Отец

13 октября 2012 - Иван Виговский

 

Продолжение:

" Не объявленная война с Японией"


Сибирь. Красноярский край. Деревня Черемшанка. 1941 год.

 И вот пролетело незаметно время  мирной трудовой жизни для
Семена Варфоломеевича, как короткая тихая летняя ночь.

 Наступило воскресное утро 22 июня 1941 года. Мужчины из тракторной
бригады, а так же и женщины уехали в поле на работы после
распределения заданий.

 В 12 часов Советское правительство известило по радио советский
народ о вероломном нападении фашистской Германии и ее сателлитов
на Советский Союз. Но в Черемшанке не было радио и колхозники продолжали
жить еще в мирном времени.

 В тот день началась Великая Отечественная война. Так ее назвали позже.

 Против Красной Армии сражались от 37 до 73 дивизий стран сателлитов
Германии.

•К войскам сателлитов относились: Италия, Венгрия, Румыния, Финляндия,
Словакия, Хорватия, Испания, Легион французских добровольцев.

•Президиум Верховного Совета СССР принял Указ "О мобилизации
военнообязанных по Ленинградскому, Прибалтийскому особому,
Западному особому, Киевскому особому,
Одесскому, Харьковскому, Орловскому, Московскому, Архангельскому,
Уральскому, Сибирскому, Приволжскому, Северокавказскому и Закавказскому
военным округам".


 Утром 23 июня неожиданно для председателя колхоза и всех колхозников
приехали с города Ачинска два офицера Красной Армии.

 Весть о начале войны не сразу распространилась по всем необъятным
просторам страны. А в Черемшанке и подавно еще никто ничего не слышал
о начале войны.

 И народ, конечно, не в силах был оценить масштаб обрушившейся беды.
Целое поколение было взращено в идеологической обстановке, которую
можно выразить словами «Если завтра война…» – и песня, и фильм
с таким названием внушали уверенность, что «с южных гор до
северных морей Красная армия всех сильней».


 Не было в Черемшанской конторе ни радио, тем более телефона.

 Связь осуществлялась через поездки председателя в районный центр,
либо приезжал председатель  сельского совета на коне, запряженной
в двуколку (одноконная одноосная рессорная повозка с кузовом
для двух человек. Грузоподъемность около 180 кг.
Имеет откидные подставки на оглоблях для разгрузки спины лошади
во время стоянки.

Иногда оборудуется откидной вагой для пристяжной лошади) и
сообщал новости по району и в стране.

 Только в 1955 году провели телефонную линию связи в контору.
А в 1959 году линию для вещания радио по столбам, установленных
в деревне. Вещание осуществлялось через усилитель. 

 Он находился в клубе, а питание усилителя осуществлялось 
от аккумулятора,  который  заряжался  от  ветряного генератора,
который установили во дворе клуба на мачте, сделанной  у основания
из четырех столбов.
Высота составляла примерно  метров тридцать. 

Информация

 Когда я учился во втором классе, (Черемшанская начальная  школа
располагалась рядом с клубом на одной стороне), то мы с Мишкой Блохой 
в сентябре на переменке  стояли около восточной стены школы
и грелись на солнце.

 Мы всегда смотрели на ветряк, но так и не ни разу не видели,
как он вращается.

 Он всегда был на тормозе. А так хотелось посмотреть. Вероятно, Филя
его никогда не включал или не умел это делать.

 Радио включал муж директора  начальной Черемшанской   школы
Анны Михайловны,  по прозвищу Филя. Он хромал на правую ногу.
Первый муж Анны Михайловны погиб на войне.

 А Филя появился в деревне неизвестно откуда, вроде после уборочной,
когда его командировали в помощь колхозу,  и он нашел пристанище у вдовы.

 Затем у Анны Михайловны родилась дочь от Фили. Но он не любил детей и
всегда прогонял нас, если мы интересовались его аппаратурой
или приходили к Анне Михайловне по просьбе учителя за книгой.

 Так, этот Филя, иногда передавал местные объявления по радио
или по  вечерам часа на два включал радио, но не всегда. 
Все это происходило где - то в 1957 году.

А весной в 1960 году установили дизель - генератор за
огородами в построенном для этого доме.

Затем вкопали  по всей деревне столбы. По ним натянули  электрические провода,
а ниже подвесили, снятые со старых столбов, провода для радио.

Приехала бригада электриков,  которая проводила электропроводку
в каждом колхозном доме и провода по столбам.

Колхозники сами  копали ямы для установки столбов. Глубиной в два метра.

Отец копал вместе с Васильковым Николаем, соседом, коммунистом,
который ездил в 1958 году в Москву на сельскохозяйственную выставку.
В Москве  он купил  себе патефон.

Васильков был еще и бригадиром. Вот и отправили на выставку.
А отправляли лишь коммунистов.

 Летом, во время каникул, я часто бывал у Васильковых. И  Колю, старшего
сына Николая Василькова (сын был старше меня на два года) я всегда
уговаривал его послушать песни с пластинок.

 Конечно, мы были одни, так как его родители  на работе, как  и
все взрослые. В деревне оставались старики, старухи, да дети.
 На улице никого. Грязные свиньи лежали в пыли, если не было грязи,
да куры , которые всегда что-то там около них искали.

Это был первый патефон в деревне.  Мне было очень  интересовало,   
как он работал. Игла была металлической. И ее осторожно Коля
ставил на пластинку.  Патефон звучал не очень громко,но достаточно
для небольшой комнаты.

И так.

23 июня мужчины и женщины работали с утра в поле, как и 22 июня.

В колхозе было шесть бригад.
Председатель колхоза Боровиков послал бригадиров в свои бригады, чтобы
собрать всех работающих в поле около правления колхоза.

Собрались к полудню на улице около правления колхоза почти все
жители Черемшанки.

 Офицеров, что был старше по званию,  обратился к колхозникам и
сообщил, что Германия утром 22 июня без объявления войны
напала на Советский Союз.
Затем он объявил, что  они приехали  для мобилизации  колхозников
кто приписан к Сибирскому военному округу и  подлежит мобилизации.

 Женщины заголосили, мужчины начали тихо переговариваться друг с другом.
После этого сообщения второй офицер начал вручать повестки.
Затем, мужчин, получивших  повестку,  отпустили домой для сборов.
Призвали  не всех. Но большую часть. Семена тоже.

 Наступал уже вечер. К правлению подогнали несколько повозок,
запряженных лошадьми, чтобы отвести мужчин в Ачинск.
Но кони так и простояли всю ночь запряженными.

 Все призванные, не сговариваясь, напились дома на прощание самогонки, 
и  офицеры не смогли их собрать. Они были до того пьяны, что не в состоянии
куда-либо ехать.

 На следующий день, только к обеду 24 июня, повозки тронулись в путь.
Женщины долго шли рядом.

Они чувствовали, что никто из их мужей уже не вернется.
Плакала и Домна. Да кто и не плакал?

 На несколько дней деревня словно вымерла. Все находились в
предчувствии огромной беды, которая свалилась внезапно на их семьи.

Далее...

 Постепенно жены и дети отставали от повозок, и в конце концов остались
одни мужики со своими думами. Кто шел рядом с телегой, кто  сидел на повозке.

 Степан Слезка вынул кусок брынзы из тряпочной сумки, а сумку скомкал
и с силой бросил в кусты.

- И за что я еду воевать? За этот кусок брынзы?- и Степан заплакал.
В деревне осталась жена с тремя детьми.

Не увидит больше Степан Слезка своих сыновей. Под Смоленском сразит его
фашистская пуля в одном из неравных боев. Его смерть видел  Семен.

Семен ехал с чувством, что он уже, вероятно, никогда не увидит родных мест.

Он побывал в Монголии, на этой не объявленной войне. И знал, что его ожидает.
И что едут они не на праздник.

Он сказал жене: "если повезет, то вернусь, не повезет, так тому и быть,
что написано на роду, то и будет. Не переживай. Не один я иду. Главное,
береги детей".

И еще сказал ей, что скоро не жди.

-Я видел, как тяжело было Красной Армии воевать с Японией.
-А Германия гораздо сильнее,- добавил Семен.

К вечеру приехали в Ачинск. Всех расположили  в военном городке.
Дежурный разместил их в пустующей казарме.

Кровати были двух яростные  без матрасов и простыней, и одеял.
Так и легли спать на сетки.

Утром всех прибывших после регистрации  построили перед штабом.
 Долго делали перекличку. Затем разбили по взводам. Каждому взводу
был назначен командир.

После повзводно получали военную форму. Но перед получением выдали
ручные машинки.

 Стригли волоса на голове под «ноль» друг  другу. На войне волос не нужен,
чтобы не завелись вши, которые  оказалось очень любят грязь.

А после этой обязательной процедуры одели военную форму.
Гражданскую одежду все складывали в одну кучу. Командир сказал,
что она вам больше не понадобится.

В военном городке Семен  встретил знакомых, с кем был  в Монголии
и воевал против японцев. Все они были тоже призваны.  Очень обрадовались,
что снова встретились.
Но распределили их в  другие  взвода.

Через  пятеро  суток стрелковая  дивизия, куда вошел и Ачинский батальон, 
уже  разгружалась на железнодорожных станциях западнее  Вязьмы 
под Смоленском.

Через два дня прибывшие  влились в состав 16 армии, 
в которой был и Семен Варфоломеевич. Они  расположились в лесу.
Заняли оборону около города Колодня, который находился
восточнее Смоленска.

Лето 1941 года в Смоленской области с самого начала оказалось
сухим и жарким.
В конце июня и вначале июля солнце беспощадно поливало землю зноем.

  В июле гитлеровское командование решило продолжать наступление на трех
основных направлениях - ленинградском, московском и киевском.
       
Овладев после ожесточенных боев городами: Витебском, Бобруйском
и Могилевом, гитлеровская армия в середине июля вышла к Смоленску.

Началось смоленское сражение, продолжавшееся 2 месяца. 
Красная  Армия не только задержала продвижение врага на фронте в 900 км,
но и нанесла ему ряд сильных контрударов (в районе Великих Лук,
южнее Бобруйска, в направлении на Духовщину и Ярцево, под Ельней).

В конце июля немецкая армия была вынуждена перейти в обороне на
центральном направлении.

Под Смоленском родилась Советская гвардия. Советские войска впервые
применили здесь новое ракетное оружие - знаменитые "катюши".
Смоленское сражение было первым серьезным ударом по стратегии
"молниеносной войны".

Смоленск был отдан неприятелю.


В конце июля немецкая армия была вынуждена перейти в обороне на
центральном направлении.

  10 июля 1941 года считается началом Смоленского сражения,
а 15 июля 1941 года Смоленск был отдан неприятелю.

 Лишь взорванные в ночь с 15 на 16 июля два моста через
Днепр не дали немцам беспрепятственно занять северную часть
 города – Заднепрожье.
Хотя путь  в эту часть города для немцев, как выяснится позднее,
оставался открытым.
 
Железнодорожный мост восточнее Смоленска, то ли забыли взорвать,
то ли не успели.  Скорее, что не успели.

К концу месяца наши войска оставили Смоленск и Ельню.

В районе северо-восточнее  Смоленска в окружении вели бои соединения и

вели тяжелые бои с фашистами.
 
Окружив 16.ю армию М.Ф. Лукина, фашисты всеми способами расчленяли
ее на части, но у них с расчленением  ничего не получалось.
Советские солдаты ожесточенно оказывали сопротивление.

С утра 17 июля расположение батальона, где находился
Семен Варфоломеевич, бомбили Немецкие бомбардировщики
Юнкерс Ю-88.


Сначала они шли в пике, включив сирены, которые наводили
страх на солдат, а при выходе сбрасывали фугасные бомбы.
Иногда сбрасывали и пустые бочки из-под горючего с отверстиями.

Эти бочки издавали душераздирающий  страшный свист, от которого
леденела душа.
 Это после солдаты не обращали на эти фокусы внимание, да и немцы
перестали веселиться,  поняв что этим уже не испугать советских солдат.

