К ВОПРОСУ О КВАДРАТУРЕ ИСКУССТВА

  Весна… Солнышко уже пригревает, скоро птички перелётные появятся, галдёж по утрам будет. Ну и настроение, как и погода за окном, начинает меняться с минуса на плюс – и люди уже кажутся не такими холодными и противными, да и приятели мои заметно повеселели, даже глазёнки заблестели по-весеннему. Зависимы мы от солнца, всё-таки, язычники мы, солнцепоклонники... Даже девушек любимых солнышками зовём! Не всех, конечно…

  Ну ладно, о девушках чуть позже. Отправились мы вчера на открытие выставки знакомого художника, любителя рисовать абстрактные картинки. Вообще-то он иногда, случайно наверное, может и нечто дельное изобразить, похожее на какую-нибудь бутылку или даже человечка, но жутко стесняется этого и долго оправдывается – бес попутал, мол. Спрашивал я бесов, отнекиваются – не путали, говорят, всё он сам рисовал и раскрашивал! И я им верю, знаете ли, они обычно другими вещами увлекаются, хотя баловники ещё те. Так вот, пришли мы с девчонками на вернисаж, где Лилит тут же, по своему обыкновению, стала центром внимания – кто же из любителей прекрасного, а по давним поверьям именно такие люди ходят по выставкам, такую красу-девицу обойдёт взглядом? Самые отчаянные головы даже отправились в ближайший магазин за цветами. Несчастные… Астарта, понятное дело, немедленно с кем-то познакомилась, и они с новой компанией отправились искать официанта с шампанским. А мы с Шарлиз отправились осматривать саму выставку – неудобно придти и не посмотреть на всю эту… на это… ну, на выставку, в общем.

  Побродили минут десять, я пообщался с несколькими встреченными знакомыми и, что вполне естественно, немного позабыл про свою берегинюшку. А тут и речи торжественные начались, приглашённый народ притих, все внимательно и почтительно слушают разъяснения знатного искусствоведа о том, что же хотел поведать нам художник своими нетленными шедеврами. Интересно… до зевоты. Поэтому большинство просто пялятся на красоты Лилит, да и оратор обращает своё красноречие лично к ней. Кое-кто уже начал тихо обсуждать свои насущные вопросы, самые умные и опытные потихоньку сдвигаются к столу с напитками, и тут я ощущаю, что меня кто-то начинает щекотать. Должен сказать, что я к этому действу отношусь очень негативно, да чего уж там – нервно, и резко дергаюсь.

  - Лиз, перестань!

  Стоящая впереди меня девушка оборачивается, с удивлением смотрит на меня, потом с улыбкой произносит:

  - Я вообще-то Лариса, а не Лиза… А что случилось?

  Я сам с удивлением смотрю на неё, хочу извиниться и сказать, что обращался не к ней, но тут вспоминаю… И что ж я всё время об этом забываю-то! Ведь никто кроме меня не видит мою хранительницу, ей это по должности, да и по сути не положено. Лилечка с Астюшей другое дело, они вполне могут существовать во многих обличьях, а вот Шарлизка, как ангел-хранитель, должна оставаться для всех невидимой, делая исключение только для своих. Вот и бывает, что попадаю в идиотские ситуации из-за этой её особенности: разговариваю я с Лиз где-нибудь, увлекаюсь, и тут же ловлю на себе заинтересованные и сочувствующие взгляды находящихся рядом людей, которые явно силятся вспомнить телефон контактной линии Бехтеревки – человек-то беседы сам с собой ведёт. Даже пришлось завести себе телефонную гарнитуру и объяснять свои вечные разглагольствования с кажущейся пустотой важными переговорами. 

  - Милый, пойдём отсюда, а? Ну скучно же, да и работы на стенах не внушают мне должного почтения… Встретился с кем хотел – программу минимум уже выполнил. Пошли лучше кофейку попьём…

  И щекочет, мелкая вредительница! А я же не могу в толпе почти внимательных слушателей прочувствованной речи, посвящённой достоинствам современной беспредметной живописи, дёргаться и постоянно взвизгивать – ещё, не дай Бог, подумают, что я хочу выступить… Вот и пришлось потихоньку пробираться к выходу. 

  Девушек мы не стали вырывать из привычной атмосферы, где они чувствовали себя как рыбы в воде – пусть развлекаются. Зашли в «Норд», выпили кофейку, с любимыми моей берегинюшкой эклерчиками, и пошли по направлению к дому, ведя ничего не значащие беседы о том, о сём. Тут Шарлизка о чём-то задумалась и вскоре произнесла:

  - Давно я общаюсь с разными творцами, храню их жизнь и талант. Всевозможные времена помню – и лучше, и хуже, и расцвет, и гонения на искусство, но такого бардака не припоминаю… Сейчас ведь и являться ни к кому особо не хочется, да и не требуется им, как бы творцам, наше появление! Сами с усами, да и без вдохновения даже удобнее чужие идеи воровать. 

