Охота на виртуоза. Глава 28.

Глава 28.




Светало. Запыленное оконное стекло постепенно из черного становилось свинцово-серым, затем грязно-синим, и, наконец, в нем проступили первые робкие розовые полосы зари. Николай уже не спал. Он сидел на краю своей кровати, спиной к Ирине, которая, судя по ровному дыханию, спала довольно крепко. Ее лицо, утонувшее в подушке, было бледным - отголоски бессонной ночи, проведенной за ювелирной, сложной работой.




Он держал в руке телефон, подаренный Андреем. В его памяти, словно раскаленная игла, горел один-единственный номер. Краснодарский код. Он сжимал телефон в ладони, ощущая холодный пластик и шершавую поверхность кнопок. Надо было позвонить насчет паспортов.




Когда за окном окончательно рассвело и где-то далеко, за холмами, прокричал петух, он поднялся. Ноги затекли и ныли. Он на цыпочках вышел на крохотный, захламленный двор, заросший бурьяном и колючкой. Утренний воздух был свеж и пронзителен, пах полынью, влажной землей и далеким морем. Где-то на железной дороге прошел состав, его ровный, убаюкивающий гул долго висел в тишине.




Николай глубоко вдохнул, пытаясь заглушить легкую дрожь в руках. Он посмотрел на экран телефона — слабый сигнал, но достаточно. Он медленно, тщательно, будто набирая код от сейфа, набрал заученную последовательность цифр. Каждый гудок в трубке отдавался в его виске отдельным, пульсирующим ударом. Он чувствовал, как от волнения по спине бегут мурашки, а во рту пересыхает.




— Алло, — раздался на том конце нейтральный, мужской голос без возраста. Никакого «здравствуйте», никакого «кто это?». Просто констатация факта — трубка поднята.




Николай сглотнул комок, застрявший в горле.

— Мне посоветовали обратиться... — он сделал микропаузу, — Дед Альберт по старой дружбе просит.




На другом конце повисла короткая, но на удивление насыщенная пауза. Николаю показалось, что он даже слышит тихое, шипящее дыхание незнакомца или скрип стула. Потом послышался короткий, нервный затяг — на том конце закурили.

— Альберт... — произнес голос, и в нем что-то дрогнуло, какая-то струнка, задетая старым именем. — Давно не слышно было. Ну, раз он просит... В чем дело?




— Мне нужны два паспорта. Качественные. Для выезда, — Николай говорил четко, отрывисто, стараясь, чтобы голос не дрожал.




— На кого? — тон был деловым, без эмоций.




— Данные я предоставлю. Фотографии тоже.




— Сроки?




— Как можно скорее. Максимум пять дней.




Голос на том конце хмыкнул, сухо и беззвучно.

— Это будет стоить... дорого. Очень. И половина предоплата. Безвозвратная. В случае чего — мы не знакомы. Совсем.




— Я понимаю, — голос Николая дрогнул, но он владел собой. Он назвал сумму, которую заранее просчитал, исходя из остатков наличности после покупки алмазов. Цифра прозвучала солидно, даже в этой ситуации.




Снова пауза, на этот раз короче. Судя по всему, сумма впечатлила.

— Альберт не обманул. Вы знаете цену. Ладно. — Послышался звук, будто что-то царапало по бумаге. — Завтра. После шестнадцати ноль-ноль. Будьте на Центральном рынке, у входа со стороны улицы Красной. К вам подойдет человек в кепке «Adidas» черного цвета и с газетой «Кубанские новости» в руке. Он подойдет и спросит, который час. Вы отдадите ему конверт с фотографиями, данными и половиной суммы. Все остальное он вам объяснит. Один раз.




— А как... — начал Николай, хотел спросить о деталях, о гарантиях, но связь прервалась. В трубке зазвучали короткие гудки. Диалог был окончен.




Он стоял на прохладном утреннем ветру, сжимая в руке телефон, и чувствовал странную пустоту. Все было просто, страшно и по-деловому четко. Как сделка с роботом. Никаких эмоций, никаких лишних слов. Только цена, условия и алгоритм. Его будущее, его и Ирины, теперь умещалось в этом холодном разговоре и в заученном номере.




