Главная → Проза → Крупные формы → Романы → Воспоминания (продолжение 24)

Воспоминания (продолжение 24)

7 июня 2015 - Алексей Лоскутов
Совсем иной преподаватель Лопато. Он читает нам лекции по теоретическим основам электротехники. Читает их превосходно, его хочется слушать. Вывод законов электротехники он делает так просто и убедительно, что не понять их не возможно, и ты радуешься тому, что легко понимаешь законы, открытые великими учеными. Читая лекции, он внимательно наблюдает за слушателями. Заметив у кого-то непонимание, сразу же разъясняет непонятное. Слушая такого преподавателя, крепнет уверенность в свою способность понимать и усваивать сложные предметы, уверенность в том, что не боги горшки обжигают.
К сожалению, недолго Лопато читал нам лекции по теоретическим основам электротехники. Он уехал куда-то из Свердловска и его заменил Зборовский. Слушая его лекции, законы электротехники уже не кажутся такими легкими для понимания. Он всегда спешит, потому что, как он говорит, нам нужно проработать обширный материал. В спешке часто забывает объяснить моменты, важные для дальнейшего доказательства. Позже, по ходу лекции, вспоминает о своем промахе, просит вернуться к такому-то моменту лекции и дополнить его тем, что он скажет сейчас. От этих метаний лекция становится сумбурной, скомканной и усваивается с трудом.
Сравниваешь Зборовского с Лопато и удивляешься, как умел Лопато, тщательно и без спешки, разъясняя все непонятное, проработать с нами такой объем материала, какого не может достичь вечно спешащий Зборовский.
Преподаватель, как проводник, ведущий в горы начинающих альпинистов. Хороший проводник прекрасно знает маршрут восхождения, предупреждает о трудностях и уверенно ведет свою группу. Начинающие альпинисты, глядя на своего проводника, тоже чувствуют себя уверенно, и бодро преодолевает подъем, радуясь достигнутым высотам.
У проводника, плохо знающего маршрут, в трудных местах подъема может появиться мысль, что он сбился с маршрута. Для уточнения маршрута он возвращает группу к предыдущему указателю, чтобы от него выбрать правильное направление. Неуверенность проводника поражает и начинающих альпинистов, и они в трудных местах подъема, начинают думать, что проводник ошибся, завел не туда, и что, вообще, этот подъем не преодолеть. В постижении науки ситуация даже сложнее: видимых ориентиров нет, опыта решения сложных задач нет, а знания еще только приобретаются. Поэтому и велика в процессе обучения роль хорошего преподавателя. Он прекрасно знает свой предмет, находит нужные слова и сравнения, он чувствует аудиторию и умеет сделать свою лекцию ясной и интересной для студентов. Он, в отличии от посредственного преподавателя, способен привить любовь к науке, научить их последовательному, строгому и четкому мышлению, но, к сожалению, не всех. Полюбить науку, научиться мыслить последовательно, строго и точно дано не каждому – это уже зависит от способностей студента, от того, насколько он был одарен при рождении. Я слыхал от некоторых студентов, что они хорошо знают что-то, но не могут толково объяснить это. Не понимаю, как такое может быть? Как студент, хорошо зная что-то, не может этого объяснить. Видимо таких студентов не научить мыслить рационально и строго, а может быть они и не способны были усвоить то, чему их учили. Так что познание науки и умение в дальнейшем пользоваться приобретенными знаниями зависит как от способностей студента, так и от качества обучения.
Добрых слов о хороших преподавателях сказано немало, но и мне захотелось поговорить о них. Я их любил и люблю, но они вряд ли чувствовали это, когда учили меня. Много лет прошло с тех пор, мне уже восемьдесят четыре года – сильно  опоздал я со своими признаниями. Но не забуду я хороших преподавателей: в школе – Елизавету Степановну, Павла Михайловича, Льва Семеновича, Владимира Христофоровича, Раису Гайсаровну; в институте – Рябова, Воробьева, Лопато, Гапонцева, Портенского, Либермана и других.
Я благодарен им за то, что они мне дали.
Вот и закончился последний семестр обучения в институте. Заведующая кафедрой «Автоматики и телемеханики» Печорина предложила нам, тем, кто сможет, попробовать найти тему для дипломного проекта у себя на предприятии. Разумеется, чтобы она соответствовала приобретаемой специальности.
Где-то за одну-две недели перед этим, к нам в лабораторию зашел начальник отдела изоляции Гурий Александрович Алексеев и спросил: не можем ли мы исследовать поведение миканита при одновременном действии на него температуры и давления? Рассказал, что неожиданно возникла очень серьезная проблема с производством электрических машин для подводных лодок.Их производство было организованов первом цехе завода на закрытом участке. Где он случайно, уже после успешно проведенных испытаний, обнаружил, что коллектор машины, как бы рассохся. Видимо, при проведении испытаний на максимальную нагрузку, коллектор нагрелся, и это привело к деформации изоляционных прокладок из миканита между его ламелями. Когда коллектор остыл, крепление ламелей настолько ослабло, что они даже шатаются. Если, говорит, сейчас включить машину – коллектор разрушится.
