Хроники придурков - Книга первая - В начале славных дел

Иванов Данил (Darkland)
 
Хроники придурков
 
- В начале славных дел -
 
Книга первая
 
(Сценарий)
 
(Все имена и события в произведении вымышлены, любые совпадения с реальными людьми, живыми или мертвыми случайны)
 
 
1990 год
 
Тухлый: И тут этот к этому подходит да как даст ему под дых, тот чебурах, а тот ему по чайнику, а этот тому по кумполу, а тот ему в пятак, а этот ему по рогам...
Юра: Кхм, а ты точно то кино смотрел?
Тухлый: Бля буду! Там во-от такой термометр во всю афишу был намалёван!
Юра: Мда, видимо с переводом там тоже всё кисло.
Тухлый: Да ништяк всё, придурок! Кино - во! Обязательно сходи!
Юра: Я же просил не называть меня «придурком»! Это вообще-то обидно!
Тухлый: Звиняй, Юрец, я же не виноват что тебя так с первого класса все зовут!
Юра: Не с первого, и не все! Балбес моё погоняло, вообще-то.
Тухлый: (хохотнув) Это настоящего Никулина так звали!
Юра: Настоящего?!
Тухлый: Ну, киношного! А ты, конечно, меня извини, Юрец, не тянешь на него...
Юра: Я же не виноват что у меня фамилия тоже Никулин! И все кто её узнают, сразу, на автомате, просят шутку какую-то выдать! Не по шуткам я!
Тухлый: Это да, тебя единственного из класса в школьный КВН не взяли. Как глянули на твоё кислое лицо... так и не взяли...
Юра: И лица попрошу не касаться! Вот лицо тут точно не причём, Тухлый! Что, обидно?
Тухлый: Ты о чём?
Юра: Что тебя «тухлым» называют?
Тухлый: (пожав плечами) Ну, так у меня и фамилия, как бы, Тухлычевский! Забей, Юрец! У нас выпускные экзамены через месяц и больше ты наш класс не увидишь! Кто ещё знает про твоё погоняло?! После школы выбирай любую, хоть Термометр!
Юра: Терминатор его звали! Это по-английски! Типа убийца или ликвидатор.
Тухлый: Вот оно чё, а я всё гадал, чего его термометром зовут, вроде никого он в кино не лечил, списал на тонкий английский юмор. Слушай, Юрец, ты серьёзно хочешь в девятый переходить?
Юра: Да нахрен бы мне это надо было! Но ты же знаешь мою бабку...
Тухлый: Ага, баб Валя...
Юра: Втемяшила себе в башку, чтобы я пошёл по стопам матери...
Тухлый: Постой, так она вроде у тебя умерла?
Юра: Ну да, машина сбила на переходе, водителя так и не нашли...
Тухлый: Извини...
Юра: Ладно, проехали, короче, мама у меня лингвистом была, вот и бабуля хочет, чтобы я школу закончил и в языковедческий подался, или как эта хрень называется...
Тухлый: Ну, так-то ты знатно шпрехаешь. У единственного из всего класса пятерка по английскому.
Юра: Так-то оно так, но не лежит у меня душа ко всему этому, я настроился с нашими пацанами после восьмого класса на сварщика.
Тухлый: Ага, пацаны тоже в ахуе что ты решил дальше учиться,  у тебя ведь всего одна пятерка! А физика?
Юра: Не напоминай, новый учитель почему-то меня сразу невзлюбил.
Тухлый: Это да, наши тоже удивляются чего он до тебя докапывается каждый раз.
Юра: Ну его в жопу. Может, даже лучше что физику завалю, и бабуля от меня отстанет. Ты знаешь, сколько репетитор по английскому сейчас зарабатывает?
Тухлый: Неа, а сколько?
Юра: Понятия не имею! А сварщик  в хлебный день до сотни может спокойно приподнять!
Тухлый: Ха, уж это я знаю, у меня батя сварщик! Ладно, Юрец, мне ещё на тренировку. Не передумал в секцию записаться? В армии пригодится от старослужащих отбиваться!
Юра: (вздыхая) Да не по спорту я....
Тухлый: А может твоя бабка не так уж и не права? Да ладно пошутил, опять рожу сморщил, вот поэтому тебе балбесом и прозвали, за такие, вот, кривляния!
Юра: (буркнув) Ты и назвал!
Тухлый: (хохотнув) А я о чём! (хлопнув по плечу) Ладно, бывай, Юрец, на экзаменах встретимся, придурок!
Юра: (во след) Сам дурак! Достали с этим «придурком»! Вот ей богу как паспорт получу, сменю фамилию! И нафига меня бабуля под фамилией отца записала, я его ни разу не видел! Да и она не колется, кем он был и куда сдриснул. Ладно, у меня всего пара экзаменов осталось, ну и физика, мать её. Сейчас главное на Бармалея не наткнуться, мало того что он меня в школе достаёт, так ещё оказалось что мы соседи по подъезду...
Бармалеев: Никулин!
Юра: Блядь...
Бармалеев: Не «блядь», а Николай Владимирович!
Юра: Извините, Николай Владимирыч, вырвалось... Уж больно вы неожиданно всегда... появляетесь...
Бармалеев: Я вообще-то живу тут...
Юра: Так я тоже!
Бармалеев: Ты какого по улице болтаешься вечером?
Юра: А ваше, какое дело?
Бармалеев: Дерзишь... А-а, ты же не в курсе ещё, я теперь у вашего 8 «б» классный руководитель, у вашей бывшей что-то то там по женской части обострилось, вот я и вызывался. Так что, мил человек, на ближайшие два месяца это как раз моё дело с каких ты по ночам на улице шаришься, вместо того чтобы к экзаменам готовиться, придурок!
Юра: Николай Владимирыч, я же просил не называть меня так!
Бармалеев: Ну а кто ты после того как не ответил на простейший вопрос о втором законе твердоминамике?
Юра: Термодинамике! И я ответил! Это вы меня на смех подняли перед всем классом, ещё и двойку влепили! И грозились до экзамена не допустить! Чё вы вообще до меня докопались? Что я вам сделал?! Я на вас жалобу подам!
Бармалеев: Ага, коллективную. Не психуй, Никулин! Ну-ка, присядем, вон, за доминошный стол, дело у меня к тебе...
Юра: Какие у меня с вами дела?! И сразу говорю, что на взятку не рассчитывайте! Нет у меня таких денег! Да и вообще денег нет! Только пенсия бабкина! И ту она практически всю на еду для бездомных кошек тратит...
Бармалеев: Ну, вот придурок и есть! Я хоть заикнулся про деньги! Ещё и кошек, зачем-то, приплёл! Я наоборот тебе заработать предлагаю, Никулин! И экзамен задним числом приму!
Юра: В смысле «задним»? А-а, так вы из «этих»! Вот теперь всё встало на свои места! В жопу не дам! Я не такой!
Бармалеев: (прикрыв глаза) Ну вот и кто ты после этого, если не придурок... Извини... Я вообще не про экзамены с тобой хочу поговорить... Куришь?
Юра: Нет!
Бармалеев: Молодец, я вот тоже бросаю-бросаю, а как стресс, опять в рот тяну...
Юра: (буркнув) Сочувствую... И о чём разговор?
Бармалеев: Видишь ли, Юра... Кхм, тут в двух словах и не расскажешь...
Юра: (буркнув) Вы уж постарайтесь, темнеет, а меня бабуля ждёт...
Бармалеев: И, кстати, Валентине Юрьевне не стоит о нашем разговоре знать.
Юра: Вы её знаете?
Бармалеев: Бог миловал. Мать твою я знал, Юрий... Сын ты мне...
* * *
Юра: Кто?! Да с чего вы взяли, что я ваш сын? Мы и не похожи! И фамилия ваша Бармалеев! А бабуля говорила, что при выписки из роддома меня записали с отчеством и фамилией отца! Юрий Владимирович Никулин!
Бармалеев: И что ещё Валентина Юрьевна про меня говорила?
Юра: Да она в основном сразу ругаться начинала, если речь о моём отце заходила...
Бармалеев: Матом?
Юра: Им... Ненавидит она вас, ну если вы мне действительно отец...
Бармалеев: Ты, я погляжу, тоже не шибко рад этому?
Юра: А с чего мне веселиться?! Как вы в школе появились, мне житья от вас не стало! Я же хотел в 9-ый класс перейти, а какой девятый, если у меня двойка по физике!
Бармалеев: По геометрии и алгебре, кстати, тоже.
Юра: Так, стоп! Я на три сдал! На прошлой неделе!
Бармалеев: Пока ты на больничном был, я перетёр с математичкой, пара свиданий, коробка конфет и она на радостях задним числом тебе неуд влепила.
Юра: Какого хуя?! И после этого вы мне лепите, что я ваш сын?! Ещё и ждешь чтобы я тебе на шею бросился? А если я тебе сейчас в рожу дам, и заявление в милицию напишу о домогательстве?!
Бармалеев: (восхищенно) Весь в мать! Истерика просто один в один!
Юра: И мать мою не трогай, пидор!
Бармалеев: Ну, ты палку-то не перегибай! Я точно не из этих... А на экзамены наплюй... проверка это была...
Юра: Какая ещё, блин, «проверка»?!
Бармалеев: Видишь ли, Юра, я до последнего не был уверен, что ты мой сын. Да, группа крови у нас одинаковая, ну это мало о чём говорит. Внешне, как ты, верно, заметил, мы тоже... разнимся... В мать ты пошёл... Осталось последнее, выяснить твой психотип.
Юра: Я не псих!
Бармалеев: А я про что! Ты же непрошибаем, я тебя полгода чморил чтобы ты хоть какие-то эмоции проявил. Даже консультировался у психолога, он то и посоветовал постепенно тебя изводить, чтобы ты сорвался однажды...
Юра: Но зачем?!
Бармалеев: Да потому что в меня ты характером пошёл, Юра! Мой ты сын, теперь никаких сомнений! Дай я тебя обниму!
Юра: Какого чёрта?! Вы что творите, не дай бог пацаны увидят, что я тут с мужиком обжимаюсь!
Бармалеев: Да, прав ты, извини... Нашло... Сигаретку? Ах, да, ты же не куришь. Извини, нервы...
Юра: А что там про «заработать»?
Бармалеев: Сразу к делу, значит? Даже не поинтересуешься, как у нас с твоей мамой было?
Юра: Ну, видимо хреново было, раз бабку каждый раз колбасит, когда я про отца спрашивал.
Бармалеев: Ох уж эта Валентина Юрьевна... Знаешь что такое форс-мажор?
Юра: Не нужно из меня дурака делать! Знаю!
Бармалеев: Вот это он и был! Нелепое стечение обстоятельств! Навалилось в тот год на меня... всякое, а Инна... Эх, не понять тебе, сынок...
Юра: Ну, уж давайте, рассказывайте, раз начали, что мне 5 лет?! Уж как-нибудь разберусь.
* * *
Бармалеев: Познакомились мы с Инной в Москве...
Юра: Ну, это я знаю, мама в Москве училась на переводчика. Бабуля говорит, что я в неё пошёл, талант у меня к языкам. Мама должна была на иняз поступать, но беременность помешала, и она тот ВУЗ так и не окончила...
Бармалеев: Видишь ли, Юра... Это не совсем так... Твоя мать училась, как и я в спец школе ГРУ...
Юра: Это чё?
Бармалеев: Главное разведывательное управление. На разведчика Инна училась...
Юра: Охренеть! Мама шпионка?! Теперь понятно, зачем ей нужно было язык знать. А бабуля об этом знала?
Бармалеев: Естественно нет! Никто об этом не должен был знать! Мы все подписку давали! Так что ты, Юра, учти, что все, что ты сейчас услышишь, государственная тайна, и разглашению, в ближайшие 50 лет, не подлежит.
Юра: С ума сойти... Постойте, так вы меня вербуете что ли, как в кино?
Бармалеев: Видишь ли, Юра...
Юра: Я согласен!
Бармалеев: Ого, неожиданно... Я думал тебя уговаривать придётся, целую речь приготовил. Ну, это упрощает дело...
Юра: Сколько?
Бармалеев: Что «сколько»?
Юра: Платите сколько, что непонятно?
Бармалеев: А как же любовь к Родине и долг советского человека?
Юра: Ага, вы мне ещё про моральный кодекс строителя коммунизма горбатого лепить начните!
Бармалеев: Это был следующий пункт...
Юра: Николай Владимирович, вы же с курсе, куда наши пацаны после восьмого класса рванут?
Бармалеев: В курсе. Вся школа в курсе. В соседнее ПТУ, на сварщиков, но ты же не такой?
Юра: В смысле?! Я как все! Вы же знаете мое семейное положение, и как мы живём с бабкой.
Бармалеев: К чему ты ведёшь?
Юра: Я тут прикинул по быстрому, когда я ещё я на сварщика выучусь, а шпиону ведь сразу зарплата положена! Я прав?
Бармалеев: (неопределенно) Ну-у...
Юра: Ес! Я так и знал, так сколько?
Бармалеев: Видишь ли, Юра... Кхм, как то не так наш разговор пошёл...
Юра: Меня бабуля ждёт.
Бармалеев: Ладно, сто тебя устроит?
Юра: Сто долларов?
Бармалеев: Сто рублей, придурок!
Юра: В день?
Бармалеев: Никулин, не беси меня! В месяц! Ты что фильмов насмотрелся? Не получают разведчики столько!
Юра: А вы сколько получаете?
Бармалеев: 150 рублей, ну там надбавки, как раз двести набегает с копейками...
Юра: Не густо. Не ценят шпионов у нас...
Бармалеев: Причем тут шпионы, это зарплата учителя, придурок!
Юра: Ещё раз меня придурком назовёте...
Бармалеев: Ну, извини! Но ты тоже хорош, Юра, откуда я тебе такие деньги возьму, я их не печатаю, между прочим, и так подумываю ещё и сторожем ночным в школе подрабатывать на летних каникулах.
Юра: Сторожем?! Что за бред! Куда ваше начальство только смотрит?!
Бармалеев: Вот тут ты прав, школьному начальству плевать...
Юра: Я про шпионское начальство!
Бармалеев: Вот заладил! Я не шпион! Водитель я! Профессиональный гонщик-каскадёр! Был, по крайней мере, 15 лет назад, пока меня конторские на горячем не поймали и не подписали на свои мутные дела... Собственно, и с мамой твоей они так же сделали...
Юра: В смысле?
Бармалеев: Я тебе сразу намекал рассказать всю историю, а ты про деньги мне тут начал петь.
Юра: Это вы первым про деньги заговорили! Какого чёрта, Николай Владимирович?!
Бармалеев: Ну ладно-ладно, говорил, не отрицаю, но я думал на мороженку дам, тебе и хватит... (в сторону) С Инной это прокатило...  (Юре) Вот, кстати, держи мелочь... Юра, ты куда?! А сколько сейчас мороженное стоит, я думал двадцати копеек хватит!
Юра: Всего доброго, Николай Владимирович, увидимся на экзаменах!
Бармалеев: Никулин, стоять! Замер, блядь!
Юра: Я не блядь!
Бармалеев: А ведёшь себя очень похоже! Бери мелочь и не выделывайся! Ты что делаешь? Ай, зачем по лицу! Больно же!
Юра: Я, может, только собираюсь в секцию бокса, но поверь, ебало тебе даже сейчас начистить смогу! Веришь, падла, в смысле, папа? Нет, всё правильно, падла!
Бармалеев: Верю! Так будешь историю слушать?
Юра: Буду!
* * *
Бармалеев: Это было в степях Херсонщины...
Юра: Вот давайте только без этого! Смотрел я это кино!
Бармалеев: Серьёзно! В Херсонской области всё и началось 16 лет назад недалеко от Малой Каховки. Ралли там как раз проводили и под это дело обкатку нового автомобиля, уж не помню какого, их тогда много выпускали ну и нашему тандему «Нива» досталась. О, точно, «Нива»! Работает память! Больше 15 лет прошло!
Юра: Вы не отвлекайтесь!
1974 год
 
Ершов: Бармалей, ты где?
Бармалеев: До ветру ходил. И я просил так меня не называть!
Ершов: А нехер меня Айболитом было дразнить!
Бармалеев: А нехер было со своим лечением лезть! До сих пор жопа болит! Чего ты вообще туда полез, ты же не врач!
Ершов: Я на ветеринара два курса учился! Я виноват, что у них там всё через жопу!
Бармалеев: У ветеринаров?
Ершов: У зверей!
Бармалеев: Вот-вот, Айболит и есть!
Ершов: Сука... Серьёзно, Коль, что делать то будем, не на горбу же это ведро переть! Я в бурлаки не нанимался!
Бармалеев: Скажешь тоже «переть»! Была бы горка, хучь какая, а то голая степь до горизонта, ты хоть помнишь в какую сторону мы ехали?
Ершов: (оглядывается, чешет в затылке, пожимает плечами) В душе не ебу...
Бармалеев: А ты не охренел, Серёга?! Ты же штурман! Ты кстати на эту кочку машину и загнал!
Ершов: Я же извинился! Отвлёкся на секунду... на суслика, а тут кочка...
Бармалеев: Ты совсем дурак, Сергей! Ты про суслика и конторским скажешь?
Ершов: А причем тут контора!
Бармалеев: Ершов, нас КГБ курирует, ты же подписку давал!
Ершов: (беспечно) Кому я только не давал! Отбрехаюсь. Как жопа-то?
Бармалеев: Ты о своей жопе думай! Спасибо, кстати, действительно полегче. Вот скажи мне, откуда в степи эта арматурина взялась.
Ершов: Я думал ты про суслика спросишь...
Бармалеев: Райкин, блин. А кроме шуток у нас пробит бензобак и моя жопа.
Ершов: (отмахнувшись) На полшишечки не считается!
Бармалеев: Пошути у меня ещё! Ещё как считается! Как я рулить буду с такой травмой?! Стоя?! А главное, кому про такое расскажешь! Засмеют!
Ершов: Не засмеют, вспомни Петровича.
Бармалеев: Да я сразу про него и вспомнил, когда со штырём в жопе вокруг машины бегал.
Ершов: Насилу тебя догнал, кстати. У тебя разряд что ли?
Бармалеев: (зло потрясая штырём) Вот такенный разряд влетел мне на полном ходу в задницу! И, вообще, хватит о моей жопе, ты о деле думай! Нас же хватятся только к вечеру, да мы тут сдохнем на солнцепёке без воды. Кстати, где вода? Как можно было канистру технической воды за раз вытрескать?!
Ершов: (разводя руками) Извини, стресс снимал, не каждый день операцию на живом человек проводишь...
Бармалеев: Какая операция? Ты полчаса за мной по степи гонялся, пока за штырь в жопе не поймал, а потом я за тобой с этим штырём.
Ершов: Так вот я как раз всё хотел спросить, нахера ты за мной-то с железкой бегал, я же тебе жизнь спас!
Бармалеев: Хотел отблагодарить!
Ершов: Спасибо, у меня невеста есть.
Бармалеев: Ты дошутишься, Ершов! Ей богу!
Ершов: Извини, нервное. Будешь?
Бармалеев: Откуда у тебя спирт? А хотя чего я спрашиваю, машина на спирту работает, наливай. Один хрен теперь и с этой работы попрут, хорошо бы не по статье. Новую машину, как нас конторские не стращали карами, мы всё-таки угробили.
Ершов: Могём! А хорошая машина, скажи. Не хуже буржуйских.
Бармалеев: Много ты на буржуйских ездил.
Ершов: У меня у бати трофейный мерс был.
Бармалеев: Ты запарил со своим батей! Не воевал он!
Ершов: Я же не говорил, что он воевал, я говорю трофейный! За него, собственно, батя свой первый срок и отхватил. Это было в степях Херсонщины...
1990 год
 
Юра: Хм, теперь понятно, почему у вас такая походка.
Бармалеев: Какая «такая»?!
Юра: Нетрадиционная...
Бармалеев: Это ты шутишь так?
Юра: Если бы... Зачем вы вообще мне это рассказываете!
Бармалеев: Чтобы ты понял, с чего всё началось, придурок!
Юра: Я же просил так меня не называть!
Бармалеев:  Извини! Куришь? Чёрт, извини. Серьёзно, Юрий, история необычная. Я бы даже сказал фантастическая. Ты фильм про термометр видел?
Юра: Терминатор? Пацаны рассказывали.
Бармалеев:  Мне тоже. Классный фильм. Сам бы сходил да рубль жалко тратить на видеосалон.
Юра: Что вы опять гоните, причём тут видеосалон?! Вы вроде обещали мне сто рублей в месяц платить, а сами рубль зажилили?
Бармалеев: А ты, это, сынок, не прихуел? Когда я тебе это обещал? Стой, куда ты опять!
Юра: Иди на хуй!
Бармалеев: Ты как с отцом разговариваешь! И мы с тобой в одном поле не срали, чтобы ты мне тыкал!
Юра: Идите на хуй, папа! Так сойдёт?
Бармалеев: Ну, хотя бы так. И помни, у тебя экзамены завтра по моему предмету, только посмей не подготовиться!
Юра: Я вас уже посылал? (уходит)
Бармалеев: (утирая слезу) Весь в мать...
* * *
Юра: Бабуль, я дома!
Бабуля: Ну, наконец-то! Принёс?
Юра: Бабуль, снова ни кильку, ни тюльку в рыбный не завезли, сказали завтра...
Бабуля: Суки! Да сколько это будет продолжаться, довёл меченный страну до ручки!
Юра: (в сторону) Начинается... (бабке) Бабуль, ты только не нервничай, я минтая взял, а то на тюльку уже смотреть не могу, честно!
Бабуля: Минтай?! Так он дороже на 20 копеек! А рожа не треснет?
Юра: Ты про что, баб? Извини, я переодевался, не слышал...
Бабуля: Я говорю, я, что, котикам минтая понесу, они ведь потом носы от кильки воротить будут!
Юра: Бабуль, я не знаю как коты, а я реально уже на рыбу смотреть не могу. У нас рыбный день в лучшем случае... через день. Я сам скоро замяучу. Серьёзно!
Бабуля: Это ты сейчас пошутил?
Юра: (в сердцах) Да не шучу я!
Бабуля: Вот не зря тебя в детстве придурком дразнили...
Юра: (вздыхая) Если бы только в детстве...
Бабуля: Думаешь, мне самой в радость этой килькой давится?
Юра: Но я думал...
Бабуля: Эх, дурачок ты у меня. Была бы жива Инночка... (всхлипывает) Но что ж уж теперь... Ладно, руки мой, ужин так и быть сама подогрею... Чего вообще так долго, опять с Тухлачевским общался?
Юра: Да, бабуль, и, это, он снова меня с собой на секцию звал. Может я всё-таки пойду? Мне же служить через три года!
Бабуля: И зачем тебе этот мордобой? Чтобы последние мозги отбили? Тебе голова для другого нужна! Ты же в институт будешь поступать, забудь про армию!
Юра: Так вот я про это с тобой тоже хотел поговорить...
Бабуля: Если ты опять про свои дурацкие фантазии чтобы в сварщики пойти, даже не начинай, прокляну! Ты меня знаешь! Не доводи до греха! Всё, иди мой руки!
* * *
Бабуля: Ну как ушица?
Юра: Вкусно...
Бабуля: Дед покойник тоже любил... Щас ещё рыбный пирог подогреется. Ну, чего мнёшься, говори уже. Вижу что случилось чего. Но если ты опять старую песню про сварщика затянешь...
Юра: Нет, бабуль, я про другое... Тут, кхм, отец объявился... как бы...
Бабуля: В смысле, чей отец?
Юра: Ну, это... мой, как бы...
Бабуля: Интереееесно... И кто он?
Юра: Это учитель мой школьный по физике, Николай Владимирович.
Бабуля: Бармалей-то? Уф, я-то уж подумала. Напугал. Нет, Юра, не твой это отец. С каких он вообще решил, что ты ему сын?
Юра: Мне вот тоже интересно...
Бабуля: Не бери в голову, я с ним завтра поговорю, чтобы голову тебе не забивал глупостями.
Юра: Бабуль, ну а всё-таки кто же мой настоящий отец?
Бабуля: Иди уроки учи, у тебя экзамен завтра! И попробуй только не сдать! Прокляну!
* * *
Бабуля: А ты не прихуел часом, Коленька?
Бармалеев: Во-первых, здрасте Валентина Юрьевна...
Бабуля: Здрасте, блядь! Что глаза пучишь, в дом не пригласишь?
Бармалеев: Да я, собственно... Проходите... И стоило спрашивать разрешение.
Бабуля: Так я повторяю вопрос, Колька, ты не прихуел часом? У нас же уговор был, я тебя не сдаю ментам, а ты не пытаешься втереться в доверие к мальчику!
Бармалеев: Но он же сын мне!
Бабуля: И чё?! Пятнадцать лет от тебя не духу ни слуху, и, вот, здрасте, нарисовалось оно, папашка героический! Что ты ему наговорил, урод! Парень сам не свой весь вечер был!
Бармалеев: Ничего! Он и слушать не стал, только дал в морду и послал меня по матери! Весь в мать!
Бабуля: Всё правильно он сделал! И Инну не трогай!
Бармалеев: Но мама...
Бабуля: И не мать я тебе, сколько раз говорить! Я сразу была против этого брака! Сразу предупреждала, чем это кончится! Пусть ты и косвенно виновен в её гибели, но не смей набиваться в родственники!
Бармалеев: Я вообще не виновен в её смерти! Я любил вашу дочь!
Бабуля: Кака любовь?! Ты её вдвое старше был!
Бармалеев: (буркнув) Вообще-то мы почти ровесники...
Бабуля: Короче, Бармалеев, я запрещаю тебе видится с мальчиком! Хватит того, что ты мне и моей дочери жизнь сломал, пусть хоть внук человеком вырастет!
Бармалеев: Ну и как вы себе это представляете? А ничего что я у него классный руководитель? Мне по должности положено с ним видеться ежедневно, а сейчас ещё экзамены!
Бабуля: Кстати, насчёт экзаменов, если я, падла, узнаю, что ты моего Юрочку валишь...
Бармалеев: Уже нажаловался, гадёныш...
Бабуля: Сама догадалась! Чтобы поступить в институт Юрочка должен окончить 10 классов, и только посмей ему в этом помешать!
Бармалеев: (буркнув) Вот дался вам этот институт…
Бабуля: Не твоего ума дело! А будешь залупаться, сдам в ментовку!
Бармалеев: Да за что?!
Бабуля: Я тебя предупредила! (хлопнув дверью уходит)
Бармалеев: Всего доброго, мама...
Бабуля: Иди на хуй!
* * *
Юра: Билет № 15: Магнитное поле электрического тока. Опытное подтверждение связи электрического тока и магнитного поля. (зевает) Господи, мне это в жизнь не запомнить! А за шпаргалку Бармалей по рукам сразу лупит. Ну его нафиг. Уж как-нибудь зазубрю (читает) Электромагниты, их устройство и применение... (захлопывает учебник) Всё. Хватит. Глаза слипаются. Один хрен завтра Бармалей меня завалит и прощай школа! Извини бабуля, не судьба мне в институт поступить. Всё, спать...
Некто: (шёпотом) Юраааа! Юраааа...
Юра: (оглядываясь) Какого... У меня, что, уже слуховые галлюцинация начались от переутомления?
Некто: (шепотом) Юрааа! (громко) Никулин, блядь!
Юра: Н-николай Владимирович, это вы что ли?
Бармалеев:: Я-я, не ори!
Юра: Я не ори?! Вы совсем охренели?! В три часа ночи! Вы где вообще? (осторожно выглядывает в окно) Тут же пятый этаж...
Бармалеев: Не тупи, Никулин, я в розетке!
Юра: (осторожно трогает розетку) Бред какой-то... Вы как туда залезли?!
Бармалеев: Ты совсем дурак?! Забыл, что я за стенкой живу?! Я в розетку говорю, придурок!
Юра: Это я придурок?! А нахера вы в неё говорите?!
Бармалеев: Ну а как мне ещё до тебя достучаться?!
Юра: Так это вы по ночам стучали?!
Бармалеев: Нет! Да! Нет! Чёрт, я не в этом смысле! Короче, в обеих смыслах – да! Уф... ты меня в гроб сведешь!
Юра: Я?! Просто нет слов... Мало того что вы меня в школе достаёте, так теперь и дома пилить будете, через розетку!
Бармалеев: Не буду я тебя пилить, я наоборот тебе деньги хочу передать, щас просуну через отверстие...
Юра: Ого, сто рублей... Это аванс за шпионство?
Бармалеев: Это алименты, придурок!
Юра: Хватит меня придурком называть! За деньги спасибо, с чего такая щедрость? Типа взятка наоборот? За несданный экзамен?
Бармалеев: Юморист, блин! С этого месяца решил тебе лично деньги отдавать, а то терзают меня смутные сомнения, что через Валентину Юрьевну они до тебя тупо не доходят.
Юра: В смысле, вы, что, и алименты мне платите?! Но бабуля мне ничего не говорила про деньги! Да и про вас тоже! Наоборот весь вечер мне втирала, какой вы... обормот.
Бармалеев: У меня с тёщей... специфические отношения...
Юра: Ну, это я уже понял... Так получается вы действительно мне отец?
Бармалеев: Всё ещё сомневаешься?
Юра: Есть такое дело... Эй... Вы чего, плачете там что ли?
Бармалеев: (утирая слезу) Дурак...
Юра: И я ещё дурак... Вы, это, извините, что я вас того... матом...
Бармалеев: Давай уж на ты... По крайней мере, наедине. И, это, не говори, Валентине Юрьевне про розетку... Не поймёт.
Юра: Кому про такое расскажешь... Чего опять замолчали?
Бармалеев: С мыслями собираюсь... Столько хотел тебе сказать, а сейчас из головы всё вылетело. Я ведь детдомовский, всю жизнь хотел семью завести, детей, а оно видишь, как получилось, любимая женщина погибла, тёща меня ненавидит и не хочет чтобы я с сыном общался, всё грозится меня в милицию сдать.
Юра: Не сдаст, она милицию терпеть не может.
Бармалеев: Да знаю я... Но всё равно, обидно. Ведь всё могло не так повернуться.
Юра: (в сторону) Терзают меня смутные сомнения, что сейчас будет продолжение...
Бармалеев: Как я говорил ранее, это было в степях Херсонщины...
 
1974 год
 
Некто: Вот они два брата акробата! А ну вставайте, вредители! Да они оба на ногах не держатся! Батюшки, вы, что с машиной сделали, ироды!
Ершов: (заплетающимся языком) Филиппыч, дело молодое...
Некто: Их, значит, по всей области с фонарями ищут, а они, оказываются, и двух километров от старта не проехали! Товарищ инженер, вот полюбуйтесь! В пыль! В пыль!!
Инженер: (осматривая то, что осталось от машины) Вижу... Это ж надо, ни одной целой детали, а на этих ни царапины, вот и не верь после этого в примету, что пьяных свой бог бережёт. Кстати, как их вообще к испытаниям допустили в таком виде!
Некто: Так трезвые они были! Проверяли на старте, как положено! Видимо по дороге успели нажраться. И где только взяли! Хотя, чего уж там, понятно где... Товарищ инженер, извините, не знаю вашего имени отчества...
Инженер: (строго) А вам и не нужно этого знать!
Некто: Вы бы уж там с коллегами на ВАЗе поговорили, чтобы обратно бензиновый двигатель на НИВУ вернули, а? Ну, не может наш советский человек трезвым на спиртовой тяге ездить, что, собственно, и показали самые первые испытания! Да там от одного запаха в салоне и трезвому поплохеет! Меня уже мутит!
Инженер: Поговорю - поговорю. Вы, это, товарищ Филиппыч, идите, подышите в сторонке, мне с ними поговорить с глазу на глаз нужно, пока они ещё хоть что-то соображают. (ещё раз смотрит на останки НИВЫ) Мда, экспериментальный образец теперь только в переплавку, ну и что можете сказать в своё оправдание, каскадёры?
Бармалеев: З-здрасте...
Инженер: Я так и думал... Эй, бойцы, пакуйте, только аккуратнее. Я про машину, если что, а этих двух пока к чему-нибудь пристегните, да хоть вона к шасси вертолёта, пусть конторские с ними теперь сами разбираются. Эх, такую идею загубили. Первая машина на спирту, которую хотели уже на днях массово пустить в серию. Это ж сколько бензину бы страна сэкономила... Ну, что ж уж теперь, не жили богато, нехер и начинать.
* * *
Бармалеев: Слышал?
Ершов: Слышал. Прав мужик, не жили богато и нехер...
Бармалеев: Я не про это, идиот! Мы, кажись, не просто машину угробили, а целое направление в автопромышленности!
Ершов: Серьёзно?! Звучит как тост! Жаль спирт конфисковали...
Бармалеев: Ты дурак? А если выяснится что никакие мы не гонщики испытатели и документы те фальшивка...
Ершов: Обижаешь, Колян! Свой человечек те ксивы шлёпал!
Бармалеев: Ну да, Петрович! И как нас сразу с порогу не попёрли с такими-то подозрительными документам и фамилиями Содомский и Гоморрский. Ладно, хватило ума прикинуться братьями.
Ершов: Так ума палата!
Бармалеев: Лопата! С какого мы вообще на ВАЗ попёрлись? Я же предлагал сперва у строителей отсидеться пока всё не утихнет.
Ершов: Вот ты душный Колян! Какие документы были у Петровича на руках такие и взял! А ВАЗовская контора как раз неподалеку от цирка была, стоило только дорогу перейти и вот мы уже работаем на другую организацию, пусть менты нас ещё найдут!
Бармалеев: Они и нашли! Да ладно бы менты! Контора! Тут уже одним сроком не отделаешься, как бы на вышку не заработать с нашей-то удачей!
Ершов: (хлопнув того по плечу) Всё будет ништяк, Колян!
Бармалеев: (сердито) Вот именно после этих слов всё и началось тогда...
1990 год
 
Юра: Постойте, так получается вы никакой не гонщик?
Бармалеев: Да какой там гонщик я и машину толком водить не умел. В цирке мы с напарником работали. На манеже.
Юра: Дай угадаю, клоунами?
Бармалеев: Почему сразу клоунами?! Я же говорю на манеже! Униформисты мы были!
Юра: Это кто?
Бармалеев: Уважаемая, между прочим, профессия! На нас, можно сказать цирк и держался, как показали дальнейшие события...
Юра: Накосячили?
Бармалеев: (вздыхая) Да... Сперва мой напарник, а я уже... усугубил... Да так, что прямо в рабочей униформе бросив все вещи пришлось бежать, куда глаза глядят...
Юра: Николай Владимирыч, четыре часа уже утра, а у меня экзамены завтра, то есть уже сегодня, получается! По физике, между прочим! А я тут с розеткой беседую! Не дай бог бабуля услышит! А если ещё и увидит...
Бармалеев: Про экзамен не волнуйся, я тебе по любому удовлетворительно поставлю. Всё-таки какие-никаке знания у тебя есть по предмету.
Юра: (буркнув) И на том спасибо. А математика?
Бармалеев: Что математика?
Юра: Вы говорили математичка мне по алгебре и геометрии неуд влепила!
Бармалеев: Ах, это... Как влепила, так и исправила. Каюсь, были у меня на неё планы. Столько лет прошло после смерти Инны, а когда дошло до постели, понял, что не могу изменить жене. Отпросился из спальни в туалет и сбежал в форточку, в чём был. Хорошо она на первом этаже живёт...
Юра: Серьёзно?!
Бармалеев: Серьёзно. Так в чем мать родила и пробирался до школьного общежития тёмными дворами, прикрываясь учебником по алгебре за шестой класс... Ладно, там комендант понимающий как раз дежурил, посмеялся да пропустил и никому про то не рассказал, только подмигивает теперь при встрече.
Юра: Да я не про это, а про то, что вы мою маму всё ещё любите!
Бармалеев: Ты не веришь в любовь с первого взгляда и на всю жизнь?! Мы с ней как два лебедя были! Ну, она как лебедь, а я... скорее как гусак... или даже трясогузка...
Юра: Давно надо было это спросить, а с каких меня бабуля Никулиным назвала раз вы Бармалеев? И зовут вас не Владимиром! Что за шутки?
Бармалеев: Ну, это как раз в духе Валентины Юрьевны. Уж так она меня ненавидела, что назло решила назвать тебя в честь первого мужчины, который ей в очереди за рыбой встретится.
Юра: И это был... Никулин?
Бармалеев: Не поверишь, Куклачёв! Тот, что по кошкам...
Юра: И где логика?! Почему я Никулиным стал?
Бармалеев: А они вместе за рыбой стояли. Видимо за компанию...
Юра: Это вам всё бабуля рассказала?
Бармалеев: Думаешь наврала? С неё станется. Так что извини, другой версии у меня для тебя нет. На чём я там остановился?
Юра: (буркнув) Вас с напарником к вертолёту пристегнули...
 
1974 год
 
Бармалеев: Серьёзно, к вертолёту?!
Ершов: Уже смешно!
Бармалеев: Тебе смешно?!
Ершов: А что плакать, что ли теперь. Форс-мажор! Спишем на суслика.
Бармалеев: Суслика к делу не пришьешь! А вот нас запросто, особенно когда узнают нашу прошлую биографию! А они узнают!
Ершов: Колян, не паникуй! У нас же на этот случай была легенда и не одна.
Бармалеев: Посадят нас...
Ершов: Вот ты паникёр! Нормально всё будет, где наша не пропадала. Лишь бы не забыли от вертолёта отстегнуть, с этих станется. И чего они с этой машиной насаются, там из целого только руль и остался и то только потому, что ты вместе с ним вылетел на полном ходу... Вона, смотри, все железки подобрали. Чудно...
Бармалеев: Терзают меня смутные сомнения, что лучше бы мы из цирка не уходили.
Ершов: Мы бы и не уходили, так это ты в тот раз запаниковал и в бега подался! Не смог же я тебя дурака одного бросить. Пропадешь ты без меня! О, кажись, идут. Ты это, Колян, не бзди и лишнего не болтай!
Бармалеев: Да я слова не скажу!
Ершов: И это правильно язык твой - враг наш.
Инженер: Гляжу, попустило вас?
Ершов: Спасибо товарищ, если бы вы ещё водички налили...
Инженер: Обойдётесь. А этот чего шары пучит?
Ершов: Вы товарищ так на брата сразу не наезжайте, у него и так стресс. Можно сказать производственную травму человек получил, его бы в больничку, а вы тут металлолом собираете второй час. Можно подумать гайки важнее человеческой жизни!
Инженер: А вот не поверите, важнее! На вашем месте я бы погиб при испытании, тогда бы и медаль посмертно и льготы семьям, ну и мертвые сраму не сымут, или как та правильно. Короче, на вашем месте я бы скоропостижно скончался при перевозке вас в Херсон в областную прокуратуру
Бармалеев: Да за что в прокуратору?! Это всё суслик!
Ершов: Молчи, дурень!
Инженер: Суслика мы тоже нашли и упаковали.
Бармалеев: Вот!
Инженер: Только вот суслика к делу не пришьёшь...
Бармалеев: Я так и знал... (плачет)
Ершов: Ну, вот зачем вы товарищ брата снова расстраиваете?! И про больничку я не шутил, у него вот такенная дыра в заднице!
Инженер: Смешно. Про дыру.
Ершов: Я имею в виду вторая дыра! Я её заштопал на скорую руку, конечно, но требуется профессиональное вмешательство, извините за каламбур.
Инженер: Вот насчёт этого не беспокойтесь. В Херсоне вас уже столько профессионалов дожидается. А уж как вас в Москве заждались...
Бармалеев: А причём тут Москва?
Ершов: Мне вот тоже интересно, каким боком мы московским товарищам стали интересны?
Инженер: Не передумали самоубиться по дороге? Если честно такой вариант бы всех устроил. В первую очередь товарищей из Москвы. Просто жаль вас дураков.
Бармалеев: Вы из жалости предлагаете нам покончить жизнь самоубийством?!
Инженер: (пожав плечами) Ну, было бы предложено. Э, бойцы, отстегните этих двух, а то ведь и вправду забудут, а до Херсона двести вёрст по холодку. Объясняй потом начальству этот форс-мажор.
Ершов: Ты что-нибудь понял?
Бармалеев: Только то, что нам хана...
 
1990 год
 
Юра: И?
Бармалеев: Нам хана...
Юра: Ну, раз вы живой, значит, всё обошлось?
Бармалеев: Более того, нас в местную областную больницу определили в отдельную палату, в которой до нас космонавты лежали. Мы уж думали пронесло и инженер просто стебался над нами со злости что мы машину угробили . Ан нет, не пронесло... Ты меня слышишь?
Юра: (зевая) Слышу-слышу. Послушайте, Николай Владимирович...
Бармалеев: Мы же договорились наедине можно на ты, и зови меня папой!
Юра: Послушай... папа. Серьезно, пять часов утра, мне вставать через два часа.
Бармалеев: Да, прав ты, засиделись, столько тебе рассказать надо, а времени практически нет. 28 мая скоро...
Юра: А что будет 28-го?
Бармалеев: Это было в степях...
Юра: СТОП! Давайте, папа в следующий раз, завтра например! В самом деле, ещё пара недель до 28 числа, чтобы там не случилось!
Бармалеев: Разве тебе не интересно? Это покруче фильма про термометр!
Юра: Терминатора! И нет, не интересно. Меня больше моя будущая карьера интересует.
Бармалеев: Шпиона?
Юра: Переводчика! Причем тут шпион?! Раз я экзамены сдам в этом году надо думать, как ещё два года до поступления в институт на тюльке протянуть.
Бармалеев: Я же тебе обещал каждый месяц сто рублей платить!
Юра: И как я объясню бабуле, откуда у меня деньги? Копить буду на поступление.
Бармалеев: Весь в мать. Ладно, спи давай, мне тоже отдохнуть надо. Такой стресс... Такой стресс...
* * *
Бабуля: Сдал?
Юра: На четыре, бабуль! Ты представляешь, как свезло, 15-ый билет выпал, который я как раз ночью и учил!
Бабуля: Ну, да, слышала я сквозь сон, как ты там что-то бубнил в стенку.
Юра: У физика челюсть отпала! Хотел даже пятерку поставить, но и четыре тоже пойдёт.
Бабуля: А ну, постой, а почему не пятёрку? Я ж предупреждала Бармалея, что если он тебя будет валить, я ему глаз на жопу натяну!
Юра: Да там, кхм, как бы я чуток накосячил. А так как Николай Владимирович не один на экзамене был, то вот, четвёрка...
Бабуля: Я всё-таки спрошу с него.
Юра: Да ладно, бабуль, нормальный он мужик...
Бабуля: А ну постой, а чего это ты его защищаешь? А ну признавайся он опять к тебе приставал со своим отцовством.
Юра: И чё?! Бабуль, может, хватит уже! Он ведь реально мой отец!
Бабуля: Блядь...  Не уследила я, моя вина... Видишь ли, Юра...
Юра: Он мне всё рассказал!
Бабуля: Всё?! Не верю! Ты просто не представляешь, какой он обормот! А Инночка была святая! Ангел! Вот каково было мне, когда она однажды приехала из Москвы с дитём и этим... обормотом! И заявляет мне, что, мол, это мой муж, и он будет жить с нами. Я охуела, прости мой французский. Не такой я судьбы дочери хотела.
Юра: Да почему ты так на него взъелась, что даже меня в честь Никулина назвала!
Бабуля: Какого ещё Никулина?
Юра: Юрия Никулина! Клоуна!
Бабуля: А причем тут он?! Это тебе тоже Бармалей сказал?
Юра: Нет, но это, как бы, лежит на поверхности...
Бабуля: Ладно, хотела я это приберечь до твоего совершеннолетия... В честь прадеда я тебя так назвала.
Юра: Какого прадеда?
Бабуля: Моего отца! Я же в девичестве была Никулина!
Юра: Да почему именно в его честь?! Почему нельзя было меня по фамилии материи назвать? Ну и имя с отчеством... попроще, типа - Иван Иваныч!
Бабуля: Ты сам понял что сказал?! Иванов Иван Иваныч?! И ходил бы как дурак с таким ФИО!
Юра: А то, что я сейчас полный тёзка этого клоуна это как?
Бабуля: Серьёзно? Полный?
Юра: Да!
Бабуля: Хм. Извини, не подумала. Ну не давать же тебя было фамилию этого обормота!
Юра: Ну да «Бармалеев» это, пожалуй, перебор... Чем хоть прадед прославился, что ты в честь его, меня назвала?
Бабуля: Юрий Владимирович Никулин, мой отец и твой прадед известнейший языковед, филолог и лингвист! Его сам Ожегов ценил! Только не говори, что не знаешь кто это!
Юра: А вот, представь, знаю! У нас его толковый словарь в комоде валяется!
Бабуля: Не валяется, а хранится!
Юра: Ну, хранится-хранится, господи! Только что-то не помню я там никакого Никулина!
Бабуля: (строго) Такое было время! Репрессировали твоего прадеда в 1937-ом! Лично Берия, падла! С подачи Сталина разумеется!
Юра: (буркнув) Ну, разумеется...
Бабуля: Постой, ты, что, мне не веришь? Или это влияние этого обормота?! Что он тебе наговорил про прадеда?
Юра: Про него как раз ничего, а вот про Куклачёва и рыбную очередь...
Бабуля: Сука, он что серьезно поверил, что я тебя назвала назло ему?
Юра: А разве нет?
Бабуля: Нет! Не велика полёта птица, чтобы ему так мелко мстить! И вообще я не про то хочу с тобой поговорить. Видишь ли, Юра, это ведь твой последний экзамен был?
Юра: Слава богу, да!
Бабуля: Ну, значит, так тому и быть, пора открыть тебе тайну нашей семьи...
Юра: Ещё одну?! Бабуль, мне бы одну переварить!
Бабуля: (подозрительно) Это ты сейчас пошутил?
Юра: Да не шучу я! Почему все видят во мне шутника и клоуна!
Бабуля: Ну, вот точно не из-за фамилии!
Юра: А вот неуверен! Сменю я её, когда паспорт буду получать! Я узнавал, это можно!
Бабуля: Та-ак... И какую же ты, внучок, фамилию хочешь взять, раз тебе наша родовая не по нутру?!
Юра: Бабуль, не начинай!
Бабуля: Свистоперделкин?!
Юра: Начинается...
Бабуля: Я чуть не поседела когда тебя в детстве из пионерлагеря приехала забирать, а никакой Никулин в списках не значится. Зато во всех списках есть, прости господи, Свистоперделкин!
Юра: Я же объяснял, что это был... форс-мажор. Пока в лагерь ехал, подумал, чтобы меня не доставали, как обычно, фамилию другую взять, ну и назвался на первой перекличке Витей Переделкиным. Ну, ты помнишь, что с дикцией у меня тогда неважно было. И её записали, как услышали...
Бабуля: И помогло это тебе от шуток избавиться?
Юра: Да! Это был единственное лето, когда меня не доставали с предложением, типа, расскажи анекдот или разыграй сценку из гайдаевских комедий с участием Никулина.
Бабуля: И дался тебе этот клоун!
Юра: Ну, вот просто нет слов!
Бабуля: Ты так и не ответил, какую фамилию хочешь взять, или ты полностью ФИО решил сменить?
Юра: (смутившись) Ну, зачем же полностью, меня устраивает имя-отчество...
Бабуля: (ехидно) И на том спасибо...
Юра: Вообще-то я реально хотел фамилию мамы взять, пусть я её и не помню, но Иванов это звучит...
Бабуля: (перебивая) Никак это не звучит!
Юра: Но ты же сама Иванова!
Бабуля: Вот именно поэтому и знаю что говорю! Когда замуж выходила, смалодушничала, и взяла фамилию мужа. Быть в те годы дочкой Никулина всё ещё было небезопасно.
Юра: Господи, да что прадед такого сделал?!
Бабуля: Вооот, тут мы, собственно, и подходим к тому, к чему я готовила сначала дочь, а потом и тебя, Юрий... Ты должен продолжить великое начинание моего отца!
Юра: Ох, что-то мне это уже не нравится... Бабуль, может я за килькой схожу, сегодня как раз завоз?
Бабуля: На хуй кильку!
Юра: Так всё серьёзно?!
Бабуля: Это было в степях Херсонщины...
Юра: (прикрыв глаза) Блядь...
* * *
Юра: Опять Херсонщина?!
Бабуля: А что тебя не устраивает? Вообще-то это наша историческая родина, наши предки там веками жили, в том числе и твой прадед, мой отец! Там он, кстати, и познакомился с Ожеговым, когда тот был проездом в тех краях по работе. И эта встреча навсегда изменила его жизнь.
 
