Помочь сайту
Поздравления
Похмелье
13 декабря 2015 -
Вадим Ионов
«Хорошо, что всё это случилось в гараже, - подумал Володька, прикрывая гаражную дверь и, направляясь в соседний бокс за Петровичем, - Здесь хоть есть с кем посоветоваться».
Петрович наводил на полках порядок, когда Володька, пару раз стукнув в приоткрытую створку, вошёл вовнутрь и, приветственно махнув рукой, поздоровался,
- ЗдорОво, Петрович!
- ЗдорОво, Володька, - ответил хозяин, вытирая ветошью руки, - Ну, как сам?
- Да нормально… А ты что, решил перед Новым годом прибраться?
- Да видишь ли, - забубнил Петрович, - Дома - Катька с дочкой кашеварят, стол готовят. Ну, а я, значит, чтоб не мешаться…
- Ага-ага… Чтоб не мешаться… - тут Володька замолчал, прикидывая, а стоит ли вообще во всё это впутывать соседа. Тем более, чёрт его знает, чем всё это может обернуться. Прикинул и решился, а решившись, перешёл на заговорщицкий шёпот,
- Тут, Петрович, такое дело… Как бы это попонятнее объяснить…
Петрович выжидательно поднял брови, выражая полное внимание к собеседнику.
- Ну, в общем… Там у меня… Понимаешь ли… Джин…
Петрович тут же насупился и замотал головой,
- Не-не… Володь… Какой, к чертям собачьим, джин… Да меня Катька на ёлке повесит, если я до двенадцати рюмку трону.
- Да не-е-е…- замахал на него Володька, - Да не тот джин, чтоб пить… А тот, который - «слушаю и повинуюсь»…
Петрович склонил голову набок и внимательно посмотрел на гостя.
Володька же, решив, что один раз услышать хуже, чем сто раз не увидеть, взял соседа под руку, и потащил в свой гараж. Открыл дверь, и втолкнул в неё Петровича. Петрович вошёл, и тут же выдохнул: «Мать твою… Дай Бог ей здоровья…»
Прямо напротив, оперевшись задом на капот Володькиной машины, стоял здоровенный мужичина со скрещёнными на груди руками, с голым торсом и в набедренной повязке из старой замасленной мешковины.
Лицом мужичина был похож на Хромого Тимура, работы доктора Герасимова, и вид имел устрашающий.
Когда оцепенение Петровича отпустило, он поглядел на Володьку и промычал что-то нечленораздельное. Володька в ответ хмыкнул и спросил,
- А? Каково? А ты мне про повешение через ёлку, да про рюмку-недотрогу, - и уже не слушая никаких возражений, налил два лафитничка, стукнул их друг о дружку, и вручил один Петровичу.
Когда водка сделала своё дело, и Петрович немного обмяк, Володька усадил его за столик напротив себя, включил калорифер и стал рассказывать,
- На работе, девчонки, на Новый год дезодорант подарили. Ну, я в гараж приехал, а он в бардачке… Ну, достал, решил попробовать… Крышечку снял, пшикнул, а оттуда вот этот товарищ нарисовался… Ох, он и матерился… Говорил, мол, нигде от вас покою нету – ни в бутылЯх, ни в чайниках, ни в вонючих аэрозолях… А как отматерился, потребовал какую-нибудь тряпку – срам прикрыть, руки скрестил, и теперь ждёт, чтоб я ему три желания выдал…
Петрович, позабыв о священной клятве, молча разлил горькую по лафитникам, покосился на раба дезодоранта, выпил, зажмурился и спросил,
- Ну…
- Что ну? Что ты нукаешь? Ты, Петрович, не нукай… Тут дело тонкое. Тут совет дельный нужен… Чтоб зазря такой случай не профукать. Этот монголо-татарин видать многое может…
- Ну, - вновь проворчал Петрович, и разлил ещё по одной.
Володька в сердцах хлопнул себя по коленям и вспылил,
- Ты давай думай, да дело говори, а не мычи, как бык на привязи.
- Ну… Машину себе новую запроси… Ты ж давно уже эту поменять хочешь.
