Инна

11 сентября 2018 - Валентина Карпова

Наверное, ещё за несколько поколений до её появления на свет, какая-то пра-прабабушка согрешила, подгуляв от мужа на стороне с тем, кто может считаться представителем южных народностей либо с цыганом, гены которого внезапно, но весьма настойчиво проявились, собравшись в кучу именно в этой девочке. Иначе, чем же можно объяснить, что у светловолосых и голубоглазых родителей родилась такая смугляночка со жгучими, абсолютно непроницаемыми чёрными глазищами? Уже в год у Инны имелась коса чуть ли не до пояса из крупных колец тёмно-каштановых волос, отрастающих «прямо на глазах». Да и сама Инна росла красивой и очень подвижной девочкой, иногда даже непомерно дерзкой и смелой.

- Ой, Настя! – качали головами соседки – Навоешься ты с нею, как пить дать… Оторва какая-то, а не девка… У людей черти и те тише бывают, спокойнее, чем твоя Инка, прости Господи… И в кого она только такая уродилась? Ванька с Сашкой (братья Инны) и в подмётки ей не годятся… Того и гляди, принесёт в подоле…

- Тьфу на вас всех! – крестилась и отплёвывалась Настасья – Лопочете и сами не знаете что! За своими приглядывайте, а мы уж как-нибудь без вас, каркуш, разберёмся! – а у самой-то сердечушко от беспокойства прямо так и замирало… Сколь ночей простояла на коленях перед образами в Красном-то углу, умоляя богородицу взять под своё попечение и впрямь излишне бедовую дочь…

А та росла, как кобылица дикая среди просторов неоглядной степи, отвечая на укоры и замечания ещё большей дерзостью, а то и откровенным неуважением к пожилому возрасту односельчан. Подруг среди ровестниц у неё не было, всё больше друзья да приятели, с которыми она во всём была на равных, а кому-то и фору могла дать, ни в чём, даже в самой малости, не отставая и от более старших по возрасту ребят.
К шестнадцати годам девчата обычно начинают, так сказать, невеститься, на мальчиков совсем иначе поглядывать, а эта… А у этой всё бы в фйтбол погонять да тайком сигарету выкурить… А уж как дралась… Наотмашь, по-мужски, без страха и жалости к любому противнику. Но дома не дерзила – больше отмалчивалась, а вот на улице… взглядом не задень…

А между тем природа из неё «лепила» нечто настолько совершенное и красивое, настолько приятное взгляду, что на десятерых раздели и от всех десятерых бы глаз трудно было бы отвести! Но, что толку-то от внешней красоты, коль в ней не видно капли доброты? Правильные слова сказал кто-то когда-то.

Первый раз Инна сбежала из дому, когда ей ещё даже не исполнилось четырнадцати лет – увязалась за полюбившимся ей солдатиком, отслужившем срочную службу в воинской части, расквартированной в ближайшем от их деревни лесном массиве. Сняли с поезда с нарядом тогда ещё милиции, но, что сделано, то сделано… Парня простили… Был слух, мол, откупились его родители-то… Чего не знаю, того не знаю, хотя всё возможно, поскольку примерно неделю спустя привела Настасья якобы с базара корову Зорьку… а на какие, спрашивается, шиши-то? Всё ж на виду… ну, да ладно – не наше дело, и не нам о нём горевать…

В школу Инна больше не вернулась. Год проболталась дома, а на другой устроили её на завод учеником маляра, что ли, но к осени девка пропала снова и на этот раз, как говорится, с концами… Заявили во всероссийский розыск, но… Объявилась сама двумя годами позже с новорожденным мальчишечкой на руках. И что вы думаете – присмирела? Как бы не так! Недели две понянькалась и – по тех пор видели! Через какое-то время прилетела весточка: загремела в колонию, да не одна, а на пару со своим… как его обозвать-то получше? Мужем… Ему по приговору суда дали восемь, а ей четыре годочка, скостив срок из-за того, что судимость первая.

