Охота на виртуоза. Глава 27.

Глава 27.




В кабинете подполковника Борисова во второй половине дня было чрезвычайно душно. Подполковник сидел за своим широким столом, но не работал. Он смотрел в одну точку на стене перед собой, где когда-то висела казенная репродукция Шишкина, а теперь остался лишь прямоугольник чуть более светлых обоев.




Его пальцы, короткие, ухоженные, с идеально подстриженными ногтями, медленно и ритмично барабанили по столешнице. Этот монотонный стук был единственным звуком, нарушавшим гнетущую тишину. Внутри него все было холодно и пусто. Пустота эта была не благодатной, а тяжелой, как свинцовый груз на дне высохшего колодца. Он проигрывал. Проигрывал тихо, беззвучно, но неотвратимо.




Прошло уже некоторое время с тех пор, как он стер с лица земли Тенгиза и его тупого бойца. Неделя с тех пор, как он, словно одержимый, день и ночь просиживал над расшифровкой записей старого Альберта, пытаясь вычислить, в каком из турецких портов Спичкин попытается смыться. Но это была игра в угадайку с самим собой. Вариантов было слишком много, времени — катастрофически мало. Его собственные, неофициальные каналы в пограничной службе молчали. Никаких подозрительных пар с чемоданами, соответствующих описанию, ни на одном контрольно-пропускном пункте не всплыло. Спичкин и эта санитарка будто испарились, растворились в мертвой зоне между городом и морем.




А тем временем официальное расследование по делу о нападении на «скорую» не стояло на месте. Им занимались не дураки. Семенов и его команда из отдела по борьбе с организованной преступностью методично, как бульдозер, давили на все известные точки, связанные с Тенгизом. Уже прошли обыски на нескольких его полулегальных предприятиях, изъяли какие-то документы, уже опросили ряд свидетелей. Эта машина могла дойти и до него, Борисова.




Его идеальный план — тихо, как паук, вытянуть из паутины деньги и, уйдя на пенсию, исчезнуть — трещал по швам. Деньги, которые должны были стать его призом, превращались в его муку. Мысль о том, что Спичкина могут найти сначала люди Семенова, сводила с ума. Они не просто найдут деньги. Они могли начать прощупывать и его, Борисова, с его необъяснимым, навязчивым интересом к делу. И хотя Виктору в это слабо верилось, но некоторое беспокойство эти мысли доставляли.




Тишину разорвал резкий, визгливый звук внутреннего телефона. Борисов вздрогнул, словно его ударили током. Его пальцы замерли на столе. Он изучающе смотрел на аппарат, на мигающую лампочку. Потом, сделав над собой усилие, снял трубку.




— Борисов, — его голос прозвучал хрипло, будто он только что проснулся.




— Виктор Сергеевич, это капитан Игнатьев из второго оперативного отдела, — донесся из трубки молодой, энергичный, слегка заискивающий голос. — Мне поручили доложить вам кое-что по линии наблюдения за объектом «Дед».




Борисов почувствовал, как у него похолодели кончики пальцев. «Объект «Дед» — это Альберт. Наблюдение за его квартирой и больницей он инициировал тайно, в обход официальных протоколов, используя пару проверенных ребят из своего старого, еще районного резерва. Для них он был «шефом», а не подполковником из управления.




— Говори, — отрезал Борисов, стараясь, чтобы в голосе не проскочило ни капли напряжения.




— Так вот, Виктор Сергеевич, сегодня днем, около трех, к объекту в больнице был зафиксирован визитер. Мужчина, лет тридцати, рост около ста восьмидесяти, худощавый, одет как работник ЖЭКа — синяя роба, кепка, с барсеткой. Вел себя подчеркнуто нейтрально, контактировал с санитарами во дворе, затем направился в парковую зону, где в это время находился объект «Дед».




Борисов медленно выдохнул. Мелкая сошка. Сантехник. Наверняка что-то по больнице.




— И что? — спросил он, стараясь зевнуть, чтобы голос звучал скучающе. — Может, трубы чинить пришел?




— В том-то и дело, что нет, — голос Игнатова стал чуть увереннее, в нем зазвучали нотки профессиональной гордости за свою наблюдательность. — Он подошел конкретно к объекту «Дед». Они сидели на скамейке минут десять, разговаривали. Общение не было формальным. Создавалось впечатление знакомства. Причем объект «Дед» сначала отреагировал негативно — это было видно по мимике, жестам. Но потом разговор наладился. Визитер что-то спрашивал, объект что-то диктовал, визитер шевелил губами, словно повторял про себя, запоминая. Затем визитер ушел. Мы его проследили до выхода с территории, дальше — утерян.