Он вернулся в домик. Ирина уже не спала. Она сидела на кровати, закутавшись в потертый плед, и смотрела на него большими, темными глазами, в которых читался немой вопрос.

— Ну? — выдохнула она.




— Все нормально, — он постарался сказать это как можно увереннее, садясь рядом и беря ее холодные руки в свои. — Завтра встреча. В Краснодаре. Передаю данные и предоплату.




Она кивнула, не отводя взгляда. Доверие в ее глазах было почти физически ощутимым и оттого еще более теплым. Он не имел права подвести ее.




— Теперь нужно решить, как туда добраться, — тихо сказал он. — Общественный транспорт... Слишком рискованно. Слишком много глаз.




— Машины у нас нет, — констатировала она очевидное.




— Но она есть у Сергея, — Николай поднялся и начал не спеша собираться. — Мне нужно съездить к нему. Сейчас же.




***




Квартира Сергея находилась в типовой девятиэтажке на другой окраине города. Добирался туда Николай на маршрутках, с пересадками, чувствуя себя своим на фоне утренних пассажиров — сонных рабочих, студентов, матерей с детьми. Его собственная, жалкая маскировка сантехника была сброшена, но внутреннее напряжение никуда не делось. Каждый взгляд, задержавшийся на нем дольше секунды, заставлял его волноваться.




Дверь открыл сам Сергей. Он был в спортивных штанах и простой футболке, обтягивавшей его мощный, коренастый торс. Его лицо, с бычьей шеей и короткой, щетинистой стрижкой, выразило сначала удивление, а затем — мгновенную, привычную собранность. Он молча отступил, пропуская Николая внутрь, и быстрым, цепким взглядом окинул лестницу, прежде чем захлопнуть дверь.




Квартира была такой же, как и ее хозяин — функциональной, чистой, лишенной каких-либо излишеств. Запах свежесваренного кофе витал в воздухе. На стене висел старый плакат с Брюсом Ли, на полках — спортивные кубки и сувениры из поездок. Книжный шкаф занимал свое, отдельное место.




— Чай? Или кофе? — бросил Сергей, направляясь на кухню. Его движения были точными и экономными.




— Кофе, если можно, — Николай скинул куртку на стул в прихожей и последовал за ним.




Он сел на жесткий кухонный стул, сжимая в руках кружку с дымящимся, черным как смоль кофе, который он стал пить маленькими глотками. Сергей стоял у плиты, дожаривая на сковороде яичницу с сосисками. Его спина была широкой, мышцы под тонкой тканью футболки играли при каждом движении. Аромат еды щекотал ноздри, напоминая о нормальной жизни, которая пока оставалась где-то там, далеко.




— Так, — произнес Сергей, не оборачиваясь. Его голос был низким, немного хриплым от утреннего сна или от курения. — Значит, в Краснодар. Туда-обратно. Молчком. Без вопросов. Я правильно понял твой ранний звонок?




— Да, — голос Николая прозвучал хрипло. Он поставил кружку, чтобы не ныли пальцы. — Очень тебя прошу, Серега. Дело... жизненно важное.




Сергей переложил шипящую яичницу на тарелку, выключил газ и, наконец, повернулся к нему. Он оперся о столешницу, скрестив на мощной груди руки. Его взгляд был тяжелым, изучающим, как у бульдога.




— Жизненно важное, — повторил он, растягивая слова. — Я так понимаю, к твоему внезапному творческому кризису это не имеет отношения? И к тем ребятам, что ко мне на работу с вопросами о тебе приходили? Спрашивали, не появлялся ли тут мой старый друг Коля, художник. Люди с недобрыми лицами.




Николай опустил глаза. Он знал, что Сергей не дурак. Сквозь его собственную неубедительную легенду про «нужду в уединении» проглядывала совсем иная, куда более мрачная реальность. Врать ему было и бесполезно, и подло.