1919 год
 
Ожегов: Будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого пылесоса! Э-э, господин...
Никулин: Господа все в Париже! Чё надо, папаша?
Ожегов: Селянин, вы в моторах разбираетесь?
Никулин: Неа.
Ожегов: А ближайшее село, где этот рыдван могут починить, покажете?
Никулин: Запросто! Суслика видишь?
Ожегов: Суслика? Нет...
Никулин: А он есть! (хлопнув того по плечу) Бывай, папаша! (уходит)
Ожегов: (охреневший) Э-э-э. Не понял.... (спохватившись, во след) Любезнейший! Дорогой друг можно вас на минуточку! Мда... Тов... Товарищ, во! Ну, наконец-то!
Никулин: Ну чё надо, папаша?
Ожегов: Извините, что сразу не представился (расшаркивается) Сергей Иванович Ожегов,  доктор филологических наук.
Никулин: Доктор?! Что ж ты, папаша, сразу не сказал! Док, болячку не посмотришь, замучила спасу нет! (снимает штаны, нагибается)
Ожегов: Э-э, это что?
Никулин: Это жопа!
Ожегов: Я вижу что жопа, зачем вы мне её показываете!
Никулин: Я не жопу показываю, а болячку, свербит, терпения никакого нет, а самому не посмотреть! Ну что там, док? Жить буду?
Ожегов: Извините, тут у вас всё так... несвеже, а хотя нет, вижу, это видимо чирей. У меня было подобное после посещения одного особо грязного постоялого двора. Вскорости само прошло.
Никулин: Ну, значит само отвалится, я так и знал! Спасибо док! Да ты светило! Я бы заплатил за консультацию, но нечем. Могу шкалик налить. Вот только насчёт закуси, звиняй, нема, голодомор у нас, как бы.
Ожегов: Мне будет достаточно, если вы меня просто проводите до ближайшего населённого пункта, кажется, я заплутал. Вот только как быть с машиной.
Никулин: Да так оставляй, что ей тут сделается.
Ожегов: Вещь подотчётная, всё-таки. Ладно, спишу на форс-мажор.
Никулин: На чё?
Ожегов: Да и хрен с ней!
Никулин: (хохотнув) Смешной ты, папаша, выглядишь как пан старорежимный, а по духу наш человек, получается!
Ожегов: Так у меня отец мастеровой! А бороду я отрастил для солидности, я же самый молодой ученый советской республики. Мне и 20 ещё нет!
Никулин: О как! Да мы ровесники! Ну, тогда давай знакомится по- настоящему! Юрик!
Ожегов: А по отчеству?
Никулин: Да не бери в голову, какое отчество в наши годы! Все меня Юркой-дурачком кличут!
Ожегов: Почему «дурачком», вы мне не показались... глупым.
Никулин: Кончай выкать, док! Будь проще и люди к тебе потянутся!
Ожегов: Мне мой учитель Дмитрий Николаич так же говорил, когда в эту поездку собирал. Мол, сейчас к людям надо помягше, а на вопросы смотреть ширше, и, вообще, быть поближе к народным массам, пока эти самые массы однажды тебя не вздёрнули за причинное место.
Никулин: Мудрый мужик твой учитель! Постой, так получается ты никакой не лекарь?
Ожегов: Так я сразу сказал! Я доктор филологии. Это... по книжкам, если уж совсем по-простому.
Никулин: А с какого ты у меня в заднице колупался тогда?
Ожегов: Да я и слова не успел сказать, как ты штаны скинул.
Никулин: Звиняй, привычка...
Ожегов: Оголять задницу перед первым встречным?
Никулин: Да! Это моя работа! Я жопой торгую!
Ожегов: Кхм, надеюсь это в переносном смысле? Хотя чего уж там в любом смысле это звучит двусмысленно, извини за невольную тавтологию.
Никулин: Не гони туфту, док! Забыл что голодомор у нас? Каждый зарабатывает, как может, в том числе и своей жопой!
Ожегов: По тебе не скажешь, что ты голодаешь... Я вообще таких... упитанных в первый раз увидел пока по Малороссии ездил.
Никулин: Ты меня только что жирным назвал?
Ожегов: Я не это имел в виду!
Никулин: Спасибо, док!
Ожегов: Э-э...
Никулин: А то терзали меня смутные сомнения, но раз московский светило это подтверждает... У меня идея! Заработать хошь?
Ожегов: Извини, Юрий, я не по этой части. У меня невеста в Москве...
Никулин: Причем тут невеста? Смотри сам, в двух верстах Малакаховка, я туда, собственно, и направляюсь, на ярмарку. Мне помощник требуется на подхвате, а то прошлого схарчили.
Ожегов: В смысле... съели?
Никулин: А что тебя удивляет? Жопный бизнес, жрём друг дружку помаленьку. Конкуренция среди жопопрадавцев дикая ну и голодомор, сам понимаешь.
Ожегов: Так ты серьезно занимаешься... проституцией?
Никулин: Чем?
Ожегов: Извини, я так до конца и не понял суть твоей работы. Но по твоим словам ты... торгуешь своим телом.
Никулин: (строго) Не телом, а жопой!
Ожегов: Ну да, то есть занимаешься... проституцией...
Никулин: Слушай, я в этих московских словечках не секу, короче сам увидишь. На первый раз участвовать не будешь, просто посмотришь.
Ожегов: Я не буду смотреть! Я не такой! У меня невеста! Девушка! Серафима! Не подумай, я ничего не имею против гомосексуалистов. К тому же я слышал, вроде как, советская власть послабления вам сделала, но я за традиционные семейные ценности!
Никулин: Слушай, кончай трындеть, я всё равно и половины не понял. Я же тебя не неволю, не понравится и ладно, другого помощника найду. Это такое дело, только свистни, набегут желающие, замучаешься выбирать...
Ожегов: Даже так... Однако, свободные у вас нравы на Херсонщине... Собственно, спасибо, что помог да села добраться, дальше я уж сам.
Никулин: Слушай, а чего ты вообще по нашим местам на мобиле мотаешься? Металлы ищешь? Руду?
Ожегов: Нет, я... новые слова ищу.
Никулин: Нахера?
Ожегов: Между нами, Юрий, я хочу... прославиться.
Никулин: Ну, это мне знакомо.
Ожегов: Хочу выпустить свой словарь русского языка как мой учитель Дмитрий Николаич Ушаков. Только современный словарь, толковый, в духе времени.
Никулин: Толково. Поди и заплатят за такое дело по барски?
Ожегов: А то! Да я сам готов платить, если найдётся  смышленый человек с богатым словарным запасом!
Никулин: Смышленый, говоришь... Вот что, док, ты пока обгоди деньгу транжирить, есть у меня идея как и тебя прославить и себя не обидеть. А уж словечек я тебе столько новых подброшу, только успевай расплачиваться!
Ожегов: (в сторону) Терзают меня смутные сомнения, что как бы расплачиваться мне не пришлось своей жопой...
Никулин: Вот, ты самую суть ухватил! Ну чего побледнел, я же пошутил. Не боись, жопой, так и быть, я буду торговать. Тут сноровка и опыт нужен. Да и мне оно привычнее, рачком.
Ожегов: Прекратите, Юрий!
Никулин: Вот и опять на вы...
* * *
Ожегов: Так как насчёт новых слов?
Никулин: Сразу к делу значит? Уважаю. Я сам деловой. Тружусь не покладая задницы, да сам скоро увидишь, надо только место где зевак побольше выбрать...
Ожегов: Вы «это» будете делать на людях?!
Никулин: Вот ты вроде светило, а как иной раз ляпнешь, как дитя малое! Естественно на людях! Больше лохов - больше денег! Ферштейн? Вот, кстати, тебе и первое слово!
Ожегов: «Ферштейн»? Это же по-немецки! А я русские слова собираю!
Никулин: Вот ты недокумека... А вот и второе слово!
Ожегов: Хм, мне нужно свериться с записной книжкой, что-то подобное я в свой адрес, кажется, уже слышал... Собственно, как и слово «лох»...
Никулин: Ладно, ты тут осваивайся, а я вон к продавцу свиных ушей пристроюсь, там лошар побольше. Эх, жаль что Виталика схарчили конкуренты, вот у того голосина был, а так самому придётся себя объявлять, ещё и по бумажке... Надо было конечно заранее текст подучить чтобы не было как в прошлый раз. (бормочет под нос текст) Чёрт, это же другое село, вот, пожалуйста, чуть первый косяк не спорол, кстати, доку надо подкинуть выраженьице, заодно справиться сколько платит, как бы не продешевить. Не век же мне жопой торговать, может пора уже в люди выходить. Чёрт, мне действительно пора в люди, свиные уши заканчиваются, клиенты расходятся (Откашливается, кричит)
 
Подходи честной народ города (забыл какого)
Посмотрите вы на чмо - короля уродов!
(Гад, всё-таки, Виталик)
Не видали никогда вы такого срама
Посмотрите на него,  жопа - бородата!
Королевского размера, глубины немалой!
Вы, ребята, не скупитесь жопу подкормите
Чтоб урод не двинул кони в смутную годину.
Что алтын, что пятачок, всё уроду пища,
Так что суйте вы поглубже медную деньжищу
А купюры, будь добры, в трубочку сверните
Не жалуют их в сельпо в сильно мятом виде.
 
1990 год
 
Юра: (вкрадчиво) Бабуль, я сейчас очень вежливо и почти без матов у тебя спрошу: КАКОГО ХУЯ?! Ты меня назвала в честь прадеда, который торговал своей жопой на ярмарках и, мало этого, я ещё должен продолжить его дело?!
Бабуля: Да!
Юра: ДА?! Что происходит, бабуль?!
Бабуля: Во-первых, сколько раз было говорено не материться дома!
Юра: Извини...
Бабуля: Во-вторых, с чего ты взял, что он торговал жопой?
Юра: Так ты сама это только что рассказала ещё и в стихах!
Бабуля: Ты просто не понимаешь, какое время было на дворе - голодомор! А папа очень любил покушать!
Юра: Но это не объясняет, с какого мне тоже жопой торговать! Я-то не такой!
Бабуля: Да не торговал папа жопой!
Юра: Да он сам так этот процесс называл!
Бабуля: Да, но не в этом смысле, никакого сексуального подтекста!
Юра: Допустим. Ну и как назвать то, что он делал?
Бабуля: В своих мемуарах он называл это – торгокрупство!
Юра: Как-как?!
Бабуля: Торгокрупство! А себя, соответственно, крупоторгом!
Юра: Нет такого слова!
Бабуля: А вот и есть! В толковом словаре Никулина!
Юра: Нет такого словаря!
Бабуля: Сейчас конечно нет! Берия, сука, постарался!
Юра: (ехидно) Ну да, с подачи Сталина!
Бабуля: Да!
Юра: Бабуля, может хватит уже этого бреда?
Бабуля: Весь в мать! Та тоже как услышала, чем занимался отец в юности, ни в какую не хотела по первой продолжить дело рода!
Юра: И я её очень хорошо понимаю! Ладно, а почему ты сама не продолжила дело отца?!
Бабуля: Хороший вопрос, Юра... Отец перешел дорогу таким людям, что чудом тогда всю нашу семью в лагеря не отправили. Мне пришлось... отречься от него. И не осуждай меня, такое время было! Достаточно того что я всю жизнь себя корю за этот поступок.
Юра: Я не осуждаю, я понять хочу, КАК я могу продолжить его дело?! И сразу предупреждаю, в жопу не дам! У меня принципы!
Бабуля: Далась тебе эта жопа! Это был всего лишь короткий этап в жизни папы! И не нужно его повторять!
Юра: С этого и нужно было начинать! Уф, ты меня в гроб сведёшь!
Бабуля: Я?! (звонок в дверь) Кого там принесло? Опять, поди, Клавка за солью. Нахера ей столько соли... (звонок) Да открываю, господи...
Бармалеев: Здрасте, Валентина Юрьевна, это вам...
Бабуля: Хм, помнишь, значит, какие мои любимые цветы... А это что?
Бармалеев: Птичий торт, к чаю. Инна такой любила...
Бабуля: Гадина ты, Бармалей... Ладно, проходи, раз уж пришёл...
Бармалеев: Здравствуй, Юра, ещё раз, поздравляю со сдачей последнего экзамена. Ты кстати единственный кто на четверку сдал из класса.
Бабуля: Потому что мой внук гений, весь в прадеда!
Юра: Бабуль... не надо больше... про прадеда...
Бабуля: Юр, ты пока вазу с антресолей сними и воды в чайник налей, а я с твоим... папой хочу наедине поговорить... (провожая того взглядом, физику, зло) Ну и чего припёрся, мы же вроде договорились!
Бармалеев: Валентина Юрьевна, вы как хотите, но мальчику нужен отец!
Бабуля: А то я не понимаю! Безотцовщиной растёт!
Бармалеев: Вы же в курсе, где я все эти годы находился, не мог я быть рядом с сыном! А когда освободился, сразу же поспешил к нему!
Бабуля: Не сильно ты, я погляжу, спешил! Тебя когда освободили? В 1985?
Бармалеев: Кхм, вообще-то в 1980, как раз к Олимпиаде амнистия вышла. Если не верите, у меня и справка есть!
Бабуля: Вот в это охотно верю, что у тебя на все случаи жизни справка при себе имеется! И где ж ты эти десять лет шатался?
Юра: (буркнув) Цветы в вазу поставил, чайник щас вскипит. Опять ругаетесь? Не надоело?
Бармалеев: Ты как с бабушкой разговариваешь?
Бабуля: Не подсирай! Нет у меня к тебе доверия, но прав ты, в кои веки, мальчику нужен отец... Даже такой как ты... обормот.
Бармалеев: Мир, Валентина Юрьевна?
Бабуля: Перемирие! Временное! Считай, ты на испытательном сроке, Николай. Допустим неделя. Вот и посмотрим, потянешь ли ты отцовскую долю или сбежишь как в прошлый раз!
Бармалеев: Я не сбегал! Валентина Юрьевна. Уж вы-то в курсе моей истории!
Бабуля: В курсе, в курсе! Это я так, по привычке! Не кусарюпся!
Бармалеев: Что? А-а, это поди из толкового словаря вашего папы.
Юра: Что, серьёзно, есть такой словарь?
Бармалеев: Есть, Юра. Инна часто оттуда словечками сыпала. Этим и зацепила.
Бабуля: Хм... Гладко стелишь, зятёк. Ладно, айда чаёвничать. Давненько я торт не ела...
* * *
Бармалеев: (оглядываясь) А квартирка-то тесновата... для двоих...
Бабуля: Поговори у меня ещё! Ишь, барин нашёлся! Ты сам на съёмной живёшь по поддельным документам!
Юра: Серьёзно?
Бабуля: Что, про это он тебе не рассказывал?
Бармалеев: Я бы рассказал! Потом! Мне нечего скрывать, он же сын мне!
Бабуля: Всё-всё, не пучь глаза. Всегда это ненавидела! Вот что Инна в тебе нашла? Ни кожи ни рожи! Чем ты её обаял, обормот?
Бармалеев: Валентина Юрьевна... Это, вот так, за пять минут не расскажешь... Юра, ты как, готов узнать, что было дальше?
Юра: (буркнув) Кто бы меня ещё спрашивал...
 
1974 год. Областная больница Херсона
 
Ершов: Я же говорил Колян - всё будет ништяк!
Бармалеев: Ты всегда это говоришь! И сам знаешь, что после этих слов обычно бывает!
Ершов: Жопа?
Бармалеев: Жопа! То, что, конечно, с нами как с королями обращаются с одной стороны... настораживает, а с другой... Я вот жопой чую, что с нас всё равно спросят за все наши прошлые делишки!
Ершов: Вот ты паникёр! В кои времена отдых выдался, а ты ноешь! Ништяк всё будет! Сам посуди, стали бы нас лечить, если мы так сильно накосячили, а раз нас сюда засунули, значит, зачем-то нужны мы им, смекаешь?
Бармалеев: Кому «им»? Конторе?
Ершов: Да хучь и конторе!
Некто: Здравствуйте...
Ершов: А мы только-только вас вспоминали...
Некто: Серьёзно? Богатым буду. Если не секрет, то по какому поводу?
Ершов: А то вы не знаете...
Некто: Да я только вошёл!
Ершов: Слушай, дядя, не лепи горбатого, тут по всей палате микрофоны натыканы. Даже один у него в заднице...
Бармалеев: У меня?!
Ершов: Ну, это я утрирую, конечно, но факт в том, что все наши беседы вы пишите. Не просто же так вы с папочкой пришли...
Бармалеев: Что ж ты мне не сказал про микрофоны, я тут такого наговорил за эти дни!
Ершов: Я тебе подмигивал!
Бармалеев: А-а, так вот что это было, а я уж грешным делом подумал...
Ершов: Чего ты там опять подумал? Завязывал бы ты Колян! У меня невеста есть! Забыл?
Бармалеев: А что мне ещё было думать, когда ты мне подмигивать вдруг начал и при этом по заднице похлопывать! Моей заднице!
Ершов: Так вот про это самое, что слушают нас, не расслабляйся, напряги булки!
Бармалеев: Ты зачем меня за жопу трогал, дебил!
Некто: А НУ ЗАТКНУЛИСЬ ОБА! Мало мне было ваши бредни неделю конспектировать, если вы и дальше собирайтесь дурочку валять, я вообще с ума сойду, придурки!
Ершов: Чего сразу «придурки», это вообще-то обидно, товарищ!
Некто: Не товарищ я вам, идиоты, а гражданин! Вы что так и не поняли, почему вы ещё не в солнечном Магадане лес не валите? Вот ты, вроде посмышлёнее, Гоморрский! Почему, а?
Ершов: Э-э, видимо вписались за нас? Я просто даже не могу предположить кто... да и зачем...
Бармалеев: А вот у меня другой вопрос, а почему Магадан, гражданин начальник? Что мы такого сделали? Там, максимум, хулиганка светит, а то и просто общественное порицание!
Некто: Порицание?! Да только за одну угробленную машину вас должны были судить и покарать по всей строгости советского правосудия! А вы ведь и до этого дел натворили!
Ершов: Ой, да много ли мы там натворили, скажи Колян! Вот у него стресс пройдёт он обязательно скажет...
Некто: Молчать! Смирно! Ваш лечащий врач сказал, что вы, идиоты, полностью восстановились после аварии, ну, уж как сумели, так что можно вас брать в оборот по взрослому.
Ершов: Это что ещё за намёки, ты что-нибудь понял, Колян? Да не пучь ты так глаза, вот жеж тебя вечно стопорит, когда ты в стрессе. Вы бы, гражданин хороший, хоть бы представились, для начала, прежде чем нас строить...
Некто: Семён Семёныч Горбунков, достаточно?
Ершов: Чёто знакомое... Ну, допустим. Документы видимо вы нам так и не покажете?
Куратор: Перебьётесь! Да и не ношу я их с собой. До сегодняшнего дня их никто не требовал, на слово верили.
Ершов: Значит, привык на голос брать, Сеня...
Куратор: Попрошу без фамильярностей! Совершенно официально заявляю, что я ваш куратор!
Бармалеев: К-куратор чего?
Куратор: Не чего, а кого! Ваш, дебилы! Обеих-двух! Ты хоть не тупи, Содомский! Хотя какой ты Содомский. Над вашими липовыми документами вся контора ржала. Даже в музей КГБ решено было выложить. Это надо же додуматься было в книжку для сдачи анализов мочи и кала наклеить фотографии и выдать их за паспорта.
Ершов: Петрович, падла... Ладно, раскололи вы нас, не штирлицы мы ни разу, прав был Колян...
Куратор: Да уж конечно. А уж после того что вы тут в палате наговорили, вообще встал вопрос о вашей частичной вменяемости.
Ершов: Ну, с этим у нас всё в ажуре! Колян, покажи ему справку из дурдома. Справка настоящая, зуб даю. Мы там с Коляном одно время санитарами подрабатывали на полставки, ну и нас залётные ревизоры нечаянно однажды за психов и приняли. Форс-мажор. Пока разобрались, заодно нас освидетельствовали, на всякий случай, так что мы оба вменяемы. В рамках нормы, во всяком случае.
Куратор: Ваше счастье. Подтвердился ваш диагноз. Вас, кстати, в той клинике до сих пор вспоминают. Матом в основном.  Хотя, лично я бы вас хоть щас обеих в дурку сдал, от греха. Начальство не велело... Пока, во всяком случае...
Ершов: Обидны ваши слова, товарищ Горбунков!
Куратор: Гражданин! И вас от тюрьмы отделяет только присутствие вашей подписи в этом документе! Дошло? Нет? Откажитесь подписать эту бумажку, тотчас под сраку по этапу полетите добывать стране угля!
Ершов: Мелкого, но до хуя?
Куратор: Да!
Ершов: Жёстко. Прочитать-то документики хоть можно, прежде чем подписывать?
Куратор: Читайте! Более того, дам вам 20 минут на обдумывание прочитанного, цените! А я пойду, покурю! А я некурящий, между прочим! Был! Пока мне вас курировать не поручили, дебилов! (уходит)
Ершов: Эка его... И чем мы ему так не угодили, ты не в курсе, Коль? Ну, что ж, почитаем, на что нас подписывают в этот раз.
Бармалеев: (буркнув) Будто у нас есть выбор!
Ершов: Это да, захоти они, мы бы и без всяких бумажек вписались. Ещё бы и в ножки кланялись, благодарили. Батя мне рассказывал, что у конторских вербовка поставлена на широкую ногу, батя в курсе, сам служил...
Бармалеев: А нас уже вербуют?! И хватит гнать, не служил твой батя в НКВД!
Ершов: Я же не говорю что в НКВД, я говорю, служил на границе с служебной собакой... Точнее собака-то как раз служила, а вот батя...
Бармалеев: Ершов!
Ершов: Ну, всё-всё, извини... Держи, это видимо твой экземпляр. Ишь ты, совершенно секретно, только в двух экземплярах, хранить 50 лет...
Бармалеев: 50?! Да я столько не проживу! Такой стресс, такой стресс!
Ершов: Николай, не бздеть! Всё будет ништяк!
Бармалеев: Вот именно! Такой стресс, такой стресс!
 
1990 год
 
Бармалеев: Такой стресс, такой стресс!
Бабуля: Хоть бы ребёнка не пугал, истеричка!
Юра: (буркнув) Я не ребёнок...
Бармалеев: Я рассказываю, как было! У меня реально стресс был в тот раз. На пятьдесят лет в кабалу к спецслужбам!
Бабуля: Пятьдесят лет это срок, который тайну нельзя разглашать, придурок!
Бармалеев: Но я-то этого в то время не знал! И, Валентина Юрьевна, не называйте меня придурком, я же просил! В конторе, в то время, здорово на нас злы были с Ершовым, вполне могли натурально на полвека закабалить!
Бабуля: Я вот всё спросить хочу, а где второй придурок? Вы же не разлей вода были. Я даже по первой думала, что вы вдвоём за Инной ухаживаете, или, не дай бог, и живёте втроём, прости господи!
Бармалеев: Нет, Валентина Юрьевна, Сергей не такой! У  него невеста! Он про неё уже лет двадцать мне говорит. Я, правда, никогда её не видел, но ему доверять можно. Он мне не раз жизнь спасал... правда, как и портил... Но спасал всё-таки больше. Но вы правы, мы вместе с Ершовым в школу, где учился Юра, устроились...
Юра: Постойте, так этот, Ершов, тоже в нашей школе? И кто он? Учитель?
Бармалеев: Был учителем. Его почти сразу уволили после инцидента. Он сейчас в школе техничкой подрабатывает...
Юра: Какого «инцидента»?
Бармалеев: Он был учителем, кхм, английского...
Юра: А-а, этот «инцидент»...
Бабуля: Юрочка рассказывал про нового учителя, который ни слова по-английски не знал, а учил детей эстонскому... которого тоже не знал...
Юра: (буркнув) Он по прошлогодней газете учил, в которой кто-то что-то копченное заворачивал. А у меня нюх на всё рыбное...
Бармалеев: А я ему говорил, что та газета не на английском, но Ершов сказал, что всё будет ништяк... По первой так и было... Директору было все равно, чему он там детей учит, лишь бы вакансия учителя была занята, и чтобы отчитаться в РОНО. учащимся, впрочем, тоже было пофиг, но попался один ученик... въедливый...
Юра: Ну да, это был я! У меня пятёрка по английскому с пятого класса, между прочим! Единственная пятерка за все годы обучения! А новый учитель мне неуд поставил... за произношение! А сам всё это время на уроках говорил по-русски просто с прибалтийским акцентом, медленно и растягивая слова! Это как вообще?!
Бармалеев: Он кстати до сих пор так и разговаривает...  
Бабуля+Юра+Бармалеев: Придурок!
 
1974 год
 
Бармалеев: Дела-а, скажи, Серёга!
Ершов: Воистину. Это что же мы с тобой такое угробили, что говорить про это никому нельзя аж полвека?
Бармалеев: Ты думаешь это из-за машины всё? В документе про это ни слова, только стращают карами, типа мы и так не напуганы...
Ершов: Видимо у них тоже бумаге доверять не принято, на словах скажут. Ладно, ешь свой экземпляр...
Бармалеев: С хрена ли?
Ершов: А вот тут мелким шрифтом, съесть после прочтения! Ты чего, придурок, я же пошутил! Ну, Колян, ты даёшь...
Бармалеев: (отплёвываясь) Иди на хрен, Ершов, мне сейчас вот ей богу не до шуток! И не говори, что всё будет ништяк!
Ершов: С языка снял. Да ладно тебе, Коль. Ну подписали нас на не пойми что, в первый раз что ли? Да мы с тобой в глаза голодному тигру смотрели и не спасовали!
Бармалеев: Это потому что у меня ноги отнялись в этот момент!
Ершов: У меня тоже, но не суть, мы с тобой через такое прошли и всегда выплывали!
Бармалеев: Ага, как «то» в проруби!
Ершов: К тому же мы же не знаем, на что подписались, вдруг там плёвая работа бумажки с места на место перекладывать, да зарплату не забывать вовремя получать...
Куратор: И не надейтесь! Подписали? Значит, ещё не все мозги пропили. Хотя...
Ершов: Это что за намёки, Семён Семёныч? И кстати я вспомнил где ваше ФИО слышал. Вот не похожи вы на Никулина!
Куратор: Зато вы у нас ещё те два клоуна! Над вашей биографией вся контора неделю ржала, даже думали какому-нибудь юмористу подкинуть, тому же Райкину, если бы не гриф «совершенно секретно». Цените. Вы теперь под колпаком, парни.
Бармалеев: Спасибо!
Куратор: Это был сарказм, придурок! Уф, опять успокоительные пить... Вот за что это мне! Лучше бы меня во Вьетнам послали... Да любую горячую точку на планете! Не умею я с людьми работать, а уж с этими...
Ершов: Что с «этими»
Куратор: Проехали! Значится так. Через пять минут легкий завтрак и в аэропорт, оба-два летите в Москву.
Бармалеев: Вопрос можно? Почему лёгкий? На меня после стресса обычно жор нападает...
Ершов: Это точно, Николай пока тут лежал на несколько килограмм поправился.
Куратор: Потому что я уже говорил, что слишком хорошо мы ваш жизненный путь изучили, а уж инцидент на воздушном лайнере, с вашим участием, в школе КГБ отдельно проходят! Специальный отдел под этот случай создали в конторе!
Ершов: Это он про какой «инцидент» и, причем тут мы?
Бармалеев: Кхм, это он наверно про тот случай в 1970-м...
Ершов: А что было в 1970-м году? Я только перепись помню и то только потому, что мы переписчиками в тот год подрабатывали.
Куратор: Про этот этап вашей жизни с вами тоже в Москве поговорят, не переживайте!
Бармалеев: Да хватит нас запугивать! Мы же всё подписали и согласны на сотрудничество с органами!
Куратор: Потому что достали вы меня!
Бармалеев: Да мы знакомы меньше часа!
Куратор: Вы забыли, что я ваш куратор и прежде чем мы сегодня встретились, я обязан был под микроскопом рассмотреть всю вашу жизнь, начиная с дурдома!
Ершов: Может с детдома?
Куратор: Нет! Да! Оговорился... А так же побывать во всех местах где вы были до того как партия доверила вам испытание новейшего секретного оборудования!
Ершов: Я, извиняясь, а...
Куратор: Какое оборудование?
Ершов: Какая партия?
Куратор: Вот! Вот именно из-за таких шуточек я вас и возненавидел!
Бармалеев: (буркнув) Ну вот нам щас ещё и антисоветчину до кучи пришьют, а я предупреждал...
Ершов: Ну, с этим у нас всё в порядке, мы точно не по политике. Ну, ходили на пару митингов пока в Москве были проездом, но чисто поглазеть на дурачков столичных...
Бармалеев: Молчи, дурак!
Куратор: А вот с этого места поподробнее и помедленнее я записываю! В вашем деле про это ничего не было, что странно. Уж про посещение столицы я бы знал в первую очередь.
Ершов: Это почему?
Куратор: Потому что во всех местах, где вы были там либо ЧП, либо...
Бармалеев: Форс-мажор?
Куратор: Да щас! Ядерный конфликт!
Ершов: Гражданин Горбунков или как вас там на самом деле, а можно поговорить с вашим начальством, чтобы нам выделили другого куратора? Вменяемого! Вы, извиняюсь, несёте какой-то бред! Вы ещё нас в бомбардировках Хиросимы и Нагасаки обвините!
Бармалеев: Не надо, Серёга!
Куратор: Да!
Ершов: Да?! А ты не охренел, Семён Семёныч?! За Коляна не скажу, но я тогда ещё даже не родился!
Бармалеев: Я тоже! В смысле не родился, а не бомбил города! Ершов, придурок, хоть меня в эти ядерные дела не впутывай! Э, а вы куда?!
Куратор: (закрыв руками голову, убегает) Во Вьетнам, во Вьетнам!
Ершов: Чё это с ним?
1990 год
Юра: Чё это с ним?
Бабуля: Бармалеев, не переигрывай! Мы уже поняли, как вы вдвоём с Ершовым достали своего куратора, что тот, схватившись за голову, сбежал от вас... Снова... Не обязательно это показывать так натурально. Вылазь, сказала, падла, из кладовки, у меня там соления!
Бармалеев: (выходит из кладовки) Я хочу, чтобы вы поняли, насколько близки мы были к смерти в те дни! Куратор нас просто мог пристрелить при попытке к бегству. Была у него и такая инструкция. Хорошо, что мы не догадались сбежать, а то Серёга мог что-нибудь этакое выкинуть, смеха ради.
Бабуля: Этот мог... Кстати, а что ж ты его с собой не позвал?
Бармалеев: Звал! Но он боится вас Валентина Юрьевна.
Бабуля: Боится, значит уважает! Ну, если я уж тебя, обормота, не побрезговала, пригласила в дом, то и дружка твоего дурного как- нибудь выдержу, а то как бы он чего в парадной не учудил. Слышь, придурок, чего затих? Заходи уже, хватит там в замочную скважину похрюкивать.
Ершов: Здрасте...
Бабуля: Так, стоп, а чего это ты как старуха вырядился?
Бармалеев: (вздыхает) Он теперь так всегда ходит, вживается в роль технички...
Ершов: (гордо) Всё по Станиславскому! Я же два курса на театральном учился! Хелло, Юрий! Зе ландон из зэ грэйт кэпитал британ! Ес?
Юра: Ес-ес, ОБХСС! А английский, я гляжу, вы подтянули за это время, Сергей Юрьевич...
Ершов: (гордо) Стараюсь идти в ногу со временем! Мыслишка тут у меня мелькнула...
Бармалеев: (прикрыв глаза) Опять...
Ершов: Озвучивать иностранные фильмы и на видеокассетах их продавать! Озолотимся! Осталось мелочь - видак прикупить.
Юра: Ага, и английский подучить.
Ершов: А ты на что?!
Юра: Я?!
Ершов: Ты переводишь, я озвучиваю, батьку твоего звукорежиссером подтянем, нехрен ему в школе груши околачивать, Валентину Юрьевну посадим в переходе пусть семечками торгует, заодно из под полы порнуху толкает, этой вообще перевода не требуется!
Бабуля: Вот теперь я вспомнила, почему в прошлый раз тебя с порога веником отлупила... Никуда не уходи, Серёжа, я на минутку...
Ершов: Приятно было повидаться, Юрий, пойду я, от греха! Гудбай май лайф, гудбааай! (убегает, задрав подол)
Юра: (открыв рот) А он...
Бармалеев: (вздыхая) Да, трусы он тоже не носит...
Бабуля: (выбегает с веником) Убёг, падла! Смышленый... Кстати идея с семечками мне понравилась. Клавка, соседка, на рынке с утра до вечера ими торгует. Только солёные, зараза. А-а, так вот зачем ей столько соли! А что касается порнухи...
Бармалеев: Никакого криминала! Я не хочу, чтобы сын повторил мою судьбу! А Ершова не слушайте, у него семь пятниц на неделе, к вечеру уже про эту идею забудет, новую авантюру придумает.
Бабуля: Значит, веник я далеко не убираю...
* * *
Юра: Николай Владимирович...
Бармалеев: Мы же договорились, что можешь называть меня папой...
Юра: Папа, так на что ты с напарником подписался, я так и не понял.
Бармалеев: Недокумека, ты сынок.
Юра: Кто?! А-а, никулинский словарь... Мне вот интересно, почему мама знала про него, а я нет?
Бабуля: Потому что единственный уцелевший экземпляр дочь увезла с собой в Москву. Где и проебала, простите мой французский. Все эти годы я искала его в редких каталогах, ходила по книжным развалам, искала в частных коллекциях, до которых не добрались кровавые руки палачей Берии... Тщетно. В 1937-ом, весь, только что напечатанный тираж расстреляли. Я имею в виду смену, что печатала словарь, книги-то просто сожгли.
Юра: Да чего так Берия взъелся на прадеда?
Бабуля: Видишь ли, Юра...
Бармалеев: Валентина Юрьевна, давайте не будем перескакивать хронологию, про прадедушку Юрия можно и попозже, я подхожу к тому месту в своём повествовании как я познакомился с Инной...
Бабуля: (буркнув) Ненавижу это место...
 
1974 год
 
Куратор: На чём я остановился?
Ершов: Вы, закатив глаза и размахивая руками вопя фальцетом: «В Москву, в Москву, иначе мне пиздец!», после этого забежали в кладовку, где заперлись и никого к двери не подпускали, грозясь покончить жизнь самоубийством... После того как мы пообещали вас больше не бесить, не тупить и не валять дурака вы вышли и спросили: «На чём я остановился?» Собственно, прошло только пять минут с этих событий...
Куратор: Спасибо за напоминание! И не стоило так подробно и в лицах!
Ершов: Так я ж в театральном учился! Что наша жизнь - игра и филин такой зырк-зырк, я аж описался с непривычки, мне пять лет тогда было...
Куратор: Кажется у меня опять стресс...
Бармалеев: И у вас стресс?
Куратор: А что я, не человек?
Бармалеев: А как же горячее сердце, холодная голова и чистые ноги?
Куратор: Руки!
Ершов+Бармалеев: Мыли!
Куратор: Так, мне срочно нужно в кладовку... Отставить! Офицер я или нет! Да я в Корее в джунгли на бенгальского тигра с голыми руками ходил!
Бармалеев: И вы тоже?! Мы вот с Ершовым вот так же пошли до ветру, а там тигр... какает... Вот он гонял нас с голыми жопами по всей арене. Хорошо антракт был. И чего он на нас так взбеленился, до сих пор понять не могу...
Куратор: Может потому что не надо было ему в лоток гадить, придурки! Это надо было додуматься пока, значит, тигр на арене выступает, вы ему в личный клозет срёте!
Бармалеев: (пискнув) Мы только сикали... А чё такого?! До туалета далеко, а клетки, вот, рядом.
Куратор: Дебилы! Правильно вас из цирка выгнали!
Ершов: Вообще-то нас не из-за этого выгнали. Да если честно нас бы и не выгнали, если бы Колян не запаниковал. На него находит, вы в курсе.
Куратор: Я в курсе! И хватит об этом! Ровняй-с, смирно! Слушай мою команду! С вещами на выход! Шаг влево, шаг вправо... мне продолжить?
Ершов: А про прыжок вверх пошутить можно?
Куратор: (выхватывая пистолет, зло) Только пошути у меня, падла!
* * *
Куратор: И не бздеть у меня!
Ершов: Да не боимся мы летать на самолётах, скажи ему Коль...
Бармалеев: (неопределенно) Ну-у...
Куратор: Я в прямом смысле! Унюхаю посторонние запахи на борту, без парашюта до Москвы полетите!
Ершов: И без самолёта?
Куратор: Да!
Ершов: Жестко... Послушайте, Семён Семёныч, а если вы чужой бздёх учуете, и за наш примете, тогда как?
Куратор: Спишем на форс-мажор! Да и не будет на борту чужих, это спецборт! Специально за вами, придурками, прибыл. 29 мая на носу, а вы тут неделю уже прохлаждаетесь!
Ершов: А что за спешка?
Куратор: Понятия не имею. Моё дело за вами присматривать чтобы...
Ершов: Не бздели?
Куратор: И не бздели тоже! Заткнись! И пристегнись! Тебя это тоже касается, лупоглазый!
Бармалеев: Я вообще молчал!
Ершов: Да ладно, Колян, делай, как он говорит, видишь же человек на взводе, как бы и вправду нас в свободный полёт не отправил.
Бармалеев: Последний вопрос можно?
Куратор: Ну?
Бармалеев: Кормить нас в полёте будут? А то я ещё не завтракал сегодня.
Куратор: Ты совсем дурак, Бармалеев? Тебе тут, что, ресторан? Это спецрейс, на борту только один пилот и тот злой как собака на вас!
Ершов: Господи, ему-то мы что сделали?
Куратор: Ему было обещано, что за сутки управится, а пришлось неделю в самолёте мариноваться, и ходить под себя, дожидаясь пока вы излечитесь!
Бармалеев: Я извиняюсь, а зачем он, это, под себя-то... кхм...
Куратор: Потому что всё, что связано с вами теперь попадает под гриф «совершенно секретно»! И не спрашивайте подробности! Ладно, я тоже с утра не ел. Пока не взлетели, спрошу у пилота. Чем-то же он питался эти дни...
Ершов: Ты что-нибудь понял Колян?
Бармалеев: Только то, что нас сейчас будут пиздить и скорее всего ногами...
Ершов: С чего ты взя...
Некто: (вдруг выпрыгивает и начинает мутузить каким-то предметом) А-а-а, суки! Убью!
Ершов: Товарищ, вы поосторожнее со стоп-краном или что это у вас... Вы наверно нас с кем-то спутали?
Пилот: Я ваши рожи на всю жизнь запомнил!  Мне они во снах снятся, и что я с ними сделаю! Стоп-кран - мечты сбываются!
Ершов: Я даже не спрашиваю, откуда на самолёте стоп-кран, с каких ему наши рожи поперёк жопы, может вы всё-таки обознались, товарищ пилот?
Куратор: Да будет тебе, Миха, ведь посадят, и было бы из-за кого, а то из-за двух придурков! Кстати, знакомьтесь, мой земляк Миша Пантелеев. Пересекались с ним на курсах... неважно каких...
Бармалеев: Здрасте...
Пилот: Фюзеляж ТУ-134 покрасьте! Какого хрена так долго, Сеня?!
Куратор: Да я и сам уже не рад. Но над лечащим врачом у меня власти нет, а тот упёрся, что пока объекты не будут приведены в относительно божеский вид из больницы не выпустит. Еле-еле через его начальство повлияли на этого упёртого... Слушай, давно тебя спросить хотел, а чем от тебя... попахивает!
Пилот: Инструкцией от меня пахнет! Наши полудурки, прежде чем мне вылетать, приказали не покидать рубку управления, и чтобы борт всегда был под парами. Они видимо тоже не ожидали, что это всё на неделю затянется. Только вот прошла неделя, а инструкцию никто не отменял, так я и парился у штурвала всю неделю, не посрать, не помыться, не поесть. Ладно, запас коньяка у меня всегда с собой, да лимон. Как-то протянул эту неделю...
Куратор: Неделю на одном лимоне... Значит ты ещё и бухой... А нам лететь...
Пилот: Ха, да что там лететь! За 3 часа домчимся на честном слове и одном крыле. Машина зверь!
Куратор: Я досюда из Москвы больше пяти часов добирался...
Пилот: Так мы ж напрямки, я короткий путь знаю, тут близко! Срежем огородами!
Куратор: Слушай, Миш, может, ты поспишь, хотя б с часик? Нам нельзя в автокатастрофу снова попадать. Начальство нам этого не простит, после всех косяков...
Бармалеев: В смысле «снова»?!
Ершов: А я вот насчёт «косяков» хотел поинтересоваться...
Куратор: Не вашего ума дело! Миш, у тебя пожрать на борту есть чего, кроме коньяка?
Ершов: Еды полно! Так что угощайтесь, а ты земеля пошли, поможешь самолёт подтолкнуть. Не боись, там под горку... (уходит)
Бармалеев: В смысле «угощайся»?! Это же шкурка от лимона!
Ершов: А я вот насчёт «подтолкнуть» хотел уточнить...
Куратор: Я бы тоже... Чёрт и с начальством быстро не связаться, это ещё пара дней, а нам уже сегодня надо быть на месте. Сам я только пару уроков взял по вождению вертолёта... Остаётесь вы...
Ершов+Бармалеев: Мы?!
Куратор: А у нас есть выбор?! В 1970-ом вы же как-то самолёт посадили!
Бармалеев: Семён Семёныч, вы с ума сошли, во-первых, это когда было, а во-вторых, у нас просто выбора в тот раз не было!
Куратор: Типа он сейчас есть! Я с Пантелеевым в таком состоянии точно не полечу! Он, между нами, и по трезвяку так себе водила...
Бармалеев: Если мы так важны для конторы, почему к нам приставлен такой горе-пилот?!
Куратор: А ты не догадался ещё? Вы настолько засекречены, что не может контора к вам проверенных людей засылать! Вдруг там шпион! Поэтому методом тыка, практически случайно это оказался... Мишка... И просто счастье, что он тоже те курсы по вождению окончил. С горем, но окончил... Я не смог, укачивало меня сильно... Да меня уже подташнивает...
Бармалеев: Меня тоже... Зря ту шкурку от лимона съел...
Куратор: Ты совсем дурак, Бармалеев?!
Бармалеев: У меня стресс!
Ершов: Тогда получается раз у вас в конторе всё методом... тыка, то и вы... тоже случайный пассажир?
Куратор: А ты умнее чем кажешься, Ершов...
Ершов: Благодарю...
Куратор: Надеюсь, у тебя хватит ума не задавать подобный вопрос в Москве...
Бармалеев: (вздыхая) И не надейтесь...
Пилот: Э, ну ты там скоро? Что я тут один корячусь?!
Куратор: Короче, сделаем так...
* * *
Пилот: (связанный) Сатрапы, душители свободы!
Ершов: Может, ему обратно кляп вставим, это нервирует! К тому же это в какой-то мере правда, отсюда ещё и чувство вины накатывает...
Куратор: Потерпишь! У меня тоже инструкция и я вовсе не собираюсь просрать свою карьеру из-за пилота алкаша...
Пилот: Ну и сука ты Сеня, знал бы заранее, не стал бы тебя тогда выручать!
Куратор: Молчи дурак, это секретная информация, мало тебе проблем?
Пилот: (укоризненно) Семён Семёныч...
Куратор: Я же сказал, прекрати!
Ершов: Его серьезно зовут Семён Семёныч Горбунков?
Куратор: Смешно, правда! Как Никулина в том кино! Его всем курсом стебали, фильм только-только вышел, а уж когда он однажды явился на сборы с рукой в гипсе...
Куратор: Бармалеев, кляп!
Бармалеев: А чё я сразу, это ваши внутриконторские разборки!
Куратор: Тогда я сам!
Пилот: Береги руку, Сеня!
* * *
Куратор: Если хоть одна падла пошутит про моё ФИО!
Ершов: Да-да, мы в курсе про полёт без парашюта и без самолёта, но есть нюанс, гражданин начальник...
Куратор: Не умничай, что за нюанс? Сука, он меня до крови укусил! Ещё заразу какую занесет... Так что за нюанс, Ершов?
Ершов: Кто самолётом рулить будет?
Куратор: Мне что заново всё объяснять! Как и в прошлый раз!
Бармалеев: Прав, Сергей, мы в прошлый раз только сажали самолёт и то с подсказками диспетчера с Земли.
Куратор: В этот раз я буду подсказывать, как это делать! В крайнем случае, вытащим кляп у Пантелеева. Ну, кто-нибудь из вас вытащит, у него зубы как у барракуды.
Бармалеев: Семён Семёныч...
Куратор: Я же просил не стебаться!
Бармалеев: Ну а как мне вас тогда называть?
Куратор: Можно по моему позывному... Нет, лучше не надо...
Ершов: А какой у вас позывной?
Куратор: (вздыхая) Балбес... (спохватившись) И это секретная информация! Что не смеётесь?
Бармалеев: Нам, как бы Семён Семёныч совсем не до смеха, скажи, Сергей...
Ершов: (неопределенно) Ну-у...
Бармалеев: (поспешно) Не до смеха! Мы реально не можем гарантировать, что всё пройдёт гладко... Тот самолёт-то мы в итоге всё равно угробили... Точнее люди как-то выжили, а самолет только в переплавку... Нас даже наградить сначала хотели, но когда разобрались, что к чему, посадили... снова...
Куратор: Всё это я знаю! Читал в вашем личном деле. С другой стороны теперь в «Аэрофлоте» запрещено подавать бобовые культуры в полёте. Вот кто знал что бздёх от него у некоторых личностей в буквальном смысле мина замедленного действия...
Бармалеев: Я же извинился! Если уж на то пошло, то это вина «Аэрофлота», зачем они столько бобовых в еду кладут... Вот меня и пучило тогда...
Куратор: Скажи спасибо, что вас не судили как террористов!
Бармалеев+Ершов: Спасибо!
Куратор: Разобрались, что вы не паралитический газ использовали, а просто у Бармалеева проблемы с желудком.
А ты...
Ершов: (перебивая) А я ещё в детдоме настолько к этому запаху принюхался, что мне нормально. У нас в детдоме через день горошницу давали, так что я только подивился когда пассажиры в салоне стали массово терять сознания, включая пилотов... Так что пришлось нам исправлять ситуацию...
Куратор: (презрительно) Герои...
Бармалеев+Ершов: Спасибо!
Куратор: Это был сарказм, придурки! Героями вы были, если бы действительно бздёх Бармалеева можно было реально использовать против врагов социализма. А оказалось что это просто стечение обстоятельств. Форс-мажор. На определенной высоте бздёх от съеденных бобовых становится что-то типа хлороформа, я не помню сейчас формулу. Даже повторить эксперимент не удалось, для этого нужно, чтобы совпало несколько маловероятных факторов. Ладно, дело прошлое, своё вы отсидели, так что, вроде как, вину перед Родиной искупили. А теперь сядете...
Бармалеев: Опять сядем, за что?!
Куратор: За штурвал, придурок! Ты и сядешь, ты же в прошлый раз рулил самолётом, значит, и в этот вырулишь! Ершов на подхвате.
Ершов: Это нам привычно.
 
Подмосковье. Секретная база
 
Некто: Марк Анатольевич, напомните мне какое сегодня число?
Инженер: 27-е, Александр Александрович...
Некто: И почему объекты ещё не на базе!
Инженер: Виноват-с.
Полковник: Оставьте эти ваши буржуйские штучки! Почему вы просто не набрали добровольцев, как и было задумано, почему эти двое?
Инженер: Погорячился, товарищ полковник. Довели-с.
Полковник: Эти могли... Читал я их личное дело... С одной стороны таких и не жалко, но с другой испытание уже завтра и искать другие объекты уже поздно, может всё-таки перенести испытание?
Инженер: Ни в коем, случаи! Я же писал вам в объяснительной записке, что 29 мая самый благоприятный день для эксперимента, иначе всё придётся переносить на год и неизвестно как там оно будет.
Полковник: Хватит гадать на кофейной гуще, Марк! Почему просто не позвонить в Херсон и дать прямой приказ руководству госпиталя, в конце концов, они нам подчиняются!
Инженер: Задействован протокол «Аноним»  Александр Александрович.
Полковник: Ещё одна ваша идиотская придумка, товарищ Инженер... Получается, от нас ничего уже не зависит и вся надежда на этого идиота?
Инженер: Балбеса, Александр Александрович
Полковник: Ну да, Горбункова. Странный выбор, не находите?  Странный, если не сказать больше. Тьфу, вот и я уже цитатами из этого фильма заговорил.
Инженер: Вы же понимаете, товарищ полковник, что это не мой выбор.
Полковник: Да понимаю я всё, а на ком мне ещё выплеснуть раздражение? «Сам» уже звонил с утра. Интересуется, понимаешь... Вот на кого бы протокол «Аноним» бы распространить...
Инженер: Александр Александрович, ну не здесь же...
Полковник: А, к чёрту. Терзают меня смутные сомнения, что 30 числа тебе придётся искать другую работу, а меня на пенсию...
Некто: Товарищ Инженер, разрешите обратиться к товарищу полковнику!
Инженер: Обращайтесь, майор...
Некто: Получена шифровка...
Полковник: Свободен, боец... Ну вот и Балбес нарисовался... Читайте...
Инженер: Что?! Какого хрена он делает в Москве?!
Полковник: Зная этого придурка, хорошо, что вообще в Московской области приземлился... Выслать спецотряд за ними. Надеюсь, они там не учудят ещё чего.
Инженер: Эти могут...
* * *
Куратор: Дави со всей дури на эту хреновину!
Бармалеев: Да давлю я, давлю!
Куратор: Да не на эту, а вот на эту, а эту фиговину наоборот нежнее сдвигай, придурок! Ещё нежнее!
Бармалеев: Если такой умный, то сам и двигай!
Куратор: Я же говорил, что меня укачивает! Ершов! Ершов тить твою!
Ершов: Чего изволите?
Куратор: Напугал! Как там пилот?
Ершов: Молится...
Куратор: Кому?!
Ершов: Судя по истерическим ноткам - Яхве...
Куратор: Я не спрашивал, кому он молится, придурок, я спрашиваю, с каких он не помогает с управлением, мы же его развязали, когда самолёт во второй раз падать начал!
Ершов: Вот как раз после этого он в подсобке заперся и теперь только посылает меня...
Куратор: На иврите?
Ершов: Если бы... Вы бы Семён Семёныч наконец-то бы взяли управление в свои руки, а...
Куратор: А я чем, по-твоему, занят?
Ершов: Я в прямом смысле! Сели бы сами за штурвал, у Николая глаза уже по рублю! И не с советский, а с царский!
Куратор: Ладно, не хотел говорить, но раз мы на краю... Амаксафоб я...
Ершов: (пожав плечами) Ну, один раз не пидарас...
Куратор: Дурак! Амаксофобия это болезнь такая...
Ершов: Да ладно тебе, Сеня, я же не осуждаю! Все мы люди- человеки, Николай, скажи! Вот у него стресс пройдёт он подтвердит...
Куратор: Я не пидарас!
Бармалеев: (в сторону) А похож...
Ершов: Вот не вовремя ты Коля голос подал, не вовремя... Семён Семёныч, вы давайте что-то решайте уже. Я Колю с детства знаю, у него сейчас крышу сорвёт и нам пизда...
Куратор: В смысле?
Ершов: В смысле пиздец. Николай, конечно, покладистый как телок, мухи не обидит, но вот если его довести до ручки, в гневе страшен.
Куратор: Ну да, читал я в вашем деле про сгоревший детдом. Не доказали тогда только что это вы сделали... Сука... Ну не могу я за руль сесть, боюсь я, понимаешь, Ершов! Это и называется амаксофобия! Когда я на курсах экзамен сдавал это и проявилось! Меня чуть из конторы не выгнали тогда! Да я до сих пор за тот угробленный МИ-6 расплачиваюсь!
Ершов: Я бы вам конечно посочувствовал... Коля, что с тобой, ну вот, пожалуйста, в обмороке, и мы снова падаем... К пилоту, что ли присоединится, в конце концов, никогда не поздно веру поменять...
Куратор: Отставить! Ершов, слушай мою команду! Бармалеева пока к стенке подопри, я за штурвал, ты мои глаза!
Ершов: В смысле «ваши глаза»?
Куратор: Я закрыв глаза полечу, так понятнее?! Буду мысленно представлять, что я на тренажере!
Ершов: Понял! У меня только вопрос, а куда смотреть-то, не видно же ни хрена!
Куратор: Летим по приборам!
Ершов: Может лучше по пальцу?
Куратор: Не валяй дурака, а говори что видишь!
Ершов: Вроде птичка пролетела...
Куратор: Ты не в окно, а на приборы смотри, придурок!
* * *
Ершов: (шепотом) Коляяя... Коляяя... Николай, блядь!
Бармалеев: Мы живы?! Я снова всех спас?
Ершов: Снова-снова! Готовь грудь для медали, а жопу для пенделя...
Бармалеев: П-почему грудь?
Ершов: Про жопу значит не спросишь? Ладно, пошутил я, не пучь глаза, пожалуйста! Факт в том, что действительно все живы, даже самолёт практически не пострадал.
Бармалеев: А чем так пахнет?
Ершов: Форс-мажором!
Бармалеев: А, по-моему, кто-то обосрался!
Ершов: И было с чего, знаешь! Нас три раза в воздушную яму бросало! А над Москвой чуть ворона не сбила! Точнее мы чуть ворону не сбили... Спасибо Семён Семёнычу, добрались до места живыми.
Бармалеев: А причём тут он?! Я герой!
Куратор: Герой ты, герой, кто спорит. Разве что в отключке весь путь провалялся да в штаны со страху наложил, а так конечно, герой...
Бармалеев: Но почему?! Я же хорошо помню, как мы взлетели, а потом... я действительно обосрался...
Куратор: В логике тебе не откажешь, а теперь марш менять штаны! У нас тут, как бы, новая проблема нарисовалась...
Ершов: Ещё одна?!
Куратор: Не уследил я за Пантелеевым, только-только самолёт сел он шасть в потайной люк (оказывается, есть тут такой) и только я его видел... Ещё и язык мне напоследок показал, падла...
Ершов: Да и хрен бы с ним!
Куратор: Согласен, если бы мы приземлись туда куда надо... Промахнулся ты с местом посадки, Ершов...
Ершов: А-а-а, я понял, куда вы клоните, только вот не надо сразу крайнего во мне искать Семён Семёныч, это вы летели по приборам, пока они не отказали, а потом уже по вашему пальцу!
Куратор: Это не мой палец был!
Ершов: Да как не ваш, вы вот так палец вытянули и приказали мне ориентироваться на самое красивое место в городе, а там и площадка для посадки, дескать, будет.
Куратор: Не говорил я так, придурок! Что значит «самое красивое», что за глупость?!
Ершов: Я вот тоже бы удивился, если бы меня не трясло после той вороны, но мне реально было не до вопросов, сказали самое красивое я и вёл вас... И лётная полоса, как вы и сказали, там оказалась, вы на неё и сели, с божьей помощью, не иначе... Правда в конце во что-то упёрлись, но сам факт что ничего не сломали при посадки и все живы, обнадёживает.
Куратор: Ты хоть знаешь, где мы приземлились, придурок?! Это Красная площадь! А сели мы аккурат возле мавзолея! Точнее на сам мавзолей! Чего Мишка-то сбежал, Эта падла шухер заранее почуял, я, может быть, уже и сам бы сбёг, если бы мавзолей не окружили спецвойска с пушками и танками!
Ершов: Ой...
Куратор: Дошло?
Бармалеев: Я что-то пропустил? Судя по вашим лицам и то, что мы сели на Красной площади аккурат на зиккурат, извините за невольную рифму, нам пизда?
Ершов: Вот умеешь ты Николай, когда не просят, чётко сформулировать наше положение. Лучше и не скажешь... Что делать будем, начальник?
Куратор: Предлагаю всё списать на форс-мажор...
Ершов: Не прокатит, это я как опытный сиделец говорю...
Бармалеев: Согласен... Так себе отмазка...
Куратор: У меня идей больше нет... Не говорить же им, в самом деле, что я летел с закрытыми глазами, а мой штурман в иллюминатор пялился и ворон считал.
Ершов: Это и было раз!
Куратор: Про тебя и говорить не надо, специфический запах сам за себя скажет...
Бармалеев: (буркнув) А вот сейчас было обидно...
Ершов: Почему всё не свалить на пилота? Вообще-то это по его вине нам пришлось самим рулить...
Куратор: Стрёмно. По инструкции я должен был связаться с начальством, а уж потом бы оно решало, что да как... Да, к сроку мы бы не успели и моя карьера была бы загублена да и вас скорее всего сразу бы в тюрьму... Мужики! А ведь ещё не всё потеряно!
Ершов+Бармалеев: В смысле?
Куратор: Насколько я понимаю, вояки ещё не знают, чей это борт и кто внутри. Да и не могут они этого знать! Всё же засекречено! А самолёт вообще бразильской сборки, без опознавательных знаков.
Ершов: А я всё гадал, почему все надписи на португальском...
Куратор: Пока вояки меж собой договорятся,  что с нами делать, мы просто покинем самолёт, как наш вероятный противник, по-английски!
Ершов: А Пантелеев?
Куратор: Мишка-то? Его слово против моего? Да его и так все дурачком считали, а уж после того инцидента когда он перепутал парашюты...
Ершов: Расскажите?
Куратор: Позже... Уф, аж на душе полегчало. Такой стресс, такой стресс...
* * *
Пилот: Такой стресс, такой стресс!
Инженер: Я всё понял, товарищ Пантелеев, пожалуйста, покиньте кладовку! Не дай бог повредите соления товарища полковника. Хоть секретная база по легенде считается его дачей, заготовки-то вполне настоящие! Выходи, сказал, падла!
Пилот: Ну, я хотел более наглядно показать, что происходило на борту и через что мне пришлось пройти!
Инженер: Ну да, попахивает от тебя... как в тот раз, когда ты парашюты перепутал!
Пилот: Да не перепутал я, сколько можно объяснять это был форс-мажор! У меня в личном деле так и записано!
Инженер: Ну да, бумага всё стерпит! Ми-6 до сих пор над нами стебутся! Это надо же было додуматься, на особо секретной миссии, в тылу вероятного противника приземлится в центре города верхом на резиновом, прости господи, хере с крыльями!
Пилот: Это был не хер, а... уточка!
Инженер: Ещё раз повторяю, ты, придурок, вымазанный в дёгте и вывалянный в пуху, голый, выпрыгнул с самолёта верхом на гигантском резиновом хере и приземлился аккурат возле Букингемского дворца, где тебе три часа не могли поймать местные службы правопорядка, и не потому что ты такой юркий, хер никак не мог остановится!
Пилот: Уточка! И это, вообще-то, подарок был королеве от товарища Брежнева!
Инженер: Ты совсем дурак, Пантелеев?! Мы и так еле-еле замяли этот инцидент, выдав тебя за извращенца-невозвращенца, так ещё и королева осталась, в итоге, без подарка! Точнее подарок то она получила - парашют с рисунком и надписью от руки! Или тоже скажешь не твоя работа?
Пилот: Кхм, вот тут не спорю, мой косяк... Хотел постебаться над вероятным противником, когда бы они ещё нашли парашют, пусть бы гадали, кто это сделал.
Инженер: Так только поэтому тебя и вычислили ты же, падла, так и написал на нём метровыми буквами: «Миша Пантелеев здесь был» и отпечаток задницы! По этому отпечатку тебя и вычислили. Скандал, международный скандал!
Пилот: (буркнув) А товарищу Брежневу понравилось...
Инженер: Вот только поэтому ты не в солнечном Магадане и даже получил, учрежденный специально в честь твоего идиотского поступка, орден Дружбы народов.
Пилот: (буркнул) Я согласен был и на медаль...
Инженер: Отставить, майор! А теперь ещё раз, коротко без соплей и истерики что произошло на Красной площади!
Пилот: Если коротко – контрреволюция!
Инженер: Я же сказал без истерики!
Пилот: Тогда... контрибуция...
Инженер: Хватит кидаться словами смысла, которых не понимаешь! И учти, Миша, если хоть волосок упадет с тела Владимира Ильича...
Пилот: Вот только не надо еще и Ленина сюда приплетать! Во всём виноват Балбес и его сподручные! Будь я за штурвалом, мы бы давно все были на базе.
Инженер: Да ты же пьяный!
Пилот: И чё?! Вот они все трезвые были и чем это кончилось?
Инженер: И не поспоришь... В любом случае я ничего поделать не могу, теперь это головная боль товарища полковника и твоя...
Пилот: А чё я сразу!
Инженер: Майор Пантелеев слушайте мой приказ, разыскать и доставить на базу Горбункова, Бармалеева и Ершова. На всё вам даётся три часа. Исполнять!
Пилот: Вопрос можно?
Инженер: Нет! И учти, Мишаня, они не должны попасть в руки милиции и любых других органов, даже КГБ. Не забывай, что вас всех в природе просто не существует, так что в случае провала вас всех... Понятно?
Пилот: Вот оно чё... А генсек в курсе?
Инженер: У тебя 2 часа 58 минут! Пшёл вон!
* * *
Ершов: (пялится в иллюминатор) Один, два, три... пятнадцать... а вон ещё две...
Куратор: Ты чего там, Ершов, опять ворон считаешь?
Ершов: Ворон-то я как раз быстро посчитал, Семён Семёныч, танки я считаю...
Бармалеев: (присвистнув) Это, что, всё про нас?
Ершов: Уважают...
Куратор: Идиоты, не пяльтесь в иллюминатор, там могут быть снайперы, да чего уж там наверняка снайперов там как ворон...
Ершов: Ворон больше...
Куратор: Меня, конечно, учили всем этим армейским штучкам, как пройти через заслоны и класть врагов пачками направо налево, только эти люди не враги, а наши советские военнослужащие, поэтому постарайтесь никого там не покалечить!
Ершов: А вы?
Куратор: А что я?
Ершов: Ну, я думал вы как Чапаев, впереди на лихом коне, разве нет?
Куратор: Ну, так-то если надо... И, вообще, я по другому профилю!
Ершов: Какому?
Куратор: Заколебал! Узкоспециализированному! Это вы у нас специалисты широкого профиля, поэтому и говорю, чтобы без жертв у меня... И сами постарайтесь на пулю не нарваться!
Ершов: Вы товарищ Горбунков за нас не волнуйтесь. Спасать свои задницы наш основной инстинкт, скажи Колян!
Бармалеев: Да уж... Там, кажись, ещё солдат из стройбата подтянули...
Ершов: Как ты понял, что они из стройбата?
Бармалеев: А им даже оружие не доверили! С черенками от лопат в оцеплении стоят...
Ершов: Серьёзно? Вот звери!
Куратор: Идиоты! Это спецсредство, недавно только милицию оснастили, оно из резины.
Ершов: А-а, чтобы пиздить не так больно было...
Куратор: И не надейся, больно всё равно будет. Мне как-то прилетело такой дубинкой, вот такенный синячище потом был на полспины.
Бармалеев: Я на синяки не подписывался! Может, тоже вооружимся? Я пока штаны искал, тут, в подсобке, ракетницу видел...
Куратор: Я что только что сказал?! Без трупов!
Бармалеев: А-а, вы в этом смысле... А то я тоже как-то подвиг разведчика ещё не готов повторить...
Ершов: А батя мог!
Бармалеев: Вот сейчас, Серёга, точно не время твои байки про отца слушать!
Ершов: Это не байка, бате героя дали за тот подвиг, скажите, Семён Семёныч!
Куратор: Я твоего отца знать не знаю! Мне вашей дурной биографии хватило, а если ещё анкеты ваших дебильных родственничков изучать, да я бы сбрендил.
Ершов: Ты, Горбунков, базар-то фильтруй, я за батю пасть порву!
Бармалеев: Он и вправду в этом вопросе... щепетилен...
Куратор: Ну, извини, погорячился! Доволен!
Ершов: Да!
* * *
Куратор: Значится так. Я тут краем глаза глянул, куда сдриснул пилот, есть шанс повторить его героический побег через унитаз.
Ершов: Ого! А я ни разу в мавзолее не был!
Куратор: А сейчас ты где?
Ершов: Уел... Только ведь нам все равно надо будет из мавзолея как-то выходить, а на выходе нас ждут...
Куратор: Не нужно никуда выходить! Когда я учился в учебке, нас водили на экскурсию в мавзолей и наш гид старый большевик по секрету рассказал, что из мавзолея есть тайный ход, который ведёт на территории Кремля. Его ещё в войну вырыли, чтобы в случае чего эвакуировать тело вождя.
Бармалеев: И вы знаете, где этот ход находится?
Куратор: Откуда! Это были байки сбрендившего старика! Но если у вас есть другие идеи, как свалить отсюда, то я открыт!
Ершов: А нельзя как-нибудь из мавзолея связаться с вашим начальством? Уверен, телефон там должен быть...
Куратор: Умный? Если вы не в курсе то на всех нас сейчас распространяется протокол «Аноним». Все связи с базой отрезаны, никакой помощи или поддержки. Наоборот, если нас схватят, от нас открестятся, дескать, мы их знать не знаем, это психи или самозванцы.
Ершов: Жестко...
Куратор: Поэтому до базы добираемся своим ходом... Ещё есть вопросы?
Бармалеев: Может, я всё-таки возьму ракетницу?
Куратор: Я тебе возьму! Давай на выход, оба-два, я вас прикрою... Шаг влево, шаг вправо...
Ершов: Короче, по старой схеме...
* * *
Куратор: Ждите здесь и никуда не уходите! Я кое-что ещё заберу из самолёта... Шаг влево, шаг вправо...
Ершов: Да-да, мы помним... (провожая того взглядом) Колян...
Бармалеев: Чё...
Ершов: А давай на Ленина посмотрим? Когда ещё такой шанс выпадет?
Бармалеев: Я боюсь покойников.
Ершов: Так это ж Ленин! Живее всех живых!
Бармалеев: Зомби я тоже боюсь...
Ершов: Ты как хочешь, а я всё-таки гляну...
Бармалеев: А как же куратор? Э, ты куда, мне страшно одному тут оставаться! Сука! Подожди, Серёга, ладно пошли вместе... И чего тебя приспичило, забыл, что мы не по политике? Лично мне хватило того митинга в 1968-ом, и того что после него было...
Ершов: Тихо, дурак, не дай бог Горбунков узнает, что мы тут уже были, достанет своими вопросами мудрёными!
Бармалеев: Ну, допустим до мавзолея мы так и не добрались, нас рядом повязали, вместе с теми дебилами, что с плакатами у мавзолея расселись. Откуда нам было знать, что здесь так не принято. Мы в Москве в первый и последний раз были проездом из мест не столь отдаленных... Вот и решили, на свою задницу, посмотреть на златоглавую... И тебя в тот раз тоже приспичило на Ленина глянуть, будто он убежит куда...
 
