Возвращение в прошлое

[Скрыть] Регистрационный номер 0266571 выдан для произведения:
… Как многие в юности, я пыталась найти смысл жизни. Кажется, он в том, чтобы осознать предназначение и начать его реализовывать. Как понять, что это именно «твое»? То, что доставляет тебе наибольшее удовольствие, я полагаю. Значит, мое предназначение - это ОЛЕГ?
Он стоял напротив меня, возился с ключами.
Нет, должно быть и что-то «мое», нельзя же черпать смысл в другом человеке, мало ли,  что он выкинет…
Так что поговорить с ним необходимо. 
Наконец-то, Олег открыл дверь. Мы вошли.
-Н-да-а, - удрученно  произнес  Олег, оглядывая комнату. Полусломанный диван,    телевизор и холодильник. Всё.
Такое ощущение, что по полу специально шаркали  грязными кроссовками, чтобы осталось больше разводов.
-И не думал, что тут такое запустение… - снова протянул Олег. – Извини…
Зато я, почему-то, на иное и не рассчитывала!
Все складывается так, чтобы можно было с ним поговорить,   отринув романтику гостиничных номеров средней руки.
Конечно, можно  и продолжать эти  отношения, если бы я воспринимала   их легко. Пока не нашла кого-то лучше, можно позволить себе «терапевтические» встречи с частотой раз в два-три месяца.  Встряска для организма – приезжает первая любовь из родного города в командировку, вы проводите вместе пару дней, он, как и положено, дарит цветы. В общем, все такое букетно-конфетно-гостиничное.
Только не получается у меня так - «один пишем, два в уме…».
Наверное, дело в некоей изначальной… неравноправности этих отношений.
Он возвращался в родной город, насыщенный приятным московским приключением, а для меня последующее время превращалось в мучительное ожидание его приезда.   Получается, в эмоциональном плане я  отдавала больше, чем получала сама, ведь в его душе занимаю лишь кусочек, а Олег  – всё мое пространство. Конечно, в этом – суть любви, ну, отдавать больше, чем получаешь, но я  не альтруистка!!! Собственница. Только со мной. 
Так что или Олег переезжает в Москву,  либо зовет обратно, в родной город (с предложением руки и помыслов), или мы расстаемся.
-… ну, ты это… извини, - оправдывался он тем временем.  – Друг сказал, квартира в нормальном состоянии. А хочешь,  за цветами сбегаю?
-Не стоит. Тут постель из роз не поможет.
-Да у тебя сегодня изначально какой-то странный настрой.
-Бывает... - а в голове стучало: «Ага, привык, что я прыгаю вокруг, как больной лабрадор!». -  Ну, пойду я в общагу. Все равно настроение не то, как ты верно заметил.
- Не возвращаться  же тебе среди ночи!
-Просто провожать меня не хочешь, - отпарировала я зло, собираясь с силами, чтобы всё ему высказать.  – И не надо. Меня не украдут. Поверь, я часто хожу одна по закоулкам. Вот если бы ты в Москве жил и постоянно со мной был…
Олег так старательно не смотрел на меня!
-Скажи честно – тебе просто было жаль денег на гостиницу!
Он дернулся.
-Ну, ты даешь… - протянул Олег. - Мне думалось, тебе лучше будет в квартире… чем в номере каком-то… какой-никакой – домашний уют.
-Да уж. Заметно.
-Я же не знал! – вспылил Олег. – Иначе бы, конечно, не привел тебя в такое место.
И мне стало стыдно. Будто это я  виновата!
Нет. Нельзя поддаваться.  Олег меня не любит – значит, и виноват он!  
-Нет, я,  все же, в общагу, - надо быть жестче.
-Ну и иди, - по-детски отозвался он.
Вот, повод ему сказать.
Надо бы проявить гордость, пусть думает, с чего это я стала «избалованной»! Не смогла.
Да зачем нужна эта гордость, если я его люблю? Наверное…
Наваждение какое-то… Я так ждала его приезда, меня трясло, не для того, чтобы проявлять не присущие мне эмоции и хлопать дверьми.
Поговорю, но потом.
Не сегодня.
 
