Помочь сайту
Поздравления
Харита. Главы 5-7
14 августа 2018 -
Александр Гребёнкин
Ночь была холодной и неистовой. Виталий стоял у высокого окна и наблюдал, как плачет дождь, как осенний ветер швыряет в стекло тонкие ветки и мокрые листья. Мерно и глухо стучали часы за стеной.
Он обернулся и оглядел комнату.
На низкой тумбочке стоял графин с водой. За ним сумрачным золотым кристаллом горела лампа.
Желтый свет озарял распахнутую, сияющую белизной постель. Комод-бюро, секретер… На комоде - ваза с цветами и изящная статуэтка.
Виталий подошел ближе. Как он раньше ее не заметил?
Статуэтка была небольшой и представляла собою трех харит. Скульптор представил своих граций стоящими рядом. Три стройные женские фигуры слились в объятии, их объединяли сплетение рук и шарф, спадающий с руки одной из харит.
Красотой и изяществом веяло от этой скульптуры.
Виталий обернулся к распахнутой постели, дрожа от холода лег в нее, скрутился, стараясь согреться. Наконец-то ему это удалось, и он начал погружаться в дремоту, но его разбудил скрип старых деревянных половиц.
Кто-то медленно и мягко шел по коридору, потом, остановившись у двери комнаты, скрипнув половицей замер на одном месте, постоял, и шаги стали удаляться.
«Кто-то хотел зайти в мою комнату. Она? Неужели она? Шаги как будто легкие, осторожные… Или мне показалось? А может все это лишь игра ветра, стук и шорох непогоды?»
Виталий нерешительно приподнялся, и набросив на плечи теплый плед, осторожно приблизился к двери. Из окна лилась серая мгла, и желтый лист припечатался к мокрому стеклу.
Виталий осторожно приоткрыл дверь.
Во мраке он различил туннель коридора и далекий свет конце него.
Повинуясь какому-то внутреннему ощущению, он сделал несколько тихих шагов по коридору. Над закрытой дверью горела изумрудным светом лампа.
Виталий осторожно потянул дверь на себя.
Щелочка открылась, и он замер, не в силах более шевельнуться.
В большой, обложенной кафелем комнате, в клубах пара, спиной к нему стояла обнаженная девушка. Сложена она была удивительно, напоминала собою спелый плод. Девушка закинула руки за голову, выгибаясь дугой и снова выпрямляясь, намыливая длинную сильную шею, подставив твердые груди с набухшими сосками навстречу струям льющейся воды.
Капли янтарем блестели на гладкой, загорелой до смуглости коже плеч и гибкой спины. Ниже ее стан сужался к высокой и узкой талии, переходившей в четко очерченные широкие бедра. Зад круто выделялся широкими полушариями, по нему легко сползала струйка мыльной пены.
Виталий стоял, остолбенев от необыкновенной красоты Аси - Хариты. Потом, придя в себя, осторожно закрыл дверь и мягкими шагами вернулся в свою комнату.
Здесь горела лампа, освещая хрупкое коричневое пространство, золотым шаром отражаясь в зеркале. Нырнув в постель, Виталий все еще видел перед собой нагую Асю, и еще раз взглянул на фигурки граций. Он замер от удивления - одной из харит не было! Он вгляделся внимательно – девушек было действительно только двое, а та, что стояла к зрителю спиной, куда-то исчезла, и Виталию стало казаться, что именно ее он видел в клубах пара.
Потушив лампу, он погрузился в серое пространство и тут же отправился в полет сквозь стекло окна, над озябшим под дождем садом, над облетевшими деревьями, над полуразвалившимися беседками и поваленными статуями. Ощутил прикосновение пальцев – рядом с ним летела она, в темно-голубой накидке, с развевающимися волосами, и дождь им не был помехой, ибо капли рассеивались в стороны, не касаясь их тел; они поднялись выше и летели над городом, реяли в струях ветра, пока не оказались над густым, почти полностью осыпавшимся парком. Они снизились, касаясь деревьев. Виталию хотелось спуститься в сероватую мглу, что-то приманивало его там. Среди вороха опавшей листвы на скамейке под зонтом сидела одинокая фигура в старом пальто и шляпе. Виталий понял, что это отец, и они приблизились к нему, но отец сделал останавливающий жест.
