Игра в ножички (Воспоминания далёкого детства)

7 января 2015 - Геннадий Дергачев

До сих пор не отказываю себе в удовольствии точить карандаши хорошим ножом, если нет под рукой уже старой, но добротной точильной металлической машинки с рукояткой, которую нужно вращать, чтобы быстро и ровно обработать неподвижно закреплённый зажимом карандаш. Такая машинка была когда-то почти непременным атрибутом любой казённой канцелярии наряду с чёрным тяжёлым арифмометром, который все уважали, но редко пользовались, предпочитая иметь дело с надёжными амбарными счётами. Так и я испытываю недоверие, и даже презрение к маленьким ручным точилкам ещё со времён школы. Когда я пошёл в первый класс, в стандартный набор первоклассника входила одна такая штуковина из пластмассы с ручкой в виде золотой рыбки, точнее, рыбка была красной, хотя, встречались рыбки и другого цвета. Ужасные вещицы, отличающиеся своей тупостью. Если бы карандаши были живыми созданиями, то они трепетали бы только при виде этих мини-рубанков, которые, пожалуй, только и могли, что успешно ломать показавшийся кончик грифеля, но никак не затачивать его до остроты иголки.

Видя мои мало результативные попытки затачивания карандашей, которыми мы, первоклассники, только и учились писать в первой четверти, кто-то из родных подарил мне чудо техники той поры - точилку со сменяемым лезвием от безопасной бритвы. Она выдавала такую тонкую, завитушками, ленточку из пахучей древесины кедра или можжевельника, что мои карандаши были всегда в идеальном порядке. С лезвиями проблем не было. Отец брился станком, в отличие от деда, который любил скрестись опасной, складной немецкой бритвой, похожей на те, которые долго и верно служили в парикмахерских. В качествах лезвий я стал разбираться куда раньше, чем начал бриться сам. Отец страдал, когда приходилось водить по щекам станком, заправленным «Балтикой», стоимостью двадцать пять копеек за десяток, я тоже морщился, вставляя в свою точилку это уже использованное лезвие объединения «Спутник». Зато нас обоих радовал «Тореадор», тёмная сталь которого тупилась уже не так быстро, радуя своей прочностью.

Но счастье не может длиться слишком долго. Сначала эта моя точилка шокировала учительницу, которая, почти закатив глаза к потолку, возопила о нарушении всех правил безопасности, которым должен подчиняться школьник. Наверное, так реагируют надзиратели в тюрьме при обнаружении у заключённого заточки да, наверное, и бритвы. Словом, в школу я опять стал брать «рыбку» с достаточным запасом карандашей, чтобы ей не пользоваться на уроке. А спустя несколько дней, уже дома, треснуло «сопло» моей любимицы, в которое вставляли кончик карандашей, и пользоваться ей уже стало невозможно. Что же, нет худа без добра — появился повод заговорить о покупке перочинного ножа, тем более что я уже давно присматривал в близлежащем магазинчике нож, пригодный и карандаши точить, и играть им в «ножички» или, как ещё называли, в «тычку».

Конец весны всегда радовал ребятню нашего двора не только преддверием долгожданного лета, но и освободившейся от снега землёй: достаточно влажной, чтобы быть податливой, но не рыхлой, способной хорошо принимать наши клинки в себя и прочно держать их в том положении и под тем углом, под которым они вонзались, брошенные нашими руками.

О, сколько разнообразных игр можно знать и ещё придумывать самим, имея всего-навсего лишь небольшой нож да немного места утоптанной земли на территории своего двора. Самой популярной у нас была игра под названием «Бабки-дедки». Это когда выполнялись броски ножа различными способами. Например, «дедка» — бросок с тыльной стороны ладони с обязательным переворотом, а «бабка» бросалась с раскрытой ладони и тоже с переворотом. Ещё броски выполнялись с кулака, если кулак держался вертикально, то это называлось «стопка», с «козы» растопыренных двух пальцев и тому подобное. Но наивно думать, что руками всё и ограничивалось. Бросали с колена, с локтя, даже с головы. Бросали вверх, за спину. Бросали, держа за рукоятку, держа за кончик лезвия, держа за середину ножа... Одним словом, как хватало придумки и фантазии.

