Гражданин К.

У гражданина К. случился кризис жанра.

Комедийно-драматический фарс набух до своей критичности и лопнул. Лопнул по-тихому, как выдохнул, без оглушительного хлопка и зловещего чёрного дыма.

Декорации рухнули, оставив К. в подвешенном состоянии посреди пыльного хлама на зябком ветерке.

Напасть эта стряслась с ним в тот миг, когда он потерял к себе уважение и за это лишил себя отчества. За недостойность.

Его новое место пребывания оказалось пустынным и необъятным  –  бескрайний удел ожидания или заключения.

Когда же К. увидел самого себя «голеньким» со стороны, то с омерзением скривился и зажмурился. Какое-то время он так и жил с закрытыми глазами, не решаясь оглядеться, боясь, как бы не сделалось хуже.

В первые дни своего нахождения в пугающей невесомости, гражданин К. отчаянно барахтался и, будучи охваченным животной паникой, судорожно искал выход из гиблого положения, проклиная и себя самого и свою любознательную задумчивость, что довела его до осознания бесстрастных губительных откровений.

Однако отсутствие опыта существования в новом «измерении» лишало его возможности найти хоть какое-то разумное решение. Тут уже не работала формула спасительного выбора – приложиться к мощам или прибиться к хлыщам. И те и другие «врачевали» в мире, из которого он был исторгнут, и в эти пУстыни не заглядывали.

Со временем его оставили и мелкие бесы, что поначалу изощрялись в искушениях. Но и они, в конце концов, потеряли к нему интерес. После чего гражданин К. лишил себя имени. За ненадобностью.

Когда же он сжился со своим полумёртвым состоянием и принял одиночество не как насилие или испытание, а как непреложную молчаливую данность мироздания, он утерял и своё гражданство. За никчёмностью.

Эта потеря оказалась последней, так как взять уже с него было больше нечего….

***

Цвета и звуки вернулись к нему внезапно, будто лопнула плёнка мутного пузыря, в котором он жил всё последнее время.

Лопнула с его пробуждением, когда он открыл глаза и почувствовал, что ему разрешено жить дальше.

Он лежал и наслаждался пением птиц за окном, ветром, шагами людей, глядя на красную каплю, что висела на краю абажура ночника. Затем он встал, подошёл к окну и, прижавшись лбом к стеклу, стал смотреть на суету города.

Город по-прежнему кипел финансистами, аферистами, запыхавшимися аналитиками и политиками, влюблёнными и забытыми, обманутыми и возвеличенными, трудягами и лентяями. Он ясно видел этот вихрь, который нёсся непонятно куда и непонятно зачем.

Наблюдая за этим тайфуном, он поймал себя на мысли, что бесконечно любит эту круговерть и всех её обитателей, в течении своей болезни утеряв ядовитость осуждений и черноту обвинений.

Затем он быстро оделся, снял с ночника крохотную красную каплю и посадил её на лацкан пиджака. Божья коровка запустила свои лапки в межклетье ткани и была готова к путешествию.

Он подмигнул попутчице и вышел на улицу, приняв непреклонное решение начать закрывать висящие долги и расплачиваться по старым счетам.

Чувствуя себя счастливым и полным сил, улыбаясь встречным прохожим, он знал, что ему надо торопиться, потому как, не имело никакого смысла тратить ещё одну, следующую жизнь на весь этот бедлам….