25 августа 1968 года
 
Бармалеев: Слышь, Серёга, может ну его на фиг?
Ершов: Ты чего, Колян, это же Ленин!
Бармалеев: Да и хрен бы с ним, он, поди, стух уже!
Ершов: Вот и посмотрим!
Бармалеев: Я бы лучше ещё эскимо поел, чем на билет тратиться...
Ершов: Постой, а разве вход не бесплатный?
Бармалеев: Ты сам посмотри чего понастроили, это сколько надо бабок чтобы такую гробину содержать, а тут нате целая толпа придурков желающих на мумию позырить... Вот гадом буду, что хоть пятачок да стребуют на входе...
Ершов: Ну, с пяти копеек не разоримся... А тут реально толпа... Когда там у нас билет на поезд? На три?
Бармалеев: На три...
Ершов: Не успеем... Может, кому на лапу дать, чтобы без очереди, или спросить где тут черный вход...
Бармалеев: Да вон какие-то москвичи на брусчатке развалились как собаки. Ни стыда, ни совести...
Ершов: А ты видишь здесь скамейку? Я б тоже присел, а то ноги гудят... Ладно, пошли у них спросим, судя по одёжке местные...
Бармалеев: А чего они в руках держат? Что за писульки от руки? Это вон вообще не по-русски...
Ершов: Ба, да это ж интуристы! Колян, у меня идея! А давай к ним присоединимся. Дескать, мы тоже из их группы, новенькие! Интуристов-то без очереди к Ленину пропустят!
Бармалеев: И по-каковски ты с ними собираешься разговаривать? Ты же языками не владеешь!
Ершов: У меня батя полиглот!
Бармалеев: Запарил ты со своим батей! Чего ж ты тогда в детдом угодил!
Ершов: Ты же знаешь батя у меня секретный сотрудник... Короче, неважно, ты главное помалкивай. И, вот что ещё, нужно тоже какой-нибудь плакатик в руки взять, чтобы не выделяться... Кажется, у меня тут была оберточная бумага от воблы и карандаш. Надо что-то такое нейтральное написать и в тоже время чтобы сразу было понятно что мы с загнивающего Запада.
Бармалеев: А с чего ты взял что они западные туристы? Может из соцлагеря?
Ершов: Ты на рожи их посмотри! Да они на всех как на говно смотрят, только не плюются! Точно тебе говорю, буржуи! О, придумал! (пишет) Так это мне, это тебе, айда!
Бармалеев: А почему у меня написано «Один раз - не пидарас!»
Ершов: Ну ты как маленький, Колян! У них же на западе с этим попроще!
Бармалеев: Это что ещё за намёки?! Я не такой! Давай пиши другую или свою дай, у тебя там только рисунок жопы! Кстати, почему жопа?
Ершов: Это не жопа! Это восход солнца над свободной, демократической Европой! Кто надо поймёт!
Бармалеев: Серёга, может не надо?
Ершов: Да всё будет ништяк!
Бармалеев: А я про что!
1974 год
 
Бармалеев: И оказалось что никакие это не интуристы, а враги народа, которые устроили митинг против ввода войск в Чехословакию. Их практически уже повязали, а тут мы с этими плакатами идиотскими. Ну и нас тоже за компанию арестовали...
Ершов: Да всего год дали! Нам все равно после тюрьмы негде приткнуться было... А так государство снова нам обеспечило бесплатную жилплощадь и стабильный заработок.
Бармалеев: Ты забыл про уверенность в завтрашнем дне...
Ершов: Действительно забыл... О, кажись, пришли... Слушай, чёто и мне боязно, всё-таки «Сам»... Гляди, лежит... Как живой...
Бармалеев: Серёг, я может историю и плохо учил, но разве Ленин не мужик был?
Ершов: Ещё какой! Мне батя рассказывал, ни одной блядки не пропускал... Наш человек!
Бармалеев: Да погоди ты про блядки! А чего он тогда в юбке... Да не просто в юбке, а в мини юбке!
Ершов: Серьёзно? Ого, не знал, что у Ленина такие ножки симпатишные были! Ты знаешь, Николай, а я его таким и представлял!
Бармалеев: В мини юбке?!
Ершов: Настоящим лидером мировой революции!
Бармалеев: Дурак, это не Ленин, это какая-то девушка!
Ершов: (разочаровано) Да понял я уже... Тогда возникает логичный вопрос: А что она тут делает? И вопрос вдогонку: Где «Сам»? Ну и околофилософский вопрос: А был ли мальчик, то бишь, Ленин? Может его под шумок вместе со Сталиным вынесли? Хрущ мог. Ну и чего стоишь глазами хлопаешь?
Бармалеев: В смысле?
Ершов: Цалуй!
Бармалеев: Кого?! Тебя?!
Ершов: Можно и меня, но лучше девушку!
Бармалеев: Зачем?!
Ершов: (с выражением)
                           
                            Там за речкой тихоструйной
                            Есть высокая гора,
                            В ней глубокая нора;
                            В той норе, во тьме печальной,
                            Гроб качается хрустальный
                            На цепях между столбов.
                            Не видать ничьих следов
                            Вкруг того пустого места,
                            В том гробу твоя невеста...
 
Бармалеев: Да в гробу я её видал! Не буду я левую, мёртвую бабу целовать! С какого ты вообще стихами заговорил?
Девушка: А вот сейчас было обидно! Про бабу. Ну и чего вылупились, помогите девушке подняться, мужчины.
Бармалеев: Ж-живая...
Девушка: Не угостите даму сигареткой?
Бармалеев: Э-э...
Девушка: И вы так не представились, молодой человек. Или вы предпочитаете сначала целоваться, а потом знакомиться? Тогда вы ещё тот оригинал...
Бармалеев: Я... это... Ленин...
Девушка: (скептически) Непохож...
Бармалеев: В том смысле Николай. А вы... Крупская?
Девушка: Обосраться как смешно! Крупская это скорее ты! Чуть шары не выскочили пока на голые коленки пялился! Выше смотри! Ещё выше! Инна я!
 
1990 год
 
Юра: СТОП! (вкрадчиво) Николай Владимирович, то есть папа, вы хотите сказать, что познакомились с мамой, когда она лежала в мавзолее в саркофаге Ленина?!
Бабуля: Романтика! Тьфу, прости господи!
Бармалеев: А что тебя смущает?
Юра: ВСЁ! Например что она делала в мавзолее, да ещё и на месте Ленина?!
Бармалеев: Правильные вопросы, Юра. Их-то я и задал в первую очередь...
 
1974 год
 
Инна: Живу я тут...
Бармалеев: (показывает на саркофаг) Что, вот прям тут?!
Инна: Ты совсем дурак, Коля? Это вообще-то усыпальница, табличку над дверью не заметил с метровыми буквами? Прикорнула я просто с устатку, а тут чувствую, кто-то за коленку щупает...
Бармалеев: Ершов?!
Ершов: (пожав плечами) А что такого, должен же я был убедиться, что это действительно не Ленин. Увы мне... Кстати не подскажите где «Сам»?
Инна: Да как заварушка наверху началась, то по инструкции все ходы выходы заблокировали, а тушку товой...
Ершов: Чего «товой»?
Инна: Ну, схоронили где-то.
Ершов: Где?
Инна: Слушай, мне не докладывают, вообще-то, я всего лишь техничка... Вон меня тоже тут замуровали, а сами сбежали все. Не в подсобке же со швабрами мне было ночевать, а тут столько места пропадает, вот и прилегла. А ну постой, а это не из-за вас весь этот шухер?
Бармалеев: Извините, мы не специально...
Инна: Да ладно, я же пошутила! Если честно, достало меня в этом могильнике полы скрести, один хрен тут народ топчется без конца, как в метро, и всё по помытому норовят, суки. А раз вы мавзолей расхерачили то и мне тут больше делать нечего...
Куратор: Вот вы где! Я что говорил про шаг влево-вправо?
Инна: (кивая на куратора) Это ваше?
Ершов: Наше. Куратор это. Семён Семёныч.
Куратор: Ты совсем дурак, Ершов?! Это секретные сведения! Девушка вы ослышались!
Инна: Да не очень-то и хотелось, пока полы моешь, наслушаешься этих секретов до тошноты, лишние мне не нать. Вы, кстати, в курсе что у Ленина аж семь дохлых двойников, на каждый день недели? И у каждого своя команда, ну там гримёр, костюмер, охрана, а однажды после новогодних праздников что-то они с похмела напутали и в саркофаге оказалась сразу двое Ильичей. Друг на дружке. Валетом. Хорошо что народ тоже был весь набухан, так что подвоха не заметили, списали на форс-мажор.
Ершов: Серьёзно?
Куратор: Отставить! Вот что, девушка, не знаю вашего имени отчества...
Инна: Инна Валерьевна я!
Куратор: Этим байкам сто лет в обед. Я, например, слышал, что двойников около сотни и все это живые люди. И вот так же на новый год после сабантуя они все разом перепутали очерёдность... Не суть... Лучше вам забыть, что видели нас, иначе у вас будут большие проблемы!
Инна: А то я не догадалась, только опоздал ты, чернявый. У меня уже проблема и вы оба-трое в ней виноваты, поэтому попрошу возместить ущерб!
Куратор: В смысле?
Инна: Ну, раз я по вашей милости лишилась постоянного заработка, требую выплатить денежную компенсацию!
Куратор: Это, что, шантаж?
Инна: Ага, он! Деньги на бочку, а то закричу! Знаешь, какое тут эхо, чихнешь в подсобке, а люди возле саркофага подпрыгивают. Я так по первой стебалась, хоть какое-то развлечение. Сами понимаете с развлечением тут напряжёнка. Все такие серьёзные, спасу нет.
Куратор: Инна Валерьевна, а вы, прошу прощения, не охренели?
Инна: Ни фига! Так я кричу?
Куратор: Вот теперь я жалею, что не ношу документы с собой, сейчас бы они пригодились. У кого сколько денег, лично у меня только суточные...
Ершов: У нас с Коляном мелочью рубля два наберётся...
Куратор: Итого 5 рублей с копейками... Такая компенсация вас устроит?
Инна: Мда... Ну, попытаться стоило... Как говорил мой дед - Кардиблядс...
Бармалеев: Простите, это вы сматерились сейчас?
Инна: Нихуя. Гони пятёрку! Ну и чё вылупились, откупные я с вас получила на первое время хватит. Я вас больше не задерживаю, джентльмены... Пиздуйте с богом.
Бармалеев: Инна, можно вас спросить?
Инна: Ну?
Бармалеев: Вы знаете, где тут тайный ход?
Инна: Допустим, но это платная информация.
Куратор: Нет у нас больше денег, дура!
Инна: Сам дурак! А что в сидоре?
Куратор: К-каком сидоре?
Инна: Вон у тебя заплечный мешок, что в нём?
Куратор: Это секретная информация...
Инна: Помогите! Насилуют в извращенной форме!
Куратор: Хорошо-хорошо, я покажу, но вас это не заинтересует, в СССР это нельзя продать!
Инна: Меньше слов! Показывай, разберёмся... Хм, и что это?
Куратор: Я же говорил! Это секретная разработка спецслужб! Вам придется потом подписку давать!
Инна: (отмахнувшись) Ой, да кому я только не давала! Для чего она?
Ершов: Там, кажись, двери ломают, начальник. Бежать надо...
Инна: Ты не торопись бежать, пока не разберусь, что это за хреновина никто никуда не бежит!
Куратор: Ладно. Это «Определитель»...
Инна: И? Мне что клещами из тебя тянуть?
Куратор: Девушка, если я расскажу, что он определяет, вам придётся столько бумаг подписать, вы этого хотите?
Инна: Мало ли что я хочу! Сколько он стоит?
Куратор: Он бесценен! Это единственный образец! Прототип!
Инна: Конкретнее!
Куратор: Ну, допустим... миллион?
Инна: Казарна!
Бармалеев: Простите что?
Инна: Заибись, говорю! Значится так, я вас вывожу из мавзолея, а ты мне отдаёшь эту штуку. У тебя минута на размышление, прежде чем сюда солдатики на мой визг вломятся и вломят вам по самые помидоры! А я добавлю! Ну, так что? (набирает в легкие воздух)
Куратор: Черт с тобой! Согласен!
Инна: Прибор!
Куратор: Сначала покажи выход!
Инна: Нашёл дуру! Гони, сказала! Заору!
Ершов: Семен Семеныч, да отдайте вы ей, нас же убьют!
Куратор: (отдавая) Подавись, гадина!
Инна: Слабак! За мной и не отставать!
* * *
Куратор: (зажимая подбитый глаз) Я на тебя жалобу подам!
Инна: Ага, коллективную!
Куратор: Верни оружие, дура! Это статья!
Инна: Это синяк! Ишь чего удумал, пистолетиком мне в харю тыкать! Уговор дороже денег!
Куратор: Не было такого уговора морду бить!
Инна: Вот ты недокумека! У нас договор был, я вас вывожу из мавзолея ты мне ценную херовину! И заметь, я свою часть честно выполнила, так, мужики?
Ершов: И не поспоришь...
Инна: А ты что паскуда удумал, рожа автоматная, пистолетиком стращать и обратно игрушку требовать?! Это, по-твоему, законно?
Куратор: Законно! И это не игрушка! Да меня расстреляют, если я его потеряю! И меня и этих придурков!
Ершов: Э, мы на это не подписывались! Иная Валерьевна да отдайте вы ему....
Бармалеев: Пожалуйста, Инна...
Инна: Эх, вот оно воспитание. Не могу супротив вежливости устоять... Ладно, хрен с тобой, забирай, но пятихатку я вам не верну, и не просите!
Бармалеев: Спасибо Инна! Вы очень смелая девушка! Вы нас спасли от смерти или чего похуже!
Инна: (хлопнув того по плечу) Да ладно, глазастик, один раз не пидарас!
Ершов: (хохотнув) Я всегда ему это говорю!
Инна: А ты что там надулся как мышь на крупу, тоже что-то сказать хочешь? Так ты не держи в себе, облегчись....
Куратор: Иди в жопу!
Инна: Не удивил. Выражайся при даме приличнее, мусор, а то я тебя огорчу до невозможности!
Куратор: (зло) Уж я тебя точно благодарить не стану, а как только доберёмся до базы телегу на тебя накатаю!
Инна: Значит, не пошла тебе наука впрок, мусарок. Ты смотри, как бы та телега тебя самого не раскатала!
Ершов: Очень образно, Инна Валерьевна...
Инна: Да всё ништяк, можно по имени. Ладно, рассказывай.
Ершов: Что?
Инна: Всё! Как дошли до жизни такой!
Куратор: Только попробуй, Ершов! Сгною!
Инна: Ещё раз пасть откроешь, цапинар, я тебе тот прибор так глубоко вставлю, что ни один проктолог не вытащит!
Бармалеев: Хи-хи, цапинар и есть!
Куратор: Спелись... Погоди, вот доберёмся до базы...
Ершов: Это было в степях Херсонщины...
* * *
Инна: Ну, общая диспозиция мне ясна, вам всем пизда.
Бармалеев: Почему?!
Инна: Потому что читать надо что подписываешь, недокумека! Контора подписала вас на самоубийственную миссию, разве непонятно?
Ершов: Да почему самоубийственную! Вон как он о нас печётся всю дорогу! (кивает на надувшегося куратора)
Инна: Этот? Да срать он хотел на вас, он свою жопу спасает! Вы на его харю поглядите. Да будь его воля он бы нас тут и положил и списал на форс-мажор! Только промашка вышла, мусарок, пистолетик-то ненастоящий!
Ершов: Как это?
Инна: Да зажигалка это! Смекаете? Этому фофану даже настоящее оружие не доверили, потому что наверняка себя ногу отстрелит или чего повыше, что вероятнее. Какой отсюда вывод?
Ершов: Валить его?
Инна: Вывод неправильный! Самим надо валить, если жить хотите! А этот... Да и хрен бы с ним. Ещё  руки о такую гниду марать. Жизнь таких сама накажет.
Бармалеев: Инна, а откуда вы всё это знаете, вы тоже из органов, да?
Инна: Ну, ты Колян даёшь, да я это мусарьё терпеть ненавижу! Это у нас наследственное. Мусара чуть всю нашу семью не сгнобили. Зла я на них.
Куратор: Диссидентка!
Инна: Не, я не по политике. Я, как бы, тоже больше о своей жопе пекусь...
Куратор: И в чём тогда между нами разница?
Инна: В том, что я чужую жопу вместо своей никогда не подставлю! У меня принципы! Да мне даже та ерундень секретная нахер не сдалась, я чисто приколоться хотела! Откуда мне было знать, что ты настолько ссученный.
Куратор: Тварь... Ай!
Инна: Я тебя предупреждала, чтобы не выражался при даме? А вот и выход. Ну, мужики будем прощаться, вам налево мне направо...
Бармалеев: Но Инна почему?
Инна: Что почему?
Бармалеев: Почему ты не с нами?
Инна: Э-э, даже не упрашивай. Я в эти игры точно не играю. А от этого дела политикой за версту смердит. Мне тут предлагали в Кутузовском в овощном отделе подработку. Если хотите айда со мной, там как раз двое грузчиков нужны. Вы вроде парни крепкие хоть и наивные не по годам...
Куратор: Бармалеев не сметь, ты подписку давал!
Бармалеев: Иди в жопу! Серёга, ты с нами?
Ершов: Ну дак...
Куратор: Суки, что же вы творите, меня же с работы попрут, если я без вас на базу заявлюсь! Вы же сами все документы подписали и со всем согласились! Неужели из-за какой-то шалавы вы станете изменниками Родины!
Инна: Упёртый! Ладно я даже пиздить тебя не буду за «шалаву». Все-таки, какие-никакие, у тебя принципы есть. А я это в людях ценю. Даже в ментах. Айда, ребята, Пусть здесь пока полежит, всё равно свои его быстро найдут...
Бармалеев: Инна, а вас в кино пригласить можно?
Инна: Нужно! Только смотри без рук, я этого не люблю!
Бармалеев: Не, я чисто посмотреть!
Инна: (хлопнув того по плечу) Юморист ты, Колян! Люблю таких!
Бармалеев: Да я, как бы, и не шутил...
Инна: (ржёт) Вот я как раз про это!
Некто: Стоять, руки вверх!
Инна: Кардиблядс...
* * *
Некто: Баста карапузики, кончилися танцы! А ну, бойцы, хомутай этих двух и бабу! Кстати, откуда тут баба? А, неважно! Тоже вяжи!
Куратор: Миша, ты чоль?
Пилот: Что, Балбес, попал в медовую ловушку, эка тебя спеленали! (ржёт)
Куратор: Если бы... Не мёдом меня кормили, ох не мёдом... Развяжешь? Или тут бросишь?
Пилот: Мы вроде в одной организации служим...
Куратор: Что ж ты сдриснул от коллеги?!
Пилот: А ты не догадываешься? С вами я как на пороховой бочке был! Чудом только выжил!
Куратор: А вернулся чего?
Пилот: Приказ. Подписали меня...
Куратор: И тебя значит... Тогда получается я и твой начальник тоже?
Пилот: Ты шибко не радуйся, Горбунков, это временно!
Куратор: Разговорчики! Приказываю развязать командира!
Пилот: Ты, Сеня, на голос не бери, я тебе не 18 летний пацан, могу и второй фонарь поставить и списать на форс-мажор!
Куратор: Это тоже будет изложено в рапорте!
Пилот: Ну да, бумага всё стерпит. Всё, свободны, ваша светлость. Ещё будут пожелания?
Куратор: Эти двое с тобой кто? А хотя погоди, я их знаю, охранники полковника с базы.
Пилот: Ага, ещё одни подписанты. Всучили тех, кто был под рукой. Да что обо мне да обо мне, гляжу, пока я отсутствовал у тебя бунт случился. Всё-таки довёл своих стажеров до ручки, Сеня.
Куратор: Это всё вот эта стерва! Полотёрша полоумная! Как черт из табакерки выскочила, заболтала этих двух, ещё и нанесла мне травмы, в том числе душевные.
Пилот: Ну, это всё объясняет. Айда, у нас всего час в запасе. Если справимся, готовь дырку!
Куратор: В смысле... задницу?
Пилот: В смысле для ордена, придурок!
Куратор: Тут бы выговором отделаться, после всего, что мы учудили...
Пилот: Могёте! (охране) Ладно, ребятки, этих друг к дружке пристегнуть и в кузов, ну и сами туда. И бдеть у меня! Хорошие ребята, исполнительные, слова лишнего не скажут.
Куратор: Я вообще не слышал, чтобы они разговорили... На чем хоть едем?
Пилот: Начальство расщедрилось, полуторку нам выделила! Машина зверь! Даром что довоенного года выпуска!
Куратор: Нам же 100 километров пилить! Успеем ли за час?
Пилот: Успеем! Я короткий путь знаю! Срежем огородами!
Куратор: Опять...
Пилот: А, совсем забыл вот тебе документы на случай остановки гаишниками. Ты теперь у нас председатель колхоза «Светлый Путь» Калачик Владимир Михайлович.
Куратор: Есть и такой?
Пилот: Обижаешь! Документы хоть и фальшивые, но человек-то должен быть настоящий. Да думаю, всё обойдётся. На всякий случай пару мешков картохи полковничьей забросили в кузов, вот тебе и причина поездки, дескать, на ВДНХ за редкими саженцами мотались, не придерешься!
Куратор: Легенда так себе...
Пилот: Это ты у нас начальство, тебе и думать, как выкручиваться в случае форс-мажора! А моё дело маленькое, баранку крути да в окошко посматривай! Всё, харэ трепаться, подземный тоннель очень удачно в тихий дворик выходит с расселенными бараками, там и машину припарковали.
Куратор: Только Миша, договоримся сразу, не лихачить! Серьёзно! Меня до сих пор подташнивает после самолёта!
Пилот: Всё будет ништяк, Сеня!
* * *
Бармалеев: А свобода была так близка...
Ершов+Инна: Да всё ништяк!
Инна: Вот Серёга наш человек! Где наша не пропадала! Может по дороге сбежать удастся!
Первый: (буркнув) И не надейся...
Инна: Слышь, человек-шкаф, ты бы наручники чуток ослабил даме, али в школе не обучен?
Первый: У меня высшее-техническое... Второй, наблюдай за объектами. Я по окрестностям пока пробегусь. Не нравится мне этот дворик.
Второй: Принял, Первый...
Инна: Бим и Бом вам больше подойдёт...
Бармалеев: Инна не надо их злить. Меньше всего эти двое похожи на клоунов, скорее на самых настоящих конторских... Причем неважно какой конторы...
Инна: Да и хрен бы с ними. Ты мне скажи Коля, ты, когда мне предложение уже сделаешь?
Бармалеев: Кхм, я хотел с утра...
Инна: (ржёт) Ох, Райкин! Я, между прочим, девушка вольная, меня в цепи брака не закуёшь. Правда, как оказалось, в обычные кандалы очень даже запросто... И это бесит... Ладно, как я поняла нам куда-то за город пилить, так что время есть подумать, как нам дальше с тобой жить, лишенец... Кстати, как там у нас с будущей свекровью?
Бармалеев: Сирота я...
Инна: Так это же отлично! У меня мамаша ебанутая, а если уж и с твоей стороны такая же хуйня будет. Ну его нафиг. Эх, если бы ты не сиделец ещё был... И судя по наколкам, ни фига вы с Серёгой не узники совести, а самые натуральные урки...
Бармалеев: Это... случайно, Инна. Невезучие мы с Ершовым, ещё с детдома так повелось. Всегда во что-то влипаем.  Кстати, про женитьбу я не шутил! Нравишься ты мне.
Инна: Эх, мамаша моя не видит, какого я жениха в столице отхватила! Прямо мечта провинциальной девушки! То-то бы подивилась. Ну да и хрен бы с ней...
Бармалеев: А почему ты так про маму?
Инна: Потому что только благодаря ей я вообще в Москву из нашей Тьмутаракани попёрлась. Вот нахрена бы мне это надо было? Где родился там и пригодился! У меня, между прочим, тоже планы были на личную жизнь! И это вовсе не полы драить или в овощном свёклу с морковкой перебирать!
Бармалеев: А какая у тебя мечта, Инна?
Инна: Вот ты Коля в самую точку попал! Была! Была у меня мечта ещё с пятого класса! Участвовать в чемпионате мира по пердежу!
Ершов+Бармалеев: По пердежу?!
Бармалеев: А что есть такой чемпионат!
Инна: Да! Проводится каждый год в Японии.
Ершов: (разочарованно) А-а, за границей...
Бармалеев: А как ты вообще узнала про него?
Инна: Случайно по радио услышала, естественно не по «Маяку»...
Бармалеев: Сарафанное радио?
Инна: Ну, пусть так. Неважно. Факт в том, что с тех пор я усиленно тренировалась! И, я не хвалюсь, конечно, да чего уж там, хвалюсь - успехи есть! Практически иду на золотую медаль!
Бармалеев: А как ты это определила? По какому критерию?
Инна: Вот тут ты прав, Колян, как ты понимаешь, не всем про свою мечту расскажешь, а уж найти тренера или партнёра для тренировок...
Ершов: Инна, так ты его нашла!
Бармалеев: Ершов, не смей!
Ершов: Я, конечно, не знаю как там с первым местом, но на серебро наш Колян точно напердит!
Бармалеев: (прикрыв глаза) Стыдоба... Инна, не слушай его! Это вышло случайно, мы же рассказывали! Это всё бобовые! Я с тех пор их вообще не ем!
Инна: Хм, серебро говоришь... Знаешь, Николай, а вот теперь я на тебя посмотрела совсем под другим углом. Правильным. Может даже это... судьба...
Бармалеев: (обнимает ту) Да, Инна, это судьба!
Инна: Судьба у нас с тобой такая, стать первой советской парой пердунов - олимпийцев!
Бармалеев: Это прозвучало... странно, но в целом я одобряю...
 
1990 год
 
Бабуля: Теперь ты понимаешь, Юра, как я этого обормота ненавижу! Ладно, Инночка, наивная душа, ну подумаешь попукивала там себе потихонечку в кулачок, я думала это возрастное, со временем пройдёт, но вдвоём-то они стали вытворять вообще непотребное! А уж когда третий подключился...
Бармалеев: (в сторону) Вот и Серёге досталось...
Бабуля: Да что далеко ходить, та комната, где они жили, а теперь ты, вся провоняла на годы вперёд! Клавка, соседка, до сих пор когда возле нашей парадной проходит, принюхивается, зараза! А прошло 15 лет!
Бармалеев: Валентина Юрьевна...
Бабуля: Молчи, засеря!
Бармалеев: Я не засеря! Я вообще, насколько это было возможно, старался отвлечь Инну от этой идеи, но вы же знаете свою дочь!
Бабуля: Знаю! Упёртая, зараза! Дался ей этот чемпионат! Ну а ты...
Бармалеев: Ну а что я?! Я не хотел лишних скандалов в семье!
Бабуля: Подсирала! Во всех смыслах под-си-ра-ла!
Бармалеев: Я любил её! И бздел с ней на пару только потому чтобы семья не распалась!
Юра: Прекратите! Вы несёте какой-то бред! Оба! Что вообще за дикость про чемпионат? Ни разу про такой не слышал!
Бабуля: Сейчас это уже неважно... Инночки больше нет... (всхлипывает)
Бармалеев: (осторожно) Я продолжу рассказ?
Бабуля: (отмахнувшись) Делай что хочешь...
 
1974 год
 
Первый: (тащит двоих за шкирку, бросает перед Инженером, хмуро) Вот... Как велели... Волоком...
Инженер: Спасибо, Петруша... Подожди пока снаружи, а Николаша пусть пока испытательный стенд приготовит, и оборудование настроит, он в курсе.
Первый: Понял... (уходит)
Инженер: (к двоим) Так-так-так...
Куратор: З-здрасте...
Инженер: (после паузы) Знаете, что я перед собой вижу? Двух потенциальных врагов народа. И срок вам корячится соответствующий - пожизненный...
Куратор: Не дают столько в СССР!
Инженер: (не слушая) А вот чего я не вижу, где два объекта, которые вы должны были не жалея жизни оберегать и привезти сюда ещё час назад... И что вы оба-два придурка можете сказать в своё оправдание?
Пилот: (неуверенно) Форс-мажор?
Инженер: Я так и думал... (кричит) Петруш! Определитель они хоть не просрали?
Первый: Так точно, Марк Анатолич... Почти... Вот он... Спасибо Второму, почти ценой своей жизни спас секретное оборудование, правда объекты ушли...
Инженер: Коля, всё правильно сделал, двоих придурков всегда можно заменить, а вот прибор... Иди, дорогой. Ну, хоть одна хорошая новость. Точнее две. Во-первых, вас двоих ждёт повышение. Не по службе, не радуйтесь прежде времени! Допуск вам повышается. Цените!
Пилот+Куратор: Служим Советскому Союзу!
Инженер: Послужите, ребятки, ох и послужите, как та собака Павлова, которой памятник в Ленинграде установили, не видели?
Куратор+Пилот: Н-нет...
Инженер: Жаль, говорят красивый. Ну как вы понимаете, прежде чем у Павлова стало хоть что-то получаться, он ни одну сотню собак прирезал...
Пилот: Это что получается, вы нас как тех собак, значит... За что?!
Куратор: А вторая?
Инженер: Что «вторая»?
Куратор: Вы говорили, что новости две...
Инженер: Всё верно, Сёмушка, вы будете первыми людьми, которые испытают моё изобретение... так сказать на натуре...
Пилот: (уныло) Значит, собаки уже были...
Куратор: И собаки, и кошки и даже одна обезьяна, шимпанзе, Зосим, если не ошибаюсь...
Куратор: А это ни его мозги мы ели на новый год? Бр-р, гадость редкостная, даже под водку.
Инженер: Вот-вот, Семён, ты вся правильно понял...
Куратор: Что я понял?! Что и нас как ту мартышку, под водку?! Я на это точно не подписывался, скажи Миш!
Пилот: Сам скажи! С меня какой спрос я просто баранку кручу, а начальник у нас ты!
Куратор: Да какой я начальник я на базе только за сантехнику и отвечаю! Слесарь я! Дальше толчков засранных у меня допуска не было!
Инженер: А лучше надо было работать! И нечего перекладывать вину друг на дружку, отвечать вам все равно вместе. Собственно, вы и были об этом предупреждены заранее, чего вас аж в Химках только мои ребятки догнали... Даже здесь вы отличились, банально не смогли уйти от погони, работнички!
Куратор: Марк Анатолич, мы хоть и формально числимся работниками конторы, но по ведомости проходим он, как личный водитель товарища полковника, а я как слесарь-сантехник!
Инженер: Всё верно, Горбунков, а бумагу, как говорится, к делу не пришьешь, тогда как человека запросто...
Пилот: Нам хана...
Инженер: Пока время у нас есть, так ведь Петруша?
Первый: Так точно, Марк Анатолич, первая ступень только разогревается...
Куратор: (шепотом пилоту) Слышал, «первая ступень», нас, что, в космос собрались запустить, как собак?
Пилот: Иди в жопу, балбес!
Куратор: Сам дурак!
Инженер: Рассказывайте!
Куратор: Что?
Инженер: Всё! Всё что случилось после того как вы покинули тайный ход под мавзолеем и не дай бог вам меня обмануть, всё равно у ребяток узнаю как оно было на самом деле!
Куратор: И в мыслях не было, товарищ Инженер, так ведь, Миш?
Пилот: Иди в жопу! Это всё ты виноват!
Инженер: Молчать! Давай по делу и сначала...
Куратор: Ну, в начале было слово...
Инженер: Уже интригует...
(за два часа до этого)
Пилот: Что за слово?
Куратор: Залурат!
Пилот: И что оно обозначает?
Куратор: Если бы я знал, но зная эту прошмандовку явно ничего хорошего! Как сдадим её товарищу полковнику пусть там её поспрошают с причастием , может она иностранный шпион. Чего ей например в мавзолее понадобилась, может быть хотела выведать тайны Кремля!
Пилот: (скептически) У кого, у Ленина?
Куратор: Может и у Ленина!
Пилот: А может и не зря тебя «залуратом» назвали...
Куратор: Иди нахрен, Пантелеев! И встать когда со старшим по званию разговариваешь!
Пилот: Я тебе, что, стоя поеду?
Куратор: Если прикажу, то поедешь вприсядку!
Пилот: А ты не охренел, Горбунков? Я же не шутил про второй фонарь! Хер ли ты тут из себя вояку строишь, твоё место возле параши!
Куратор: И чё! Все профессии важны. Может именно этим я и хочу принести стране пользу!
Пилот: Так после тебя унитазы вообще не отмыть!
Куратор: Тебя для чего наняли? Баранку крутить! Вот и крути, молча! Сам-то нахрена в контору подался, ты же таксист.
Пилот: Может быть, и у меня тоже была мечта принести Родине пользу! Только возраст подкачал.
Куратор: А что у тебя не так с возрастом, сколько тебе?
Пилот: 50...
Куратор: В конторе и старше служат...
Пилот: Вот именно что служат, меня бы приняли даже без экзаменов и с присвоением внеочередного звания, но с условием, что сразу же нужно было ехать на задание в Англию.
Куратор: И что ж ты не согласился, придурок?
Пилот: Ты дослушай! По легенде я был бы «медовой ловушкой», нужно было на себя, как на живца, поймать лидера лейбористов, который из «этих». Смекаешь?
Куратор: И в чем проблема? Как говорит Ершов - один раз...
Пилот: Да если бы «один раз»! По легенде я должен был не только обаять, но и женить этого субчика на себе, чтобы после его этим шантажировать и тем самым влиять на политику партии, а значит и всей страны!
Пилот: Ого... А не хилые у конторы многоходовочки. Ну что я могу сказать, молодец что отказался. Мужик!
Пилот: Да я как бы и не отказался... Когда бы я ещё заграницей побывал. Да и холостой я...
Куратор: Ты что несёшь, Пантелеев?! Ты же советский человек!
Жопу на Родину променять?!
Пилот: Так как раз Родина и предложила мне подставить свою жопу во имя её! Хорошо не приказала... Но не срослось. Этого пидараса уличили во взятках и выгнали из партии, так что задание моё отменили. Зря только вазелином запасался и свадебное платье покупал... Так и пылится в кладовке...
Куратор: Ну, ты даешь, Пантелеев! Слушай, а зачем ты мне это вообще рассказал, не боишься, что я мужикам про твою несостоявшуюся свадьбу разболтаю?
Пилот: Не, не боюсь, Сеня. Я ведь тоже знаю твой секрет, как ты в контору попал.  И не надо мне свистеть про любовь к Родине и долг советского человека.
Куратор: (зло, шепотом) Если ты, падла, хоть кому-то...
Первый: Ну, мы едем или нет?
Куратор+Пилот: ЕДЕМ!
* * *
Инженер: И зачем мне эти подробности?!
Куратор: (буркнув) Вы же сами сказали всё без утайки...
Инженер: Не нужно больше этих гомосячих баек! Что было дальше?
* * *
Куратор: Слышь, Миш, а ты вообще в курсе нахрена инженеру эти два придурка? Ну, то, что для опытов это понятно, только вот каких? У меня допуска в ту часть базы нет, но ты-то вхож!
Пилот: Самому интересно. Но ты, Сеня губу-то не раскатывай, я хоть и «Самого» иногда подвожу, мне этих тайн тоже не доверяют. Сужу только по обмолвкам, что это не связано с космосом, как некоторые из обслуги базы шепчутся. Я даже думаю, что нам специально эту дезу сливают, чтобы мы так и думали, а на самом деле...
Куратор: Что «на самом деле»?
Пилот: Слушай, что ты от меня хочешь, я обычный водила! Чудо что меня вообще подписали доставить этих двух и то я думаю потому, что у них персонала не хватает, настолько всё секретно, так что приходится брать левых, но проверенных, которые и под пытками не сдадут...
Куратор: Значит ты у них тоже на крючке?
Пилот: Вот-вот. С какого бы хрена я на эту миссию с женитьбой подписался. А выбор был небольшой, либо стать пидарасом, либо...
Куратор: «Либо»?
Пилот: Достал! Чего вообще привязался? У тебя своих проблем нет? Ещё неизвестно что с тобой будет, когда узнают подробности про инцидент с мавзолеем!
Куратор: Я-то тут причем, это всё эти два придурка, я чисто пассажиром летел, почти заложником!
Пилот: На борту видеокамера есть...
Куратор: Блядь... И ты молчал?!
Пилот: Интересно было посмотреть, до какой степени ты ссучился, Горбунков.
Куратор: А ты меня не ссучь! Кому охота за чужие косяки отвечать! А я хоть и виноват в инциденте, но отчасти. Так прокурору и скажу!
Пилот: Наивный ты парень, Сеня! Ты так и не понял, в какой конторе мы служим? Нет тут у них ни следователя, ни прокурора, ни адвоката. Всё решается быстро и сразу. Нет человека, нет проблемы!
Куратор: Ты меня не запугивай! Мы хоть и секретная организация, но всё-таки относимся к КГБ! А это какая никакая, а власть и должна соблюдать закон... хотя бы видимость...
Пилот: Ты уверен?
Куратор: Ну-у...
Пилот: Вот и я о том же. Очень необычная у нас конторка и люди такие же... неординарные...
Куратор: Слушай, давай эту тему замнём, как бы  здесь тоже аппаратура не стояла, а мы тут треплемся как две бабы.
Пилот: Давай тогда о бабах!
Куратор: Давай! Ты новую повариху видел?
Пилот: Вилену-то! Да-а, такую трудно не заметить! Там одной жопы килограмм на пятьдесят! А уж с титьками...
* * *
Инженер: Да вы совсем охренели, нахрена мне про титьки поварихи рассказываете, придурки! Я же сказал говорить только по делу! Вот расскажу Вилене Викторовне, какие вы про неё слухи распускаете...
Пилот+Куратор: Не надо, товарищ Инженер! Мы как раз к делу переходим!
* * *
Куратор: Эх, хоть бы за одну титьку подержаться...
* * *
Инженер: Убью...
* * *
Пилот: Так, кажись пост ГАИ. Странно, в прошлый раз не было. Надеюсь это не про наши души. Готовь документы, Сеня.
Куратор: А наши пассажиры нас не сдадут?
Пилот: Не беспокойся, Первому и Второму выдана инструкция на этот случай. Справятся.
Куратор: Слушай, а чего у них такие позывные?
Пилот: Это им товарищ Инженер придумал, типа Пётр Первый и Николай Второй. Была ещё Катя Великая, но это ещё до меня было... Всё, Горбунков, на тебе переговоры, я помалкиваю, моё дело баранка...
Сержант: Сержант Лавочкин, товарищ водитель, предъявите права на машину и тех паспорт.
Куратор: Какие-то проблемы сержант, а то мы торопимся...
Сержант: Вот и мне интересно, а куда это вы среди ночи торопитесь, товарищи? Вы, кстати, товарищ, тоже документики приготовьте. Пассажиров из кузова тоже попрошу выйти... Ильченко, проследи!
Куратор: Я председатель колхоза, мы были на ВДНХ, вот, задержались немного... Искали на выставке особо редкий картофель, семена которого и везём... Собственно, можете посмотреть...
Сержант: А это, так я понимаю, кортеж для картохи?
Куратор: Это, э-э-э, передовики, награждены поездкой в Москву...
Сержант: Ну-ну, посмотрим, что там за чудо-картошка такая, что её аж пятеро охраняют... (шарится в мешке) Мелковата...
Куратор: Так ведь это на семена!
Сержант: Даже для семенной мелковата, я сам деревенский, в этом разбираюсь. Значит, говорите председатель (читает документы) колхоз «Светлый путь». Знаю такой... Калачик... Хм, Калачик-Калачик... знакомая фамилия... А ну постойте так вы тот самый Калачик Владимир Михайлович?!
Куратор: Ну... да...
Сержант: (трясёт руку) Очень приятно познакомится! Нашим скажу, не поверят! Да я вот только что вашу книгу читал!
Куратор: К-книгу?
Сержант: Да где же она... Вот! «Поточно-групповой способ уборки картофеля»! Эту уже прочитал, а вот эту даже несколько экземпляров купил, чтобы родственникам в деревню отправить!
Куратор: (читает) «Картофель − 250 центнеров с гектара»... Однако...
Сержант: Я тоже самое сказал после того как прочитал! Вы легенда картофелеводства, Владимир Михайлович! Живая легенда!
Куратор: Ну да, я такой... Собственно, если к нам нет больше вопросов...
Сержант: Да какие к вам могут быть вопросы, товарищ Калачик, как говорится счастливого пути. Хотя обождите есть один вопросец от сватьи. Каким удобрением лучше картошку удобрять коровьим или лошадиным?
Инна: Человеческим! Так ведь товарищ председатель?
Куратор: Э-э-э...
Инна: Только обязательно жидким и свежим! Так что если у какого дрищ случится, бегом в поле и под кустик, увеличивать урожайность! Верно, товарищ Калачик?
Куратор: Э-э-э...
Сержант: С ВДНХ, говорите, едите...
Пилот: (орёт) Не двигайся! Я дурак, я во Вьетнаме служил, бросай оружие!
* * *
Инженер: И что это было?
Пилот: Психанул я! Откуда мне было знать, что менты почти сразу палить начнут в белый свет как в копеечку, а у меня только зажигалка! Вы лучше спросите, что в это время делал наш гений-картофелевод!
Куратор: А чё я сразу?! Я практически разрулил ситуацию, как вдруг из кабины вываливается этот придурок, начинает орать про Вьетнам и размахивать пистолетом. Неудивительно, что милиция сразу огонь открыла! Да мне чудом не прилетело, только мешок с картошкой и спас за которым я сховался.
Пилот: Ложь! Пока я вёл бой с превосходящими силами противника, практически безоружный, этот балбес тупо залез в мешок из под картошки, где и просидел всё сражение! Как только уместился!
Куратор: Товарищ Инженер, неправда это, то есть то что в мешок полез так и было, не отрицаю, но этот враль практически сразу в ближайшие кусты рванул где и отсиживался пока Первый со Вторым с гаишниками разбирались...
Инженер: А между тем ваши подопечные ушли от вас! Даже не сбежали, а просто ушли! Позор! Ваше счастье, что обошлось без трупов и Петруша с Николашой зачистили все следы. Но вы мало того что упустили объекты, так ещё потеряли раритетный транспорт из коллекции товарища полковника! Вам ещё и от него прилетит, когда он вернётся от «Самого». Я уж не говорю, что утерян редкий коллекционный картофель, который товарищ полковник лично на ВДНХ купил для дачи. Так что ждите душевного разговора ещё и с его тёщей и неизвестно что хуже.
Куратор: Серьёзно? Коллекционный? Вот эта мелочь зеленая? Никогда бы не подумал, мы такую в детстве просто в поле оставляли или на корм свиньям.
Первый: Товарищ Инженер, вторая и третья ступень в красном режиме, нужен ваш код доступа...
Инженер: Иду. А этих, до особого распоряжения, под замок.
 