Была игра в «кораблики». Играли согнутым под девяносто градусов ножом (вот почему ценился нож именно складной, а не такой, каким обычно чистят картошку). Ножи ставились в «порт» с опорой на кончик лезвия и на конец рукоятки, а затем подбрасывались вверх пальцами с переворотом так, чтобы ножи приземлились в таком же положении — первоначальным, или легли на рукоять, а лезвие, чтобы торчало как мачта или перископ («подводная лодка»). Правила были, примерно, такие же, как в «городах». Это ещё одна популярная игра из многих, но требующая простору в несколько, иногда десятков, метров. Чертил каждый участник круг (город), с города делался первый бросок, в месте, куда воткнулся нож, рисовалась условная фигура, изображающая боевую единицу: танк, пушку, пехотинца и тому подобное, но каждая фигура была связана со способом выполнения броска, его сложности и количества переворотов в воздухе. Цель игры — захватить город противника, выстраивая цепочку из боевой техники и живой силы, одновременно уничтожая подобную цепочку врагов, направляющихся в родной город.

Неудивительно, что «Город» был очень распространён, ведь со времени окончания войны прошло совсем немного лет, само время всё ещё дышало воздухом отгремевших сражений, да и средства массовой информации, не идущие, конечно, по своей возможности с современными, весьма были переполнены военной тематикой, обращённой как в прошлое, так и в будущее.

Но была ещё особенная не игра даже, а некое языческое гадание, удивительным образом сохраняющие таинство, пройдя, должно быть, и тысячелетие воздействия христианского вероучения и годы атеизма советской власти. И называлось это действо очень просто: «Жизнь».

Нож подбрасывался поэтапно, в строгой последовательности, хотя и с вкраплением некоторых добавлений или, наоборот, исключений. Но первый бросок всегда назывался «Рождение», потом шли семь бросков детства, потом выполнялись школьные броски, затем армейские или флотские, свадьба, работа, количество детей, болезни, старость и, наконец, гроб. Нож должен был выполнять всё более сложные элементы, с разного положения тела, из-под руки, из-под колена и тому подобное. Но главное, перед каждым броском гадающий должен был задать ножу вопрос. Например, счастливый год детства или не счастливый, хорошо будешь учиться или плохо. Невеста: красивая, умная страшная, дура, рыжая, блондинка и т. п. Детей сколько будет? Тут нужно считать количество вращений ножа, а бросить, скажем, из-под колена не так-то и просто. И так далее до гроба, который тоже определялся материалом, будет ли он дубовым, сосновым или ещё каким. Девчонки ножи, как правило, не бросали, зато, если присутствовали, то вопросы подсказывали самые интересные. «Жизнь» прожита — отходи в сторону, будет гадать другой!

Ну, и какой же мальчишка нашего двора и нашей школы не хотел иметь свой особенный, замечательный, складной нож?! Мог ли я быть исключением? Нет, конечно.

Ножичек, который лежал под стеклом витрины был совсем небольшим, одинарным, без всяких прибамбасов в виде, штопора, шила, ножниц и прочих мало мне нужных приспособлений. Гладкая рукоятка и прямое острое лезвие — вот что мне требовалось. Цена была привлекательной — чуть больше рубля стоил этот нужный предмет. И, главное, я уже накопил эту сумму, которая позволяла мне прямо сейчас стать обладателем чудесной вещи.

- Что тебе, мальчик? - дошла до меня очередь услышать вопрос продавщицы.

- Вот этот ножик, - ответил я и протянул горсть мелочи.

- Мы детям ножи не продаём! - огорошил меня ответ.

- Но он же маленький, перочинный, для карандашей, - попытался умалить я достоинство вожделенного предмета.

- Всё равно, приходи с кем-нибудь из взрослых!

Пришлось ждать до вечера. Первой пришла мама, которая, ура! не отмахнулась от моей просьбы и согласилась потратить несколько минут, чтобы дойти до магазина, расположенного на углу улицы и нашего переулка.

- Только в школу его не носи, - предупредила мать, помня, наверное, о точилке с лезвием бритвы.

- Хорошо! - согласился я и сдержал обещание.

Зато на следующий день, после уроков, сгорая от нетерпения, предупредил бабушку, что пойду гулять на стадион, расположенный через дорогу от её дома.

