Жаркое и сухое лето 1945. Манчжурия. Узкие пыльные дороги, заполоненные повозками, машинами, солдатами, то виляющие между круглых безлесых сопок, то поднимающиеся в выматывающую крутизну. Ноги в сапогах гудят от долгого, почти бесконечного пути. Но вот колонна встала. Впереди крики, ругань, ржание. Дорогу перегородила павшая от усталости и обезвоживания лошадь, тянувшая за собой повозку с орудием. По команде командира с десяток бойцов быстро принялись распрягать бедное животное и толкать в гору тяжёлую пушку. Лбы покрылись испариной, лица покраснели от натуги, гимнастерки насквозь пропитались потом.
- Пить, - простонал измождённый раненный с повозки, которую сопровождала Аннушка. Фляжка бойца была уже пуста. Она вздохнула и достала из вещмешка свою. Там ещё побулькивала водица. Смочив потрескавшиеся губы солдата, Аннушка осторожно приподняла его голову и дала отпить несколько глотков.
- Потерпи, родной, скоро придем в санчасть. Потерпи.
Неожиданно налетел ветер, и из-за сопки показалась огромная черная туча, переполненная влагой. Дождь вывалился лавиной. Он принёс спасение от палящего солнца, но дорога превратилась в настоящее скользкое месиво.
С трудом, из последних сил, утопая в грязи, солдатики сдвинули пушку с дороги, освободив путь.
К месту добрались уже по темноте. Четко полетели приказы и распоряжения вновь прибывшим.
- Раненного - в операционную, - взглянув на Аннушкиного подопечного, распорядился начальник полевого госпиталя, - а потом располагайтесь и отдыхайте с дороги.
Передвижной военный госпиталь базировался в палатках разных размеров. Ближе к дороге находились операционные, где прямо с колёс принимали раненных. По центру лагеря располагался перевалочный пункт, с кроватями и лежанками, отсюда бойцов отправляли в тыл, в стационарный госпиталь на долечивание. А по окраинам военного лагеря ютились маленькие палатки для персонала. Аннушке досталась как раз одна из самых крайних. Сон настиг её сразу, как только она коснулась головой вещмешка, который заменял подушку.
- Новенькая, к начальнику госпиталя!- разбудила её утром бойкая белокурая медсестра, указав на командирский пост.
- Я – твоя соседка, - подмигнула весело она, и представилась, - Нина.
Начальник госпиталя внимательно просмотрев Аннушкины документы, взглянул на неё из-под очков и пробормотал недовольно что-то вроде того, что вот уже конец войны, а безмозглые тыловики продолжают мобилизацию, - Зачем новичков на фронты направлять? Страну восстанавливать надо!
- Хорошо училась?- спросил он, обращаясь к Анне.
- Все пятерки, - поникшим голосом ответила она.
- Ладно, дивчина,- улыбнулся он, увидев, как расстроилась девушка таким нерадушным приёмом, - юная ты совсем, тонкая, звонкая. А тут война. Случись что – жаль жизнь молодую-то. Вон у нас давеча на соседний госпиталь напали японцы, ночью, всех повырезали. Жуткая картина,- он тяжело вздохнул.
- Осваивайся, Нина всё тебе покажет и введёт в курс дела.
И дни полетели, закружили Аннушку в водовороте событий. Она оказалась понятливой, шустрой сестричкой. Всё у неё ладилось и спорилось – бинты всегда наготове, шприцы - стерильны, раненные перевязаны вовремя и с заботой, уколы – почти не больно. Самая маленькая из всех медсестёр, хрупкая, кареглазая, всегда отзывчивая, старалась с легкостью выполнить любую просьбу раненных, и этим заслужила всеобщую любовь.
Бойцы относились к ней как-то даже по-отцовски: кто-то угощал сахарком, кто-то доставал из вещмешка трофейную безделушку, желая её побаловать. Но она при этом смущалась, краснела и убегала.
- Ну что я, ребёнок им? – плакалась девушка подругам по медсанбату.
- Не расстраивайся. Ты им напоминаешь дочерей, вот они к тебе с теплом и гостинцами, - успокаивала её Нина
За день раскаленное солнце нагревало брезент и в палатах становилось душно и нестерпимо жарко. Не помогали приподнятые полы при входе и прорезанные окна.
- Сестричка, воды – то и дело раздавались просьбы лежачих раненных.