…
 
 
Утром Олег отправился по своим делам, ради которых, собственно, и приехал.
 Я предпочла поехать в общагу.
Вошла в комнату рано утром, возбужденная, решила   так и лечь – в одежде, и на пары не идти.
Ночью выспаться не удалось.
Я, вспоминая о том, что все может быть в последний раз, каждую черточку запоминала… Потом проснулась в четыре утра со страшной тоской в сердце.
«Ну их, эти выяснения, - думала я, глядя на мирного спящего Олега. - Ради того, чтобы вот так рядом находиться, можно и ждать по три месяца!».
С тем же чувством я тряслась в метро.
 Я сняла куртку, задела трюмо. Что-то упало на пол. Я пошарила рукой. Расческа. Подняла, положила на трюмо.
Зашевелилась проснувшаяся соседка по комнате   по прозвищу Петрушка. Оно происходило от фамилии, но  к характеру имело не последнее отношение:
-Что ты там уронила? – спросила она грозно.
-Расческу.
-Чью?
-Свою
Я пробралась в комнату легла на диван и сомкнула глаза.
 
…
 
 
Не знала, что так бывает, хотя лет в 15 почитывала любовные романы: увидела, ноги подкосились, и жизнь пошла иначе.
В школьные годы у меня,  время от времени появлялись молодые люди разных мастей, но эти отношения развивались (вернее, сворачивались)  по одному и тому же сценарию. Меня приглашали на медляк, в кино или просто погулять при хорошей погоде. Мы смотрели кино. Гуляли. Ели мороженку. Общались.
Два часа - и мне уже хотелось домой.
Ну, а о чем разговаривать? Я грезила Москвой, что вызывало смех:
-Да там все по блату…
-Не поступишь…
-Кому ты там нужна…
И так далее.  Меня это оскорбляло до глубины души.
Главное – сердце билось спокойно. Ну, приятно мне было погулять с Ваней или с Кириллом. Но, если бы они потом ни разу не позвонили, и бровью бы не двинула.  
 Считала себя «сознательной».  А что мне   женихи из родного города, если я не собиралась там оставаться? Скоротать время до окончания школы? Ну, похода в кино или в кафе для этого достаточно.
-Зря ты за Ваню не уцепишься! - говорили мне мамины подруги. - Это сейчас тебе кажется, что еще полно женихов будет, но, расшвыривая всех, к 20 останешься одна! Никто на тебе не женится.
Ну, выйду  замуж в 18 лет, стану матерью в 20-22. И ЧТО ДАЛЬШЕ? К чему стремиться в нашем городе?! Карьерный рост невозможен.
-А зачем? Главное – родить и вырастить детей, ты ведь женщина! – не понимали меня. 
Ходить по одним и тем же улицам, зная, что ничего нового нам не покажут? А мне-то хотелось новых горизонтов… Тем и объяснялась мое желание уехать в столицу.
И тут случилось… накатило… свалилось на голову… ударило… ошпарило! То, что и  должно с сознательными девочками, отдающими жизнь зубрежке.
Когда я увидела Олега в первый раз, у меня подогнулись ноги, зашлось сердце, в общем - с разбегу влюбилась. Я. Спокойная. Рациональная. «Дерево бесчувственное» - как отозвался обо мне один несостоявшийся ухажер.
Фактически, это из-за Олега я не поступила первый раз. Столько готовилась к экзаменам, но, приехав в Москву, заселившись в общагу, стала буквально болеть без него, в прямом смысле – сердце кололо так, что меня сгибало пополам. Я могла часами лежать на кровати, просто не в силах встать, бил озноб. Хотя мы созванивались, Олег никаких трагедий в сложившейся ситуации не видел, говорил, что, по окончании универа, тоже собирается в Москву (тогда учился на последнем курсе), всего год-два, и мы будем жить вместе, но я просто физически не могла, меня тянуло назад.
Вернулась. Солгала, что провалилась, на самом деле, просто не пошла на предпоследний экзамен.
Мне хотелось только одного - обнять его, и всё!
Сколько я выслушала от родителей! Сколько искала работу тот год, что готовилась, но сложно было устроиться даже официанткой… Что доказывало – сваливать надо. Но мне было все равно. Главное – видеть Олега каждый день. Родители говорили, что я потеряла голову и они меня «не узнают».  
-Будешь работать дворником! Ты ничего из себя не представляешь! Сиди и готовься!