- Да я об этом уж думал… Но только машину эту я и так купить могу… Конечно не сразу… Но могу…
Третья рюмка окончательно успокоила Петровича, и он, предложив добрать ёмкость, заговорил уже логично и вразумительно,
- Ты, Володька, вот что… Ты тут пока посиди, а я за Викешей схожу… Он человек учёный, как-никак профессор и, без пяти минут, доктор наук… Сядем втроём – и всё враз порешаем…
Сказал, выпил и ушёл.
Минут через пять Петрович вернулся с Викентием Фёдоровичем. Доктор хоть и выглядел сосредоточенным, по дороге получив все необходимые инструкции, но ножкой уже загребал, видимо решив принять упреждающие терапевтические капли пред новогодним возлиянием.
Он оглядел с головы до ног существо потустороннего мира, слегка ему поклонился и, произнеся уважительное «Здрасьте», выставил на стол две бутылки казённой и банку маринованных огурцов. Попросил тут же наполнить бокалы, так как совещание обещало быть нервным, принял успокоительные пятьдесят грамм, и крепко задумался.
Когда молчание профессора перевалило за пять минут, Володька, потеряв всякое терпение, кашлянул и потребовал прений,
- Ну-у-у…
Викентий Фёдорович поглядел на нетерпеливого собеседника, почмокал губами и стал излагать,
- Что касается меня… Я бы Вам, Владимир, посоветовал подойти к этому вопросу оч-ч-чень вдумчиво… Да… Оч-ч-чень… Ну, что может пожелать любой статсись… стасьтись… стасьтисьтический гражданин кроме какой-то банальщины? М-м-м? Ну, вы же не стасьтисьтический гражданин, которому подавай злато-серебро и реки полные вина?
Володька отрицательно покачал головой, подтверждая, что он не это…
- Вот, - продолжил оратор, - Вы же личность, а потому и желания Ваши должны быть достойными! Потому, я бы предложил вторым Вашим желанием избрать неукоснительное привлечение Удачи к любым Вашим начинаниям! Это очень и очень кр.., крдинальная штука – Удача.
Володька на минуту задумался, посмотрел на утвердительно кивающего Петровича, и решился. Он окликнул исполнителя желания, тот, нехотя повернул к нему голову, и кивнул в знак согласия.
Выпили… Хрустнули огурчиком, и только тут Володька спохватился и спросил,
- Постойте, Викентий Фёдрыч… А почему второе? Желание-то,… почему второе, а не первое?
Доктор в ответ улыбнулся и, погрозив кому-то пальцем, пояснил,
- Первым желанием я бы Вам настоятельно рекомендовал испросить у уважаемого Джина полного предновогоднего отрезвления… Всенепременно испросить…И если Вас не затруднит, то и для нас с Сергеем Петровичем… Потому как, ежели мы предстанем в таком виде пред нашими дрожащими…, пардон, дражайшими дамами, то, как мне кажется, никаких других желаний ни у кого из нас может уже и не быть…
Петрович снова резко закивал головой и промычал,
- Ёлка – она ж, Володька, дерево. С сучками… С иглами…
Над этим желанием размышлять долго не пришлось, потому как более разумного и гуманного совета придумать было невозможно. Володька вопросительно глянул на исполнителя, на что тот вновь утвердительно кивнул.
Разлили… Выпили… Теперь уже безбоязненно, а потому с удвоенным удовольствием.
А сразу же после перекура и беседы на отвлечённые автомобильные темы, вновь вернулись к обсуждению и требовательному удовлетворению последней мечты. В конце концов, придя к совещательному соглашению, что мечта эта должна быть сокровенной, высокой и бескорыстной. Потому как мечты корыстные, и не мечты вовсе, а бесовское науськивание к стяжательству.
После недолгих препирательств, внести предложение, было поручено всё тому же профессору.
- Видите ли, Володя… Можно я Вас буду так величать?
Володька величать позволил, и профессор продолжил,
- Если говорить о великой мечте человечества, то тут можно и заплутать… Потому как и свобода, и воля – понятия очень сложные…
Тут Петрович, в сердцах, грохнул кулаком по столу и даже слегка зарычал.
- Вот-вот, - согласился Викеша, - Посему, предлагаю обратить Ваше внимание на искоренение застарелого коварного зла! Оглядитесь вокруг…
Володька послушно огляделся, но ничего «из ряда вон» не увидел, и снова сосредоточился на лекции.