В кабинете повисла тишина. Борисов сидел неподвижно, но внутри у него все рухнуло и мгновенно перестроилось заново. Холодная, ясная ярость затопила его, вытесняя усталость и отчаяние. Он был слепцом. Идиотом. Он искал сложные схемы, турецкие порты, морские маршруты, а Спичкин, этот сумасшедший художник, просто пришел к своему отчиму в больницу! Под видом сантехника! Это было настолько гениально и настолько безумно, что в это невозможно было поверить.




— Описание визитера? — голос Борисова был ровным, металлическим, без единой эмоции.




— Да, конечно. Мужчина, на вид тридцать-тридцать пять лет, рост сто восемьдесят-сто восемьдесят пять, худощавого телосложения. Лицо было скрыто кепкой, черты разглядеть сложно. Но по походке, осанке видно было спортивное телосложение. В принципе, всё.




Спичкин. Это наверняка был он. Борисов был в этом уверен на все сто процентов. Только этот псих мог придумать такой ход. Он пришел за помощью. И старик, судя по всему, ему помог. Что-то продиктовал. Контакт? План? Адрес?




— Почему сразу не доложили? — спросил Борисов, и в его голосе впервые прозвучала опасная, шипящая нотка.




На том конце провода заерзали.




— Виктор Сергеевич, мы... мы не были уверены. Сантехник, мало ли... Решили сначала проверить по больнице, не числится ли такой... Никто его не знает. Доложили как только подтвердили...




— Хорошо, — резко оборвал его Борисов. — Материалы наблюдения — фото, записи — немедленно ко мне. Никаких копий, никаких устных докладов больше никому. Это понятно?




— Так точно, Виктор Сергеевич! Понял!




— Молодец, Игнатьев. Работаешь хорошо. — Борисов бросил эту фразу как кость голодной собаке и положил трубку.




Он сидел несколько секунд, глядя перед собой в пустоту. Потом медленно поднялся и подошел к окну. Внизу, во дворе управления, кипела обычная жизнь: курсировали служебные машины, сновали курьеры, группа офицеров в форме о чем-то смеялась, куря у подъезда. Он смотрел на них сквозь толстое, грязное стекло, словно чувствуя себя отделенным от них некой броней. Подполковник напряженно размышлял.




Спичкин сделал ход. Он получил от старика какую-то информацию. Значит, он, не исключено, скоро предпримет попытку бегства. Но теперь Борисов знал об этом. Он мог упереться всеми силами в это направление. Но и оперативники Семенова не дремали. Рано или поздно они тоже выйдут на Альберта. Или на того же «сантехника». И тогда — конец.




Мысли метались в голове, сталкиваясь, как шарики в рулетке. Он должен был действовать. Но как? Продолжать тихую, негласную охоту? Рисковать тем, что Спичкина перехватят раньше? Или...




Или сделать то, чего он так боялся. Тот шаг, который перечеркивал все его личные планы, но давал хоть какой-то шанс на контроль над ситуацией. Шаг, который превращал его из тайного охотника в официального преследователя.




Он повернулся от окна. Его лицо в потускневшем свете было похоже на маску — жесткую, непроницаемую, с двумя темными провалами на месте глаз. Он прошел к своему столу, тяжело опустился в кресло. Кресло жалобно вздохнуло. Его пальцы потянулись к клавиатуре служебного компьютера. Они дрожали — не от страха, а от бешенства, от горького, унизительного осознания собственного поражения.




Он вошел в базу данных. Механизм был отлажен годами. Запрос на объявление в розыск. Форма № 145. Его пальцы замерли над клавишами. Он снова увидел тот чемодан. Пачки евро. Теплый песок пляжа. Свободу. Все это ускользало от него, превращаясь в мираж. Теперь это могли найти другие. Конфисковать. Сдать в доход государства. Мысль была невыносимой.




Он с силой тряхнул головой, словно отгоняя назойливую муху. Выбора не было. Это был единственный способ остаться в игре. Единственный способ легализовать свой интерес к Спичкину и получить в распоряжение все силы розыска. Он сможет направлять их, контролировать информацию, быть первым, кто получит сигнал. Да, он мог потерять деньги. Но тем не менее это был наилучший выход.