Это был в то время очень демократичный стадион, в том плане, что вход туда был свободным, каждый посетитель находил себе уголок по вкусу. В тёплое время года можно было посмотреть, как играют в футбол команды местного значения и даже, если повезёт, отправить обратно на поле далеко выбитый каким-нибудь игроком мяч; увидеть тренировки и бои боксёров; понаблюдать за волейболистами, теннисистами, и даже парашютистами, прыгающими с вышки. Но всё это чаще происходило в выходные. Хотя и по рабочим дням, но только вечером, приходили на свою площадку любители городков, каждый со своими личными битами, но сами чурки, из которых строились различные фигуры в «городе» были общими. Мне нравилась эта игра, но, подержав пару раз в руке чью-то биту, утяжелённую металлическими кольцами-обручами, я понимал, что мне ещё не по силам свободно замахиваться такой дубиной, а уж тем более кинуть её так далеко и точно, как это делают спортсмены.

Мне нужны были приятели, с которыми я обычно проводил время. Мне не терпелось опробовать его в какой-нибудь тычке. Но ребят, к моему разочарованию ещё не было видно, я пришёл первым. Смирившись, что нужно ждать, я не стал откладывать дело в долгий ящик, и решил пока потренироваться в упражнениях с ножом. Начав с элементов «Бабки-дедки», которые получались, к моей радости, легко, я стал усложнять броски.

-А чего ты один играешь? - прозвучал вопрос у меня за спиной.

Я обернулся, передо мной стоял мальчишка несколько постарше меня, наверное, лет девяти, а то и десяти.

- Да никто пока с нашего двора не пришёл, я их жду, - пояснил я.

- А, понятно! А хочешь со мной сыграть?

- Давай, а у тебя нож есть? - согласился я, чуть подбрасывая свой новенький ножик в раскрытой ладони.

- Нее, я не захватил с собой. Давай одним твоим по очереди побросаем?!

Мне это не очень понравилось, но, вспомнив, что сам совсем недавно играл чужими ножами и даже и небольшими напильниками вместо них, я кивнул головой в знак согласия.

- Совсем новенький, - оценил новый приятель, взяв нож в руку.

- Угу, - подтвердил я, вчера купили.

- Хороший ножик, но маленький, у меня дома лучше лежит.

- Ну, ты возьми его завтра и приходи к нам сюда, если хочешь, - предложил я.

- Может быть, приду! - как-то неуверенно произнёс мальчишка и добавил, - На! - он протянул мне мой нож. Ты город свой тут начерти, а я пойду туда, чертить, - он указал в сторону клёнов в двух десятках метров от того места, где мы стояли.

- Зачем так далеко? - удивился я.

- Чтобы быстро игра не закончилась, - ответил он и взял нож из моих рук.

Отойдя, он нагнулся, стал чертить окружность вокруг себя, потом остановился, устремил взгляд куда-то за мою спину и крикнул, указав рукой:

- Это твои друзья там идут?

- Где?

Я на пару секунд отвернулся, пытаясь разглядеть, кто там идёт. Но никого, кроме женщины с маленьким ребёнком, в той стороне не обнаружил. А услышав быстрый топот, с того места, где только что стоял мой новый приятель, я резко развернулся и увидел, как он улепётывает со всех ног по аллее, ведущей к выходу из стадиона.

- Стой! - закричал я, - Ты куда? Нож отдай!

Только потратил на это драгоценные секунды! В досаде я рванул с высокого старта, но его фора была явно велика и, пока я добежал до выхода, мальчишка уже сделал поворот за угол забора.

- Стой! - продолжал кричать я, не отдавая себе отчёта, что крик мой бесполезен, и, пожалуй, уже становится смешон, так как лидера в этом забеге было уже не видно, а прохожие с улыбкой непонимания старались понять, кому это я так громко кричу на бегу.

- Стой! Ты куда бежишь? - это уже крикнул не я, а, вот те раз! моя бабушка, которая

возвращалась с подругой из бани. Обе распаренные и довольные, они шли мне навстречу.

- У меня мальчишка нож украл — звонко объяснил я, тоже распаренный от быстрого бега, но сильно недовольный.