«Зачем ты пришел, Виталик?» - спросил он. – «Сегодня я хочу побыть один. Мне здесь так хорошо, в этом парке, среди пряной листвы. А ты должен побыть с Асей, да, с ней, отдать ей то, что я не сумел, не смог, не успел…».
Отец приветливо улыбнулся Асе и протянул ей пятипалый кленовый лист, и она взяла его, он обагрился, озарился червонным золотом и обратился фонарем, с которым они взлетели к темным грустным облакам.
Возвращались они назад, здорово накупавшись в темных осенних тучах, теперь уже мокрые, но довольные, будто освященные, а в руке Хариты горел лист…
Блуждание по темным комнатам большого дома завершилось тем, что Виталий оказался под теплым одеялом на кровати в своей комнате, и руки Хариты, блиставшие темной бронзой, ласково овивали его грудь, и тут он ощутил прикосновение ее остроконечной груди к своей груди и ее губ к своим губам. Она пахла свежей земляникой и яблоками. Губы Хариты раскрывались все шире, и вскоре переплетение и страстная игра язычков стали неистовым танцем в пещере рта, а рука Виталия скользнула вниз. Его пальцы бережно ласкали нежную кожу бедер, а потом изведали углубленное таинство лона.
Проснулся он на рассвете. В комнате повисли тишина и покой, рядом было пусто. Но такое впечатление, что тепло девушки еще пряталось в складках одеяла, а простыня сохраняла отпечаток тела.
Виталий посмотрел на статуэтки: все три хариты были на месте.
Он оделся, прошел на кухню, на которой уже хозяйничал Олег.
- А, проснулись? – радостно приветствовал он Виталия. – Утро доброе!
Виталий поздоровался, осведомившись об Асе.
Олег прижал палец к губам:
- Я стучал в ее комнату. Она еще спит. Наверное, здорово уморилась вчера пока готовила, а потом привечала гостей. Я ее специально не бужу – пусть поспит подольше. Отдохнет. А вам как почивалось?
- Хорошо, - ответил Виталий. – Только сны снились разные, удивительные и откровенные…
Он прикусил язык, чтобы не выдать что видел во сне Хариту.
Но Олег даже не заметил оборванной фразы.
- Этот дом мой отец пытался перестроить. Говорил, что в нем много духов умерших… Старался обставить его в старинном стиле. Ездил по объявлениям, покупал антикварную мебель, кое-что находил на городской свалке, сам реставрировал. Но так и не успел до конца выполнить намеченное. Сами видите, сад не чищен, дом еще не доведен до ума.
Виталий решился сказать:
- А в той комнате, где я спал… Там на столе статуэтка.
Олег ответил:
- А, работа Кановы. Это чудесная копия… Вообще, этот сюжет - «три грации» был популярен в искусстве. На эту тему создавали свои работы и Боттичелли, и Рафаэль, и Рубенс… Три Грации олицетворяли Красоту, Любовь и Удовольствие…
- Насколько я знаю хариты и грации одно и тоже. А почему Асю иногда именуют Харитой?
Олег застыл, улыбнувшись, мечтательно подняв глаза вверх.
- А потому, что она чудесный человек, сочетает в себе много похожих качеств. Она, можно сказать, спасла меня… Ну, об этом потом, а то не смогу сделать тортилью… Сейчас…
- Вы готовите тортилью?
- Да, это такой омлет по-испански. Взбитые яйца с картошкой и луком. Мы с Асей очень его любим. Попробуете?
- С удовольствием!
Олег повернулся к плите, колдуя над завтраком.
Сонная Ася - Харита в халатике появилась на кухне незаметно и приветствовала их взмахом ладошки.
Спустя время, свежая и нарядная, она уже сидела за накрытым к завтраку столом. Так они и сидели все вместе в комнате с камином и гобеленами, изображавшими охоту, словно рыцари короля Артура, вкушая еду и говоря об испанских традициях и блюдах. В прошлом году, одолжив денег у друзей, Ася была в Испании. Она с увлечением рассказывала о корриде. В камине плескался огонь. Никогда еще Виталию не было так уютно.
Но он вспомнил об отце, и его охватила грусть. Ее заметила и Ася, ведь Виталий не сводил взора с ее сине-голубых глаз.
После завтрака Харита предложила Виталию показать дом и парк. Олег сообщил, что присоединится позже. Ему пришло в голову несколько идей по новой песне, и он поднялся наверх в кабинет.