По бомбардировщикам стреляли из винтовок, но было бесполезно.
После пустых бочек сбрасывали уже бомбы.

От их взрывов земля  качалась,  словно корабль на море при шторме.
А взрывы были такой силы, что солдаты  после на несколько часов
теряли слух.

Отец  не любил вспоминать про войну, да я и не спрашивал.
Он, по праздникам, когда  выпивал стакан, другой водки. Всегда   
пел   песню * Позабыт, позаброшен с молодых юных лет * и после
каждого куплета плакал. Плакал и рассказывал, что было с ним на войне.

- Я был в таком пекле, говорил он мне,- что ни дай бог кому   
  хоть немножко этот ужас испытать. И тебе тоже, сынок. 
- Мы не мылись несколько месяцев.

- У многих были вши. Снимешь  гимнастерку и начнешь трясти над
  костром, только треск идет. Так горели вши.   
- Если попадалась речушка, то старались ополоснуться, если была
  возможность.

Слова песни.

Позабыт, позаброшен.
С  молодых юных лет,
Я остался сиротою,
Счастья в жизни мне нет.

И один на чужбине.
Уж,  давно я живу,
И родного уголочка
Я нигде не найду.

Вот нашел уголочек,
Да совсем не родной:
В исправдоме  за решеткой,
За кирпичной стеной.

Вот умру, вот умру я,
Похоронят меня,
И никто не узнает,
Где могилка моя.

На мою, на могилку.
Уж, никто не придет,
Только раннею весною
Соловей пропоет…

 Так с боями мой отец Семен Варфоломеевич в составе очень
поредевшего батальона отступал весь август  всё дальше
и дальше на восток страны в направлении Москвы.

Информация

Численность стрелкового батальона РККА до 300 солдат.

В один из дней, в середине сентября на батальон моего отца обрушился
удар артиллерии страшной силы.

Расчищая дорогу своим танкам и пехоте, немецкая артиллерия провела
мощную артиллерийскую подготовку. Траншеи окутало сплошное облако разрывов.

Красноармейцы  прижались к стенке  траншей. Все вокруг потонуло в 
страшном  грохоте, сотрясающем землю.
 
 Один из снарядов разорвался рядом в траншее,  где находился Семен.
Ударная волна оглушила его, а  земля  от разрыва, словно вода,
накрыла его всего.
 
 Он услышал  сильный    хлопок  разрыва и  удары комьев земли
по всему телу.

Семен  медленно  провалился  в бездну тишины.
Сколько пролежал, засыпанный родной землей, он точно не помнит,
а очнулся от тяжести, которая не давала ему дышать.

Семен с трудом поднял голову и медленно  открыл глаза. Увидел, что почти
весь был  покрыт  землей.
Винтовки не было, да  он ее и не стал искать, хотелось скорее освободиться
от земляного  плена.

Семен   медленно  освободил одну руку, затем  вторую  и кое-как  в
выбрался из траншеи. А кругом стояла непривычная тишина.
Только шум в голове был сильнее ее. 

Семен медленно приходил в себя. Огляделся вокруг.
И увидел, что  по траншеям уже шныряли  немецкие солдаты в черных касках. 

 Раздавались иногда  короткие   очереди. Это добивали они из
автоматов  тяжело раненных красноармейцев,  а живых обыскивали 
и с поднятыми руками  сопровождали к группе солдат, которые уже
сидели недалеко от дороги, которая вела в бывший тыл батальона.

 Семен  понял, что оборона прорвана, а от батальона практически
никого не осталось. Вокруг были воронки от разрывов, да  лежали 
за  траншеей, в сторону тыла  много  убитых красноармейцев, которые,
вероятно, поспешно стали отступать  и были убиты.
Семен начал искать винтовку, но не успел.

 К нему подбежал немецкий солдат и начал показывать  автоматом, 
мол, вставай, пошли.

- Ком, рус.- устало скомандовал он.

 Семен с усилием поднялся и медленно побрел туда, куда показал
фашист дулом автомата.

 Трудно передать то состояние, что испытывали красноармейцы, не до
конца еще осознавшие, что для них началась с этого момента  другая жизнь,
полная лишений и страданий.

 Но в душе была надежда, что не все кончено.
Часа через два, построив красноармейцев, уже пленных, в колонну,
немецкие  автоматчики  повели их на сборный пункт, который
находился в пятистах метрах, в открытом поле.

 Там сидели на земле около сотни  молчаливых русских солдат.   
С каждым часом приводили  еще и еще. Многие  из них были ранены.

Вечером всех построили.  Выводили  из строя, кто был в офицерской форме.
Да и чернявых.  Да еще на кого выдали свои солдаты предатели.

Всех отвели метров на тридцать от строя  и  расстреляли  на виду у всех
оставшихся еще в живых солдат.

Вскоре  приехал немецкий  грузовик  с солдатами.  Они   забивали в землю 
колья  и по периметру  натянули в три ряда  колючую проволоку. 
По углам ограждения поставили  немецких солдат с пулеметами.

Утром  прибавились еще смерти.  Это ночью  предателей задушили.
Их  немцы  оставили со всеми, хотя они им помогли. Вот так!
 
В эту ночь,  да и остальные,  спали все на земле под открытым небом.
Хорошо, что не было дождя. О еде и воде никто не говорил вслух.
Друг с другом разговаривали шепотом.

На следующий день,  в середине дня, привезли  на грузовой машине брюкву.
Немецкие солдаты   начали бросать ее из кузова  за колючую  проволоку,
где были пленные.
 Красноармейцы  вскакивали с мест  и молча хватали   клубни, а затем
разбегались. Немецкие солдаты стреляли в воздух и гоготали.
 Семену удалось схватить две. 

Ножей не было. И кожуру  удаляли  зубами. Рядом с Семеном оказался  солдат,
который не участвовал в этом унижении.  Он молчал и с грустью 
смотрел на все происходящее.

Семен сел рядом и предложил брюквину. Тот нехотя взял.
Довоевались, произнес он, как быстро превратили они нас в животных.

Он был из Москвы. На вид лет сорок.  Звали Виктором. Оказалось,
что он  воевал в Монголии на Халкин-Голе.  Это как-то сразу  сблизило их.
Они часто вспоминали бои с японцами и о своих боевых товарищах,
с которыми вместе воевали против японцев.

Брюкву привозили каждый день. Бросали как скоту. 
Не давали ни воды, ни хлеба.

Красноармейцы  питались одной брюквой. И, казалось, этому не будет конца.
За эти три дня много умерло  раненых. Фашисты  не оказывали им 
никакой медицинской помощи. Помогали только  сами друг  другу, чем могли.
Умерших  солдат складывали в дальнем углу.

Мертвые  так и остались   лежать, не преданные земле, когда с этого
сборного пункта пленных  отправили дальше в лагерь для военнопленных.
 
Информация

Выглядит брюква примерно как репа, но она более крупная и схожа
по форме с сахарной свеклой. Цвет брюквы может быть синеватой,
а может быть желтоватой.  Мякоть у нее белая,  обладает  небольшой 
сладенькой.Репе свойственна горчинка, в брюкве  ее нет.
Брюква получилась от скрещивания репы и белокочанной капусты.

 
К Семену и Виктору присоединился  еще один солдат.
Он был родом из Красноярска. Решили  они держаться вместе.

На четвертый день немецкий офицер на ломанном русском языке сообщил.
Советские солдаты ожесточенно оказывали сопротивление.

- Рус. Завтра  в лагерь. Там будет вам всем хорошо,- и засмеялся.
- Очень хорошо!

- Лагерь-это смерть.- Виктор шепнул Семену Я точно знаю.
- Как нелепо все получилось.
- Никто не ожидал утром наступления. Взрывом завалило нашу землянку.
- Все погибли в ней.
- Я  спал. Проснулся от грохота. Едва  выбрался из заваленной землянки наружу. 
- Увидел только спины фашистов далеко в нашем тылу. А по траншеям
  бегали фашисты.
- Оружия у меня не было. Осталось в землянке под завалом. Да немец появился передо мной,  как из под земли.

- Повезло  нам, что попали сначала  на сборный пункт, а не отправили
сразу в лагерь.
 
- Надо непременно  бежать отсюда этой ночью. Но нужно  решить, как лучше
  это сделать.

- Ночи здесь темные.  Охрана  по ночам  разводит костры, чтобы  греться,
  да и для освещения. А  от костра, если рядом с ним находишься,  дальше
  десяти метров   
  ничего не видно. Только темень.  Этим и воспользуемся,-добавил Виктор.

- Ночью подползем к  середине ограждения, приподнимем колючею проволоку
  и проползем под ней.

  Немцы натянули   всего три ряда. И с большими промежутками.
Видимо, не хотели утруждать себя, да и проволоку  расходовать.   
Все равно затем ее снимать.

- У нас должно все получиться.
- Как ты, согласен?

- Да,- утвердительно кивнул головой Семен.
- А из Красноярска, может, тоже скажем?- спросил он Виктора, все же земляк.

- Давай, только осторожно, так намекни. Скажи, что завтра, как поведут,
  то в лесу и попробуем убежать.

- Почему так надо сказать?- спросил Семен.
- Если не заложит нас, то ночью возьмем с собой,- Добавил Виктор.

- Много  предателей.

 Семен чувствовал, что Виктор  офицер, хотя  и  был  в солдатской форме,
 но ни о чем не спрашивал. Он не знал, что Виктор был на рекогносцировке.
 А там, при осмотре переднего края, офицеры были все в солдатской форме.
 По офицерам всегда стреляли снайперы. Виктор не успел переодеться.

 
 Наступила ночь. Небо, к счастью,  укрылось облаками.  Охрана, как и
в предыдущие дни, развела костры. Сидели они у костров по двое.
 Их было хорошо видно из темноты.

Семен разбудил красноярца и прошептал, что уходим сейчас.
Завтра не получиться.

Заранее, вечером они заняли места  в  середине  и с краю от остальных пленных,
чтобы было удобнее  и без шума подползти  к ограждению.

По команде Виктора  они медленно  друг за другом  поползли к ограждению.

Впереди Виктор, за ним красноярец, последним полз Семен.
Виктор подполз к ограждению и приподнял  колючую  проволоку
и подставил палку, которую заранее нашел.

 Проволока  была  слабо натянута.  Красноярец  прополз под ней, затем Семен,
а после Виктор. Он убрал  палку   и они поползли уже вместе дальше. 

 Вокруг было тихо.
 
 Так они проползли  метров пятьдесят, а затем, пригнувшись, осторожно ступая,
медленно шли дальше. После, когда отошли еще  метров пятьдесят, побежали все
быстрее и быстрее.

Направление, куда  бежать,  Виктор определил  еще  днем. А бежали они на восток, 
куда отступала Красная Армия. Сколько бежали трудно сказать. Пока были силы.

После короткого отдыха  пошли пешком.

Они шли всю ночь.

  Когда первые лучи солнца   осветили землю, они нашли густой кустарник
на опушке леса недалеко от пшеничного поля. В нем отдохнуть и  переждать день. 
О себе начал напоминать голод.

Красноярец по команде Виктора  осторожно прокрался  к  пшеничному
полю и нарвал  в пилотку  пшеничных колосьев и незаметно
вернулся назад.
 
Каждый начал шелушить их.
Колос  уже   налился.  Наступало время уборки озимых.

Все ели зерно, не торопясь.  Оно казалось очень вкусным после брюквы.

Воды не было. Но они  захватили с собой по половинке брюквы.
Она была сочная и заменила им воду.

Вечером, когда начало темнеть,  на пшеничном поле нашелушили из колосьев
зерно и набили им  карманы. И пошли дальше.

Так они шли трое суток. Днем прятались в  лесу в густом кустарнике,
а по ночам шли.