- Это случайно не тот, который только что нас с ног чуть не сбил? - высказала предположение бабушкина подруга. - В синей фуфайке? - задала она уточняющий вопрос.

Ну, да, в синей? - буркнул я, уже растеряв весь задор погони.

- Да он на голову выше тебя и ещё с ножом! Домой, немедленно пошли с нами домой!

- А как же нож? - возмутился я.

- А за нож я мать твою отругаю, нашла какие игрушки покупать!

Вечером, когда родители пришли с работы, я вместе с ними выслушал страшный рассказ бабушки о вполне возможных последствиях неудавшейся мне погони, о том к каким трагедиям могут привести игры в тычку.

Отец, выслушав свою мать, только иронически произнёс:

- Да у этого ножика лезвие короче детского мизинца, хватит тебе, ма, всякие страсти-мордасти придумывать, как будто мы с братом в ножички никогда не играли!

- А про сына Иоанна Грозного, ты забыл?

- А какое отношение к моему сыну имеет Иван Грозный, а уж тем более его убитый сын?

- Не убитый, а упавший на нож, при игре в тычку!

- Да зарезали его, всякий знает!

- А официальная версия — это несчастный случай! - не сдавалась бабушка.

- Да официально ещё и не то скажут, когда нужно дело повернуть, как надо. Зарезали его, и точка!

- Ты чего такое говоришь-то, соображаешь, да ещё при ребёнке?! Не критикуй власть сын!

- Да та власть царская была! Ты вообще о чём? - отец пожал плечами.

- Мне лучше знать, что такое власть, - многозначительно подняла палец бабушка и, как бы случайно, посмотрела на портрет Хрущёва, который теперь занимал место, снятого в своё время со стены, портрета Георгия Маленкова.

Январь 2014

Регистрационный номер №0263669

от 7 января 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0263669 выдан для произведения: До сих пор не отказываю себе в удовольствии точить карандаши хорошим ножом, если нет под рукой уже старой, но добротной точильной металлической машинки с рукояткой, которую нужно вращать, чтобы быстро и ровно обработать неподвижно закреплённый зажимом карандаш. Такая машинка была когда-то почти непременным атрибутом любой казённой канцелярии наряду с чёрным тяжёлым арифмометром, который все уважали, но редко пользовались, предпочитая иметь дело с надёжными амбарными счётами. Так и я испытываю недоверие, и даже презрение к маленьким ручным точилкам ещё со времён школы. Когда я пошёл в первый класс, в стандартный набор первоклассника входила одна такая штуковина из пластмассы с ручкой в виде золотой рыбки, точнее, рыбка была красной, хотя, встречались рыбки и другого цвета. Ужасные вещицы, отличающиеся своей тупостью. Если бы карандаши были живыми созданиями, то они трепетали бы только при виде этих мини-рубанков, которые, пожалуй, только и могли, что успешно ломать показавшийся кончик грифеля, но никак не затачивать его до остроты иголки.

Видя мои мало результативные попытки затачивания карандашей, которыми мы, первоклассники, только и учились писать в первой четверти, кто-то из родных подарил мне чудо техники той поры - точилку со сменяемым лезвием от безопасной бритвы. Она выдавала такую тонкую, завитушками, ленточку из пахучей древесины кедра или можжевельника, что мои карандаши были всегда в идеальном порядке. С лезвиями проблем не было. Отец брился станком, в отличие от деда, который любил скрестись опасной, складной немецкой бритвой, похожей на те, которые долго и верно служили в парикмахерских. В качествах лезвий я стал разбираться куда раньше, чем начал бриться сам. Отец страдал, когда приходилось водить по щекам станком, заправленным «Балтикой», стоимостью двадцать пять копеек за десяток, я тоже морщился, вставляя в свою точилку это уже использованное лезвие объединения «Спутник». Зато нас обоих радовал «Тореадор», тёмная сталь которого тупилась уже не так быстро, радуя своей прочностью.