— Нет, — честно ответил он, глядя на узоры на пластиковой скатерти. — Не имеет. Это... старая история. И довольно грязная. Чем меньше ты будешь знать, тем лучше для тебя. Честно.




— Я сам решаю, что для меня лучше, а что нет, — отрезал Сергей, его голос потерял оттенок дружелюбия, в нем зазвучала сталь. — Ты влип по уши, да? Не в долги, что ли? Играл всегда с большими ставками. Помню, на тех турнирах...




— Хуже, — перебил его Николай, поднимая голову. Его глаза встретились с взглядом друга. — Намного хуже. Но я почти у цели. Остался последний шаг. В Краснодаре. Без машины я его не сделаю. Общественный транспорт... слишком рискованно. Слишком много контроля.




Сергей молча доел свою яичницу, отпил из своей кружки залпом. Воздух на кухне стал густым от невысказанного. Он смотрел на Николая, и в его глазах читалась не жалость, а суровая, трезвая оценка ситуации и рисков.




— Ладно, — наконец выдохнул он, отодвигая от себя тарелку. — Повезу. Завтра. Выедем утром, вернемся вечером. Но, Коль... — он ткнул в его сторону указательным пальцем, жестким и чуть искривленный от старого перелома, — если там хоть намек на криминал, на стрельбу, на какую-то херню... я разворачиваюсь и уезжаю. И тебя там оставляю. Я тебе друг, но не подельник. У меня семья. Жена на третьем месяце. Понял?




В его голосе не было угрозы, лишь холодная, железная констатация факта. Николай кивнул, чувствуя, как камень спадает с души.




— Чистая сделка, — поспешно заверил он. — Никакого криминала. Встреча с одним человеком. Деловые переговоры. Деньги за услугу. Все. Я тебе заплачу за бензин, за время. Хорошо заплачу. — Он потянулся за своей курткой, где в внутреннем кармане лежала пачка рублей.




Сергей смерил его взглядом, полным презрительной, почти отеческой жалости.

— Деньги свои припрячь, художник, — буркнул он. — Похоже, они тебе нужнее. Считай, что старый долг отдаю. За тот раз, когда ты за меня на соревнованиях вышел со сломанной рукой. Помнишь? Я должен был драться с тем чеченцем, а ты... ты вышел вместо меня. Сказал, что у тебя рука уже давно в порядке. А она еще хрустела, как ветка.




Николай кивнул. Он помнил. Другую жизнь. Другого себя. Зал, запах пота и разогревающей мази, свист ударов по груше, его собственную руку, замотанную в эластичный бинт, и дикую, всепоглощающую боль при каждом ударе. И чувство абсолютного, братского единства.




— Помню, — тихо сказал он.




— Вот и хорошо, — Сергей хлопнул его по плечу своей здоровой лапищей. Удар был дружеским, но таким весомым, что неподготовленный человек упал бы со стула. — Теперь давай, проваливай. Отсыпайся. Завтра в семь утра, будь здесь, у подъезда. Не опаздывай. И приведи себя в порядок, — он скривился, окидывая Николая взглядом. — На бомжа ты сейчас похож. Побрейся хоть. Чтобы, если что, на посту к нам лишних вопросов не было.




Он проводил Николая до двери. Они молча обнялись — коротко, по-мужски, похлопав друг друга по спинам. В этом жесте было больше понимания и поддержки, чем в тысячах слов.




Николай вышел на улицу. Утро было в разгаре. Светило солнце, грея его лицо. Он вдохнул полной грудью, и впервые за долгие дни в груди не было мешающего страха, а лишь тяжелая, но твердая решимость. Один шаг. Еще один шаг по канату над пропастью. Но теперь он знал, что на другом конце его страхует кто-то сильный и надежный.




Он пошел назад, к своему временному пристанищу, к Ирине, к их общему, хрупкому будущему, спрятанному в мешке с грецкими орехами. Впереди был Краснодар. И новый, самый опасный виток их бегства.