Отсидев пару лет, вышла по УДО, но вернулась ещё с одним сынишкой – родила там, в колонии. Устроилась опять на завод в прежней «должности». Мать-одиночка… Расцвела пуще прежнего, как и не в тюрьме была, а в каком санатории, в оранжерее под присмотром опытного садовника. Мужики вокруг так и вьются, так и кружат… Но теперь-то уж Инночка действовала более осмотрительно, умело уворачиваясь от просто похотливых самцов, не могущих ничего дать, кроме жарких ночей и не обязательно на чистых простынях… Нет, объявив себя замужней, она выбирала сама, осмотрительно и так, чтобы и комар носу подточить не мог! Женатых, да богатых, да с известным «весом» в обществе… Году не прошло, как въехала в новенькую квартирку о двух комнатах в только что сданном пятиэтажном доме в том же посёлке, где находился завод, в двадцати минутах неторопливого ходу от родной деревни. На первом этаже, правда, но это даже и хорошо – злословили досужие языки соседей – выпрыгивать из окон не так опасно, как с пятого, к примеру…

Старший сын в школу пошёл, когда тот, кого она называла своим мужем, вышел на свободу. Приехал… Все пальцы в наколках, полный рот золотых зубов… Крутизна, одним словом… Живут… Она работает маляром, а он… Да, кто его знает, что он и где… Но в квартире тихо: никаких пьянок-дебошей, никаких подозрительных гостей. Однако сколь верёвке не виться, а конец будет. Стала наша Инночка нет-нет да синяками отсвечивать… Прошёл слушок, что кто-то из «доброжелателей» обсказал ему с подробностями чем тут она занималась, пока он на нарах протирал казённую робу… Ей бы молчать, иль повиниться, что ли… Но не в характере смирение-то, не в характере… И начались про меж них, что называется, бои без правил. Он не слабак, да и она не хилячка… кто - кого… С переменным успехом, так сказать. Мальчишек вскорости забрала к себе бабушка, Настасья, да оно и правильно – не гоже им быть свидетелями непотребства всякого… К тому же Инна, как с цепи сорвалась, начала крутить шуры-муры и направо и на лево, как говорится. Кого прежде и взглядом не удостаивала, вдруг первым кавалером стал для неё и самым что ни наесть желанным любовником. Да всё в открытую, без потайки… В посёлке понимали: добром это дело не кончится – быть беде…

И вот однажды муженёк пропал… Исчез прямо-таки в одночасье – как и не бывало его вовсе… На все расспросы от неё слышали только один ответ: «Не знаю! Пришла с работы – ни вещей, ни самого…» Вызывал к себе и участковый, мол, будете писать заявление о пропаже? «Оно мне надо? Пусть его катится колбаской по Малой Спасской! Мне детей поднимать надо, а с ним опять либо в зону, либо и того хуже – в могилу. Вам нужен – ищите…» Вот и весь сказ…

И всё бы ничего, так бы оно и продолжалось, если бы у её нового «муженька» нервы оказались бы покрепче – годочка не выдюжил и пошёл сдаваться, показывать следственным органам куда они с Иннулей тёмной дождливой ноченькой «упаковали» её бывшего: в канализационный люк почти на территории школы, где обучались его сыночки… Да… Ну, что же? Приехали за нашей «героиней» да и на допрос, после того как достали то, что от того-то осталось… Она сразу же «в несознанку»: знать не знаю и ведать не ведаю! И так с нею бились, и так «обрабатывали», очные ставки проводили – кремень… Никаких же доказательств, кроме слов подельника нет, так что… Да… И отправился её очередной при полном раскаянии и содействии следствию на двенадцать годочков «в санаторий» нервы лечить в места, так сказать, не столь отдалённые… А она… А что она? Живёт…

Регистрационный номер №0424597

от 11 сентября 2018

[Скрыть] Регистрационный номер 0424597 выдан для произведения:
Наверное, ещё за несколько поколений до её появления на свет, какая-то пра-прабабушка согрешила, подгуляв от мужа на стороне с тем, кто может считаться представителем южных народностей либо с цыганом, гены которого внезапно, но весьма настойчиво проявились, собравшись в кучу именно в этой девочке. Иначе, чем же можно объяснить, что у светловолосых и голубоглазых родителей родилась такая смугляночка со жгучими, абсолютно непроницаемыми чёрными глазищами? Уже в год у Инны имелась коса чуть ли не до пояса из крупных колец тёмно-каштановых волос, отрастающих «прямо на глазах». Да и сама Инна росла красивой и очень подвижной девочкой, иногда даже непомерно дерзкой и смелой.