(два часа назад)
 
Бармалеев: Инна, ты нас снова спасла! Дай я тебя поцелую!
Инна: Ты обгоди с поцелуями, шустрый какой! И за дорогой следи! И убрал руку от коленки, да что ж вы за мужики такие только одно на уме! Крепче за шофёрку держись баран!
Ершов: Ин, а как у тебя получилось так быстро от наручников избавиться?
Инна: Долго ли умеючи! Это у нас семейное!
Ершов: Ого, так ты из семьи арестантов?
Инна: Дурак! Просто чуйка у меня просыпается, когда нахожусь накануне грандиозного шухера. Вот я и подсуетилась насчёт отмычек ещё когда только в мавзолей устроилась.
Бармалеев: То есть ты уже тогда знала, что тебя арестуют?
Инна: Ну, так далеко моя чуйка не работает. Просто в мавзолее есть дохренища мест, где бедной технички можно поживиться, Только все они почему-то заперты были. Поневоле пришлось учиться все эти места вскрывать. А учитывая, что я в основном в ночую смену работала... Не о том базланим, мужики. Допустим, от мусаров мы свинтили и даже тачкой обзавелись, только всё это временно. Работа в овощном накрылась, там нас в первую очередь будут искать, так что думаю выскажу общее мнение нужно рвать когти из столицы!
Бармалеев: Но куда?
Инна: В Японию, разумеется!
Ершов: Почему в Японию? А-а, чемпионат...
Инна: За Коляна не скажу, но лично я вполне подготовлена к играм жопной воли. Это так они официально называются, если с японско-жопного перевести.
Ершов: Ты и по-японски можешь?
Инна: Со словарём. Мне, главное, до Киото добраться, это на острове Хонсю в регионе Кансай. Меня там уже ждут.
Бармалеев: Но как?
Инна: Тут в двух словах не расскажешь... Ладно, раз мы вместе, мужики, то время открыть карты и рассказать свою историю, как я, простоя советская девочка из уральской глубинки, стремилась к своей мечте - стать чемпионом мира по пердежу.
Бармалеев: Это звучит... странно, Инна... Я до сих не могу свыкнуться, что твоя мечта это... пердеть...
Инна: Дурак ты Бармалеев! Я не пердеть хочу, а стать чемпионом в этом виде спорта, точнее это как бы и спорт и искусство. Японцы ещё сами не определись до конца. Пердёж относительно новая дисциплина, японцы всего полвека соревнования по нему проводят...
Ершов: Всего?! То есть они там полвека проводят чемпионаты, а остальной мир про это ни в курсе!
Инна: А что ты хотел, такой менталитет у нации!  Да и не готов ещё спортивный мир к таким экзотическим соревнованиям. Могут не так понять...
Бармалеев: (в сторону) И я их отлично понимаю...
Инна: Про это мне в японском посольстве рассказали. Да, я  была в японском консульстве! Именно поэтому я согласилась на уговоры ебанутой мамаши ехать в Москву, типа поступать на иняз, так как в столице находится японское посольство, а значит и мой билет на историческую родину пердежа!
Бармалеев: Ну, вот зачем ты так про маму, Инна!
Инна: Да заебала она меня потому что! Втемяшила в свою дурную башку, что я должна продолжить миссию деда! Да насрать мне на него и его миссию!
Бармалеев: А что у него за миссия была?
Инна: Он толковый словарь составлял. Может слыхал? Толковый словарь Никулина? Деда репрессировали при Сталине, а весь тираж уничтожили. У нас дома в комоде один экземпляр валялся я его взяла чисто чтобы в дороге было что почитать.
Бармалеев: А-а, так вот откуда эти твои словечки...
Инна: Ага. Правда терзают меня смутные сомнения что дед тупо их придумывал на ходу, но сейчас уже не докажешь, да и пофиг. И хватит о деде. Вот что, парни, от машины нужно избавляться. Давай-ка Колян рули вон на ту полянку мы практически два часа следы запутывали так что оторвались от погони. Да и чуйка молчит. А то я с ног валюсь. Вы ж мне поспать толком не дали, свалились как снег на голову и завертелось... Ага, рули вон под ту сосенку она машину и нас с воздуха прикроет. Менты могут и с вертолёта нас искать.
* * *
Инна: Как мило было со стороны вертухаев поделится с нами жратвой. Картошка правда мелкая, с орех, зато её много. Налетай, мужичьё!
Ершов: Прямо как в детдоме, помнишь Колян! Горячая картошечка из костра, да прям за шиворот. Бодрит!
Бармалеев: Да уж... Такое забудешь...
Инна: А в чем прикол?
Ершов: Да мы в тот день и познакомились с Николаем. Нам толи по восемь, толи по девять лет было, совсем сопляки. Колян-то с младенчества по детдомам мыкался, а меня батя только-только сдал на поруки. Не мог он больше меня воспитывать. Он секретный сотрудник, часто по секретным командировкам ездил на секретные задания.
Бармалеев: Да хватит, Сергей! Это в детстве можно было эти байки втюхивать километрами. Мы всем отрядом разинув рот их слушали. И то до определенного возраста. Нет у тебя никакого бати! Ты сам придумываешь про него эти истории!
Ершов: Ну вот что ты за человек, Колян! А как я, по-твоему, родился? Из пробирки? Вот слова больше не скажу.
Инна: А ну ша, пацанва, ещё поссорьтесь у меня! Так как вы познакомились?
Бармалеев: Ну к Серёге по первой настороженно отнеслись, всё началось с того что он с порога стал байки про своего отца рассказывать и его подвигах. Его поначалу даже побить хотели, чтобы не пиздел уж так явно.
Ершов: Да не врал я, наоборот даже недоговаривал, я же не дурачок, понимал, что если я буду всю правду про подвиги бати на вас вываливать, вы вообще мне верить перестанете ещё и тёмную устроите. Собственно однажды так и получилось, и только один пацан за меня вписался – Колька. Настоящий рыцарь! Я его таким и запомнил. Правда, нас тогда на пару отметелили, но сам факт. Вот с тех пор мы и дружим. После окончания школы вместе на целину поехали... Собственно, там свой первый срок и получили...
Инна: Ну, я уже в курсе про вашу невезучесть, на себе прочувствовала, небось трактор в болоте утопили или типа того?
Ершов: Если бы. Ты не поверишь, из-за собаки срок нам дали!
Инна: Неужели трактором собаку переехали?
Ершов: Вот дался тебе этот трактор! Хочешь - верь, хочешь - не верь, а дело было так...
 
18 августа 1960 года. Казахстан.
 
Ершов: За что, Колян?!
Бармалеев: Тебе весь список зачитать? Начиная с того как мы с последних экзаменов бегом на поезд и за каким-то хером в Казахстан?!
Ершов: Не за каким-то, а за длинным рублём! Ты же знаешь, сколько механизаторы щас тут зашибают!
Бармалеев: Теперь знаю! Но мы-то, ни хера не механизаторы! Ты на ветеринара учился, а я даже на права не сдал.
Ершов: Да нахера нам те права, когда мой знакомец их нашлёпает сколько надо и в любых количествах! Во их у нас сколько, целый рюкзак! Ещё и сэкономили на оптовой сделке, не зря я курсы экономики посещал! Ай, за что?!
Бармалеев: А это вот тебе как раз за тот рюкзачок! Напомнить сколько мы за эти документы липовые отдали? Обе наши комнаты в коммуналке! Новёхонькие! Даже обои наклеить не успели!
Ершов: Дались тебе эти обои! Мы на целине за пару месяцев на две квартиры легко заработаем, я же тебе наглядно по полочкам разложил и в картинках! Ай, а сейчас за что?!
Бармалеев: Это тебе за ту мазню на новых обоях! Ты же знаешь, что я ни хера в этой экономике не разбираюсь, но даже у меня по ней зачёт стоит, тогда как тебя со справкой выпустили!
Ершов: Ерунда. Петрович мне красный диплом напечатал об окончании школы, как и тебе, кстати, так что всё ништяк! Да будет тебе так переживать, Коль, вспомни, как начальство наши документы увидали так без разговоров в бригаду взяли, и теперь только на вы обращаются и по имени отчеству. Главное только не забыть наши новые имена-отчества, а то не везде в документах они одинаковы... Впрочем, как и фамилии... И фото... Это уже Петровича косяк, нужно еще с него скидку стребовать. Экономика должна быть экономной! Во! Ай, а сейчас-то за что?
Бармалеев: За Тюратам!
Ершов: Это ты сейчас сматерился по-казахски?
Бармалеев: Идиот, за посёлок Тюратам, куда нам дали задание перегнать новый трактор! Заодно проверить нашу квалификацию как механизаторов, а то судя по их вытянувшимся рожам, после того как ты вытащил пачку наших дипломов об окончании всевозможных вузов и не только на территории СССР, их тоже стали терзать сомнения в нашей вменяемости...
Ершов: А, по-моему, всё удачно сложилась. Ну да не с первого раза ты тот трактор завёл, так списали на то, что новый, необкатанный...
Бармалеев: Я первый раз за рычаги сел! Я только в кино видел, как ими пользоваться и не у трактора, а у танка!
Ершов: Да всё ништяк, Колян! Как-то половину пути мы же проехали...
Бармалеев: И откуда у тебя такая уверенность? Тут целина! Не указателей, ни дорог! Степь до горизонта!
Ершов: Ну, какая-то дорога тут была. До пыльной бури. Вот кто знал, что не рекомендуется во время неё передвигаться... А начальство как-то забыло дать нам ЦУ по этому поводу...
Бармалеев: Да нам просто ткнули пальцем, в какую сторону ехать! И всё это молча!
Ершов: Да, это было странно... Такое чувство, что от нас просто хотели побыстрее отделаться...
* * *
Начальник: Уехали?
Зам: Да, слава аллаху!
Начальник: Ты же атеист, Алихан!
Зам: Тут и в шайтана поверишь, начальник. Ты их документы видел?
Начальник: До сих пор в глазах рябит...
Зам: Ни одного настоящего! Это кто ж эти парни, что так вот внаглую с такими левыми ксивами по степи разъезжают.
Начальник: Ты всё верно понял Алихан, никак дошла та анонимка про наши делишки, так что правильно ты их на дальний кордон спровадил, как раз перед пыльной бурей. Авось в дороге сгинут, как прошлый ревизор...
Зам: Дай-то аллах...
* * *
Ершов: Шутки шутками, но я есть хочу...
Бармалеев: Я тоже... Хоть ящерицу, какую поймать или что у них тут бегает...
Ершов: Я вроде байбака видел...
Бармалеев: Вот не время для шуток, Ершов! Какую ещё бабайку?! Голову напекло? Так вроде темнеет...
Ершов: Сурок-байбак! Водятся тут такие! А чего стоим?
Бармалеев: Всё, приехали, топливо кончилась. Нам кажись только полбака залили...  Может и вправду от нас избавиться хотели?
Ершов: Что даже трактор новый с завода не пожалели?! Колян, ты местных плохо знаешь, казахи за копейку удавятся.
Бармалеев: Ты-то про то откуда знаешь, мы с тобой два дня только на целине!
Ершов: Мне пяти минут на местном вокзале хватило, чтобы это понять. Видал?
Бармалеев: Что?
Ершов: Вроде блеснуло на холме! Вдруг суслик?
Бармалеев: Не буду я суслика есть! У нас ещё хлеб оставался и воды с пол-литра, скоротаем как-нибудь ночь...
Ершов: На хлебе и воде? Ты как хочешь, Николай, а мне нужно мясо!
Бармалеев: Да с какого тебя на мясо потянуло?!
Ершов: Хрен его знает, дичаю наверно, инстинкты просыпаются! Я на охоту!
Бармалеев: Хоть фонарик возьми, потеряешься, где я тебя искать буду! Ершов, придурок, вернись, я тебе свой хлеб отдам!
Ершов: Спасибо, Колян, ты настоящий товарищ, но меня уже не остановить! Банзааай!
Бармалеев: Какой «банзай»?! Вернись, дурак! Вот что на него нашло, а? Ну вот и я уже дичаю, сам с собой разговариваю! Сука, страшно тут в одиночку... а если кто побольше суслика на огонёк заявится...
Ершов: Колян!
Бармалеев: Ай, бабайка!
Ершов: Не, это я! А почему ты ещё костёр не развёл и добытчика не встречаешь! Я тут тебе добычу припёр! Аж две!
Бармалеев: Да тебя и не было две минуты! Когда ты успел?!
Ершов: Долго ли умеючи! А если честно я только посикать ходил, а тут, хоп, гляжу, под трактором что-то шевелится, ну я его кирзачами и запинал!
Бармалеев: Серьёзно?
Ершов: Да шучу, конечно, у меня бы нога не поднялась на живую тварь. Ты просто зверюг каких-то переехал, так что можно теперь и поужинать! За тобой костёр и дрова, за мной готовка.
Бармалеев: Хм, я бы кончено тоже от горячего не отказался... А это вообще можно есть?
Ершов: Да всё ништяк, Колян!
Бармалеев: Я как раз про это!
* * *
Бармалеев: Сергей, ты где это взял?
Ершов: Так я ж говорю под трактор зверюга забежала, может пряталась может охотилась, может даже на нас, а тут ты на рычаги и даванул с устатку, их в лепёшку и размололо.
Бармалеев: Я не про это, они вроде... одеты...
Ершов: Думаешь? Может какой-нибудь подвид суслика особый. Что мы, по сути, знаем о местной живности...
Бармалеев: Я серьёзно, Ершов! У них вроде костюма или даже пальто...
Ершов: Ну, это точно не конь... Слушай, а ведь ты прав, на ощупь вроде комбеза...
Бармалеев: Иди и срочно зарой это где-нибудь!
Ершов: С хера ли?! Как раз угли подошли и фольгу я собой для этого случая из дома взял, как знал, запечём зверюг в лучшем виде! А то что у них костюмчик чудной... Мясо есть мясо!
Бармалеев: Ты дурак Серёга, если эти звери были одеты значит они чьи-то! Может их тут разводят неподалеку, и они в красную книгу занесены, как тебе такая версия?
Ершов: Так себе версия! Особенно на пустой желудок! Ну не выбрасывать же их?! Тут килограмма два филе!
Бармалеев: Я хлебом обойдусь, а ты как знаешь! И, кстати, так и неизвестно можно ли их вообще есть!
Ершов: Ха, вспомни, когда мы сбегали из детдома ты не был таким брезгливым! С помоек питались.
Бармалеев: Это и было раз и это была не помойка а просто просроченное молоко у магазина выставили... Ну, мы уже после поняли, что оно просроченное... Короче, жри сам этих, не пойми кого, я умываю руки... Кстати, пойду действительно руки помою, у трактора течет из всех мест, даром что новый...
* * *
Ершов: Ну что так и не будешь? Ты понюхай, какой запах! С чесночком!
Бармалеев: Ну, я не знаю, пахнет действительно вкусно... Искуситель! Посадят нас!
Ершов: Вот вечно ты каркаешь, жри давай и не выпендривайся, хватит там хлебом давится, запор будет!
Бармалеев: Понос у меня будет!
Ершов: Не каркай! По вкусу на оленину, кстати, похоже. Может это какой-нибудь сайгак, эти вроде тоже тут водятся...
Бармалеев: Точно сайгак?
Ершов: Слушай, давно ли ты детдомовской горелой кашей давился, а мясо только по большим праздникам нам давали и то на костях килограммовых, а тут филе, а он нос, гляди, воротит!
Бармалеев: Да я из головы никак не могу выбросить то пальто.
Ершов: О, тут ты прав, улики лучше выбросить, я тут ходил до ветру в ямку, там и вещички сайгаков прикопаю... Опа...
Бармалеев: Та-ак... Дай догадаюсь, форс-мажор?
Ершов: Хи-хи, ты ни за что не поверишь какие у сайгаков имена странные.
Бармалеев: Откуда ты знаешь, как их зовут?!
Ершов: А тут на польтах бирки пришиты... «Стрелка» и «Белка»...
 
19 августа 1960 года. Байконур
 
Помощник: Сергей Палыч! Товарищ Королёв, мы пропали!
Королёв: Я требую продолжения банкета. Как пропали?! Почему?!
Помощник: Собаки пропали!
Королёв: Что ж ты, собака, меня раньше не разбудил?! Который час?!
Помощник: 10-ый уже!
Королёв: А день какой?
Помощник: П-ятница...
Королёв: К чёрту подробности, число какое!
Помощник: 19 августа!
Королёв: Точно 19-ое, не 20-е?
Помощник: Я с Москвой на всякий случай связался, чтобы уточнить! Как есть 19-ое!
Королёв: Так с какого я так нажрался? Я думал, что успешный полёт отмечали!
Помощник: Кхм, ну собственно так и было...
Королёв: Ты хочешь сказать, что мы отправили собак на орбиту на сутки раньше?! Так почему я ничего не помню? Ну чего глазами хлопаешь?
Помощник: Тут, Сергей Палыч издалека надо, иначе понятно не будет...
Королёв: Давай издалека, только пива притащи, башка гудит...
* * *
Помощник: Помните вы в Москву ездили, вам в Кремле вручали звезду героя соцтруда за спутник...
Королёв: Ну, это я помню, это в среду было, потом был банкет, с Никит Сергеичем на брудершафт пили... Потом целовались... с египетским послом... зачем-то... потом... чистый лист...
Помощник: Тогда я вам расскажу что было после того как вас едва тепленького привезли на космодром. Вы сказали, что забились с генеральным секретарём...
Королёв: Что я с ним сделал?
Помощник: Поспорили... Дескать, что вы через два дня запустите собаку в космос.
Королёв: Ну да так и было задумано. Мы давно уже готовили этот  полёт, но втайне от генсека, типа сюрприз на день рождение. Так что вполне возможно, что я с ним и... забился. А на что спорили?
Помощник: Ну, ставка стандартная в случае неудачи, вас обратно в лагерь,  а если удачно, то сразу после этого человека в космос запускать...
Королёв: Как человека?! Почему человека?! Хер ли там делать человеку?! Что за странное желание?!
Помощник: Это всё с ваших слов, Сергей Палыч, вас это тоже... расстроило...
Королёв: Ещё бы не расстроило! Не было у нас в планах запускать на орбиту человека, точнее есть но после того как будут проведены успешные запуски животных, той же обезьяны, и уже только тогда...  ах ты чёрт...
Помощник: Вот-вот, вижу что вспомнили, обезьяну-то мы уже того, запустили...
Королёв: И что казахи в водку добавляют, что меня с неё на всякие безумные поступки тянет.... Как в тот раз, когда забился с Хрущёвым что мы быстрее американцев обезьяну на орбиту отправим. Правда, был нюанс... Американцы тоже забились. На том приёме консул американский был, вот зуб даю Никитос спецом его пригласил... И чтобы марку советской космонавтики не уронить и не подвести страну и Никиту Сергеича лично пришлось сказать, что у нас как раз через несколько дней шимпанзе летит в космос... А у нас ни подходящего корабля для этого, ни условий для тренировок экипажа, ни, собственно, ни самих тренажеров, да собственно и самой обезьяны не было. Пришлось импровизировать... Ну тогда хоть ставка была нормальная мне, в случае успеха, героя соцтруда, а если не сможем... всем Байкануром в ГУЛАГ...  Дался им этот ГУЛАГ, Берии давным-давно нет, а тюрьмой всё равно стращают. Сатрапы! Душители свободы! Пиво ещё принеси... Только не казахское! Жигулевское!
* * *
Помощник: Но ведь с обезьяной всё обошлось!
Королёв: Ну как сказать. Когда я нашему коллективу ответственных за полёт выдвинул условия генерального секретаря, много было всяких разных предложений, вплоть до того что самого Никиту Сергеича к хуям послать, причем без скафандра, и не в космос, а в парашу засунуть, и не просто в парашу, а казахскую парашу! (жаль двух голосов не хватило). Тогда решили по старинке, как мы это делали в шарашке, тянуть жребий...
Помощник: И его снова вытянул Рабинович! Все тогда охренели, особенно этот старый жид, извиняюсь пожилой иудей.
Королёв: Ещё бы он не охренел. Недаром на зоне меня звали Королёк - птичка певчая!
Помощник: Это потому что вы по петушиному из под шконки кукарекали каждое утро?
Королёв: Не поэтому, придурок! Где ты только этих тюремных баек наслушался! Руки у меня золотые, а язык подвешен! Пока суть да дело Рабиновичу досталась длинная спичка. Снова.
Помощник: Ох он и орал...
* * *
Рабинович: Болваны, слабаки, педерасы!
Королёв: Вот последнее было обидно, Самуил...
Рабинович: Я не полечу в космос, у меня ревматизм и клаустрофобия!
Королёв. Самуил, не психуй, я ни слова не сказал про космос! И не надо снова перечислять свои вымышленные болячки на иврите.
Рабинович: О, Моисей, эти гои даже не в курсе, что такое клаустрофобия?! Не считайте меня за идиёта, Сергей, а вы таки за него меня считаете. Будто я не понимаю, куда вы клоните! Ещё раз повторяю я в космос не ногой, мне хватило той истории со спутником! Причем весь наш отдел получил премии, ордера на квартиры пусть и в Караганде, а вы вообще героя соцтруда, а я охрип, заработал ревматизм и больные ноги вот с такенными мозолями.
Королев: Не надо здесь разуваться... снова! Какая гадость...
Рабинович: И ещё с меня удержали за нарушение партийной дисциплины! Я вообще беспартийный!
Королёв: Ну, в этом только твоя вина, Самуил. Тебе же были даны строгие инструкции бегать с макетом спутника по казахской степи и в микрофон кричать «бип-бип»!
Рабинович: Я и бегал и кричал!
Королёв: Ничего кроме «бип-бип»! Еле-еле убедили генерального секретаря, что ему по пьяни показалось, что первый искусственный спутник Земли матерится на русском и иврите, и на русском чаще!
Рабинович: А вы пробовали бегать по степи в такой обуви? Естественно я иногда падал... иногда спотыкался... иногда отбивался макетом от диких зверей, тут одним «бип-бипом» не обошлось, приходилось прибегать к помощи матери!
Королёв: Какой матери?
Рабинович: Ебёна матери!
Королёв: Вот поэтому с вас и удержали за мат в прямом эфире!
Рабинович: Сатрапы! Душители свободы! Я не полечу в космос!
Королёв: Вот заладил! С чего ты вообще решил, что ты куда-то полетишь!
Рабинович: Не считайте меня за идиёта, товарищ Королёв! Я же сам, лично принимал на склад бочку с пивом. А вечера решил проверить условия хранения, а бочка пустая и уже кто-то намалевал на ней фломастером «Ковчег-1»
Королёв: Да мало ли какой идиот баловался!
Рабинович: А фломастером пользуетесь только вы, Сергей! Пожалейте старика у меня дети, вполне возможно где-то есть, ну какой из меня космонавт!
Королёв: Не наговаривай на себя Самуил, внешне ты... мда...
Рабинович:  А вот это уже расизм товарищ генеральный конструктор, я на вас в партком буду жаловаться!
Королёв: Ты же беспартийный, Самуил!
Рабинович: Мне вера не позволяет!
Королёв: Веру к делу не пришьешь, а вот одного хитрожопого жида...
Рабинович: Вот уже и началось...
Королёв: Партия и правительство доверило тебе Самуил великую ответственность стать первым в космосе...
Рабинович: Евреем?
Королёв: Обезьяной!
Рабинович: Евреем-обезьяной?
Королёв: Просто обезьяной, хватит во всём видеть расизм!
Рабинович: Вы нормальный, Сергей?? Вы меня только что обезьяной назвали!
Королёв: Хорошо, 300 рублей...
Рабинович: 330 и квартиру в Караганде!
Королёв: По рукам!
* * *
Королёв: Вот за что люблю евреев, с ними всегда можно договориться. Вопрос только в сумме. Так что в тот раз покладистость Рабиновича нас всех спасла... снова. Под это дело и бочку с пивом списали, ещё и на этом сэкономили. Ну и американцам нос утёрли. Никита Сергеич рассказывал, с какими глазами они урезанную запись полёта смотрели.
Помощник: Почему урезанную?
Королёв: Ну, большую часть записи пришлось вырезать, так как там Рабиновича в костюме Чебурашки пытаются впихнуть в бочку из под пива, а после эту бочку волокли волоком по степи изображая полёт в стратосферу, и спускали с насыпной горки имитируя посадку... Правда звук в бочке пришлось отключить, а то снова бы возникли вопросы о расовой принадлежности обезьяны. Ладно, бог с ним. На сколько у нас назначен запуск?
Помощник: Через 50 минут...
Королёв: Ну, это ничего, времени вагон, поймайте других собак, их тут целая стая за стартовой площадкой бегает.
Помощник: Уже не бегает. Вы вчера своим решением главного конструктора объявили, что у нас перед полётом будет новая традиция...
Королёв: Так, стоп, что значит новая?! У нас, что, уже была предполётная традиция?!
Помощник: Ну да, нужно было нассать на дверь склада где сидит завсклада, иначе удачи не будет. Ох Рабинович и орал...
Королёв: Ах это... Ну и какая новая традиция?
Помощник: Нужно по-прежнему нассать на дверь и подстрелить бродячую собаку, а лучше две! Это двойная удача. Вот люди вчера и расстарались! Так что собак мы теперь долго на Байконуре не увидим.
Королёв: По логике удача теперь так и попрёт?
Помощник: И не поспоришь...
Королёв: Но шутки в сторону, кем заменить собаку?
Помощник: Двух собак...
Королёв: Черт, и кто согласится пойти в напарники к Рабиновичу?
Помощник: Вы так уверены что он согласится? Он после того как побыл обезьяной из больнички не вылазит.
Королёв: Да куда он денется!
* * *
Рабинович: Ни-за-что!
Королёв: Тысяча рублей!
Рабинович: Да хоть две! Я больше в бочку из под пива не полезу! Я с того времени вообще пиво на дух не переношу.
Королев: А как насчёт водки?
Рабинович: Если только кошерная...
Королёв: Есть бочка из под спирта...
Рабинович: Иди в жопу Королёв! Я на вас «Самому» нажалуюсь, как ты разбазариваешь народные средства, а на самом деле просто снимая низкокачественно кино со мной в главной роли!
Королёв: Ты сам понял что сказал? Тебя вместе со мной и закроют! Знаешь, что делают с такими старыми жидярами на зоне?
Рабинович: Знаю! У нас тут все сидели! Только вы сами сказали, что я на обезьяну похож!
Королёв: Вот ты злопамятный. Ладно, последнее предложение - Три тысячи рублей и орден.
Рабинович: Какой, мать-героиня?! У меня уже есть один, спасибо за первоапрельский розыгрыш!
Королёв: Сейчас всё по серьёзному. Орден «Заслуженный Еврей Советского Союза» третей степени.
Рабинович: То есть даже второго я не заслужил?! Идите в жопу товарищ главный конструктор! И медальку туда же засуньте!
* * *
Помощник: Нужно было ему еврея первой степени вручить.
Королёв: Планировали на юбилей...
Помощник: Так что будем делать, Сергей Палыч?
Королев: По графику у нас запуск в 11, а к обеду мы уже должны отправить копию фильма в Москву с вестовым, чтобы Хрущёв его лично сперва отсмотрел  и дал бы добро, чтобы объявить проклятым капиталистам как мы их снова поимели в особо извращенной форме.
Помощник: Как нас Рабинович...
Королёв: И не говори. Как-то хреново у нас с удачей... Как вообще эти собаки умудрились сбежать, они же запертые сидели в бочке в спецодежде, готовые к утреннему эфиру.
Помощник: Расследование показала что животные надышались испарений и стали просится по нужде, а стажер что их охранял пренебрёг инструкцией, пожалел и выпустил, а тут как раз стрельба и улюлюканье...
Королёв: Фамилия стажёра?
Помощник: Кажется Гагарин...
Королёв: Внеси его в списки первого кандидата на полёт в космос! Такого и не жалко.
Помощник: Уже внёс...
Королёв: Так что со сбежавшими собаками, их ведь так и не подстрелили? Значит есть шанс?
Помощник: Несколько патрулей сейчас ищут их следы по окрестностям. Но времени практически нет, так что надо уже сейчас что-то решать.
Королёв: Заметка на будущее - всегда нужен дублирующий экипаж на случай ЧП! Запиши!
Помощник: Я запомню...
Некто: Сергей Палыч, патруль нашёл двух сбежавших сучек!
Королёв: А-а, наконец-то, ух эти клофелинщицы Глаша и Зульфия, вот и удачка нам улыбнулась!
Помощник: Он наверно имел в виду собак...
Некто: Так точно, две самки что ночью сбежали, были найдены в двух километрах от Байконура, но... слегка в нецелом виде...
Королёв: Насколько... слегка?
Некто: Их съели местные колхозники. Оба доставлены и сейчас дают признательные показания.
Помощник: Съели?!
Королёв: Ты о том же самом подумал?
Помощник: Корейцы?
Королёв: Придурок!
* * *
Ершов: Гражданин начальник, за что?!
Бармалеев: Хоть трактор верните! Нам за него не расплатиться, случись чего!
Некто: Вы совсем дурачки? Причем тут трактор?! Вам статья корячится порча особо важного государственного имущества!
Ершов: Нет такой статьи! И ничего мы не портили. Мы вообще чисто в чистом в поле ночевали, а тут ваши архаровцы как налетят, и давай про каких то сук нам горбатого лепить!
Некто: Прекратите нести чушь, Панибратов!
Ершов: Какой я вам... а, ну да, по этим документам я Панибратов, а Колян - Панисёстрин...
Некто: Я повторяю вопрос, с какой целью вы пробрались на территорию космодрома и цинично саботировали космическую программу, утвержденную лично товарищем Хрущевым...
Ершов: Товарищ, вы вообще здоровы?! Какой космодром, причем тут Хрущёв. Повторяю, мы перегоняли трактор из одного посёлка в другой, у нас и документ есть... наверное. Заночевали в поле, а потом ваши архаровцы...
Некто: Про архаровцев я уже слышал! И это не архаровцы были, а сотрудники службы безопасности космодрома! Так вы будете отвечать на поставленный вопрос или мне главного конструктора звать?
Бармалеев: Сергей, он наверно имеет виду тех двух сайгаков...
Ершов: Постойте, так вы про те тушки что мы съели?
Некто: Ну, наконец-то, признались...
Ершов: Господи, я-то думал! Вот из-за чего эта кутерьма. Ну да каюсь, захотелось мясца. Откуда мы знали что они ваши. Можете вычесть из первой зарплаты.
Королёв: Молчат?
Некто: Наоборот, товарищ Королёв, не заткнуть! Но у меня сложилось ощущение, что они просто деревенские дурачки, которые оказались не в то время и не в том месте.
Ершов: Так и есть! Форс-мажор!
Королёв: Вот что, старшой, выйди покури, я с ними сам...
Некто: Только товарищ главный конструктор, вы их товой, не надо снова ногами, мне их потом прокурору показывать, могут быть вопросы... снова.
Королёв: Ну что, бродяги, вилку в глаз или в жопу раз?
Ершов: Э-э, в каком смысле?
Королёв: Не сидельцы, это хорошо. Значит договоримся. Я вижу парни вы вменяемые, ну насколько это возможно. То, что съели собак, да пёс с ними, только вот это был специально обученный экипаж и замены ему нет...
Ершов: Ой...
Королёв: Но есть вариант как нам всем из этой истории выйти с прибытком.
Ершов+Бармалеев: А?
Королёв: Короче, заработать хотите?
Ершов+Бармалеев: ДА!
* * *
Королёв: Сколько до старта?
Помощник: Десять минут, Сергей Палыч!
Королёв: Значит за эти десять минут из этих двух нужно сделать собак! Или хотя бы нечто похожее на собак...
Помощник: То есть опять грим и костюмы на мне...
Королёв: Хоть ты мне на мозги не капай! Партия сказала надо!
Помощник: За десять минут, значит... Звучит как вызов! Вот что сделаем, мы загримируем им только лица и запретим оператору снимать ниже шеи. К сожалению, грим весь ушел на обезьяну.
Королёв: Держи фломастер!
* * *
Королёв: Ой, не похож! Ой, халтура! Понимаешь, у той морда была умнее...
Ершов: Вот лица попрошу не касаться!
Королёв: Не гавкай! Тебе платят в том числе и за молчание, во всех смыслах! Так что там с лицом?
Помощник: Да всё ништяк. На них ещё шлем будет мотоциклетный затемненный! Вот он кстати. Надо только имена на шлеме написать. Как их там звали? Белка и Целка?
Королёв: Да какая разница! Пусть этот будет Белкой а этот Целкой!
Ершов: Я не целка!
Королёв: Это твои проблемы!
Бармалеев: Стрелкой собаку звали.
Королёв: Раньше не мог сказать, я уже писать начал, а фломастер буржуйский хрен сотрёшь! Ладно будешь тогда Цел... Цел... Целлофан!
Помощник: Белка и Целлофан? Как-то странно звучит... Не зря же их так назвали, в рифму...
Королёв: У нас меньше трёх минут до старта, а я ещё должен в поэзии упражняться? Ну, придумай за две минуты рифму к слову Белка и чтобы на «Цел» начиналось!
(спустя два часа)
Помощник: Ну не писать же в самом деле «целка»!
Королёв: Слушай, что мы паримся! Пусть будет - Целина! Очень символично, а то что не в рифму... Да пофиг! Надевайте шлемы и на борт! Мы и так по срокам горим...
Ершов: А где тут борт...
Королёв: Вот он, полезай.
Ершов: Так это бочка из под цемента! Там и одному человеку не уместится!
Королёв: Естественно она была рассчитана не на людей, дебил! Так что как хочешь а чтобы оба два через пять секунд были в бочке! Нам туда ещё камеру с оператором запихивать!
Ершов: Да вы охренели?! Мы на это не подписывались!
Королёв: Хоть и обещал я вас ногами не месить...
1974 год
Инна: И что было дальше?
Ершов: А дальше нас с Коляном по центральному телевидению неделями крутили, и наши фото во всех газетах печатали...
Инна: Точно! Белка и Целина! А я всё гадала, откуда я вас знать могу! Уж эти выпученные глаза я не с кем не спутаю! Но постойте, почему вас тогда посадили?
Ершов: Ну, там, как бы, не только нас посадили. Хрущев всё-таки что-то заподозрил и послал проверку на космодром. Так и кончилась наша космическая одиссея с Колькой, двухгодичным сроком, считай, свезло. Хорошо хоть никто про трактор не вспомнил, так там поди до сих пор стоит, ржавеет.
Бармалеев: И на зоне я, кстати, на права таки сдал.
Ершов: А я в очко научился играть и своё не подставлять. И про вилку я теперь правильный ответ знаю.
Инна: Ох, пацанва, с вами не соскучишься. Но это ведь был только ваш первый срок?
Ершов: Ага. В 1962 нас выпустили за примерное поведение по УДО...
1962 год
 
Ершов: Ну что Колян, надышался воздухом свободы?
Бармалеев: Ага, аж обдышался. Ну и что мы теперь будем делать, Серёга? Без денег, без жилья и без смысла жизни?
Ершов: А вот это ты зря! Рыба ищет, где глубже, а человек где лучше! Наши планы не поменялись, мы по-прежнему охотимся за длинным рублём!
Бармалеев: Я на целину больше не поеду!
Ершов: А и не надо! Пока я сидел на зоне я же не зря библиотечку часто посещал! Газетки почитывал, научную литературку. Просвещался как мог. И вот что я тебе скажу Колян - знание сила!
Бармалеев: Ну, допустим, я это и раньше знал. Ты к чему клонишь?
Ершов: Тема есть - Север!
Бармалеев: Что, «север»?
Ершов: Щас всё бабло на северах крутится, балда! Есть некий городок за полярным кругом, там начинается стройка века. Сечешь сколько на этом денег можно срубить?
Бармалеев: Что-то я не слышал ни про какую стройку на северах.
Ершов: Потому что секретная тема, отсюда бабла ещё больше можно заработать!
Бармалеев: Во-первых, всех денег не заработать. А во-вторых, кто вообще пустит на секретный объект двух бывших зэков?
Ершов: Сечёшь! Поэтому действуем по старой схеме. Идём к Петровичу за документами.
Бармалеев: Опять к этому жулику? Он на нас озолотился!
Ершов: Предьяву ему кинем заодно. Я теперь в этих воровских понятиях секу!
 
1974 год
 
Ершов: Вот так мы и оказались на Кольском полуострове с новыми документами на фамилию Петрова и Васечкина.
 
1962 год
 
Бармалеев: Слышь, Серёг, не похоже, что тут стройка века развёртывается... Да тут вообще никого кроме нас нет. Ну вон ещё сортир стоит, вагончик, типа бытовки, лопата сломанная и всё завалено пустыми бутылками из под водки...
Ершов: Быть такого не может, мне верный человечек на зоне про эту стройку шепнул. Говорить бабок немерено платят, только работай.
Бармалеев: А ещё странно, что нас так быстро на работу приняли и даже документы толком не смотрели, хватило одного взгляда на наколки и нас приняли за своих.
Ершов: Тюремное братство! АУЕ! Тут, почитай, тоже через одного сидельцы. А вон кажись бригадир чапает, щас всё и узнаем.
Бригадир: Новенькие? Это хорошо, на вид вроде крепкие, а то были тут до вас двое хануриков, на вторые сутки спеклись...
Ершов: А чё за работа, начальник?
Бригадир: По твоему профилю, бродяга - бери больше кидай дальше! Справитесь?
Ершов: Ну дак...
Бармалеев: Хотелось бы... конкретики...
Бригадир: Грамотный. Значится так, вон в бытовке ваш рабочий инструмент. Две совковые лопаты. Была ещё штыковая, да её прошлые работнички сломали, а новые когда ещё завезут с материка, поэтому и совковыми обойдётесь.
Бармалеев: Мы будет что-то копать?
Бригадир: (передразнив) Что-то! Не что-то, а скважину!
Ершов: Колодец чоль?
Бригадир: Ну, в вашем случае просто дырку в земле ковырять.
Бармалеев: Хотелось бы уточнить насчёт зарплаты...
Бригадир: Я же сказал лопаты не завезли! А-а, ты про деньги... Ну, допустим, 10 рублей за смену... Устроит?
Ершов: Стоп, начальник! Это сколько в месяц получается?
Бригадир: Э-э... Двести?
Ершов: Триста!
Бригадир: Отсоси у тракториста! Короче, вот лопата, вот дыра, дневную пайку подвезёт к обеду алеут Антон на оленей упряжке. Собственно он нас сюда и привёз, к вечеру заберёт обратно в общагу. Сервис! Цените!
Ершов: Спасибо! Э, постой, начальник что за беспредел, мне человечек что тут работал, говорил что ему тыща в месяц была обещана!
Бригадир: Ну, мало ли кто кому что-то когда-то обещал! Насколько я помню при прежнем куме тут тройками работали, вот на всю бригаду тыща и выходила, по триста на рыло.
Ершов: 330! Каждому!
Бригадир: Слышь, умный, я ведь не настаиваю, вас тут таких знаешь сколько слоняется? Щас свистну и тут очередь выстроится из доходяг готовые за рубль в день лопатой махать, а то и просто за опохмел! А вас сюда официально трудоустроили, так что цени, доходяга! И хватит трепаться! У меня таких скважин в этом районе ещё штук восемь разбросано и на каждой вот по двое таких же придурков!
Бармалеев: А на какую глубину копать?
Бригадир: А я думал не спросите. А хрен его знает. Академик из Москвы приезжал надысь посмотрел в дырку, сплюнул, и сказал что маловато будет. Так что ройте пока не упрётесь рогом в твердую породу, а там видно будет.
Бармалеев: Ну какая-то норма выработки должна быть?
Бригадир: А вы посмышленее прошлых хануриков будете. Есть норма – куча.
Бармалеев: Как-то это всё равно... расплывчато...
Бригадир: Ну, кому как. Думаешь чего тут вся тундра в холмиках... Это она и есть... норма выработки.
Бармалеев: А не проще рулеткой отмерять выкопанное?
Бригадир: И откуда вы такие умные берётесь... Короче, ЦУ я вам выдал, инструкцию по техники безопасности провёл (Не проводил? Да и похрен. Вы главное в дырку не свалитесь по пьяни, а и свалитесь, да и хрен бы с вами) за инструмент вы расписались. Да там ещё ведерко, которым породу будете вытягивать, чутка прохудилось, ну я уже говорил, что завоз с материка только с оказией. Всё, привет семье...
Ершов: Ловко он нас обработал...
Бармалеев: Я вот не понял, Серёг, за каким хером мы снова попёрлись не пойми куда чтобы колодцы рыть неизвестно на какую глубину и получать за это всего десятку в день...
Ершов: Ну так-то 300 рублей в месяц приличные деньги, в чем подвох?
Ершов: Вот поэтому у тебя по арифметике двойка! Это же вкалывать нужно без выходных! По 12 часов в день! На морозе! Да мы сдохнем!
Ершов: Кхм, мда, и вправду об этом я как-то не подумал. Не кипишуй, Колян. Мы же теперь не арестанты, покопаем с недельку, присмотримся, а там видно будет. Ты на плюсы смотри! Работа на свежем воздухе, никакого контроля, природа северная! Лепота! Ещё и кормят! Больше оптимизма, дружище!
Бармалеев: Хм, может ты и прав. Ладно, пошли, посмотрим на место нашей новой работы...
* * *
Ершов: (осторожно заглядывая внутрь) Глубокая дура. Слышь Серёга я даже дна не вижу, и пахнет оттуда... знакомо.
Бармалеев: Походу туда просто срали, пока сортир не поставили...
Ершов: Но это же глупо! Им же потом самим своё говно убирать.
Бармалеев: Вот как раз «им» его и не убирать!
Ершов: И не поспоришь... Ладно айда в бытовку, прораб, падла, даже не дал нам проверить за что хоть мы расписались, вот наверняка и тут подстава. Где список? Так, «Лопата совкая две шт.». Имеется. «Ведро и трос цельнометаллический». Присутствуют. Ведро-то совсем ветхое, не обманул, падла. «Лестница веревочная, универсальная». И чем же, позвольте, она универсальная, кроме как лазать по ней... Вроде крепкая... Ну, робу нам ещё в посёлке выдали, так что тут без обману. А консерв мы сами прикупили, хрен этих жуликов знает, может продинамят с обедом. Гляди, Колян буржуйка как в детдоме! Даже дрова есть, будет на чем чифир подогреть, живём! Чего смурной? Всё будет ништяк, Коль!
Бармалеев: (вздыхая) Вот именно, Серёга, вот именно...
* * *
Ершов: Насколько я понял принцип работы, один лезет в дырку. а второй наверх землю вытаскивает? Ты где хочешь?
Бармалеев: Серёга, я домой хочу...
Ершов: В тюрьму?!
Бармалеев: Нет! В Южноуральск! Там тепло, там мой дом, там моя мама!
Ершов: Ага, я тоже это кино в тюремном клубе смотрел. Ладно давай так - час я внизу, час - ты, потом снова меняемся.
* * *
Ершов: Колян!
Бармалеев: Напугал! Не кричи, тут эхо на всю тундру разносится! Чего?
Ершов: Зря мы напрягались, никто сюда не срал, это чисто местечковый аромат. А так сухо тут, светло и как не странно гораздо теплее чем снаружи! Да тут жить можно, если раскладушку поставить! Тесновато только...
Бармалеев: Во зря ты про раскладушку речь завёл я и так зеваю, ты же знаешь после еды меняв сон клонит...
Ершов: Всё ништяк, я уже тут копнул пару раз, грунт рыхлый, мы норму на раз сделаем, нехер тут по 12 часов колупаться, пугали нас просто...
Бармалеев: Я вот что подумал, Серёга, а куда прошлая бригада с этого хлебного места пропала? Я тут прикинул, триста рублей на человека и вправду хороший навар, тут не протолкнутся от народа должно было быть, а в том же поселке кроме местных алеутов и администрации никого больше из приезжих не видать. Да в той же общаге, мы единственные постояльцы.
Ершов: Ты на что намекаешь?
Бармалеев: Вот зуб даю что-то тут нечисто!
Ершов: Хорош нагнетать, Колян! Давай, майна помалу или вира, я в этих строительных тонкостях не секу.
* * *
Ершов: Ну вот Колян а ты переживал и двух часов не прошло а мы норму на гора сделали, во всех смыслах! Считай двадцатка у нас на кармане. И с обедом нас не обманули! Жизнь-то налаживается! А ты всё смурной!
Бармалеев: Это и странно! Получается здесь умеючи и больше тыщи на троих можно заработать!
Ершов: Так в чем проблема, до вчера ещё пару норм сделаем!
Бармалеев: Я к тому что не бывает так! Не могли мы вот так просто, со стороны, на такое хлебное место попасть!
Ершов: Колян, вот ты после нашей «космической эпопеи» теперь во всём подвох видишь! Всё ништяк!
Бармалеев: Пожалуйста, не говори так больше!
* * *
Академик: (плюёт в скважину, презрительно) Это и есть самая глубокая скважина на полуострове?
Прораб: (пожав плечами) Уж какая есть...
Академик: Да тут и ста метров нет!
Прораб: Остальные ещё меньше, хотите, поедемте и их смотреть...
Академик: Спасибо, насмотрелся я уже на вашу тундру... мда... В принципе и эта нора сойдёт. Мне вообще без разницы, где производить опыты, лишь бы скважина была поглубже. Тогда разгружай аппаратуру... Ну чего вылупился?! Не я же буду ящики таскать! Вот одного я не могу понять, почему нельзя буром всё это делать?! Это и быстрее и точно дешевле, чем нанимать всяких маргиналов, чтобы они вручную как при царе Горохе в земле ковырялись. Кстати, а почему я их тут не вижу? Где эти герои невидимого фронта, что вручную аж 30 метров прорыли?
Прораб: Сам удивляюсь, пару дней они шли с опережением плана, а потом как сгинули, ещё и казенный инструмент с собой унесли. Типичный случай. Что с бывших уголовников взять, а других сюда и не берут.
Академик: Ладно, это ваша кухня, мне это не интересно. Ты бы, кстати, на аппаратуру так явно не пялился, это секретные разработки...
Прораб: Да я...
Академик: Да шучу я!
Прораб: Я так и понял... Ладно, вы тут сами, я в подсобке с алеутом чаи пока погоняю. Судя по всему, вы тут надолго...
Академик: Иди уже...
Прораб: И да, вы бы осторожнее у скважины, тут не огорожено, как-то не озаботились. А уркам все равно было...
Академик: Понял, разберусь! Ступай, мне тишина нужна для работы.
* * *
Прораб: Козёл очкастый...
Алеут: Чего, ругаешься, начальник?
Прораб: Да я про этого пидора московского! Задолбал! Поглубже ему подавай! В 37-ом, этот сучёныш из под шконки бы не вылезал кукарекая на все лады! Да сдаётся мне я этого парашника в том году там и видел... Чифирь готов?
Алеут: Готов, мало-мало. Начальник, я тут вещи и документы урок нашёл, ну тех, кто неделю назад пропали.
Прораб: Хм, действительно... Это что получается, они без документов и теплых вещичек отсюда свалили...
Алеут: А это в тайнике лежало...
Прораб: Так это ж их заработанное за два дня, я помню эту надорванную десятку!  Сам с ними ею расплачивался... Дела-а...
Алеут: Что делать будем начальник?
Прораб: Вот что, Антон. Про то что нашли никому ни полслова. Дело тёмное. Нам тут ещё только лишней проверки не хватало. А я тебе премию выпишу за молчание. Собственно, что нашёл всё твоё. А документы в печку.
Академик: (врывается в подсобку, заикаясь) Там-там-там...
Прораб: Что?
Академик: Демоны!
 