  - А ты здесь причём? Этим же музы заведуют, вроде бы…

  - Какие ещё музы? Ааа… Да, были и музы, но намного раньше. Они давно на повышение пошли, так сказать, теперь они только общие направления курируют, а с людьми мы общаемся. Но всё труднее становится, никому мы не нужны в ваше время…

  - Стоп-стоп, так ты ещё и муза? Так ты же тогда должна появляться иногда, это… как это обычно говорится… о! озарять своим присутствием мой скудный разум и вносить творческий настрой в работу! А ты?

  Шарлизка засмеялась и чмокнула меня в щёчку, не забыв ущипнуть за бок, да так, что я даже подпрыгнул от неожиданности.

  - А тебе не нравится?

  - Ну что ты, лапушка! Просто счастлив… Щипаться-то зачем?

  - Захотелось… Ладно, давай вернёмся к делу. Вот ты зачем там, на вернисаже, стоял и слушал эти приветственные глупости? Своих в голове мало, что ли? Это же тараканы другого вида, они с твоими только воевать могут. Ну зашёл, пообщался с приятелями и всё – беги оттуда! А то ещё поверишь в Чёрный квадрат и работать нормально не сможешь…

  - В чёрном-чёрном зале, на чёрной-чёрной стене, висел чёрный-чёрный квадрат…

  - Угу, и не отсвечивал. Поэтому все его и считали за произведение искусства… Последнее время я частенько вспоминаю своего давнего подопечного, парижского художника Альфонса, который и придумал этот приём. Как сейчас перед глазами стоит его работа под названием «Битва негров в глубокой пещере тёмной ночью». Всего и отличий-то от Великого Квадрата в том, что это был прямоугольник!

  - Ты имеешь ввиду Алле, Альфонса Алле? У него ведь кажется ещё и зелёная картинка была, тоже смешно называлась… Ага, вспомнил – «Сутенёры пьют абсент, лёжа на зелёной лужайке»!

  - Да, и ещё две, красная и белая. И назывались соответственно: «Уборка урожая помидоров на берегу Красного моря апоплексическими кардиналами» и «Первое причастие оледеневших девиц, хлорированных белым снегом»… Эх, весёлый был парень, шутник! Он выставил эти четыре работы на Салоне, весь Париж поржал пару дней, да и забыли. А через двадцать лет появился серьёзный дядя, не склонный шутить. Обрезал альфонсов прямоугольник до квадрата, снабдил хорошей идеей, объявив своё творение венцом и концом всяческого изобразительного искусства, да и вообще победой над Солнцем! И все дела… Другие крайне серьёзные дяденьки написали про Чёрный квадратик не менее серьёзные вещи и дело было сделано. Никто уже не смеялся – в основном народ на выставках гадал, где у Квадрата верх, а где низ! А моего несчастного Альфонсика никто и не вспоминает теперь, не нужен он. А взять твоего Ротко…

  - Вот ещё, с чего это он мой? Да я его терпеть не могу! Тоже мне…

  - Да, извини, это я погорячилась… Ну хорошо, не будем его брать. Возьмём тебя!

  - Лиз, ну что ты завелась? Я заранее признаю свою вину и практически больше не буду. Во всяком случае - хотя бы постараюсь…

  - Да-да, знаю я тебя как облупленного. Будешь! 

  Но тут, на моё счастье, мы как раз подошли к дому, а то я бы выслушал ещё много нового о себе. Я даже уже догадывался, в какую сторону пойдёт мысль моей хранительницы – уж больно она боялась, что я заинтересуюсь новомодными концептуальными течениями. Зря боится, они мне не настолько интересны, но если женщина что-то задумает… Ну, вы понимаете. Так что разговор только откладывается, это я понял точно.

  Поднявшись к себе, и открыв дверь, мы услышали из дальней комнаты взрывы смеха. Особенно выделялся хрипловатый хохоток Гизмо… Понятно, опять вся компания в сборе, даже девчонки уже вернулись – видно не настолько их заинтересовала современная живопись, а точнее её творцы. Вот и хорошо, люблю, когда дома гости! Мы переглянулись с Шарлизкой, непроизвольно улыбнулись, и направились по коридору к весёлым, ничего не значащим разговорам и приятному застолью. К друзьям…