И вот на четвертый день они снова вышли к небольшому на половину
скошенному пшеничному полю.
Все трое снова  расположились  на день в кустарнике, чтобы отдохнуть
и дождаться наступления темноты. 

Вдали виднелась деревня. Но туда они не решились  идти.
В ней  могли быть немцы.

Нужно сказать, что в первое время немцы специально не искали советских
солдат и не делали     облав  в деревнях, не искали в  их избах.
Это после, когда появились  партизаны.   

 Всех стриженых мужчин  сразу же задерживали,  если  случайно
немецкие  солдаты  встречали их  на дороге или в деревне.
Тогда задерживали   и отправляли на сборные пункты.

Неожиданно  на краю  деревни  показалось долее десятка  женщин и
несколько пожилых мужчин.  Все они двигались к этому полю.
В руках они несли косы. Они расположились на краю поля,
а  затем начали косить пшеницу.  Одни косили, другие собирали в снопы,
третьи делали вязки из скошенных стеблей пшеницы.

Конечно, в первое время, когда Красная армия с боями отошла далеко
на восток, 
было смятение и не решительность в действиях уже бывших колхозников   
в тылу  немецких войск.  Все мужчины ушли на фронт.
Остались женщины, старики и дети. Но и многие жители ушли вместе
с отступающими частями красной армии.

Оставшимся  нужно было жить дальше.
Вот и, кто остался в деревне, решили все вместе  убрать на сколько
это будет по силам,  озимую пшеницу.   

Но  все же в первые месяцы  на оккупированной     территории 
бывшие колхозники убирали пшеницу, картофель  и другие культуры.
На многих полях  в этот военный год   пшеницу не убрали. Некому было.
Так же и картофель.
Все  ушло под снег.
Вот так.
 Лежали  трое солдат в кустарнике и смотрели на работающих колхозников.

Виктор сказал, что мы не сможем  догнать Красную армию. Она,
судя по канонаде, ушла далеко на восток.  А впроголодь и  по ночам
идти дальше уже  нет смысла.

Надо как-то  определиться.   Или все же идти дальше, или  остаться
в этой деревне и после  найти партизан.  Они обязательно будут. 
И дождаться Красную армию.
А сейчас  я, очень надеюсь, что это наши советские люди. Они нам
должны помочь.

Семен и красноярец  согласились.  Виктор сказал, что он выйдет к 
работающим и поговорит с ними.  Может, и помогут.

Конечно, вид был у всех не очень.  Лица обросшие, да и форма была
во многих местах порвана.  Не было возможности  ни побриться, ни
зашить порванные места.
Только один раз они встретили речку, в которой помылись и постирали
без мыла форму и портянки. Вволю напились.

Виктор вышел из кустов и направился  к работающим. Когда он подошел,
они перестали работать и молча смотрели  на него. Через несколько
минут он вернулся.
Сказал, что, когда они  вечером пойдут в деревню, то мы пойдем вместе с ними.

Немцев в деревне нет. В соседней тоже.
Вот так и прошли вместе с поля в деревню.
Взяла к себе одна  женщина в дом. У нее  муж и двое сыновей с июня
месяца как ушли на фронт, так от них  нет никакой весточки. Да и
как письмо могло прийти, когда почта не работала.

Пробыли они в этой деревне почти две недели.  Однажды женщина
сказала  им, что проходили по деревне трое мужчин. Один из них  ее
знакомый и он интересовался,  есть ли в деревне  красноармейцы. 
Их было трое. Они пошли дальше и сказали, что вернутся дня через три.


Один из них  до войны работал в сельском  совете в другой деревне.
Но она ничего не сказала ему, что у нее  красноармейцы.
Виктор, Семен и красноярец  решили дождаться  его  возвращения.
И если он действительно от партизан,  то уйти вместе с ним к партизанам.
В деревне оставаться опасно.

Дня через четыре ушли они в партизанский отряд с группой таких же
красноармейцев,  как и они, собранных  в других деревнях этими
тремя  партизанами.

Информация

В это время на Смоленщине действовало свыше 40 партизанских отрядов,
насчитывающих более 2000 человек. Отряды были малочисленные,
действовали разобщенно, не имели боевого опыта.

 Но они совершали смелые диверсии на железных дорогах, нападали
на автоколонны врага, взрывали мосты, портили коммуникации,
вели разведку в интересах Красной Армии, уничтожали насаждаемый
гитлеровцами местный аппарат власти.
 
Было проведено объединение мелких отрядов и групп. Возникли крупные
партизанские формирования, численность которых доходила до
нескольких тысяч бойцов.

 От небольших операций партизаны
перешли к решению больших задач: освободили от врага
5 райцентров – Дорогобуж, Глинку, Всходы, Холм-Жирковский, Понизовье;
заняли, хотя удержать не смогли, Ельню; вместе с прорвавшимися
в тыл врага кавалеристами
и десантниками вели наступление на Семлево, Знаменку, Вязьму.

Партизаны полностью или частично освободили от врага 25 из 42
оккупированных районов, входивших тогда в состав Смоленской области.

Главной особенностью в боевой деятельности смоленских партизан было
их постоянное, активное взаимодействие с регулярными частями Красной Армии.

Командование 39-й армии держало связь с сычевским и андреевским партизанами.

Конечно, начало для партизанского отряда было сложным.
Нужно было оружие, боеприпасы и, конечно продовольствие.

Партизаны сами занимались заготовкой продуктов. Убирали пшеницу
на полях, копали картофель. 
Занимались  так же и  обустройством  лагеря.  Копали землянки. 
Готовились  к зимовке.   Но уже  осенние  ночи становились
холоднее с каждым днем.

Выбрали удаленное место для базы.   И найти отряд  было не просто.

Виктор,  как стало известно,  был капитаном. И он занимался 
впоследствии разработкой  операций по взрыву мостов, нападений на
немецкие автомобильные колонны,  на немецкие  гарнизоны, которые
находились в деревнях.

Семен  принимал непосредственное участие в этих операциях, так
как он имел военный опыт. Обучал партизан обращаться с оружием и
военным приемам ведения боя.
Да и многие красноармейцы  участвовали в подготовке местных жителей.

Наступавшая Красная Армия  после боев оказалась  в районе, где
действовал  партизанский отряд. 
Всем красноармейцам, которые были в партизанском отряде, приказали
явиться  в расположение  воинской части.

Информация

Проверка находящихся в спецлагерях военнослужащих Красной Армии
проводится отделами контрразведки «Смерш» НКО при спецлагерях НКВД
(в момент постановления это были Особые отделы).

После проверки, а так же характеристики командования  партизанского отряда,
бывших партизан красноармейцев   поставили на довольствие  и распределили 
в  разные подразделения.  Так было вначале.

Но после все изменилось.
 Виктора  и красноярца   Семен больше они не встречал. 

После смерти Сталина он был освобожден и смог вернуться в Москву к семье.

Все это время он помнил Семена. Их побег из  сборного пункта, пребывание
в партизанском отряде.
От красноярца  не было  никаких вестей.

Далее

После  проверки Семен  снова  был на передовой. 
И получил направление в медсанбат в качестве санитара.После шести месяцев 
его перевели вторым номером  пулемета  Максим.

При местных боях  он с другими санитарами  перевязывал   раненных бойцов
на поле боя, а тяжелораненных  тащил один или вдвоем.

И все это время был всегда под огнем противника.  Они не смотрели.
Санитар или боец.   Был ранен дважды, но легко.

Однажды  он встретил Игната, который прибыл с новым пополнением.
Игнат жил в Новоникольске.  Он был ростом под два метра.   
Они обнялись.    Радостно видеть земляка  вдали от родных мест.
Они  встречались, если  позволяла обстановка. Вспоминали колхозную
жизнь, знакомых.

  Но затем  снова проходил проверку в отделе контрразведки «Смерш»,
а   после нее  был направлен  на исправительные работы в угольные
шахты Донбасса согласно  постановлениям ГОКО  Государственный   
комитет обороны

Информация

Проверку в этих спецлагерях проходили не только бывшие военнопленные.
Поступавший туда контингент делился на три учётные группы:

2-я — рядовые полицейские, деревенские старосты и другие гражданские лица,
подозреваемые в изменнической деятельности;
3-я — гражданские лица призывного возраста, проживавшие на территории,
занятой противником{842}.

Эта проверка  для Семена  была повторной в связи  с арестом Виктора.
Ему припомнили  какие-то  дела, связанные с первыми днями войны.

Но с рядового был  спрос  меньше,  чем с офицера.  Да у Семена было
все просто. Никакой зацепки. Кроме как окружение.  О сборном лагере 
они с Виктором ничего не говорили.   Шли по ночам на восток.
Затем встретили партизан. Остались в отряде, так как 
свои были уже далеко.
 
На восстановление шахты « Южная» в Донбассе прибывших   расселили в
общежитиях.  После оформления  и поставки на довольствие  начались работы по восстановлению шахты.

Семен   написал письмо жене, что его направили на восстановление шахты 
после прибытия на место.

Больше их не охраняли, так как были известны все личные данные.
В случае побега  можно было получить 25 лет лагерей или расстрел.
Семен  писал письма  жене  каждый месяц в Черемшанку, чаще не разрешали,
да и письма  проверяли. Жив, здоров  да как дела в колхозе? Вот в таком
духе и были все письма.

Очень хотелось повидаться. Но  шла война  и думать об этом нельзя было.
Домна радовалась, что муж жив.
 Что пройдет время, закончится  война  и он вернется. Благо под Курском было окончательно сломлено сопротивление фашистов.

Фронт начал отодвигаться на запад. Но германская армия  была еще сильна. 
Много еще полегло советских солдат на полях сражений, пока не взяли штурмом
Берлин и  подписали  безоговорочную капитуляцию.

А пока…
 
 После нескольких  месяцев  восстановительных работ, началась добыча угля 
сначала в небольших количествах,   но затем  постепенно   увеличивалась. 

А здесь настоящее счастье свалилось.

Невозможно описать  то чувство, с которым он подходил к родной деревне,
как плакала от радости жена, когда он неожиданно появился на пороге
родного дома. Да и он сам не смог сдержать слез.

Первое, что он попросил, это истопить баню.

После  Семен долго  расспрашивал о тех,  с кем уезжал   
23 июня на фронт.  Читал свои письма с фронта, которые напомнили
ему снова  то ужасное  время,  в котором  для многих закончилась
жизнь на земле.

Эти письма я не видел. Мать  сожгла их, чтобы они  не напоминали
отцу и ей  о том ужасном времени, которое они пережили.

Семен ужаснулся, когда узнал, что он четвертый,  кто вернулся с
войны  живым и не покалеченным. 

А Семена могли  освободить под  ответственность председателя колхоза,
да под контроль местных органов.

Отпускали в основном в сельскую местность. Нехватки  рабочей силы на
восстановление шахты не было. Работали  еще и местные жители.
 основном женщины.

 И сосед   воспользовался  удобным случаем, выкрал все документы.
 Семену с большим трудом удалось восстановить украденные документы,
благо многие его знали, да в особом отделе в  личном   
деле была фотография.

За эти десять дней Семен встретился со всеми жителями деревни. 
За эти годы женщины  как.то постарели.  Пацаны  стали  не
по годам    взрослыми.  Работали они  в колхозе  наравне  с взрослыми.
Рассказал он жене  Степана Слезки где и как погиб он. Она  на
глазах  стала старше лет на пять.
Все надеялась, что Степан живой.  Но вот и последняя надежда растаяла,
как утренний туман.

Нелегко было Семену. 

И винить себя не мог, что вернулся живой.  Он тоже хотел,
чтобы в атаке его убили,
чтобы закончились  все эти кошмарные мучения.  Многие мечтали 
об этом.  И мечта сбывалась. Но  вначале  много пуль не пролетало мимо. 

Много раз заходил по вечерам председатель колхоза. Он уговаривал
Семена остаться,
не  возвращаться  на шахту. Начиналась посевная  и позарез
нужны были трактористы.