-Кем вы меня считаете? - злилась я. - Универсальным аппаратом для втягивания знаний?! Хватит и того, что я  никогда не курила,  не пила, в отличие от одноклассниц. Всю юность дома просидела, за учебниками, вы меня на свидания силком выталкивали, чтобы мозг не выкипел!   А теперь, значит, нельзя?
-Толку-то, что просидела и не курила? Лучше бы тогда это делала, чем сейчас с цепи сорвалась и по мужикам бегала! Эти твои одноклассницы поступили, в отличие от тебя! «Москва, Москва». И кто ты теперь?
Меня, человека неконфликтного по природе своей, все эти эмоции выбивали из строя надолго. Я не могла тут же прийти в норму - нервы вибрировали. Конечно, по юности, мне казалось, что родители излишне требовательны и просто достали.
 Я решила настоять на том, чтобы жить вместе с Олегом. Или расстаемся. Он же стал взывать к моему рационализму: на что? Зачем? Я сильно оскорбилась и решила-таки уехать в Москву. Какая разница, где, как? Главное - вместе…
Второй раз мне повезло. Я, с разбитым сердцем, попытала счастья и поступила-таки в Московский университет.
И снова умирала без Олега.
Одно дело – родной город, где я могла его встретить. И одна только мысль о том, что Олег где-то рядом, наполняла надеждой. Да, я, должно быть, принадлежу к несовременному типу женщин романтичных. 
Я была близка к тому, чтобы писать ему письма. Как в старых фильмах, подобно 14-летним девочкам моего поколения (про нынешних просто не знаю, может, статусы в соцсетях заменяют эпистолярный жанр). В стиле: «Дорогой. Это мое юбилейное послание к тебе, тысячное за день. Проснулась, поела и  стала думать о тебе,   дорогой. На работе – тоже. Шла по улице и увидела колодец. Опять о тебе вспомнила. Потому, что моя любофф к тебе также глубока. О, я никогда тебя не забуду…» - и так далее.
Хм, я начинаю иронизировать. Значит, возрождаюсь к жизни. Не всё потеряно.
Самое интересное: можно просто копировать   одну и ту же запись и каждый день вставлять. Застывшая сердечная боль, ах, ох.
Только во всем этом мне виделось нечто унизительное. Зачем писать? Чтобы он «случайно» прочел? Почему адресат не уразумел раньше, а, после прочтения, вдруг что-то осознает?
Ну, а вслух сказать нельзя?
Не общаетесь? Или ему все равно, поэтому лучше не говорить? Тогда с какой стати этому человеку читать? 
Если эти «записки натуралиста» для себя, то посвящения «дорогому и единственному, ах» необязательны.
В общем, я пребывала в анабиозе.
-Как ты можешь вспоминать своего Олега в Москве? – недоумевали посвященные девчонки,  с которыми я делилась откровениями из своей личной жизни. Всех   потрясал тот факт, что у меня был всего один мужчина.  – Неужели тут так трудно найти партнера для секса?
Не знаю. Не пробовала.
Друзьями   я не обзавелась, поэтому совершать вылазки в места дислокации мужиков было не с кем.     В университете были интересные мужчины, но никто не проявлял ко мне особого внимания.  То есть, довольно часто  я ловила на себе заинтересованные взгляды, но никто   не приглашал, а сама я  шагов не делала.
Потом, по окончании первого курса, мне стала надоедать эта зависимость.
«Сколько можно тратить время на этого Олега? Я же не нужна ему! Иначе бы приехал и забрал. А еще лучше – остался».  К тому моменту Олег закончил универ, его в родном городе ничего не держало.
Решила: надо с кем-то замутить.  У всех же это так легко получается, никаких угрызений совести. Значит, и я смогу. Просто не пробовала.
Первый раз для этих целей я самостоятельно выбралась в ночной клуб. Посидела у стойки. Надралась.  Расплакалась, вспоминая об Олеге, стараясь не набрать его номер. Второй – даже пристала к симпатичному молодому человеку. «Смогу. Надо. На один раз. Это же нормально». Но тот сбежал, как от чумы. Видимо, женщины, привыкшие к легким связям, ведут себя иначе а по мне, должно быть, видно, что за спиной гремучий прицеп проблем.
На каникулах я приехала в родной город… и встретила его… Нетрудно догадаться, что все началось заново. 
Так и повелось.  
 
