Медовый кот

Дядька моего отца Николай Петрович Ремезов жил отшельником в лесу на брошенной заимке. Бабушка ворчала – ушёл Тамарку оплакивать и не вернулся. Дядя Коля овдовел в неполные пятьдесят лет. Его жена умерла от гриппа, и он считал, что виноват фельдшер. Продержал  дома две недели, и вызвал скорую из района, только когда Тамара уже стала отходить. Её и до больницы довезти не успели. На девятый день дядя Коля исчез, вместе с козой и кошкой, оставив записку – не ищите, ухожу, чтобы не убить Дорофеича.

 Юрий Дорофеевич, тот самый фельдшер, закадычный друг дяди Коли, и нашел его на этой заимке через полгода, когда ходил на охоту. Он пришёл к бабушке с приветами и подарками от брата.

- Вот. – Дорофеич поставил на стол десятилитровый жбан.- Тебе, Татьяна, стало быть, от Николая. И письмо прислал.

Бабушка читала, держась за сердце.

- Ишь ты что удумал! Бортником заделался. И с чего только взял!

- Тань, ты разве забыла, он же в Башкирии недалеко от заповедника служил. Там лесных пчёл берегут и разводят. Он у местных и научился. А у нас в лесу случайно пчелиные гнезда нашёл. Вот и решил попробовать. Уже шесть бортей заделал, на будущий год мёду насобирает.

Бабушка покачала головой.

- А этот мёд из диких гнёзд добыл?

- Так точно. И уже успел в самом Яранске продать.

- Сам чтоль ездил?

- Первый раз сам. Потом говорит, перекупщик приезжал. Заплатил хорошо, не обидел. И жбанов привёз под будущий урожай.

Велел Дмитрию прийти, ещё мёда нальёт.

- Ты, Митя всё у него обсмотри, как следует, и мне расскажешь. Хозяйство как ведёт, что в огороде садит.

- Посмотрю мама, посмотрю. Ладно, нам пора, больше чем полдня до заимки топать.

- А Юрку зря берёшь. Устанет с полдороги, на себе понесёшь?

- Что это я устану? Ты, ба всегда всё настроение испортишь.

- Надо же настроение у него…

Но мы уже вышли на улицу, не дослушав ворчание бабушки.

Я ни разу не был не заимке. И когда издали, показалась свежеокрашенная крыша, удивился:

- Вы же говорили, что заимка брошена, а дом как новенький!

- Это наверно дядя Коля постарался.

Хозяин сидел на крылечке в компании старой кошки и лопоухого рыжего щенка.

- А вот и гости пожаловали! То-то Мурка всё утро умывалась. У меня и обед поспел.

Дядя и папа обнялись. Потом разговорились, пошли в дом, и забыли про меня.  Я играл со щенком, который всё время пытался укусить меня за ухо. Навозившись, он уснул возле Мурки, а я пошёл погулять по огороду.

 Дяди Колина коза паслась в сторонке и даже не взглянула в мою сторону. От нечего делать я подошёл к пугалу, которое стояло посреди огорода наряженное в старые ватные штаны и телогрейку. Венчала его дырявая шапка-ушанка, уши которой трепал ветер. Я ухватился за шест и что было силы, потряс его. Рукава телогрейки смешно замахали, и я снова тряхнул. Тут что-то упало мне под ноги. Я успел разглядеть, что это полосатый котёнок, со всех ног рванул в кусты. Быстро поймал его и понёс в дом.

- Ты где взял эту животину?

- В огороде. Он из чучела вывалился. Я думал это Муркин.

- Из чучела говоришь. Нет у Мурки котят, она кошка давно почтенная. Да и женихов у неё тут не наблюдается. Дай-ка его сюда.

Дядя Коля разглядывал замурлыкавшего и покорно лежавшего у него на руке полосатика.

- Месяца два не больше – кот. – Резюмировал дядя Коля. – Только откуда он взялся?

- Может, кто в лесу оставил.

- Может и оставил. Только что с ним делать? Мурка не любит чужаков. К Фунтику еле привыкла.

Тут в дом вошла Мурка и, увидев котенка, ощетинилась и зашипела.

- Цыц, хвостатая! – Прикрикнул дядя Коля. – Не видишь дитя малое, а ты шипеть!

Но Мурка запрыгнула на лавку и, пытаясь достать лапой пришельца, всё громче шипела. Дядя Коля оттолкнул её, потом отдав котёнка мне, подхватил кошку и, бросив её в комнату закрыл туда дверь, подпирев табуреткой.

- Вот разошлась старая. Давно не видел её такой злобной. На собаку так не кидалась! Куда его теперь.

- Пап, давай домой заберём. Бабушка же хотела кошку брать.