Он сказал, что напишет письмо туда, что ты остался в колхозе работать 
по моей просьбе.

После колебаний  Семен согласился.  Снова сел  работать  на тракторе.
Пахал колхозные поля, затем сеял.

Два раза приходило письмо с шахты, чтобы он вернулся,
но председатель уговаривал остаться.
И Семен оставался. Не хотелось уезжать от семьи. Хотелось забыть
тот кошмар.

Однажды утром приехали на мотоцикле  с коляской двое военных
в синих формах в контору к председателю  и потребовали
вызвать Виговского Семена.
Но Семен в это время уже был в поле. Сеяли пшеницу.
 Они посадили в коляску председателя  и поехали искать. 

Нашли трактор Семена. Остановили.  Когда он вылез из кабины, посадили
в коляску  и повезли.
На вопрос председателя, а кто будет сеять?  Ответили, что  садись, мол,
сам в трактор.

После окончания следствия по поводу  невозвращения  на шахту  в городе
Ачинске состоялся суд.
  Виговского Семена приговорили к одному году тюрьмы, с привлечением
на работы.

Суд принял во внимание  ходатайство председателя колхоза, а так же,
что во время задержания Виговский  Семен действительно  работал на тракторе,
а не скрывался.

Решение суда было  направлено  на прежнее место работы  в управление шахты,
чтобы там  исключили его из списков.

Работал  Семен  почти год   на строительстве  тракта
 Ачинск  Большой Улуй. 
Расширяли дорогу и насыпали гравий, утрамбовывали.

Жена несколько раз ездила туда. Привозила Семену продукты. 
Работали заключенные под охраной.  Утром привезут, а вечером увозили. 
Семен просил ее много не привозить.

И с тех пор он работал и жил в Черемшанке.

А 1960 году он с семьей переехал  в поселок
Емельяново Красноярского края,
который находится в тридцати километрах от города Красноярска.


Информация


Все версии начала войны, объясняющие трагедию 22 июня 1941 года,

в конечном счете сводятся к трем:

 Официальная советская версия (фактически версия Сталина):


  «Фашистская Германия напала:

а) превосходящими силами;
б) имея лучшую военную технику;
в) вероломно».

  1.  Однако опубликованные в последние годы данные показали,
что «а» и «б» не соответствуют действительности, а «в» — просто глупость,
ибо какая могла быть вера Гитлеру, постоянно нарушавшему все договоренности
и захватившему к тому времени почти всю Европу.

Расположение советских и немецких частей на границе (наши в 30–300 км от
границы, (в то время как на фотографии немецких танков первого дня войны видно,
что каждый из них увешан канистрами,
да еще имеет прицеп из двух бочек бензина)
решительно опровергают это.
 
  2. Версия, озвученная Геббельсом и Риббентропом 22 июня 1941 г.
и изложенная как «открытие» в книге В.Суворова «Ледокол» в 1992 году:
«Сталин готовил нападение на Германию, а Гитлер, узнав об этом,
опередил его и нанес превентивный удар». Расположение советских
и немецких частей на границе (наши в 30–300 км от границы, а
немецкие в 0,5–1 км), отсутствие в передовых советских частях
боеприпасов и горючего (в то время как на фотографии немецких
танков первого дня войны видно, что каждый из них увешан канистрами,
да еще имеет прицеп из двух бочек бензина) решительно опровергают это.


 3. Новая гипотеза начала войны, предложенная автором настоящей публикации,
обоснованная им в книге «Великая тайна Великой Отечественной. Новая гипотеза
начала войны». Советские войска стягивались к западным границам, потому что
Сталин готовил их к великой транспортной операции — переброске через Польшу
и Германию к берегам Ла-Манша для последующей высадки в Англии (участие в
операции «Морской лев»).

Вполне возможно, что решение о том, куда ударить — по Англии или по
Германии, — Сталин собирался принять в последний момент.

Но в итоге Черчилль обманул фюрера и выступил в этот же день с заявлением
о полной поддержке СССР. Германия и оказалась в войне на два фронта.
Поэтому документы о пребывании Гесса в Англии до сих пор не рассекречены.
Эта совершенно невероятная на первый взгляд версия при внимательном
рассмотрении объясняет все странности и загадки первого дня войны.

Причина этих странностей в том, что началась не та война, к которой готовились
Сталин и... Гитлер. Поэтому они оба и не выступили в этот день по радио
(за Сталина это сделал Молотов, а за Гитлера — Геббельс).
Единственный выступивший в этот день лидер — Черчилль, ибо началась война,
которой он так долго добивался — СССР с Германией.

«22 июня. Ровно в 4 часа? Киев бомбили?»
Прочитав и изучив большое количество материалов о первых часах
Великой Отечественной войны, я обратил внимание на то, что в сообщениях
о первых бомбардировках советских городов почти всегда указываются разные
города либо они указываются неконкретно (например, так: «бомбили города
Прибалтики, Украины, Белоруссии, Молдавии»).

Это объяснимо, положим, для официальных сообщений первого периода войны,
когда еще не полностью были обобщены сведения с мест. Однако и десять, и
двадцать, и пятьдесят, и семьдесят лет спустя полный перечень советских
городов, подвергшихся бомбардировке на рассвете 22 июня, отсутствует даже
в исторических исследованиях, энциклопедиях и многотомных историях
Великой Отечественной войны.

В ней он назвал четыре города, подвергшихся немецким бомбардировкам:

Мне достоверно известно, что бомбили не сам Каунас, а военный аэродром
Алексотас (я со своей семьей жил в это время в Каунасе в военном городке,
и об этой первой бомбежке мне неоднократно рассказывали отец, мать
и старшая сестра).

Я пересчитал подвергнутые бомбежке утром 22 июня немецкой авиации
населенные пункты (в сводке их было 33), оказалось, что практически в
каждом из них был аэродром. То есть немцы бомбили только советские аэродромы.

Тем более нельзя было даже упоминать самые первые авианалеты этого дня
на базы ВМФ «неизвестных самолетов». В результате появилась путаница.
Кто, когда и зачем бомбил Севастополь?
Самая загадочная история приключилась с первым городом, на который был
совершен самый первый налет в этот день, — Севастополем. По воспоминаниям
Жукова и наркома ВМФ Кузнецова известно, что он был совершен на час раньше,
чем первый налет немцев на аэродромы вдоль западной границы.
Самолеты оба назвали «неизвестными», и от них не пострадал ни единый корабль,
т.к. они сбрасывали не бомбы, а якобы мины, причем не простые, а донные и
магнитные, да еще с неизвестной кратностью прохода над ними судов,
в результате чего их невозможно было обнаружить обычным тралением
на следующий день.

Поразительно,
что по этим самолетам из Москвы разрешили открыть огонь,
в то время как по самолетам, налетевшим на аэродромы близ западной границы, категорически запретили,
в результате чего зам. командующего ВВС ЗапОВО
генерал Копец даже застрелился после разгрома
приграничных аэродромов его округа. Мне удалось установить,
что 22 июня советские силы ПВО имели 25–30 радиолокационных станций РУС-2.

Только РЛС могли обнаружить в темноте ночи (2.00–3.00) приближение
самолетов, о чем немедленно было доложено по инстанции. Именно это
имел в виду Молотов, когда говорил Ф.Чуеву, что события 22 июня «развернулись
гораздо раньше»: «В Севастополе отразили налет. Часа в два-три напали...».
Из немецких документов стало известно, что 22 июня ни один самолет
люфтваффе не действовал против советских ВМФ, поэтому ни один советский
корабль в этот день и не пострадал.

Объяснение всем этим загадкам может быть лишь одно: налет на Севастополь
совершили не немецкие, а английские самолеты, если Черчилль через находящегося
в Англии Гесса договорился с Гитлером о совместном нападении 22 июня на СССР.
При этом Черчилль взял на себя бомбежку советских баз ВМФ и провел ее
22 июня постановкой «мин» с несколькими их взрывами на берегу, не
принесшими никакого вреда флоту.
Это было осуществлено за час-два до немецкого удара по советским аэродромам.

Только получив информацию о том, что англичане провели налеты на
советские базы ВМФ, немцы начали боевые действия вдоль всей западной
границы СССР.
Таким образом, Черчиллю удалось втянуть Гитлера в совершенно ненужную
ему в тот момент войну с СССР.
Пора сказать правду

Сегодня сложилась ситуация, когда официальная советская версия фактически
если не опровергнута полностью, то сильно девальвирована опубликованными
мемуарами советских генералов и маршалов, а также рядовых участников ВОВ,
зарубежными изданиями и вновь открытыми документами из российских и
зарубежных архивов.

Такие поставки могли быть сделаны только для вероятных союзников, но
никогда — для вероятных противников. СССР же в обмен на них поставил
Германии крайне необходимые ей горючее, сырье и продовольствие.

Красной Армии подается как главное подтверждение правильности суворовской

а к удару по Германии.

Только новая гипотеза о готовящейся транспортировке некоторых частей
Красной Армии к Ла-Маншу объясняет истинную причину этой переброски и
убедительно показывает,
что она скорее всего была согласована с Гитлером, а значит, никак не
могла
быть причиной нападения Германии на CССР. Вероятнее всего, оно было
спровоцировано английской разведкой и авиацией по указанию Черчилля.

И, главное, становится понятным, что причина катастрофы первых дней
войны — не слабость нашей разведки, промышленности и армии, а личный
проигрыш Сталина в предвоенной
тайной дипломатии.
Историю Великой Отечественной создавали не историки, а пропагандисты,
но так и
надо было делать тогда, в годы войны. Сейчас же надо не писать очередную
«историю»,
а опубликовать подлинные документы, объясняющие все загадки и ликвидирующие
белые
пятна 22 июня. Необходимо документально рассказать об истинных событиях
тех дней, а главное — об их причинах.

Пора сделать стратегический поворот, с тем чтобы снять вину за эту катастрофу
и трагедию с наших военачальников, командиров и рядовых красноармейцев.
Есть еще одна причина для этого. Мне рассказали, как совсем недавно на
одном из часто посещаемых россиянами турецких курортов 9 мая произошел
такой случай.

Большая компания россиян за сдвинутыми столиками отмечала День Победы,
когда мимо них прошла группа немцев. Немец что-то вполголоса сказал
своему спутнику. Один из наших, молодой мужчина крепкого сложения,
заметил это и громко спросил: «Что, не нравится наш День Победы?».
Немец подошел к праздничному столу и негромко сказал: «Мы помним 9 мая,
а вы не забывайте, что было и 22 июня».

И вдруг я понял, что, несмотря на проигранную войну, немцы гордятся ее
первым днем, когда они были победителями, так же, как французы гордятся
начальными победами

А ведь эти немцы не знают, что гордиться-то нечем, потому что их предки
«побеждали» фактически безоружных людей, большинству которых даже было
запрещено открывать огонь.
Скрытая правда — это всегда мина замедленного действия, которая рано
или поздно обязательно взорвется.

Не будем забывать о том, что после разгрома Германии часть документов,
проливающих свет на обстоятельства предвоенного сотрудничества Германии
и СССР и ее нападения

И это для руководства СССР и лично Сталина представляло не меньшую
опасность, чем атомная бомба, ибо тоже использовалось для шантажа.
Речь пошла о постоянной «советской угрозе», началась бешеная гонка
вооружений.
Стыдно за 70 лет так и не объяснить своему народу истинную причину катастрофы,
а также архивные документы.

Это позволило уже сейчас ликвидировать несколько белых пятнышек в истории
этого дня.
Давайте же скажем правду! Даже если она не совпадет с предложенной
мной гипотезой, я буду счастлив, потому что наконец нам покажут документы,
объясняющие главные загадки начала Великой Отечественной войны.

Александр Осокин.
Автор трилогии «Великая тайна Великой Отечественной».