…
 
 
С такой соседкой, как Петрушка, у меня не было   шансов на душевное выздоровление.
 Она -  пример ботанички истинной, въедливой, нудной. Лучше бы   меня подселили к разудалой любительнице ночной жизни. К девчонке, которая стала бы водить мужиков и рассуждала о прелести случайных связей.  Может, меня бы, наконец, развратили. Во всяком случае, развеселили.
Петрушка же казалась мне мелочной и малоприятной  особой. Может,  я не обращаю внимание на детали, но она, все же, уделяла им излишнее внимание.
 Постоянные стычки на тему «не так стоит солонка» раздражали  меня.   Мы могли поругаться, потом, на следующий день, Петрушка заводила разговор: «Давай обсудим вчерашнюю ситуацию». Мы проговаривали, выясняли. На следующий день она снова заводила разговор о том же. Мы снова говорили. И на следующий день. Потом я горячилась и посылала «дорогую подругу» подальше. Тогда Петрушка заводила разговор на тему «А вчера ты не тем тоном ответила. Я требую извинений». О, как ей это нравилось. Наверное, и доводила до белого каления, чтобы на нее наорали, а потом просили прощения. Хочешь или нет, а придется:
-Осознала ли ты ошибку свою? Я жду, когда раскаешься и поймешь, - периодически напоминала Петрушка.
-Всё, извини. Довольна?
-Нет. Ты это для отмазы говоришь. А я хочу искренних извинений.
-Не дождешься.
-Мы вернемся к этой теме завтра. 
Конечно, проще сразу извиниться перед ней, чем каждый день выслушивать этот бредовый мозговынос.
 
…
 
 
Меня разбудил Петрушкин возглас:
-Так и знала, что ты меня обманула!
-Извини, - на всякий случай, сразу сказала я, в надежде, что, если она сразу получит то, что хочет, утихомирится. 
-То есть, ты признаешь, что обманула?
Я открыла глаза. Недовольная Петрушка стояла в дверном проеме, скрестив руки. Поза, предвещающая мозговынос. 
-И  что у нас сегодня? - зевнула я.
-Ты вчера уронила что-то. И сказала, что свою расческу. Ты меня обманула. На самом деле, мою! Почему?
-Что?
-Могла бы вчера так и сказать: «Извини, я уронила твою расческу».
Вот, еще не хватало из-за расчесок нервы трепать. В такой день!
Или она это специально? Петрушка знает, что сегодня Олег уезжает, и я  опять погружусь в топкое ожидание… если, конечно, не поставлю ему ультиматум.
 Может, завидует? У нее-то, наверное, мужчины никогда не было. Кто станет иметь дело с такой зану-удой?
-Дай поспать.
-Сама приперлась с утра, все пороняла, а я должна на цыпочках ходить?! - она продолжала стоять на пороге.
-Слушай, чего тебе надо? - уже не сдерживалась я.
-Всего лишь хочу узнать правду. Сущий пустяк. Повторяю свой вопрос: какую расческу ты уронила?
-Отвали.
Я встала и отправилась в ванную, в надежде, что ее благоразумие победит, и она не станет меня дожидаться.
Петрушка забарабанила в дверь:
-Мы не закончили разговор.
-Иди в пень.
-Это все, на что ты способна? Ты не умеешь отвечать за свои поступки? Открой немедленно!
Я включила воду на полную мощность.
Конечно, она вернется к этому разговору, но только не сейчас. 
 
