожали.

- Мамуля, я работаю, и живём мы не вместе. Ты сама этого хочешь. И потом, совсем  недавно ты не нуждалась в моём обществе. У тебя было с кем  вдыхать аромат леса.

     Сонина мама, семидесяти с приличным хвостиком лет, ещё не утратила желания оставаться женщиной. Всегда в меру нарядна, обязательные бусы, шляпка, губная помада.  Да и слишком активна, чтобы коротать дни в одиночестве, поэтому, после смерти мужа, с которым они прожили  больше тридцати лет, у мамы появился друг, «бой-френд», как сказала бы не рожденная внучка.

- Ах, Боже мой, Соня! Мы расстались. Он стал таким невыносимым! – мамин тон безапелляционен.

« И в который раз?» - думает про себя Соня.

- Ты что, осуждаешь меня за это? – словно отгадав мысли дочери, возмущается мать.

- Мамуля, ну, что ты, не начинай! Это твоя жизнь, и ты вольна ею распоряжаться по своему разумению. Лишь бы тебе было хорошо. Ну же, не сердись. - Соня легонько обнимает маму за плечи.

- Да, вольна. Вы тоже не очень спрашивали моего совета, когда замуж выходили и разводились, - мама не может успокоиться. – Вот ты, почему развелась тогда?

- Мамуль, он же тебе никогда не нравился. Ты была против того, что бы я выходила за него, - Соня улыбается.

-Ты всё путаешь, как всегда! Я любила его,  он был такой обходительный! И красавец. А какие цветы он мне преподносил, ты вспомни, Соня… и всегда  ручку целовал, - мама мечтательно поглаживает свою руку, словно  та ещё хранит след поцелуев её бывшего зятя, - и я была против вашего расставания, тем более, уже был ребёнок. Как у вас, молодых, всё всегда просто.

     «Всяк человек ложь», - Соня-то помнит, как мама до последней минуты категорично заявляла, что ноги её не будет на свадебном торжестве. Но с такой же яростью затем, тут ёё правда, она сопротивлялась  разводу. И всё было далеко не так просто,  и Сонина первая, настоящая, не детская, но сохранившая детский максимализм, трудная любовь, и его бесконечные измены, которые, в конце концов, привели к  разрыву… Соня ушла тихо, без скандалов и истерик. Но это уже так далеко в прошлом.

- А вот твоего второго я просто видеть не могла! До сих пор не понимаю, как ты с ним жила?  И ко мне онотносился…относился… Никак он ко мне не относился! Не помню, сколько вы прожили, но мне кажется, очень долго. Сколько же? – Почему-то сегодня маму одолевают эти ненужные воспоминания.

     Соня давно научилась не спорить с матерью и в пространные ответы пускалась мысленно, в то время как мама продолжала рассуждать, каких ошибок можно было бы избежать, если бы Соня не была так безнадежно глупа и доверчива.

- Пятнадцать лет, мама, - Соня отзывается нехотя, но мама требует, и лучше ответить, - и ты прекрасно знаешь, что разошлись мы из-за сына. Невыносимо было наблюдать растущую тихую вражду между ними. И в результате…

- И в результате  сын вырос,  живёт своей жизнью, общается со своим отцом, а ты теперь одна и одна! – продолжает мама. – А вот, если бы ты рассказывала сыну правду о его отце….Но ты слишком добрая, отсюда все твои несчастья.

- Мама, какую правду? Его отец – хороший человек. Если у нас с ним не получилось, при чём же тут ребенок?

- Вот, вот, вот, ты всех щадишь, оправдываешь, а  тебя…

     Соня идёт рядом и уже не слушает мамин монолог,  давно и хорошо известеный от слова до слова. «Почему одна? – она погружается в себя. – Я была счастлива ещё пять лет».  Пять сумасшедших лет. Но об этом мама никогда не узнает. Она просто не поймёт, как  могут взрослые люди любить друг друга, живя в разных городах и встречаться раз в два – три месяца, чтобы провести вместе неделю. Можно, мама, можно! Но счастью не свойственно длиться вечно. И в тот последний день, в том самом аэропорту, где каждый раз в необъяснимом волнении сначала, прорываясь сквозь сотни взглядов,  встречались их глаза, потом руки, затем губы… именно в те последние проводы он долго не выпускал Соню из объятий, и сквозило такой щемящей, пронзительной нежностью, словно он отрывал её от сердца или провожал на войну. Она поняла, что они не увидятся больше никогда.…Вдогонку он прислал ей сообщение, слова которого вонзились в сердце отравленной стрелой. А через восемь месяцев молчания от него пришло поздравление с Новым Годом, адресованное «женщине, которая навсегда останется в его жизни». Но это уже ничего не значило. Соня плакала.

     Увлекшись своими мыслями, Соня не замечает, как они подходят к дому, где живет мама. У подъезда стоит мамин «бой-френд», торжественно вытянув вперёд руку с букетиком цветов.

- Ну, до свидания, до свидания, Соня…- скороговоркой щебечет вмиг помолодевшая мама и устремляется навстречу своему счастью.

Дочь улыбается, глядя ей вслед.  День прошёл.

     Дома, сама не понимая, зачем, Соня открыла бутылку вина, налила полный бокал и выпила почти залпом. С непривычки дурманящее тепло окутало сознание. Она разделась, легла в постель и моментально улетела в зияющую темноту сна, где не маячило ни прошлого, ни будущего, а был только провал во времени.