© Copyright: Юрий Салов, 2025

Регистрационный номер №0543483

от Сегодня в 02:48

[Скрыть] Регистрационный номер 0543483 выдан для произведения: Глава 28.




Светало. Запыленное оконное стекло постепенно из черного становилось свинцово-серым, затем грязно-синим, и, наконец, в нем проступили первые робкие розовые полосы зари. Николай уже не спал. Он сидел на краю своей кровати, спиной к Ирине, которая, судя по ровному дыханию, спала довольно крепко. Ее лицо, утонувшее в подушке, было бледным - отголоски бессонной ночи, проведенной за ювелирной, сложной работой.




Он держал в руке телефон, подаренный Андреем. В его памяти, словно раскаленная игла, горел один-единственный номер. Краснодарский код. Он сжимал телефон в ладони, ощущая холодный пластик и шершавую поверхность кнопок. Надо было позвонить насчет паспортов.




Когда за окном окончательно рассвело и где-то далеко, за холмами, прокричал петух, он поднялся. Ноги затекли и ныли. Он на цыпочках вышел на крохотный, захламленный двор, заросший бурьяном и колючкой. Утренний воздух был свеж и пронзителен, пах полынью, влажной землей и далеким морем. Где-то на железной дороге прошел состав, его ровный, убаюкивающий гул долго висел в тишине.




Николай глубоко вдохнул, пытаясь заглушить легкую дрожь в руках. Он посмотрел на экран телефона — слабый сигнал, но достаточно. Он медленно, тщательно, будто набирая код от сейфа, набрал заученную последовательность цифр. Каждый гудок в трубке отдавался в его виске отдельным, пульсирующим ударом. Он чувствовал, как от волнения по спине бегут мурашки, а во рту пересыхает.




— Алло, — раздался на том конце нейтральный, мужской голос без возраста. Никакого «здравствуйте», никакого «кто это?». Просто констатация факта — трубка поднята.




Николай сглотнул комок, застрявший в горле.

— Мне посоветовали обратиться... — он сделал микропаузу, — Дед Альберт по старой дружбе просит.




На другом конце повисла короткая, но на удивление насыщенная пауза. Николаю показалось, что он даже слышит тихое, шипящее дыхание незнакомца или скрип стула. Потом послышался короткий, нервный затяг — на том конце закурили.

— Альберт... — произнес голос, и в нем что-то дрогнуло, какая-то струнка, задетая старым именем. — Давно не слышно было. Ну, раз он просит... В чем дело?




— Мне нужны два паспорта. Качественные. Для выезда, — Николай говорил четко, отрывисто, стараясь, чтобы голос не дрожал.




— На кого? — тон был деловым, без эмоций.




— Данные я предоставлю. Фотографии тоже.




— Сроки?




— Как можно скорее. Максимум пять дней.




Голос на том конце хмыкнул, сухо и беззвучно.

— Это будет стоить... дорого. Очень. И половина предоплата. Безвозвратная. В случае чего — мы не знакомы. Совсем.




— Я понимаю, — голос Николая дрогнул, но он владел собой. Он назвал сумму, которую заранее просчитал, исходя из остатков наличности после покупки алмазов. Цифра прозвучала солидно, даже в этой ситуации.




Снова пауза, на этот раз короче. Судя по всему, сумма впечатлила.

— Альберт не обманул. Вы знаете цену. Ладно. — Послышался звук, будто что-то царапало по бумаге. — Завтра. После шестнадцати ноль-ноль. Будьте на Центральном рынке, у входа со стороны улицы Красной. К вам подойдет человек в кепке «Adidas» черного цвета и с газетой «Кубанские новости» в руке. Он подойдет и спросит, который час. Вы отдадите ему конверт с фотографиями, данными и половиной суммы. Все остальное он вам объяснит. Один раз.




— А как... — начал Николай, хотел спросить о деталях, о гарантиях, но связь прервалась. В трубке зазвучали короткие гудки. Диалог был окончен.