Скрепя сердце он потянулся к служебному компьютеру. Он открыл базу данных и начал заполнять форму объявления в розыск.




Его пальцы, обычно такие уверенные, набирали текст медленно, с неохотой.




«Спичкин Николай Сергеевич, 19.. г.р., разыскивается по подозрению в совершении преступления, предусмотренного ст. 159 ч.4 УК РФ (мошенничество в особо крупном размере). Возможно, находится на территории Краснодарского края в сопровождении неизвестной женщины. Розыск объявляется местный и региональный».




Он дописал последнюю строчку и замолчал, вглядываясь в строчки текста на экране. Это могло стать некрологом по его мечте. Сейчас он нажмет кнопку «Отправить», и эта информация уйдет во все отделы, во все районные отделения, на все посты ДПС и в краевой розыск. Охота на Николая Спичкина станет официальной. На него натравят всех служебных псов.




Он потянулся к мышке. Курсор пополз к кнопке «Подписать и отправить». Рука была тяжелой, как из чугуна. В горле стоял комок из горечи и недовольства. Он чувствовал себя предателем. Предателем самого себя.




Но иного пути не было.




Он щелкнул кнопкой.




На экране мигнуло уведомление: «Запрос на объявление в розыск № 3487-Ж принят и направлен на обработку. Статус: Ожидает подтверждения краевого центра».




Все. Точка невозврата пройдена.




Борисов откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. В ушах стоял звон. Он сидел так несколько минут, пытаясь загнать обратно в темницу ту яростную, бессильную злобу, что клокотала в нем. Теперь все зависело от скорости. Он должен был быть быстрее всех. Первым получить любую информацию. Первым прийти по следу.




Он открыл глаза. Взгляд его упал на лежавший в стороне блокнот, где он пытался расшифровать туристические пометки Альберта. «Мармарис — пр. 5 — 14:00», «Аланья — пр. 3 — 09:30»...




Возможно, еще не все потеряно. Официальный розыск перекроет сухопутные пути. Это загонит Спичкина в ловушку. Заставит его пойти на риск. Возможно, именно на море. И тогда... тогда у него, Борисова, еще есть козырь. Его знание. Его догадки.




 

© Copyright: Юрий Салов, 2025

Регистрационный номер №0543458

от Сегодня в 03:33

[Скрыть] Регистрационный номер 0543458 выдан для произведения: Глава 27.




В кабинете подполковника Борисова во второй половине дня было чрезвычайно душно. Подполковник сидел за своим широким столом, но не работал. Он смотрел в одну точку на стене перед собой, где когда-то висела казенная репродукция Шишкина, а теперь остался лишь прямоугольник чуть более светлых обоев.




Его пальцы, короткие, ухоженные, с идеально подстриженными ногтями, медленно и ритмично барабанили по столешнице. Этот монотонный стук был единственным звуком, нарушавшим гнетущую тишину. Внутри него все было холодно и пусто. Пустота эта была не благодатной, а тяжелой, как свинцовый груз на дне высохшего колодца. Он проигрывал. Проигрывал тихо, беззвучно, но неотвратимо.




Прошло уже некоторое время с тех пор, как он стер с лица земли Тенгиза и его тупого бойца. Неделя с тех пор, как он, словно одержимый, день и ночь просиживал над расшифровкой записей старого Альберта, пытаясь вычислить, в каком из турецких портов Спичкин попытается смыться. Но это была игра в угадайку с самим собой. Вариантов было слишком много, времени — катастрофически мало. Его собственные, неофициальные каналы в пограничной службе молчали. Никаких подозрительных пар с чемоданами, соответствующих описанию, ни на одном контрольно-пропускном пункте не всплыло. Спичкин и эта санитарка будто испарились, растворились в мертвой зоне между городом и морем.




А тем временем официальное расследование по делу о нападении на «скорую» не стояло на месте. Им занимались не дураки. Семенов и его команда из отдела по борьбе с организованной преступностью методично, как бульдозер, давили на все известные точки, связанные с Тенгизом. Уже прошли обыски на нескольких его полулегальных предприятиях, изъяли какие-то документы, уже опросили ряд свидетелей. Эта машина могла дойти и до него, Борисова.




Его идеальный план — тихо, как паук, вытянуть из паутины деньги и, уйдя на пенсию, исчезнуть — трещал по швам. Деньги, которые должны были стать его призом, превращались в его муку. Мысль о том, что Спичкина могут найти сначала люди Семенова, сводила с ума. Они не просто найдут деньги. Они могли начать прощупывать и его, Борисова, с его необъяснимым, навязчивым интересом к делу. И хотя Виктору в это слабо верилось, но некоторое беспокойство эти мысли доставляли.