Одевшись потеплее, Харита и Виталий вышли в серый туманный парк, усыпанный коричневой листвой. Харита разводила руками клочки тумана. Они с Виталием бродили в этих синих коридорах, обходя обломки беседок, статуй, переступая через ветки деревьев на давно нечищеных аллеях. Постепенно туман уходил.
- Да, парк требует рук, - задумчиво сказала Харита.
- Да, но даже в таком виде парк очарователен, - ответил Виталий.
Харита посмотрела Виталию в лицо, а потом пальчиком вытерла несколько дождинок…
- Мне показалось, что вам взгрустнулось. Вас что-то тревожит?
Виталий кивнул, пожал плечами, не решаясь говорить.
- Что-то с близким человеком…
Виталий вздохнул и решился.
- У меня серьезно болен отец. Жаль его, он еще не так стар, еще жить да жить… Но врачи говорят, что он безнадежен…
Лицо Аси - Хариты стало сумрачным.
- Он был у врачей? У наших? … Ну, это еще не окончательный вердикт… Пусть посмотрят и другие специалисты… Послушайте, у Олега ведь есть знакомые врачи в областном центре. Там хорошая больница. Пусть посмотрят и они.
Виталий ответил:
- Да не хочется вас обременять. Может все это напрасно.
Харита остановилась, взяв Виталия за руку.
- А мы попробуем… Хорошо? Ведь надежда всегда живет, пока жив человек.
Виталий посмотрел в ее глаза, и в душе вспыхнули искорки радости. Стало как-то легче дышать. Сырой парк, капли с деревьев, брошенные аллеи, разбитые статуи, серая стена дома, омытая дождем, голые кусты сирени – все это слилось в единую круговерть. И он прижал Хариту к себе, чувствуя, как бьется ее сердце.
Домой его отвозил Олег. Хариту оставили у музыкального училища, где у нее была намечена на сегодня репетиция. Прощаясь, договорились обращаться друг к другу на «ты» … Спустя время пустынность и грусть квартиры встретили Виталия.
Глава шестая. Селестина
Виталий видел, как отец, осторожно опираясь на трость, выходит из подъезда.
У него сжалось сердце: очень худой, сгорбленный; казалось, что его сейчас унесет ветер. На его старомодную фетровую шляпу падали, цепляясь за ее края, грустные снежинки.
Ася - Харита смотрела смущенно, а Олег вежливо открыл заднюю дверцу.
Для того, чтобы повезти отца в областную больницу требовался день. Олег, как художник свободный, мог себе это позволить, но Харита могла вполне остаться на работе. Тем не менее она вызвалась сопровождать их, посему отпросилась. В ее глазах, отливавших сегодня синью морей, была видна грусть.
Константин Иванович радостно приветствовал Асю - Хариту.
Он долго вглядывался в ее лицо, а потом попросил, чтобы она пересела к нему на заднее сидение.
Так они и двинулись в путь: сосредоточенный Олег, включивший едва слышимую мягкую блюзовую музыку и ловко вращающий руль и переключающий рычаги машины, волнующийся Виталий рядом, грустная Ася, почти безмятежный отец, не сводящий с нее глаз.
- А знаете на кого вы похожи? Я очень долго думал, и только теперь все четко предстало в моей голове. Вы похожи на Селестину.
- На какую Селестину? – недоуменно спросил Виталий, обернувшись.
Отец глянул на него с укором.
- Но, ты - то должен знать… Это же твоя тема…
Виталий сделал большие глаза.
Ася улыбалась:
- Селестина означает небесная. Есть такое итальянское имя… Вы считаете, я похожа на нее?
- Именно. Сохранилась лишь одна гравюра Селестины!
- Но кто она? – спросил Виталий.
- Возлюбленная Эразма Роттердамского, о котором вы давеча говорили, - сказала Харита. – Я как-то читала о нем. Единственная женщина, в которую он был влюблен.
- Именно, - сказал отец, и щеки его запали глубокими траншейками. Так было всегда, когда он волновался.
- Насколько я знаю, Роттердамский – духовное лицо. Священник и… любовь? - осторожно спросил Олег.
Константин Иванович поднял косматые брови:
- Ну, он был тоже человек, со всеми страстями и заблуждениями…
- Но доказательств – то нет, - мягко возразил Виталий. – Есть только Ода, сочиненная Роттердамским. Но эта Ода, вероятно, приписана ему.