- Зло это, прикидываясь важненьким и нужненьким, прораба.. поработило наши души! Сука! Пардон… А давайте его искореним, к чёртовой матери!
- А давайте! – согласился Володька, - Зло обязательно надо искоренять!
- Да, - подтвердил Викентий Фёдорович, и выдал молчаливый посыл Петровичу, указав пальцем на пустые лафитники.
Петрович, безошибочно угадав желание почти доктора наук, тут же исполнил его телепатическую просьбу.
Выпили… Закусили хрустненьким… Достойно помолчали…
Первым заговорил Володька,
- Викентий Фёдрч… А какое ж зло будем искоренять?
Фёдрч сделал удивлённые глаза,
- А разве это непонятно?
- Ну…- сомнительно протянул Володька.
- Ростовщищи… Ростовщищиство и мздоимство… Ну, в общем, всё это товарно-денежное безобразие.
- Да ну… - удивился Володька, - А зачем?
- Ну, как же зачем? Как же зачем, Вова?... Можно Вас так величать?
- Валяй!
- Мы же все в этом гумне погрязли… Вы только поглядите – ведь эти вот деньги, - профессор вынул из кармана горсть монет и бросил их на стол, - Они же потеряли всякую совесть и свою первоначальную функсы… функсы анальность, - и, придвинувшись ближе, прошептал, - Они сделали нас опять обезьянами…
- Да ладно, - вновь выказал удивление Володька.
- Да-да, Вова… Обезьянами, павианами…
Внимательно слушающий Петрович вновь замычал, и было, уже хотел опять испробовать своей лапищей стол на прочность, но передумал и, уставившись на неподвижного татаро-монгола, спросил,
- Володька, а может ему налить? Как бы не замёрз, бедолага…
На что Володька лишь отмахнулся,
- Не будет… Я ему уже предлагал, - и стал тормошить малость сомлевшего профессора. Тот встрепенулся и спросил,
- На чём я остановился?
- На обезьянах.
- На каких обезьянах?
- Ну, что мы теперь опять все стали обезьянами… Из-за денег…
- А-а-а… Ну да… Павианами… Помню… Так вот, Вы Володенька…
Володька быстро закивал головой, упреждая вопрос, и что, мол, можно, можно так его величать. В ответ Фёдрч утвердительно угукнул и продолжил,
- Вы, Володенька, накажите Вашему волшебнику, чтобы он помог нам отделаться от этой напасти… Но, Христа ради, без крови… Только без крови… Без всех этих Марксов-Ленинов… Ну их к чёрту…
Потому как сами мы уже не сможем. Никогда… И пусть начнёт с чего-нибудь самого мерзкого и слащавого… Пусть истребит его, а уж потом потихоньку, потихоньку… Не надо быстро… Быстро мы не сдюжим… Слишком страшное будет похмелье с этого денежного запоя… Слишком страшное, Володенька…
***
Домой Володька пришёл бодрым и абсолютно трезвым, как и было заказано. Жена, встретив его на пороге, подставила щёку для поцелуя, придирчиво потянула носом, и была несколько обескуражена отсутствием спиртового дыха.
После чего она стала радостно докладывать, что звонил его сослуживец, поздравлял с наступающим, и, что его, Володькин, проект полностью одобрен начальством, и очень удачно вписался в планы.
А чуть позже случился и Новый Год. Шумный, весёлый и санкционированно хмельной.
Первого числа Володька проснулся около полудня. Встал, и был приятно удивлён своей ясной, свежей голове и лёгкости настроения. Пока жена ещё спала, он пошёл на кухню, заварил кружку крепкого чая, и включил телевизор. Сидел, прихлёбывал из кружки и смотрел новости. Смотрел до тех пор, пока в душе не шевельнулась неясная тревога.
Когда Володька понял, в чём дело, он встал с табуретки, и начал перещёлкивать каналы. А убедившись в верности своей догадки, вновь сел на табурет и в растерянности замер.
Рекламы не было нигде – ни на одном канале, ни в одной передаче. Справившись со своим волнением, он вскочил и подошёл к окну. За окном, в резких вихрях метели, чернели прямоугольники погасших рекламных щитов.