Начальник нашей лаборатории, Юрий Яковлевич Мехонцев, предложил мне подумать, сможем ли мы помочь Алексееву
Задача, как будто не для тензометрии. Сейчас уже не помню точно толщину миканитовой пластинки, но это где-то в пределах одного миллиметра. Тензодатчик тут  не наклеишь. У меня появилась мысль сделать датчик микроперемещений, чтобы попытаться измерить изменение толщины миканитовоой пластинки, находящейся под  давлением при высокой температуре. Посоветовался с Юрием Яковлевичем, он мою идею одобрил. Разработку и изготовление аппарата и датчика микроперемещений я решил взять темой моего дипломного проекта. Сообщил об этом Печориной. Она одобрила выбор темы, сказала, что электрические измерения неэлектрических величин, создание таких датчиков, это как раз то, что нужно. Добавила, что это будет не просто, предложила подумать справлюсь ли я с этой задачей. Я сказал, что думаю справиться. Эту тему мне и утвердили.
Я довольно выполнил разработку и расчет электрической схемы аппарата. Собственноручно изготовил и аппарат, и датчик микроперемещений. При тарировке  аппарат, и датчик зарекомендовали себя прекрасно:  аппаратура обладала высокой чувствительностью и точностью измерений.
Думаю, что нет смысла описывать устройство моего аппарата и датчика, позволившим точно измерять изменения толщины миканитовой пластинки, при заданных воздействиях на нее. Работа была интересная. Были исследованы все, предложенные для испытаний, образцы миканитовых пластинок при различных температурах и давлениях. Все это было отражено в графиках зависимости деформации от температуры и давления. Выяснилось, что под давлением при высокой температуре толщина миканитовой пластинки уменьшается после каждого цикла обжатия, и требуется несколько циклов обжатия, для того чтобы толщина пластинки оставалась неизменной, при дальнейших циклах обжатия.
Алексеев был доволен, сказал, что благодаря этим исследованиям, на заводе, можно сказать, даже не заметили, какая неприятная проблема была так успешно решена.
Позже, находясь в командировке в Ленинграде, на одном из ленинградских заводов, который тоже выпускал эти машины, Алексеев поинтересовался, как они справились с проблемой коллектора. Там даже удивились вопросу: никаких проблем с коллектором у них не было. Пригласили его на склад готовой продукции, где стояли, уже принятые военной приемкой, машины. Вот, говорят, машины уже готовые для отправки к заказчику. Алексеев подошел к первой машине и проверил коллектор. Его ламели шатались. Показал это ленинградцам. Возник переполох: радовались тому, что не успели отправить машины заказчику. Алексеев рассказал, как была решена эта проблема на нашем заводе. Благодаря командировке Алексеева, ленинградцы тоже устранили этот серьезный промах в технологии производства таких машин.
Отвлекся я немного, чтоб не возвращаться к этому позже, и сейчас снова возвращаюсь к учебе в институте.
Мы с Кобловым еле уговорили Юрия Яковлевича быть нашим руководителем дипломного проекта. Это было удобно для нас: Юрий Яковлевич прекрасный инженер и всегда рядом с нами. Однако, мы ему не надоедали, тем более, что вскоре его рядом с нами не стало: он перешел на работу в институт  машиностроения и стал заниматься автоматизацией прокатных станов. Зашли однажды к нему на квартиру. Он нас упрекнул, почему мы совершенно не советуемся с ним? Мы объяснили, что проблем у нас не возникает, но он попросил, чтобы принесли ему то, что насочиняли. Принесли уже законченные дипломные работы. Он их прочел и пошутил, что если при докладе не будем заикаться, то отличные оценки нам обеспечены, а мне еще,  тоже шутя, добавил, что проект велик по объему: это же, говорит, как кандидатская диссертация.
Через два дня предъявил свой дипломный проект Печориной. Она, не просматривая его, назвала фамилию рецензента и сказала где его найти. Мой рецензент сказал, чтобы я пришел за отзывом через три дня. Когда я пришел, он сказал:
- Материал здесь на два дипломных проекта: один – это разработка прибора и датчика, другой – исследовательская работа по миканиту. Я должен сделать Вам замечания по проекту, указать моменты, вызывающие у меня сомнения и для их разъяснения задать Вам вопросы, на которые Вы должны дать ответ при защите диплома. У меня же нет замечаний по Вашему проекту и нет к Вам никаких вопросов. Задать Вам вопросы я обязан, так заведено. Придумайте для себя парочку вопросов, и я запишу  их Вам в отзыв.
Я подумал и предложил два вопроса, которые он записал в свой отзыв.
Как и советовал Юрий Яковлевич, на защите дипломного проекта я не заикался. Доклад сделал уверенно. Так же уверенно ответил на вопросы рецензента. Мне был задан всего один вопрос:
- Какие погрешности в измерения вносит шарнир в вашем датчике микроперемещений?