…
 
 
Мы с Олегом шли по Красной площади. Мне всегда нравилось гулять именно там. 
Солнце светило над нашими головами  особенно ярко, и мне казалось, что всё еще будет. Не может, под таким щемящим закатом, что-то сложиться не так.
-Мне надо кое-что тебе сказать, - решилась я.
-Ну, вот. Этого-то я и боялся, - протянул Олег, не глядя на меня.  - Знаю, о чем ты будешь говорить.
Я ощутила, как немеют уже руки.
-И мне тоже нужно кое-что тебе сообщить,  предваряя твои слова. Это, наверное, моя последняя командировка, - Олег глубоко вздохнул. - Я увольняться хочу. Не нравится мне та работа. Вот, только ради этих командировок и вкалывал…Но больше не хочу. Не мое это. Я же в самолетостроительном учился не для того, чтобы…
-Командировок не хочешь или меня? - перебила я нетерпеливо.
-Чёрт! - он сжал кулаки.
 Я удивлялась, как на душе спокойно. Наверное, включились резервные силы организма, хотя руки дрожали.
Такими путями  тремор к 25 приобрету, пожалуй.
-Можно было бы продолжать всё это… Ну, встречи раз в 2-3 месяца, если бы я так легко к этому относился, - сказал Олег. - Но у меня не выходит. Не такой я человек, видимо…
Я замерла. Точь-в-точь мои мысли повторял. Не могут люди, думающие одинаково, расстаться так легко.
-Ты ни разу не позвал меня! Если бы сделал предложение, я бы бросила эту  Москву…
-Ты же хотела… перспективы, там…
Ага, - распалилась я, - сейчас он оставит всё красиво. Мол, это ради меня, так как я хотела в столицу. Бросает ради блага.
-Но и  ты можешь перебраться сюда, - внушала я. -  Мы жили бы вместе.
-На что?  Ты - студентка, работать не сможешь, даже если  перейдешь на заочку, нормальной зарплаты не доищешься, без образования. Один же я снимать жилье на двоих не потяну. На начальном этапе зарплата тут небольшая будет… 
-Какая разница? Вместе мы справимся.  Если будем напрягаться.
-Зачем? Мы - молодые! Надо ЖИТЬ, а не напрягаться! И, знаешь, я не люблю  Москву, - произнес Олег.
-А меня любишь?  Неужели не хочешь видеться каждый день? Только ради этого!
Все ждала альтернативной фразы: «если бы ты меня любила, вернулась бы». Я бы расплакалась, он бы растроганно прижал к себе, и всё было бы решено.
-Это все бессмысленно, - наконец, сказал он.
- Скажи лучше правду: я тебе надоела, нашел другую, и хочешь отделаться.
-Дело не в этом!
Мимо, как специально (кажется, все было, словно по заказу, вело к одному) прошла пара иностранцев. Полусогбенный дедок и весьма бравая полнотелая бабка. Шли за руки. Возможно, их тоже не миновали бури, но они сохранили мир в семье и теперь были счастливы путешествовать вместе.  Он кормил ее мороженкой, она смеялась. Пожилые - как дети.
-Вот видишь, - сказал Олег. 
И мне стало просто невыразимо невыносимо от ощущения приближающегося конца.
Когда я хотела завести разговор об отношениях, это был мой выбор. Захочу - скажу. Нет - так нет. Теперь от меня ничего не зависело.
-Может, они поженились только в том году, а до этого у них были другие семьи, потому у них  такие тёплые отношения, - сказала я.  Наверняка Олег хотел намекнуть на то, что наши отношения - не то, что можно и стоит проносить через года. 
-Понимаешь, чувства должны счастливыми делать… - сказал Олег после долгой паузы. - А не вот так… Согласна?
И всё сразу стало просто и ясно. Про него и про меня.
По сути, и я не была счастлива. Вернее, только когда он приезжал, но и это было нечто горьковатое, отдающее скорым расставанием, потому движения исступленно-нервные, взгляды - обжигающие… А нужно-то всего-ничего. Не любви, счастья.
Все просто. Слишком легко под красивым закатом. Эх.
-Только не говори, что я, там, какой-то моральный урод, - перешел в нападение Олег, - ищу только легких путей и не хочу париться. Да. Это правда.
-Наверное, я тоже не хочу.
 