- Хотела, хотела, а принесем, скажет - не надо.

-  А где ж её Тимофей большеусый?

- Помер от старости, ещё летом.

- И она до сих пор без кошки в доме? Поди полный подпол мышей развела! Несите ей и скажите, - мой подарок ей, заместо Тимошки.

- Кота прислал! Лучше бы сам показался, сестрице единственной. Тут Ерофеич подпил и проболтался, что Колька по ночам в деревню наведывается. Всё барахлишко из избы на заимку перетаскал, а к нам зайти, всё недосуг.

Бабушка взяла котёнка, заглянула под хвост, посадила в карман передника и пошла на кухню. Отец мне подмигнул:

- Понравился, сейчас накормит.

- Значит так, Юрка, никакой он не Мурзик. Будем звать его по городскому – Маркиз. Усищи то будут почище чем у Тимофея! – Это бабушка командовала из кухни, а отец с матерью переглянулись и засмеялись.

К Новому году Маркиз основательно подрос. Сам нашёл тимошкин лаз в подполье и пропадал там сутками. Однажды бабушка полезла в подпол за капустой и  вдруг вскрикнула. Мы с отцом испугались, не оступилась ли. Но тут показалась бабушка:

- Идите, посмотрите.

В подполе за кадушками с капустой и огурцами, аккуратно в рядок было сложено больше двадцати дохлых мышей и одна небольшая крыса.

- Вот это Маркиз, - присвистнул папа. Славно поохотился.

- Славно-то славно, надо их убрать, Юрка дуй за совком. Да старых газет прихвати. Тимка мышей ел, а этот складывает.

В подпол заглянула мама:

- Наверное, их просто много, столько не съесть.

- И то верно, без Тимофея поди расплодились.

Маркиз ещё некоторое время складывал мышей за кадушками, а потом перестал.

- Ну, всех переловил! – Радовалась бабушка.

Наступила весна. Полинявший Маркиз выглядел худым и облезлым. Да ещё повадился со двора уходить.

- И где шляется, молоко в блюдце второй раз прокисло!

- Мам, март на дворе, подругу завёл.

- Подругу, подругу. Приди – молока попей, и иди себе дальше к подруге.

Однажды вернувшись из магазина, бабушка выдохнула:

- Нашла я маркизову подругу!

- Где?

- Да Валентина из Бакалды в магазине рассказывала, что её кошка Баська стала дохлых мышей за кадушками в подполье складывать.

А я ей говорю, вот родит твоя Баська полосатых котят – считай я им бабушка. Это наш Маркиз к вам захаживает.

- Бакалда, это же от нашего Лума далеко!

- Для любви, и сто вёрст не крюк! – Это вернулся папа и вступил в разговор.

Но вскоре сложенные за кадушками мыши стали обнаруживаться чуть не в каждом деревенском доме.

- Мать, зря проговорилась, что это маркизова работа, скоро со всех окрестных деревень на алименты на нас подадут. – Шутил папа.

Но полосатых котят родила только соседская, черная как смоль Сонька.

- Молодец Маркиз! – Гладила его мама.- Подруга должна быть только одна. А Маркиз жмурился от удовольствия и включал мурлыку.

Осенью  Маркиз превратился в пушистого здоровенного красавца. Папа взвешал его.

- Ого! Почти восемь килограмм! Разъелся ты приятель.

- Только хвост коротковат, как подрубил кто. – Отозвалась бабушка.   

Вскоре пошли разговоры, что кто-то в деревне душит по ночам кур. Грешили на лисиц, но те бы уносили птицу с собой. А здесь придушит, поваляет немного и бросает.

Наших кур не душили, и бабушка к тем разговорам не прислушивалась. Но однажды к нам пожаловала целая делегация соседей. Лохматый дядя Иван выступил вперёд и, откашлявшись, проговорил:

- Ты это, того, Петровна, Маркиза своего на привязь посади.

- С чего это? – Всплеснула руками бабушка.

- Он у тебя кот хороший, мышей переловил по всем подпольям, но это, того – кур наших душит.

- Откуда знаете?

- Так снег же выпал. По следам выследили.

В школе ко мне подошла учительница биологи Ирина Матвеевна.

- Юра, я слышала, ваш кот кур душит. На домашнюю кошку это не похоже. Можно я на него посмотрю?

Ирина Матвеевна привела с собой фотографа из Яранска. Они сфотографировали Маркиза и  стоя и сидя и лёжа. На прощанье учительница сказала:

- Татьяна Петровна, если я не ошибаюсь, ваш Маркиз из диких лесных кошек. Странно, что прижился в человеческом жилье. Но чем дальше, тем труднее вам с ним будет. Охотничьи инстинкты не шутка, он всех птиц в Луме может передушить. Я до сих пор не слышала, чтобы лесные коты встречались в нашей области. Зимы для них холодноваты и снегу много выпадает – трудно пропитание добывать.  