- Практически никаких, так как он нужен только для установки датчика на толщину испытуемого образца. Результаты тарировки подтверждают это.
Вот так легко, как мне кажется, получил я за свой диплом отличную оценку.
На защите моего  дипломного проекта присутствовали мои друзья, и даже начальник нашего отдела  Дмитрий Иванович Зубарев. Сразу же после защиты поехали ко мне домой. Нина быстро приготовила обед, вина купили еще по дороге домой. Со мной приехало двенадцать человек, да еще мы с Ниной, а площадь нашей комнаты 11,5 квадратных метров, Принесли с кухни стулья и табуретки, наши и соседей по квартире. Стол удлинили с помощью двух досок. Разместились на стульях, табуретках, кровати и диване. В такой тесноте, а отметили это событие весело. Тут же за столом вручили мне подарок: шесть мельхиоровых рюмок в коробочке. На блестящей  металлической пластинке ее крышки было выгравировано: «Инженеру Лоскутову в день защиты дипломного проекта. От друзей»
Прекрасные люди окружали меня, и мне приятно вспоминать сейчас то, далекое  уже время, и, вспоминая события тех дней, испытывать щемящую грусть: прошли они  и ничего подобного для меня больше уже не будет. У нас была сильная группа. Я был на защите дипломных проектов у всех товарищей. Коблов и Макаров тоже на отлично защитили свои дипломные проекты.
Читая эти строчки о защите дипломных проектов, можно подумать, что защита их проходила легко, так как из нас пятерых Коблов, Макаров и я уже получили отличные оценки. Нет, это не так, нелегко тогда проходила защита дипломных проектов. Например, в тот день, когда защищался Эдик Новоселов, двое из пяти не смогли защитить своих дипломных проектов. Не помню уже точно хорошую или посредственную оценку получил первый защищавшийся студент. Второй парень защищался уверенно и четко – получил отличную оценку. Третьей защищалась девушка. Когда она развесила для доклада свои схемы и чертежи, я даже удивился: вот это да, вот это  объем. Вся стена увешена схемами устройства. Тема у нее: «Автоматизация прокатного стана». Она бодро и уверенно начала свой доклад. Только вдруг один из членов приемной комиссии, Парамонов, (он преподавал у нас электронные устройства автоматики), попросил разрешения задать вопрос по ходу доклада дипломницы. Ему разрешили.  Он задает вопрос:
- Вы сказали, что исходный сигнал для схемы регулирования снимаете с конденсатора, попрошу указать с какого, и уверяете, что у Вас линейная схема регулирования?
- Да, я использую для управления, близкий к линейному, участок кривой разряда вот этого конденсатора, - ответила она, и как-то неуверенно указала его на схеме.
- Какой кривой на графике описывается разряд этого конденсатора?
- Эта кривая – экспонента.
- У экспоненты есть линейные участки?
- Вот на этом участке зависимость практически линейная, - как-то уже растерянно сказала она.
- Такого участка у экспоненты нет. Нарисуйте этот график в другом масштабе, и Вы убедитесь в этом.
Еще несколько вопросов по схеме от других членов комиссии, и растерявшаяся девушка не смогла дать на них внятного ответа. Понимали члены приемной комиссии, что за такой короткий срок она не могла разработать схему автоматизации прокатного стана. И, более того, поняли, что в схеме она разбирается слабо.
Она провалила защиту, и ее перенесли, не помню, на осень или на следующий год. Четвертый защищался Эдик Новоселов. Трудно ему пришлось. Я уже не надеялся на благополучный исход его защиты, но, с посредственной оценкой, и он получил диплом инженера. Пятый защититься тоже не смог. Итак, в один день два провала и только одна отличная оценка. Конечно, такое случалось не каждый день защиты дипломных проектов, но это позволяет судить о том, что хорошие оценки за дипломные проекты ставили не зря.
Не повезло Нине Мельниковой, сейчас уже Поздеевой. Училась она успешно, но выйдя замуж, уже на последнем семестре родила ребенка, и из-за домашних дел так и не вышла на дипломирование.
На этом я и закончу отступление от хронологических событий с воспоминаниями учебы в институте.
Весной 1959 года неожиданно ко мне в гости приехали дядя Александр и дядя Федор – два маминых брата. Дядя Александр работал в геологоразведке в Актюбинской области Казахстана. Это я хорошо знаю, но где он нашел дядю Федора, о котором с  1937 года никто ничего не знал, это меня очень заинтересовало.
Мне неудобно было встречать их в нашей маленькой комнате, и Людочка спала, не хотелось нечаянно разбудить ее. Дядя Александр, видя мое смущение, предложил мне, если жена не против, подыскать место для неторопливой беседы в каком-нибудь ресторане. Я сказал, что в квартале от нас по улице Краснофлотцев есть ресторан «Отдых». Туда и пошли. В ресторане народу не много. Выбрали угловой столик. Дядя Александр заказал ужин. Выпили за встречу.