© Copyright: Иван Виговский, 2012

Регистрационный номер №0083960

от 13 октября 2012

[Скрыть] Регистрационный номер 0083960 выдан для произведения:

 

Продолжение:

" Не объявленная война с Японией"


Сибирь. Красноярский край. Деревня Черемшанка. 1941 год.

 И вот пролетело незаметно время  мирной трудовой жизни для
Семена Варфоломеевича, как короткая тихая летняя ночь.

 Наступило воскресное утро 22 июня 1941 года. Мужчины из тракторной
бригады, а так же и женщины уехали в поле на работы после
распределения заданий.

 В 12 часов Советское правительство известило по радио советский
народ о вероломном нападении фашистской Германии и ее сателлитов
на Советский Союз. Но в Черемшанке не было радио и колхозники продолжали
жить еще в мирном времени.

 В тот день началась Великая Отечественная война. Так ее назвали позже.

 Против Красной Армии сражались от 37 до 73 дивизий стран сателлитов
Германии.

•К войскам сателлитов относились: Италия, Венгрия, Румыния, Финляндия,
Словакия, Хорватия, Испания, Легион французских добровольцев.

•Президиум Верховного Совета СССР принял Указ "О мобилизации
военнообязанных по Ленинградскому, Прибалтийскому особому,
Западному особому, Киевскому особому,
Одесскому, Харьковскому, Орловскому, Московскому, Архангельскому,
Уральскому, Сибирскому, Приволжскому, Северокавказскому и Закавказскому
военным округам".


 Утром 23 июня неожиданно для председателя колхоза и всех колхозников
приехали с города Ачинска два офицера Красной Армии.

 Весть о начале войны не сразу распространилась по всем необъятным
просторам страны. А в Черемшанке и подавно еще никто ничего не слышал
о начале войны.

 И народ, конечно, не в силах был оценить масштаб обрушившейся беды.
Целое поколение было взращено в идеологической обстановке, которую
можно выразить словами «Если завтра война…» – и песня, и фильм
с таким названием внушали уверенность, что «с южных гор до
северных морей Красная армия всех сильней».


 Не было в Черемшанской конторе ни радио, тем более телефона.

 Связь осуществлялась через поездки председателя в районный центр,
либо приезжал председатель  сельского совета на коне, запряженной
в двуколку (одноконная одноосная рессорная повозка с кузовом
для двух человек. Грузоподъемность около 180 кг.
Имеет откидные подставки на оглоблях для разгрузки спины лошади
во время стоянки.

Иногда оборудуется откидной вагой для пристяжной лошади) и
сообщал новости по району и в стране.

 Только в 1955 году провели телефонную линию связи в контору.
А в 1959 году линию для вещания радио по столбам, установленных
в деревне. Вещание осуществлялось через усилитель. 

 Он находился в клубе, а питание усилителя осуществлялось 
от аккумулятора,  который  заряжался  от  ветряного генератора,
который установили во дворе клуба на мачте, сделанной  у основания
из четырех столбов.
Высота составляла примерно  метров тридцать. 

Информация

 Когда я учился во втором классе, (Черемшанская начальная  школа
располагалась рядом с клубом на одной стороне), то мы с Мишкой Блохой 
в сентябре на переменке  стояли около восточной стены школы
и грелись на солнце.

 Мы всегда смотрели на ветряк, но так и не ни разу не видели,
как он вращается.

 Он всегда был на тормозе. А так хотелось посмотреть. Вероятно, Филя
его никогда не включал или не умел это делать.

 Радио включал муж директора  начальной Черемшанской   школы
Анны Михайловны,  по прозвищу Филя. Он хромал на правую ногу.
Первый муж Анны Михайловны погиб на войне.

 А Филя появился в деревне неизвестно откуда, вроде после уборочной,
когда его командировали в помощь колхозу,  и он нашел пристанище у вдовы.

 Затем у Анны Михайловны родилась дочь от Фили. Но он не любил детей и
всегда прогонял нас, если мы интересовались его аппаратурой
или приходили к Анне Михайловне по просьбе учителя за книгой.

 Так, этот Филя, иногда передавал местные объявления по радио
или по  вечерам часа на два включал радио, но не всегда. 
Все это происходило где - то в 1957 году.

А весной в 1960 году установили дизель - генератор за
огородами в построенном для этого доме.

Затем вкопали  по всей деревне столбы. По ним натянули  электрические провода,
а ниже подвесили, снятые со старых столбов, провода для радио.

Приехала бригада электриков,  которая проводила электропроводку
в каждом колхозном доме и провода по столбам.

Колхозники сами  копали ямы для установки столбов. Глубиной в два метра.

Отец копал вместе с Васильковым Николаем, соседом, коммунистом,
который ездил в 1958 году в Москву на сельскохозяйственную выставку.
В Москве  он купил  себе патефон.

Васильков был еще и бригадиром. Вот и отправили на выставку.
А отправляли лишь коммунистов.

 Летом, во время каникул, я часто бывал у Васильковых. И  Колю, старшего
сына Николая Василькова (сын был старше меня на два года) я всегда
уговаривал его послушать песни с пластинок.

 Конечно, мы были одни, так как его родители  на работе, как  и
все взрослые. В деревне оставались старики, старухи, да дети.
 На улице никого. Грязные свиньи лежали в пыли, если не было грязи,
да куры , которые всегда что-то там около них искали.

Это был первый патефон в деревне.  Мне было очень  интересовало,   
как он работал. Игла была металлической. И ее осторожно Коля
ставил на пластинку.  Патефон звучал не очень громко,но достаточно
для небольшой комнаты.

И так.

23 июня мужчины и женщины работали с утра в поле, как и 22 июня.

В колхозе было шесть бригад.
Председатель колхоза Боровиков послал бригадиров в свои бригады, чтобы
собрать всех работающих в поле около правления колхоза.

Собрались к полудню на улице около правления колхоза почти все
жители Черемшанки.

 Офицеров, что был старше по званию,  обратился к колхозникам и
сообщил, что Германия утром 22 июня без объявления войны
напала на Советский Союз.
Затем он объявил, что  они приехали  для мобилизации  колхозников
кто приписан к Сибирскому военному округу и  подлежит мобилизации.

 Женщины заголосили, мужчины начали тихо переговариваться друг с другом.
После этого сообщения второй офицер начал вручать повестки.
Затем, мужчин, получивших  повестку,  отпустили домой для сборов.
Призвали  не всех. Но большую часть. Семена тоже.

 Наступал уже вечер. К правлению подогнали несколько повозок,
запряженных лошадьми, чтобы отвести мужчин в Ачинск.
Но кони так и простояли всю ночь запряженными.

 Все призванные, не сговариваясь, напились дома на прощание самогонки, 
и  офицеры не смогли их собрать. Они были до того пьяны, что не в состоянии
куда-либо ехать.

 На следующий день, только к обеду 24 июня, повозки тронулись в путь.
Женщины долго шли рядом.

Они чувствовали, что никто из их мужей уже не вернется.
Плакала и Домна. Да кто и не плакал?

 На несколько дней деревня словно вымерла. Все находились в
предчувствии огромной беды, которая свалилась внезапно на их семьи.

Далее...

 Постепенно жены и дети отставали от повозок, и в конце концов остались
одни мужики со своими думами. Кто шел рядом с телегой, кто  сидел на повозке.

 Степан Слезка вынул кусок брынзы из тряпочной сумки, а сумку скомкал
и с силой бросил в кусты.

- И за что я еду воевать? За этот кусок брынзы?- и Степан заплакал.
В деревне осталась жена с тремя детьми.

Не увидит больше Степан Слезка своих сыновей. Под Смоленском сразит его
фашистская пуля в одном из неравных боев. Его смерть видел  Семен.

Семен ехал с чувством, что он уже, вероятно, никогда не увидит родных мест.

Он побывал в Монголии, на этой не объявленной войне. И знал, что его ожидает.
И что едут они не на праздник.

Он сказал жене: "если повезет, то вернусь, не повезет, так тому и быть,
что написано на роду, то и будет. Не переживай. Не один я иду. Главное,
береги детей".

И еще сказал ей, что скоро не жди.

-Я видел, как тяжело было Красной Армии воевать с Японией.
-А Германия гораздо сильнее,- добавил Семен.

К вечеру приехали в Ачинск. Всех расположили  в военном городке.
Дежурный разместил их в пустующей казарме.

Кровати были двух яростные  без матрасов и простыней, и одеял.
Так и легли спать на сетки.

Утром всех прибывших после регистрации  построили перед штабом.
 Долго делали перекличку. Затем разбили по взводам. Каждому взводу
был назначен командир.

После повзводно получали военную форму. Но перед получением выдали
ручные машинки.

 Стригли волоса на голове под «ноль» друг  другу. На войне волос не нужен,
чтобы не завелись вши, которые  оказалось очень любят грязь.

А после этой обязательной процедуры одели военную форму.
Гражданскую одежду все складывали в одну кучу. Командир сказал,
что она вам больше не понадобится.

В военном городке Семен  встретил знакомых, с кем был  в Монголии
и воевал против японцев. Все они были тоже призваны.  Очень обрадовались,
что снова встретились.
Но распределили их в  другие  взвода.

Через  пятеро  суток стрелковая  дивизия, куда вошел и Ачинский батальон, 
уже  разгружалась на железнодорожных станциях западнее  Вязьмы 
под Смоленском.

Через два дня прибывшие  влились в состав 16 армии, 
в которой был и Семен Варфоломеевич. Они  расположились в лесу.
Заняли оборону около города Колодня, который находился
восточнее Смоленска.

Лето 1941 года в Смоленской области с самого начала оказалось
сухим и жарким.
В конце июня и вначале июля солнце беспощадно поливало землю зноем.

  В июле гитлеровское командование решило продолжать наступление на трех
основных направлениях - ленинградском, московском и киевском.
       
Овладев после ожесточенных боев городами: Витебском, Бобруйском
и Могилевом, гитлеровская армия в середине июля вышла к Смоленску.

Началось смоленское сражение, продолжавшееся 2 месяца. 
Красная  Армия не только задержала продвижение врага на фронте в 900 км,
но и нанесла ему ряд сильных контрударов (в районе Великих Лук,
южнее Бобруйска, в направлении на Духовщину и Ярцево, под Ельней).

В конце июля немецкая армия была вынуждена перейти в обороне на
центральном направлении.

Под Смоленском родилась Советская гвардия. Советские войска впервые
применили здесь новое ракетное оружие - знаменитые "катюши".
Смоленское сражение было первым серьезным ударом по стратегии
"молниеносной войны".

Смоленск был отдан неприятелю.


В конце июля немецкая армия была вынуждена перейти в обороне на
центральном направлении.

  10 июля 1941 года считается началом Смоленского сражения,
а 15 июля 1941 года Смоленск был отдан неприятелю.

 Лишь взорванные в ночь с 15 на 16 июля два моста через
Днепр не дали немцам беспрепятственно занять северную часть
 города – Заднепрожье.
Хотя путь  в эту часть города для немцев, как выяснится позднее,
оставался открытым.
 
Железнодорожный мост восточнее Смоленска, то ли забыли взорвать,
то ли не успели.  Скорее, что не успели.

К концу месяца наши войска оставили Смоленск и Ельню.

В районе северо-восточнее  Смоленска в окружении вели бои соединения и

вели тяжелые бои с фашистами.
 
Окружив 16.ю армию М.Ф. Лукина, фашисты всеми способами расчленяли
ее на части, но у них с расчленением  ничего не получалось.
Советские солдаты ожесточенно оказывали сопротивление.

С утра 17 июля расположение батальона, где находился
Семен Варфоломеевич, бомбили Немецкие бомбардировщики
Юнкерс Ю-88.


Сначала они шли в пике, включив сирены, которые наводили
страх на солдат, а при выходе сбрасывали фугасные бомбы.
Иногда сбрасывали и пустые бочки из-под горючего с отверстиями.