Володька упёрся лбом в холодное оконное стекло, и, зябко вздрогнув, почувствовал, как на завьюженные улицы, на редких, спешащих прохожий, на него самого, наваливается волна великого похмелья…
Петрович наводил на полках порядок, когда Володька, пару раз стукнув в приоткрытую створку, вошёл вовнутрь и, приветственно махнув рукой, поздоровался,
- ЗдорОво, Петрович!
- ЗдорОво, Володька, - ответил хозяин, вытирая ветошью руки, - Ну, как сам?
- Да нормально… А ты что, решил перед Новым годом прибраться?
- Да видишь ли, - забубнил Петрович, - Дома - Катька с дочкой кашеварят, стол готовят. Ну, а я, значит, чтоб не мешаться…
- Ага-ага… Чтоб не мешаться… - тут Володька замолчал, прикидывая, а стоит ли вообще во всё это впутывать соседа. Тем более, чёрт его знает, чем всё это может обернуться. Прикинул и решился, а решившись, перешёл на заговорщицкий шёпот,
- Тут, Петрович, такое дело… Как бы это попонятнее объяснить…
Петрович выжидательно поднял брови, выражая полное внимание к собеседнику.
- Ну, в общем… Там у меня… Понимаешь ли… Джин…
Петрович тут же насупился и замотал головой,
- Не-не… Володь… Какой, к чертям собачьим, джин… Да меня Катька на ёлке повесит, если я до двенадцати рюмку трону.
- Да не-е-е…- замахал на него Володька, - Да не тот джин, чтоб пить… А тот, который - «слушаю и повинуюсь»…
Петрович склонил голову набок и внимательно посмотрел на гостя.
Володька же, решив, что один раз услышать хуже, чем сто раз не увидеть, взял соседа под руку, и потащил в свой гараж. Открыл дверь, и втолкнул в неё Петровича. Петрович вошёл, и тут же выдохнул: «Мать твою… Дай Бог ей здоровья…»
Прямо напротив, оперевшись задом на капот Володькиной машины, стоял здоровенный мужичина со скрещёнными на груди руками, с голым торсом и в набедренной повязке из старой замасленной мешковины.
Лицом мужичина был похож на Хромого Тимура, работы доктора Герасимова, и вид имел устрашающий.
Когда оцепенение Петровича отпустило, он поглядел на Володьку и промычал что-то нечленораздельное. Володька в ответ хмыкнул и спросил,
- А? Каково? А ты мне про повешение через ёлку, да про рюмку-недотрогу, - и уже не слушая никаких возражений, налил два лафитничка, стукнул их друг о дружку, и вручил один Петровичу.
Когда водка сделала своё дело, и Петрович немного обмяк, Володька усадил его за столик напротив себя, включил калорифер и стал рассказывать,
- На работе, девчонки, на Новый год дезодорант подарили. Ну, я в гараж приехал, а он в бардачке… Ну, достал, решил попробовать… Крышечку снял, пшикнул, а оттуда вот этот товарищ нарисовался… Ох, он и матерился… Говорил, мол, нигде от вас покою нету – ни в бутылЯх, ни в чайниках, ни в вонючих аэрозолях… А как отматерился, потребовал какую-нибудь тряпку – срам прикрыть, руки скрестил, и теперь ждёт, чтоб я ему три желания выдал…
Петрович, позабыв о священной клятве, молча разлил горькую по лафитникам, покосился на раба дезодоранта, выпил, зажмурился и спросил,
- Ну…
- Что ну? Что ты нукаешь? Ты, Петрович, не нукай… Тут дело тонкое. Тут совет дельный нужен… Чтоб зазря такой случай не профукать. Этот монголо-татарин видать многое может…
- Ну, - вновь проворчал Петрович, и разлил ещё по одной.
Володька в сердцах хлопнул себя по коленям и вспылил,
- Ты давай думай, да дело говори, а не мычи, как бык на привязи.
- Ну… Машину себе новую запроси… Ты ж давно уже эту поменять хочешь.
- Да я об этом уж думал… Но только машину эту я и так купить могу… Конечно не сразу… Но могу…
Третья рюмка окончательно успокоила Петровича, и он, предложив добрать ёмкость, заговорил уже логично и вразумительно,
- Ты, Володька, вот что… Ты тут пока посиди, а я за Викешей схожу… Он человек учёный, как-никак профессор и, без пяти минут, доктор наук… Сядем втроём – и всё враз порешаем…
Сказал, выпил и ушёл.