- Дядя Александр, хочу спросить, где и как нашел ты дядю Федора, и как узнал мой адрес?
- Твой адрес сообщила мне твоя сестра Аня, а брат Федор, освободившись из заключения, приехал ко мне в поселок Донской. Он, когда ему разрешили переписку,  написал письмо в Вороничи и попросил сообщить ему адрес Кати (жены дяди Федора). Катя жила и работала у нас в Донском. К ней и приехал дядя Федор, и устроился на работу к нам в геологоразведку.
- Дядя Федор, за что тебя посадили и сколько лет дали?
- За что посадили я и сам не знаю. Видимо, что-то не то брякнул. Дали десять лет, но по истечении десяти лет не освободили. Спасибо Хрущеву, если бы не он сидел бы, наверное, до конца жизни.
- А где ты отбывал свой срок заключения?
- В Коми АССР. Строили там железную дорогу Киров – Воркута. Жив остался чудом. В бригадах, на строительстве дороги долго не протянешь. Много заключенных уложила в землю эта дорога. Мне повезло, на строительстве дороги я не работал. Когда нашу колонну заключенных привели в зону, к нам подошел какой-то начальник и спросил: есть ли среди вас мельник, - я отозвался. Начальник записал мою фамилию и сказал: завтра тебя отправят на мельницу. Так вот все эти годы мельником и работал. Поэтому и жив.
Дядя Александр вклинился в наш разговор:
- Погоди, Федор, пусть Алексей расскажет, как он живет?
 Расспрашивали подробно. Мое пребывание на Воркуте очень заинтересовало дядю Федора – он знал, что там страшные лагеря. Когда я стал рассказывать о своей жизни после демобилизации, дядя Александр прервал  меня:
- Что ты все - Людочка, Людочка! Ну, родилась дочка, рад ты этому. Это мы поняли. Так, хватит об этом, ты о жизни своей рассказывай, о планах своих, как жить собираешься?
Вот так! А я-то думал, что и дядей моих рождение Людочки будет волновать так же, как и меня. Пришлось скорректировать свое повествование. Когда я рассказал о себе все, что их интересовало, дядя Александр говорит:
- Молодец, что поступил в институт, учись. Пусть знают нашу породу, что мы живучи и не дураки. А сейчас новость для тебя. Я теперь живу и работаю уже не в Актюбинской области, а тут, рядом с тобой, на руднике Полдневом, в восемнадцати километрах от Богдановича. Так что жду в гости.
И рассказал, как доехать до Полдневого.
- Спасибо, дядя Александр, в гости мы с Ниной к Вам обязательно приедем.
Пора расставаться: тебя уже, наверное, жена потеряла. Нам с Федором надо на поезд. Ты нас не провожай, не заблудимся. Я проводил их до трамвайной остановки на улице Краснофлотцев. Два моих дяди, два родных брата, а какие они разные! Дядя Александр – богатырь, а дядя Федор – сухонький и какой-то жалкий. В разговоре никогда не прерывает другого человека. По-видимому, это отпечаток многих лет заключения и полного бесправия.
Вернувшись домой, объяснил Нине, что два моих дяди – это два маминых брата. Рассказал, что пережил дядя Федор, и что сейчас дядя Александр живет и работает недалеко от Богдановича, и приглашает нас в гости. Нина согласилась, что в гости съездить надо.

© Copyright: Алексей Лоскутов, 2015

Регистрационный номер №0292478

от 7 июня 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0292478 выдан для произведения: Совсем иной преподаватель Лопато. Он читает нам лекции по теоретическим основам электротехники. Читает их превосходно, его хочется слушать. Вывод законов электротехники он делает так просто и убедительно, что не понять их не возможно, и ты радуешься тому, что легко понимаешь законы, открытые великими учеными. Читая лекции, он внимательно наблюдает за слушателями. Заметив у кого-то непонимание, сразу же разъясняет непонятное. Слушая такого преподавателя, крепнет уверенность в свою способность понимать и усваивать сложные предметы, уверенность в том, что не боги горшки обжигают.
К сожалению, недолго Лопато читал нам лекции по теоретическим основам электротехники. Он уехал куда-то из Свердловска и его заменил Зборовский. Слушая его лекции, законы электротехники уже не кажутся такими легкими для понимания. Он всегда спешит, потому что, как он говорит, нам нужно проработать обширный материал. В спешке часто забывает объяснить моменты, важные для дальнейшего доказательства. Позже, по ходу лекции, вспоминает о своем промахе, просит вернуться к такому-то моменту лекции и дополнить его тем, что он скажет сейчас. От этих метаний лекция становится сумбурной, скомканной и усваивается с трудом.
Сравниваешь Зборовского с Лопато и удивляешься, как умел Лопато, тщательно и без спешки, разъясняя все непонятное, проработать с нами такой объем материала, какого не может достичь вечно спешащий Зборовский.