Он стоял на прохладном утреннем ветру, сжимая в руке телефон, и чувствовал странную пустоту. Все было просто, страшно и по-деловому четко. Как сделка с роботом. Никаких эмоций, никаких лишних слов. Только цена, условия и алгоритм. Его будущее, его и Ирины, теперь умещалось в этом холодном разговоре и в заученном номере.




Он вернулся в домик. Ирина уже не спала. Она сидела на кровати, закутавшись в потертый плед, и смотрела на него большими, темными глазами, в которых читался немой вопрос.

— Ну? — выдохнула она.




— Все нормально, — он постарался сказать это как можно увереннее, садясь рядом и беря ее холодные руки в свои. — Завтра встреча. В Краснодаре. Передаю данные и предоплату.




Она кивнула, не отводя взгляда. Доверие в ее глазах было почти физически ощутимым и оттого еще более теплым. Он не имел права подвести ее.




— Теперь нужно решить, как туда добраться, — тихо сказал он. — Общественный транспорт... Слишком рискованно. Слишком много глаз.




— Машины у нас нет, — констатировала она очевидное.




— Но она есть у Сергея, — Николай поднялся и начал не спеша собираться. — Мне нужно съездить к нему. Сейчас же.




***




Квартира Сергея находилась в типовой девятиэтажке на другой окраине города. Добирался туда Николай на маршрутках, с пересадками, чувствуя себя своим на фоне утренних пассажиров — сонных рабочих, студентов, матерей с детьми. Его собственная, жалкая маскировка сантехника была сброшена, но внутреннее напряжение никуда не делось. Каждый взгляд, задержавшийся на нем дольше секунды, заставлял его волноваться.




Дверь открыл сам Сергей. Он был в спортивных штанах и простой футболке, обтягивавшей его мощный, коренастый торс. Его лицо, с бычьей шеей и короткой, щетинистой стрижкой, выразило сначала удивление, а затем — мгновенную, привычную собранность. Он молча отступил, пропуская Николая внутрь, и быстрым, цепким взглядом окинул лестницу, прежде чем захлопнуть дверь.




Квартира была такой же, как и ее хозяин — функциональной, чистой, лишенной каких-либо излишеств. Запах свежесваренного кофе витал в воздухе. На стене висел старый плакат с Брюсом Ли, на полках — спортивные кубки и сувениры из поездок. Книжный шкаф занимал свое, отдельное место.




— Чай? Или кофе? — бросил Сергей, направляясь на кухню. Его движения были точными и экономными.




— Кофе, если можно, — Николай скинул куртку на стул в прихожей и последовал за ним.




Он сел на жесткий кухонный стул, сжимая в руках кружку с дымящимся, черным как смоль кофе, который он стал пить маленькими глотками. Сергей стоял у плиты, дожаривая на сковороде яичницу с сосисками. Его спина была широкой, мышцы под тонкой тканью футболки играли при каждом движении. Аромат еды щекотал ноздри, напоминая о нормальной жизни, которая пока оставалась где-то там, далеко.




— Так, — произнес Сергей, не оборачиваясь. Его голос был низким, немного хриплым от утреннего сна или от курения. — Значит, в Краснодар. Туда-обратно. Молчком. Без вопросов. Я правильно понял твой ранний звонок?




— Да, — голос Николая прозвучал хрипло. Он поставил кружку, чтобы не ныли пальцы. — Очень тебя прошу, Серега. Дело... жизненно важное.




Сергей переложил шипящую яичницу на тарелку, выключил газ и, наконец, повернулся к нему. Он оперся о столешницу, скрестив на мощной груди руки. Его взгляд был тяжелым, изучающим, как у бульдога.




— Жизненно важное, — повторил он, растягивая слова. — Я так понимаю, к твоему внезапному творческому кризису это не имеет отношения? И к тем ребятам, что ко мне на работу с вопросами о тебе приходили? Спрашивали, не появлялся ли тут мой старый друг Коля, художник. Люди с недобрыми лицами.




Николай опустил глаза. Он знал, что Сергей не дурак. Сквозь его собственную неубедительную легенду про «нужду в уединении» проглядывала совсем иная, куда более мрачная реальность. Врать ему было и бесполезно, и подло.