Эти бочки издавали душераздирающий  страшный свист, от которого
леденела душа.
 Это после солдаты не обращали на эти фокусы внимание, да и немцы
перестали веселиться,  поняв что этим уже не испугать советских солдат.

По бомбардировщикам стреляли из винтовок, но было бесполезно.
После пустых бочек сбрасывали уже бомбы.

От их взрывов земля  качалась,  словно корабль на море при шторме.
А взрывы были такой силы, что солдаты  после на несколько часов
теряли слух.

Отец  не любил вспоминать про войну, да я и не спрашивал.
Он, по праздникам, когда  выпивал стакан, другой водки. Всегда   
пел   песню * Позабыт, позаброшен с молодых юных лет * и после
каждого куплета плакал. Плакал и рассказывал, что было с ним на войне.

- Я был в таком пекле, говорил он мне,- что ни дай бог кому   
  хоть немножко этот ужас испытать. И тебе тоже, сынок. 
- Мы не мылись несколько месяцев.

- У многих были вши. Снимешь  гимнастерку и начнешь трясти над
  костром, только треск идет. Так горели вши.   
- Если попадалась речушка, то старались ополоснуться, если была
  возможность.

Слова песни.

Позабыт, позаброшен.
С  молодых юных лет,
Я остался сиротою,
Счастья в жизни мне нет.

И один на чужбине.
Уж,  давно я живу,
И родного уголочка
Я нигде не найду.

Вот нашел уголочек,
Да совсем не родной:
В исправдоме  за решеткой,
За кирпичной стеной.

Вот умру, вот умру я,
Похоронят меня,
И никто не узнает,
Где могилка моя.

На мою, на могилку.
Уж, никто не придет,
Только раннею весною
Соловей пропоет…

 Так с боями мой отец Семен Варфоломеевич в составе очень
поредевшего батальона отступал весь август  всё дальше
и дальше на восток страны в направлении Москвы.

Информация

Численность стрелкового батальона РККА до 300 солдат.

В один из дней, в середине сентября на батальон моего отца обрушился
удар артиллерии страшной силы.

Расчищая дорогу своим танкам и пехоте, немецкая артиллерия провела
мощную артиллерийскую подготовку. Траншеи окутало сплошное облако разрывов.

Красноармейцы  прижались к стенке  траншей. Все вокруг потонуло в 
страшном  грохоте, сотрясающем землю.
 
 Один из снарядов разорвался рядом в траншее,  где находился Семен.
Ударная волна оглушила его, а  земля  от разрыва, словно вода,
накрыла его всего.
 
 Он услышал  сильный    хлопок  разрыва и  удары комьев земли
по всему телу.

Семен  медленно  провалился  в бездну тишины.
Сколько пролежал, засыпанный родной землей, он точно не помнит,
а очнулся от тяжести, которая не давала ему дышать.

Семен с трудом поднял голову и медленно  открыл глаза. Увидел, что почти
весь был  покрыт  землей.
Винтовки не было, да  он ее и не стал искать, хотелось скорее освободиться
от земляного  плена.

Семен   медленно  освободил одну руку, затем  вторую  и кое-как  в
выбрался из траншеи. А кругом стояла непривычная тишина.
Только шум в голове был сильнее ее. 

Семен медленно приходил в себя. Огляделся вокруг.
И увидел, что  по траншеям уже шныряли  немецкие солдаты в черных касках. 

 Раздавались иногда  короткие   очереди. Это добивали они из
автоматов  тяжело раненных красноармейцев,  а живых обыскивали 
и с поднятыми руками  сопровождали к группе солдат, которые уже
сидели недалеко от дороги, которая вела в бывший тыл батальона.

 Семен  понял, что оборона прорвана, а от батальона практически
никого не осталось. Вокруг были воронки от разрывов, да  лежали 
за  траншеей, в сторону тыла  много  убитых красноармейцев, которые,
вероятно, поспешно стали отступать  и были убиты.
Семен начал искать винтовку, но не успел.

 К нему подбежал немецкий солдат и начал показывать  автоматом, 
мол, вставай, пошли.

- Ком, рус.- устало скомандовал он.

 Семен с усилием поднялся и медленно побрел туда, куда показал
фашист дулом автомата.

 Трудно передать то состояние, что испытывали красноармейцы, не до
конца еще осознавшие, что для них началась с этого момента  другая жизнь,
полная лишений и страданий.

 Но в душе была надежда, что не все кончено.
Часа через два, построив красноармейцев, уже пленных, в колонну,
немецкие  автоматчики  повели их на сборный пункт, который
находился в пятистах метрах, в открытом поле.

 Там сидели на земле около сотни  молчаливых русских солдат.   
С каждым часом приводили  еще и еще. Многие  из них были ранены.

Вечером всех построили.  Выводили  из строя, кто был в офицерской форме.
Да и чернявых.  Да еще на кого выдали свои солдаты предатели.

Всех отвели метров на тридцать от строя  и  расстреляли  на виду у всех
оставшихся еще в живых солдат.

Вскоре  приехал немецкий  грузовик  с солдатами.  Они   забивали в землю 
колья  и по периметру  натянули в три ряда  колючую проволоку. 
По углам ограждения поставили  немецких солдат с пулеметами.

Утром  прибавились еще смерти.  Это ночью  предателей задушили.
Их  немцы  оставили со всеми, хотя они им помогли. Вот так!
 
В эту ночь,  да и остальные,  спали все на земле под открытым небом.
Хорошо, что не было дождя. О еде и воде никто не говорил вслух.
Друг с другом разговаривали шепотом.

На следующий день,  в середине дня, привезли  на грузовой машине брюкву.
Немецкие солдаты   начали бросать ее из кузова  за колючую  проволоку,
где были пленные.
 Красноармейцы  вскакивали с мест  и молча хватали   клубни, а затем
разбегались. Немецкие солдаты стреляли в воздух и гоготали.
 Семену удалось схватить две. 

Ножей не было. И кожуру  удаляли  зубами. Рядом с Семеном оказался  солдат,
который не участвовал в этом унижении.  Он молчал и с грустью 
смотрел на все происходящее.

Семен сел рядом и предложил брюквину. Тот нехотя взял.
Довоевались, произнес он, как быстро превратили они нас в животных.

Он был из Москвы. На вид лет сорок.  Звали Виктором. Оказалось,
что он  воевал в Монголии на Халкин-Голе.  Это как-то сразу  сблизило их.
Они часто вспоминали бои с японцами и о своих боевых товарищах,
с которыми вместе воевали против японцев.

Брюкву привозили каждый день. Бросали как скоту. 
Не давали ни воды, ни хлеба.

Красноармейцы  питались одной брюквой. И, казалось, этому не будет конца.
За эти три дня много умерло  раненых. Фашисты  не оказывали им 
никакой медицинской помощи. Помогали только  сами друг  другу, чем могли.
Умерших  солдат складывали в дальнем углу.

Мертвые  так и остались   лежать, не преданные земле, когда с этого
сборного пункта пленных  отправили дальше в лагерь для военнопленных.
 
Информация

Выглядит брюква примерно как репа, но она более крупная и схожа
по форме с сахарной свеклой. Цвет брюквы может быть синеватой,
а может быть желтоватой.  Мякоть у нее белая,  обладает  небольшой 
сладенькой.Репе свойственна горчинка, в брюкве  ее нет.
Брюква получилась от скрещивания репы и белокочанной капусты.

 
К Семену и Виктору присоединился  еще один солдат.
Он был родом из Красноярска. Решили  они держаться вместе.

На четвертый день немецкий офицер на ломанном русском языке сообщил.
Советские солдаты ожесточенно оказывали сопротивление.

- Рус. Завтра  в лагерь. Там будет вам всем хорошо,- и засмеялся.
- Очень хорошо!

- Лагерь-это смерть.- Виктор шепнул Семену Я точно знаю.
- Как нелепо все получилось.
- Никто не ожидал утром наступления. Взрывом завалило нашу землянку.
- Все погибли в ней.
- Я  спал. Проснулся от грохота. Едва  выбрался из заваленной землянки наружу. 
- Увидел только спины фашистов далеко в нашем тылу. А по траншеям
  бегали фашисты.
- Оружия у меня не было. Осталось в землянке под завалом. Да немец появился передо мной,  как из под земли.

- Повезло  нам, что попали сначала  на сборный пункт, а не отправили
сразу в лагерь.
 
- Надо непременно  бежать отсюда этой ночью. Но нужно  решить, как лучше
  это сделать.

- Ночи здесь темные.  Охрана  по ночам  разводит костры, чтобы  греться,
  да и для освещения. А  от костра, если рядом с ним находишься,  дальше
  десяти метров   
  ничего не видно. Только темень.  Этим и воспользуемся,-добавил Виктор.

- Ночью подползем к  середине ограждения, приподнимем колючею проволоку
  и проползем под ней.

  Немцы натянули   всего три ряда. И с большими промежутками.
Видимо, не хотели утруждать себя, да и проволоку  расходовать.   
Все равно затем ее снимать.

- У нас должно все получиться.
- Как ты, согласен?

- Да,- утвердительно кивнул головой Семен.
- А из Красноярска, может, тоже скажем?- спросил он Виктора, все же земляк.

- Давай, только осторожно, так намекни. Скажи, что завтра, как поведут,
  то в лесу и попробуем убежать.

- Почему так надо сказать?- спросил Семен.
- Если не заложит нас, то ночью возьмем с собой,- Добавил Виктор.

- Много  предателей.

 Семен чувствовал, что Виктор  офицер, хотя  и  был  в солдатской форме,
 но ни о чем не спрашивал. Он не знал, что Виктор был на рекогносцировке.
 А там, при осмотре переднего края, офицеры были все в солдатской форме.
 По офицерам всегда стреляли снайперы. Виктор не успел переодеться.

 
 Наступила ночь. Небо, к счастью,  укрылось облаками.  Охрана, как и
в предыдущие дни, развела костры. Сидели они у костров по двое.
 Их было хорошо видно из темноты.

Семен разбудил красноярца и прошептал, что уходим сейчас.
Завтра не получиться.

Заранее, вечером они заняли места  в  середине  и с краю от остальных пленных,
чтобы было удобнее  и без шума подползти  к ограждению.

По команде Виктора  они медленно  друг за другом  поползли к ограждению.

Впереди Виктор, за ним красноярец, последним полз Семен.
Виктор подполз к ограждению и приподнял  колючую  проволоку
и подставил палку, которую заранее нашел.

 Проволока  была  слабо натянута.  Красноярец  прополз под ней, затем Семен,
а после Виктор. Он убрал  палку   и они поползли уже вместе дальше. 

 Вокруг было тихо.
 
 Так они проползли  метров пятьдесят, а затем, пригнувшись, осторожно ступая,
медленно шли дальше. После, когда отошли еще  метров пятьдесят, побежали все
быстрее и быстрее.

Направление, куда  бежать,  Виктор определил  еще  днем. А бежали они на восток, 
куда отступала Красная Армия. Сколько бежали трудно сказать. Пока были силы.

После короткого отдыха  пошли пешком.

Они шли всю ночь.

  Когда первые лучи солнца   осветили землю, они нашли густой кустарник
на опушке леса недалеко от пшеничного поля. В нем отдохнуть и  переждать день. 
О себе начал напоминать голод.

Красноярец по команде Виктора  осторожно прокрался  к  пшеничному
полю и нарвал  в пилотку  пшеничных колосьев и незаметно
вернулся назад.
 
Каждый начал шелушить их.
Колос  уже   налился.  Наступало время уборки озимых.

Все ели зерно, не торопясь.  Оно казалось очень вкусным после брюквы.

Воды не было. Но они  захватили с собой по половинке брюквы.
Она была сочная и заменила им воду.

Вечером, когда начало темнеть,  на пшеничном поле нашелушили из колосьев
зерно и набили им  карманы. И пошли дальше.

Так они шли трое суток. Днем прятались в  лесу в густом кустарнике,
а по ночам шли.