Преподаватель, как проводник, ведущий в горы начинающих альпинистов. Хороший проводник прекрасно знает маршрут восхождения, предупреждает о трудностях и уверенно ведет свою группу. Начинающие альпинисты, глядя на своего проводника, тоже чувствуют себя уверенно, и бодро преодолевает подъем, радуясь достигнутым высотам.
У проводника, плохо знающего маршрут, в трудных местах подъема может появиться мысль, что он сбился с маршрута. Для уточнения маршрута он возвращает группу к предыдущему указателю, чтобы от него выбрать правильное направление. Неуверенность проводника поражает и начинающих альпинистов, и они в трудных местах подъема, начинают думать, что проводник ошибся, завел не туда, и что, вообще, этот подъем не преодолеть. В постижении науки ситуация даже сложнее: видимых ориентиров нет, опыта решения сложных задач нет, а знания еще только приобретаются. Поэтому и велика в процессе обучения роль хорошего преподавателя. Он прекрасно знает свой предмет, находит нужные слова и сравнения, он чувствует аудиторию и умеет сделать свою лекцию ясной и интересной для студентов. Он, в отличии от посредственного преподавателя, способен привить любовь к науке, научить их последовательному, строгому и четкому мышлению, но, к сожалению, не всех. Полюбить науку, научиться мыслить последовательно, строго и точно дано не каждому – это уже зависит от способностей студента, от того, насколько он был одарен при рождении. Я слыхал от некоторых студентов, что они хорошо знают что-то, но не могут толково объяснить это. Не понимаю, как такое может быть? Как студент, хорошо зная что-то, не может этого объяснить. Видимо таких студентов не научить мыслить рационально и строго, а может быть они и не способны были усвоить то, чему их учили. Так что познание науки и умение в дальнейшем пользоваться приобретенными знаниями зависит как от способностей студента, так и от качества обучения.
Добрых слов о хороших преподавателях сказано немало, но и мне захотелось поговорить о них. Я их любил и люблю, но они вряд ли чувствовали это, когда учили меня. Много лет прошло с тех пор, мне уже восемьдесят четыре года – сильно  опоздал я со своими признаниями. Но не забуду я хороших преподавателей: в школе – Елизавету Степановну, Павла Михайловича, Льва Семеновича, Владимира Христофоровича, Раису Гайсаровну; в институте – Рябова, Воробьева, Лопато, Гапонцева, Портенского, Либермана и других.
Я благодарен им за то, что они мне дали.
Вот и закончился последний семестр обучения в институте. Заведующая кафедрой «Автоматики и телемеханики» Печорина предложила нам, тем, кто сможет, попробовать найти тему для дипломного проекта у себя на предприятии. Разумеется, чтобы она соответствовала приобретаемой специальности.
Где-то за одну-две недели перед этим, к нам в лабораторию зашел начальник отдела изоляции Гурий Александрович Алексеев и спросил: не можем ли мы исследовать поведение миканита при одновременном действии на него температуры и давления? Рассказал, что неожиданно возникла очень серьезная проблема с производством электрических машин для подводных лодок.Их производство было организованов первом цехе завода на закрытом участке. Где он случайно, уже после успешно проведенных испытаний, обнаружил, что коллектор машины, как бы рассохся. Видимо, при проведении испытаний на максимальную нагрузку, коллектор нагрелся, и это привело к деформации изоляционных прокладок из миканита между его ламелями. Когда коллектор остыл, крепление ламелей настолько ослабло, что они даже шатаются. Если, говорит, сейчас включить машину – коллектор разрушится.
Начальник нашей лаборатории, Юрий Яковлевич Мехонцев, предложил мне подумать, сможем ли мы помочь Алексееву
Задача, как будто не для тензометрии. Сейчас уже не помню точно толщину миканитовой пластинки, но это где-то в пределах одного миллиметра. Тензодатчик тут  не наклеишь. У меня появилась мысль сделать датчик микроперемещений, чтобы попытаться измерить изменение толщины миканитовоой пластинки, находящейся под  давлением при высокой температуре. Посоветовался с Юрием Яковлевичем, он мою идею одобрил. Разработку и изготовление аппарата и датчика микроперемещений я решил взять темой моего дипломного проекта. Сообщил об этом Печориной. Она одобрила выбор темы, сказала, что электрические измерения неэлектрических величин, создание таких датчиков, это как раз то, что нужно. Добавила, что это будет не просто, предложила подумать справлюсь ли я с этой задачей. Я сказал, что думаю справиться. Эту тему мне и утвердили.
Я довольно выполнил разработку и расчет электрической схемы аппарата. Собственноручно изготовил и аппарат, и датчик микроперемещений. При тарировке  аппарат, и датчик зарекомендовали себя прекрасно:  аппаратура обладала высокой чувствительностью и точностью измерений.
Думаю, что нет смысла описывать устройство моего аппарата и датчика, позволившим точно измерять изменения толщины миканитовой пластинки, при заданных воздействиях на нее. Работа была интересная. Были исследованы все, предложенные для испытаний, образцы миканитовых пластинок при различных температурах и давлениях. Все это было отражено в графиках зависимости деформации от температуры и давления. Выяснилось, что под давлением при высокой температуре толщина миканитовой пластинки уменьшается после каждого цикла обжатия, и требуется несколько циклов обжатия, для того чтобы толщина пластинки оставалась неизменной, при дальнейших циклах обжатия.
