Иван Петрович Иванов уже три
года, как ходил в церковь. Постился, соборовался, причащался по праздникам. На
исповеди говорил о грехах, которых у него особенно и не было. Да и какие могут
быть грехи у человека, которому лет за пятьдесят, не пьющего, не женатого, не
ходящего на работу, а следовательно, с сослуживцами не конкурирующего и не
интригующего, не сплетничающего и не ругающегося, а живущего лишь тем, что
комнату в своей квартире сдаёт?
Особенно нравился в церкви
Иванову настоятель. Глава то есть всего клира священников, алтарников и чтецов.
Всегда довольный, расплывающийся в улыбке, холёный... Лоб и лицо гладкие, седая
борода длинная и широкая и ровно причёсанная. И весь он такой, прямо как святые
на иконах, ласковый и добрый. И лысина у него светится на службах, подобно
нимбу! И грехи когда отпускает, держится мягко и сердешно как-то ... Что, мол,
грехи обязательно отпущены будут!
В такие минуты у Иванова
становилось легко на душе. Даже казалось, чтосвященник потом явится ему в сладком сне и будет этот сон оберегать подобно
ангелу-хранителю...
Правда, не всегда бывало так
светло. Однажды во время обряда почитания иконы Богородицы Иванов не разглядел
стекло на окладе, ограждавшем лик. Он хотел поцеловать то место, где изображена
рука Богоматери и... ударился. А молодой священник и чтец, стоящие рядом
возьмут, да и рассмеются. И не то, чтобы рассмеялись, а прям таки стоят и ржут.
Будто они на представлении в цирке, а не на священнодействии.
Иванов оторопел. Прихожане
продолжали благоговейно подходить к иконе, а с лиц молодых служителей все ещё
не сходила блудливая улыбка. Нет что бы помочь ему, человеку немолодому, у
которого и со зрением не так хорошо, аккурат сойти с амвона, преодолеть лёгкую
боль! Подумаешь, стекла не разглядел! А они ещё и надсмехаются!
Иван Петрович тогда этот
случай рассказал сторожу-чтецу маленькой часовни, что в местном парке. А чтец и
говорит:
- А Вы по этому поводу письмо
Патриарху напишите! Как они себе на службе ведут. И еще неизвестно, чем они там
на самом деле занимаются, может служат золотому тельцу!
Иванов, человек незлобивый,
потом этот случай забыл, и снова стал в церковь ходить. Только замечал на себе
недоуменные взгляды молодых священников, которые как бы вопрошали: "Ладно,
старушки. А этот зачемходит?"
А Иван Петрович где-то в
религиозной литературе вычитал, что к Богу надо являться не тогда, когда тебе
совсем плохо, а тогда, когда тебе хорошо, и за это хорошее его благодарить. И
продолжал посещать храм.
Всё было тихо-мирно в жизни
Иванова, да только случился казус. Жилец-арендатор комнаты, который раньше
клялся и божился, что не пьёт, стал вдруг приходить вечерами сильно пьяный, да
и, то друзей, то родственников приводить. Вёл себя вызывающе, с намёком, что де
Иванов-то паразит, на ренту живёт, а он, то есть рабочий класс, свои кровные, тяжким
трудом заработанные денежки, если захочет, то пропивает. На выпивку, и
возможность погулять, право имеет. Испугался Иванов такого чёрта нетрезвого, и
от комнаты ему отказал.
Тут и лето подоспело. Новых
жильцов никого, все по отпускам разъехались. Завис Иванов со своими пожеланиями
поправить доход за счёт аренды.
Увидел Иван Петрович
объявление на вратах церкви: "Требуется повар, сторож и спец. по
хозяйству". Иванов обратился к звонарю, носившему куртку с надписью
"Охрана":
- Скажите, а что у вас, у
охраны, за режим работы?
- Всё на усмотрение
настоятеля, - смиренно ответил звонарь.
Петрович позвонил по
указанному телефону. Послышался довольный голос батюшки:
- Да, слушаю.
- Отец, Сергий, это говорит
ваш прихожанин, Иван. Увидел объявление и хочу к вам охранником. Скажите
только, какой график и сколько платят?
- Да Вы приходите, - ответил
настоятель. - Что мы с Вами с будем сейчас говорить? А вдруг Вы нам не
подойдёте?
"А вдруг мне это
"место" не подойдёт? Что, если у них график работы эксплуататорский?
И оплата никчёмная?" - подумал Иванов. "Как они себя высоко
ставят!"
Пришёл Иванов на
собеседование. Сначала велели ему подождать. Настоятель, мол, там чем-то
занимается. При этом слышался из соседнего помещения звон посуды, и голос отца
Сергия. Вкусно пахло рыбой и жареной картошкой.
"Распоряжения отдаёт.
Что-то готовят к обеду," - уловил Иван Петрович.
- Заходите, - позвал алтарник
кандидата в большую залу, а сам вышел.
За длинным столом сидел
настоятель, мужчина лет пятидесяти, в белой клетчатой рубашке с коротким
рукавом, джинсах и отчасти пыльных чёрных полуботинках. Он рассматривал лежащие
перед ним счета и квитанции, сортируя их по кучкам. Затем сбил в стопу обеими
руками пачки белых бумаг, похожих на договора и положил перед собой.
- Присаживайтесь! - пригласил
священник Иванова и указал на стул, стоящий через стол напротив него. - Кто Вы?