Константин Иванович сверкнул глазами:
- А вот и нет! Эразм был влюблен! И его вдохновляла женщина!
А потом вздохнул и продолжил:
- Сохранилось до нашего времени лишь одно изображение Селестины. Эразм заказал его в Италии, своему знакомому мастеру Пеллегрино. Набросал самолично рисунок, дал словесное описание. И тот сделал портрет! Эразм возил его с собой, но постоянно прятал…
- Я тоже верю, что так и было, - сказала Харита. – У меня в детстве портрет Эразма стоял на столе. У него было лицо мудрого человека, жизнь которого озарена любовью! Виталий, а Оду ты помнишь?
- Постараюсь вспомнить, - сказал Виталий, наморщив лоб, затем достал свой блокнот. – Лучше процитирую. Кстати, от нее сохранилась лишь часть!
Ода
Свет и радость!
Я опьянен тобою!
Ты ввела
В тот яркий храм
Царства духа,
Силы, воли…
Всю любовь
Тебе отдам!
Ты в житейской
Сильной вьюге,
Отдала
Всю радость мне -
Бодрость духа,
свет науки,
Солнца сферу
В вышине.
Божеством
средь звезд сияет
Милый
драгоценный лик,
Аметистом проникает
Свет лучистых глаз
на них.
Краше
огненных созвездий,
Выше всех
Дневных светил,
Твое имя – знак небесный
Сам Господь
Его открыл!
- Интересная Ода, - сказал, Олег. – Грех не положить ее на музыку!
- Ну, конечно, ода ведь, - сказала Харита. – А значит, песня! Я уже представляю, как ее можно спеть…
- А вы музыкант? – спросил Константин Иванович.
- Он еще и композитор, - сказала Харита, весело смотря на смущенного Олега за баранкой.
- И поэт, – добавил Виталий.
- Ах, как забавно! Какая славная компания у нас собралась: двое ученых, поэт, композитор и певец в одном лице, и даже его очаровательная муза, - промолвил Константин Иванович, вскинув вверх руки.
- Кстати, Ася замечательно танцует, - сообщил Олег. – И петь она хорошо умеет.
- Господа-товарищи, как приятно с вами проводить время, - сказал Константин Иванович, и Виталий увидел в зеркале, что отец будто помолодел лицом.
- Но все же… Где же Эразм встретил эту свою любовь? - спросил Олег.
- В монастыре, - внезапно сказала Харита.
- В монастыре? - поразился Олег. – В мужском?
Виталий счел нужным объяснить:
- Сохранились любовные письма Эразма к одному молодому монаху…
Отец тут же перехватил инициативу.
- Вот, вот… Некоторые исследователи доказывают, что этим монахом была женщина. Она вынуждена была прятаться в мужском монастыре, так как не хотела выходить замуж за нелюбимого человека. Ее отец – обедневший дворянин, прочил ей союз с бароном, уже немолодым в то время, у которого денег было невиданно! Этот богатенький барон довел до инфаркта и похоронил свою первую жену. Несчастную Селестину тоже могла ожидать подобная участь! Говорили, что барон был жесток, своенравен, плетью порол свою жену. Не хотелось попадать к такому зверю в лапы…Несчастная Селестина бежала из-под венца. За ней началась погоня. Сам барон со слугами бросился на поиски беглянки. С факелами в руках, темной ночью обыскивали всю округу, надеясь найти девушку. Ей ничего не осталось, как перелезть через ограду мужского монастыря. Так получилась, что первый, кого она встретила и был молодой Эразм. Он и помог ей переодеться в мужское платье, и с помощью ножа обрезал ее пышные темные волосы. Так ему удавалось прятать ее целый год.
В это время автомобиль въехал в город и разговор переключился в иное русло. Спустя полчаса они подъехали к больнице.
Большой сад был усыпан сухими листьями, едва прикрытыми снегом.
В холле пахло лекарствами. Гостей встретила аккуратная женщина в форменной одежде медсестры.
Олег позвонил доктору Щеглову и договорился о приеме.
***
После осмотра врачом отца госпитализировали. Перед тем, как идти в палату, Константин Иванович пожал Олегу руку.