Алексеев был доволен, сказал, что благодаря этим исследованиям, на заводе, можно сказать, даже не заметили, какая неприятная проблема была так успешно решена.
Позже, находясь в командировке в Ленинграде, на одном из ленинградских заводов, который тоже выпускал эти машины, Алексеев поинтересовался, как они справились с проблемой коллектора. Там даже удивились вопросу: никаких проблем с коллектором у них не было. Пригласили его на склад готовой продукции, где стояли, уже принятые военной приемкой, машины. Вот, говорят, машины уже готовые для отправки к заказчику. Алексеев подошел к первой машине и проверил коллектор. Его ламели шатались. Показал это ленинградцам. Возник переполох: радовались тому, что не успели отправить машины заказчику. Алексеев рассказал, как была решена эта проблема на нашем заводе. Благодаря командировке Алексеева, ленинградцы тоже устранили этот серьезный промах в технологии производства таких машин.
Отвлекся я немного, чтоб не возвращаться к этому позже, и сейчас снова возвращаюсь к учебе в институте.
Мы с Кобловым еле уговорили Юрия Яковлевича быть нашим руководителем дипломного проекта. Это было удобно для нас: Юрий Яковлевич прекрасный инженер и всегда рядом с нами. Однако, мы ему не надоедали, тем более, что вскоре его рядом с нами не стало: он перешел на работу в институт  машиностроения и стал заниматься автоматизацией прокатных станов. Зашли однажды к нему на квартиру. Он нас упрекнул, почему мы совершенно не советуемся с ним? Мы объяснили, что проблем у нас не возникает, но он попросил, чтобы принесли ему то, что насочиняли. Принесли уже законченные дипломные работы. Он их прочел и пошутил, что если при докладе не будем заикаться, то отличные оценки нам обеспечены, а мне еще,  тоже шутя, добавил, что проект велик по объему: это же, говорит, как кандидатская диссертация.
Через два дня предъявил свой дипломный проект Печориной. Она, не просматривая его, назвала фамилию рецензента и сказала где его найти. Мой рецензент сказал, чтобы я пришел за отзывом через три дня. Когда я пришел, он сказал:
- Материал здесь на два дипломных проекта: один – это разработка прибора и датчика, другой – исследовательская работа по миканиту. Я должен сделать Вам замечания по проекту, указать моменты, вызывающие у меня сомнения и для их разъяснения задать Вам вопросы, на которые Вы должны дать ответ при защите диплома. У меня же нет замечаний по Вашему проекту и нет к Вам никаких вопросов. Задать Вам вопросы я обязан, так заведено. Придумайте для себя парочку вопросов, и я запишу  их Вам в отзыв.
Я подумал и предложил два вопроса, которые он записал в свой отзыв.
Как и советовал Юрий Яковлевич, на защите дипломного проекта я не заикался. Доклад сделал уверенно. Так же уверенно ответил на вопросы рецензента. Мне был задан всего один вопрос:
- Какие погрешности в измерения вносит шарнир в вашем датчике микроперемещений?
- Практически никаких, так как он нужен только для установки датчика на толщину испытуемого образца. Результаты тарировки подтверждают это.
Вот так легко, как мне кажется, получил я за свой диплом отличную оценку.
На защите моего  дипломного проекта присутствовали мои друзья, и даже начальник нашего отдела  Дмитрий Иванович Зубарев. Сразу же после защиты поехали ко мне домой. Нина быстро приготовила обед, вина купили еще по дороге домой. Со мной приехало двенадцать человек, да еще мы с Ниной, а площадь нашей комнаты 11,5 квадратных метров, Принесли с кухни стулья и табуретки, наши и соседей по квартире. Стол удлинили с помощью двух досок. Разместились на стульях, табуретках, кровати и диване. В такой тесноте, а отметили это событие весело. Тут же за столом вручили мне подарок: шесть мельхиоровых рюмок в коробочке. На блестящей  металлической пластинке ее крышки было выгравировано: «Инженеру Лоскутову в день защиты дипломного проекта. От друзей»
Прекрасные люди окружали меня, и мне приятно вспоминать сейчас то, далекое  уже время, и, вспоминая события тех дней, испытывать щемящую грусть: прошли они  и ничего подобного для меня больше уже не будет. У нас была сильная группа. Я был на защите дипломных проектов у всех товарищей. Коблов и Макаров тоже на отлично защитили свои дипломные проекты.