Аннушка каждую свободную минутку посвящала им, то кого-то надо было напоить из ложечки, то протереть влажной салфеткой лицо, перевязать сочащуюся рану.
- От це дивчина шустрая, да мелкая, як пшёнка. Визди успеваить,- похвалил её, смеясь, один из бойцов с перевязанной головой, - Бачишь, а вона то туть, то там.
- Так и есть! Пшёнка!- подхватил шутку другой.
Так с легкой подачи украинского пехотинца Аннушку даже начальник госпиталя нет-нет да называл этим весёлым имечком Пшёнка.
Как-то поздним вечером после сдачи своего дежурства уставшая Аннушка брела по лагерю к своей палатке.
- Пшёнка, - окликнул её кто-то, затягиваясь цигаркой – поди-ка сюда. Аннушка подошла ближе и разглядела в говорившем начальника госпиталя.
- Мне тут по случаю сапоги трофейные достались. А положить их пока некуда, понимаешь ли. Сохрани где-нибудь у себя,- и протянул её свёрток.
Ну, где могла сохранить их юная Пшёнка? Она задумчиво помяла свёрток в руках и пошла к своей палатке. Войдя в неё, Аннушка пробралась к своему ложу в дальнем правом углу и засунула трофей в самый край, забросав какими-то ненужными вещами. Пару дней она приподнимала защитный слой и проверяла сохранность сапог. Потом успокоилась и оставила это занятие.
Недели через три командир попросил Аннушку вернуть ему спрятанное. Пшёнка стремглав метнулась к своей палатке, быстро пробралась к заветному углу, раскинула тряпки .. На задней стенке зиял аккуратный прорез. Свертка не было. Пришлось командиру ходить в старых, потрескавшихся кирзочах.
Послесловие
- Мамочка, ну расскажи ещё про Пшёнку, про сапоги,- просила время от времени десятилетняя девчушка, желающая услышать любимую историю.
-Да сколько можно одно и то же, Маринка,- отмахивалась моя мама, бывшая медсестра передвижного госпиталя, чернявая Пшёнка.
Марочка, очень понравился рассказ. Слог у Вас легкий. Сюжет такой жизненный, добрый. А на войне важно, чтобы о тебе заботились, важно чувствовать поддержку. Беда была общая для всех. Люди сплоченные были, вместе переживали весь ужас. А сестрички словно Ангелы-Хранители. Сколько жизней спасли, в скольких солдатиков надежду вселили. И как только такие "пшенки" выстояли. Им невероятно трудно было, а они держались да еще и души врачевали.
Спасибо, Светлана, за теплые слова. За такой душевный отклик. Для меня это очень дорого. Дай Бог нам всем сохранить в себе частицы Доброты и не погрязнуть в системе денежно-рыночных отношений.
Замечательный рассказ, замечательно написано!И что ещё, очень близко по теме-моя свекровь, ей сейчас девяносто три года,прошла фронтовой медсестрой две войны, финскую и Великую Отечественную.
Начальнику госпиталя - по делом. Как пришло - так и ушло. А Пшёнку жалко - переживала небось. Люди шли Родину защищать, и тепло своё раненым дарить, а не сапоги офицеру охранять. А рассказ читается легко и захватывает чувством присутствия. Отлично!
))))))))))))))))).. А знаешь, Лёш, как-то никогда о начальнике госпиталя и не думалось особо. Мама всегда рассказывала эту историю с юмором. Смеялась, вспоминая свои переживания. Не думаю, что за пропажу сапогов Пшёнке попало. Спасибо тебе! У меня даже настроение от твоего комментария поднялось баллов на 100!))
Спасибо! Чашка кофе два бублика с конфеткой (100) - хорошее начало для дня и новой недели. Не оскудеет рука дающего! Пойду ка и я позбочусь о своей руке )))
Марочка, спасибо за этот добрый светлый рассказ! Какая симпатичная, ласковая и добрая сестричка! И как нужны и важны воспоминания о тех годах! В таких жизненных историях, таких ярких эпизодах - вся правда о войне!!! С большой искренней признательностью!
Помочь сайту
Поздравления
Прекрасно!
Спасибо , Татьяна!!
Спасибо! Чашка кофе два бублика с конфеткой (100) - хорошее начало для дня и новой недели. Не оскудеет рука дающего! Пойду ка и я позбочусь о своей руке )))
