Процедура

Плохое дело службой не назовут! Но для военного человека наступает такое состояние души, что она, любимая тобой служивая жизнь ни в какие ворота уже не лезет. Тогда служивому человеку приходится ложиться на "дно", то есть в лазарет.

Военный человек, попав в госпиталь, что делает? Больной сначала сдает анализы – мочи, крови, кала, когда он у него есть. Иногда сдает анализ пота, если ему попадается веселый военный врач. В венерическом отделении дополнительно в госпиталях сдают на анализ сперму. Реже – анализ мозга, так как с этим у нас на флоте большая напряженка.

Капитан-лейтенанту по имени Костя, когда он попал в базовый госпиталь помимо обычных анализов назначили сдать так же анализ желудочного сока - он в госпитале включил «дурака» по поводу якобы язвы желудка.

Процедура забора этого самого человеческого живительного сока в далекие советские времена, когда еще не было японских гастроскопов и УЗИ, была проста, как полено. Больной брал в свои ручонки резиновый зонд-шланг небольшого диаметра с металлической небольшой бобышкой на конце, схожей с оливковой косточкой, что бы легче было глотать и заглатывал этот сложнейший медицинский «агрегат» в свою необъятную мамону, как удав кролика.

Затем медсестра брала трехведерный шприц и откачивала им, как насосом, из чрева больного остатки былой вчерашней роскоши через каждые пятнадцать минут. Добытое ею мерзопакостное желто-зеленое безобразие разливала, как бармен по своим мензуркам, колбочкам и склянкам. Все было прозаично и даже где-то убого, но это для кого как. Для кого болеть - беда, а для кого и мать родная. Каплей мог любое действо превратить в веселую трагедию или тяжелую комедию.

Попав в морозно-белый процедурный кабинет и заглотав медицинскую резиновую трубку в свой необъятный хавельник, наш Костя скромно пристраивается на жестком, как прокрустово ложе, деревянном топчане у окошка. Из него открывался прекрасный вид на скалистую красивейшую бухту Абрек, где стоял на бочках весь в пушках, ракетных установках и антеннах его большой противолодочный корабль. Рядом с Костей тихо, как симпатичный котенок, суетится приятная на лицо молодая стеснительная медсестра, что-то колдуя с мединструментом и всякого рода колбочками.

Константин от безделья бесцеремонно начинает ее разглядывать, представляя себя эротические утехи. Не дурна, не дурна, но, увы, пахнет карболкой и формалином, – думает он, - потом от запаха не отстираешься. Хотя познакомиться, позаигрывать или рассказать ей свежий флотский анекдот можно было бы, но с трубкой во рту, как с зонтиком в заднице, много ли наговоришь?

Парню становится скучно. Что бы как-то развеяться, когда сестричка-медичка на минуту за чем-то выходит из кабинета, он быстро вынимает свой желудочный зонд изо рта. Снимает металлический набалдашник, быстро прячет все в карман своего госпитального халата, и как ни в чем не бывало, опять проглатывает резиновую «змеюку» в свою мамону. Затем продолжает отсутствующим взглядом смотреть в окно, где в небольшом уютном парке госпиталя уже идет утренний разлив портвейна «Агдам» местными больными из терапии.

Через некоторое время процедура подходит к своему логическому концу. Медсестра спокойно начинает аккуратно вынимать резиновую трубочку изо рта Кости и… у девчушки от удивления волосы на голове сводит судорогой. Она заикающимся от испуга голосом спрашивает пациента:

- О-о! А г-где н-наконечник?

- Какой наконечник? – переспрашивает в томительной тишине спокойный, как десять торпед вместе взятых каплей, спокойно глядя «невинными» глазами на медсестру.

- Д-да т-тот, ч-что б-был на конце з-зонда, - девчонка, побелев лицом, моргая предательски ресницами, уже чуть ли не плачет

Она представляет себе, как больного будут резать от уха до аппендицита, чтобы достать злополучный железный, не перевариваемый наконечник. Ей сразу представляется, что она из своей зарплаты будет выплачивать деньги за сломанное медоборудование, так же как её отец платит за потерянную им торпеду.