- Ой, Настя! – качали головами соседки – Навоешься ты с нею, как пить дать… Оторва какая-то, а не девка… У людей черти и те тише бывают, спокойнее, чем твоя Инка, прости Господи… И в кого она только такая уродилась? Ванька с Сашкой (братья Инны) и в подмётки ей не годятся… Того и гляди, принесёт в подоле…

- Тьфу на вас всех! – крестилась и отплёвывалась Настасья – Лопочете и сами не знаете что! За своими приглядывайте, а мы уж как-нибудь без вас, каркуш, разберёмся! – а у самой-то сердечушко от беспокойства прямо так и замирало… Сколь ночей простояла на коленях перед образами в Красном-то углу, умоляя богородицу взять под своё попечение и впрямь излишне бедовую дочь…

А та росла, как кобылица дикая среди просторов неоглядной степи, отвечая на укоры и замечания ещё большей дерзостью, а то и откровенным неуважением к пожилому возрасту односельчан. Подруг среди ровестниц у неё не было, всё больше друзья да приятели, с которыми она во всём была на равных, а кому-то и фору могла дать, ни в чём, даже в самой малости, не отставая и от более старших по возрасту ребят.
К шестнадцати годам девчата обычно начинают, так сказать, невеститься, на мальчиков совсем иначе поглядывать, а эта… А у этой всё бы в фйтбол погонять да тайком сигарету выкурить… А уж как дралась… Наотмашь, по-мужски, без страха и жалости к любому противнику. Но дома не дерзила – больше отмалчивалась, а вот на улице… взглядом не задень…

А между тем природа из неё «лепила» нечто настолько совершенное и красивое, настолько приятное взгляду, что на десятерых раздели и от всех десятерых бы глаз трудно было бы отвести! Но, что толку-то от внешней красоты, коль в ней не видно капли доброты? Правильные слова сказал кто-то когда-то.

Первый раз Инна сбежала из дому, когда ей ещё даже не исполнилось четырнадцати лет – увязалась за полюбившимся ей солдатиком, отслужившем срочную службу в воинской части, расквартированной в ближайшем от их деревни лесном массиве. Сняли с поезда с нарядом тогда ещё милиции, но, что сделано, то сделано… Парня простили… Был слух, мол, откупились его родители-то… Чего не знаю, того не знаю, хотя всё возможно, поскольку примерно неделю спустя привела Настасья якобы с базара корову Зорьку… а на какие, спрашивается, шиши-то? Всё ж на виду… ну, да ладно – не наше дело, и не нам о нём горевать…

В школу Инна больше не вернулась. Год проболталась дома, а на другой устроили её на завод учеником маляра, что ли, но к осени девка пропала снова и на этот раз, как говорится, с концами… Заявили во всероссийский розыск, но… Объявилась сама двумя годами позже с новорожденным мальчишечкой на руках. И что вы думаете – присмирела? Как бы не так! Недели две понянькалась и – по тех пор видели! Через какое-то время прилетела весточка: загремела в колонию, да не одна, а на пару со своим… как его обозвать-то получше? Мужем… Ему по приговору суда дали восемь, а ей четыре годочка, скостив срок из-за того, что судимость первая.