1974 год
 
Инна: Демоны?! Причем тут демоны?
Ершов: Слышала байку, как ученые когда опустили микрофон в глубокую скважину услышали звуки преисподней, стоны грешников, рёв чертей, ну и всё такое... Так вот, отчасти это правда...
Инна: Господи, да что случилось, вы в ад что ли провалились? А, Бармалеев?
Бармалеев: (разводя рунами) Форс-мажор... На третий день, когда Сергей поднимался наверх из скважины, а я готовился спуститься, лестница оборвалась, и мы оба рухнули друг на дружку... на раскладушку...
Инна: Звучит... двусмысленно...
Ершов: (хохотнув) Ещё как! Учитывая, что я сверху был!
Бармалеев: Просто этот придурок действительно в скважине обустроил место для отдыха, притащил в этот день из посёлка алеутов стол, стулья, буфет зачем-то... раскладушку ту же... Даже транзистор купил у алеутов на первую зарплату!
Ершов: Люблю под музыку работать! Бодрит!
Бармалеев: Вот на всю эту «музыку» мы и грохнулись, хорошо что раскладушка смягчила падение, поэтому ничего не поломали себе... Ну как ты понимаешь, звать на помощь в тундре было глупо. Мы охрипли уже на второй день. Антон, ну то есть тот алеут, что нас до работы и обратно на оленях подвозил, никогда в скважину не заглядывал, а прораб если и сунулся, то всё рано мы его бы и не увидели. Скважина под углом шла. Вот так мы целую неделю под землёй и жили...
Инна: Да как вы не сдохли?
Бармалеев: Оказалось что действительно под землёй гораздо комфортнее, чем снаружи. Еды и воды Ершов заранее натаскал, газет старых, даже книжек у алеутов выпросил, что они на курево обычно пускали. Как сейчас помню, полное собрание сочинений Пушкина.
Ершов: Неполное! Там у них в стойбище дрищ как раз приключился, так что далеко не полное...
Бармалеев: Так что жили мы почти как Робинзон и Пятница, при этом продолжая углублять скважину, чисто чтобы без дела не сидеть...
Инна: Постойте, а куда вы землю девали?
Ершов: А я не сказал? Когда мы рыли то наткнулись на небольшую полость типа пещерки, каверну, если по научному. Ну как небольшую, со школьный спортзал.  По словам прораба каверны часто попадаются и её надо просто зацементировать и рыть дальше. Ну, понятно, что дальше совета дело не пошло, а бесплатно цемента у них не допросишься. Вот тогда-то я и придумал сделать в пещере комнату отдыха, чтобы не лазать туда-сюда. По сути, это было наше первое семейное гнездышко, и жили мы в нём с Коляном душа в душу аж целых семь дней.
Бармалеев: Прекращай, Сергей!
Ершов: Только, тот наотрез отказывался со мной вдвоём ложе делить...
Бармалеев: Ершов!
Ершов: Ну, в смысле, спать на одной раскладушке. Ну, это уже наше тюремное прошлое сказывалось, там это не принято, как-то.
Инна: Ох, мужики... А с чего тот академик вас за чертей принял?
Бармалеев: Как потом нам рассказал следователь, он какие-то научные опыты проводил. Уж за каким он сунул микрофон в скважину нам не сказали, но когда он включил запись... Нам её тоже потом включали на закрытом суде. Жуть... Действительно, если не знать что это на самом деле - звуки ада.
Инна: А что было на записи на самом деле?
Ершов: Наш первый семейный скандал...
Бармалеев: Ершов, блин! Прекращай, Инна чёрт знает что может про нас подумать! И он был не первый! Я ему за эти семь дней все его проделки начиная с детдома припомнил из-за которых мы всегда оказывались в заднице. Но в такую жопу мы попали впервые.
Инна: Так что было на записи?
Ершов: Ты не поверишь песня «Rolling Stones» «Satisfaction»!
Инна: Это чё ваще?
Ершов: «Битлз» знаешь?
Инна: (неопределенно) Ну-у...
Ершов: Эти круче! И чего Роллингов у нас до сих пор по радио не крутят, не пойму, классная ведь группа!
Бармалеев: Она запрещённая в СССР, балда!
Ершов: Вот это был ещё один повод для скандалов, наши разные музыкальные вкусы. Коляну были по душе песни типа «Течёт река Волга», а я больше по психоделике и блюзу, дабы алеутский транзистор на раз финские радиостанции ловил, а там этого добра было выше крыши.
Инна: Мне «Течёт река Волга» тоже нравится...
Бармалеев: Инна, вы мой идеал!
Инна: Мерси, хи-хи. Так за что вас посадили в этот раз?
Бармалеев: Вот за этих роллингов-шмолингов! Этот придурок на суде вдруг всем стал доказывать что «Роллинги» круче чем «Битлз»!
Ершов: Так и есть! «Битлз» для лохов! И не за музыку нас посадили, один хрен судейские в ней не разбираются, а за то, что ты Колян пёрнул на прениях, каламбурно выражаясь...
Инна: Серьёзно?!
Ершов: Вот за неуважение к суду нам год и впаяли. Судья уж больно вредная попалась. Ну и у Коляна выхлоп с годами только крепче стал...
Бармалеев: Я, что, виноват, что как раз перед судом нам бобовые давали! Терпел сколько мог... А потом кааак....
Инна: Николай, вы мой идеал!
* * *
Инна: Но ведь это была не последняя ваша ходка?
Бармалеев: Если бы... Мы тогда вообще по УДО должны были выйти уже через несколько месяцев. Все понимали, что посадили нас, по сути, ни за что, но случился...
Инна: Дай догадаюсь, форс–мажор?
Бармалеев: Он... Срок мы мотали в колонии на Новой Земле, это архипелаг в Северном Ледовитом океане. В основном туда ссылали политических, ну и нас до кучи.
Ершов: Думаю, это судья расстаралась, уж очень ей не понравилась моя ключевая фраза «Битлз - для лохов»
Инна: Скорее ей не понравилось то, что сделал Коля...
Бармалеев: Я извинился!
Ершов: Собственно, мы сами того не желая стали смотрящими у этих профессоров, академиков, генетиков и прочих японских шпионов, что ещё при Берии забыли освободить. Боялись нас.
Инна: Вас?!
Бармалеев: Вот тебе смешно, а нас реально за воров в законе там все принимали, чуть ли не смотрящих за зоной, включая администрацию. Уж не знаю что там судья понаписала в нашем деле, но к нам относились уважительно и с опаской. На тяжелые работы не ставили, охрана была чисто символическая, спали мы не в общей камере, а в отдельной комнате... У нас даже свой шестёрка был принеси-подай, сиделец из доцентов. Сам вызвался. Видимо хотел за счет нас приподняться, дурачок. Со временем, когда стало понятно, что мы вполне вменяемые, не бузим, режим не нарушаем, заключенных на бунт не подбиваем, указания администрации колонии не саботируем, к нам стали нормально относиться. Даже были разговоры, чтобы остаться на Новой Земле после окончания срока вольными поселенцами.
Ершов: Я, кстати, был не против, но Колян заупрямился, надоело ему, видите ли, по полгода без солнца, депрессия, видите ли, у него, сплин.
Бармалеев: У меня действительно была депрессия! Ведь все наши начинания в итоге кончались новым сроком! Поневоле загрустишь!
Ершов: Ну я как мог утешал друга, даже с женщиной его познакомил.
Инна: Так, стоп, с этого места поподробнее, что за левая баба вдруг нарисовалась? Я, вообще-то, ревнивая!
Бармалеев: Ничего не было, Инна, я не такой!
Инна: А вот с этого места ещё подробнее, или все эти ваши разговоры про «семейное гнёздышко» не пустой трёп?
Бармалеев: Ершов, придурок, я тебе говорил, что этим всё кончится? Нас однажды посчитают пидарасами!
Ершов: Да ладно, один раз не пид... ой, ну это ни к месту, наверно... Ты, Ин, не переживай, не сложилось у него с Женей.
Инна: В смысле с Евгенией? Не Евгением?
Бармалеев+Ершов: Евгения!
Инна: Уф, отлегло, а то и правда меня стали терзать смутные сомнения что слишком уж ваша дружба... крепкая.
Ершов: Так и есть! Настоящая мужская дружба! У нас в детдоме даже койки рядом стояли, а в холодные зимние ночи мы забирались другу в постель и коротали ночку нежно прижавшись друг к другу!
Бармалеев: Молчи, дурак! Ершов, ты идиот что ли?! Зачем ты всё время это всем рассказываешь?! Ты хоть понимаешь, как это двусмысленно звучит!
Ершов: Разве?
Инна: Всё-всё, я поняла! Крепкая мужская дружба, и ничего больше!
Ершов: Так и есть, ни на полшишички!
Бармалеев: Придурок!
* * *
Инна: Ну и за что вам срок добавили?
Бармалеев: Как ты догадалась?
Инна: Стала понимать логику ваших похождений, не может у вас идти всё ровно и гладко обязательно потом какая-нибудь жопа приключится.
Ершов: И она приключилась! Мы уже настроились с Коляном что срок наш так и пройдёт ровно и гладко, но в один день нас пригасил зоновский кум, точнее кума. Начальником колонии была женщина...
Инна: А ну-ка постой, уже не та ли Евгения?
Бармалеев: Тебе бы, Инна, опером работать! Как ты догадалась?
Инна: Да вот терзают меня смутные сомнения, а чего это она вас пригласила, явно не на чашку чая...
Ершов: Чай там тоже был, но если ты про тройничок подумала...
Инна: Так и знала!
Ершов: ...то не быть тебе опером, хи-хи!
Бармалеев: Ершов, прекращай! Нет, нас пригласили именно как смотрящих за зоной, на тот момент мы уже смирились с тем, что все нас ими считают. А Ершов когда это понял, то у него случилось головокружение от успехов, он даже соответствующую наколку себе набил и ходил щёки надувал.
Ершов: (пожав плечами) Молодой был, горячий...
Инна: (подозрительно) У вас точно тройничка не было?
Ершов+Бармалеев: Мы не такие!
Инна: Да я вообще запуталась, какие вы, уже не знамо что могу нафантазировать! А фантазия у меня, благодаря тренировкам с пердежом, богатая.
Бармалеев: Я бы хотел, конечно, уточнить, какая связь между головой и, э-э-э, попой, но не буду.
Инна: Прямая! И не обо мне сейчас речь, что у вас было с этой бабой, в глаза мне смотреть, оба!
Ершов: (вытянувшись) Как с бабой ничего, только как с нашим непосредственным начальником, мэм!
Инна: (после пауза) Верю...
Бармалеев: (утирая пот) Уф... Ты Инна, не делай так больше. Пугаешь ты меня, когда ты такая... подозрительная.
Инна: Я ревнивая! И если узнаю что ты мне изменял, покончишь жизнь самоубийством!
Бармалеев: В смысле, ты покончишь жизнь самоубийством?
Инна: Ты, балда! А я буду приходить к тебе на могилку и
Бармалеев: И рыдать на ней?
Инна: И пердеть на неё!
Бармалеев: Верю!
Ершов: (восторженно) Да вы созданы друг для друга!
* * *
Бармалеев: Ладно, пошутили и будет...
Инна: Про могилу я не шутила! Если узнаю, что ты мне изменяешь, я тебя так погост пропержу, на том свете вонять будешь!
Бармалеев: Инна, мы же даже ещё не женаты! Да у нас даже ни одного свидания не было! Тогда что это у нас сейчас, первая семейная сцена?
Инна: Хм, видимо она. Ладно, что-то я и правда забегаю вперёд, но суть ты понял, Коля?
Бармалеев: Не злить тебя?
Инна: И это тоже! Не изменять! Я тоже даю торжественное обещание, что буду верна тебе до гробовой доски, и если буду уличена в измене, можешь приходить на мою могилу и...
Бармалеев: Не буду я пердеть на твоей могиле, что вообще за блажь, я просто разведусь с тобой пока ты жива!
Инна: Я тебе разведусь! Ишь, юркий какой, настругал детей теперь крутись!
Бармалеев: Инна, ты опять забегаешь вперёд...
Инна: Что?! Ах, да это всё фантазия, обостренная пердёжным синдромом. И не спрашивай что это такое, мы не так близко знакомы!
Бармалеев: Да я и не...
Инна: И нечего на меня так осуждающе смотреть. Мне хватило этих косых взглядов мамаши! Все хотят, чтобы я рассталась со своей мечтой! (плачет)
Бармалеев: Да ты что Инна, я вовсе не против, перди на здоровье, если тебе хочется! Серёга?
Ершов: Э-э, дружище, в этом деле третий лишний, я точно в ваши семейные замутки вникать не буду, себе дороже...
Бармалеев: А ещё друг называется!
Ершов: Вот именно поэтому!
Инна: Так, ша, пацанва! Списываю эти сопли на стресс. Лично я впервые оказалась в такой жопе, вот меня и колбасит.
Бармалеев: Мы всё понимаем, Инна. К тому же это наша вина что тебя тоже разыскивает контора. Так что наш долг как джентльменов всячески помочь тебе из неё выбраться.
Инна: Бармалеев, не пизди! Судя по вашим рассказам, вы просто попадаете из одной жопы в другую, только более глубокую. Так что там с кумушкой?
Бармалеев: Кумушкой? А-а, начальницей колонии. Инна, я как духу, у нас с ней ничего не было да и не могло быть! И сейчас расскажу почему.
Инна: (прищурившись) Я очень внимательно вас слушаю, Николай...
1962 год
 
Начальник: Проходите Николай Владимирович и Сергей Юрьевич. Ничего что я по имени отчеству или вы предпочитаете, э-э-э, погоняла?
Бармалеев: Нет-нет, Евгения Дмитриевна, мы только за такое простое гражданское общение. Можно, кстати, по именам, да ведь, Сергей?
Ершов: В натуре! Век воли не видать!
Бармалеев: Он тоже согласен. Сергей, прекрати!
Ершов: Уж и пошутить нельзя...
Начальник: Я сегодня ещё раз перечитала ваше уголовное дело и кажется поняла почему вас перевели в нашу колонию. Видимо судья так вам мстил, иначе я совершенно не понимаю, почему в вашей характеристики написано что вы, цитирую, «два педераста»...
Бармалеев: Но почему?!
Начальник: Причём «злостных»... как будто одной характеристики, что вы мужеложцы недостаточно...
Бармалеев: Мы не такие! Серёга!
Ершов: А?
Бармалеев: Ершов?!
Ершов: А-а, да мы не такие, это всё обывательские разговорчики.
Начальник: Я так и думала. Вы знаете, я человек в тюремной системе новый, раньше заведовала детсадом, а тут на повышение пошла, партия доверила заведовать более взрослым контингентом... мда... Поэтому все эти тюремные премудрости приходится постигать на ходу...
Ершов: (в сторону) Теперь понятно, почему у нас обязательный сон час, манная каша по утрам и трёхразовая прогулка с ездовыми собаками... по арктической тундре... И да, теперь отпал самый трепещущий вопрос - за каким хреном нам ходить на детский горшок... всей колонией одновременно.
Начальник: С одной стороны, что вы не, кхм, гомосексуалисты меня радует...
Бармалеев: (буркнув) А уж нас-то как радует, скажи Сергей... Серёга, блин!
Ершов: Да-да! Радые мы...
Начальник: А с другой огорчает, так как я надеялась, что вы, как разбирающиеся в данном, кхм, вопросе, поможете в одном щекотливом деле...
Бармалеев: Так мы и так поможем, скажи Серёга!
Начальник: Сейчас даже не знаю. Видите ли, Николай, когда вас двоих сюда прислали я совершенно не разбиралась в тюремной иерархии и посчитала что вы, э-э-э, так называемые, «смотревшие»
Бармалеев: Смотрящие...
Начальник: Да-да, смотрящие, простите, то есть авторитетные в своей среде, заключенные, на которых, по сути, и держится черная зона. Вы же в курсе, чем черная зона отличается от красной?
Бармалеев: Да, Евгения Дмитриевна...
Начальник: Можно просто, тётя Женя....
Бармалеев: Да... тётя Женя, считается, что в чёрной зоне порядки устанавливают, так называемые, воры в законе, тогда как в красной зоне администрация жёстко борется с такими заключенными.
Начальник: Так и есть. До меня этой колонии управляли по сути урки, поэтому, однажды её просто расформировали, всю администрацию арестовали, а арестантов перевели в другие колонии, набрав совершенно мирный контингент из «политических» которые точно не будут поднимать бунт или как-то ещё ссорится с администрацией. Как уже говорила я практически ничего не знала о тюремных порядках, поэтому очень удивилась когда к нам вместе с «политическими» поступили два «петуха», так кажется называют вашу, самую низшую и презираемую касту, в тюрьме?
Бармалеев: Так, но мы не такие!
Начальник: Сейчас я это понимаю. Но тогда я была совершенно неопытная и решила что петух птица гордая, вожак, который топчет всех вокруг и которого все слушаются и боятся, то есть решила что вы, те самые «смотрящие», которые и будут провоцировать заключенных на бунт и саботаж.
Ершов: (растеряно) Но и без того нас все боялись и уважали!
Начальник: Не знаю как насчёт уважения, но вас действительно все заключенные боялись. Боялись того что вы с ними однажды сделаете.
Ершов: Чёрт, до меня только сейчас дошло, почему, как только мы заходили в душевую все сразу на выход ломились и только этот подозрительный доцент сразу мыло ронял, причем несколько раз, а потом вообще к нам в услужение пошёл. То-то он поди удивлялся, чего это мы намёков не понимаем, хи-хи.
Бармалеев: Тебе смешно?! Теперь ты понимаешь, как было глупо сделать себе татуировку дракона на всю спину и ходить полуголым по тюрьме, людей пугая!
Ершов: Так красиво же!
Бармалеев: Идиот! Дракон это тот же петух, только гребень до жопы! А он у тебя реально до задницы!
Ершов: Ой... Форс-мажор...
Начальник: Вот чтобы заключенные не волновались, было приятно решение переселить вас в свой отдельный петушиный угол, так это кажется называется?
Бармалеев: (прикрыв лицо) Вот мы влипли!
Ершов: Теперь понятно, почему на нашей двери был маленький петух нарисован...
Бармалеев: И ты мне не сказал? Уж я бы сразу почувствовал подвох!
Ершов: Так я подумал, что это из книжки про Карлсона, тот тоже любил рисовать петухов. Одна картина так и называлось «Очень одинокий петух». Я тогда только посмеялся и ещё подписал: «Совсем как мы»
Бармалеев: Ершов, ты идиот! Зачем ты и меня в эти петушиные дела вписываешь! Ты хоть понимаешь что с такой характеристикой нам вообще дорога на обычную зону заказана! Или ты и блатным будешь рассказывать про форс мажор с одиноким петухом?
Ершов: Уел. Нам жопа. Причем во всех смыслах.
Начальник: Ну не так всё плохо. Естественно характеристику я вам исправлю, я уже поняла, что вы не такие. За полгода что вы здесь находитесь не было ни одного петушиного инцидента. Более того вы принимаете самое активное участие во всех начинаниях администрации, что смотрящим и ворам противопоказано. Ну и естественно не взбиваете глину друг дружке...
Бармалеев: Что мы не делаем?
Начальник: Ну...  Взбить глину, войти в заднюю дверь, прочистить дымоход, поиграть в трубочиста, накидать под хвост, пробить козырного, прочистить духовку (Всё ещё непонятно?)
Запердолить в пердачелло, в попчанский, в шоколадницу, в сраку, наконец...
Бармалеев: Прекратите, я понял, мы не петухи, скажи Серёга! Ершов, твою мать, паузы, в таких вопросах, чреваты!
Ершов: Мы не петухи! Петухи не мы! Кукареку! В смысле - но пасаран!
Бармалеев: Нам пиздец...
Начальник: Вы слишком близко принимаете это к сердцу. Я думаю этот форс-мажор вполне можно уладить, мне рассказывали, что авторитетные урки вполне вменяемые люди и поймут что это всего лишь месть ссученого мента. Кстати чем вы так умудрились насолить судье, что он пошёл на должностное преступление, понаписав про вас такое...
Ершов: Колян пёрн...
Бармалеев: (перебив) Ершов сказал что «Битлз» для лохов!
Начальник: Так и есть...
Ершов: Ес!
Начальник: По мне «Битлз» это голимая попса уровня «Течёт река Волга» А Вот «Роллинг Стоунс» уже классика рока, и, с годами, как то старое доброе вино, становится только лучше.
Ершов: Тётя Женя, вы мой кумир!
Начальник: Это кстати ещё один факт в копилку что вы не мужеложцы, только всякие парашники и опущенцы тащатся от битлов.
Бармалеев: А мне нравится «Течёт Волга»...
Начальник: Ах ты петушара...
1974 год
Бармалеев: Теперь ты понимаешь, Инна, что ничего общего у меня с начальницей колонии быть не могло. Это она с Ершовым спелась, во всех смыслах. Он постоянно у неё до утра пропадал, чаи гонял или что они там делали...
Ершов: Радио мы слушали и играли в ладушки. У нас с тётей Женей оказались очень похожие музыкальные вкусы и жизненная позиция.
Инна: Какая?
Ершов: Ни капли в рот, ни сантиметра в жопу!
Бармалеев: Серьёзно, это твой жизненный принцип?
Ершов: Во всяком случае, я стараюсь ему следовать.
Инна: А зачем вообще эта баба вас звала?
Бармалеев: Ну, тут мы сами виноваты, хотели всем угодить вот администрация и решила, что можно сеть нам на шею и свесить ножки. Вообще-то тётя Женя замуж собралась.
Инна: Надеюсь не за тебя?
Бармалеев: Нет, что ты. Она хотела посоветоваться с нами, какое платье выбрать, ну и вообще насчёт моды посоветоваться...
Инна: Да почему именно с вами?!
Бармалеев: Она с чего-то решила что гомосексуалисты в этом лучшие советчики, во дура!
Инна: Действительно.
Ершов: Ну, я ей дал парочку советов, чтобы окончательно характеристику Коляну не испортить, вроде прокатило.
Бармалеев: Постой, ты что действительно разбираешься в современной моде?
Ершов: А что тут такого? Быть стильным не порок!
Бармалеев: Ты хоть понимаешь, что ты опять вызовешь подозрения у Инны и мне снова придётся её убеждать, что ты не по мужским жопам! Так ведь Инна?
Инна: Не так. Ершов просто придурок.
Бармалеев: Ну, или так...
Инна: Ты кстати тоже. Поэтому я тебя и полюбила с первого взгляда.
Бармалеев: Ой...
* * *
Бармалеев: Инна, я тебя тоже полюбил, как только увидел в саркофаге Ленина!
Ершов: А я вас обеих!
Бармалеев: Сергей, ты опять за старое!
Инна: Ша! Так за что вам всё-таки срок добавили?
Ершов: Это было как раз за два дня до нашего освобождения. Тётя Женя взяла отпуск, так как к свадьбе готовилась и ейные обязанности исполнял пришлый кум, с материка. Он естественно был не в курсе про наш особый статус, поэтому увидев нашу характеристику, всё неправильно понял.
 
1962 год
 
Кум: Первый раз такую ухоженную петушиную хату вижу. Прямо семейное гнездышко. Хер ли вы тут развалились, а ну встать, говномесы!
Ершов: Здрасте...
Кум: Какие ещё «здрасте», параша! Давай как положено: Фамилия, год рождения, статья, начала срока, конец срока!
Ершов: Э-э... Я забыл в каком порядке... Гражданин начальник, вы бы уж так с порога не давили авторитетом.  Вон у Коли глаза по полтиннику, пока по полтиннику...
Кум: Да вы тут совсем охренели, петушня. Ну, я вас научу родину любить и использовать жопу по назначению!
Ершов: Даже для меня это прозвучало двусмысленно...
1974 год
Ершов: Вот тогда и выяснилось что наша колония особая, недаром здесь столько профессоров и прочих физиков-химиков со всей страны собрали. Оказывается, один из бараков был полностью отведён под разработку секретного оружия массового поражения. Вот туда-то мы и были посланы с Коляном, сначала по матери, а потом вполне официально переведены как подопытные крысы. На нас даже крысиную пайку оформили и ради смеха каждый день выдавали. Физики шутят, как говорится... Ну и жили мы теперь с Коляном в крысиных клетках, не видя света белого... Это тоже очень веселило персонал барака. Естественно это долго продолжаться не могло, потому что зная Николая ему всё это однажды надоест, и он озвереет, дабы и условия для этого были все созданы.
Бармалеев: Не наговаривай! На меня конечно находит, но это и было пару раз за всю жизнь, и для этого нужно кое что пострашнее чем жить в крысиной клетке, питаться как животные, каждый день терпеть, кроме насмешек и издевательств лаборантов, ещё и болезненные и унизительные процедуры с забором крови, уколы, клизмы... Особенно клизмы... Короче, прав был Серёга, однажды я просто не выдержал...
1962 год
Бармалеев: СУКИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИ!
Ершов: Ну вот, началось... А ведь прошло всего два часа как нас к крысам в клетку засунули, дай хоть пайку доесть, Колян, пока у тебя крышу окончательно не снесло.
Бармалеев: Серёга, как можно терпеть к себе такое отношение, мы хоть и заключенные, но не рабы, в самом деле! А здесь с нами обращаются хуже чем с рабами!
Ершов: Да я и не спорю, Коль, ты только не волнуйся, сам знаешь, что после этих твоих срывов бывает.
Бармалеев: И ладно бы это были тюремщики, а то ведь свои...
Лаборант: Э, ты где тут своих увидел!
Ершов: Здрасте, Евген Евгенич...
Бармалеев: За всё суки ответите, помяни мои слова, крысёныш!
Лаборант: Не по адресу, Бармалеев, Крыса у нас как раз ты! Да ты глаза на меня пучь, мне на твои гляделки плюнуть и растереть! Теперь то вся зона знает кто вы на самом деле, всего лишь два петуха, которые решили себя за смотрящих выдать!
Ершов: Ошибочка вышла, Евген, Евгенич!
Лаборант: Да мне без разницы, хоть напоследок науке послужите.
Ершов: Служить бы рад...
Лаборант: Послужишь-послужишь, Ершов. Ваши жопы ещё принесут пользу Родине!
Ершов: Звучит... ободряюще...
Бармалеев: Э, причем тут наши жопы?!
Лаборант: Что, интересно? Вообще-то это секрет, но то для людей, а вы вполне официально считается подопытными животными, а какие от вас могут быть секреты.
Бармалеев: Сука...
Лаборант: Наша лаборатория разрабатывает совершенно новое секретное оружие на основе атомной бомбы...
Ершов: Допустим, но пока не улавливаю связь между бомбой и нашими задницами.
Лаборант: А связь прямая! Потому что это гей-бомба!
Бармалеев: Так, стоп насколько я помню уроки английского, «гей» переводится как весёлый? Весёлая бомба?
Ершов: (в сторону) Что-то мне резко стало не до веселья...
Лаборант: Я тоже поначалу удивлялся, что за странное название, пока наш куратор не просветил, что гей так же переводится с английского как гомосексуалист.
Ершов: Вот оно чё... То есть при подрыве бомбы она убивает всех пидарасов в округе?
Лаборант: Что-то ты сбледнул, Ершов, есть повод для волнения? Ладно, не бзди, не так это, никого этот тип бомбы не убивает, она при подрыве выпускает особый газ, надышавшись которого солдаты вероятного противника становятся мужеложцами, и им уже не до войны.
Ершов: Почему?
Лаборант: Ну, ты как маленький. Это ж такой позор для мужика заглядываться на жопу товарища. А хотя кому я это рассказываю...
Ершов: Я не такой, скажи, Колян!... Коля!... Николай, тить твою?!
Бармалеев: Что, теперь понял, каково это, сразу не получить ответ на подобный вопрос?
 
1974 год
 
Инна: Серьёзно?! Гей-бомба?! Первый раз слышу!
Ершов: Так ведь это секретное оружие! В той же лаборатории до этого изобрели резиновую бомбу, собственно нам свезло что это было до того как мы попали в колонию, иначе бы верняк её на нас бы испытали, а так лаборант рассказывал что какой-то ещё более секретный государственный орган присвоил все их разработки и даже государственную премию получил. В отместку местные изменили схему бомбы. Теперь чтобы запустить таймер для этого нужно посадить на бомбу верхом голого человека в маскировочном костюме из дёгтя и пуха и только после этого сбрасывать бомбу на вероятного противника.
Бармалеев: А ещё они спецом сделали её в форме хера с крыльями...
Ершов: Да? А по мне это больше было похоже на гигантскую резиновую утку...
Инна: Всё это очень забавно, но смысл в такой бомбе?
Ершов: Может чисто по приколу?
Инна: Так что там с гей-бомбой?
Ершов: Мы с Коляном были первые на ком решено было испытать эффект бомбы...
 
1962 год
 
Ершов: Коль...
Бармалеев: А?
Ершов: Помнишь, я тебе говорил что один раз не пидарас?
Бармалеев: Ты всё время это говоришь!
Ершов: Так вот я беру свои слова назад! Не нравится мне эти эксперименты на людях.
Бармалеев: Вроде раньше ты был против только экспериментов на животных? Чего тебе с ветеринарного попёрли, когда ты подопытного хомячка и выбросил в окно со словами: «Спасайся, друг, лети!»
Ершов: Так мы с тобой сейчас навроде крыс...
Бармалеев: Я не крыса, я человек! А человек...
Ершов: Да-да, это звучит гордо, ты это уже говорил, не повторяйся. Я к тому что может ты уже что-нибудь предпримешь?
Бармалеев: Я?!
Ершов: Я вообще-то рассчитывал, что ты взбесишься ну и разнесешь всю зону по кирпичику...
Бармалеев: С чего ты это взял?
Ершов: Просто когда ты так нервничал последний раз, детдом пришлось перестраивать...
Бармалеев: Ну, ты сравнил! Тогда как раз на соседней стройки бульдозер работал, было делом двух минут подогнать его к детдому и снести эту юдоль скорби к херам!
Ершов: Обожаю когда тебя на высокопарный слог пробивает, но сейчас не тот момент. Давай, а? Взбесись, уже!
Бармалеев: Это так не работает! Чтобы я взбесился, меня нужно... выбесить...
Ершов: (задумчиво) Значит выбесить... Лену Синееву помнишь?
Бармалеев: А она тут причем?
Ершов: Она мне для тебя в седьмом классе записку передала, где предлагала с тобой дружить...
Бармалеев: Странно, не помню я никакой записки, наоборот с того времени она меня сторонилась, а она мне нравилась.
Ершов: Я сказал ей что ты девочками не интересуешься, мол, играешь за другую команду.
Бармалеев: Ч-чего? Ты что плетёшь?
Ершов: Я сказал ей что ты пидор!
Бармалеев: Ч-чего?!
Ершов: А помнишь Ладыгина?
Бармалеев: Это, капитан сборной школы по шашкам?
Ершов: Он хотел чтобы ты заменил заболевшего школьника и поехал на спортивные сборы в Югославию.
Бармалеев: ?
Ершов: Я ему сказал что ты пидор и поехал вместо тебя!
Бармалеев: Та-ак...
Ершов: А помнишь после того как сдали экзамены в школе делали групповой снимок...
Бармалеев: Я понял логику, ты сказал всем, что я пидор и меня даже не пригласили фотографироваться!
Ершов: Не, я просто специально тебе другое время и место сказал. А ну и то что ты пидор, ага.
Бармалеев: АААААААААААААААААААААААААА!
 
1974 год
 
Инна: И?
Ершов: И всё, Фантомас разбушевался! Колян вырвался из клетки и стал всё крушить... Вот так нам добавили шесть лет к сроку...
Инна: Хм, что-то не верится мне, что Бармалеев мог на шесть лет накуролесить...
Бармалеев: (разводя руками) Форс-мажор...
Ершов: Права ты, по-хорошему там вышка светила... Но Колян очень удачно за мной погнался с пультом управления от нового секретного оружия и... товой...
Инна: Чего товой?!
Ершов: Нечаянно взорвал гей-бомбу... Ну и... все... всё... вот...
Инна: Что «все-всё-вот»?! Хватит порциями информацию выдавать, это раздражает!
Ершов: Все на Кольском полуострове стали пидарасами, разве непонятно?!  Даже чуток Финляндию со Швецией задело... Правда если наши люди как могли сопротивлялись воздействию гей-химии, и из них эта блажь быстро выветрилась, так что обошлось полшишечкой или даже просто поцелуем в щёчку, то европейцы так пидарасами и остались, что неудивительно, нет у них иммунитета и силы воли как у советских людей.
Инна: Вы-то про это откуда узнали?
Бармалеев: Нам следователь про то рассказывал на закрытом суде. Собственно срок за это нам и скостили. Испытания бомбы признали успешным, пусть и с несколькими оговорками. Всё-таки несколько советских пидарасов не смогли побороть в себе тягу к мужским жопам и среди них бывший кум тюрьмы. Так что нас в этот раз не сильно журили и досиживали срок мы уже в другом месте, от греха, уж очень все на полуострове на нас злы были...
Инна: А ну, стоп, раз, по твоим словам, все там стали пидарасами, то получается и вы тоже!
Ершов: А вот и не угадала! В этот раз нам помогли хаски, что я прикармливал полгода, я же на них от Коляна и удирал по тундре ну и с направлением ветра свезло. А потом Коляна отпустило, и он наконец-то понял, что я просто специально выбесил его и всё что я ему наговорил неправда...
Бармалеев: Так и есть. Ленка меня всю школу игнорировала и вообще у меня подозрения, что это именно она про нас слухи всякие распускала. В Югославию меня не взяли просто потому что я в шашки не умел играть, в отличии от Ершова. А вот с групповым фото... тут всё-таки Серёга не врал, он действительно перепутал, где и когда будут фотографироваться выпускники...
Ершов: Не специально!  Это важно!
Бармалеев: Но за это я ему таки навалял пультом по хребту. И, кстати, откуда, мне было знать, что та дура это пульт управления? Я так на суде и сказал.
Ершов: Ну и тётя Женя за нас вступилась. Бывшего кума никто даже слушать не стал. Нет пидарам доверия.
Инна: Значит, в следующий раз вы вышли на свободу только в 1968 году...
Ершов: Ага и дернула нас нечистая сразу в Москву податься, ну эту историю мы рассказывали, про митинг возле мавзолея. Ну и последний срок мы получили за посадку самолета, в котором все потравились от пердежа Коляна...
Бармалеев: Хватит на этом заострять внимание! Это был форс-мажор и бобовые! Я про другое хочу тебя спросить Инна, а как мы, собственно, из Московской области попадём в Японию?
Инна: Это хороший Вопрос, Коля. Отвечаю: А хуй его знает!
Бармалеев: Я почему-то так и думал... А может...
Инна: Но это не значит, что я расстанусь со своей мечтой! А ты, как мой будущий супруг должен во всём поддерживать свою любимую жену!
Бармалеев: Да я, как бы...
Инна: Тему закрыли! Или ты хочешь вернуться в контору?
Бармалеев: Нет! Наверняка эти скоты задумали что-то гнусное, античеловечное!
Ершов: Эти могут... Меня тоже терзают смутные сомнения, что пешкодралом нам до Японии не добраться. К тому же наверняка на нас уже ориентировки составлены, и наши фотороботы скоро будут у каждого милиционера в Союзе. А уж когда подключат прессу...
Инна: Так, отставить бздеть, Ершов! Я с детства готовилась к этому!
Бармалеев: К чему, Инна?
Инна: Что весь мир будет против меня! Первое что мы сделаем, это радикально сменим образ...
Бармалеев: Надеюсь, не сильно радикально?
Ершов: (хохотнув) И не надейся!
Инна: Возьмём на вооружение метод Керенского!
Бармалеев: Это, что, возглавим страну в переходный период?! Инна, где мы и где политика!
Инна: Дурак! Причем тут политика! Думаешь как Керенский всех наебал когда его за сраку взяли? Оделся в женское платье профурсетки и был таков! Точнее там было несколько платьев, а если точно целый женский гардероб. Керенский был из этих, забыла слово, короче, любил в женское переодеваться по поводу и без. Обычно без.
Бармалеев: А ты про это откуда знаешь?
Инна: Мамаша рассказала со слов отца, ну деда моего недокумеки, что словарь составлял. Он ведь кроме словаря ещё и мемуары писал в эмиграции.
Бармалеев: Постой, а разве твой дед жив?
Инна: А что ему сделается! Живее всех живых, как и Ленин!
Ершов: ЛЕНИН ЖИВ?!
1990 год
 
Юра: СТОП!
Бабуля: Да Ленин до сих пор жив, если ты про это!
Юра: Да хрен бы с Лениным! Ты говорила, что прадеда репрессировали при Сталине, а он оказывается живой?! Да сколько ему вообще лет тогда?
Бабуля: Э-э, если честно уже не помню. Конечно, он в возрасте сейчас, но насколько я помню лет 20 назад женился в пятый раз, даже на свадьбу нас с Инночкой приглашал, но сам понимаешь, какое время было, не могла я не то что выехать заграницу, а вообще отвечать на его письма.
Юра: С ума сойти! Тогда сразу возникает вопрос, за каким моей маме, а потом и мне продолжать его миссию раз он ещё жив-здоров?
Бабуля: Видишь ли, Юра... это он 20 лет назад был жив, больше я от него посланий не получала. И не мудрено, ему сейчас больше ста лет наверное.
Юра: Так наверняка он словарь свой давно закончил и опубликовал! Да и времена изменились, ты даже можешь сейчас выехать заграницу навестить его!
Бабуля: Ты, внучок, ничего не попутал? Если бы у меня была возможность выехать заграницу жила бы я здесь, тюлькой давилась!
Юра: Тебе же нравится тюлька!
Бабуля: И чё? Я не про это! И, вообще, не перебивай рассказ отца!
Бармалеев: Спасибо, Валентина Юрьевна!
Бабуля: Зови уж мамой...
Бармалеев: Мамуля!
Бабуля: Какая я тебе «мамуля», ты меня ещё птичкой или рыбкой назови, как в кино.
Бармалеев: Что вы, мамуля! Не могу же я, в вашем возрасте... (в сторону) Тоже мне рыбка нашлась... На чем я там остановился?
Юра+Бабуля: На Керенском!
 
1974 год
 
Ершов: Ленин Жив, Ильич жив! Дедушка, родной!
Бармалеев: Не стоило ему про это говорить. У Сергея ещё с детдома пунктик насчёт Ленина, он его своим родным дедом считает...
Инна: Серьёзно? А разве у Ленина и Крупской были дети?
Ершов: Так мой папа незаконнорожденный сын Ленина! Колян, я же тебе про это рассказывал!
Бармалеев: (скривившись) Ну, рассказывал... А ещё ты рассказывал, как ты с дедушкой ходил в мавзолей на Ленина смотреть. Типа ты его так достал, что он решил таки сводить тебя посмотреть на то место где он якобы похоронен!
Ершов: Так и было! Да, мне было всего четыре года, и когда я вырос, я уже сам не был уверен, что мне это не привиделось, но оказывается это правда! (кричит) Я с дедушкой Лениным ходил в мавзолее-е-ей!
Бармалеев: Тише, Сергей, ей богу, не стоит об этом орать, даже в глухом лесу, а уж тем более кому-то рассказывать, ты хоть понимаешь, как это, мягко скажем, странно слышать со стороны!
Ершов: Кхм, да, пожалуй... Но ты-то мне веришь, дружище?!
Бармалеев: (неопределенно) Ну-у...
Инна: Вы закончили? Вообще-то это моя судьба сейчас решается!
Бармалеев: Это эгоистично, Инна! Мы все в одной лодке!
Инна: Уточняю! В одной жопе! И меня в ней до недавнего времени не было! Так что вы в ответе за того кого в неё запихнули за компанию!
Бармалеев: Инна, не надо снова про жопу! Это пошло!
Инна: Это правда! Ладно, извини. Просто мне реально через неделю нужно было быть в Японии, а тут такая, извини, жопа...
Ершов: А как бы ты там оказалось?
Инна: У меня билет на самолёт был! Я разве не говорила? Когда я была в японском посольстве мне выдали временную визу и пропуск на чемпионат! Чего я так спокойно в саркофаге Ленина валялась? Мне просто уже пофиг было, это были мои последние деньки в Союзе! А тут - бац, меня щупают за коленку, и жизнь пошла по пизде! Кто меня теперь на самолёт пустит, если я в розыске? Ещё и обвинят что я японский шпион как дед, но тот хоть реально им был, но я?! Нахер бы мне это надо было?!  Это для вас тюрьма дом родной...
Бармалеев: Это не так, Инна!
Инна: А уж я-то точно в тюрьму не ходок, спасибо, нашли дуру. Поэтому, пойдём другим путём!
Ершов: Как дедушка Ленин?! Если я понял логику, мы все переоденемся проститутками?
Инна: Почему проститутками?
Ершов: Так в царской России профурсетками звали женщин легкого поведения
Инна: Серьезно? Вот этого мамаша мне точно не рассказывала... Не, это перебор, кончено. К тому же, между нами, на блядей вы не тяните...
Бармалеев: Спасибо... наверное...
Инна: Раз ищут двух придурков и...
Ершов: Придурошную?
Инна: И меня! Значит вас мы переоденем в...
Ершов: (радостно) Клоунов?
Инна: Вот двух клоунов точно будут искать, и переодеваться для этого вам необязательно! Вы же обязательно, что-нибудь отчебучите такое, что вас заметят, как только вы из леса к людям выйдете.
Бармалеев: Но почему?! Не совсем же мы дураки с Сергеем. Я вот вообще предлагаю никуда не выходить, а переждать облаву здесь, еда у нас есть, вода тоже. Построим шалаш для нас, а Серёгу в дупло засунем...
Ершов: Как-то это двусмысленно прозвучало, надеюсь, ты же дерево имеешь в виду?
Инна: Ох, пацанва... Конечно, рай в шалаше это звучит романтично и всё такое, но, мужики, чемпионат начинается через две недели и я там обязана быть!
Бармалеев: У меня идей кроме шалаша нет...
Ершов: А мне (моя) идея про клоунов понравилась. Мы когда в цирке работали, насмотрелись на них. Весёлая профессия и денежная. Деньги-то в пути нам бы пригодились.
Инна: Ну, насчёт денег не переживай, зря что ли я по мавзолею шарилась. Одних только пиджаков Ильича с десяток на барахолку снесла, а уж кепок вообще без счёта.
Ершов: Подожди, а разве Ленин в кепке лежит?
Инна: А разве нет? Не обращала внимания. Но кепок там реально целая комната, всех фасонов. Так что тыщонку я накопила, часть конечно обменяла в посольстве на японские йены, но 500 рублей у нас на есть, так что не придётся жопой в пути торговать!
Ершов: (вздыхая) А я уже понадеялся...
Бармалеев: Ты опять за старое, Сергей!
Ершов: Я в том смысле чтобы клоунами стать. Это же моя мечта с детства!
Бармалеев: Хватит врать! Лениным ты хотел с детства стать, как дурачок высовывался ночью из уборной с протянутой рукой и орал: «Товарищи! Рабоче-крестьянская революция, о необходимости которой всё время говорили большевики, совершилась!» И так полночи, пока тебе не наваляют!
Ершов: Я маленький был! Себя вспомни в этом возрасте! Ты вообще балериной хотел стать!
Инна: Серьёзно?
Бармалеев: Ты совсем дурак Ершов! Зачем про это вспоминать сейчас?!
Ершов: А нехер меня дурачком называть. Сам-то бегал по коридорам детдома в колготках изображая лебедя.
Бармалеев: Молчи, дурак! Инна не знаю что может подумать! И это был не лебедь, а принц Зигфрид! С какого мне было лебедя из себя изображать, это вообще-то женская роль, а я мужик!
Ершов: Это смотрелось очень «мужественно», именно таким я тебя и запомнил в нашу первую встречу, как ты с выпученными глазами выскакиваешь на меня из-за поворота в колготах в облипончик и обмотанный тюлем, а за тобой толпа с криками: «Бей пидараса»! Пришлось как-то разруливать эту ситуацию, отвлекая разгневанные народные массы рассказами про отца.
Бармалеев: Нам было по 8 лет! И я был под впечатлением только что просмотренного по телевизору балета «Лебединое озеро»!
Инна: Да ладно, один раз не Петипа, не переживай ты так, Коля, а ты, Ершов, тоже хорош...
Бармалеев: Серёга тут не причём, он реально тогда меня спас от шпаны... Да и позже много раз. Прости, друг...
Ершов: Да ладно, что я не понимаю... хотя у меня до сих пор перед глазами эти колготы...
Бармалеев: Ершов, блин!
Инна: Хватит! Слушайте, чего я придумала.
 
Подмосковье. Секретная база
 
Куратор: Влипли мы с тобой, Миха...
Пилот: Да уж. А я даже нецелованный...
Куратор: Это-то тут причём?! Тебе же 50!
Пилот: И чё?! Любви все возрасты покорны!
Куратор: Кака любовь, придурок!
Пилот: Молодой ты ещё, не понять тебе. Эх, если бы не форс-мажор, жил бы сейчас в Англии, как сыр в масле катался, а то что пришлось бы выйти замуж...
Куратор: Так, Пантелеев, ты с этим завязывай, а то мне не по себе становится находиться с сокамерником с такими фантазиями в одной камере.
Пилот: Можно подумать, что ты на моем месте поступил иначе!
Куратор: Я вообще-то женат! И прекрати эти разговоры и так тошно, лучше подумай, как мы можем перед инженером оправдаться!
Пилот: А чего думать, нужно ловить эту троицу и пусть они свою жопу подставляют под то, что задумал инженер.
Куратор: Много мы наловим сидя здесь...
Пилот: А я о чём! Бежать нам надо, Сеня! Я тут прикинул, не могли они далеко уехать, наверняка в области в лес забурились и пережидают шухер.
Куратор: Область большая...
Пилот: Область-то большая, да дорога по которой полуторка проедет тут одна.
Куратор: Допустим, но даже если мы отсюда выберемся, нужны колёса...
Пилот: А гараж полковничий на что?! Там у него чего только нет!
Куратор: Ты совсем дурак, Миша?! Одно дело побег из под стражи, пусть и с благими намерениями, но если мы ещё одну машину товарища полковника посеем...
Пилот: Да он и не заметит! Пока его в Москве «Сам» полощет, мы по-быстрому, и словим злодеев и тачку на место вернём!
Куратор: Просто всё у тебя...
Пилот: А жизнь, Сеня, вообще простая... Вот что мы сейчас сделаем, приспускай штаны...
Куратор: Ты чего задумал, Пантелеев?
Пилот: А ты как думаешь, два мужика в одной камере, один хитёр, силён и опытен, другой наивен, слаб и красив? Картина маслом!
Куратор: Слыш, хитрый, иди ты нахрен с такой мазнёй! Я не такой!
Пилот: Это же понарошку! Даже целоваться не будем! Ну, если ты против. Надо чтобы охрана поверила что тут происходит петушение!
Куратор: Идиот, нас даже не охраняют, кому мы нужны тут! Можно просто дверь отмычками открыть, у меня их тут куча, у той полотёрши из лифчика выпали, а нас когда сюда заперли даже не обыскивали.
Пилот: Ха, дилетанты! Ну вот удача и попёрла, Сеня! Пока нас хватятся, мы будем уже на полпути отсюда. Щас главное с машиной не пролететь.
Куратор: Ты уж постарайся, Миша. И, это, пока я дверь открываю, не стой у меня за спиной, от греха!
* * *
Инженер: Товарищ полковник?! Вы?!
Полковник: Не ждал, Марк? Брежнев рвёт и мечет! Где это видано, в центре Москвы, прямо на мавзолей сел иностранный самолёт разведчик! Скандал! Международный скандал! И ведь не замнёшь, куча народа это видело, в том числе иностранные туристы. Но положение спас Щёлоков...
Инженер: Министр внутренних дел?
Полковник: Ага, главмент. Андропов его терпеть не может, уж не знаю почему, видимо что-то личное. Так вот Щёлоков под это дело свою давнишнюю идею протащил, что это были просто съёмки художественного фильма про будни милиции! Буквально за пару часов из ближайшего театра на Бронной пригнали артистов, организовали съемочную группу, камера-мотор и все дела, всучили артистам на скорую руку написанный сценарий, вот так они и ходили с умными лицами вокруг мавзолея, типа репетиция. Даже я поверил, если бы не знал что всё это липа, надо, кстати, глянуть что за кинцо получится. Что-то про милицейских знатоков и шпиона, который тайно проник на территории СССР и чтобы слиться с массой решил прикинуться Лениным.
Инженер: Какой придурок это писал?
Полковник: Два придурка, муж с женой, Лаврушкины вроде. Ну, у тех тоже выбора не было им дали тему и потребовали развить её за 10 минут, чтобы получился сериал на несколько серий.  Вот те и выдали на гора. А по мне даже забавно получилось. Жаль в том театре похожих на Ленина артистов не нашлось, поэтому сам режиссер за эту роль взялся. Ну да бог с ними. Главное секретность нашего проекта соблюдена, объекты благополучно ушли из мавзолея, а то что нервы при этом потрепали, так крепче будут. Что там с объектами, готовы к миссии?
Инженер: Надеюсь, нервы у вас действительно крепкие, Александр Александрович...
* * *
Куратор: Я же говорил, не стой за спиной, это нервирует и локоть твой мне постоянно в позвоночник тыкается, если это локоть, конечно...
Пилот: Смешно. Что ты так долго возишься, ты же слесарь!
Куратор: Слесарь-сантехник вообще-то! Вот будь тут забитый унитаз...
Пилот: Рассказывай! Ты и с забитым толчком полдня возишься! А ну дай я сам! Э, да тут не заперто было! Да они тут совсем не пуганные!
Куратор: Нас что ли им бояться?! Мы же как телки на заклание,  вот они и расслабились тут.
Пилот: Волки! Только хрен они угадали! Раз в год и телок волка кроет!
Куратор: Только вот давай без этих гомосячих аллегорий!
Пилот: А я что сказал? Неважно! Айда в гараж...
* * *
Полковник: Как ушли? Может сбежали?
Инженер: Нет, именно что ушли, там, кхм, форс-мажор произошёл на трассе пока их везли...
Полковник: Та-ак, а скажи-ка мне разлюбезный Марк Анатолич а ты не охренел? Ты мне вот так спокойно это рассказываешь, когда с намыленной жопой уже должен бегать по местным лесами всем своим недоотделом искать этих двух придурков!
Инженер: Во-первых, вы бы, товарищ полковник, громкость-то убавили! Я не ваш подчиненный чтобы на меня орать сиреной!
Полковник: Чего?!
Инженер: Мой отдел всего лишь арендует площадь у вас на даче. Так что вы всего лишь крыша и никакого отношение к моему проекту не имеете. А во-вторых... это не все плохие новости для вас...
* * *
Куратор: А это не машина товарища полковника у выхода?
Пилот: Чёрт, не успели с гаражом. А это даже лучше, берём эту!
Куратор: Пантелеев, это личная тачка полковника, ему её подарили перед тем как на пенсию он вышел!
Пилот: Знаю! А ещё это «Москвич» последней модели, я его сам лично с завода перегонял, так что знаю все тонкости управления и про секретку с запасным ключом. Так что береги руку, Сеня!
Куратор: Ты опять за старое, поди и «Москвич» ради стёба надо мной присмотрел? Он же один в один как в кино!
Пилот: Это совпадение!
Куратор: Совпадение? Не думаю! И даже не мечтай, чтобы меня запихнуть в багажник как «в Брильянтовой руке», чтобы я оттуда выпал по дороге!
Пилот: (укоризненно) Семён Семёныч...
Куратор: Собственно, с другой стороны не надо будет гараж штурмом брать как планировали, берём «Москвич»
Пилот: Добре...
* * *
Полковник: Ты извини, Марк. Я действительно зарвался...
Инженер: Бывает...
Полковник: Хорошо что у нас есть пара запасных придурков для для наших, в смысле, твоих опытов... (визг тормозов, провожает взглядом уезжающую машину) ...которые только что свинтили с моей второй машиной...
Инженер: И ваш водитель кажется, нам ещё язык напоследок показал, а второй...
Полковник: Так какого хера ты стоишь глазами лупишь! Поймать угонщиков!
* * *
Пилот: Ну, Сеня, ну ты дал... Показать голый зад своему начальству, это... глупо.
Куратор: А сам-то!
Пилот: Всегда есть шанс отбрехаться, что им показалось, а вот голую жопу будет трудно оправдать. Или ты не собираешься сюда возвращаться?
Куратор: А ты как думаешь? Хватит с меня! Послужил! Подвезёшь до первого населенного пункта и разбегаемся...
Пилот: Ты чего задумал, Сеня? Это же измена! Ты забыл какие бумажки подписывал?
Куратор: Похуй!
Пилот: А может ты и прав... (хохотнув) А с жопой ты удачно придумал, видел глаза полконика и инженера? Ради этого стоило «Москвич» свистнуть.
Куратор: А то!
* * *
Инна: Вот что, пацанва. Прежде чем выложить вам план «Б»...
Ершов: А какой был план «А»?
Инна: На самолёте долететь до Японии! Но нам он не подходит после известных событий! Да и у вас все равно ни визы ни билета нет...
Ершов: А-а-а...
Инна: Так вот, поначалу я не рассчитывала, что свяжусь с японцами напрямки, думала, что околицей придётся до их страны добираться, поэтому ещё несколько лет назад разработала подробный маршрут как это сделать. Конечно с Урала это было проще сделать, так что надо прямо сейчас разрабатывать новый маршрут по Европейской части СССР, кстати, как у вас с географией?
Бармалеев+Ершов: Э-э-э...
Инна: Я так и думала, но это неважно, командовать парадом всё равно буду я! Есть возражения?
Ершов: Никак нет, мэм!
Бармалеев: Я согласен, но с условием!
Инна: Ну?
Бармалеев: Давай, всё-таки, как полноправные партнёры действовать, а то когда ты вот так... давишь... это напрягает.
Инна: Замётано! Обещаю принимать решения коллегиально! Недаром у нас страна советов!
Бармалеев: Люблю тебя!
Инна: А куда ты денешься с подводной лодки! Так вот, мужичьё, Зная, что у вас семь пятниц на неделе, я ещё раз спрошу вы согласно со мной в Японию двигать? Только без экивоков!
Ершов: Без чего?
Инна: По чесноку.
Бармалеев: Инна, буду честен, мне не очень по душе, что моя будущая супруга участвует в этом странном чемпионате, но зная что это твоя мечта детства я хочу разделить с тобой все тяготы пути!
Ершов: Хорошо сказал! А я за любой кипиш! Да и пропадёт Бармалей без меня, его же на секунду нельзя одного оставить обязательно в какую-нибудь жопу угодит!
Бармалеев: Это... спорно.
Инна: На том и порешим. Ладно, давайте-ка пацанва укладываться, рай в шалаше мы так и не построили, поэтому обойдёмся кузовом, ну а Ершова как и планировали на ночь в дупло сунем, вон оно какое тут огромное. А с утра уже будем кумекать по взрослому, как нам добраться до Японского архипелага и по пути не угодить в местный архипелаг ГУЛАГ. А что? Я читала Солженицына!
* * *
Полковник: И?
Инженер: И?
Полковник: Я так и думал... Хоть погоню организовали?
Инженер: Товарищ полковник, если мы в течении часа не найдём двух добровольцев, эксперимент придётся переносить на следующий год! И вы в курсе, что не всякий доброволец подойдёт!
Полковник: В курсе... А я вам предлагал, чтобы всегда под рукой была команда дубль!
Инженер: Она и была! Только что укатила на вашем «Москвиче» показав нам задницу!
Полковник: В этом нет моей вины! Лучше надо следить за заключенными!
Инженер: Я ученный, а не тюремщик! Конечно, я часть вины с себя не снимаю, но в случае провала проекта достанется всем причастным! А вы в этом по уши!
Полковник: Я и не снимаю ответственности с себя! Просто... вот что подумал... Ведь ты, Марк, никому не докладывал наверх, что эксперимент проводится именно сегодня?
Инженер: Как чувствовал, решил перенести это на завтра.
Полковник: А «Сам» дал добро аж на три года, это значит, у нас как раз год и остается до 29 мая 1975 года, а к тому времени все ошибки годичной давности будут учтены, да и новых добровольцев к тому времени ни один десяток наберём.
Инженер: Постойте, так получается эту сбежавшую пятёрку и ловить не надо?
Полковник: Да пёс с ними, пусть бегают! Сколько веревочки не виться, как говорится... Дадим, конечно, на них ориентировку задним числом, но особо стараться ловить не будем. Это теперь МВД забота.
Инженер: Это... приемлемо. Конечно, не хочется терять целый год, но машина сама по себе нестабильна, так и не решена проблема с топливом, да и эти постоянные стрессы с добровольцами... Решено. Испытания переносятся на год.
Полковник: Думаю, это стоит отметить, заодно и стресс снимем. Кстати, ты новую повариху видел?
Инженер: Это у которой одной жопы килограмм на пятьдесят, а уж с титьками...
Эпилог 1
 
Ершов: Кардиблядс!
Бармалеев: Ты чего, Сергей?
Ершов: Я отсюда «Останкино» вижу!
Бармалеев: А мне вот кажется, ты не на башню всю ночь пялился, а на то, что мы там с Инной в кузове делаем!
Ершов: Очень оно мне надо было глядеть! Меня просто вырубило в дупле после всех наших приключений. Хотя я и во сне слышал, чем вы там занимались! Мужик!
Бармалеев: Ершов, это пошло!
Ершов: А что такого, дело молодое!
Бармалеев: Не было у нас ничего с ней! Ругались мы с ней всю ночь! А потом она вообще меня из кузова выгнала к тебе в дупло. Дескать, она привыкла одна спать, и ей простор нужен!
Ершов: Это ж какую вам кровать на двоих покупать надо? Больше кузова полуторки? А чего ругались?
Бармалеев: Пытался отговорить её от этой дикой идеи в Японию переться! Как об стенку горох! Ну вот что это такое, Сергей?
Ершов: (важно подняв палец) Это любовь, дружище! Это любовь!
 
 
Эпилог 2
 
29 мая 1974 года. Москва. Кремль
 
Брежнев: Ещё год?! Юра, а ты не охренел?
Андропов: Леонид Ильич, отдел «Омега» подчиняется лично вам. Контора лишь «крыша»! Мы не оказываем на них ни давления, ни оказываем помощь, опять же, ваш личный приказ. Только в случае ЧП, мы зачищаем концы и прикрываем их.
Брежнев: Ты хочешь сказать, что это я виноват в их разгильдяйстве?
Андропов: (неопределенно) Ну-у...
Брежнев: Юрий Владимирович, прекратите валять дурака! Я не молодею! Собственно как и вы! Разработка товарища Инженера нужна нам как воздух, во всех смыслах! Всё Политбюро заинтересовано в ней!
Андропов: Политбюро в курсе?
Брежнев: Разумеется нет! Этим старым пердунам нельзя ничего доверить. Только Щёлоков в курсе.
Андропов: Зря. Ненадёжен.
Брежнев: Это уже моё дело! А не много ли ты себе стал позволять, Юра? Или ты на моё место метишь, поэтому и тормозишь проект?
Андропов: Леонид Ильич, я ничего толком не знаю о проекте! Да и что это вообще за отдел и чем они занимаются даже для меня тайна! Я всего лишь посредник между Инженером (даже не знаю его ФИО) и вами! По сути курьер!
Брежнев: Вот и знай своё место! Извини, Юра. Я реально надеялся, что уже завтра... эх. И ведь не расскажешь никому! Это такое... такое! Да мы могли бы уже завтра стать ведущей державой в мире! Что нам Америка с их пукалками! Тьфу!
Андропов: Загадками говорите, Леонид Ильич. Я пойду?
Брежнев: Стой. Дверь прикрой поплотнее. Как не крути, а тебе я доверяю больше чем Щёлокову, значит пришло время ввести тебя в курс дела!  Три года назад в СССР изобрели машину времени!
Андропов: Кардиблядс...
 