- Я прихожанин вашего храма,
- начал Иванов. - Хожу вам уже три с половиной года. Исповедуюсь, причащаюсь.
- А я Вас не помню, - заявил
священнослужитель и посмотрел на Ивана Петровича.
- Как это - "не
помните"? А я Вас очень хорошо помню. Я у Вас исповедовался и причащался, -
изумился Иванов.
- Ну, хорошо, - внимательно
посмотрел на него святой отец. - А какой у Вас опыт работы?
- Работал я пять лет
охранником. И там, и здесь... - перечислял Иван Петрович прежние места работы.
- А со здоровьем у Вас как? -
продолжал служитель храма.
- Не жалуюсь. Кроссы раз в
неделю бегаю. Четыре километра. В поликлинику уже много лет не обращался, -
оптимистично излагал Иванов.
- А с семьёй?
- Не женат. Детей нет.
- Как же это так? Почему не
женаты? У нас вон, все священники в приходе женаты!
- Не сложилось, - тихо
произнёс Иванов. - Там решают, - Иван Петрович показал вверх, в сторону неба, -
быть тому или не быть.
"Разве для того, чтобы
стать святым, жена необходима?"- мелькнула мысль у претендента.
- А в армии были?
- Да, был.
- Это хорошо. Для охранника
это очень хорошо, отслужить в армии! - подтвердил священник.
- А сколько вы платите? -
поинтересовался Иван Петрович.
- Десять тысяч. И надо ещё
будет картошку на кухне чистить и подметать двор.
"Да как же я на десять
тысяч прожил бы, будь у меня жена и дети?" - подумал про себя Иванов, но
виду не подал.
Отец Сергий позвал из
коридора какую-то немолодую женщину, одетую во всё серое: светло-серый платок,
серую кофту, тёмно-серую длинную юбку.
- Вот, Марфа Васильевна, это
Иван, - представил он ей Ивана Петровича. - Хочет быть охранником.
Марфа Васильевна поцеловала
руку у батюшки и присела рядом.
"Видимо, она выполняет
роль его секретаря," - догадался Иванов.
Марфа Васильевна задавала всё
те же вопросы: кем работали, где живёте...
"У неё в подчинении буду
на кухне картошку чистить,"- понял
соискатель должности.
Настоятель тем временем
говорил по мобильному телефону со священником другого прихода:
- У вас моя родственница
служит регентом хора. Вы ей пять тысяч в месяц платите. Что же так мало? У ней
образование. Старается, не ропщет. Повысили бы ей плату! В нашем приходе
служители пять тысяч в день в среднем получают, а у вас...
Настоятель ещё долго убеждал
коллегу повысить оклад своей родственнице.
Иванов быстро смекнул:
"Пять тысяч в день - это пятьдесят в месяц, как минимум. А у самого
настоятеля - не меньше семидесяти. Неплохо! Вот оно, социальное расслоение! А
дъяк - тот вообще красивую иномарку во дворе храма паркует!"
Священник закончил говорить
по мобильному и обратился к соискателю:
- Смотрю я на Вас... И что
думаю: и со здоровьем, видимо, у Вас не важно... И не женаты Вы... И
причащались когда в последний раз?
- На Рождество. А на Пасху
соборовался!
- Ладно. Напишите свою
автобиографию, принесёте потом. У нас скоро будет совет служителей, мы на нём
на Ваш счёт посоветуемся и примем решение. А мне пора идти договоры подписывать,
- закруглил разговор батюшка.
Иванов оставил номер своего
телефона Марфе Васильевне, откланялся и вышел.
Прошло несколько дней. Иван
Петрович, пораскинув мозгами, написал автобиографию и позвонил Отцу Сергию.
- Святой отец, я написал
автобиографию, мне её приносить?
На том конце связи было некое
замешательство.
- Хорошо, приносите бумаги.
Приходите в субботу к четырём, поговорим.
До субботы Иванов был в
задумчивости.
"Как я буду им картошку
чистить? Когда иду охранником? А я и поэт, и человек опытный, и вдруг -
кухонный рабочий? Мне за пятьдесят, а из меня юнгу, молодого солдата в один миг
хотят сделать?! А двор подметать? Человеку с высшим образованием, подобно
какому-то безграмотному азиату-гастарбайтеру? Какие-то Марфы Васильевны мною
помыкать будут?! "
Решил Иванов от вакансии
отказаться. Позвонил снова настоятелю, чтобы отказаться от назначенной встречи.
- Вы нам не подойдёте, - с
ходу сказал ему священник. - Это не для Вас. Вас это дело не спасёт.
- Конечно, не спасёт, -
согласился Иван Петрович. - Да и как прожить на десять тысяч, когда нужно и за
квартиру внести вовремя, и жениться, и детей будущих обеспечить?
"Фарисеи они, - думал
Иванов. - Богу хотят служить и мамоне одновременно. О себе заботятся. А
работники им нужны такие, чтобы были в самом отчаянном положении. И на всё
согласные: и на охранника, и на кухонного чистильщика, и на дворника...
Какие же они хозяйственные и
практичные!
И как во времена крепостного
права им нужен "и швец, и жнец, и на дуде, для барина, игрец"!"
Огорчился Иван Петрович,
разочаровался... И больше в этот храм, с процветающими священниками, не ходил.
Хотя в чём их, попов, в данном случае можно обвинить? Жить-то всем
хорошо хочется!
Помочь сайту
Поздравления