- Где-где? Наверное в «караганде», - Костя тупо, с глазами, что лагун с компотом, в котором кок любил мыть ноги, переспрашивает медсестру и начинает, как бы беспокойно возмущаться. - Оставила, наверное, в желудке, девиация ты нерасторопная. Протабанила???

- Что же теперь делать? – сестричка-медичка задает себе вопрос и собрав свой испуг в ладошки, бронебойной пулей вылетает из кабинета, по дороге размахивая руками, будто туман разгоняя. Бежит она за помощью к старшей медсестре, усердно хлопая макияжем по щекам.

С этой девчонкой в госпитале периодически происходили какие-нибудь закидоны и приключения. Когда она только пришла в госпиталь, и ей надо было сделать свой первый укол больному в «мягкое» место она попросила его.

- Разрешите вас уколоть.

- Не понял, - удивился болезный.

- Вы не могли бы сесть на иглу?

- В смысле стать наркоманом?

- Нет, просто я уколы никогда не делала.

А неделю назад дежуря в приемном покое, она решила ночью втихаря от дежурного врача «кемарнуть» в полглазика. Задала себе вопрос - Где бы здесь пристроиться? Оглянувшись вокруг себя и не увидев свободной кушетки, ничего умного не придумав, как забраться с изящными ножками на дежурную каталку, стоящую в полуосвещенном госпитальном коридоре. Свернулась калачиком, как домашний бурундучок, накрылась с головой белой простынкой с мастичной надписью «Морг» и заснула с чувством до конца, исполненного медицинского долга.

Под утро один из больных в госпитале почил умер. Дежурный военный врач не долго думая, вызвает по телефону оболтусов срочной службы из первой терапии и дает им простую команду.

- Возьмите в приемном отделении каталку и отвезите покойника в морг. Только тихо-тихо, не пугая своим и его видом больных.

Молодые бестолочи царя небесного, заспанные и спросонья мало что понявшие, на «автопилоте» идут в приемное отделение госпиталя и видят, что под стеночкой в коридоре стоит медицинская ярко-никелированная каталка. Но на ней под смятой простыней уже что-то лежит и не движется...

- Жмурик, - говорит один из них.

- Жуть!- вторит ему дружбан. - Вась! А Вась! Посмотри, наш ли «клиент»?

- А чей еще может быть? - попятившись на ватных ногах, переспрашивает дружбан. - Папы Римского, что ли? - сразу вспотев мозжечком, он с решимостью приговоренного к смерти командует.

- Хорош сопли жевать, повезли с богом.

- Может, проверим? – с позеленевшим лицом предлагает товарищ.

- Неее… Страшно.

- А тебе не страшно ложиться в палате в койку, где до тебя, может быть, умер не один десяток человек?

Архаровцы хватают госпитальную каталку и аккуратно, чтобы не расплескать застывшие мозги свежего «покойничка», везут оного в темноте в морг. В тухлую избушку на курьих ножках в дальнем углу госпитального парка, где в кустах воет местный кот Скальпель, скучая по своим поклонницам. Не вдалеке слышался заупокойный и тоскливый говор военной караульной собаки. Ребята пока везли «покойника» от страха чуть не посидели, но груз аккуратно довезли до места, оставили в морге и быстро-быстро смылись.

Что было дальше, лучше не описывать. Мало того, что на следующее утро весь госпиталь стоял «на ушах», ища по всей округе свою медсестру (это же ЧП, в мирное время в госпитале пропал живой человек!) так она, когда проснулась в холодном морге среди тех, кто «умер» до нее раньше чуть не родила.

В нашей истории в процедурку приходит степенная, опытная наставница юных дарований, старшая медсестра отделения. Она как все медсестры преклонялась перед искусством врачей, но была убеждена, что не хуже их разбирается в медицине.

- Ну, дорогая, что здесь такое случилось? Кто кого и за что проглотил? – интересуется она у сестрички. - Больной! Не вертитесь! Откройте лучше рот! Посмотрим, что там пропало, - это она уже нашему великовозрастному балбесу.