Конец первой книги
 
Продолжение следует
 
 
Апрель-сентябрь 2024
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

© Copyright: Данил Иванов, 2024

Регистрационный номер №0535202

от 14 декабря 2024

[Скрыть] Регистрационный номер 0535202 выдан для произведения: Иванов Данил (Darkland)
 
Хроники придурков
 
- В начале славных дел -
 
Книга первая
 
(Сценарий)
 
(Все имена и события в произведении вымышлены, любые совпадения с реальными людьми, живыми или мертвыми случайны)
 
 
1990 год
 
Тухлый: И тут этот к этому подходит да как даст ему под дых, тот чебурах, а тот ему по чайнику, а этот тому по кумполу, а тот ему в пятак, а этот ему по рогам...
Юра: Кхм, а ты точно то кино смотрел?
Тухлый: Бля буду! Там во-от такой термометр во всю афишу был намалёван!
Юра: Мда, видимо с переводом там тоже всё кисло.
Тухлый: Да ништяк всё, придурок! Кино - во! Обязательно сходи!
Юра: Я же просил не называть меня «придурком»! Это вообще-то обидно!
Тухлый: Звиняй, Юрец, я же не виноват что тебя так с первого класса все зовут!
Юра: Не с первого, и не все! Балбес моё погоняло, вообще-то.
Тухлый: (хохотнув) Это настоящего Никулина так звали!
Юра: Настоящего?!
Тухлый: Ну, киношного! А ты, конечно, меня извини, Юрец, не тянешь на него...
Юра: Я же не виноват что у меня фамилия тоже Никулин! И все кто её узнают, сразу, на автомате, просят шутку какую-то выдать! Не по шуткам я!
Тухлый: Это да, тебя единственного из класса в школьный КВН не взяли. Как глянули на твоё кислое лицо... так и не взяли...
Юра: И лица попрошу не касаться! Вот лицо тут точно не причём, Тухлый! Что, обидно?
Тухлый: Ты о чём?
Юра: Что тебя «тухлым» называют?
Тухлый: (пожав плечами) Ну, так у меня и фамилия, как бы, Тухлычевский! Забей, Юрец! У нас выпускные экзамены через месяц и больше ты наш класс не увидишь! Кто ещё знает про твоё погоняло?! После школы выбирай любую, хоть Термометр!
Юра: Терминатор его звали! Это по-английски! Типа убийца или ликвидатор.
Тухлый: Вот оно чё, а я всё гадал, чего его термометром зовут, вроде никого он в кино не лечил, списал на тонкий английский юмор. Слушай, Юрец, ты серьёзно хочешь в девятый переходить?
Юра: Да нахрен бы мне это надо было! Но ты же знаешь мою бабку...
Тухлый: Ага, баб Валя...
Юра: Втемяшила себе в башку, чтобы я пошёл по стопам матери...
Тухлый: Постой, так она вроде у тебя умерла?
Юра: Ну да, машина сбила на переходе, водителя так и не нашли...
Тухлый: Извини...
Юра: Ладно, проехали, короче, мама у меня лингвистом была, вот и бабуля хочет, чтобы я школу закончил и в языковедческий подался, или как эта хрень называется...
Тухлый: Ну, так-то ты знатно шпрехаешь. У единственного из всего класса пятерка по английскому.
Юра: Так-то оно так, но не лежит у меня душа ко всему этому, я настроился с нашими пацанами после восьмого класса на сварщика.
Тухлый: Ага, пацаны тоже в ахуе что ты решил дальше учиться,  у тебя ведь всего одна пятерка! А физика?
Юра: Не напоминай, новый учитель почему-то меня сразу невзлюбил.
Тухлый: Это да, наши тоже удивляются чего он до тебя докапывается каждый раз.
Юра: Ну его в жопу. Может, даже лучше что физику завалю, и бабуля от меня отстанет. Ты знаешь, сколько репетитор по английскому сейчас зарабатывает?
Тухлый: Неа, а сколько?
Юра: Понятия не имею! А сварщик  в хлебный день до сотни может спокойно приподнять!
Тухлый: Ха, уж это я знаю, у меня батя сварщик! Ладно, Юрец, мне ещё на тренировку. Не передумал в секцию записаться? В армии пригодится от старослужащих отбиваться!
Юра: (вздыхая) Да не по спорту я....
Тухлый: А может твоя бабка не так уж и не права? Да ладно пошутил, опять рожу сморщил, вот поэтому тебе балбесом и прозвали, за такие, вот, кривляния!
Юра: (буркнув) Ты и назвал!
Тухлый: (хохотнув) А я о чём! (хлопнув по плечу) Ладно, бывай, Юрец, на экзаменах встретимся, придурок!
Юра: (во след) Сам дурак! Достали с этим «придурком»! Вот ей богу как паспорт получу, сменю фамилию! И нафига меня бабуля под фамилией отца записала, я его ни разу не видел! Да и она не колется, кем он был и куда сдриснул. Ладно, у меня всего пара экзаменов осталось, ну и физика, мать её. Сейчас главное на Бармалея не наткнуться, мало того что он меня в школе достаёт, так ещё оказалось что мы соседи по подъезду...
Бармалеев: Никулин!
Юра: Блядь...
Бармалеев: Не «блядь», а Николай Владимирович!
Юра: Извините, Николай Владимирыч, вырвалось... Уж больно вы неожиданно всегда... появляетесь...
Бармалеев: Я вообще-то живу тут...
Юра: Так я тоже!
Бармалеев: Ты какого по улице болтаешься вечером?
Юра: А ваше, какое дело?
Бармалеев: Дерзишь... А-а, ты же не в курсе ещё, я теперь у вашего 8 «б» классный руководитель, у вашей бывшей что-то то там по женской части обострилось, вот я и вызывался. Так что, мил человек, на ближайшие два месяца это как раз моё дело с каких ты по ночам на улице шаришься, вместо того чтобы к экзаменам готовиться, придурок!
Юра: Николай Владимирыч, я же просил не называть меня так!
Бармалеев: Ну а кто ты после того как не ответил на простейший вопрос о втором законе твердоминамике?
Юра: Термодинамике! И я ответил! Это вы меня на смех подняли перед всем классом, ещё и двойку влепили! И грозились до экзамена не допустить! Чё вы вообще до меня докопались? Что я вам сделал?! Я на вас жалобу подам!
Бармалеев: Ага, коллективную. Не психуй, Никулин! Ну-ка, присядем, вон, за доминошный стол, дело у меня к тебе...
Юра: Какие у меня с вами дела?! И сразу говорю, что на взятку не рассчитывайте! Нет у меня таких денег! Да и вообще денег нет! Только пенсия бабкина! И ту она практически всю на еду для бездомных кошек тратит...
Бармалеев: Ну, вот придурок и есть! Я хоть заикнулся про деньги! Ещё и кошек, зачем-то, приплёл! Я наоборот тебе заработать предлагаю, Никулин! И экзамен задним числом приму!
Юра: В смысле «задним»? А-а, так вы из «этих»! Вот теперь всё встало на свои места! В жопу не дам! Я не такой!
Бармалеев: (прикрыв глаза) Ну вот и кто ты после этого, если не придурок... Извини... Я вообще не про экзамены с тобой хочу поговорить... Куришь?
Юра: Нет!
Бармалеев: Молодец, я вот тоже бросаю-бросаю, а как стресс, опять в рот тяну...
Юра: (буркнув) Сочувствую... И о чём разговор?
Бармалеев: Видишь ли, Юра... Кхм, тут в двух словах и не расскажешь...
Юра: (буркнув) Вы уж постарайтесь, темнеет, а меня бабуля ждёт...
Бармалеев: И, кстати, Валентине Юрьевне не стоит о нашем разговоре знать.
Юра: Вы её знаете?
Бармалеев: Бог миловал. Мать твою я знал, Юрий... Сын ты мне...
* * *
Юра: Кто?! Да с чего вы взяли, что я ваш сын? Мы и не похожи! И фамилия ваша Бармалеев! А бабуля говорила, что при выписки из роддома меня записали с отчеством и фамилией отца! Юрий Владимирович Никулин!
Бармалеев: И что ещё Валентина Юрьевна про меня говорила?
Юра: Да она в основном сразу ругаться начинала, если речь о моём отце заходила...
Бармалеев: Матом?
Юра: Им... Ненавидит она вас, ну если вы мне действительно отец...
Бармалеев: Ты, я погляжу, тоже не шибко рад этому?
Юра: А с чего мне веселиться?! Как вы в школе появились, мне житья от вас не стало! Я же хотел в 9-ый класс перейти, а какой девятый, если у меня двойка по физике!
Бармалеев: По геометрии и алгебре, кстати, тоже.
Юра: Так, стоп! Я на три сдал! На прошлой неделе!
Бармалеев: Пока ты на больничном был, я перетёр с математичкой, пара свиданий, коробка конфет и она на радостях задним числом тебе неуд влепила.
Юра: Какого хуя?! И после этого вы мне лепите, что я ваш сын?! Ещё и ждешь чтобы я тебе на шею бросился? А если я тебе сейчас в рожу дам, и заявление в милицию напишу о домогательстве?!
Бармалеев: (восхищенно) Весь в мать! Истерика просто один в один!
Юра: И мать мою не трогай, пидор!
Бармалеев: Ну, ты палку-то не перегибай! Я точно не из этих... А на экзамены наплюй... проверка это была...
Юра: Какая ещё, блин, «проверка»?!
Бармалеев: Видишь ли, Юра, я до последнего не был уверен, что ты мой сын. Да, группа крови у нас одинаковая, ну это мало о чём говорит. Внешне, как ты, верно, заметил, мы тоже... разнимся... В мать ты пошёл... Осталось последнее, выяснить твой психотип.
Юра: Я не псих!
Бармалеев: А я про что! Ты же непрошибаем, я тебя полгода чморил чтобы ты хоть какие-то эмоции проявил. Даже консультировался у психолога, он то и посоветовал постепенно тебя изводить, чтобы ты сорвался однажды...
Юра: Но зачем?!
Бармалеев: Да потому что в меня ты характером пошёл, Юра! Мой ты сын, теперь никаких сомнений! Дай я тебя обниму!
Юра: Какого чёрта?! Вы что творите, не дай бог пацаны увидят, что я тут с мужиком обжимаюсь!
Бармалеев: Да, прав ты, извини... Нашло... Сигаретку? Ах, да, ты же не куришь. Извини, нервы...
Юра: А что там про «заработать»?
Бармалеев: Сразу к делу, значит? Даже не поинтересуешься, как у нас с твоей мамой было?
Юра: Ну, видимо хреново было, раз бабку каждый раз колбасит, когда я про отца спрашивал.
Бармалеев: Ох уж эта Валентина Юрьевна... Знаешь что такое форс-мажор?
Юра: Не нужно из меня дурака делать! Знаю!
Бармалеев: Вот это он и был! Нелепое стечение обстоятельств! Навалилось в тот год на меня... всякое, а Инна... Эх, не понять тебе, сынок...
Юра: Ну, уж давайте, рассказывайте, раз начали, что мне 5 лет?! Уж как-нибудь разберусь.
* * *
Бармалеев: Познакомились мы с Инной в Москве...
Юра: Ну, это я знаю, мама в Москве училась на переводчика. Бабуля говорит, что я в неё пошёл, талант у меня к языкам. Мама должна была на иняз поступать, но беременность помешала, и она тот ВУЗ так и не окончила...
Бармалеев: Видишь ли, Юра... Это не совсем так... Твоя мать училась, как и я в спец школе ГРУ...
Юра: Это чё?
Бармалеев: Главное разведывательное управление. На разведчика Инна училась...
Юра: Охренеть! Мама шпионка?! Теперь понятно, зачем ей нужно было язык знать. А бабуля об этом знала?
Бармалеев: Естественно нет! Никто об этом не должен был знать! Мы все подписку давали! Так что ты, Юра, учти, что все, что ты сейчас услышишь, государственная тайна, и разглашению, в ближайшие 50 лет, не подлежит.
Юра: С ума сойти... Постойте, так вы меня вербуете что ли, как в кино?
Бармалеев: Видишь ли, Юра...
Юра: Я согласен!
Бармалеев: Ого, неожиданно... Я думал тебя уговаривать придётся, целую речь приготовил. Ну, это упрощает дело...
Юра: Сколько?
Бармалеев: Что «сколько»?
Юра: Платите сколько, что непонятно?
Бармалеев: А как же любовь к Родине и долг советского человека?
Юра: Ага, вы мне ещё про моральный кодекс строителя коммунизма горбатого лепить начните!
Бармалеев: Это был следующий пункт...
Юра: Николай Владимирович, вы же с курсе, куда наши пацаны после восьмого класса рванут?
Бармалеев: В курсе. Вся школа в курсе. В соседнее ПТУ, на сварщиков, но ты же не такой?
Юра: В смысле?! Я как все! Вы же знаете мое семейное положение, и как мы живём с бабкой.
Бармалеев: К чему ты ведёшь?
Юра: Я тут прикинул по быстрому, когда я ещё я на сварщика выучусь, а шпиону ведь сразу зарплата положена! Я прав?
Бармалеев: (неопределенно) Ну-у...
Юра: Ес! Я так и знал, так сколько?
Бармалеев: Видишь ли, Юра... Кхм, как то не так наш разговор пошёл...
Юра: Меня бабуля ждёт.
Бармалеев: Ладно, сто тебя устроит?
Юра: Сто долларов?
Бармалеев: Сто рублей, придурок!
Юра: В день?
Бармалеев: Никулин, не беси меня! В месяц! Ты что фильмов насмотрелся? Не получают разведчики столько!
Юра: А вы сколько получаете?
Бармалеев: 150 рублей, ну там надбавки, как раз двести набегает с копейками...
Юра: Не густо. Не ценят шпионов у нас...
Бармалеев: Причем тут шпионы, это зарплата учителя, придурок!
Юра: Ещё раз меня придурком назовёте...
Бармалеев: Ну, извини! Но ты тоже хорош, Юра, откуда я тебе такие деньги возьму, я их не печатаю, между прочим, и так подумываю ещё и сторожем ночным в школе подрабатывать на летних каникулах.
Юра: Сторожем?! Что за бред! Куда ваше начальство только смотрит?!
Бармалеев: Вот тут ты прав, школьному начальству плевать...
Юра: Я про шпионское начальство!
Бармалеев: Вот заладил! Я не шпион! Водитель я! Профессиональный гонщик-каскадёр! Был, по крайней мере, 15 лет назад, пока меня конторские на горячем не поймали и не подписали на свои мутные дела... Собственно, и с мамой твоей они так же сделали...
Юра: В смысле?
Бармалеев: Я тебе сразу намекал рассказать всю историю, а ты про деньги мне тут начал петь.
Юра: Это вы первым про деньги заговорили! Какого чёрта, Николай Владимирович?!
Бармалеев: Ну ладно-ладно, говорил, не отрицаю, но я думал на мороженку дам, тебе и хватит... (в сторону) С Инной это прокатило...  (Юре) Вот, кстати, держи мелочь... Юра, ты куда?! А сколько сейчас мороженное стоит, я думал двадцати копеек хватит!
Юра: Всего доброго, Николай Владимирович, увидимся на экзаменах!
Бармалеев: Никулин, стоять! Замер, блядь!
Юра: Я не блядь!
Бармалеев: А ведёшь себя очень похоже! Бери мелочь и не выделывайся! Ты что делаешь? Ай, зачем по лицу! Больно же!
Юра: Я, может, только собираюсь в секцию бокса, но поверь, ебало тебе даже сейчас начистить смогу! Веришь, падла, в смысле, папа? Нет, всё правильно, падла!
Бармалеев: Верю! Так будешь историю слушать?
Юра: Буду!
* * *
Бармалеев: Это было в степях Херсонщины...
Юра: Вот давайте только без этого! Смотрел я это кино!
Бармалеев: Серьёзно! В Херсонской области всё и началось 16 лет назад недалеко от Малой Каховки. Ралли там как раз проводили и под это дело обкатку нового автомобиля, уж не помню какого, их тогда много выпускали ну и нашему тандему «Нива» досталась. О, точно, «Нива»! Работает память! Больше 15 лет прошло!
Юра: Вы не отвлекайтесь!
1974 год
 
Ершов: Бармалей, ты где?
Бармалеев: До ветру ходил. И я просил так меня не называть!
Ершов: А нехер меня Айболитом было дразнить!
Бармалеев: А нехер было со своим лечением лезть! До сих пор жопа болит! Чего ты вообще туда полез, ты же не врач!
Ершов: Я на ветеринара два курса учился! Я виноват, что у них там всё через жопу!
Бармалеев: У ветеринаров?
Ершов: У зверей!
Бармалеев: Вот-вот, Айболит и есть!
Ершов: Сука... Серьёзно, Коль, что делать то будем, не на горбу же это ведро переть! Я в бурлаки не нанимался!
Бармалеев: Скажешь тоже «переть»! Была бы горка, хучь какая, а то голая степь до горизонта, ты хоть помнишь в какую сторону мы ехали?
Ершов: (оглядывается, чешет в затылке, пожимает плечами) В душе не ебу...
Бармалеев: А ты не охренел, Серёга?! Ты же штурман! Ты кстати на эту кочку машину и загнал!
Ершов: Я же извинился! Отвлёкся на секунду... на суслика, а тут кочка...
Бармалеев: Ты совсем дурак, Сергей! Ты про суслика и конторским скажешь?
Ершов: А причем тут контора!
Бармалеев: Ершов, нас КГБ курирует, ты же подписку давал!
Ершов: (беспечно) Кому я только не давал! Отбрехаюсь. Как жопа-то?
Бармалеев: Ты о своей жопе думай! Спасибо, кстати, действительно полегче. Вот скажи мне, откуда в степи эта арматурина взялась.
Ершов: Я думал ты про суслика спросишь...
Бармалеев: Райкин, блин. А кроме шуток у нас пробит бензобак и моя жопа.
Ершов: (отмахнувшись) На полшишечки не считается!
Бармалеев: Пошути у меня ещё! Ещё как считается! Как я рулить буду с такой травмой?! Стоя?! А главное, кому про такое расскажешь! Засмеют!
Ершов: Не засмеют, вспомни Петровича.
Бармалеев: Да я сразу про него и вспомнил, когда со штырём в жопе вокруг машины бегал.
Ершов: Насилу тебя догнал, кстати. У тебя разряд что ли?
Бармалеев: (зло потрясая штырём) Вот такенный разряд влетел мне на полном ходу в задницу! И, вообще, хватит о моей жопе, ты о деле думай! Нас же хватятся только к вечеру, да мы тут сдохнем на солнцепёке без воды. Кстати, где вода? Как можно было канистру технической воды за раз вытрескать?!
Ершов: (разводя руками) Извини, стресс снимал, не каждый день операцию на живом человек проводишь...
Бармалеев: Какая операция? Ты полчаса за мной по степи гонялся, пока за штырь в жопе не поймал, а потом я за тобой с этим штырём.
Ершов: Так вот я как раз всё хотел спросить, нахера ты за мной-то с железкой бегал, я же тебе жизнь спас!
Бармалеев: Хотел отблагодарить!
Ершов: Спасибо, у меня невеста есть.
Бармалеев: Ты дошутишься, Ершов! Ей богу!
Ершов: Извини, нервное. Будешь?
Бармалеев: Откуда у тебя спирт? А хотя чего я спрашиваю, машина на спирту работает, наливай. Один хрен теперь и с этой работы попрут, хорошо бы не по статье. Новую машину, как нас конторские не стращали карами, мы всё-таки угробили.
Ершов: Могём! А хорошая машина, скажи. Не хуже буржуйских.
Бармалеев: Много ты на буржуйских ездил.
Ершов: У меня у бати трофейный мерс был.
Бармалеев: Ты запарил со своим батей! Не воевал он!
Ершов: Я же не говорил, что он воевал, я говорю трофейный! За него, собственно, батя свой первый срок и отхватил. Это было в степях Херсонщины...
1990 год
 
Юра: Хм, теперь понятно, почему у вас такая походка.
Бармалеев: Какая «такая»?!
Юра: Нетрадиционная...
Бармалеев: Это ты шутишь так?
Юра: Если бы... Зачем вы вообще мне это рассказываете!
Бармалеев: Чтобы ты понял, с чего всё началось, придурок!
Юра: Я же просил так меня не называть!
Бармалеев:  Извини! Куришь? Чёрт, извини. Серьёзно, Юрий, история необычная. Я бы даже сказал фантастическая. Ты фильм про термометр видел?
Юра: Терминатор? Пацаны рассказывали.
Бармалеев:  Мне тоже. Классный фильм. Сам бы сходил да рубль жалко тратить на видеосалон.
Юра: Что вы опять гоните, причём тут видеосалон?! Вы вроде обещали мне сто рублей в месяц платить, а сами рубль зажилили?
Бармалеев: А ты, это, сынок, не прихуел? Когда я тебе это обещал? Стой, куда ты опять!
Юра: Иди на хуй!
Бармалеев: Ты как с отцом разговариваешь! И мы с тобой в одном поле не срали, чтобы ты мне тыкал!
Юра: Идите на хуй, папа! Так сойдёт?
Бармалеев: Ну, хотя бы так. И помни, у тебя экзамены завтра по моему предмету, только посмей не подготовиться!
Юра: Я вас уже посылал? (уходит)
Бармалеев: (утирая слезу) Весь в мать...
* * *
Юра: Бабуль, я дома!
Бабуля: Ну, наконец-то! Принёс?
Юра: Бабуль, снова ни кильку, ни тюльку в рыбный не завезли, сказали завтра...
Бабуля: Суки! Да сколько это будет продолжаться, довёл меченный страну до ручки!
Юра: (в сторону) Начинается... (бабке) Бабуль, ты только не нервничай, я минтая взял, а то на тюльку уже смотреть не могу, честно!
Бабуля: Минтай?! Так он дороже на 20 копеек! А рожа не треснет?
Юра: Ты про что, баб? Извини, я переодевался, не слышал...
Бабуля: Я говорю, я, что, котикам минтая понесу, они ведь потом носы от кильки воротить будут!
Юра: Бабуль, я не знаю как коты, а я реально уже на рыбу смотреть не могу. У нас рыбный день в лучшем случае... через день. Я сам скоро замяучу. Серьёзно!
Бабуля: Это ты сейчас пошутил?
Юра: (в сердцах) Да не шучу я!
Бабуля: Вот не зря тебя в детстве придурком дразнили...
Юра: (вздыхая) Если бы только в детстве...
Бабуля: Думаешь, мне самой в радость этой килькой давится?
Юра: Но я думал...
Бабуля: Эх, дурачок ты у меня. Была бы жива Инночка... (всхлипывает) Но что ж уж теперь... Ладно, руки мой, ужин так и быть сама подогрею... Чего вообще так долго, опять с Тухлачевским общался?
Юра: Да, бабуль, и, это, он снова меня с собой на секцию звал. Может я всё-таки пойду? Мне же служить через три года!
Бабуля: И зачем тебе этот мордобой? Чтобы последние мозги отбили? Тебе голова для другого нужна! Ты же в институт будешь поступать, забудь про армию!
Юра: Так вот я про это с тобой тоже хотел поговорить...
Бабуля: Если ты опять про свои дурацкие фантазии чтобы в сварщики пойти, даже не начинай, прокляну! Ты меня знаешь! Не доводи до греха! Всё, иди мой руки!
* * *
Бабуля: Ну как ушица?
Юра: Вкусно...
Бабуля: Дед покойник тоже любил... Щас ещё рыбный пирог подогреется. Ну, чего мнёшься, говори уже. Вижу что случилось чего. Но если ты опять старую песню про сварщика затянешь...
Юра: Нет, бабуль, я про другое... Тут, кхм, отец объявился... как бы...
Бабуля: В смысле, чей отец?
Юра: Ну, это... мой, как бы...
Бабуля: Интереееесно... И кто он?
Юра: Это учитель мой школьный по физике, Николай Владимирович.
Бабуля: Бармалей-то? Уф, я-то уж подумала. Напугал. Нет, Юра, не твой это отец. С каких он вообще решил, что ты ему сын?
Юра: Мне вот тоже интересно...
Бабуля: Не бери в голову, я с ним завтра поговорю, чтобы голову тебе не забивал глупостями.
Юра: Бабуль, ну а всё-таки кто же мой настоящий отец?
Бабуля: Иди уроки учи, у тебя экзамен завтра! И попробуй только не сдать! Прокляну!
* * *
Бабуля: А ты не прихуел часом, Коленька?
Бармалеев: Во-первых, здрасте Валентина Юрьевна...
Бабуля: Здрасте, блядь! Что глаза пучишь, в дом не пригласишь?
Бармалеев: Да я, собственно... Проходите... И стоило спрашивать разрешение.
Бабуля: Так я повторяю вопрос, Колька, ты не прихуел часом? У нас же уговор был, я тебя не сдаю ментам, а ты не пытаешься втереться в доверие к мальчику!
Бармалеев: Но он же сын мне!
Бабуля: И чё?! Пятнадцать лет от тебя не духу ни слуху, и, вот, здрасте, нарисовалось оно, папашка героический! Что ты ему наговорил, урод! Парень сам не свой весь вечер был!
Бармалеев: Ничего! Он и слушать не стал, только дал в морду и послал меня по матери! Весь в мать!
Бабуля: Всё правильно он сделал! И Инну не трогай!
Бармалеев: Но мама...
Бабуля: И не мать я тебе, сколько раз говорить! Я сразу была против этого брака! Сразу предупреждала, чем это кончится! Пусть ты и косвенно виновен в её гибели, но не смей набиваться в родственники!
Бармалеев: Я вообще не виновен в её смерти! Я любил вашу дочь!
Бабуля: Кака любовь?! Ты её вдвое старше был!
Бармалеев: (буркнув) Вообще-то мы почти ровесники...
Бабуля: Короче, Бармалеев, я запрещаю тебе видится с мальчиком! Хватит того, что ты мне и моей дочери жизнь сломал, пусть хоть внук человеком вырастет!
Бармалеев: Ну и как вы себе это представляете? А ничего что я у него классный руководитель? Мне по должности положено с ним видеться ежедневно, а сейчас ещё экзамены!
Бабуля: Кстати, насчёт экзаменов, если я, падла, узнаю, что ты моего Юрочку валишь...
Бармалеев: Уже нажаловался, гадёныш...
Бабуля: Сама догадалась! Чтобы поступить в институт Юрочка должен окончить 10 классов, и только посмей ему в этом помешать!
Бармалеев: (буркнув) Вот дался вам этот институт…
Бабуля: Не твоего ума дело! А будешь залупаться, сдам в ментовку!
Бармалеев: Да за что?!
Бабуля: Я тебя предупредила! (хлопнув дверью уходит)
Бармалеев: Всего доброго, мама...
Бабуля: Иди на хуй!
* * *
Юра: Билет № 15: Магнитное поле электрического тока. Опытное подтверждение связи электрического тока и магнитного поля. (зевает) Господи, мне это в жизнь не запомнить! А за шпаргалку Бармалей по рукам сразу лупит. Ну его нафиг. Уж как-нибудь зазубрю (читает) Электромагниты, их устройство и применение... (захлопывает учебник) Всё. Хватит. Глаза слипаются. Один хрен завтра Бармалей меня завалит и прощай школа! Извини бабуля, не судьба мне в институт поступить. Всё, спать...
Некто: (шёпотом) Юраааа! Юраааа...
Юра: (оглядываясь) Какого... У меня, что, уже слуховые галлюцинация начались от переутомления?
Некто: (шепотом) Юрааа! (громко) Никулин, блядь!
Юра: Н-николай Владимирович, это вы что ли?
Бармалеев:: Я-я, не ори!
Юра: Я не ори?! Вы совсем охренели?! В три часа ночи! Вы где вообще? (осторожно выглядывает в окно) Тут же пятый этаж...
Бармалеев: Не тупи, Никулин, я в розетке!
Юра: (осторожно трогает розетку) Бред какой-то... Вы как туда залезли?!
Бармалеев: Ты совсем дурак?! Забыл, что я за стенкой живу?! Я в розетку говорю, придурок!
Юра: Это я придурок?! А нахера вы в неё говорите?!
Бармалеев: Ну а как мне ещё до тебя достучаться?!
Юра: Так это вы по ночам стучали?!
Бармалеев: Нет! Да! Нет! Чёрт, я не в этом смысле! Короче, в обеих смыслах – да! Уф... ты меня в гроб сведешь!
Юра: Я?! Просто нет слов... Мало того что вы меня в школе достаёте, так теперь и дома пилить будете, через розетку!
Бармалеев: Не буду я тебя пилить, я наоборот тебе деньги хочу передать, щас просуну через отверстие...
Юра: Ого, сто рублей... Это аванс за шпионство?
Бармалеев: Это алименты, придурок!
Юра: Хватит меня придурком называть! За деньги спасибо, с чего такая щедрость? Типа взятка наоборот? За несданный экзамен?
Бармалеев: Юморист, блин! С этого месяца решил тебе лично деньги отдавать, а то терзают меня смутные сомнения, что через Валентину Юрьевну они до тебя тупо не доходят.
Юра: В смысле, вы, что, и алименты мне платите?! Но бабуля мне ничего не говорила про деньги! Да и про вас тоже! Наоборот весь вечер мне втирала, какой вы... обормот.
Бармалеев: У меня с тёщей... специфические отношения...
Юра: Ну, это я уже понял... Так получается вы действительно мне отец?
Бармалеев: Всё ещё сомневаешься?
Юра: Есть такое дело... Эй... Вы чего, плачете там что ли?
Бармалеев: (утирая слезу) Дурак...
Юра: И я ещё дурак... Вы, это, извините, что я вас того... матом...
Бармалеев: Давай уж на ты... По крайней мере, наедине. И, это, не говори, Валентине Юрьевне про розетку... Не поймёт.
Юра: Кому про такое расскажешь... Чего опять замолчали?
Бармалеев: С мыслями собираюсь... Столько хотел тебе сказать, а сейчас из головы всё вылетело. Я ведь детдомовский, всю жизнь хотел семью завести, детей, а оно видишь, как получилось, любимая женщина погибла, тёща меня ненавидит и не хочет чтобы я с сыном общался, всё грозится меня в милицию сдать.
Юра: Не сдаст, она милицию терпеть не может.
Бармалеев: Да знаю я... Но всё равно, обидно. Ведь всё могло не так повернуться.
Юра: (в сторону) Терзают меня смутные сомнения, что сейчас будет продолжение...
Бармалеев: Как я говорил ранее, это было в степях Херсонщины...
 
1974 год
 
Некто: Вот они два брата акробата! А ну вставайте, вредители! Да они оба на ногах не держатся! Батюшки, вы, что с машиной сделали, ироды!
Ершов: (заплетающимся языком) Филиппыч, дело молодое...
Некто: Их, значит, по всей области с фонарями ищут, а они, оказываются, и двух километров от старта не проехали! Товарищ инженер, вот полюбуйтесь! В пыль! В пыль!!
Инженер: (осматривая то, что осталось от машины) Вижу... Это ж надо, ни одной целой детали, а на этих ни царапины, вот и не верь после этого в примету, что пьяных свой бог бережёт. Кстати, как их вообще к испытаниям допустили в таком виде!
Некто: Так трезвые они были! Проверяли на старте, как положено! Видимо по дороге успели нажраться. И где только взяли! Хотя, чего уж там, понятно где... Товарищ инженер, извините, не знаю вашего имени отчества...
Инженер: (строго) А вам и не нужно этого знать!
Некто: Вы бы уж там с коллегами на ВАЗе поговорили, чтобы обратно бензиновый двигатель на НИВУ вернули, а? Ну, не может наш советский человек трезвым на спиртовой тяге ездить, что, собственно, и показали самые первые испытания! Да там от одного запаха в салоне и трезвому поплохеет! Меня уже мутит!
Инженер: Поговорю - поговорю. Вы, это, товарищ Филиппыч, идите, подышите в сторонке, мне с ними поговорить с глазу на глаз нужно, пока они ещё хоть что-то соображают. (ещё раз смотрит на останки НИВЫ) Мда, экспериментальный образец теперь только в переплавку, ну и что можете сказать в своё оправдание, каскадёры?
Бармалеев: З-здрасте...
Инженер: Я так и думал... Эй, бойцы, пакуйте, только аккуратнее. Я про машину, если что, а этих двух пока к чему-нибудь пристегните, да хоть вона к шасси вертолёта, пусть конторские с ними теперь сами разбираются. Эх, такую идею загубили. Первая машина на спирту, которую хотели уже на днях массово пустить в серию. Это ж сколько бензину бы страна сэкономила... Ну, что ж уж теперь, не жили богато, нехер и начинать.
* * *
Бармалеев: Слышал?
Ершов: Слышал. Прав мужик, не жили богато и нехер...
Бармалеев: Я не про это, идиот! Мы, кажись, не просто машину угробили, а целое направление в автопромышленности!
Ершов: Серьёзно?! Звучит как тост! Жаль спирт конфисковали...
Бармалеев: Ты дурак? А если выяснится что никакие мы не гонщики испытатели и документы те фальшивка...
Ершов: Обижаешь, Колян! Свой человечек те ксивы шлёпал!
Бармалеев: Ну да, Петрович! И как нас сразу с порогу не попёрли с такими-то подозрительными документам и фамилиями Содомский и Гоморрский. Ладно, хватило ума прикинуться братьями.
Ершов: Так ума палата!
Бармалеев: Лопата! С какого мы вообще на ВАЗ попёрлись? Я же предлагал сперва у строителей отсидеться пока всё не утихнет.
Ершов: Вот ты душный Колян! Какие документы были у Петровича на руках такие и взял! А ВАЗовская контора как раз неподалеку от цирка была, стоило только дорогу перейти и вот мы уже работаем на другую организацию, пусть менты нас ещё найдут!
Бармалеев: Они и нашли! Да ладно бы менты! Контора! Тут уже одним сроком не отделаешься, как бы на вышку не заработать с нашей-то удачей!
Ершов: (хлопнув того по плечу) Всё будет ништяк, Колян!
Бармалеев: (сердито) Вот именно после этих слов всё и началось тогда...
1990 год
 
Юра: Постойте, так получается вы никакой не гонщик?
Бармалеев: Да какой там гонщик я и машину толком водить не умел. В цирке мы с напарником работали. На манеже.
Юра: Дай угадаю, клоунами?
Бармалеев: Почему сразу клоунами?! Я же говорю на манеже! Униформисты мы были!
Юра: Это кто?
Бармалеев: Уважаемая, между прочим, профессия! На нас, можно сказать цирк и держался, как показали дальнейшие события...
Юра: Накосячили?
Бармалеев: (вздыхая) Да... Сперва мой напарник, а я уже... усугубил... Да так, что прямо в рабочей униформе бросив все вещи пришлось бежать, куда глаза глядят...
Юра: Николай Владимирыч, четыре часа уже утра, а у меня экзамены завтра, то есть уже сегодня, получается! По физике, между прочим! А я тут с розеткой беседую! Не дай бог бабуля услышит! А если ещё и увидит...
Бармалеев: Про экзамен не волнуйся, я тебе по любому удовлетворительно поставлю. Всё-таки какие-никаке знания у тебя есть по предмету.
Юра: (буркнув) И на том спасибо. А математика?
Бармалеев: Что математика?
Юра: Вы говорили математичка мне по алгебре и геометрии неуд влепила!
Бармалеев: Ах, это... Как влепила, так и исправила. Каюсь, были у меня на неё планы. Столько лет прошло после смерти Инны, а когда дошло до постели, понял, что не могу изменить жене. Отпросился из спальни в туалет и сбежал в форточку, в чём был. Хорошо она на первом этаже живёт...
Юра: Серьёзно?!
Бармалеев: Серьёзно. Так в чем мать родила и пробирался до школьного общежития тёмными дворами, прикрываясь учебником по алгебре за шестой класс... Ладно, там комендант понимающий как раз дежурил, посмеялся да пропустил и никому про то не рассказал, только подмигивает теперь при встрече.
Юра: Да я не про это, а про то, что вы мою маму всё ещё любите!
Бармалеев: Ты не веришь в любовь с первого взгляда и на всю жизнь?! Мы с ней как два лебедя были! Ну, она как лебедь, а я... скорее как гусак... или даже трясогузка...
Юра: Давно надо было это спросить, а с каких меня бабуля Никулиным назвала раз вы Бармалеев? И зовут вас не Владимиром! Что за шутки?
Бармалеев: Ну, это как раз в духе Валентины Юрьевны. Уж так она меня ненавидела, что назло решила назвать тебя в честь первого мужчины, который ей в очереди за рыбой встретится.
Юра: И это был... Никулин?
Бармалеев: Не поверишь, Куклачёв! Тот, что по кошкам...
Юра: И где логика?! Почему я Никулиным стал?
Бармалеев: А они вместе за рыбой стояли. Видимо за компанию...
Юра: Это вам всё бабуля рассказала?
Бармалеев: Думаешь наврала? С неё станется. Так что извини, другой версии у меня для тебя нет. На чём я там остановился?
Юра: (буркнув) Вас с напарником к вертолёту пристегнули...
 
1974 год
 
Бармалеев: Серьёзно, к вертолёту?!
Ершов: Уже смешно!
Бармалеев: Тебе смешно?!
Ершов: А что плакать, что ли теперь. Форс-мажор! Спишем на суслика.
Бармалеев: Суслика к делу не пришьешь! А вот нас запросто, особенно когда узнают нашу прошлую биографию! А они узнают!
Ершов: Колян, не паникуй! У нас же на этот случай была легенда и не одна.
Бармалеев: Посадят нас...
Ершов: Вот ты паникёр! Нормально всё будет, где наша не пропадала. Лишь бы не забыли от вертолёта отстегнуть, с этих станется. И чего они с этой машиной насаются, там из целого только руль и остался и то только потому, что ты вместе с ним вылетел на полном ходу... Вона, смотри, все железки подобрали. Чудно...
Бармалеев: Терзают меня смутные сомнения, что лучше бы мы из цирка не уходили.
Ершов: Мы бы и не уходили, так это ты в тот раз запаниковал и в бега подался! Не смог же я тебя дурака одного бросить. Пропадешь ты без меня! О, кажись, идут. Ты это, Колян, не бзди и лишнего не болтай!
Бармалеев: Да я слова не скажу!
Ершов: И это правильно язык твой - враг наш.
Инженер: Гляжу, попустило вас?
Ершов: Спасибо товарищ, если бы вы ещё водички налили...
Инженер: Обойдётесь. А этот чего шары пучит?
Ершов: Вы товарищ так на брата сразу не наезжайте, у него и так стресс. Можно сказать производственную травму человек получил, его бы в больничку, а вы тут металлолом собираете второй час. Можно подумать гайки важнее человеческой жизни!
Инженер: А вот не поверите, важнее! На вашем месте я бы погиб при испытании, тогда бы и медаль посмертно и льготы семьям, ну и мертвые сраму не сымут, или как та правильно. Короче, на вашем месте я бы скоропостижно скончался при перевозке вас в Херсон в областную прокуратуру
Бармалеев: Да за что в прокуратору?! Это всё суслик!
Ершов: Молчи, дурень!
Инженер: Суслика мы тоже нашли и упаковали.
Бармалеев: Вот!
Инженер: Только вот суслика к делу не пришьёшь...
Бармалеев: Я так и знал... (плачет)
Ершов: Ну, вот зачем вы товарищ брата снова расстраиваете?! И про больничку я не шутил, у него вот такенная дыра в заднице!
Инженер: Смешно. Про дыру.
Ершов: Я имею в виду вторая дыра! Я её заштопал на скорую руку, конечно, но требуется профессиональное вмешательство, извините за каламбур.
Инженер: Вот насчёт этого не беспокойтесь. В Херсоне вас уже столько профессионалов дожидается. А уж как вас в Москве заждались...
Бармалеев: А причём тут Москва?
Ершов: Мне вот тоже интересно, каким боком мы московским товарищам стали интересны?
Инженер: Не передумали самоубиться по дороге? Если честно такой вариант бы всех устроил. В первую очередь товарищей из Москвы. Просто жаль вас дураков.
Бармалеев: Вы из жалости предлагаете нам покончить жизнь самоубийством?!
Инженер: (пожав плечами) Ну, было бы предложено. Э, бойцы, отстегните этих двух, а то ведь и вправду забудут, а до Херсона двести вёрст по холодку. Объясняй потом начальству этот форс-мажор.
Ершов: Ты что-нибудь понял?
Бармалеев: Только то, что нам хана...
 
1990 год
 
Юра: И?
Бармалеев: Нам хана...
Юра: Ну, раз вы живой, значит, всё обошлось?
Бармалеев: Более того, нас в местную областную больницу определили в отдельную палату, в которой до нас космонавты лежали. Мы уж думали пронесло и инженер просто стебался над нами со злости что мы машину угробили . Ан нет, не пронесло... Ты меня слышишь?
Юра: (зевая) Слышу-слышу. Послушайте, Николай Владимирович...
Бармалеев: Мы же договорились наедине можно на ты, и зови меня папой!
Юра: Послушай... папа. Серьезно, пять часов утра, мне вставать через два часа.
Бармалеев: Да, прав ты, засиделись, столько тебе рассказать надо, а времени практически нет. 28 мая скоро...
Юра: А что будет 28-го?
Бармалеев: Это было в степях...
Юра: СТОП! Давайте, папа в следующий раз, завтра например! В самом деле, ещё пара недель до 28 числа, чтобы там не случилось!
Бармалеев: Разве тебе не интересно? Это покруче фильма про термометр!
Юра: Терминатора! И нет, не интересно. Меня больше моя будущая карьера интересует.
Бармалеев: Шпиона?
Юра: Переводчика! Причем тут шпион?! Раз я экзамены сдам в этом году надо думать, как ещё два года до поступления в институт на тюльке протянуть.
Бармалеев: Я же тебе обещал каждый месяц сто рублей платить!
Юра: И как я объясню бабуле, откуда у меня деньги? Копить буду на поступление.
Бармалеев: Весь в мать. Ладно, спи давай, мне тоже отдохнуть надо. Такой стресс... Такой стресс...
* * *
Бабуля: Сдал?
Юра: На четыре, бабуль! Ты представляешь, как свезло, 15-ый билет выпал, который я как раз ночью и учил!
Бабуля: Ну, да, слышала я сквозь сон, как ты там что-то бубнил в стенку.
Юра: У физика челюсть отпала! Хотел даже пятерку поставить, но и четыре тоже пойдёт.
Бабуля: А ну, постой, а почему не пятёрку? Я ж предупреждала Бармалея, что если он тебя будет валить, я ему глаз на жопу натяну!
Юра: Да там, кхм, как бы я чуток накосячил. А так как Николай Владимирович не один на экзамене был, то вот, четвёрка...
Бабуля: Я всё-таки спрошу с него.
Юра: Да ладно, бабуль, нормальный он мужик...
Бабуля: А ну постой, а чего это ты его защищаешь? А ну признавайся он опять к тебе приставал со своим отцовством.
Юра: И чё?! Бабуль, может, хватит уже! Он ведь реально мой отец!
Бабуля: Блядь...  Не уследила я, моя вина... Видишь ли, Юра...
Юра: Он мне всё рассказал!
Бабуля: Всё?! Не верю! Ты просто не представляешь, какой он обормот! А Инночка была святая! Ангел! Вот каково было мне, когда она однажды приехала из Москвы с дитём и этим... обормотом! И заявляет мне, что, мол, это мой муж, и он будет жить с нами. Я охуела, прости мой французский. Не такой я судьбы дочери хотела.
Юра: Да почему ты так на него взъелась, что даже меня в честь Никулина назвала!
Бабуля: Какого ещё Никулина?
Юра: Юрия Никулина! Клоуна!
Бабуля: А причем тут он?! Это тебе тоже Бармалей сказал?
Юра: Нет, но это, как бы, лежит на поверхности...
Бабуля: Ладно, хотела я это приберечь до твоего совершеннолетия... В честь прадеда я тебя так назвала.
Юра: Какого прадеда?
Бабуля: Моего отца! Я же в девичестве была Никулина!
Юра: Да почему именно в его честь?! Почему нельзя было меня по фамилии материи назвать? Ну и имя с отчеством... попроще, типа - Иван Иваныч!
Бабуля: Ты сам понял что сказал?! Иванов Иван Иваныч?! И ходил бы как дурак с таким ФИО!
Юра: А то, что я сейчас полный тёзка этого клоуна это как?
Бабуля: Серьёзно? Полный?
Юра: Да!
Бабуля: Хм. Извини, не подумала. Ну не давать же тебя было фамилию этого обормота!
Юра: Ну да «Бармалеев» это, пожалуй, перебор... Чем хоть прадед прославился, что ты в честь его, меня назвала?
Бабуля: Юрий Владимирович Никулин, мой отец и твой прадед известнейший языковед, филолог и лингвист! Его сам Ожегов ценил! Только не говори, что не знаешь кто это!
Юра: А вот, представь, знаю! У нас его толковый словарь в комоде валяется!
Бабуля: Не валяется, а хранится!
Юра: Ну, хранится-хранится, господи! Только что-то не помню я там никакого Никулина!
Бабуля: (строго) Такое было время! Репрессировали твоего прадеда в 1937-ом! Лично Берия, падла! С подачи Сталина разумеется!
Юра: (буркнув) Ну, разумеется...
Бабуля: Постой, ты, что, мне не веришь? Или это влияние этого обормота?! Что он тебе наговорил про прадеда?
Юра: Про него как раз ничего, а вот про Куклачёва и рыбную очередь...
Бабуля: Сука, он что серьезно поверил, что я тебя назвала назло ему?
Юра: А разве нет?
Бабуля: Нет! Не велика полёта птица, чтобы ему так мелко мстить! И вообще я не про то хочу с тобой поговорить. Видишь ли, Юра, это ведь твой последний экзамен был?
Юра: Слава богу, да!
Бабуля: Ну, значит, так тому и быть, пора открыть тебе тайну нашей семьи...
Юра: Ещё одну?! Бабуль, мне бы одну переварить!
Бабуля: (подозрительно) Это ты сейчас пошутил?
Юра: Да не шучу я! Почему все видят во мне шутника и клоуна!
Бабуля: Ну, вот точно не из-за фамилии!
Юра: А вот неуверен! Сменю я её, когда паспорт буду получать! Я узнавал, это можно!
Бабуля: Та-ак... И какую же ты, внучок, фамилию хочешь взять, раз тебе наша родовая не по нутру?!
Юра: Бабуль, не начинай!
Бабуля: Свистоперделкин?!
Юра: Начинается...
Бабуля: Я чуть не поседела когда тебя в детстве из пионерлагеря приехала забирать, а никакой Никулин в списках не значится. Зато во всех списках есть, прости господи, Свистоперделкин!
Юра: Я же объяснял, что это был... форс-мажор. Пока в лагерь ехал, подумал, чтобы меня не доставали, как обычно, фамилию другую взять, ну и назвался на первой перекличке Витей Переделкиным. Ну, ты помнишь, что с дикцией у меня тогда неважно было. И её записали, как услышали...
Бабуля: И помогло это тебе от шуток избавиться?
Юра: Да! Это был единственное лето, когда меня не доставали с предложением, типа, расскажи анекдот или разыграй сценку из гайдаевских комедий с участием Никулина.
Бабуля: И дался тебе этот клоун!
Юра: Ну, вот просто нет слов!
Бабуля: Ты так и не ответил, какую фамилию хочешь взять, или ты полностью ФИО решил сменить?
Юра: (смутившись) Ну, зачем же полностью, меня устраивает имя-отчество...
Бабуля: (ехидно) И на том спасибо...
Юра: Вообще-то я реально хотел фамилию мамы взять, пусть я её и не помню, но Иванов это звучит...
Бабуля: (перебивая) Никак это не звучит!
Юра: Но ты же сама Иванова!
Бабуля: Вот именно поэтому и знаю что говорю! Когда замуж выходила, смалодушничала, и взяла фамилию мужа. Быть в те годы дочкой Никулина всё ещё было небезопасно.
Юра: Господи, да что прадед такого сделал?!
Бабуля: Вооот, тут мы, собственно, и подходим к тому, к чему я готовила сначала дочь, а потом и тебя, Юрий... Ты должен продолжить великое начинание моего отца!
Юра: Ох, что-то мне это уже не нравится... Бабуль, может я за килькой схожу, сегодня как раз завоз?
Бабуля: На хуй кильку!
Юра: Так всё серьёзно?!
Бабуля: Это было в степях Херсонщины...
Юра: (прикрыв глаза) Блядь...
* * *
Юра: Опять Херсонщина?!
Бабуля: А что тебя не устраивает? Вообще-то это наша историческая родина, наши предки там веками жили, в том числе и твой прадед, мой отец! Там он, кстати, и познакомился с Ожеговым, когда тот был проездом в тех краях по работе. И эта встреча навсегда изменила его жизнь.
 