…
 
 
Вошла в комнату, ободранная  морально.
В коридоре сидела Петрушка, о которой я успела забыть, и бросала расчески. Мою и свою.
Увидев меня, она вздрогнула и тут же перешла в оборону:
-Ты же мою уронила!
Я была не в силах с ней разговаривать после всего произошедшего  и не произошедшего.
Петрушка, вернув  расчески на трюмо, последовала за мной.
-Не понимаю… - это был почти вопль отчаяния. Так следовало бы воскликнуть мне, когда мы с Олегом решили расстаться. – Они одинаково падают.  Я сидела, прислушиваясь к расческе, но так и не поняла!
Меня оторопь взяла.
Петрушка остановилась на пороге, скрестив  руки.  Почему сегодня? Я тут  поумирать от расставания собираюсь…
Смысл сегодняшнего дня дошел до меня только в метро, когда я ехала с вокзала.
В голосе Петрушки послышались  истерические нотки:
-Ну, скажи правду. Какая расческа упала?
-Ты не видишь, что мне плохо, дура кривоногая?! – казалось, что  могу прожечь ее взглядом. Нормальному человеку стало бы страшно. 
-Ты, значит, по мужикам шатаешься,  теперь страдаешь, а я из-за тебя  до завтра должна думать?
-А тебе больше не о чем, кроме расчесок?
Мне хотелось пожалеть ее. Ну, девушка без мужчины, энергия неизрасходованная кипит, все такое, должна же она как-то выливаться… Но я ощущала лишь ярость к этому существу. Меня снедало желание поочередно засунуть ей в глотку обе расчески. Чтобы Петрушка закашлялась,   хрипела,   потом  сдохла. Сказка! 
-Дело не в этом, а твоем наглом вранье! - продолжала она. 
-Ну, можешь побросать расчески до утра. Может,  определишь.
-Почему ты просто не можешь  сказать мне правду? – настаивала Петрушка.
-Хорошо. Я уронила твою расческу. Теперь ты довольна? Отстанешь от меня?! – я чувствовала, что внутри у меня  все трепещет от ярости.
Нет, лучше  взять расческу и  бить, бить, бить ее по голове, пока черепушка не проломится, а мозги не выплеснутся на пол.
-Так я и думала! Тогда  другой вопрос - почему ты  мне соврала? Могла бы сразу сказать, когда я спросила. А ты врала! – продолжала она.
У меня было впечатление, что я смотрю фильм «из жизни сумасшедших». Так бывает только в кино, когда героя «обозначают» главным. Он-де один – «нормальный» и «правильный», остальные  - психи, которым нужно противостоять, чтобы остаться собой, а зрителям не было скучно.
-Могла бы  сразу сказать: «Да, я уронила твою расческу. Прости меня». Потом ее помыть. А не просто поднять и на трюмо положить! 
- А я догадалась, почему ты так о расческе беспокоишься!  - не сдержалась я. - Она у тебя вместо вибратора! Ты же никому не нужна! Ведь нормальный человек с такой  занудой, как ты, в жизни встречаться не станет! Вот почему тебе так нужно, чтобы у тебя просили прощения - это  единственный способ ощутить себя значимой!
Петрушка сжала кулаки,  ее ноздри раздулись.
Ура. 1:1, кажется.
Я ощутила гадкое удовлетворение. Так ей и надо.
-Это я  никому не нужна?  - голос ее звенел. - В отличие от некоторых, я не унижаюсь перед мужиками, которым плевать! Не трясусь при мысли о том, что меня используют и кинут!
Это было настолько неприятно, что меня будто обожгло.  Вот так и выглядела моя «большая любовь» со стороны.
Петрушка, в предвкушении победы,   уняла дыхание. Она поняла, что задела.
-Да, у меня нет мужика. Зато и в Новый год я не сижу,  в ожидании звонка от Олеженьки.
Я похолодело, вспомнив.
Да, было такое.
-Так кто же после этого никому не нужен? – гаденьким голосом произнесла Петрушка  и хихикнула. 
Она явно ощущала свое превосходство.
Я подошла к трюмо,  взяла в руки расчески:
-Давай проверим, какая бьет сильнее?  Или одинаково? - и со всей силы швырнула в нее сначала одну, потом вторую. Одна из расчесок попала ей в лоб.
-Ты что, с ума сошла?! - заверещала она.
-Ой, извини, Петрушечка! И еще раз – авансом! – и я, подняв еще одну расческу, швырнула в нее снова, и опять попала – в плечо. Она взвизгнула так, словно ей руку оторвало:
-Сумасшедшая!
Я вышла из комнаты на улицу.
Конечно, мы наверняка еще не раз вернемся к этому разговору. Плюс - к тому, что я кинула в нее расческу. Сначала будем обсуждать, зачем. Потом она настоит на извинениях. Потом - еще раз, ибо первый раз было неискренне. Далее я снова кину в нее чем-нибудь… И, вероятно, это не кончится никогда.
 