— Нет, — честно ответил он, глядя на узоры на пластиковой скатерти. — Не имеет. Это... старая история. И довольно грязная. Чем меньше ты будешь знать, тем лучше для тебя. Честно.




— Я сам решаю, что для меня лучше, а что нет, — отрезал Сергей, его голос потерял оттенок дружелюбия, в нем зазвучала сталь. — Ты влип по уши, да? Не в долги, что ли? Играл всегда с большими ставками. Помню, на тех турнирах...




— Хуже, — перебил его Николай, поднимая голову. Его глаза встретились с взглядом друга. — Намного хуже. Но я почти у цели. Остался последний шаг. В Краснодаре. Без машины я его не сделаю. Общественный транспорт... слишком рискованно. Слишком много контроля.




Сергей молча доел свою яичницу, отпил из своей кружки залпом. Воздух на кухне стал густым от невысказанного. Он смотрел на Николая, и в его глазах читалась не жалость, а суровая, трезвая оценка ситуации и рисков.




— Ладно, — наконец выдохнул он, отодвигая от себя тарелку. — Повезу. Завтра. Выедем утром, вернемся вечером. Но, Коль... — он ткнул в его сторону указательным пальцем, жестким и чуть искривленный от старого перелома, — если там хоть намек на криминал, на стрельбу, на какую-то херню... я разворачиваюсь и уезжаю. И тебя там оставляю. Я тебе друг, но не подельник. У меня семья. Жена на третьем месяце. Понял?




В его голосе не было угрозы, лишь холодная, железная констатация факта. Николай кивнул, чувствуя, как камень спадает с души.




— Чистая сделка, — поспешно заверил он. — Никакого криминала. Встреча с одним человеком. Деловые переговоры. Деньги за услугу. Все. Я тебе заплачу за бензин, за время. Хорошо заплачу. — Он потянулся за своей курткой, где в внутреннем кармане лежала пачка рублей.




Сергей смерил его взглядом, полным презрительной, почти отеческой жалости.

— Деньги свои припрячь, художник, — буркнул он. — Похоже, они тебе нужнее. Считай, что старый долг отдаю. За тот раз, когда ты за меня на соревнованиях вышел со сломанной рукой. Помнишь? Я должен был драться с тем чеченцем, а ты... ты вышел вместо меня. Сказал, что у тебя рука уже давно в порядке. А она еще хрустела, как ветка.




Николай кивнул. Он помнил. Другую жизнь. Другого себя. Зал, запах пота и разогревающей мази, свист ударов по груше, его собственную руку, замотанную в эластичный бинт, и дикую, всепоглощающую боль при каждом ударе. И чувство абсолютного, братского единства.




— Помню, — тихо сказал он.




— Вот и хорошо, — Сергей хлопнул его по плечу своей здоровой лапищей. Удар был дружеским, но таким весомым, что неподготовленный человек упал бы со стула. — Теперь давай, проваливай. Отсыпайся. Завтра в семь утра, будь здесь, у подъезда. Не опаздывай. И приведи себя в порядок, — он скривился, окидывая Николая взглядом. — На бомжа ты сейчас похож. Побрейся хоть. Чтобы, если что, на посту к нам лишних вопросов не было.




Он проводил Николая до двери. Они молча обнялись — коротко, по-мужски, похлопав друг друга по спинам. В этом жесте было больше понимания и поддержки, чем в тысячах слов.




Николай вышел на улицу. Утро было в разгаре. Светило солнце, грея его лицо. Он вдохнул полной грудью, и впервые за долгие дни в груди не было мешающего страха, а лишь тяжелая, но твердая решимость. Один шаг. Еще один шаг по канату над пропастью. Но теперь он знал, что на другом конце его страхует кто-то сильный и надежный.




Он пошел назад, к своему временному пристанищу, к Ирине, к их общему, хрупкому будущему, спрятанному в мешке с грецкими орехами. Впереди был Краснодар. И новый, самый опасный виток их бегства.

 

Охота на виртуоза. Глава 27.