Но счастье не может длиться слишком долго. Сначала эта моя точилка шокировала учительницу, которая, почти закатив глаза к потолку, возопила о нарушении всех правил безопасности, которым должен подчиняться школьник. Наверное, так реагируют надзиратели в тюрьме при обнаружении у заключённого заточки да, наверное, и бритвы. Словом, в школу я опять стал брать «рыбку» с достаточным запасом карандашей, чтобы ей не пользоваться на уроке. А спустя несколько дней, уже дома, треснуло «сопло» моей любимицы, в которое вставляли кончик карандашей, и пользоваться ей уже стало невозможно. Что же, нет худа без добра — появился повод заговорить о покупке перочинного ножа, тем более что я уже давно присматривал в близлежащем магазинчике нож, пригодный и карандаши точить, и играть им в «ножички» или, как ещё называли, в «тычку».

Конец весны всегда радовал ребятню нашего двора не только преддверием долгожданного лета, но и освободившейся от снега землёй: достаточно влажной, чтобы быть податливой, но не рыхлой, способной хорошо принимать наши клинки в себя и прочно держать их в том положении и под тем углом, под которым они вонзались, брошенные нашими руками.

О, сколько разнообразных игр можно знать и ещё придумывать самим, имея всего-навсего лишь небольшой нож да немного места утоптанной земли на территории своего двора. Самой популярной у нас была игра под названием «Бабки-дедки». Это когда выполнялись броски ножа различными способами. Например, «дедка» — бросок с тыльной стороны ладони с обязательным переворотом, а «бабка» бросалась с раскрытой ладони и тоже с переворотом. Ещё броски выполнялись с кулака, если кулак держался вертикально, то это называлось «стопка», с «козы» растопыренных двух пальцев и тому подобное. Но наивно думать, что руками всё и ограничивалось. Бросали с колена, с локтя, даже с головы. Бросали вверх, за спину. Бросали, держа за рукоятку, держа за кончик лезвия, держа за середину ножа... Одним словом, как хватало придумки и фантазии.

Была игра в «кораблики». Играли согнутым под девяносто градусов ножом (вот почему ценился нож именно складной, а не такой, каким обычно чистят картошку). Ножи ставились в «порт» с опорой на кончик лезвия и на конец рукоятки, а затем подбрасывались вверх пальцами с переворотом так, чтобы ножи приземлились в таком же положении — первоначальным, или легли на рукоять, а лезвие, чтобы торчало как мачта или перископ («подводная лодка»). Правила были, примерно, такие же, как в «городах». Это ещё одна популярная игра из многих, но требующая простору в несколько, иногда десятков, метров. Чертил каждый участник круг (город), с города делался первый бросок, в месте, куда воткнулся нож, рисовалась условная фигура, изображающая боевую единицу: танк, пушку, пехотинца и тому подобное, но каждая фигура была связана со способом выполнения броска, его сложности и количества переворотов в воздухе. Цель игры — захватить город противника, выстраивая цепочку из боевой техники и живой силы, одновременно уничтожая подобную цепочку врагов, направляющихся в родной город.

Неудивительно, что «Город» был очень распространён, ведь со времени окончания войны прошло совсем немного лет, само время всё ещё дышало воздухом отгремевших сражений, да и средства массовой информации, не идущие, конечно, по своей возможности с современными, весьма были переполнены военной тематикой, обращённой как в прошлое, так и в будущее.

Но была ещё особенная не игра даже, а некое языческое гадание, удивительным образом сохраняющие таинство, пройдя, должно быть, и тысячелетие воздействия христианского вероучения и годы атеизма советской власти. И называлось это действо очень просто: «Жизнь».

Нож подбрасывался поэтапно, в строгой последовательности, хотя и с вкраплением некоторых добавлений или, наоборот, исключений. Но первый бросок всегда назывался «Рождение», потом шли семь бросков детства, потом выполнялись школьные броски, затем армейские или флотские, свадьба, работа, количество детей, болезни, старость и, наконец, гроб. Нож должен был выполнять всё более сложные элементы, с разного положения тела, из-под руки, из-под колена и тому подобное. Но главное, перед каждым броском гадающий должен был задать ножу вопрос. Например, счастливый год детства или не счастливый, хорошо будешь учиться или плохо. Невеста: красивая, умная страшная, дура, рыжая, блондинка и т. п. Детей сколько будет? Тут нужно считать количество вращений ножа, а бросить, скажем, из-под колена не так-то и просто. И так далее до гроба, который тоже определялся материалом, будет ли он дубовым, сосновым или ещё каким. Девчонки ножи, как правило, не бросали, зато, если присутствовали, то вопросы подсказывали самые интересные. «Жизнь» прожита — отходи в сторону, будет гадать другой!