Остановился перед Асей:
- Вы знаете, до встречи с вами, я даже не хотел ехать. Безразличие какое-то одолело меня, думал, что все напрасно. А увидел вас, и сразу появилась какая-то искорка надежды. Недаром вас называют Харитой.
Ася - Харита поцеловала отца в лоб, приобняв его, и сказала:
- Никогда не стоит отчаиваться. Вы становитесь на дорогу и думаете: «А вдруг на сей раз повезет?» Я прошу вас верить, и все будет хорошо.
Константин Иванович блеснул слезинкой:
- Когда-то у меня была возлюбленная Асия… Да вот по молодости и по глупости я потерял ее… Вы чем-то мне ее напомнили…
Ася – Харита улыбнулась:
- Желаю вам удачи!
Отец взял вещи и прошествовал в палату. Он шел широкими шагами, сутулый и худой, и у Виталия вновь защемило сердце. Какое-то время он побыл с ним, успокаивая, раскладывая его вещи. За окном стояли озябшие деревья, а за ними виднелась темная гладь озера.
Харита и Олег вышли к машине. Больничный парк был гол и пуст. Кристаллики выпавшего снега медленно таяли на потрескавшемся асфальте, на кучах черной листвы. Свежо пахло подгнившими листьями и снегом.
Харита чувствовала, что замерзает. Олег расстегнул куртку и набросил ее на плечи девушки.
Так они сидели молча, пока Харита не встрепенулась:
- Виталик идет…
Виталий вышел из белых дверей с сумкой через плечо.
- Ну, что? – с этим вопросом обратились к нему Харита и Олег.
Виталий вздохнул, вынул из сумки пачку сигарет.
- На завтра назначено обследование. Ну, а там – видно будет.
Олег положил руку на плечо Виталия.
- Не беспокойся. Щеглов – хороший специалист. Он сделает все, что в его силах.
- Ты что, закурил? - спросила Харита.
- Я курю редко, но сейчас просто захотелось, - сказал Виталий.
Харита нежно взяла его за руку.
- Это от волнения, это пройдет…Сейчас тебе станет легче!
- Друзья, я останусь здесь на денек…- сказал Виталий, смотря на лиственную кучу, собранную дворником.
- Но, как же… Ночевать –то где? - спросил Олег. - В отеле – дорого…
- На вокзале сдаются места для отдыха… Там как-то перекантуюсь… А завтра все узнаю и к вечеру вернусь…
Харита решительно сказала:
- Я останусь с тобой. Нельзя же бросить тебя одного. Ты не против?
Последний вопрос относился к Олегу.
Тот серьезно посмотрел в ее глаза и ответил:
- Нет, конечно… Если ты так считаешь нужным. Но мне нужно ехать – вечером концерт…
В глазах его была грустинка. Но от улыбки Хариты ему стало легче.
Глава седьмая. Черный алмаз
К вечеру снег стал засыпать тротуары, украшая тяжелыми рукавами ветки деревьев и крыши домов. Виталий и Харита, проведав отца и узнав, что он устроился неплохо (в палате на троих), решили пройтись по улицам города.
Под снегом шагалось легко и хорошо. Казалось, что в жизни происходит что-то важное, какой-то невидимый поворот, но в чем он заключается никто из них не мог понять. Каждый из них сознавал, что приобретал что-то важное, и не хотел этого терять.
Виталий и Харита шли в снежном мире, разговор тек ручейком, легко и свободно - они чувствовали друг друга с полуслова. Дошли до деревянного моста, соединившего берега замерзшей реки. Снег в пасмурном сером пространстве летел и падал на синий лед.
Дышалось легко, хотя в сердцах была грусть…
Виталий, опираясь на скрипучие деревянные перила моста и глядя на заснеженную реку, сказал:
- Я рад, что ты помогла мне, Ася, поехала с нами. Отец к тебе очень нежно относится потому…
- Что я напоминаю ему Селестину, - дополнила Харита.
Виталий вздохнул.
- Не только. В молодости у отца была возлюбленная по имени Асия. Они в стройотряде познакомились… А потом… Так получилось… Ну, в общем…их пути разошлись…
И Виталий рассказал все, что он знал о той, давней Асии.
Харита заинтересовалась его рассказом.
- Слушай, а что если попытаться узнать о судьбе этой Асии. Мне кажется, что это могло бы помочь твоему отцу. Быть может он страдает оттого, что прошлое не отпускает, что-то связанное с этой девушкой мучает его, не даёт ему покоя. Может быть ему стало бы легче, если бы мы нашли ее.