И вот на четвертый день они снова вышли к небольшому на половину
скошенному пшеничному полю.
Все трое снова  расположились  на день в кустарнике, чтобы отдохнуть
и дождаться наступления темноты. 

Вдали виднелась деревня. Но туда они не решились  идти.
В ней  могли быть немцы.

Нужно сказать, что в первое время немцы специально не искали советских
солдат и не делали     облав  в деревнях, не искали в  их избах.
Это после, когда появились  партизаны.   

 Всех стриженых мужчин  сразу же задерживали,  если  случайно
немецкие  солдаты  встречали их  на дороге или в деревне.
Тогда задерживали   и отправляли на сборные пункты.

Неожиданно  на краю  деревни  показалось долее десятка  женщин и
несколько пожилых мужчин.  Все они двигались к этому полю.
В руках они несли косы. Они расположились на краю поля,
а  затем начали косить пшеницу.  Одни косили, другие собирали в снопы,
третьи делали вязки из скошенных стеблей пшеницы.

Конечно, в первое время, когда Красная армия с боями отошла далеко
на восток, 
было смятение и не решительность в действиях уже бывших колхозников   
в тылу  немецких войск.  Все мужчины ушли на фронт.
Остались женщины, старики и дети. Но и многие жители ушли вместе
с отступающими частями красной армии.

Оставшимся  нужно было жить дальше.
Вот и, кто остался в деревне, решили все вместе  убрать на сколько
это будет по силам,  озимую пшеницу.   

Но  все же в первые месяцы  на оккупированной     территории 
бывшие колхозники убирали пшеницу, картофель  и другие культуры.
На многих полях  в этот военный год   пшеницу не убрали. Некому было.
Так же и картофель.
Все  ушло под снег.
Вот так.
 Лежали  трое солдат в кустарнике и смотрели на работающих колхозников.

Виктор сказал, что мы не сможем  догнать Красную армию. Она,
судя по канонаде, ушла далеко на восток.  А впроголодь и  по ночам
идти дальше уже  нет смысла.

Надо как-то  определиться.   Или все же идти дальше, или  остаться
в этой деревне и после  найти партизан.  Они обязательно будут. 
И дождаться Красную армию.
А сейчас  я, очень надеюсь, что это наши советские люди. Они нам
должны помочь.

Семен и красноярец  согласились.  Виктор сказал, что он выйдет к 
работающим и поговорит с ними.  Может, и помогут.

Конечно, вид был у всех не очень.  Лица обросшие, да и форма была
во многих местах порвана.  Не было возможности  ни побриться, ни
зашить порванные места.
Только один раз они встретили речку, в которой помылись и постирали
без мыла форму и портянки. Вволю напились.

Виктор вышел из кустов и направился  к работающим. Когда он подошел,
они перестали работать и молча смотрели  на него. Через несколько
минут он вернулся.
Сказал, что, когда они  вечером пойдут в деревню, то мы пойдем вместе с ними.

Немцев в деревне нет. В соседней тоже.
Вот так и прошли вместе с поля в деревню.
Взяла к себе одна  женщина в дом. У нее  муж и двое сыновей с июня
месяца как ушли на фронт, так от них  нет никакой весточки. Да и
как письмо могло прийти, когда почта не работала.

Пробыли они в этой деревне почти две недели.  Однажды женщина
сказала  им, что проходили по деревне трое мужчин. Один из них  ее
знакомый и он интересовался,  есть ли в деревне  красноармейцы. 
Их было трое. Они пошли дальше и сказали, что вернутся дня через три.


Один из них  до войны работал в сельском  совете в другой деревне.
Но она ничего не сказала ему, что у нее  красноармейцы.
Виктор, Семен и красноярец  решили дождаться  его  возвращения.
И если он действительно от партизан,  то уйти вместе с ним к партизанам.
В деревне оставаться опасно.

Дня через четыре ушли они в партизанский отряд с группой таких же
красноармейцев,  как и они, собранных  в других деревнях этими
тремя  партизанами.

Информация

В это время на Смоленщине действовало свыше 40 партизанских отрядов,
насчитывающих более 2000 человек. Отряды были малочисленные,
действовали разобщенно, не имели боевого опыта.

 Но они совершали смелые диверсии на железных дорогах, нападали
на автоколонны врага, взрывали мосты, портили коммуникации,
вели разведку в интересах Красной Армии, уничтожали насаждаемый
гитлеровцами местный аппарат власти.
 
Было проведено объединение мелких отрядов и групп. Возникли крупные
партизанские формирования, численность которых доходила до
нескольких тысяч бойцов.

 От небольших операций партизаны
перешли к решению больших задач: освободили от врага
5 райцентров – Дорогобуж, Глинку, Всходы, Холм-Жирковский, Понизовье;
заняли, хотя удержать не смогли, Ельню; вместе с прорвавшимися
в тыл врага кавалеристами
и десантниками вели наступление на Семлево, Знаменку, Вязьму.

Партизаны полностью или частично освободили от врага 25 из 42
оккупированных районов, входивших тогда в состав Смоленской области.

Главной особенностью в боевой деятельности смоленских партизан было
их постоянное, активное взаимодействие с регулярными частями Красной Армии.

Командование 39-й армии держало связь с сычевским и андреевским партизанами.

Конечно, начало для партизанского отряда было сложным.
Нужно было оружие, боеприпасы и, конечно продовольствие.

Партизаны сами занимались заготовкой продуктов. Убирали пшеницу
на полях, копали картофель. 
Занимались  так же и  обустройством  лагеря.  Копали землянки. 
Готовились  к зимовке.   Но уже  осенние  ночи становились
холоднее с каждым днем.

Выбрали удаленное место для базы.   И найти отряд  было не просто.

Виктор,  как стало известно,  был капитаном. И он занимался 
впоследствии разработкой  операций по взрыву мостов, нападений на
немецкие автомобильные колонны,  на немецкие  гарнизоны, которые
находились в деревнях.

Семен  принимал непосредственное участие в этих операциях, так
как он имел военный опыт. Обучал партизан обращаться с оружием и
военным приемам ведения боя.
Да и многие красноармейцы  участвовали в подготовке местных жителей.

Наступавшая Красная Армия  после боев оказалась  в районе, где
действовал  партизанский отряд. 
Всем красноармейцам, которые были в партизанском отряде, приказали
явиться  в расположение  воинской части.

Информация

Проверка находящихся в спецлагерях военнослужащих Красной Армии
проводится отделами контрразведки «Смерш» НКО при спецлагерях НКВД
(в момент постановления это были Особые отделы).

После проверки, а так же характеристики командования  партизанского отряда,
бывших партизан красноармейцев   поставили на довольствие  и распределили 
в  разные подразделения.  Так было вначале.

Но после все изменилось.
 Виктора  и красноярца   Семен больше они не встречал. 

После смерти Сталина он был освобожден и смог вернуться в Москву к семье.

Все это время он помнил Семена. Их побег из  сборного пункта, пребывание
в партизанском отряде.
От красноярца  не было  никаких вестей.

Далее

После  проверки Семен  снова  был на передовой. 
И получил направление в медсанбат в качестве санитара.После шести месяцев 
его перевели вторым номером  пулемета  Максим.

При местных боях  он с другими санитарами  перевязывал   раненных бойцов
на поле боя, а тяжелораненных  тащил один или вдвоем.

И все это время был всегда под огнем противника.  Они не смотрели.
Санитар или боец.   Был ранен дважды, но легко.

Однажды  он встретил Игната, который прибыл с новым пополнением.
Игнат жил в Новоникольске.  Он был ростом под два метра.   
Они обнялись.    Радостно видеть земляка  вдали от родных мест.
Они  встречались, если  позволяла обстановка. Вспоминали колхозную
жизнь, знакомых.

  Но затем  снова проходил проверку в отделе контрразведки «Смерш»,
а   после нее  был направлен  на исправительные работы в угольные
шахты Донбасса согласно  постановлениям ГОКО  Государственный   
комитет обороны

Информация

Проверку в этих спецлагерях проходили не только бывшие военнопленные.
Поступавший туда контингент делился на три учётные группы:

2-я — рядовые полицейские, деревенские старосты и другие гражданские лица,
подозреваемые в изменнической деятельности;
3-я — гражданские лица призывного возраста, проживавшие на территории,
занятой противником{842}.

Эта проверка  для Семена  была повторной в связи  с арестом Виктора.
Ему припомнили  какие-то  дела, связанные с первыми днями войны.

Но с рядового был  спрос  меньше,  чем с офицера.  Да у Семена было
все просто. Никакой зацепки. Кроме как окружение.  О сборном лагере 
они с Виктором ничего не говорили.   Шли по ночам на восток.
Затем встретили партизан. Остались в отряде, так как 
свои были уже далеко.
 
На восстановление шахты « Южная» в Донбассе прибывших   расселили в
общежитиях.  После оформления  и поставки на довольствие  начались работы по восстановлению шахты.

Семен   написал письмо жене, что его направили на восстановление шахты 
после прибытия на место.

Больше их не охраняли, так как были известны все личные данные.
В случае побега  можно было получить 25 лет лагерей или расстрел.
Семен  писал письма  жене  каждый месяц в Черемшанку, чаще не разрешали,
да и письма  проверяли. Жив, здоров  да как дела в колхозе? Вот в таком
духе и были все письма.

Очень хотелось повидаться. Но  шла война  и думать об этом нельзя было.
Домна радовалась, что муж жив.
 Что пройдет время, закончится  война  и он вернется. Благо под Курском было окончательно сломлено сопротивление фашистов.

Фронт начал отодвигаться на запад. Но германская армия  была еще сильна. 
Много еще полегло советских солдат на полях сражений, пока не взяли штурмом
Берлин и  подписали  безоговорочную капитуляцию.

А пока…
 
 После нескольких  месяцев  восстановительных работ, началась добыча угля 
сначала в небольших количествах,   но затем  постепенно   увеличивалась. 

А здесь настоящее счастье свалилось.

Невозможно описать  то чувство, с которым он подходил к родной деревне,
как плакала от радости жена, когда он неожиданно появился на пороге
родного дома. Да и он сам не смог сдержать слез.

Первое, что он попросил, это истопить баню.

После  Семен долго  расспрашивал о тех,  с кем уезжал   
23 июня на фронт.  Читал свои письма с фронта, которые напомнили
ему снова  то ужасное  время,  в котором  для многих закончилась
жизнь на земле.

Эти письма я не видел. Мать  сожгла их, чтобы они  не напоминали
отцу и ей  о том ужасном времени, которое они пережили.

Семен ужаснулся, когда узнал, что он четвертый,  кто вернулся с
войны  живым и не покалеченным. 

А Семена могли  освободить под  ответственность председателя колхоза,
да под контроль местных органов.

Отпускали в основном в сельскую местность. Нехватки  рабочей силы на
восстановление шахты не было. Работали  еще и местные жители.
 основном женщины.

 И сосед   воспользовался  удобным случаем, выкрал все документы.
 Семену с большим трудом удалось восстановить украденные документы,
благо многие его знали, да в особом отделе в  личном   
деле была фотография.

За эти десять дней Семен встретился со всеми жителями деревни. 
За эти годы женщины  как.то постарели.  Пацаны  стали  не
по годам    взрослыми.  Работали они  в колхозе  наравне  с взрослыми.
Рассказал он жене  Степана Слезки где и как погиб он. Она  на
глазах  стала старше лет на пять.
Все надеялась, что Степан живой.  Но вот и последняя надежда растаяла,
как утренний туман.

Нелегко было Семену. 

И винить себя не мог, что вернулся живой.  Он тоже хотел,
чтобы в атаке его убили,
чтобы закончились  все эти кошмарные мучения.  Многие мечтали 
об этом.  И мечта сбывалась. Но  вначале  много пуль не пролетало мимо. 

Много раз заходил по вечерам председатель колхоза. Он уговаривал
Семена остаться,
не  возвращаться  на шахту. Начиналась посевная  и позарез
нужны были трактористы.