Минут через пять Петрович вернулся с Викентием Фёдоровичем. Доктор хоть и выглядел сосредоточенным, по дороге получив все необходимые инструкции, но ножкой уже загребал, видимо решив принять упреждающие терапевтические капли пред новогодним возлиянием.
Он оглядел с головы до ног существо потустороннего мира, слегка ему поклонился и, произнеся уважительное «Здрасьте», выставил на стол две бутылки казённой и банку маринованных огурцов. Попросил тут же наполнить бокалы, так как совещание обещало быть нервным, принял успокоительные пятьдесят грамм, и крепко задумался.
Когда молчание профессора перевалило за пять минут, Володька, потеряв всякое терпение, кашлянул и потребовал прений,
- Ну-у-у…
Викентий Фёдорович поглядел на нетерпеливого собеседника, почмокал губами и стал излагать,
- Что касается меня… Я бы Вам, Владимир, посоветовал подойти к этому вопросу оч-ч-чень вдумчиво… Да… Оч-ч-чень… Ну, что может пожелать любой статсись… стасьтись… стасьтисьтический гражданин кроме какой-то банальщины? М-м-м? Ну, вы же не стасьтисьтический гражданин, которому подавай злато-серебро и реки полные вина?
Володька отрицательно покачал головой, подтверждая, что он не это…
- Вот, - продолжил оратор, - Вы же личность, а потому и желания Ваши должны быть достойными! Потому, я бы предложил вторым Вашим желанием избрать неукоснительное привлечение Удачи к любым Вашим начинаниям! Это очень и очень кр.., крдинальная штука – Удача.
Володька на минуту задумался, посмотрел на утвердительно кивающего Петровича, и решился. Он окликнул исполнителя желания, тот, нехотя повернул к нему голову, и кивнул в знак согласия.
Выпили… Хрустнули огурчиком, и только тут Володька спохватился и спросил,
- Постойте, Викентий Фёдрыч… А почему второе? Желание-то,… почему второе, а не первое?
Доктор в ответ улыбнулся и, погрозив кому-то пальцем, пояснил,
- Первым желанием я бы Вам настоятельно рекомендовал испросить у уважаемого Джина полного предновогоднего отрезвления… Всенепременно испросить…И если Вас не затруднит, то и для нас с Сергеем Петровичем… Потому как, ежели мы предстанем в таком виде пред нашими дрожащими…, пардон, дражайшими дамами, то, как мне кажется, никаких других желаний ни у кого из нас может уже и не быть…
Петрович снова резко закивал головой и промычал,
- Ёлка – она ж, Володька, дерево. С сучками… С иглами…
Над этим желанием размышлять долго не пришлось, потому как более разумного и гуманного совета придумать было невозможно. Володька вопросительно глянул на исполнителя, на что тот вновь утвердительно кивнул.
Разлили… Выпили… Теперь уже безбоязненно, а потому с удвоенным удовольствием.
А сразу же после перекура и беседы на отвлечённые автомобильные темы, вновь вернулись к обсуждению и требовательному удовлетворению последней мечты. В конце концов, придя к совещательному соглашению, что мечта эта должна быть сокровенной, высокой и бескорыстной. Потому как мечты корыстные, и не мечты вовсе, а бесовское науськивание к стяжательству.
После недолгих препирательств, внести предложение, было поручено всё тому же профессору.
- Видите ли, Володя… Можно я Вас буду так величать?
Володька величать позволил, и профессор продолжил,
- Если говорить о великой мечте человечества, то тут можно и заплутать… Потому как и свобода, и воля – понятия очень сложные…
Тут Петрович, в сердцах, грохнул кулаком по столу и даже слегка зарычал.
- Вот-вот, - согласился Викеша, - Посему, предлагаю обратить Ваше внимание на искоренение застарелого коварного зла! Оглядитесь вокруг…
Володька послушно огляделся, но ничего «из ряда вон» не увидел, и снова сосредоточился на лекции.
- Зло это, прикидываясь важненьким и нужненьким, прораба.. поработило наши души! Сука! Пардон… А давайте его искореним, к чёртовой матери!