Виталий кивнул.
- Возможно, Асенька… Но, как ее найти? … Страна –то большая…
Они пошли на противоположный берег, где виднелись, рассыпаясь сквозь снежную пелену, зеленые, желтые и оранжевые огоньки домов.
Белый снег постепенно прогнал прочь сумерки; он выбелил мир дочиста, придав ему свет.
Виталий внезапно вспомнил об одном человеке.
- Во всяком случае – это единственная зацепка. Этот человек живет в каком-то небольшом поселке. Как-то встречался с отцом… Он инвалид, живет на пенсию уже давно. У него свой дом…Отец говорил, что он был секретарем ихней комсомольской организации.
- Так сказать – комсомольским вожаком… - сказала Харита.
- Ну, да… Фамилия его кажется на букву «С», то ли «Северов», то ли «Севанов» … Надо будет спросить у отца.
- Не надо, - остановила его Харита, взяв за руку. – Отец безусловно будет против. Хорошо будет, если мы сами разыщем этого секретаря и женщину…
- Может ты и права…, - задумался Виталий.
- Ты хоть примерно знаешь, где он живет?
- Помню, мы ездили с отцом на рыбалку, останавливались у его дома, заходили к нему… Но, давно это было. А там улицы такие извилистые, с поворотами… Можно попытаться его найти…
Харита усмехнулась:
- А язык на что? Расспросим людей… Попробуем… Если мы найдем этого человека и если удастся узнать о судьбе Асии, возможно этим мы поддержим твоего отца…
Они перешли через мост, подошли к старой церкви и остановились, глядя на побелевший купол.
Неподалеку дети играли в снежки. Было и легко, и печально, одновременно.
На вокзале им отвели для ночёвки старый кожаный диван, так как кровати все были заняты.
- На этом диване мы отдыхаем, - сказала дежурная, - но если очень надо…
Виталий и Харита сначала легли валетом, но вскоре их стал донимать ледяной холод, будто пронзая острыми иглами (комната едва согревалась батареями).
- Иди ко мне, Виталька, - прошептала Харита в темноте. Рядом храпел сосед – пассажир, ожидавший поезд.
Виталий лег рядом, обняв Асю. Постепенно огненная волна заполняла его тело. Они лежали обнявшись и казалось, сейчас рухнут в какую-то бездну.
- Спи, милый, - прошептала девушка, и он сразу провалился в сон, который оказался другой явью.
***
Зимняя ночь была залита светом. Белым покрывалом на крышах лежал нежный снег, который искрился серебряно – голубым сиянием под спицами лунных лучей, вырывающихся из-под рваных туч.
Они с Харитой сидели на крыше, и он ощущал холод ветра, пронизывающего одежду.
«Сейчас тебе станет теплее», - прошептала Харита и извлекла откуда-то маленькую стеклянную бутылочку. – «Сделай глоток» - сказала девушка. – «Это очень легкое вино».
Вино пахло цветами, было вязким и приятным на вкус.
Внутри тела разлилось приятное тепло.
«Теперь тебе не страшен зимний холод», - услышал он ее слова, тут же уменьшаясь, а вокруг, наоборот, все росло и увеличивалось в размерах. Да и с Харитой происходило что-то волшебное: она превратилась в легкую снежинку сине-белого цвета. А от самого Виталия исходило оранжевое сияние.
Их подхватил ветер, и они закружились в искристом потоке, в вихре снега, опустились к горящим фонарям, покружили, словно бабочки, вокруг желтого сияния, и, подброшенные вихрем, полетели далеко, паря над оранжевыми крышами домов, покрытых серебристо-белым снегом.
Чувствуя необыкновенную легкость и тепло, Виталий взмывал к синим небесам, но Харита всякий раз удерживала его.
«А куда мы летим?» - спросил Виталий.
«Мы должны посетить твоего отца», - ответила Харита. – «Его терзают сейчас жесточайшие муки. И мне кажется, я знаю их причину».
Виталий нахмурился:
«И врачи знают… Да толку… Ты знаешь, как помочь ему?»
«Если мы в пути, значит поможем»,- ответила Харита.
Они летели достаточно долго.
Вот и серое здание больницы, окруженное ореолом золотистого света. Парк, укрытый веером снега.