Отсидев пару лет, вышла по УДО, но вернулась ещё с одним сынишкой – родила там, в колонии. Устроилась опять на завод в прежней «должности». Мать-одиночка… Расцвела пуще прежнего, как и не в тюрьме была, а в каком санатории, в оранжерее под присмотром опытного садовника. Мужики вокруг так и вьются, так и кружат… Но теперь-то уж Инночка действовала более осмотрительно, умело уворачиваясь от просто похотливых самцов, не могущих ничего дать, кроме жарких ночей и не обязательно на чистых простынях… Нет, объявив себя замужней, она выбирала сама, осмотрительно и так, чтобы и комар носу подточить не мог! Женатых, да богатых, да с известным «весом» в обществе… Году не прошло, как въехала в новенькую квартирку о двух комнатах в только что сданном пятиэтажном доме в том же посёлке, где находился завод, в двадцати минутах неторопливого ходу от родной деревни. На первом этаже, правда, но это даже и хорошо – злословили досужие языки соседей – выпрыгивать из окон не так опасно, как с пятого, к примеру…

Старший сын в школу пошёл, когда тот, кого она называла своим мужем, вышел на свободу. Приехал… Все пальцы в наколках, полный рот золотых зубов… Крутизна, одним словом… Живут… Она работает маляром, а он… Да, кто его знает, что он и где… Но в квартире тихо: никаких пьянок-дебошей, никаких подозрительных гостей. Однако сколь верёвке не виться, а конец будет. Стала наша Инночка нет-нет да синяками отсвечивать… Прошёл слушок, что кто-то из «доброжелателей» обсказал ему с подробностями чем тут она занималась, пока он на нарах протирал казённую робу… Ей бы молчать, иль повиниться, что ли… Но не в характере смирение-то, не в характере… И начались про меж них, что называется, бои без правил. Он не слабак, да и она не хилячка… кто - кого… С переменным успехом, так сказать. Мальчишек вскорости забрала к себе бабушка, Настасья, да оно и правильно – не гоже им быть свидетелями непотребства всякого… К тому же Инна, как с цепи сорвалась, начала крутить шуры-муры и направо и на лево, как говорится. Кого прежде и взглядом не удостаивала, вдруг первым кавалером стал для неё и самым что ни наесть желанным любовником. Да всё в открытую, без потайки… В посёлке понимали: добром это дело не кончится – быть беде…

И вот однажды муженёк пропал… Исчез прямо-таки в одночасье – как и не бывало его вовсе… На все расспросы от неё слышали только один ответ: «Не знаю! Пришла с работы – ни вещей, ни самого…» Вызывал к себе и участковый, мол, будете писать заявление о пропаже? «Оно мне надо? Пусть его катится колбаской по Малой Спасской! Мне детей поднимать надо, а с ним опять либо в зону, либо и того хуже – в могилу. Вам нужен – ищите…» Вот и весь сказ…

И всё бы ничего, так бы оно и продолжалось, если бы у её нового «муженька» нервы оказались бы покрепче – годочка не выдюжил и пошёл сдаваться, показывать следственным органам куда они с Иннулей тёмной дождливой ноченькой «упаковали» её бывшего: в канализационный люк почти на территории школы, где обучались его сыночки… Да… Ну, что же? Приехали за нашей «героиней» да и на допрос, после того как достали то, что от того-то осталось… Она сразу же «в несознанку»: знать не знаю и ведать не ведаю! И так с нею бились, и так «обрабатывали», очные ставки проводили – кремень… Никаких же доказательств, кроме слов подельника нет, так что… Да… И отправился её очередной при полном раскаянии и содействии следствию на двенадцать годочков «в санаторий» нервы лечить в места, так сказать, не столь отдалённые… А она… А что она? Живёт…

Лето растворилось в сентябре

Первые недели октября.

Рейтинг: +7 660 просмотров

Кому понравилось произведение? >>

Комментарии (10)

Галина Дашевская # 12 сентября 2018 в 19:53 +2

Валюша, а я рада за твою Инну. Она мне понравилась. И она молодец!

Валентина Карпова # 12 сентября 2018 в 20:25 +1

Серьёзно? Ну, не знаю... Однако всё равно: Спасибо, Галиночка!

Татьяна Петухова # 12 сентября 2018 в 20:17 +2

Валюша,с большим интересом прочла,не отрываясь, держит внимание.Прекрасный художественный рассказ

Валентина Карпова # 12 сентября 2018 в 20:26 +1

Спасибо за отклик, Танечка! В последнее время что-то тянет на прозу... к чему бы это? Уж не к дождю ли... Спасибо за прочтение и отклик - дорогого стоит!

Анна Гирик # 12 сентября 2018 в 23:01 +2