Тишину разорвал резкий, визгливый звук внутреннего телефона. Борисов вздрогнул, словно его ударили током. Его пальцы замерли на столе. Он изучающе смотрел на аппарат, на мигающую лампочку. Потом, сделав над собой усилие, снял трубку.




— Борисов, — его голос прозвучал хрипло, будто он только что проснулся.




— Виктор Сергеевич, это капитан Игнатьев из второго оперативного отдела, — донесся из трубки молодой, энергичный, слегка заискивающий голос. — Мне поручили доложить вам кое-что по линии наблюдения за объектом «Дед».




Борисов почувствовал, как у него похолодели кончики пальцев. «Объект «Дед» — это Альберт. Наблюдение за его квартирой и больницей он инициировал тайно, в обход официальных протоколов, используя пару проверенных ребят из своего старого, еще районного резерва. Для них он был «шефом», а не подполковником из управления.




— Говори, — отрезал Борисов, стараясь, чтобы в голосе не проскочило ни капли напряжения.




— Так вот, Виктор Сергеевич, сегодня днем, около трех, к объекту в больнице был зафиксирован визитер. Мужчина, лет тридцати, рост около ста восьмидесяти, худощавый, одет как работник ЖЭКа — синяя роба, кепка, с барсеткой. Вел себя подчеркнуто нейтрально, контактировал с санитарами во дворе, затем направился в парковую зону, где в это время находился объект «Дед».




Борисов медленно выдохнул. Мелкая сошка. Сантехник. Наверняка что-то по больнице.




— И что? — спросил он, стараясь зевнуть, чтобы голос звучал скучающе. — Может, трубы чинить пришел?




— В том-то и дело, что нет, — голос Игнатова стал чуть увереннее, в нем зазвучали нотки профессиональной гордости за свою наблюдательность. — Он подошел конкретно к объекту «Дед». Они сидели на скамейке минут десять, разговаривали. Общение не было формальным. Создавалось впечатление знакомства. Причем объект «Дед» сначала отреагировал негативно — это было видно по мимике, жестам. Но потом разговор наладился. Визитер что-то спрашивал, объект что-то диктовал, визитер шевелил губами, словно повторял про себя, запоминая. Затем визитер ушел. Мы его проследили до выхода с территории, дальше — утерян.




В кабинете повисла тишина. Борисов сидел неподвижно, но внутри у него все рухнуло и мгновенно перестроилось заново. Холодная, ясная ярость затопила его, вытесняя усталость и отчаяние. Он был слепцом. Идиотом. Он искал сложные схемы, турецкие порты, морские маршруты, а Спичкин, этот сумасшедший художник, просто пришел к своему отчиму в больницу! Под видом сантехника! Это было настолько гениально и настолько безумно, что в это невозможно было поверить.




— Описание визитера? — голос Борисова был ровным, металлическим, без единой эмоции.




— Да, конечно. Мужчина, на вид тридцать-тридцать пять лет, рост сто восемьдесят-сто восемьдесят пять, худощавого телосложения. Лицо было скрыто кепкой, черты разглядеть сложно. Но по походке, осанке видно было спортивное телосложение. В принципе, всё.




Спичкин. Это наверняка был он. Борисов был в этом уверен на все сто процентов. Только этот псих мог придумать такой ход. Он пришел за помощью. И старик, судя по всему, ему помог. Что-то продиктовал. Контакт? План? Адрес?




— Почему сразу не доложили? — спросил Борисов, и в его голосе впервые прозвучала опасная, шипящая нотка.




На том конце провода заерзали.




— Виктор Сергеевич, мы... мы не были уверены. Сантехник, мало ли... Решили сначала проверить по больнице, не числится ли такой... Никто его не знает. Доложили как только подтвердили...




— Хорошо, — резко оборвал его Борисов. — Материалы наблюдения — фото, записи — немедленно ко мне. Никаких копий, никаких устных докладов больше никому. Это понятно?




— Так точно, Виктор Сергеевич! Понял!




— Молодец, Игнатьев. Работаешь хорошо. — Борисов бросил эту фразу как кость голодной собаке и положил трубку.