Читая эти строчки о защите дипломных проектов, можно подумать, что защита их проходила легко, так как из нас пятерых Коблов, Макаров и я уже получили отличные оценки. Нет, это не так, нелегко тогда проходила защита дипломных проектов. Например, в тот день, когда защищался Эдик Новоселов, двое из пяти не смогли защитить своих дипломных проектов. Не помню уже точно хорошую или посредственную оценку получил первый защищавшийся студент. Второй парень защищался уверенно и четко – получил отличную оценку. Третьей защищалась девушка. Когда она развесила для доклада свои схемы и чертежи, я даже удивился: вот это да, вот это  объем. Вся стена увешена схемами устройства. Тема у нее: «Автоматизация прокатного стана». Она бодро и уверенно начала свой доклад. Только вдруг один из членов приемной комиссии, Парамонов, (он преподавал у нас электронные устройства автоматики), попросил разрешения задать вопрос по ходу доклада дипломницы. Ему разрешили.  Он задает вопрос:
- Вы сказали, что исходный сигнал для схемы регулирования снимаете с конденсатора, попрошу указать с какого, и уверяете, что у Вас линейная схема регулирования?
- Да, я использую для управления, близкий к линейному, участок кривой разряда вот этого конденсатора, - ответила она, и как-то неуверенно указала его на схеме.
- Какой кривой на графике описывается разряд этого конденсатора?
- Эта кривая – экспонента.
- У экспоненты есть линейные участки?
- Вот на этом участке зависимость практически линейная, - как-то уже растерянно сказала она.
- Такого участка у экспоненты нет. Нарисуйте этот график в другом масштабе, и Вы убедитесь в этом.
Еще несколько вопросов по схеме от других членов комиссии, и растерявшаяся девушка не смогла дать на них внятного ответа. Понимали члены приемной комиссии, что за такой короткий срок она не могла разработать схему автоматизации прокатного стана. И, более того, поняли, что в схеме она разбирается слабо.
Она провалила защиту, и ее перенесли, не помню, на осень или на следующий год. Четвертый защищался Эдик Новоселов. Трудно ему пришлось. Я уже не надеялся на благополучный исход его защиты, но, с посредственной оценкой, и он получил диплом инженера. Пятый защититься тоже не смог. Итак, в один день два провала и только одна отличная оценка. Конечно, такое случалось не каждый день защиты дипломных проектов, но это позволяет судить о том, что хорошие оценки за дипломные проекты ставили не зря.
Не повезло Нине Мельниковой, сейчас уже Поздеевой. Училась она успешно, но выйдя замуж, уже на последнем семестре родила ребенка, и из-за домашних дел так и не вышла на дипломирование.
На этом я и закончу отступление от хронологических событий с воспоминаниями учебы в институте.
Весной 1959 года неожиданно ко мне в гости приехали дядя Александр и дядя Федор – два маминых брата. Дядя Александр работал в геологоразведке в Актюбинской области Казахстана. Это я хорошо знаю, но где он нашел дядю Федора, о котором с  1937 года никто ничего не знал, это меня очень заинтересовало.
Мне неудобно было встречать их в нашей маленькой комнате, и Людочка спала, не хотелось нечаянно разбудить ее. Дядя Александр, видя мое смущение, предложил мне, если жена не против, подыскать место для неторопливой беседы в каком-нибудь ресторане. Я сказал, что в квартале от нас по улице Краснофлотцев есть ресторан «Отдых». Туда и пошли. В ресторане народу не много. Выбрали угловой столик. Дядя Александр заказал ужин. Выпили за встречу.
- Дядя Александр, хочу спросить, где и как нашел ты дядю Федора, и как узнал мой адрес?
- Твой адрес сообщила мне твоя сестра Аня, а брат Федор, освободившись из заключения, приехал ко мне в поселок Донской. Он, когда ему разрешили переписку,  написал письмо в Вороничи и попросил сообщить ему адрес Кати (жены дяди Федора). Катя жила и работала у нас в Донском. К ней и приехал дядя Федор, и устроился на работу к нам в геологоразведку.
- Дядя Федор, за что тебя посадили и сколько лет дали?
- За что посадили я и сам не знаю. Видимо, что-то не то брякнул. Дали десять лет, но по истечении десяти лет не освободили. Спасибо Хрущеву, если бы не он сидел бы, наверное, до конца жизни.
- А где ты отбывал свой срок заключения?
- В Коми АССР. Строили там железную дорогу Киров – Воркута. Жив остался чудом. В бригадах, на строительстве дороги долго не протянешь. Много заключенных уложила в землю эта дорога. Мне повезло, на строительстве дороги я не работал. Когда нашу колонну заключенных привели в зону, к нам подошел какой-то начальник и спросил: есть ли среди вас мельник, - я отозвался. Начальник записал мою фамилию и сказал: завтра тебя отправят на мельницу. Так вот все эти годы мельником и работал. Поэтому и жив.
Дядя Александр вклинился в наш разговор:
- Погоди, Федор, пусть Алексей расскажет, как он живет?
 Расспрашивали подробно. Мое пребывание на Воркуте очень заинтересовало дядю Федора – он знал, что там страшные лагеря. Когда я стал рассказывать о своей жизни после демобилизации, дядя Александр прервал  меня:
- Что ты все - Людочка, Людочка! Ну, родилась дочка, рад ты этому. Это мы поняли. Так, хватит об этом, ты о жизни своей рассказывай, о планах своих, как жить собираешься?