 …
 
 
Я вышла на улицу и чуть не разрыдалась на полную луну.
От «мозговыноса» родителей я уехала в Москву, где повторяется тоже самое.
Не решалась поговорить с Олегом, пока он не сделал этого сам…
Никаких действий.
Надо просто переждать.
Мы ведь уже расставались. Ничего. Не умерла.
Как согнуло душу - так и разогнуло.
Но теперь  я не видела смысла ждать.
А что будет?
От Петрушки я перееду в съемную квартиру, где мне будет мешать  уже хозяйка?
 Раньше мне казалось, впереди что-то есть… большая любовь, карьера… Теперь… огрубление души? Я пойму, что случайные связи - класс, перепробую все, а потом стану сетовать, что «любви нет»? Потому, что ангельскому лучу не пробиться сквозь толщу брони из разочарований с налетом грязи.
Зачем ждать?
Чего?
Попробовала утешить себя: «Ведь я же летом приеду… и мы опять увидимся… и всё начнется… как тогда…», но то уже не помогало.  Ну, допустим, да. Начнется заново, как уже было. Я опять буду ждать, а он так и не предложит свою душу полностью, а просто развлекаться с влюбленной совести не хватит, как сейчас.
Может, броситься за поездом? Пока он еще что-то ко мне чувствует. Ну, да, родители будут разочарованы, Олег не готов жить со мной… Но я поселюсь на вокзале! Буду спать в  подъездах, лишь бы его видеть!
Нет, и это глупо.
Надо просто переждать.   
Все пройдет, конечно,   опыт подсказывает, какой-никакой,  он у  меня есть.  И, тем не менее, не верилось, что когда-нибудь кончится эта гадкая изморось в душе и на улице, что я действительно повзрослею, не по минувшим секундам жизни, а по мироощущению, и что мысль о первой любви будет меня смешить с оттенком злости: «Наивняк!».
И хорошо бы так.
«Всё! Больше никогда не буду чувствовать! – самозабвенно думала я. – Это так невыносимо!» - и размазывала тушь по щекам. Такая одинокая, покинутая, разочарованная.
«Я не буду никого любить! Не хочу! Это так ужасно!» - думала я, сидя в ночи на улице.
И даже не понимала  тогда, как счастлива… оттого, что чувствую.
Я оказалась права - надо было просто переждать.
И ТАК чувствовать жизнь не буду больше никогда…
А жаль. Правда.
Ссорясь с Петрушкой, расставаясь с Олегом, я не понимала, как была счастлива…