Ну, и какой же мальчишка нашего двора и нашей школы не хотел иметь свой особенный, замечательный, складной нож?! Мог ли я быть исключением? Нет, конечно.

Ножичек, который лежал под стеклом витрины был совсем небольшим, одинарным, без всяких прибамбасов в виде, штопора, шила, ножниц и прочих мало мне нужных приспособлений. Гладкая рукоятка и прямое острое лезвие — вот что мне требовалось. Цена была привлекательной — чуть больше рубля стоил этот нужный предмет. И, главное, я уже накопил эту сумму, которая позволяла мне прямо сейчас стать обладателем чудесной вещи.

- Что тебе, мальчик? - дошла до меня очередь услышать вопрос продавщицы.

- Вот этот ножик, - ответил я и протянул горсть мелочи.

- Мы детям ножи не продаём! - огорошил меня ответ.

- Но он же маленький, перочинный, для карандашей, - попытался умалить я достоинство вожделенного предмета.

- Всё равно, приходи с кем-нибудь из взрослых!

Пришлось ждать до вечера. Первой пришла мама, которая, ура! не отмахнулась от моей просьбы и согласилась потратить несколько минут, чтобы дойти до магазина, расположенного на углу улицы и нашего переулка.

- Только в школу его не носи, - предупредила мать, помня, наверное, о точилке с лезвием бритвы.

- Хорошо! - согласился я и сдержал обещание.

Зато на следующий день, после уроков, сгорая от нетерпения, предупредил бабушку, что пойду гулять на стадион, расположенный через дорогу от её дома.

Это был в то время очень демократичный стадион, в том плане, что вход туда был свободным, каждый посетитель находил себе уголок по вкусу. В тёплое время года можно было посмотреть, как играют в футбол команды местного значения и даже, если повезёт, отправить обратно на поле далеко выбитый каким-нибудь игроком мяч; увидеть тренировки и бои боксёров; понаблюдать за волейболистами, теннисистами, и даже парашютистами, прыгающими с вышки. Но всё это чаще происходило в выходные. Хотя и по рабочим дням, но только вечером, приходили на свою площадку любители городков, каждый со своими личными битами, но сами чурки, из которых строились различные фигуры в «городе» были общими. Мне нравилась эта игра, но, подержав пару раз в руке чью-то биту, утяжелённую металлическими кольцами-обручами, я понимал, что мне ещё не по силам свободно замахиваться такой дубиной, а уж тем более кинуть её так далеко и точно, как это делают спортсмены.

Мне нужны были приятели, с которыми я обычно проводил время. Мне не терпелось опробовать его в какой-нибудь тычке. Но ребят, к моему разочарованию ещё не было видно, я пришёл первым. Смирившись, что нужно ждать, я не стал откладывать дело в долгий ящик, и решил пока потренироваться в упражнениях с ножом. Начав с элементов «Бабки-дедки», которые получались, к моей радости, легко, я стал усложнять броски.

-А чего ты один играешь? - прозвучал вопрос у меня за спиной.

Я обернулся, передо мной стоял мальчишка несколько постарше меня, наверное, лет девяти, а то и десяти.

- Да никто пока с нашего двора не пришёл, я их жду, - пояснил я.

- А, понятно! А хочешь со мной сыграть?

- Давай, а у тебя нож есть? - согласился я, чуть подбрасывая свой новенький ножик в раскрытой ладони.

- Нее, я не захватил с собой. Давай одним твоим по очереди побросаем?!

Мне это не очень понравилось, но, вспомнив, что сам совсем недавно играл чужими ножами и даже и небольшими напильниками вместо них, я кивнул головой в знак согласия.

- Совсем новенький, - оценил новый приятель, взяв нож в руку.

- Угу, - подтвердил я, вчера купили.

- Хороший ножик, но маленький, у меня дома лучше лежит.

- Ну, ты возьми его завтра и приходи к нам сюда, если хочешь, - предложил я.