Костя, как бы с неподдельным испугом в непорочном взоре своих блудливых глаз, покрашенных корабельной краской, открывает местной медицинской общественности свою необъятную «мыльницу» с нечищеными зубами и запахом, как на городской помойке. Обе медсестры с умными лицами стараются заглянуть внутрь утробы флотского чудика.

Картина, скажу вам не для нервных впечатлительных женских непорочных душ. Жгучий перегар чеснока, вчерашнего борща и аромат недавно выпитого портвейна «Анапа», обжигают нежные легкие женского медперсонала. К тому же там ничего не видно - темно, как в заднице у негра.

Начинается медицинский «консилиум», где обсуждается один стоячий, как болт на столе начальника госпиталя, вопрос - Как достать эту «железяку» из мамоны флотского обалдуя?

- Может попробовать аккуратненько лангетом? – предлагает молодое будущее дарование.

- Не лангетом, а ланцетом, чудо ты мое незабвенное, - тактично, тихо с любовью на ухо, поправляет коллегу старшая медсестра. - Это, во-первых, а во-вторых, дорогая, это какой же длины надо его иметь? Какой кривизны? – останавливает пыл коллеги опытная врачевательница.

- А давайте запустим ему в желудок маленький магнитик на капроновой ниточке, - не унимается медсестра, лихорадочно вспоминая азы физики для первого класса. - Металлический набалдашник зонда намагнитится и прилипнет к нему, тогда мы его и вытащим, как рыбку из пруда!

- Мы здесь Емели что ли? Вытаскивать щуку из полыньи.

- А может, ему поможет очистительная клизма? – никак не унимается медицинское молодое дарование, веско пытаясь добавить к старым медицинским способам лечение, свой уникальный вклад.

Консилиум и пикировка продолжаются долго. От нелепости ситуации окна в кабинете начинают смеяться испариной на мутных покрашенных белой краской стеклах. Правда результата от телодвижений младшего медперсонала нет никакого. Медсестры зовут доктора, последователя Гиппократа любимое выражение которого было: «Не рой ближнему яму – иначе от напряжения получишь геморрой!»

Завотделением любил в послеоперационной палате при обходе отделения начальником госпиталя задорно командовать:

- Встать! Смирно!

Врач считал такую «психотерапию» лучшим средством поставить больного на ноги, то есть в строй. Когда к нему однажды обратился больной с жалобами на понос и на то, что часто бегает в туалет, он выписал пациенту пурген.

- Зачем он мне? – был вопрос болезного.

- Теперь не будите в туалет бегать - вы будите там жить!

- А при таком диагнозе надежда на жизнь есть?

- Надежда есть! Шансов нет!

Внимательно выслушав «диагноз» своих верных и симпатичных помощниц, проницательно взглянув в шкодливые глаза нашего героя и сразу понявший всю из грязного пальца больного высосанную ситуацию, док начинает подыгрывать флотскому бездельнику.

- Срочно на операционный стол!!! Промедление смерти подобно! Резать! Только резать! По самый, - тут доктор хочет сказать простое русское слово из трех букв, но вспоминает, что он находится среди прекрасных обаятельных женщин, берет себя в руки и просто добавляет, - небалуй! Виновных под военный трибу… - не окончив строгой фразы, которой хотел, как бы успокоить присутствующих, доктор слышит у себя за спиной мягкий звук падающего тела. Это медсестричка от избытка чувств и детских эмоций выпадает в полный «осадок». Становится тихо, как в выключенном холодильнике.

Чем же дело закончилось? Ничем страшным. Когда девчушку привели в чувство любви к Родине и больным, Костя, как ни в чем не бывало, вынул из кармана своего затертого халата металлический набалдашник и подарил ее молодой медсестре на память с флотским напутствием.

- Учись не только лечить, но и служить. Чай на флот попала, а не на макаронную фабрику! Вот, держи свою бздюльку!

- Спасибо, больной. За это - вот вам ваш желудочный сок,- находчиво ответила медсестра, быстро научившись флотским приколам, и вручила нашему герою на память мензурку с его анализом желудочного сока.