Их легко занесло в открытую форточку чисто вымытого кабинета, пахнувшего дезинфекцией. Далее, обернувшись двумя тенями, Харита и Виталий прошли в палату, где находились тяжелобольные.
Отец лежал с открытыми глазами, глядя в невидимый потолок, страдая от боли.
«Наконец-то, я знал, что вы мне можете помочь», - сказал он, увидев Хариту. – «Все это безнадежно… Я хочу уйти в иной мир… Виталик, сынок, ты прости меня, но более терпеть я не в силах!» - простонал отец.
«Папа, что ты говоришь?», - горестно сказал Виталий, но осекся, заметив, что отец тут же закрыл глаза и будто перестал дышать…
«Он умер?», - сдавленным голосом спросил Виталий Хариту.
Та покачала головой, а руки ее, ставшие ослепительно серебряными, вошли в тело отца…
Виталий с волнением следил за нею…
«Что ты делаешь»?
Девушка ответила полушепотом:
«Внутри тела твоего отца – камень. Он мешает ему, из-за него он на пороге смерти».
Вокруг ее рук, погруженных в тело отца, полыхало неистовое серебряное пламя.
Морщась, Харита вынула руки. На них, багровых, обожженных, с которых стекала кровь, черным холодным пламенем горел черный алмаз.
«Вот оно» - с трудом произнесла Харита, морщась от боли. – Вот теперь твоему отцу станет легче» …
«Найди бинты в стеклянном шкафу» - попросила Харита, произнося слова сквозь стиснутые зубы.
«Но, твои руки…», - пробормотал Виталий и повиновался.
Они уже стояли в соседнем кабинете, где спала сладким сном дежурная медсестра.
Виталий помог Харите забинтовать руки.
Они осторожно шагнули к форточке и снежинками скользнули в морозный двор.
Веяло прохладой. Долго летели под ветром над сонным городом в неистовой метели, пока не оказались за городской чертой.
Здесь Харита показала ему черную, как ад, глубокою яму.
«Это колодец», - сказала Харита. – Я знаю, он бездонный. Смотреть тебе в него нельзя. Я сама».
Она сделала движение рукой и на мгновение заглянула в глубину колодца.
«Что ты сделала»? – спросил Виталий.
«Я похоронила камень… Теперь он во вселенской бездне и бессилен» …
Виталий взял ее за руку, ощущая бинты…
Он обнял ее, сливаясь с ее телом, и… проснулся…
За окном был белый-белый день.
Сонно кричали вороны. Ася тихо дышала грудью во сне. Ее ладони сияли розовой нежной чистотой.
Виталий осторожно встал, и встретился глазами с бородатым соседом, который так громко храпел ночью. Тот энергично собирался на поезд.
Виталий заметил на тумбочке бинты.
- Ваши? – спросил он бородатого.
Тот сделал отрицательный жест, одевая пальто.
***
За ночь намело порядочно снега. Снежные заносы, глубокие сугробы и поблескивающий под снегом лед создавали трудности для транспорта.
Поэтому до больницы добирались пешком, очень медленно, утопая в сугробах.
Дул холодный сухой ветер. Ася - Харита крепко обхватила руку Виталия и закрылась шарфом от принизывающих воздушных потоков.
В вестибюле больницы долго отряхивались от снега.
Но в палату к больному их не пустили.
- Вчера прошла операция и достаточно успешно. Он спит, - успокоил доктор Щеглов, закуривая и предлагая согреться чаем.
Он задорно подмигнул Харите и тут же поднялся:
- Не могу надолго засиживаться. Люди ждут.
Он положил руку на плечо Виталия.
- Не волнуйтесь. Все будет хорошо. Сейчас главное – покой…
Они вышли на заснеженный двор и пошли к воротам.
Рядом с Виталием шла серьезная и сосредоточенная Ася-Харита и ему от этого было радостно и тепло.
Продолжение следует.
Рейтинг: +2
435 просмотров
Комментарии (4)
| Светлана Громова # 15 августа 2018 в 18:48 +1 | ||
|
| Александр Гребёнкин # 15 августа 2018 в 20:10 +1 | ||
|
| Нина Колганова # 7 октября 2018 в 18:12 +1 | ||
|
| Александр Гребёнкин # 7 октября 2018 в 18:34 +1 | ||
|
Новые произведения