Он сидел несколько секунд, глядя перед собой в пустоту. Потом медленно поднялся и подошел к окну. Внизу, во дворе управления, кипела обычная жизнь: курсировали служебные машины, сновали курьеры, группа офицеров в форме о чем-то смеялась, куря у подъезда. Он смотрел на них сквозь толстое, грязное стекло, словно чувствуя себя отделенным от них некой броней. Подполковник напряженно размышлял.




Спичкин сделал ход. Он получил от старика какую-то информацию. Значит, он, не исключено, скоро предпримет попытку бегства. Но теперь Борисов знал об этом. Он мог упереться всеми силами в это направление. Но и оперативники Семенова не дремали. Рано или поздно они тоже выйдут на Альберта. Или на того же «сантехника». И тогда — конец.




Мысли метались в голове, сталкиваясь, как шарики в рулетке. Он должен был действовать. Но как? Продолжать тихую, негласную охоту? Рисковать тем, что Спичкина перехватят раньше? Или...




Или сделать то, чего он так боялся. Тот шаг, который перечеркивал все его личные планы, но давал хоть какой-то шанс на контроль над ситуацией. Шаг, который превращал его из тайного охотника в официального преследователя.




Он повернулся от окна. Его лицо в потускневшем свете было похоже на маску — жесткую, непроницаемую, с двумя темными провалами на месте глаз. Он прошел к своему столу, тяжело опустился в кресло. Кресло жалобно вздохнуло. Его пальцы потянулись к клавиатуре служебного компьютера. Они дрожали — не от страха, а от бешенства, от горького, унизительного осознания собственного поражения.




Он вошел в базу данных. Механизм был отлажен годами. Запрос на объявление в розыск. Форма № 145. Его пальцы замерли над клавишами. Он снова увидел тот чемодан. Пачки евро. Теплый песок пляжа. Свободу. Все это ускользало от него, превращаясь в мираж. Теперь это могли найти другие. Конфисковать. Сдать в доход государства. Мысль была невыносимой.




Он с силой тряхнул головой, словно отгоняя назойливую муху. Выбора не было. Это был единственный способ остаться в игре. Единственный способ легализовать свой интерес к Спичкину и получить в распоряжение все силы розыска. Он сможет направлять их, контролировать информацию, быть первым, кто получит сигнал. Да, он мог потерять деньги. Но тем не менее это был наилучший выход.




Скрепя сердце он потянулся к служебному компьютеру. Он открыл базу данных и начал заполнять форму объявления в розыск.




Его пальцы, обычно такие уверенные, набирали текст медленно, с неохотой.




«Спичкин Николай Сергеевич, 19.. г.р., разыскивается по подозрению в совершении преступления, предусмотренного ст. 159 ч.4 УК РФ (мошенничество в особо крупном размере). Возможно, находится на территории Краснодарского края в сопровождении неизвестной женщины. Розыск объявляется местный и региональный».




Он дописал последнюю строчку и замолчал, вглядываясь в строчки текста на экране. Это могло стать некрологом по его мечте. Сейчас он нажмет кнопку «Отправить», и эта информация уйдет во все отделы, во все районные отделения, на все посты ДПС и в краевой розыск. Охота на Николая Спичкина станет официальной. На него натравят всех служебных псов.




Он потянулся к мышке. Курсор пополз к кнопке «Подписать и отправить». Рука была тяжелой, как из чугуна. В горле стоял комок из горечи и недовольства. Он чувствовал себя предателем. Предателем самого себя.




Но иного пути не было.




Он щелкнул кнопкой.




На экране мигнуло уведомление: «Запрос на объявление в розыск № 3487-Ж принят и направлен на обработку. Статус: Ожидает подтверждения краевого центра».




Все. Точка невозврата пройдена.




Борисов откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. В ушах стоял звон. Он сидел так несколько минут, пытаясь загнать обратно в темницу ту яростную, бессильную злобу, что клокотала в нем. Теперь все зависело от скорости. Он должен был быть быстрее всех. Первым получить любую информацию. Первым прийти по следу.




Он открыл глаза. Взгляд его упал на лежавший в стороне блокнот, где он пытался расшифровать туристические пометки Альберта. «Мармарис — пр. 5 — 14:00», «Аланья — пр. 3 — 09:30»...




Возможно, еще не все потеряно. Официальный розыск перекроет сухопутные пути. Это загонит Спичкина в ловушку. Заставит его пойти на риск. Возможно, именно на море. И тогда... тогда у него, Борисова, еще есть козырь. Его знание. Его догадки.




 

 

Охота на виртуоза. Глава 26.