1919 год
 
Ожегов: Будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого пылесоса! Э-э, господин...
Никулин: Господа все в Париже! Чё надо, папаша?
Ожегов: Селянин, вы в моторах разбираетесь?
Никулин: Неа.
Ожегов: А ближайшее село, где этот рыдван могут починить, покажете?
Никулин: Запросто! Суслика видишь?
Ожегов: Суслика? Нет...
Никулин: А он есть! (хлопнув того по плечу) Бывай, папаша! (уходит)
Ожегов: (охреневший) Э-э-э. Не понял.... (спохватившись, во след) Любезнейший! Дорогой друг можно вас на минуточку! Мда... Тов... Товарищ, во! Ну, наконец-то!
Никулин: Ну чё надо, папаша?
Ожегов: Извините, что сразу не представился (расшаркивается) Сергей Иванович Ожегов,  доктор филологических наук.
Никулин: Доктор?! Что ж ты, папаша, сразу не сказал! Док, болячку не посмотришь, замучила спасу нет! (снимает штаны, нагибается)
Ожегов: Э-э, это что?
Никулин: Это жопа!
Ожегов: Я вижу что жопа, зачем вы мне её показываете!
Никулин: Я не жопу показываю, а болячку, свербит, терпения никакого нет, а самому не посмотреть! Ну что там, док? Жить буду?
Ожегов: Извините, тут у вас всё так... несвеже, а хотя нет, вижу, это видимо чирей. У меня было подобное после посещения одного особо грязного постоялого двора. Вскорости само прошло.
Никулин: Ну, значит само отвалится, я так и знал! Спасибо док! Да ты светило! Я бы заплатил за консультацию, но нечем. Могу шкалик налить. Вот только насчёт закуси, звиняй, нема, голодомор у нас, как бы.
Ожегов: Мне будет достаточно, если вы меня просто проводите до ближайшего населённого пункта, кажется, я заплутал. Вот только как быть с машиной.
Никулин: Да так оставляй, что ей тут сделается.
Ожегов: Вещь подотчётная, всё-таки. Ладно, спишу на форс-мажор.
Никулин: На чё?
Ожегов: Да и хрен с ней!
Никулин: (хохотнув) Смешной ты, папаша, выглядишь как пан старорежимный, а по духу наш человек, получается!
Ожегов: Так у меня отец мастеровой! А бороду я отрастил для солидности, я же самый молодой ученый советской республики. Мне и 20 ещё нет!
Никулин: О как! Да мы ровесники! Ну, тогда давай знакомится по- настоящему! Юрик!
Ожегов: А по отчеству?
Никулин: Да не бери в голову, какое отчество в наши годы! Все меня Юркой-дурачком кличут!
Ожегов: Почему «дурачком», вы мне не показались... глупым.
Никулин: Кончай выкать, док! Будь проще и люди к тебе потянутся!
Ожегов: Мне мой учитель Дмитрий Николаич так же говорил, когда в эту поездку собирал. Мол, сейчас к людям надо помягше, а на вопросы смотреть ширше, и, вообще, быть поближе к народным массам, пока эти самые массы однажды тебя не вздёрнули за причинное место.
Никулин: Мудрый мужик твой учитель! Постой, так получается ты никакой не лекарь?
Ожегов: Так я сразу сказал! Я доктор филологии. Это... по книжкам, если уж совсем по-простому.
Никулин: А с какого ты у меня в заднице колупался тогда?
Ожегов: Да я и слова не успел сказать, как ты штаны скинул.
Никулин: Звиняй, привычка...
Ожегов: Оголять задницу перед первым встречным?
Никулин: Да! Это моя работа! Я жопой торгую!
Ожегов: Кхм, надеюсь это в переносном смысле? Хотя чего уж там в любом смысле это звучит двусмысленно, извини за невольную тавтологию.
Никулин: Не гони туфту, док! Забыл что голодомор у нас? Каждый зарабатывает, как может, в том числе и своей жопой!
Ожегов: По тебе не скажешь, что ты голодаешь... Я вообще таких... упитанных в первый раз увидел пока по Малороссии ездил.
Никулин: Ты меня только что жирным назвал?
Ожегов: Я не это имел в виду!
Никулин: Спасибо, док!
Ожегов: Э-э...
Никулин: А то терзали меня смутные сомнения, но раз московский светило это подтверждает... У меня идея! Заработать хошь?
Ожегов: Извини, Юрий, я не по этой части. У меня невеста в Москве...
Никулин: Причем тут невеста? Смотри сам, в двух верстах Малакаховка, я туда, собственно, и направляюсь, на ярмарку. Мне помощник требуется на подхвате, а то прошлого схарчили.
Ожегов: В смысле... съели?
Никулин: А что тебя удивляет? Жопный бизнес, жрём друг дружку помаленьку. Конкуренция среди жопопрадавцев дикая ну и голодомор, сам понимаешь.
Ожегов: Так ты серьезно занимаешься... проституцией?
Никулин: Чем?
Ожегов: Извини, я так до конца и не понял суть твоей работы. Но по твоим словам ты... торгуешь своим телом.
Никулин: (строго) Не телом, а жопой!
Ожегов: Ну да, то есть занимаешься... проституцией...
Никулин: Слушай, я в этих московских словечках не секу, короче сам увидишь. На первый раз участвовать не будешь, просто посмотришь.
Ожегов: Я не буду смотреть! Я не такой! У меня невеста! Девушка! Серафима! Не подумай, я ничего не имею против гомосексуалистов. К тому же я слышал, вроде как, советская власть послабления вам сделала, но я за традиционные семейные ценности!
Никулин: Слушай, кончай трындеть, я всё равно и половины не понял. Я же тебя не неволю, не понравится и ладно, другого помощника найду. Это такое дело, только свистни, набегут желающие, замучаешься выбирать...
Ожегов: Даже так... Однако, свободные у вас нравы на Херсонщине... Собственно, спасибо, что помог да села добраться, дальше я уж сам.
Никулин: Слушай, а чего ты вообще по нашим местам на мобиле мотаешься? Металлы ищешь? Руду?
Ожегов: Нет, я... новые слова ищу.
Никулин: Нахера?
Ожегов: Между нами, Юрий, я хочу... прославиться.
Никулин: Ну, это мне знакомо.
Ожегов: Хочу выпустить свой словарь русского языка как мой учитель Дмитрий Николаич Ушаков. Только современный словарь, толковый, в духе времени.
Никулин: Толково. Поди и заплатят за такое дело по барски?
Ожегов: А то! Да я сам готов платить, если найдётся  смышленый человек с богатым словарным запасом!
Никулин: Смышленый, говоришь... Вот что, док, ты пока обгоди деньгу транжирить, есть у меня идея как и тебя прославить и себя не обидеть. А уж словечек я тебе столько новых подброшу, только успевай расплачиваться!
Ожегов: (в сторону) Терзают меня смутные сомнения, что как бы расплачиваться мне не пришлось своей жопой...
Никулин: Вот, ты самую суть ухватил! Ну чего побледнел, я же пошутил. Не боись, жопой, так и быть, я буду торговать. Тут сноровка и опыт нужен. Да и мне оно привычнее, рачком.
Ожегов: Прекратите, Юрий!
Никулин: Вот и опять на вы...
* * *
Ожегов: Так как насчёт новых слов?
Никулин: Сразу к делу значит? Уважаю. Я сам деловой. Тружусь не покладая задницы, да сам скоро увидишь, надо только место где зевак побольше выбрать...
Ожегов: Вы «это» будете делать на людях?!
Никулин: Вот ты вроде светило, а как иной раз ляпнешь, как дитя малое! Естественно на людях! Больше лохов - больше денег! Ферштейн? Вот, кстати, тебе и первое слово!
Ожегов: «Ферштейн»? Это же по-немецки! А я русские слова собираю!
Никулин: Вот ты недокумека... А вот и второе слово!
Ожегов: Хм, мне нужно свериться с записной книжкой, что-то подобное я в свой адрес, кажется, уже слышал... Собственно, как и слово «лох»...
Никулин: Ладно, ты тут осваивайся, а я вон к продавцу свиных ушей пристроюсь, там лошар побольше. Эх, жаль что Виталика схарчили конкуренты, вот у того голосина был, а так самому придётся себя объявлять, ещё и по бумажке... Надо было конечно заранее текст подучить чтобы не было как в прошлый раз. (бормочет под нос текст) Чёрт, это же другое село, вот, пожалуйста, чуть первый косяк не спорол, кстати, доку надо подкинуть выраженьице, заодно справиться сколько платит, как бы не продешевить. Не век же мне жопой торговать, может пора уже в люди выходить. Чёрт, мне действительно пора в люди, свиные уши заканчиваются, клиенты расходятся (Откашливается, кричит)
 
Подходи честной народ города (забыл какого)
Посмотрите вы на чмо - короля уродов!
(Гад, всё-таки, Виталик)
Не видали никогда вы такого срама
Посмотрите на него,  жопа - бородата!
Королевского размера, глубины немалой!
Вы, ребята, не скупитесь жопу подкормите
Чтоб урод не двинул кони в смутную годину.
Что алтын, что пятачок, всё уроду пища,
Так что суйте вы поглубже медную деньжищу
А купюры, будь добры, в трубочку сверните
Не жалуют их в сельпо в сильно мятом виде.
 
1990 год
 
Юра: (вкрадчиво) Бабуль, я сейчас очень вежливо и почти без матов у тебя спрошу: КАКОГО ХУЯ?! Ты меня назвала в честь прадеда, который торговал своей жопой на ярмарках и, мало этого, я ещё должен продолжить его дело?!
Бабуля: Да!
Юра: ДА?! Что происходит, бабуль?!
Бабуля: Во-первых, сколько раз было говорено не материться дома!
Юра: Извини...
Бабуля: Во-вторых, с чего ты взял, что он торговал жопой?
Юра: Так ты сама это только что рассказала ещё и в стихах!
Бабуля: Ты просто не понимаешь, какое время было на дворе - голодомор! А папа очень любил покушать!
Юра: Но это не объясняет, с какого мне тоже жопой торговать! Я-то не такой!
Бабуля: Да не торговал папа жопой!
Юра: Да он сам так этот процесс называл!
Бабуля: Да, но не в этом смысле, никакого сексуального подтекста!
Юра: Допустим. Ну и как назвать то, что он делал?
Бабуля: В своих мемуарах он называл это – торгокрупство!
Юра: Как-как?!
Бабуля: Торгокрупство! А себя, соответственно, крупоторгом!
Юра: Нет такого слова!
Бабуля: А вот и есть! В толковом словаре Никулина!
Юра: Нет такого словаря!
Бабуля: Сейчас конечно нет! Берия, сука, постарался!
Юра: (ехидно) Ну да, с подачи Сталина!
Бабуля: Да!
Юра: Бабуля, может хватит уже этого бреда?
Бабуля: Весь в мать! Та тоже как услышала, чем занимался отец в юности, ни в какую не хотела по первой продолжить дело рода!
Юра: И я её очень хорошо понимаю! Ладно, а почему ты сама не продолжила дело отца?!
Бабуля: Хороший вопрос, Юра... Отец перешел дорогу таким людям, что чудом тогда всю нашу семью в лагеря не отправили. Мне пришлось... отречься от него. И не осуждай меня, такое время было! Достаточно того что я всю жизнь себя корю за этот поступок.
Юра: Я не осуждаю, я понять хочу, КАК я могу продолжить его дело?! И сразу предупреждаю, в жопу не дам! У меня принципы!
Бабуля: Далась тебе эта жопа! Это был всего лишь короткий этап в жизни папы! И не нужно его повторять!
Юра: С этого и нужно было начинать! Уф, ты меня в гроб сведёшь!
Бабуля: Я?! (звонок в дверь) Кого там принесло? Опять, поди, Клавка за солью. Нахера ей столько соли... (звонок) Да открываю, господи...
Бармалеев: Здрасте, Валентина Юрьевна, это вам...
Бабуля: Хм, помнишь, значит, какие мои любимые цветы... А это что?
Бармалеев: Птичий торт, к чаю. Инна такой любила...
Бабуля: Гадина ты, Бармалей... Ладно, проходи, раз уж пришёл...
Бармалеев: Здравствуй, Юра, ещё раз, поздравляю со сдачей последнего экзамена. Ты кстати единственный кто на четверку сдал из класса.
Бабуля: Потому что мой внук гений, весь в прадеда!
Юра: Бабуль... не надо больше... про прадеда...
Бабуля: Юр, ты пока вазу с антресолей сними и воды в чайник налей, а я с твоим... папой хочу наедине поговорить... (провожая того взглядом, физику, зло) Ну и чего припёрся, мы же вроде договорились!
Бармалеев: Валентина Юрьевна, вы как хотите, но мальчику нужен отец!
Бабуля: А то я не понимаю! Безотцовщиной растёт!
Бармалеев: Вы же в курсе, где я все эти годы находился, не мог я быть рядом с сыном! А когда освободился, сразу же поспешил к нему!
Бабуля: Не сильно ты, я погляжу, спешил! Тебя когда освободили? В 1985?
Бармалеев: Кхм, вообще-то в 1980, как раз к Олимпиаде амнистия вышла. Если не верите, у меня и справка есть!
Бабуля: Вот в это охотно верю, что у тебя на все случаи жизни справка при себе имеется! И где ж ты эти десять лет шатался?
Юра: (буркнув) Цветы в вазу поставил, чайник щас вскипит. Опять ругаетесь? Не надоело?
Бармалеев: Ты как с бабушкой разговариваешь?
Бабуля: Не подсирай! Нет у меня к тебе доверия, но прав ты, в кои веки, мальчику нужен отец... Даже такой как ты... обормот.
Бармалеев: Мир, Валентина Юрьевна?
Бабуля: Перемирие! Временное! Считай, ты на испытательном сроке, Николай. Допустим неделя. Вот и посмотрим, потянешь ли ты отцовскую долю или сбежишь как в прошлый раз!
Бармалеев: Я не сбегал! Валентина Юрьевна. Уж вы-то в курсе моей истории!
Бабуля: В курсе, в курсе! Это я так, по привычке! Не кусарюпся!
Бармалеев: Что? А-а, это поди из толкового словаря вашего папы.
Юра: Что, серьёзно, есть такой словарь?
Бармалеев: Есть, Юра. Инна часто оттуда словечками сыпала. Этим и зацепила.
Бабуля: Хм... Гладко стелишь, зятёк. Ладно, айда чаёвничать. Давненько я торт не ела...
* * *
Бармалеев: (оглядываясь) А квартирка-то тесновата... для двоих...
Бабуля: Поговори у меня ещё! Ишь, барин нашёлся! Ты сам на съёмной живёшь по поддельным документам!
Юра: Серьёзно?
Бабуля: Что, про это он тебе не рассказывал?
Бармалеев: Я бы рассказал! Потом! Мне нечего скрывать, он же сын мне!
Бабуля: Всё-всё, не пучь глаза. Всегда это ненавидела! Вот что Инна в тебе нашла? Ни кожи ни рожи! Чем ты её обаял, обормот?
Бармалеев: Валентина Юрьевна... Это, вот так, за пять минут не расскажешь... Юра, ты как, готов узнать, что было дальше?
Юра: (буркнув) Кто бы меня ещё спрашивал...
 
1974 год. Областная больница Херсона
 
Ершов: Я же говорил Колян - всё будет ништяк!
Бармалеев: Ты всегда это говоришь! И сам знаешь, что после этих слов обычно бывает!
Ершов: Жопа?
Бармалеев: Жопа! То, что, конечно, с нами как с королями обращаются с одной стороны... настораживает, а с другой... Я вот жопой чую, что с нас всё равно спросят за все наши прошлые делишки!
Ершов: Вот ты паникёр! В кои времена отдых выдался, а ты ноешь! Ништяк всё будет! Сам посуди, стали бы нас лечить, если мы так сильно накосячили, а раз нас сюда засунули, значит, зачем-то нужны мы им, смекаешь?
Бармалеев: Кому «им»? Конторе?
Ершов: Да хучь и конторе!
Некто: Здравствуйте...
Ершов: А мы только-только вас вспоминали...
Некто: Серьёзно? Богатым буду. Если не секрет, то по какому поводу?
Ершов: А то вы не знаете...
Некто: Да я только вошёл!
Ершов: Слушай, дядя, не лепи горбатого, тут по всей палате микрофоны натыканы. Даже один у него в заднице...
Бармалеев: У меня?!
Ершов: Ну, это я утрирую, конечно, но факт в том, что все наши беседы вы пишите. Не просто же так вы с папочкой пришли...
Бармалеев: Что ж ты мне не сказал про микрофоны, я тут такого наговорил за эти дни!
Ершов: Я тебе подмигивал!
Бармалеев: А-а, так вот что это было, а я уж грешным делом подумал...
Ершов: Чего ты там опять подумал? Завязывал бы ты Колян! У меня невеста есть! Забыл?
Бармалеев: А что мне ещё было думать, когда ты мне подмигивать вдруг начал и при этом по заднице похлопывать! Моей заднице!
Ершов: Так вот про это самое, что слушают нас, не расслабляйся, напряги булки!
Бармалеев: Ты зачем меня за жопу трогал, дебил!
Некто: А НУ ЗАТКНУЛИСЬ ОБА! Мало мне было ваши бредни неделю конспектировать, если вы и дальше собирайтесь дурочку валять, я вообще с ума сойду, придурки!
Ершов: Чего сразу «придурки», это вообще-то обидно, товарищ!
Некто: Не товарищ я вам, идиоты, а гражданин! Вы что так и не поняли, почему вы ещё не в солнечном Магадане лес не валите? Вот ты, вроде посмышлёнее, Гоморрский! Почему, а?
Ершов: Э-э, видимо вписались за нас? Я просто даже не могу предположить кто... да и зачем...
Бармалеев: А вот у меня другой вопрос, а почему Магадан, гражданин начальник? Что мы такого сделали? Там, максимум, хулиганка светит, а то и просто общественное порицание!
Некто: Порицание?! Да только за одну угробленную машину вас должны были судить и покарать по всей строгости советского правосудия! А вы ведь и до этого дел натворили!
Ершов: Ой, да много ли мы там натворили, скажи Колян! Вот у него стресс пройдёт он обязательно скажет...
Некто: Молчать! Смирно! Ваш лечащий врач сказал, что вы, идиоты, полностью восстановились после аварии, ну, уж как сумели, так что можно вас брать в оборот по взрослому.
Ершов: Это что ещё за намёки, ты что-нибудь понял, Колян? Да не пучь ты так глаза, вот жеж тебя вечно стопорит, когда ты в стрессе. Вы бы, гражданин хороший, хоть бы представились, для начала, прежде чем нас строить...
Некто: Семён Семёныч Горбунков, достаточно?
Ершов: Чёто знакомое... Ну, допустим. Документы видимо вы нам так и не покажете?
Куратор: Перебьётесь! Да и не ношу я их с собой. До сегодняшнего дня их никто не требовал, на слово верили.
Ершов: Значит, привык на голос брать, Сеня...
Куратор: Попрошу без фамильярностей! Совершенно официально заявляю, что я ваш куратор!
Бармалеев: К-куратор чего?
Куратор: Не чего, а кого! Ваш, дебилы! Обеих-двух! Ты хоть не тупи, Содомский! Хотя какой ты Содомский. Над вашими липовыми документами вся контора ржала. Даже в музей КГБ решено было выложить. Это надо же додуматься было в книжку для сдачи анализов мочи и кала наклеить фотографии и выдать их за паспорта.
Ершов: Петрович, падла... Ладно, раскололи вы нас, не штирлицы мы ни разу, прав был Колян...
Куратор: Да уж конечно. А уж после того что вы тут в палате наговорили, вообще встал вопрос о вашей частичной вменяемости.
Ершов: Ну, с этим у нас всё в ажуре! Колян, покажи ему справку из дурдома. Справка настоящая, зуб даю. Мы там с Коляном одно время санитарами подрабатывали на полставки, ну и нас залётные ревизоры нечаянно однажды за психов и приняли. Форс-мажор. Пока разобрались, заодно нас освидетельствовали, на всякий случай, так что мы оба вменяемы. В рамках нормы, во всяком случае.
Куратор: Ваше счастье. Подтвердился ваш диагноз. Вас, кстати, в той клинике до сих пор вспоминают. Матом в основном.  Хотя, лично я бы вас хоть щас обеих в дурку сдал, от греха. Начальство не велело... Пока, во всяком случае...
Ершов: Обидны ваши слова, товарищ Горбунков!
Куратор: Гражданин! И вас от тюрьмы отделяет только присутствие вашей подписи в этом документе! Дошло? Нет? Откажитесь подписать эту бумажку, тотчас под сраку по этапу полетите добывать стране угля!
Ершов: Мелкого, но до хуя?
Куратор: Да!
Ершов: Жёстко. Прочитать-то документики хоть можно, прежде чем подписывать?
Куратор: Читайте! Более того, дам вам 20 минут на обдумывание прочитанного, цените! А я пойду, покурю! А я некурящий, между прочим! Был! Пока мне вас курировать не поручили, дебилов! (уходит)
Ершов: Эка его... И чем мы ему так не угодили, ты не в курсе, Коль? Ну, что ж, почитаем, на что нас подписывают в этот раз.
Бармалеев: (буркнув) Будто у нас есть выбор!
Ершов: Это да, захоти они, мы бы и без всяких бумажек вписались. Ещё бы и в ножки кланялись, благодарили. Батя мне рассказывал, что у конторских вербовка поставлена на широкую ногу, батя в курсе, сам служил...
Бармалеев: А нас уже вербуют?! И хватит гнать, не служил твой батя в НКВД!
Ершов: Я же не говорю что в НКВД, я говорю, служил на границе с служебной собакой... Точнее собака-то как раз служила, а вот батя...
Бармалеев: Ершов!
Ершов: Ну, всё-всё, извини... Держи, это видимо твой экземпляр. Ишь ты, совершенно секретно, только в двух экземплярах, хранить 50 лет...
Бармалеев: 50?! Да я столько не проживу! Такой стресс, такой стресс!
Ершов: Николай, не бздеть! Всё будет ништяк!
Бармалеев: Вот именно! Такой стресс, такой стресс!
 
1990 год
 
Бармалеев: Такой стресс, такой стресс!
Бабуля: Хоть бы ребёнка не пугал, истеричка!
Юра: (буркнув) Я не ребёнок...
Бармалеев: Я рассказываю, как было! У меня реально стресс был в тот раз. На пятьдесят лет в кабалу к спецслужбам!
Бабуля: Пятьдесят лет это срок, который тайну нельзя разглашать, придурок!
Бармалеев: Но я-то этого в то время не знал! И, Валентина Юрьевна, не называйте меня придурком, я же просил! В конторе, в то время, здорово на нас злы были с Ершовым, вполне могли натурально на полвека закабалить!
Бабуля: Я вот всё спросить хочу, а где второй придурок? Вы же не разлей вода были. Я даже по первой думала, что вы вдвоём за Инной ухаживаете, или, не дай бог, и живёте втроём, прости господи!
Бармалеев: Нет, Валентина Юрьевна, Сергей не такой! У  него невеста! Он про неё уже лет двадцать мне говорит. Я, правда, никогда её не видел, но ему доверять можно. Он мне не раз жизнь спасал... правда, как и портил... Но спасал всё-таки больше. Но вы правы, мы вместе с Ершовым в школу, где учился Юра, устроились...
Юра: Постойте, так этот, Ершов, тоже в нашей школе? И кто он? Учитель?
Бармалеев: Был учителем. Его почти сразу уволили после инцидента. Он сейчас в школе техничкой подрабатывает...
Юра: Какого «инцидента»?
Бармалеев: Он был учителем, кхм, английского...
Юра: А-а, этот «инцидент»...
Бабуля: Юрочка рассказывал про нового учителя, который ни слова по-английски не знал, а учил детей эстонскому... которого тоже не знал...
Юра: (буркнув) Он по прошлогодней газете учил, в которой кто-то что-то копченное заворачивал. А у меня нюх на всё рыбное...
Бармалеев: А я ему говорил, что та газета не на английском, но Ершов сказал, что всё будет ништяк... По первой так и было... Директору было все равно, чему он там детей учит, лишь бы вакансия учителя была занята, и чтобы отчитаться в РОНО. учащимся, впрочем, тоже было пофиг, но попался один ученик... въедливый...
Юра: Ну да, это был я! У меня пятёрка по английскому с пятого класса, между прочим! Единственная пятерка за все годы обучения! А новый учитель мне неуд поставил... за произношение! А сам всё это время на уроках говорил по-русски просто с прибалтийским акцентом, медленно и растягивая слова! Это как вообще?!
Бармалеев: Он кстати до сих пор так и разговаривает...  
Бабуля+Юра+Бармалеев: Придурок!
 
1974 год
 
Бармалеев: Дела-а, скажи, Серёга!
Ершов: Воистину. Это что же мы с тобой такое угробили, что говорить про это никому нельзя аж полвека?
Бармалеев: Ты думаешь это из-за машины всё? В документе про это ни слова, только стращают карами, типа мы и так не напуганы...
Ершов: Видимо у них тоже бумаге доверять не принято, на словах скажут. Ладно, ешь свой экземпляр...
Бармалеев: С хрена ли?
Ершов: А вот тут мелким шрифтом, съесть после прочтения! Ты чего, придурок, я же пошутил! Ну, Колян, ты даёшь...
Бармалеев: (отплёвываясь) Иди на хрен, Ершов, мне сейчас вот ей богу не до шуток! И не говори, что всё будет ништяк!
Ершов: С языка снял. Да ладно тебе, Коль. Ну подписали нас на не пойми что, в первый раз что ли? Да мы с тобой в глаза голодному тигру смотрели и не спасовали!
Бармалеев: Это потому что у меня ноги отнялись в этот момент!
Ершов: У меня тоже, но не суть, мы с тобой через такое прошли и всегда выплывали!
Бармалеев: Ага, как «то» в проруби!
Ершов: К тому же мы же не знаем, на что подписались, вдруг там плёвая работа бумажки с места на место перекладывать, да зарплату не забывать вовремя получать...
Куратор: И не надейтесь! Подписали? Значит, ещё не все мозги пропили. Хотя...
Ершов: Это что за намёки, Семён Семёныч? И кстати я вспомнил где ваше ФИО слышал. Вот не похожи вы на Никулина!
Куратор: Зато вы у нас ещё те два клоуна! Над вашей биографией вся контора неделю ржала, даже думали какому-нибудь юмористу подкинуть, тому же Райкину, если бы не гриф «совершенно секретно». Цените. Вы теперь под колпаком, парни.
Бармалеев: Спасибо!
Куратор: Это был сарказм, придурок! Уф, опять успокоительные пить... Вот за что это мне! Лучше бы меня во Вьетнам послали... Да любую горячую точку на планете! Не умею я с людьми работать, а уж с этими...
Ершов: Что с «этими»
Куратор: Проехали! Значится так. Через пять минут легкий завтрак и в аэропорт, оба-два летите в Москву.
Бармалеев: Вопрос можно? Почему лёгкий? На меня после стресса обычно жор нападает...
Ершов: Это точно, Николай пока тут лежал на несколько килограмм поправился.
Куратор: Потому что я уже говорил, что слишком хорошо мы ваш жизненный путь изучили, а уж инцидент на воздушном лайнере, с вашим участием, в школе КГБ отдельно проходят! Специальный отдел под этот случай создали в конторе!
Ершов: Это он про какой «инцидент» и, причем тут мы?
Бармалеев: Кхм, это он наверно про тот случай в 1970-м...
Ершов: А что было в 1970-м году? Я только перепись помню и то только потому, что мы переписчиками в тот год подрабатывали.
Куратор: Про этот этап вашей жизни с вами тоже в Москве поговорят, не переживайте!
Бармалеев: Да хватит нас запугивать! Мы же всё подписали и согласны на сотрудничество с органами!
Куратор: Потому что достали вы меня!
Бармалеев: Да мы знакомы меньше часа!
Куратор: Вы забыли, что я ваш куратор и прежде чем мы сегодня встретились, я обязан был под микроскопом рассмотреть всю вашу жизнь, начиная с дурдома!
Ершов: Может с детдома?
Куратор: Нет! Да! Оговорился... А так же побывать во всех местах где вы были до того как партия доверила вам испытание новейшего секретного оборудования!
Ершов: Я, извиняясь, а...
Куратор: Какое оборудование?
Ершов: Какая партия?
Куратор: Вот! Вот именно из-за таких шуточек я вас и возненавидел!
Бармалеев: (буркнув) Ну вот нам щас ещё и антисоветчину до кучи пришьют, а я предупреждал...
Ершов: Ну, с этим у нас всё в порядке, мы точно не по политике. Ну, ходили на пару митингов пока в Москве были проездом, но чисто поглазеть на дурачков столичных...
Бармалеев: Молчи, дурак!
Куратор: А вот с этого места поподробнее и помедленнее я записываю! В вашем деле про это ничего не было, что странно. Уж про посещение столицы я бы знал в первую очередь.
Ершов: Это почему?
Куратор: Потому что во всех местах, где вы были там либо ЧП, либо...
Бармалеев: Форс-мажор?
Куратор: Да щас! Ядерный конфликт!
Ершов: Гражданин Горбунков или как вас там на самом деле, а можно поговорить с вашим начальством, чтобы нам выделили другого куратора? Вменяемого! Вы, извиняюсь, несёте какой-то бред! Вы ещё нас в бомбардировках Хиросимы и Нагасаки обвините!
Бармалеев: Не надо, Серёга!
Куратор: Да!
Ершов: Да?! А ты не охренел, Семён Семёныч?! За Коляна не скажу, но я тогда ещё даже не родился!
Бармалеев: Я тоже! В смысле не родился, а не бомбил города! Ершов, придурок, хоть меня в эти ядерные дела не впутывай! Э, а вы куда?!
Куратор: (закрыв руками голову, убегает) Во Вьетнам, во Вьетнам!
Ершов: Чё это с ним?
1990 год
Юра: Чё это с ним?
Бабуля: Бармалеев, не переигрывай! Мы уже поняли, как вы вдвоём с Ершовым достали своего куратора, что тот, схватившись за голову, сбежал от вас... Снова... Не обязательно это показывать так натурально. Вылазь, сказала, падла, из кладовки, у меня там соления!
Бармалеев: (выходит из кладовки) Я хочу, чтобы вы поняли, насколько близки мы были к смерти в те дни! Куратор нас просто мог пристрелить при попытке к бегству. Была у него и такая инструкция. Хорошо, что мы не догадались сбежать, а то Серёга мог что-нибудь этакое выкинуть, смеха ради.
Бабуля: Этот мог... Кстати, а что ж ты его с собой не позвал?
Бармалеев: Звал! Но он боится вас Валентина Юрьевна.
Бабуля: Боится, значит уважает! Ну, если я уж тебя, обормота, не побрезговала, пригласила в дом, то и дружка твоего дурного как- нибудь выдержу, а то как бы он чего в парадной не учудил. Слышь, придурок, чего затих? Заходи уже, хватит там в замочную скважину похрюкивать.
Ершов: Здрасте...
Бабуля: Так, стоп, а чего это ты как старуха вырядился?
Бармалеев: (вздыхает) Он теперь так всегда ходит, вживается в роль технички...
Ершов: (гордо) Всё по Станиславскому! Я же два курса на театральном учился! Хелло, Юрий! Зе ландон из зэ грэйт кэпитал британ! Ес?
Юра: Ес-ес, ОБХСС! А английский, я гляжу, вы подтянули за это время, Сергей Юрьевич...
Ершов: (гордо) Стараюсь идти в ногу со временем! Мыслишка тут у меня мелькнула...
Бармалеев: (прикрыв глаза) Опять...
Ершов: Озвучивать иностранные фильмы и на видеокассетах их продавать! Озолотимся! Осталось мелочь - видак прикупить.
Юра: Ага, и английский подучить.
Ершов: А ты на что?!
Юра: Я?!
Ершов: Ты переводишь, я озвучиваю, батьку твоего звукорежиссером подтянем, нехрен ему в школе груши околачивать, Валентину Юрьевну посадим в переходе пусть семечками торгует, заодно из под полы порнуху толкает, этой вообще перевода не требуется!
Бабуля: Вот теперь я вспомнила, почему в прошлый раз тебя с порога веником отлупила... Никуда не уходи, Серёжа, я на минутку...
Ершов: Приятно было повидаться, Юрий, пойду я, от греха! Гудбай май лайф, гудбааай! (убегает, задрав подол)
Юра: (открыв рот) А он...
Бармалеев: (вздыхая) Да, трусы он тоже не носит...
Бабуля: (выбегает с веником) Убёг, падла! Смышленый... Кстати идея с семечками мне понравилась. Клавка, соседка, на рынке с утра до вечера ими торгует. Только солёные, зараза. А-а, так вот зачем ей столько соли! А что касается порнухи...
Бармалеев: Никакого криминала! Я не хочу, чтобы сын повторил мою судьбу! А Ершова не слушайте, у него семь пятниц на неделе, к вечеру уже про эту идею забудет, новую авантюру придумает.
Бабуля: Значит, веник я далеко не убираю...
* * *
Юра: Николай Владимирович...
Бармалеев: Мы же договорились, что можешь называть меня папой...
Юра: Папа, так на что ты с напарником подписался, я так и не понял.
Бармалеев: Недокумека, ты сынок.
Юра: Кто?! А-а, никулинский словарь... Мне вот интересно, почему мама знала про него, а я нет?
Бабуля: Потому что единственный уцелевший экземпляр дочь увезла с собой в Москву. Где и проебала, простите мой французский. Все эти годы я искала его в редких каталогах, ходила по книжным развалам, искала в частных коллекциях, до которых не добрались кровавые руки палачей Берии... Тщетно. В 1937-ом, весь, только что напечатанный тираж расстреляли. Я имею в виду смену, что печатала словарь, книги-то просто сожгли.
Юра: Да чего так Берия взъелся на прадеда?
Бабуля: Видишь ли, Юра...
Бармалеев: Валентина Юрьевна, давайте не будем перескакивать хронологию, про прадедушку Юрия можно и попозже, я подхожу к тому месту в своём повествовании как я познакомился с Инной...
Бабуля: (буркнув) Ненавижу это место...
 
1974 год
 
Куратор: На чём я остановился?
Ершов: Вы, закатив глаза и размахивая руками вопя фальцетом: «В Москву, в Москву, иначе мне пиздец!», после этого забежали в кладовку, где заперлись и никого к двери не подпускали, грозясь покончить жизнь самоубийством... После того как мы пообещали вас больше не бесить, не тупить и не валять дурака вы вышли и спросили: «На чём я остановился?» Собственно, прошло только пять минут с этих событий...
Куратор: Спасибо за напоминание! И не стоило так подробно и в лицах!
Ершов: Так я ж в театральном учился! Что наша жизнь - игра и филин такой зырк-зырк, я аж описался с непривычки, мне пять лет тогда было...
Куратор: Кажется у меня опять стресс...
Бармалеев: И у вас стресс?
Куратор: А что я, не человек?
Бармалеев: А как же горячее сердце, холодная голова и чистые ноги?
Куратор: Руки!
Ершов+Бармалеев: Мыли!
Куратор: Так, мне срочно нужно в кладовку... Отставить! Офицер я или нет! Да я в Корее в джунгли на бенгальского тигра с голыми руками ходил!
Бармалеев: И вы тоже?! Мы вот с Ершовым вот так же пошли до ветру, а там тигр... какает... Вот он гонял нас с голыми жопами по всей арене. Хорошо антракт был. И чего он на нас так взбеленился, до сих пор понять не могу...
Куратор: Может потому что не надо было ему в лоток гадить, придурки! Это надо было додуматься пока, значит, тигр на арене выступает, вы ему в личный клозет срёте!
Бармалеев: (пискнув) Мы только сикали... А чё такого?! До туалета далеко, а клетки, вот, рядом.
Куратор: Дебилы! Правильно вас из цирка выгнали!
Ершов: Вообще-то нас не из-за этого выгнали. Да если честно нас бы и не выгнали, если бы Колян не запаниковал. На него находит, вы в курсе.
Куратор: Я в курсе! И хватит об этом! Ровняй-с, смирно! Слушай мою команду! С вещами на выход! Шаг влево, шаг вправо... мне продолжить?
Ершов: А про прыжок вверх пошутить можно?
Куратор: (выхватывая пистолет, зло) Только пошути у меня, падла!
* * *
Куратор: И не бздеть у меня!
Ершов: Да не боимся мы летать на самолётах, скажи ему Коль...
Бармалеев: (неопределенно) Ну-у...
Куратор: Я в прямом смысле! Унюхаю посторонние запахи на борту, без парашюта до Москвы полетите!
Ершов: И без самолёта?
Куратор: Да!
Ершов: Жестко... Послушайте, Семён Семёныч, а если вы чужой бздёх учуете, и за наш примете, тогда как?
Куратор: Спишем на форс-мажор! Да и не будет на борту чужих, это спецборт! Специально за вами, придурками, прибыл. 29 мая на носу, а вы тут неделю уже прохлаждаетесь!
Ершов: А что за спешка?
Куратор: Понятия не имею. Моё дело за вами присматривать чтобы...
Ершов: Не бздели?
Куратор: И не бздели тоже! Заткнись! И пристегнись! Тебя это тоже касается, лупоглазый!
Бармалеев: Я вообще молчал!
Ершов: Да ладно, Колян, делай, как он говорит, видишь же человек на взводе, как бы и вправду нас в свободный полёт не отправил.
Бармалеев: Последний вопрос можно?
Куратор: Ну?
Бармалеев: Кормить нас в полёте будут? А то я ещё не завтракал сегодня.
Куратор: Ты совсем дурак, Бармалеев? Тебе тут, что, ресторан? Это спецрейс, на борту только один пилот и тот злой как собака на вас!
Ершов: Господи, ему-то мы что сделали?
Куратор: Ему было обещано, что за сутки управится, а пришлось неделю в самолёте мариноваться, и ходить под себя, дожидаясь пока вы излечитесь!
Бармалеев: Я извиняюсь, а зачем он, это, под себя-то... кхм...
Куратор: Потому что всё, что связано с вами теперь попадает под гриф «совершенно секретно»! И не спрашивайте подробности! Ладно, я тоже с утра не ел. Пока не взлетели, спрошу у пилота. Чем-то же он питался эти дни...
Ершов: Ты что-нибудь понял Колян?
Бармалеев: Только то, что нас сейчас будут пиздить и скорее всего ногами...
Ершов: С чего ты взя...
Некто: (вдруг выпрыгивает и начинает мутузить каким-то предметом) А-а-а, суки! Убью!
Ершов: Товарищ, вы поосторожнее со стоп-краном или что это у вас... Вы наверно нас с кем-то спутали?
Пилот: Я ваши рожи на всю жизнь запомнил!  Мне они во снах снятся, и что я с ними сделаю! Стоп-кран - мечты сбываются!
Ершов: Я даже не спрашиваю, откуда на самолёте стоп-кран, с каких ему наши рожи поперёк жопы, может вы всё-таки обознались, товарищ пилот?
Куратор: Да будет тебе, Миха, ведь посадят, и было бы из-за кого, а то из-за двух придурков! Кстати, знакомьтесь, мой земляк Миша Пантелеев. Пересекались с ним на курсах... неважно каких...
Бармалеев: Здрасте...
Пилот: Фюзеляж ТУ-134 покрасьте! Какого хрена так долго, Сеня?!
Куратор: Да я и сам уже не рад. Но над лечащим врачом у меня власти нет, а тот упёрся, что пока объекты не будут приведены в относительно божеский вид из больницы не выпустит. Еле-еле через его начальство повлияли на этого упёртого... Слушай, давно тебя спросить хотел, а чем от тебя... попахивает!
Пилот: Инструкцией от меня пахнет! Наши полудурки, прежде чем мне вылетать, приказали не покидать рубку управления, и чтобы борт всегда был под парами. Они видимо тоже не ожидали, что это всё на неделю затянется. Только вот прошла неделя, а инструкцию никто не отменял, так я и парился у штурвала всю неделю, не посрать, не помыться, не поесть. Ладно, запас коньяка у меня всегда с собой, да лимон. Как-то протянул эту неделю...
Куратор: Неделю на одном лимоне... Значит ты ещё и бухой... А нам лететь...
Пилот: Ха, да что там лететь! За 3 часа домчимся на честном слове и одном крыле. Машина зверь!
Куратор: Я досюда из Москвы больше пяти часов добирался...
Пилот: Так мы ж напрямки, я короткий путь знаю, тут близко! Срежем огородами!
Куратор: Слушай, Миш, может, ты поспишь, хотя б с часик? Нам нельзя в автокатастрофу снова попадать. Начальство нам этого не простит, после всех косяков...
Бармалеев: В смысле «снова»?!
Ершов: А я вот насчёт «косяков» хотел поинтересоваться...
Куратор: Не вашего ума дело! Миш, у тебя пожрать на борту есть чего, кроме коньяка?
Ершов: Еды полно! Так что угощайтесь, а ты земеля пошли, поможешь самолёт подтолкнуть. Не боись, там под горку... (уходит)
Бармалеев: В смысле «угощайся»?! Это же шкурка от лимона!
Ершов: А я вот насчёт «подтолкнуть» хотел уточнить...
Куратор: Я бы тоже... Чёрт и с начальством быстро не связаться, это ещё пара дней, а нам уже сегодня надо быть на месте. Сам я только пару уроков взял по вождению вертолёта... Остаётесь вы...
Ершов+Бармалеев: Мы?!
Куратор: А у нас есть выбор?! В 1970-ом вы же как-то самолёт посадили!
Бармалеев: Семён Семёныч, вы с ума сошли, во-первых, это когда было, а во-вторых, у нас просто выбора в тот раз не было!
Куратор: Типа он сейчас есть! Я с Пантелеевым в таком состоянии точно не полечу! Он, между нами, и по трезвяку так себе водила...
Бармалеев: Если мы так важны для конторы, почему к нам приставлен такой горе-пилот?!
Куратор: А ты не догадался ещё? Вы настолько засекречены, что не может контора к вам проверенных людей засылать! Вдруг там шпион! Поэтому методом тыка, практически случайно это оказался... Мишка... И просто счастье, что он тоже те курсы по вождению окончил. С горем, но окончил... Я не смог, укачивало меня сильно... Да меня уже подташнивает...
Бармалеев: Меня тоже... Зря ту шкурку от лимона съел...
Куратор: Ты совсем дурак, Бармалеев?!
Бармалеев: У меня стресс!
Ершов: Тогда получается раз у вас в конторе всё методом... тыка, то и вы... тоже случайный пассажир?
Куратор: А ты умнее чем кажешься, Ершов...
Ершов: Благодарю...
Куратор: Надеюсь, у тебя хватит ума не задавать подобный вопрос в Москве...
Бармалеев: (вздыхая) И не надейтесь...
Пилот: Э, ну ты там скоро? Что я тут один корячусь?!
Куратор: Короче, сделаем так...
* * *
Пилот: (связанный) Сатрапы, душители свободы!
Ершов: Может, ему обратно кляп вставим, это нервирует! К тому же это в какой-то мере правда, отсюда ещё и чувство вины накатывает...
Куратор: Потерпишь! У меня тоже инструкция и я вовсе не собираюсь просрать свою карьеру из-за пилота алкаша...
Пилот: Ну и сука ты Сеня, знал бы заранее, не стал бы тебя тогда выручать!
Куратор: Молчи дурак, это секретная информация, мало тебе проблем?
Пилот: (укоризненно) Семён Семёныч...
Куратор: Я же сказал, прекрати!
Ершов: Его серьезно зовут Семён Семёныч Горбунков?
Куратор: Смешно, правда! Как Никулина в том кино! Его всем курсом стебали, фильм только-только вышел, а уж когда он однажды явился на сборы с рукой в гипсе...
Куратор: Бармалеев, кляп!
Бармалеев: А чё я сразу, это ваши внутриконторские разборки!
Куратор: Тогда я сам!
Пилот: Береги руку, Сеня!
* * *
Куратор: Если хоть одна падла пошутит про моё ФИО!
Ершов: Да-да, мы в курсе про полёт без парашюта и без самолёта, но есть нюанс, гражданин начальник...
Куратор: Не умничай, что за нюанс? Сука, он меня до крови укусил! Ещё заразу какую занесет... Так что за нюанс, Ершов?
Ершов: Кто самолётом рулить будет?
Куратор: Мне что заново всё объяснять! Как и в прошлый раз!
Бармалеев: Прав, Сергей, мы в прошлый раз только сажали самолёт и то с подсказками диспетчера с Земли.
Куратор: В этот раз я буду подсказывать, как это делать! В крайнем случае, вытащим кляп у Пантелеева. Ну, кто-нибудь из вас вытащит, у него зубы как у барракуды.
Бармалеев: Семён Семёныч...
Куратор: Я же просил не стебаться!
Бармалеев: Ну а как мне вас тогда называть?
Куратор: Можно по моему позывному... Нет, лучше не надо...
Ершов: А какой у вас позывной?
Куратор: (вздыхая) Балбес... (спохватившись) И это секретная информация! Что не смеётесь?
Бармалеев: Нам, как бы Семён Семёныч совсем не до смеха, скажи, Сергей...
Ершов: (неопределенно) Ну-у...
Бармалеев: (поспешно) Не до смеха! Мы реально не можем гарантировать, что всё пройдёт гладко... Тот самолёт-то мы в итоге всё равно угробили... Точнее люди как-то выжили, а самолет только в переплавку... Нас даже наградить сначала хотели, но когда разобрались, что к чему, посадили... снова...
Куратор: Всё это я знаю! Читал в вашем личном деле. С другой стороны теперь в «Аэрофлоте» запрещено подавать бобовые культуры в полёте. Вот кто знал что бздёх от него у некоторых личностей в буквальном смысле мина замедленного действия...
Бармалеев: Я же извинился! Если уж на то пошло, то это вина «Аэрофлота», зачем они столько бобовых в еду кладут... Вот меня и пучило тогда...
Куратор: Скажи спасибо, что вас не судили как террористов!
Бармалеев+Ершов: Спасибо!
Куратор: Разобрались, что вы не паралитический газ использовали, а просто у Бармалеева проблемы с желудком.
А ты...
Ершов: (перебивая) А я ещё в детдоме настолько к этому запаху принюхался, что мне нормально. У нас в детдоме через день горошницу давали, так что я только подивился когда пассажиры в салоне стали массово терять сознания, включая пилотов... Так что пришлось нам исправлять ситуацию...
Куратор: (презрительно) Герои...
Бармалеев+Ершов: Спасибо!
Куратор: Это был сарказм, придурки! Героями вы были, если бы действительно бздёх Бармалеева можно было реально использовать против врагов социализма. А оказалось что это просто стечение обстоятельств. Форс-мажор. На определенной высоте бздёх от съеденных бобовых становится что-то типа хлороформа, я не помню сейчас формулу. Даже повторить эксперимент не удалось, для этого нужно, чтобы совпало несколько маловероятных факторов. Ладно, дело прошлое, своё вы отсидели, так что, вроде как, вину перед Родиной искупили. А теперь сядете...
Бармалеев: Опять сядем, за что?!
Куратор: За штурвал, придурок! Ты и сядешь, ты же в прошлый раз рулил самолётом, значит, и в этот вырулишь! Ершов на подхвате.
Ершов: Это нам привычно.
 