Через неделю пожаловал гость долгожданный, Николай Петрович. Он въехал во двор на гнедом красавце, запряжённом в лёгкие санки.

Бабушка, обнимая брата, спросила:

- А конь то откуда?

- Санки сам справил. А коня пчёлы подарили.

- Мёду столько продал, что на лошадь хватило?

- Хватило! И вам на подарки.

Дядя Коля сходил на могилу жены, зашёл в свою избу и вернулся к нам.

- Не стал топить, Танюша. У тебя переночую. Там всё о ней напоминает.

- Да я прибираюсь у вас иногда…

- Видел. Всё как при ней. Спасибо, сестричка.

Он помолчал, и вдруг спохватился:

- Чуть не забыл! Мурка моя ушла и не вернулась. Я понял – умирать, не стал искать. Ей без малого семнадцать лет было. Мне бы котёночка у кого взять. Мыши то они и в лесу своё дело знают.

Бабушка внимательно посмотрела на него:

- А забирай своего Маркиза!

- Да ты что, Танюша, как можно, ты же его вырастила, выкормила…

- Так-то оно так. И жаль мне его.

И бабушка рассказала дяде Коле, чем прославился Маркиз на всю деревню, и что про него учительница сказала.

Маркиз пошёл к дяде Коле как к родному.

- Ну что, проказник, поедешь со мной в лес мышей гонять?

Когда дяди Колины санки скрылись за поворотом, я заплакал.

- Не надо, Юрик, не плачь. Сонька опять на сносях, как пить дать маркизовы дети. Возьму котёнка, а то и двух.

И бабушка сдержала слово. В нашем доме поселились близнецы – Милка и Прошка. Оба вылитые наш Маркиз. Прошка когда вошёл в тело, так вообще не отличить от Маркиза. И ту же привычку имел – складывать мышей за кадушками. Но чужим дворам не шастал. А Милка, мышей ловила редко. Ходила хвостом за бабушкой, спала на печке, да изредка воспитывала Прошку – лапой по морде.

Я не был дома года два. После института и армии женился, родилась дочка. Родители сами приезжали в гости. А тут бабушка приболела и попросила привезти правнучку.

- Николаева Тамара ко мне во сне приходит. Зовёт. Может и мой срок пришёл.

Отец ругал её, чтобы глупости не болтала, но мне написал.

Оставив женщин хлопотать с малышкой, мы с отцом поехали к дяде Коле.

- Ну, батя, лучше бы мы пешком пошли. – Я вылез из люльки отцовского ижака, как разбитое корыто. – Все кочки, сучки и корни пересчитали.

И тут я увидел его. Маркиз гордо восседал на плече огородного пугала и смотрел на нас.

- Жив котяра!

- А то! Они с Петровичем партнёры. Фунтик с ними не ходит по лесу – дом стережёт. А Маркиз с дядей Колей, лучше всякой собаки идёт. Все борти знает, и новые дикие гнёзда находить научился. И перепёлок всяких ловит и домой несёт. Охотник.

И ещё… Ты не удивляйся, Петрович хозяйку в дом привёл…

- Это кого же?

- Увидишь. Старая знакомая.

А Маркиз уже слез со своего постамента и шёл впереди нас в дом.

- Да, дядя Коля, уюта у тебя прибавилось!

Холостяцкое жильё было просто не узнать. Новая мебель, на стенах обои.

- Это всё она, моя Иринка! – Дядя Коля махнул рукой в сторону двери.

На пороге, с крынкой в руках стояла моя учительница биологии Ирина Матвеевна.

Мы разошлись из-за стола только за полночь. Нам с отцом постелили на новой веранде. Через некоторое время дверь в дом приоткрылась, и показались знакомые усы. Маркиз устроился у меня под боком и включил свою мурлыку. Я, как в детстве притянул его к себе.

- Что котейка, помнишь меня?

Маркиз перевернулся на спину, и стал ловить мои пальцы.

- Конечно, помнит. – Сказал отец. И помолчав добавил – Он и Ирину с Николаем сосватал.

- Как это?

- Она ещё учительствовала, когда статью о нём в журнал написала. Несколько раз приезжала сюда и одна и с учёной комиссией. Маркиз у нас знаменитость в науке. Порода то у него обычная – лесной кот. Чистокровный, не метис, как думали вначале. Только вот как в наш лес попал, да в таком маленьком возрасте, никто так и не объяснил.

А Ирина, приехала однажды, да  и осталась с нашим робинзоном.