Вот так! А я-то думал, что и дядей моих рождение Людочки будет волновать так же, как и меня. Пришлось скорректировать свое повествование. Когда я рассказал о себе все, что их интересовало, дядя Александр говорит:
- Молодец, что поступил в институт, учись. Пусть знают нашу породу, что мы живучи и не дураки. А сейчас новость для тебя. Я теперь живу и работаю уже не в Актюбинской области, а тут, рядом с тобой, на руднике Полдневом, в восемнадцати километрах от Богдановича. Так что жду в гости.
И рассказал, как доехать до Полдневого.
- Спасибо, дядя Александр, в гости мы с Ниной к Вам обязательно приедем.
Пора расставаться: тебя уже, наверное, жена потеряла. Нам с Федором надо на поезд. Ты нас не провожай, не заблудимся. Я проводил их до трамвайной остановки на улице Краснофлотцев. Два моих дяди, два родных брата, а какие они разные! Дядя Александр – богатырь, а дядя Федор – сухонький и какой-то жалкий. В разговоре никогда не прерывает другого человека. По-видимому, это отпечаток многих лет заключения и полного бесправия.
Вернувшись домой, объяснил Нине, что два моих дяди – это два маминых брата. Рассказал, что пережил дядя Федор, и что сейчас дядя Александр живет и работает недалеко от Богдановича, и приглашает нас в гости. Нина согласилась, что в гости съездить надо.
 
Воспоминания (продолжение 25)
Воспоминания (продолжение 23)
Рейтинг: +3 338 просмотров
Комментарии (4)
Дмитрий Криушов # 24 июня 2015 в 22:05 +1
Да уж, Алексей, в Ваше время учили настоящих инженеров. В моё - явно посредственных (это я говорю, как бывший староста группы), но терпимо. Однако же чем дальше, тем хуже, и хуже.... Даже думать боюсь: учителей, подобных вашим или же моим, где взять? Может, и рады бы учиться нынешние студенты, да преподавать некому. вот и бегут самые умные в Европы, да Америки....
Алексей Лоскутов # 27 июня 2015 в 20:13 0
Уважаемый Дмитрий!
Спасибо Вам за добрый отзыв. Много дров наломали наши руководители в 80 и 90-е годы: и страну сумели разорить, и науку тоже. Причем, преклонение перед Западом упорно вбивалось в наши головы. Модно стало и престижно учится за границей, а ведь наша научная школа была не хуже западной. В глубокую яму мы провалились и пора уже из этой ямы выбираться. Не пристало России быть на задворках истории.
С уважением А. Лоскутов.
Василий Мищенко # 24 июня 2015 в 23:16 +1
Не могу не согласиться, Алексей, с Дмитрием. Преподавательская школа сильно оскудела. Особенно в 80-90-е годы - начало эры компьютеризации. Старые кадры так и не освоили новые технологии, а молодежь уходила из вузов по разным причинам. Я свою работу любил, пытался модернизировать обучающий процесс, используя не только компьютерные технологии, но и саму методику преподавания. К примеру, внедрил балльную систему для оценки уровня подготовленности студента. Т.е., обучаемый набирает в течение семестра нужное количество баллов ( это и работа на семинарах и баллы за практические занятия и посещение лекций и компьютерный контроль по разработанной мной программе АОС) и получает зачет-автомат. Курс у меня был на два с половиной года, четыре зачета и два экзамена. Так вот, если студент получает два автозачета, то, соответственно, не приходит и на сдачу экзамена. Работы мне прибавилось вдвое, но отношение студентов к предмету изменилось. Дипломники повалили гурьбой, бывало по 6-7 человек. Кстати, на кафедре у старожилов отношение к моим нововведениям было скептическое, всерьез не воспринимали. Но это до той поры, пока один из моих коллег не съездил в США на стажировку и не привез оттуда метод указания и разработки по моей системе обучения. И тогда пошло на ура. Правда, к тому времени я уже в вузе не работал.Вот, Алексей, навеяли своим рассказом такие воспоминания. Жду, дальнейших историй. С уважением, В.М.
Алексей Лоскутов # 27 июня 2015 в 20:02 0
Уважаемый Василий!
Большое спасибо Вам за добрые слова на мое сочинение. Из отзыва узнал, что Вы преподаватель ВУЗа и так положительно отреагировали на мои воспоминания о преподавателях 50-60-хх годов. Как я понял, Вы тоже были очень хорошим преподавателем, и я этому рад. Об уровне профессорского-преподавательского состава в те годы говорят достижения науки и техники. Конец 80-х и 90-е годы, к большому сожалению, больно ударили по нашей науке. Но Россия вставала после жестоких ударов судьбы. Уверен, что и сейчас она поднимется во весь свой не малый рост. Большое спасибо Вам, Василий.
С искренним уважением А. Лоскутов.