Он сказал, что напишет письмо туда, что ты остался в колхозе работать 
по моей просьбе.

После колебаний  Семен согласился.  Снова сел  работать  на тракторе.
Пахал колхозные поля, затем сеял.

Два раза приходило письмо с шахты, чтобы он вернулся,
но председатель уговаривал остаться.
И Семен оставался. Не хотелось уезжать от семьи. Хотелось забыть
тот кошмар.

Однажды утром приехали на мотоцикле  с коляской двое военных
в синих формах в контору к председателю  и потребовали
вызвать Виговского Семена.
Но Семен в это время уже был в поле. Сеяли пшеницу.
 Они посадили в коляску председателя  и поехали искать. 

Нашли трактор Семена. Остановили.  Когда он вылез из кабины, посадили
в коляску  и повезли.
На вопрос председателя, а кто будет сеять?  Ответили, что  садись, мол,
сам в трактор.

После окончания следствия по поводу  невозвращения  на шахту  в городе
Ачинске состоялся суд.
  Виговского Семена приговорили к одному году тюрьмы, с привлечением
на работы.

Суд принял во внимание  ходатайство председателя колхоза, а так же,
что во время задержания Виговский  Семен действительно  работал на тракторе,
а не скрывался.

Решение суда было  направлено  на прежнее место работы  в управление шахты,
чтобы там  исключили его из списков.

Работал  Семен  почти год   на строительстве  тракта
 Ачинск  Большой Улуй. 
Расширяли дорогу и насыпали гравий, утрамбовывали.

Жена несколько раз ездила туда. Привозила Семену продукты. 
Работали заключенные под охраной.  Утром привезут, а вечером увозили. 
Семен просил ее много не привозить.

И с тех пор он работал и жил в Черемшанке.

А 1960 году он с семьей переехал  в поселок
Емельяново Красноярского края,
который находится в тридцати километрах от города Красноярска.


Информация


Все версии начала войны, объясняющие трагедию 22 июня 1941 года,

в конечном счете сводятся к трем:

 Официальная советская версия (фактически версия Сталина):


  «Фашистская Германия напала:

а) превосходящими силами;
б) имея лучшую военную технику;
в) вероломно».

  1.  Однако опубликованные в последние годы данные показали,
что «а» и «б» не соответствуют действительности, а «в» — просто глупость,
ибо какая могла быть вера Гитлеру, постоянно нарушавшему все договоренности
и захватившему к тому времени почти всю Европу.

Расположение советских и немецких частей на границе (наши в 30–300 км от
границы, (в то время как на фотографии немецких танков первого дня войны видно,
что каждый из них увешан канистрами,
да еще имеет прицеп из двух бочек бензина)
решительно опровергают это.
 
  2. Версия, озвученная Геббельсом и Риббентропом 22 июня 1941 г.
и изложенная как «открытие» в книге В.Суворова «Ледокол» в 1992 году:
«Сталин готовил нападение на Германию, а Гитлер, узнав об этом,
опередил его и нанес превентивный удар». Расположение советских
и немецких частей на границе (наши в 30–300 км от границы, а
немецкие в 0,5–1 км), отсутствие в передовых советских частях
боеприпасов и горючего (в то время как на фотографии немецких
танков первого дня войны видно, что каждый из них увешан канистрами,
да еще имеет прицеп из двух бочек бензина) решительно опровергают это.


 3. Новая гипотеза начала войны, предложенная автором настоящей публикации,
обоснованная им в книге «Великая тайна Великой Отечественной. Новая гипотеза
начала войны». Советские войска стягивались к западным границам, потому что
Сталин готовил их к великой транспортной операции — переброске через Польшу
и Германию к берегам Ла-Манша для последующей высадки в Англии (участие в
операции «Морской лев»).

Вполне возможно, что решение о том, куда ударить — по Англии или по
Германии, — Сталин собирался принять в последний момент.

Но в итоге Черчилль обманул фюрера и выступил в этот же день с заявлением
о полной поддержке СССР. Германия и оказалась в войне на два фронта.
Поэтому документы о пребывании Гесса в Англии до сих пор не рассекречены.
Эта совершенно невероятная на первый взгляд версия при внимательном
рассмотрении объясняет все странности и загадки первого дня войны.

Причина этих странностей в том, что началась не та война, к которой готовились
Сталин и... Гитлер. Поэтому они оба и не выступили в этот день по радио
(за Сталина это сделал Молотов, а за Гитлера — Геббельс).
Единственный выступивший в этот день лидер — Черчилль, ибо началась война,
которой он так долго добивался — СССР с Германией.

«22 июня. Ровно в 4 часа? Киев бомбили?»
Прочитав и изучив большое количество материалов о первых часах
Великой Отечественной войны, я обратил внимание на то, что в сообщениях
о первых бомбардировках советских городов почти всегда указываются разные
города либо они указываются неконкретно (например, так: «бомбили города
Прибалтики, Украины, Белоруссии, Молдавии»).

Это объяснимо, положим, для официальных сообщений первого периода войны,
когда еще не полностью были обобщены сведения с мест. Однако и десять, и
двадцать, и пятьдесят, и семьдесят лет спустя полный перечень советских
городов, подвергшихся бомбардировке на рассвете 22 июня, отсутствует даже
в исторических исследованиях, энциклопедиях и многотомных историях
Великой Отечественной войны.

В ней он назвал четыре города, подвергшихся немецким бомбардировкам:

Мне достоверно известно, что бомбили не сам Каунас, а военный аэродром
Алексотас (я со своей семьей жил в это время в Каунасе в военном городке,
и об этой первой бомбежке мне неоднократно рассказывали отец, мать
и старшая сестра).

Я пересчитал подвергнутые бомбежке утром 22 июня немецкой авиации
населенные пункты (в сводке их было 33), оказалось, что практически в
каждом из них был аэродром. То есть немцы бомбили только советские аэродромы.

Тем более нельзя было даже упоминать самые первые авианалеты этого дня
на базы ВМФ «неизвестных самолетов». В результате появилась путаница.
Кто, когда и зачем бомбил Севастополь?
Самая загадочная история приключилась с первым городом, на который был
совершен самый первый налет в этот день, — Севастополем. По воспоминаниям
Жукова и наркома ВМФ Кузнецова известно, что он был совершен на час раньше,
чем первый налет немцев на аэродромы вдоль западной границы.
Самолеты оба назвали «неизвестными», и от них не пострадал ни единый корабль,
т.к. они сбрасывали не бомбы, а якобы мины, причем не простые, а донные и
магнитные, да еще с неизвестной кратностью прохода над ними судов,
в результате чего их невозможно было обнаружить обычным тралением
на следующий день.

Поразительно,
что по этим самолетам из Москвы разрешили открыть огонь,
в то время как по самолетам, налетевшим на аэродромы близ западной границы, категорически запретили,
в результате чего зам. командующего ВВС ЗапОВО
генерал Копец даже застрелился после разгрома
приграничных аэродромов его округа. Мне удалось установить,
что 22 июня советские силы ПВО имели 25–30 радиолокационных станций РУС-2.

Только РЛС могли обнаружить в темноте ночи (2.00–3.00) приближение
самолетов, о чем немедленно было доложено по инстанции. Именно это
имел в виду Молотов, когда говорил Ф.Чуеву, что события 22 июня «развернулись
гораздо раньше»: «В Севастополе отразили налет. Часа в два-три напали...».
Из немецких документов стало известно, что 22 июня ни один самолет
люфтваффе не действовал против советских ВМФ, поэтому ни один советский
корабль в этот день и не пострадал.

Объяснение всем этим загадкам может быть лишь одно: налет на Севастополь
совершили не немецкие, а английские самолеты, если Черчилль через находящегося
в Англии Гесса договорился с Гитлером о совместном нападении 22 июня на СССР.
При этом Черчилль взял на себя бомбежку советских баз ВМФ и провел ее
22 июня постановкой «мин» с несколькими их взрывами на берегу, не
принесшими никакого вреда флоту.
Это было осуществлено за час-два до немецкого удара по советским аэродромам.

Только получив информацию о том, что англичане провели налеты на
советские базы ВМФ, немцы начали боевые действия вдоль всей западной
границы СССР.
Таким образом, Черчиллю удалось втянуть Гитлера в совершенно ненужную
ему в тот момент войну с СССР.
Пора сказать правду

Сегодня сложилась ситуация, когда официальная советская версия фактически
если не опровергнута полностью, то сильно девальвирована опубликованными
мемуарами советских генералов и маршалов, а также рядовых участников ВОВ,
зарубежными изданиями и вновь открытыми документами из российских и
зарубежных архивов.

Такие поставки могли быть сделаны только для вероятных союзников, но
никогда — для вероятных противников. СССР же в обмен на них поставил
Германии крайне необходимые ей горючее, сырье и продовольствие.

Красной Армии подается как главное подтверждение правильности суворовской

а к удару по Германии.

Только новая гипотеза о готовящейся транспортировке некоторых частей
Красной Армии к Ла-Маншу объясняет истинную причину этой переброски и
убедительно показывает,
что она скорее всего была согласована с Гитлером, а значит, никак не
могла
быть причиной нападения Германии на CССР. Вероятнее всего, оно было
спровоцировано английской разведкой и авиацией по указанию Черчилля.

И, главное, становится понятным, что причина катастрофы первых дней
войны — не слабость нашей разведки, промышленности и армии, а личный
проигрыш Сталина в предвоенной
тайной дипломатии.
Историю Великой Отечественной создавали не историки, а пропагандисты,
но так и
надо было делать тогда, в годы войны. Сейчас же надо не писать очередную
«историю»,
а опубликовать подлинные документы, объясняющие все загадки и ликвидирующие
белые
пятна 22 июня. Необходимо документально рассказать об истинных событиях
тех дней, а главное — об их причинах.

Пора сделать стратегический поворот, с тем чтобы снять вину за эту катастрофу
и трагедию с наших военачальников, командиров и рядовых красноармейцев.
Есть еще одна причина для этого. Мне рассказали, как совсем недавно на
одном из часто посещаемых россиянами турецких курортов 9 мая произошел
такой случай.

Большая компания россиян за сдвинутыми столиками отмечала День Победы,
когда мимо них прошла группа немцев. Немец что-то вполголоса сказал
своему спутнику. Один из наших, молодой мужчина крепкого сложения,
заметил это и громко спросил: «Что, не нравится наш День Победы?».
Немец подошел к праздничному столу и негромко сказал: «Мы помним 9 мая,
а вы не забывайте, что было и 22 июня».

И вдруг я понял, что, несмотря на проигранную войну, немцы гордятся ее
первым днем, когда они были победителями, так же, как французы гордятся
начальными победами

А ведь эти немцы не знают, что гордиться-то нечем, потому что их предки
«побеждали» фактически безоружных людей, большинству которых даже было
запрещено открывать огонь.
Скрытая правда — это всегда мина замедленного действия, которая рано
или поздно обязательно взорвется.

Не будем забывать о том, что после разгрома Германии часть документов,
проливающих свет на обстоятельства предвоенного сотрудничества Германии
и СССР и ее нападения

И это для руководства СССР и лично Сталина представляло не меньшую
опасность, чем атомная бомба, ибо тоже использовалось для шантажа.
Речь пошла о постоянной «советской угрозе», началась бешеная гонка
вооружений.
Стыдно за 70 лет так и не объяснить своему народу истинную причину катастрофы,
а также архивные документы.

Это позволило уже сейчас ликвидировать несколько белых пятнышек в истории
этого дня.
Давайте же скажем правду! Даже если она не совпадет с предложенной
мной гипотезой, я буду счастлив, потому что наконец нам покажут документы,
объясняющие главные загадки начала Великой Отечественной войны.

Александр Осокин.
Автор трилогии «Великая тайна Великой Отечественной».
 
Лети, лети, моя жизнь
Необъявленная война с Японией
Рейтинг: 0 370 просмотров
Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!