- А давайте! – согласился Володька, - Зло обязательно надо искоренять!
- Да, - подтвердил Викентий Фёдорович, и выдал молчаливый посыл Петровичу, указав пальцем на пустые лафитники.
Петрович, безошибочно угадав желание почти доктора наук, тут же исполнил его телепатическую просьбу.
Выпили… Закусили хрустненьким… Достойно помолчали…
Первым заговорил Володька,
- Викентий Фёдрч… А какое ж зло будем искоренять?
Фёдрч сделал удивлённые глаза,
- А разве это непонятно?
- Ну…- сомнительно протянул Володька.
- Ростовщищи… Ростовщищиство и мздоимство… Ну, в общем, всё это товарно-денежное безобразие.
- Да ну… - удивился Володька, - А зачем?
- Ну, как же зачем? Как же зачем, Вова?... Можно Вас так величать?
- Валяй!
- Мы же все в этом гумне погрязли… Вы только поглядите – ведь эти вот деньги, - профессор вынул из кармана горсть монет и бросил их на стол, - Они же потеряли всякую совесть и свою первоначальную функсы… функсы анальность, - и, придвинувшись ближе, прошептал, - Они сделали нас опять обезьянами…
- Да ладно, - вновь выказал удивление Володька.
- Да-да, Вова… Обезьянами, павианами…
Внимательно слушающий Петрович вновь замычал, и было, уже хотел опять испробовать своей лапищей стол на прочность, но передумал и, уставившись на неподвижного татаро-монгола, спросил,
- Володька, а может ему налить? Как бы не замёрз, бедолага…
На что Володька лишь отмахнулся,
- Не будет… Я ему уже предлагал, - и стал тормошить малость сомлевшего профессора. Тот встрепенулся и спросил,
- На чём я остановился?
- На обезьянах.
- На каких обезьянах?
- Ну, что мы теперь опять все стали обезьянами… Из-за денег…
- А-а-а… Ну да… Павианами… Помню… Так вот, Вы Володенька…
Володька быстро закивал головой, упреждая вопрос, и что, мол, можно, можно так его величать. В ответ Фёдрч утвердительно угукнул и продолжил,
- Вы, Володенька, накажите Вашему волшебнику, чтобы он помог нам отделаться от этой напасти… Но, Христа ради, без крови… Только без крови… Без всех этих Марксов-Ленинов… Ну их к чёрту…
Потому как сами мы уже не сможем. Никогда… И пусть начнёт с чего-нибудь самого мерзкого и слащавого… Пусть истребит его, а уж потом потихоньку, потихоньку… Не надо быстро… Быстро мы не сдюжим… Слишком страшное будет похмелье с этого денежного запоя… Слишком страшное, Володенька…
***
Домой Володька пришёл бодрым и абсолютно трезвым, как и было заказано. Жена, встретив его на пороге, подставила щёку для поцелуя, придирчиво потянула носом, и была несколько обескуражена отсутствием спиртового дыха.
После чего она стала радостно докладывать, что звонил его сослуживец, поздравлял с наступающим, и, что его, Володькин, проект полностью одобрен начальством, и очень удачно вписался в планы.
А чуть позже случился и Новый Год. Шумный, весёлый и санкционированно хмельной.
Первого числа Володька проснулся около полудня. Встал, и был приятно удивлён своей ясной, свежей голове и лёгкости настроения. Пока жена ещё спала, он пошёл на кухню, заварил кружку крепкого чая, и включил телевизор. Сидел, прихлёбывал из кружки и смотрел новости. Смотрел до тех пор, пока в душе не шевельнулась неясная тревога.
Когда Володька понял, в чём дело, он встал с табуретки, и начал перещёлкивать каналы. А убедившись в верности своей догадки, вновь сел на табурет и в растерянности замер.
Рекламы не было нигде – ни на одном канале, ни в одной передаче. Справившись со своим волнением, он вскочил и подошёл к окну. За окном, в резких вихрях метели, чернели прямоугольники погасших рекламных щитов.
Володька упёрся лбом в холодное оконное стекло, и, зябко вздрогнув, почувствовал, как на завьюженные улицы, на редких, спешащих прохожий, на него самого, наваливается волна великого похмелья…
Рейтинг: +1
787 просмотров
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!