- Может быть, приду! - как-то неуверенно произнёс мальчишка и добавил, - На! - он протянул мне мой нож. Ты город свой тут начерти, а я пойду туда, чертить, - он указал в сторону клёнов в двух десятках метров от того места, где мы стояли.

- Зачем так далеко? - удивился я.

- Чтобы быстро игра не закончилась, - ответил он и взял нож из моих рук.

Отойдя, он нагнулся, стал чертить окружность вокруг себя, потом остановился, устремил взгляд куда-то за мою спину и крикнул, указав рукой:

- Это твои друзья там идут?

- Где?

Я на пару секунд отвернулся, пытаясь разглядеть, кто там идёт. Но никого, кроме женщины с маленьким ребёнком, в той стороне не обнаружил. А услышав быстрый топот, с того места, где только что стоял мой новый приятель, я резко развернулся и увидел, как он улепётывает со всех ног по аллее, ведущей к выходу из стадиона.

- Стой! - закричал я, - Ты куда? Нож отдай!

Только потратил на это драгоценные секунды! В досаде я рванул с высокого старта, но его фора была явно велика и, пока я добежал до выхода, мальчишка уже сделал поворот за угол забора.

- Стой! - продолжал кричать я, не отдавая себе отчёта, что крик мой бесполезен, и, пожалуй, уже становится смешон, так как лидера в этом забеге было уже не видно, а прохожие с улыбкой непонимания старались понять, кому это я так громко кричу на бегу.

- Стой! Ты куда бежишь? - это уже крикнул не я, а, вот те раз! моя бабушка, которая

возвращалась с подругой из бани. Обе распаренные и довольные, они шли мне навстречу.

- У меня мальчишка нож украл — звонко объяснил я, тоже распаренный от быстрого бега, но сильно недовольный.

- Это случайно не тот, который только что нас с ног чуть не сбил? - высказала предположение бабушкина подруга. - В синей фуфайке? - задала она уточняющий вопрос.

Ну, да, в синей? - буркнул я, уже растеряв весь задор погони.

- Да он на голову выше тебя и ещё с ножом! Домой, немедленно пошли с нами домой!

- А как же нож? - возмутился я.

- А за нож я мать твою отругаю, нашла какие игрушки покупать!

Вечером, когда родители пришли с работы, я вместе с ними выслушал страшный рассказ бабушки о вполне возможных последствиях неудавшейся мне погони, о том к каким трагедиям могут привести игры в тычку.

Отец, выслушав свою мать, только иронически произнёс:

- Да у этого ножика лезвие короче детского мизинца, хватит тебе, ма, всякие страсти-мордасти придумывать, как будто мы с братом в ножички никогда не играли!

- А про сына Иоанна Грозного, ты забыл?

- А какое отношение к моему сыну имеет Иван Грозный, а уж тем более его убитый сын?

- Не убитый, а упавший на нож, при игре в тычку!

- Да зарезали его, всякий знает!

- А официальная версия — это несчастный случай! - не сдавалась бабушка.

- Да официально ещё и не то скажут, когда нужно дело повернуть, как надо. Зарезали его, и точка!

- Ты чего такое говоришь-то, соображаешь, да ещё при ребёнке?! Не критикуй власть сын!

- Да та власть царская была! Ты вообще о чём? - отец пожал плечами.

- Мне лучше знать, что такое власть, - многозначительно подняла палец бабушка и, как бы случайно, посмотрела на портрет Хрущёва, который теперь занимал место, снятого в своё время со стены, портрета Георгия Маленкова.

Январь 2014

ЛОМОВИК ("Воспоминания далёкого детства")

Мелочь. Воспоминания далёкого детства

Рейтинг: +1 440 просмотров

Кому понравилось произведение? >>

Комментарии (2)

Дмитрий Криушов # 16 октября 2015 в 21:17 +1

Здравствуйте, Геннадий. Хоть я и родился уже при Брежневе, но... да-да, я помню. Спасибо Вам за воскрешённую память! С уважением - Дмитрий.

Геннадий Дергачев # 18 октября 2015 в 10:26 +1

Спасибо, Дмитрий, за отклик! Нет-нет, да ощущаю иногда потребность поделиться капелькой атмосферы того времени, вот и получается постепенно небольшой цикл рассказов под общим названием "Воспоминание далёкого детства".

RSS-лента комментариев