Подмосковье. Секретная база
 
Некто: Марк Анатольевич, напомните мне какое сегодня число?
Инженер: 27-е, Александр Александрович...
Некто: И почему объекты ещё не на базе!
Инженер: Виноват-с.
Полковник: Оставьте эти ваши буржуйские штучки! Почему вы просто не набрали добровольцев, как и было задумано, почему эти двое?
Инженер: Погорячился, товарищ полковник. Довели-с.
Полковник: Эти могли... Читал я их личное дело... С одной стороны таких и не жалко, но с другой испытание уже завтра и искать другие объекты уже поздно, может всё-таки перенести испытание?
Инженер: Ни в коем, случаи! Я же писал вам в объяснительной записке, что 29 мая самый благоприятный день для эксперимента, иначе всё придётся переносить на год и неизвестно как там оно будет.
Полковник: Хватит гадать на кофейной гуще, Марк! Почему просто не позвонить в Херсон и дать прямой приказ руководству госпиталя, в конце концов, они нам подчиняются!
Инженер: Задействован протокол «Аноним»  Александр Александрович.
Полковник: Ещё одна ваша идиотская придумка, товарищ Инженер... Получается, от нас ничего уже не зависит и вся надежда на этого идиота?
Инженер: Балбеса, Александр Александрович
Полковник: Ну да, Горбункова. Странный выбор, не находите?  Странный, если не сказать больше. Тьфу, вот и я уже цитатами из этого фильма заговорил.
Инженер: Вы же понимаете, товарищ полковник, что это не мой выбор.
Полковник: Да понимаю я всё, а на ком мне ещё выплеснуть раздражение? «Сам» уже звонил с утра. Интересуется, понимаешь... Вот на кого бы протокол «Аноним» бы распространить...
Инженер: Александр Александрович, ну не здесь же...
Полковник: А, к чёрту. Терзают меня смутные сомнения, что 30 числа тебе придётся искать другую работу, а меня на пенсию...
Некто: Товарищ Инженер, разрешите обратиться к товарищу полковнику!
Инженер: Обращайтесь, майор...
Некто: Получена шифровка...
Полковник: Свободен, боец... Ну вот и Балбес нарисовался... Читайте...
Инженер: Что?! Какого хрена он делает в Москве?!
Полковник: Зная этого придурка, хорошо, что вообще в Московской области приземлился... Выслать спецотряд за ними. Надеюсь, они там не учудят ещё чего.
Инженер: Эти могут...
* * *
Куратор: Дави со всей дури на эту хреновину!
Бармалеев: Да давлю я, давлю!
Куратор: Да не на эту, а вот на эту, а эту фиговину наоборот нежнее сдвигай, придурок! Ещё нежнее!
Бармалеев: Если такой умный, то сам и двигай!
Куратор: Я же говорил, что меня укачивает! Ершов! Ершов тить твою!
Ершов: Чего изволите?
Куратор: Напугал! Как там пилот?
Ершов: Молится...
Куратор: Кому?!
Ершов: Судя по истерическим ноткам - Яхве...
Куратор: Я не спрашивал, кому он молится, придурок, я спрашиваю, с каких он не помогает с управлением, мы же его развязали, когда самолёт во второй раз падать начал!
Ершов: Вот как раз после этого он в подсобке заперся и теперь только посылает меня...
Куратор: На иврите?
Ершов: Если бы... Вы бы Семён Семёныч наконец-то бы взяли управление в свои руки, а...
Куратор: А я чем, по-твоему, занят?
Ершов: Я в прямом смысле! Сели бы сами за штурвал, у Николая глаза уже по рублю! И не с советский, а с царский!
Куратор: Ладно, не хотел говорить, но раз мы на краю... Амаксафоб я...
Ершов: (пожав плечами) Ну, один раз не пидарас...
Куратор: Дурак! Амаксофобия это болезнь такая...
Ершов: Да ладно тебе, Сеня, я же не осуждаю! Все мы люди- человеки, Николай, скажи! Вот у него стресс пройдёт он подтвердит...
Куратор: Я не пидарас!
Бармалеев: (в сторону) А похож...
Ершов: Вот не вовремя ты Коля голос подал, не вовремя... Семён Семёныч, вы давайте что-то решайте уже. Я Колю с детства знаю, у него сейчас крышу сорвёт и нам пизда...
Куратор: В смысле?
Ершов: В смысле пиздец. Николай, конечно, покладистый как телок, мухи не обидит, но вот если его довести до ручки, в гневе страшен.
Куратор: Ну да, читал я в вашем деле про сгоревший детдом. Не доказали тогда только что это вы сделали... Сука... Ну не могу я за руль сесть, боюсь я, понимаешь, Ершов! Это и называется амаксофобия! Когда я на курсах экзамен сдавал это и проявилось! Меня чуть из конторы не выгнали тогда! Да я до сих пор за тот угробленный МИ-6 расплачиваюсь!
Ершов: Я бы вам конечно посочувствовал... Коля, что с тобой, ну вот, пожалуйста, в обмороке, и мы снова падаем... К пилоту, что ли присоединится, в конце концов, никогда не поздно веру поменять...
Куратор: Отставить! Ершов, слушай мою команду! Бармалеева пока к стенке подопри, я за штурвал, ты мои глаза!
Ершов: В смысле «ваши глаза»?
Куратор: Я закрыв глаза полечу, так понятнее?! Буду мысленно представлять, что я на тренажере!
Ершов: Понял! У меня только вопрос, а куда смотреть-то, не видно же ни хрена!
Куратор: Летим по приборам!
Ершов: Может лучше по пальцу?
Куратор: Не валяй дурака, а говори что видишь!
Ершов: Вроде птичка пролетела...
Куратор: Ты не в окно, а на приборы смотри, придурок!
* * *
Ершов: (шепотом) Коляяя... Коляяя... Николай, блядь!
Бармалеев: Мы живы?! Я снова всех спас?
Ершов: Снова-снова! Готовь грудь для медали, а жопу для пенделя...
Бармалеев: П-почему грудь?
Ершов: Про жопу значит не спросишь? Ладно, пошутил я, не пучь глаза, пожалуйста! Факт в том, что действительно все живы, даже самолёт практически не пострадал.
Бармалеев: А чем так пахнет?
Ершов: Форс-мажором!
Бармалеев: А, по-моему, кто-то обосрался!
Ершов: И было с чего, знаешь! Нас три раза в воздушную яму бросало! А над Москвой чуть ворона не сбила! Точнее мы чуть ворону не сбили... Спасибо Семён Семёнычу, добрались до места живыми.
Бармалеев: А причём тут он?! Я герой!
Куратор: Герой ты, герой, кто спорит. Разве что в отключке весь путь провалялся да в штаны со страху наложил, а так конечно, герой...
Бармалеев: Но почему?! Я же хорошо помню, как мы взлетели, а потом... я действительно обосрался...
Куратор: В логике тебе не откажешь, а теперь марш менять штаны! У нас тут, как бы, новая проблема нарисовалась...
Ершов: Ещё одна?!
Куратор: Не уследил я за Пантелеевым, только-только самолёт сел он шасть в потайной люк (оказывается, есть тут такой) и только я его видел... Ещё и язык мне напоследок показал, падла...
Ершов: Да и хрен бы с ним!
Куратор: Согласен, если бы мы приземлись туда куда надо... Промахнулся ты с местом посадки, Ершов...
Ершов: А-а-а, я понял, куда вы клоните, только вот не надо сразу крайнего во мне искать Семён Семёныч, это вы летели по приборам, пока они не отказали, а потом уже по вашему пальцу!
Куратор: Это не мой палец был!
Ершов: Да как не ваш, вы вот так палец вытянули и приказали мне ориентироваться на самое красивое место в городе, а там и площадка для посадки, дескать, будет.
Куратор: Не говорил я так, придурок! Что значит «самое красивое», что за глупость?!
Ершов: Я вот тоже бы удивился, если бы меня не трясло после той вороны, но мне реально было не до вопросов, сказали самое красивое я и вёл вас... И лётная полоса, как вы и сказали, там оказалась, вы на неё и сели, с божьей помощью, не иначе... Правда в конце во что-то упёрлись, но сам факт что ничего не сломали при посадки и все живы, обнадёживает.
Куратор: Ты хоть знаешь, где мы приземлились, придурок?! Это Красная площадь! А сели мы аккурат возле мавзолея! Точнее на сам мавзолей! Чего Мишка-то сбежал, Эта падла шухер заранее почуял, я, может быть, уже и сам бы сбёг, если бы мавзолей не окружили спецвойска с пушками и танками!
Ершов: Ой...
Куратор: Дошло?
Бармалеев: Я что-то пропустил? Судя по вашим лицам и то, что мы сели на Красной площади аккурат на зиккурат, извините за невольную рифму, нам пизда?
Ершов: Вот умеешь ты Николай, когда не просят, чётко сформулировать наше положение. Лучше и не скажешь... Что делать будем, начальник?
Куратор: Предлагаю всё списать на форс-мажор...
Ершов: Не прокатит, это я как опытный сиделец говорю...
Бармалеев: Согласен... Так себе отмазка...
Куратор: У меня идей больше нет... Не говорить же им, в самом деле, что я летел с закрытыми глазами, а мой штурман в иллюминатор пялился и ворон считал.
Ершов: Это и было раз!
Куратор: Про тебя и говорить не надо, специфический запах сам за себя скажет...
Бармалеев: (буркнув) А вот сейчас было обидно...
Ершов: Почему всё не свалить на пилота? Вообще-то это по его вине нам пришлось самим рулить...
Куратор: Стрёмно. По инструкции я должен был связаться с начальством, а уж потом бы оно решало, что да как... Да, к сроку мы бы не успели и моя карьера была бы загублена да и вас скорее всего сразу бы в тюрьму... Мужики! А ведь ещё не всё потеряно!
Ершов+Бармалеев: В смысле?
Куратор: Насколько я понимаю, вояки ещё не знают, чей это борт и кто внутри. Да и не могут они этого знать! Всё же засекречено! А самолёт вообще бразильской сборки, без опознавательных знаков.
Ершов: А я всё гадал, почему все надписи на португальском...
Куратор: Пока вояки меж собой договорятся,  что с нами делать, мы просто покинем самолёт, как наш вероятный противник, по-английски!
Ершов: А Пантелеев?
Куратор: Мишка-то? Его слово против моего? Да его и так все дурачком считали, а уж после того инцидента когда он перепутал парашюты...
Ершов: Расскажите?
Куратор: Позже... Уф, аж на душе полегчало. Такой стресс, такой стресс...
* * *
Пилот: Такой стресс, такой стресс!
Инженер: Я всё понял, товарищ Пантелеев, пожалуйста, покиньте кладовку! Не дай бог повредите соления товарища полковника. Хоть секретная база по легенде считается его дачей, заготовки-то вполне настоящие! Выходи, сказал, падла!
Пилот: Ну, я хотел более наглядно показать, что происходило на борту и через что мне пришлось пройти!
Инженер: Ну да, попахивает от тебя... как в тот раз, когда ты парашюты перепутал!
Пилот: Да не перепутал я, сколько можно объяснять это был форс-мажор! У меня в личном деле так и записано!
Инженер: Ну да, бумага всё стерпит! Ми-6 до сих пор над нами стебутся! Это надо же было додуматься, на особо секретной миссии, в тылу вероятного противника приземлится в центре города верхом на резиновом, прости господи, хере с крыльями!
Пилот: Это был не хер, а... уточка!
Инженер: Ещё раз повторяю, ты, придурок, вымазанный в дёгте и вывалянный в пуху, голый, выпрыгнул с самолёта верхом на гигантском резиновом хере и приземлился аккурат возле Букингемского дворца, где тебе три часа не могли поймать местные службы правопорядка, и не потому что ты такой юркий, хер никак не мог остановится!
Пилот: Уточка! И это, вообще-то, подарок был королеве от товарища Брежнева!
Инженер: Ты совсем дурак, Пантелеев?! Мы и так еле-еле замяли этот инцидент, выдав тебя за извращенца-невозвращенца, так ещё и королева осталась, в итоге, без подарка! Точнее подарок то она получила - парашют с рисунком и надписью от руки! Или тоже скажешь не твоя работа?
Пилот: Кхм, вот тут не спорю, мой косяк... Хотел постебаться над вероятным противником, когда бы они ещё нашли парашют, пусть бы гадали, кто это сделал.
Инженер: Так только поэтому тебя и вычислили ты же, падла, так и написал на нём метровыми буквами: «Миша Пантелеев здесь был» и отпечаток задницы! По этому отпечатку тебя и вычислили. Скандал, международный скандал!
Пилот: (буркнув) А товарищу Брежневу понравилось...
Инженер: Вот только поэтому ты не в солнечном Магадане и даже получил, учрежденный специально в честь твоего идиотского поступка, орден Дружбы народов.
Пилот: (буркнул) Я согласен был и на медаль...
Инженер: Отставить, майор! А теперь ещё раз, коротко без соплей и истерики что произошло на Красной площади!
Пилот: Если коротко – контрреволюция!
Инженер: Я же сказал без истерики!
Пилот: Тогда... контрибуция...
Инженер: Хватит кидаться словами смысла, которых не понимаешь! И учти, Миша, если хоть волосок упадет с тела Владимира Ильича...
Пилот: Вот только не надо еще и Ленина сюда приплетать! Во всём виноват Балбес и его сподручные! Будь я за штурвалом, мы бы давно все были на базе.
Инженер: Да ты же пьяный!
Пилот: И чё?! Вот они все трезвые были и чем это кончилось?
Инженер: И не поспоришь... В любом случае я ничего поделать не могу, теперь это головная боль товарища полковника и твоя...
Пилот: А чё я сразу!
Инженер: Майор Пантелеев слушайте мой приказ, разыскать и доставить на базу Горбункова, Бармалеева и Ершова. На всё вам даётся три часа. Исполнять!
Пилот: Вопрос можно?
Инженер: Нет! И учти, Мишаня, они не должны попасть в руки милиции и любых других органов, даже КГБ. Не забывай, что вас всех в природе просто не существует, так что в случае провала вас всех... Понятно?
Пилот: Вот оно чё... А генсек в курсе?
Инженер: У тебя 2 часа 58 минут! Пшёл вон!
* * *
Ершов: (пялится в иллюминатор) Один, два, три... пятнадцать... а вон ещё две...
Куратор: Ты чего там, Ершов, опять ворон считаешь?
Ершов: Ворон-то я как раз быстро посчитал, Семён Семёныч, танки я считаю...
Бармалеев: (присвистнув) Это, что, всё про нас?
Ершов: Уважают...
Куратор: Идиоты, не пяльтесь в иллюминатор, там могут быть снайперы, да чего уж там наверняка снайперов там как ворон...
Ершов: Ворон больше...
Куратор: Меня, конечно, учили всем этим армейским штучкам, как пройти через заслоны и класть врагов пачками направо налево, только эти люди не враги, а наши советские военнослужащие, поэтому постарайтесь никого там не покалечить!
Ершов: А вы?
Куратор: А что я?
Ершов: Ну, я думал вы как Чапаев, впереди на лихом коне, разве нет?
Куратор: Ну, так-то если надо... И, вообще, я по другому профилю!
Ершов: Какому?
Куратор: Заколебал! Узкоспециализированному! Это вы у нас специалисты широкого профиля, поэтому и говорю, чтобы без жертв у меня... И сами постарайтесь на пулю не нарваться!
Ершов: Вы товарищ Горбунков за нас не волнуйтесь. Спасать свои задницы наш основной инстинкт, скажи Колян!
Бармалеев: Да уж... Там, кажись, ещё солдат из стройбата подтянули...
Ершов: Как ты понял, что они из стройбата?
Бармалеев: А им даже оружие не доверили! С черенками от лопат в оцеплении стоят...
Ершов: Серьёзно? Вот звери!
Куратор: Идиоты! Это спецсредство, недавно только милицию оснастили, оно из резины.
Ершов: А-а, чтобы пиздить не так больно было...
Куратор: И не надейся, больно всё равно будет. Мне как-то прилетело такой дубинкой, вот такенный синячище потом был на полспины.
Бармалеев: Я на синяки не подписывался! Может, тоже вооружимся? Я пока штаны искал, тут, в подсобке, ракетницу видел...
Куратор: Я что только что сказал?! Без трупов!
Бармалеев: А-а, вы в этом смысле... А то я тоже как-то подвиг разведчика ещё не готов повторить...
Ершов: А батя мог!
Бармалеев: Вот сейчас, Серёга, точно не время твои байки про отца слушать!
Ершов: Это не байка, бате героя дали за тот подвиг, скажите, Семён Семёныч!
Куратор: Я твоего отца знать не знаю! Мне вашей дурной биографии хватило, а если ещё анкеты ваших дебильных родственничков изучать, да я бы сбрендил.
Ершов: Ты, Горбунков, базар-то фильтруй, я за батю пасть порву!
Бармалеев: Он и вправду в этом вопросе... щепетилен...
Куратор: Ну, извини, погорячился! Доволен!
Ершов: Да!
* * *
Куратор: Значится так. Я тут краем глаза глянул, куда сдриснул пилот, есть шанс повторить его героический побег через унитаз.
Ершов: Ого! А я ни разу в мавзолее не был!
Куратор: А сейчас ты где?
Ершов: Уел... Только ведь нам все равно надо будет из мавзолея как-то выходить, а на выходе нас ждут...
Куратор: Не нужно никуда выходить! Когда я учился в учебке, нас водили на экскурсию в мавзолей и наш гид старый большевик по секрету рассказал, что из мавзолея есть тайный ход, который ведёт на территории Кремля. Его ещё в войну вырыли, чтобы в случае чего эвакуировать тело вождя.
Бармалеев: И вы знаете, где этот ход находится?
Куратор: Откуда! Это были байки сбрендившего старика! Но если у вас есть другие идеи, как свалить отсюда, то я открыт!
Ершов: А нельзя как-нибудь из мавзолея связаться с вашим начальством? Уверен, телефон там должен быть...
Куратор: Умный? Если вы не в курсе то на всех нас сейчас распространяется протокол «Аноним». Все связи с базой отрезаны, никакой помощи или поддержки. Наоборот, если нас схватят, от нас открестятся, дескать, мы их знать не знаем, это психи или самозванцы.
Ершов: Жестко...
Куратор: Поэтому до базы добираемся своим ходом... Ещё есть вопросы?
Бармалеев: Может, я всё-таки возьму ракетницу?
Куратор: Я тебе возьму! Давай на выход, оба-два, я вас прикрою... Шаг влево, шаг вправо...
Ершов: Короче, по старой схеме...
* * *
Куратор: Ждите здесь и никуда не уходите! Я кое-что ещё заберу из самолёта... Шаг влево, шаг вправо...
Ершов: Да-да, мы помним... (провожая того взглядом) Колян...
Бармалеев: Чё...
Ершов: А давай на Ленина посмотрим? Когда ещё такой шанс выпадет?
Бармалеев: Я боюсь покойников.
Ершов: Так это ж Ленин! Живее всех живых!
Бармалеев: Зомби я тоже боюсь...
Ершов: Ты как хочешь, а я всё-таки гляну...
Бармалеев: А как же куратор? Э, ты куда, мне страшно одному тут оставаться! Сука! Подожди, Серёга, ладно пошли вместе... И чего тебя приспичило, забыл, что мы не по политике? Лично мне хватило того митинга в 1968-ом, и того что после него было...
Ершов: Тихо, дурак, не дай бог Горбунков узнает, что мы тут уже были, достанет своими вопросами мудрёными!
Бармалеев: Ну, допустим до мавзолея мы так и не добрались, нас рядом повязали, вместе с теми дебилами, что с плакатами у мавзолея расселись. Откуда нам было знать, что здесь так не принято. Мы в Москве в первый и последний раз были проездом из мест не столь отдаленных... Вот и решили, на свою задницу, посмотреть на златоглавую... И тебя в тот раз тоже приспичило на Ленина глянуть, будто он убежит куда...
 
25 августа 1968 года
 
Бармалеев: Слышь, Серёга, может ну его на фиг?
Ершов: Ты чего, Колян, это же Ленин!
Бармалеев: Да и хрен бы с ним, он, поди, стух уже!
Ершов: Вот и посмотрим!
Бармалеев: Я бы лучше ещё эскимо поел, чем на билет тратиться...
Ершов: Постой, а разве вход не бесплатный?
Бармалеев: Ты сам посмотри чего понастроили, это сколько надо бабок чтобы такую гробину содержать, а тут нате целая толпа придурков желающих на мумию позырить... Вот гадом буду, что хоть пятачок да стребуют на входе...
Ершов: Ну, с пяти копеек не разоримся... А тут реально толпа... Когда там у нас билет на поезд? На три?
Бармалеев: На три...
Ершов: Не успеем... Может, кому на лапу дать, чтобы без очереди, или спросить где тут черный вход...
Бармалеев: Да вон какие-то москвичи на брусчатке развалились как собаки. Ни стыда, ни совести...
Ершов: А ты видишь здесь скамейку? Я б тоже присел, а то ноги гудят... Ладно, пошли у них спросим, судя по одёжке местные...
Бармалеев: А чего они в руках держат? Что за писульки от руки? Это вон вообще не по-русски...
Ершов: Ба, да это ж интуристы! Колян, у меня идея! А давай к ним присоединимся. Дескать, мы тоже из их группы, новенькие! Интуристов-то без очереди к Ленину пропустят!
Бармалеев: И по-каковски ты с ними собираешься разговаривать? Ты же языками не владеешь!
Ершов: У меня батя полиглот!
Бармалеев: Запарил ты со своим батей! Чего ж ты тогда в детдом угодил!
Ершов: Ты же знаешь батя у меня секретный сотрудник... Короче, неважно, ты главное помалкивай. И, вот что ещё, нужно тоже какой-нибудь плакатик в руки взять, чтобы не выделяться... Кажется, у меня тут была оберточная бумага от воблы и карандаш. Надо что-то такое нейтральное написать и в тоже время чтобы сразу было понятно что мы с загнивающего Запада.
Бармалеев: А с чего ты взял что они западные туристы? Может из соцлагеря?
Ершов: Ты на рожи их посмотри! Да они на всех как на говно смотрят, только не плюются! Точно тебе говорю, буржуи! О, придумал! (пишет) Так это мне, это тебе, айда!
Бармалеев: А почему у меня написано «Один раз - не пидарас!»
Ершов: Ну ты как маленький, Колян! У них же на западе с этим попроще!
Бармалеев: Это что ещё за намёки?! Я не такой! Давай пиши другую или свою дай, у тебя там только рисунок жопы! Кстати, почему жопа?
Ершов: Это не жопа! Это восход солнца над свободной, демократической Европой! Кто надо поймёт!
Бармалеев: Серёга, может не надо?
Ершов: Да всё будет ништяк!
Бармалеев: А я про что!
1974 год
 
Бармалеев: И оказалось что никакие это не интуристы, а враги народа, которые устроили митинг против ввода войск в Чехословакию. Их практически уже повязали, а тут мы с этими плакатами идиотскими. Ну и нас тоже за компанию арестовали...
Ершов: Да всего год дали! Нам все равно после тюрьмы негде приткнуться было... А так государство снова нам обеспечило бесплатную жилплощадь и стабильный заработок.
Бармалеев: Ты забыл про уверенность в завтрашнем дне...
Ершов: Действительно забыл... О, кажись, пришли... Слушай, чёто и мне боязно, всё-таки «Сам»... Гляди, лежит... Как живой...
Бармалеев: Серёг, я может историю и плохо учил, но разве Ленин не мужик был?
Ершов: Ещё какой! Мне батя рассказывал, ни одной блядки не пропускал... Наш человек!
Бармалеев: Да погоди ты про блядки! А чего он тогда в юбке... Да не просто в юбке, а в мини юбке!
Ершов: Серьёзно? Ого, не знал, что у Ленина такие ножки симпатишные были! Ты знаешь, Николай, а я его таким и представлял!
Бармалеев: В мини юбке?!
Ершов: Настоящим лидером мировой революции!
Бармалеев: Дурак, это не Ленин, это какая-то девушка!
Ершов: (разочаровано) Да понял я уже... Тогда возникает логичный вопрос: А что она тут делает? И вопрос вдогонку: Где «Сам»? Ну и околофилософский вопрос: А был ли мальчик, то бишь, Ленин? Может его под шумок вместе со Сталиным вынесли? Хрущ мог. Ну и чего стоишь глазами хлопаешь?
Бармалеев: В смысле?
Ершов: Цалуй!
Бармалеев: Кого?! Тебя?!
Ершов: Можно и меня, но лучше девушку!
Бармалеев: Зачем?!
Ершов: (с выражением)
                           
                            Там за речкой тихоструйной
                            Есть высокая гора,
                            В ней глубокая нора;
                            В той норе, во тьме печальной,
                            Гроб качается хрустальный
                            На цепях между столбов.
                            Не видать ничьих следов
                            Вкруг того пустого места,
                            В том гробу твоя невеста...
 
Бармалеев: Да в гробу я её видал! Не буду я левую, мёртвую бабу целовать! С какого ты вообще стихами заговорил?
Девушка: А вот сейчас было обидно! Про бабу. Ну и чего вылупились, помогите девушке подняться, мужчины.
Бармалеев: Ж-живая...
Девушка: Не угостите даму сигареткой?
Бармалеев: Э-э...
Девушка: И вы так не представились, молодой человек. Или вы предпочитаете сначала целоваться, а потом знакомиться? Тогда вы ещё тот оригинал...
Бармалеев: Я... это... Ленин...
Девушка: (скептически) Непохож...
Бармалеев: В том смысле Николай. А вы... Крупская?
Девушка: Обосраться как смешно! Крупская это скорее ты! Чуть шары не выскочили пока на голые коленки пялился! Выше смотри! Ещё выше! Инна я!
 
1990 год
 
Юра: СТОП! (вкрадчиво) Николай Владимирович, то есть папа, вы хотите сказать, что познакомились с мамой, когда она лежала в мавзолее в саркофаге Ленина?!
Бабуля: Романтика! Тьфу, прости господи!
Бармалеев: А что тебя смущает?
Юра: ВСЁ! Например что она делала в мавзолее, да ещё и на месте Ленина?!
Бармалеев: Правильные вопросы, Юра. Их-то я и задал в первую очередь...
 
1974 год
 
Инна: Живу я тут...
Бармалеев: (показывает на саркофаг) Что, вот прям тут?!
Инна: Ты совсем дурак, Коля? Это вообще-то усыпальница, табличку над дверью не заметил с метровыми буквами? Прикорнула я просто с устатку, а тут чувствую, кто-то за коленку щупает...
Бармалеев: Ершов?!
Ершов: (пожав плечами) А что такого, должен же я был убедиться, что это действительно не Ленин. Увы мне... Кстати не подскажите где «Сам»?
Инна: Да как заварушка наверху началась, то по инструкции все ходы выходы заблокировали, а тушку товой...
Ершов: Чего «товой»?
Инна: Ну, схоронили где-то.
Ершов: Где?
Инна: Слушай, мне не докладывают, вообще-то, я всего лишь техничка... Вон меня тоже тут замуровали, а сами сбежали все. Не в подсобке же со швабрами мне было ночевать, а тут столько места пропадает, вот и прилегла. А ну постой, а это не из-за вас весь этот шухер?
Бармалеев: Извините, мы не специально...
Инна: Да ладно, я же пошутила! Если честно, достало меня в этом могильнике полы скрести, один хрен тут народ топчется без конца, как в метро, и всё по помытому норовят, суки. А раз вы мавзолей расхерачили то и мне тут больше делать нечего...
Куратор: Вот вы где! Я что говорил про шаг влево-вправо?
Инна: (кивая на куратора) Это ваше?
Ершов: Наше. Куратор это. Семён Семёныч.
Куратор: Ты совсем дурак, Ершов?! Это секретные сведения! Девушка вы ослышались!
Инна: Да не очень-то и хотелось, пока полы моешь, наслушаешься этих секретов до тошноты, лишние мне не нать. Вы, кстати, в курсе что у Ленина аж семь дохлых двойников, на каждый день недели? И у каждого своя команда, ну там гримёр, костюмер, охрана, а однажды после новогодних праздников что-то они с похмела напутали и в саркофаге оказалась сразу двое Ильичей. Друг на дружке. Валетом. Хорошо что народ тоже был весь набухан, так что подвоха не заметили, списали на форс-мажор.
Ершов: Серьёзно?
Куратор: Отставить! Вот что, девушка, не знаю вашего имени отчества...
Инна: Инна Валерьевна я!
Куратор: Этим байкам сто лет в обед. Я, например, слышал, что двойников около сотни и все это живые люди. И вот так же на новый год после сабантуя они все разом перепутали очерёдность... Не суть... Лучше вам забыть, что видели нас, иначе у вас будут большие проблемы!
Инна: А то я не догадалась, только опоздал ты, чернявый. У меня уже проблема и вы оба-трое в ней виноваты, поэтому попрошу возместить ущерб!
Куратор: В смысле?
Инна: Ну, раз я по вашей милости лишилась постоянного заработка, требую выплатить денежную компенсацию!
Куратор: Это, что, шантаж?
Инна: Ага, он! Деньги на бочку, а то закричу! Знаешь, какое тут эхо, чихнешь в подсобке, а люди возле саркофага подпрыгивают. Я так по первой стебалась, хоть какое-то развлечение. Сами понимаете с развлечением тут напряжёнка. Все такие серьёзные, спасу нет.
Куратор: Инна Валерьевна, а вы, прошу прощения, не охренели?
Инна: Ни фига! Так я кричу?
Куратор: Вот теперь я жалею, что не ношу документы с собой, сейчас бы они пригодились. У кого сколько денег, лично у меня только суточные...
Ершов: У нас с Коляном мелочью рубля два наберётся...
Куратор: Итого 5 рублей с копейками... Такая компенсация вас устроит?
Инна: Мда... Ну, попытаться стоило... Как говорил мой дед - Кардиблядс...
Бармалеев: Простите, это вы сматерились сейчас?
Инна: Нихуя. Гони пятёрку! Ну и чё вылупились, откупные я с вас получила на первое время хватит. Я вас больше не задерживаю, джентльмены... Пиздуйте с богом.
Бармалеев: Инна, можно вас спросить?
Инна: Ну?
Бармалеев: Вы знаете, где тут тайный ход?
Инна: Допустим, но это платная информация.
Куратор: Нет у нас больше денег, дура!
Инна: Сам дурак! А что в сидоре?
Куратор: К-каком сидоре?
Инна: Вон у тебя заплечный мешок, что в нём?
Куратор: Это секретная информация...
Инна: Помогите! Насилуют в извращенной форме!
Куратор: Хорошо-хорошо, я покажу, но вас это не заинтересует, в СССР это нельзя продать!
Инна: Меньше слов! Показывай, разберёмся... Хм, и что это?
Куратор: Я же говорил! Это секретная разработка спецслужб! Вам придется потом подписку давать!
Инна: (отмахнувшись) Ой, да кому я только не давала! Для чего она?
Ершов: Там, кажись, двери ломают, начальник. Бежать надо...
Инна: Ты не торопись бежать, пока не разберусь, что это за хреновина никто никуда не бежит!
Куратор: Ладно. Это «Определитель»...
Инна: И? Мне что клещами из тебя тянуть?
Куратор: Девушка, если я расскажу, что он определяет, вам придётся столько бумаг подписать, вы этого хотите?
Инна: Мало ли что я хочу! Сколько он стоит?
Куратор: Он бесценен! Это единственный образец! Прототип!
Инна: Конкретнее!
Куратор: Ну, допустим... миллион?
Инна: Казарна!
Бармалеев: Простите что?
Инна: Заибись, говорю! Значится так, я вас вывожу из мавзолея, а ты мне отдаёшь эту штуку. У тебя минута на размышление, прежде чем сюда солдатики на мой визг вломятся и вломят вам по самые помидоры! А я добавлю! Ну, так что? (набирает в легкие воздух)
Куратор: Черт с тобой! Согласен!
Инна: Прибор!
Куратор: Сначала покажи выход!
Инна: Нашёл дуру! Гони, сказала! Заору!
Ершов: Семен Семеныч, да отдайте вы ей, нас же убьют!
Куратор: (отдавая) Подавись, гадина!
Инна: Слабак! За мной и не отставать!
* * *
Куратор: (зажимая подбитый глаз) Я на тебя жалобу подам!
Инна: Ага, коллективную!
Куратор: Верни оружие, дура! Это статья!
Инна: Это синяк! Ишь чего удумал, пистолетиком мне в харю тыкать! Уговор дороже денег!
Куратор: Не было такого уговора морду бить!
Инна: Вот ты недокумека! У нас договор был, я вас вывожу из мавзолея ты мне ценную херовину! И заметь, я свою часть честно выполнила, так, мужики?
Ершов: И не поспоришь...
Инна: А ты что паскуда удумал, рожа автоматная, пистолетиком стращать и обратно игрушку требовать?! Это, по-твоему, законно?
Куратор: Законно! И это не игрушка! Да меня расстреляют, если я его потеряю! И меня и этих придурков!
Ершов: Э, мы на это не подписывались! Иная Валерьевна да отдайте вы ему....
Бармалеев: Пожалуйста, Инна...
Инна: Эх, вот оно воспитание. Не могу супротив вежливости устоять... Ладно, хрен с тобой, забирай, но пятихатку я вам не верну, и не просите!
Бармалеев: Спасибо Инна! Вы очень смелая девушка! Вы нас спасли от смерти или чего похуже!
Инна: (хлопнув того по плечу) Да ладно, глазастик, один раз не пидарас!
Ершов: (хохотнув) Я всегда ему это говорю!
Инна: А ты что там надулся как мышь на крупу, тоже что-то сказать хочешь? Так ты не держи в себе, облегчись....
Куратор: Иди в жопу!
Инна: Не удивил. Выражайся при даме приличнее, мусор, а то я тебя огорчу до невозможности!
Куратор: (зло) Уж я тебя точно благодарить не стану, а как только доберёмся до базы телегу на тебя накатаю!
Инна: Значит, не пошла тебе наука впрок, мусарок. Ты смотри, как бы та телега тебя самого не раскатала!
Ершов: Очень образно, Инна Валерьевна...
Инна: Да всё ништяк, можно по имени. Ладно, рассказывай.
Ершов: Что?
Инна: Всё! Как дошли до жизни такой!
Куратор: Только попробуй, Ершов! Сгною!
Инна: Ещё раз пасть откроешь, цапинар, я тебе тот прибор так глубоко вставлю, что ни один проктолог не вытащит!
Бармалеев: Хи-хи, цапинар и есть!
Куратор: Спелись... Погоди, вот доберёмся до базы...
Ершов: Это было в степях Херсонщины...
* * *
Инна: Ну, общая диспозиция мне ясна, вам всем пизда.
Бармалеев: Почему?!
Инна: Потому что читать надо что подписываешь, недокумека! Контора подписала вас на самоубийственную миссию, разве непонятно?
Ершов: Да почему самоубийственную! Вон как он о нас печётся всю дорогу! (кивает на надувшегося куратора)
Инна: Этот? Да срать он хотел на вас, он свою жопу спасает! Вы на его харю поглядите. Да будь его воля он бы нас тут и положил и списал на форс-мажор! Только промашка вышла, мусарок, пистолетик-то ненастоящий!
Ершов: Как это?
Инна: Да зажигалка это! Смекаете? Этому фофану даже настоящее оружие не доверили, потому что наверняка себя ногу отстрелит или чего повыше, что вероятнее. Какой отсюда вывод?
Ершов: Валить его?
Инна: Вывод неправильный! Самим надо валить, если жить хотите! А этот... Да и хрен бы с ним. Ещё  руки о такую гниду марать. Жизнь таких сама накажет.
Бармалеев: Инна, а откуда вы всё это знаете, вы тоже из органов, да?
Инна: Ну, ты Колян даёшь, да я это мусарьё терпеть ненавижу! Это у нас наследственное. Мусара чуть всю нашу семью не сгнобили. Зла я на них.
Куратор: Диссидентка!
Инна: Не, я не по политике. Я, как бы, тоже больше о своей жопе пекусь...
Куратор: И в чём тогда между нами разница?
Инна: В том, что я чужую жопу вместо своей никогда не подставлю! У меня принципы! Да мне даже та ерундень секретная нахер не сдалась, я чисто приколоться хотела! Откуда мне было знать, что ты настолько ссученный.
Куратор: Тварь... Ай!
Инна: Я тебя предупреждала, чтобы не выражался при даме? А вот и выход. Ну, мужики будем прощаться, вам налево мне направо...
Бармалеев: Но Инна почему?
Инна: Что почему?
Бармалеев: Почему ты не с нами?
Инна: Э-э, даже не упрашивай. Я в эти игры точно не играю. А от этого дела политикой за версту смердит. Мне тут предлагали в Кутузовском в овощном отделе подработку. Если хотите айда со мной, там как раз двое грузчиков нужны. Вы вроде парни крепкие хоть и наивные не по годам...
Куратор: Бармалеев не сметь, ты подписку давал!
Бармалеев: Иди в жопу! Серёга, ты с нами?
Ершов: Ну дак...
Куратор: Суки, что же вы творите, меня же с работы попрут, если я без вас на базу заявлюсь! Вы же сами все документы подписали и со всем согласились! Неужели из-за какой-то шалавы вы станете изменниками Родины!
Инна: Упёртый! Ладно я даже пиздить тебя не буду за «шалаву». Все-таки, какие-никакие, у тебя принципы есть. А я это в людях ценю. Даже в ментах. Айда, ребята, Пусть здесь пока полежит, всё равно свои его быстро найдут...
Бармалеев: Инна, а вас в кино пригласить можно?
Инна: Нужно! Только смотри без рук, я этого не люблю!
Бармалеев: Не, я чисто посмотреть!
Инна: (хлопнув того по плечу) Юморист ты, Колян! Люблю таких!
Бармалеев: Да я, как бы, и не шутил...
Инна: (ржёт) Вот я как раз про это!
Некто: Стоять, руки вверх!
Инна: Кардиблядс...
* * *
Некто: Баста карапузики, кончилися танцы! А ну, бойцы, хомутай этих двух и бабу! Кстати, откуда тут баба? А, неважно! Тоже вяжи!
Куратор: Миша, ты чоль?
Пилот: Что, Балбес, попал в медовую ловушку, эка тебя спеленали! (ржёт)
Куратор: Если бы... Не мёдом меня кормили, ох не мёдом... Развяжешь? Или тут бросишь?
Пилот: Мы вроде в одной организации служим...
Куратор: Что ж ты сдриснул от коллеги?!
Пилот: А ты не догадываешься? С вами я как на пороховой бочке был! Чудом только выжил!
Куратор: А вернулся чего?
Пилот: Приказ. Подписали меня...
Куратор: И тебя значит... Тогда получается я и твой начальник тоже?
Пилот: Ты шибко не радуйся, Горбунков, это временно!
Куратор: Разговорчики! Приказываю развязать командира!
Пилот: Ты, Сеня, на голос не бери, я тебе не 18 летний пацан, могу и второй фонарь поставить и списать на форс-мажор!
Куратор: Это тоже будет изложено в рапорте!
Пилот: Ну да, бумага всё стерпит. Всё, свободны, ваша светлость. Ещё будут пожелания?
Куратор: Эти двое с тобой кто? А хотя погоди, я их знаю, охранники полковника с базы.
Пилот: Ага, ещё одни подписанты. Всучили тех, кто был под рукой. Да что обо мне да обо мне, гляжу, пока я отсутствовал у тебя бунт случился. Всё-таки довёл своих стажеров до ручки, Сеня.
Куратор: Это всё вот эта стерва! Полотёрша полоумная! Как черт из табакерки выскочила, заболтала этих двух, ещё и нанесла мне травмы, в том числе душевные.
Пилот: Ну, это всё объясняет. Айда, у нас всего час в запасе. Если справимся, готовь дырку!
Куратор: В смысле... задницу?
Пилот: В смысле для ордена, придурок!
Куратор: Тут бы выговором отделаться, после всего, что мы учудили...
Пилот: Могёте! (охране) Ладно, ребятки, этих друг к дружке пристегнуть и в кузов, ну и сами туда. И бдеть у меня! Хорошие ребята, исполнительные, слова лишнего не скажут.
Куратор: Я вообще не слышал, чтобы они разговорили... На чем хоть едем?
Пилот: Начальство расщедрилось, полуторку нам выделила! Машина зверь! Даром что довоенного года выпуска!
Куратор: Нам же 100 километров пилить! Успеем ли за час?
Пилот: Успеем! Я короткий путь знаю! Срежем огородами!
Куратор: Опять...
Пилот: А, совсем забыл вот тебе документы на случай остановки гаишниками. Ты теперь у нас председатель колхоза «Светлый Путь» Калачик Владимир Михайлович.
Куратор: Есть и такой?
Пилот: Обижаешь! Документы хоть и фальшивые, но человек-то должен быть настоящий. Да думаю, всё обойдётся. На всякий случай пару мешков картохи полковничьей забросили в кузов, вот тебе и причина поездки, дескать, на ВДНХ за редкими саженцами мотались, не придерешься!
Куратор: Легенда так себе...
Пилот: Это ты у нас начальство, тебе и думать, как выкручиваться в случае форс-мажора! А моё дело маленькое, баранку крути да в окошко посматривай! Всё, харэ трепаться, подземный тоннель очень удачно в тихий дворик выходит с расселенными бараками, там и машину припарковали.
Куратор: Только Миша, договоримся сразу, не лихачить! Серьёзно! Меня до сих пор подташнивает после самолёта!
Пилот: Всё будет ништяк, Сеня!
* * *
Бармалеев: А свобода была так близка...
Ершов+Инна: Да всё ништяк!
Инна: Вот Серёга наш человек! Где наша не пропадала! Может по дороге сбежать удастся!
Первый: (буркнув) И не надейся...
Инна: Слышь, человек-шкаф, ты бы наручники чуток ослабил даме, али в школе не обучен?
Первый: У меня высшее-техническое... Второй, наблюдай за объектами. Я по окрестностям пока пробегусь. Не нравится мне этот дворик.
Второй: Принял, Первый...
Инна: Бим и Бом вам больше подойдёт...
Бармалеев: Инна не надо их злить. Меньше всего эти двое похожи на клоунов, скорее на самых настоящих конторских... Причем неважно какой конторы...
Инна: Да и хрен бы с ними. Ты мне скажи Коля, ты, когда мне предложение уже сделаешь?
Бармалеев: Кхм, я хотел с утра...
Инна: (ржёт) Ох, Райкин! Я, между прочим, девушка вольная, меня в цепи брака не закуёшь. Правда, как оказалось, в обычные кандалы очень даже запросто... И это бесит... Ладно, как я поняла нам куда-то за город пилить, так что время есть подумать, как нам дальше с тобой жить, лишенец... Кстати, как там у нас с будущей свекровью?
Бармалеев: Сирота я...
Инна: Так это же отлично! У меня мамаша ебанутая, а если уж и с твоей стороны такая же хуйня будет. Ну его нафиг. Эх, если бы ты не сиделец ещё был... И судя по наколкам, ни фига вы с Серёгой не узники совести, а самые натуральные урки...
Бармалеев: Это... случайно, Инна. Невезучие мы с Ершовым, ещё с детдома так повелось. Всегда во что-то влипаем.  Кстати, про женитьбу я не шутил! Нравишься ты мне.
Инна: Эх, мамаша моя не видит, какого я жениха в столице отхватила! Прямо мечта провинциальной девушки! То-то бы подивилась. Ну да и хрен бы с ней...
Бармалеев: А почему ты так про маму?
Инна: Потому что только благодаря ей я вообще в Москву из нашей Тьмутаракани попёрлась. Вот нахрена бы мне это надо было? Где родился там и пригодился! У меня, между прочим, тоже планы были на личную жизнь! И это вовсе не полы драить или в овощном свёклу с морковкой перебирать!
Бармалеев: А какая у тебя мечта, Инна?
Инна: Вот ты Коля в самую точку попал! Была! Была у меня мечта ещё с пятого класса! Участвовать в чемпионате мира по пердежу!
Ершов+Бармалеев: По пердежу?!
Бармалеев: А что есть такой чемпионат!
Инна: Да! Проводится каждый год в Японии.
Ершов: (разочарованно) А-а, за границей...
Бармалеев: А как ты вообще узнала про него?
Инна: Случайно по радио услышала, естественно не по «Маяку»...
Бармалеев: Сарафанное радио?
Инна: Ну, пусть так. Неважно. Факт в том, что с тех пор я усиленно тренировалась! И, я не хвалюсь, конечно, да чего уж там, хвалюсь - успехи есть! Практически иду на золотую медаль!
Бармалеев: А как ты это определила? По какому критерию?
Инна: Вот тут ты прав, Колян, как ты понимаешь, не всем про свою мечту расскажешь, а уж найти тренера или партнёра для тренировок...
Ершов: Инна, так ты его нашла!
Бармалеев: Ершов, не смей!
Ершов: Я, конечно, не знаю как там с первым местом, но на серебро наш Колян точно напердит!
Бармалеев: (прикрыв глаза) Стыдоба... Инна, не слушай его! Это вышло случайно, мы же рассказывали! Это всё бобовые! Я с тех пор их вообще не ем!
Инна: Хм, серебро говоришь... Знаешь, Николай, а вот теперь я на тебя посмотрела совсем под другим углом. Правильным. Может даже это... судьба...
Бармалеев: (обнимает ту) Да, Инна, это судьба!
Инна: Судьба у нас с тобой такая, стать первой советской парой пердунов - олимпийцев!
Бармалеев: Это прозвучало... странно, но в целом я одобряю...
 
1990 год
 
Бабуля: Теперь ты понимаешь, Юра, как я этого обормота ненавижу! Ладно, Инночка, наивная душа, ну подумаешь попукивала там себе потихонечку в кулачок, я думала это возрастное, со временем пройдёт, но вдвоём-то они стали вытворять вообще непотребное! А уж когда третий подключился...
Бармалеев: (в сторону) Вот и Серёге досталось...
Бабуля: Да что далеко ходить, та комната, где они жили, а теперь ты, вся провоняла на годы вперёд! Клавка, соседка, до сих пор когда возле нашей парадной проходит, принюхивается, зараза! А прошло 15 лет!
Бармалеев: Валентина Юрьевна...
Бабуля: Молчи, засеря!
Бармалеев: Я не засеря! Я вообще, насколько это было возможно, старался отвлечь Инну от этой идеи, но вы же знаете свою дочь!
Бабуля: Знаю! Упёртая, зараза! Дался ей этот чемпионат! Ну а ты...
Бармалеев: Ну а что я?! Я не хотел лишних скандалов в семье!
Бабуля: Подсирала! Во всех смыслах под-си-ра-ла!
Бармалеев: Я любил её! И бздел с ней на пару только потому чтобы семья не распалась!
Юра: Прекратите! Вы несёте какой-то бред! Оба! Что вообще за дикость про чемпионат? Ни разу про такой не слышал!
Бабуля: Сейчас это уже неважно... Инночки больше нет... (всхлипывает)
Бармалеев: (осторожно) Я продолжу рассказ?
Бабуля: (отмахнувшись) Делай что хочешь...
 
1974 год
 
Первый: (тащит двоих за шкирку, бросает перед Инженером, хмуро) Вот... Как велели... Волоком...
Инженер: Спасибо, Петруша... Подожди пока снаружи, а Николаша пусть пока испытательный стенд приготовит, и оборудование настроит, он в курсе.
Первый: Понял... (уходит)
Инженер: (к двоим) Так-так-так...
Куратор: З-здрасте...
Инженер: (после паузы) Знаете, что я перед собой вижу? Двух потенциальных врагов народа. И срок вам корячится соответствующий - пожизненный...
Куратор: Не дают столько в СССР!
Инженер: (не слушая) А вот чего я не вижу, где два объекта, которые вы должны были не жалея жизни оберегать и привезти сюда ещё час назад... И что вы оба-два придурка можете сказать в своё оправдание?
Пилот: (неуверенно) Форс-мажор?
Инженер: Я так и думал... (кричит) Петруш! Определитель они хоть не просрали?
Первый: Так точно, Марк Анатолич... Почти... Вот он... Спасибо Второму, почти ценой своей жизни спас секретное оборудование, правда объекты ушли...
Инженер: Коля, всё правильно сделал, двоих придурков всегда можно заменить, а вот прибор... Иди, дорогой. Ну, хоть одна хорошая новость. Точнее две. Во-первых, вас двоих ждёт повышение. Не по службе, не радуйтесь прежде времени! Допуск вам повышается. Цените!
Пилот+Куратор: Служим Советскому Союзу!
Инженер: Послужите, ребятки, ох и послужите, как та собака Павлова, которой памятник в Ленинграде установили, не видели?
Куратор+Пилот: Н-нет...
Инженер: Жаль, говорят красивый. Ну как вы понимаете, прежде чем у Павлова стало хоть что-то получаться, он ни одну сотню собак прирезал...
Пилот: Это что получается, вы нас как тех собак, значит... За что?!
Куратор: А вторая?
Инженер: Что «вторая»?
Куратор: Вы говорили, что новости две...
Инженер: Всё верно, Сёмушка, вы будете первыми людьми, которые испытают моё изобретение... так сказать на натуре...
Пилот: (уныло) Значит, собаки уже были...
Куратор: И собаки, и кошки и даже одна обезьяна, шимпанзе, Зосим, если не ошибаюсь...
Куратор: А это ни его мозги мы ели на новый год? Бр-р, гадость редкостная, даже под водку.
Инженер: Вот-вот, Семён, ты вся правильно понял...
Куратор: Что я понял?! Что и нас как ту мартышку, под водку?! Я на это точно не подписывался, скажи Миш!
Пилот: Сам скажи! С меня какой спрос я просто баранку кручу, а начальник у нас ты!
Куратор: Да какой я начальник я на базе только за сантехнику и отвечаю! Слесарь я! Дальше толчков засранных у меня допуска не было!
Инженер: А лучше надо было работать! И нечего перекладывать вину друг на дружку, отвечать вам все равно вместе. Собственно, вы и были об этом предупреждены заранее, чего вас аж в Химках только мои ребятки догнали... Даже здесь вы отличились, банально не смогли уйти от погони, работнички!
Куратор: Марк Анатолич, мы хоть и формально числимся работниками конторы, но по ведомости проходим он, как личный водитель товарища полковника, а я как слесарь-сантехник!
Инженер: Всё верно, Горбунков, а бумагу, как говорится, к делу не пришьешь, тогда как человека запросто...
Пилот: Нам хана...
Инженер: Пока время у нас есть, так ведь Петруша?
Первый: Так точно, Марк Анатолич, первая ступень только разогревается...
Куратор: (шепотом пилоту) Слышал, «первая ступень», нас, что, в космос собрались запустить, как собак?
Пилот: Иди в жопу, балбес!
Куратор: Сам дурак!
Инженер: Рассказывайте!
Куратор: Что?
Инженер: Всё! Всё что случилось после того как вы покинули тайный ход под мавзолеем и не дай бог вам меня обмануть, всё равно у ребяток узнаю как оно было на самом деле!
Куратор: И в мыслях не было, товарищ Инженер, так ведь, Миш?
Пилот: Иди в жопу! Это всё ты виноват!
Инженер: Молчать! Давай по делу и сначала...
Куратор: Ну, в начале было слово...
Инженер: Уже интригует...
(за два часа до этого)
Пилот: Что за слово?
Куратор: Залурат!
Пилот: И что оно обозначает?
Куратор: Если бы я знал, но зная эту прошмандовку явно ничего хорошего! Как сдадим её товарищу полковнику пусть там её поспрошают с причастием , может она иностранный шпион. Чего ей например в мавзолее понадобилась, может быть хотела выведать тайны Кремля!
Пилот: (скептически) У кого, у Ленина?
Куратор: Может и у Ленина!
Пилот: А может и не зря тебя «залуратом» назвали...
Куратор: Иди нахрен, Пантелеев! И встать когда со старшим по званию разговариваешь!
Пилот: Я тебе, что, стоя поеду?
Куратор: Если прикажу, то поедешь вприсядку!
Пилот: А ты не охренел, Горбунков? Я же не шутил про второй фонарь! Хер ли ты тут из себя вояку строишь, твоё место возле параши!
Куратор: И чё! Все профессии важны. Может именно этим я и хочу принести стране пользу!
Пилот: Так после тебя унитазы вообще не отмыть!
Куратор: Тебя для чего наняли? Баранку крутить! Вот и крути, молча! Сам-то нахрена в контору подался, ты же таксист.
Пилот: Может быть, и у меня тоже была мечта принести Родине пользу! Только возраст подкачал.
Куратор: А что у тебя не так с возрастом, сколько тебе?
Пилот: 50...
Куратор: В конторе и старше служат...
Пилот: Вот именно что служат, меня бы приняли даже без экзаменов и с присвоением внеочередного звания, но с условием, что сразу же нужно было ехать на задание в Англию.
Куратор: И что ж ты не согласился, придурок?
Пилот: Ты дослушай! По легенде я был бы «медовой ловушкой», нужно было на себя, как на живца, поймать лидера лейбористов, который из «этих». Смекаешь?
Куратор: И в чем проблема? Как говорит Ершов - один раз...
Пилот: Да если бы «один раз»! По легенде я должен был не только обаять, но и женить этого субчика на себе, чтобы после его этим шантажировать и тем самым влиять на политику партии, а значит и всей страны!
Пилот: Ого... А не хилые у конторы многоходовочки. Ну что я могу сказать, молодец что отказался. Мужик!
Пилот: Да я как бы и не отказался... Когда бы я ещё заграницей побывал. Да и холостой я...
Куратор: Ты что несёшь, Пантелеев?! Ты же советский человек!
Жопу на Родину променять?!
Пилот: Так как раз Родина и предложила мне подставить свою жопу во имя её! Хорошо не приказала... Но не срослось. Этого пидараса уличили во взятках и выгнали из партии, так что задание моё отменили. Зря только вазелином запасался и свадебное платье покупал... Так и пылится в кладовке...
Куратор: Ну, ты даешь, Пантелеев! Слушай, а зачем ты мне это вообще рассказал, не боишься, что я мужикам про твою несостоявшуюся свадьбу разболтаю?
Пилот: Не, не боюсь, Сеня. Я ведь тоже знаю твой секрет, как ты в контору попал.  И не надо мне свистеть про любовь к Родине и долг советского человека.
Куратор: (зло, шепотом) Если ты, падла, хоть кому-то...
Первый: Ну, мы едем или нет?
Куратор+Пилот: ЕДЕМ!
* * *
Инженер: И зачем мне эти подробности?!
Куратор: (буркнув) Вы же сами сказали всё без утайки...
Инженер: Не нужно больше этих гомосячих баек! Что было дальше?
* * *
Куратор: Слышь, Миш, а ты вообще в курсе нахрена инженеру эти два придурка? Ну, то, что для опытов это понятно, только вот каких? У меня допуска в ту часть базы нет, но ты-то вхож!
Пилот: Самому интересно. Но ты, Сеня губу-то не раскатывай, я хоть и «Самого» иногда подвожу, мне этих тайн тоже не доверяют. Сужу только по обмолвкам, что это не связано с космосом, как некоторые из обслуги базы шепчутся. Я даже думаю, что нам специально эту дезу сливают, чтобы мы так и думали, а на самом деле...
Куратор: Что «на самом деле»?
Пилот: Слушай, что ты от меня хочешь, я обычный водила! Чудо что меня вообще подписали доставить этих двух и то я думаю потому, что у них персонала не хватает, настолько всё секретно, так что приходится брать левых, но проверенных, которые и под пытками не сдадут...
Куратор: Значит ты у них тоже на крючке?
Пилот: Вот-вот. С какого бы хрена я на эту миссию с женитьбой подписался. А выбор был небольшой, либо стать пидарасом, либо...
Куратор: «Либо»?
Пилот: Достал! Чего вообще привязался? У тебя своих проблем нет? Ещё неизвестно что с тобой будет, когда узнают подробности про инцидент с мавзолеем!
Куратор: Я-то тут причем, это всё эти два придурка, я чисто пассажиром летел, почти заложником!
Пилот: На борту видеокамера есть...
Куратор: Блядь... И ты молчал?!
Пилот: Интересно было посмотреть, до какой степени ты ссучился, Горбунков.
Куратор: А ты меня не ссучь! Кому охота за чужие косяки отвечать! А я хоть и виноват в инциденте, но отчасти. Так прокурору и скажу!
Пилот: Наивный ты парень, Сеня! Ты так и не понял, в какой конторе мы служим? Нет тут у них ни следователя, ни прокурора, ни адвоката. Всё решается быстро и сразу. Нет человека, нет проблемы!
Куратор: Ты меня не запугивай! Мы хоть и секретная организация, но всё-таки относимся к КГБ! А это какая никакая, а власть и должна соблюдать закон... хотя бы видимость...
Пилот: Ты уверен?
Куратор: Ну-у...
Пилот: Вот и я о том же. Очень необычная у нас конторка и люди такие же... неординарные...
Куратор: Слушай, давай эту тему замнём, как бы  здесь тоже аппаратура не стояла, а мы тут треплемся как две бабы.
Пилот: Давай тогда о бабах!
Куратор: Давай! Ты новую повариху видел?
Пилот: Вилену-то! Да-а, такую трудно не заметить! Там одной жопы килограмм на пятьдесят! А уж с титьками...
* * *
Инженер: Да вы совсем охренели, нахрена мне про титьки поварихи рассказываете, придурки! Я же сказал говорить только по делу! Вот расскажу Вилене Викторовне, какие вы про неё слухи распускаете...
Пилот+Куратор: Не надо, товарищ Инженер! Мы как раз к делу переходим!
* * *
Куратор: Эх, хоть бы за одну титьку подержаться...
* * *
Инженер: Убью...
* * *
Пилот: Так, кажись пост ГАИ. Странно, в прошлый раз не было. Надеюсь это не про наши души. Готовь документы, Сеня.
Куратор: А наши пассажиры нас не сдадут?
Пилот: Не беспокойся, Первому и Второму выдана инструкция на этот случай. Справятся.
Куратор: Слушай, а чего у них такие позывные?
Пилот: Это им товарищ Инженер придумал, типа Пётр Первый и Николай Второй. Была ещё Катя Великая, но это ещё до меня было... Всё, Горбунков, на тебе переговоры, я помалкиваю, моё дело баранка...
Сержант: Сержант Лавочкин, товарищ водитель, предъявите права на машину и тех паспорт.
Куратор: Какие-то проблемы сержант, а то мы торопимся...
Сержант: Вот и мне интересно, а куда это вы среди ночи торопитесь, товарищи? Вы, кстати, товарищ, тоже документики приготовьте. Пассажиров из кузова тоже попрошу выйти... Ильченко, проследи!
Куратор: Я председатель колхоза, мы были на ВДНХ, вот, задержались немного... Искали на выставке особо редкий картофель, семена которого и везём... Собственно, можете посмотреть...
Сержант: А это, так я понимаю, кортеж для картохи?
Куратор: Это, э-э-э, передовики, награждены поездкой в Москву...
Сержант: Ну-ну, посмотрим, что там за чудо-картошка такая, что её аж пятеро охраняют... (шарится в мешке) Мелковата...
Куратор: Так ведь это на семена!
Сержант: Даже для семенной мелковата, я сам деревенский, в этом разбираюсь. Значит, говорите председатель (читает документы) колхоз «Светлый путь». Знаю такой... Калачик... Хм, Калачик-Калачик... знакомая фамилия... А ну постойте так вы тот самый Калачик Владимир Михайлович?!
Куратор: Ну... да...
Сержант: (трясёт руку) Очень приятно познакомится! Нашим скажу, не поверят! Да я вот только что вашу книгу читал!
Куратор: К-книгу?
Сержант: Да где же она... Вот! «Поточно-групповой способ уборки картофеля»! Эту уже прочитал, а вот эту даже несколько экземпляров купил, чтобы родственникам в деревню отправить!
Куратор: (читает) «Картофель − 250 центнеров с гектара»... Однако...
Сержант: Я тоже самое сказал после того как прочитал! Вы легенда картофелеводства, Владимир Михайлович! Живая легенда!
Куратор: Ну да, я такой... Собственно, если к нам нет больше вопросов...
Сержант: Да какие к вам могут быть вопросы, товарищ Калачик, как говорится счастливого пути. Хотя обождите есть один вопросец от сватьи. Каким удобрением лучше картошку удобрять коровьим или лошадиным?
Инна: Человеческим! Так ведь товарищ председатель?
Куратор: Э-э-э...
Инна: Только обязательно жидким и свежим! Так что если у какого дрищ случится, бегом в поле и под кустик, увеличивать урожайность! Верно, товарищ Калачик?
Куратор: Э-э-э...
Сержант: С ВДНХ, говорите, едите...
Пилот: (орёт) Не двигайся! Я дурак, я во Вьетнаме служил, бросай оружие!
* * *
Инженер: И что это было?
Пилот: Психанул я! Откуда мне было знать, что менты почти сразу палить начнут в белый свет как в копеечку, а у меня только зажигалка! Вы лучше спросите, что в это время делал наш гений-картофелевод!
Куратор: А чё я сразу?! Я практически разрулил ситуацию, как вдруг из кабины вываливается этот придурок, начинает орать про Вьетнам и размахивать пистолетом. Неудивительно, что милиция сразу огонь открыла! Да мне чудом не прилетело, только мешок с картошкой и спас за которым я сховался.
Пилот: Ложь! Пока я вёл бой с превосходящими силами противника, практически безоружный, этот балбес тупо залез в мешок из под картошки, где и просидел всё сражение! Как только уместился!
Куратор: Товарищ Инженер, неправда это, то есть то что в мешок полез так и было, не отрицаю, но этот враль практически сразу в ближайшие кусты рванул где и отсиживался пока Первый со Вторым с гаишниками разбирались...
Инженер: А между тем ваши подопечные ушли от вас! Даже не сбежали, а просто ушли! Позор! Ваше счастье, что обошлось без трупов и Петруша с Николашой зачистили все следы. Но вы мало того что упустили объекты, так ещё потеряли раритетный транспорт из коллекции товарища полковника! Вам ещё и от него прилетит, когда он вернётся от «Самого». Я уж не говорю, что утерян редкий коллекционный картофель, который товарищ полковник лично на ВДНХ купил для дачи. Так что ждите душевного разговора ещё и с его тёщей и неизвестно что хуже.
Куратор: Серьёзно? Коллекционный? Вот эта мелочь зеленая? Никогда бы не подумал, мы такую в детстве просто в поле оставляли или на корм свиньям.
Первый: Товарищ Инженер, вторая и третья ступень в красном режиме, нужен ваш код доступа...
Инженер: Иду. А этих, до особого распоряжения, под замок.
 
(два часа назад)
 
Бармалеев: Инна, ты нас снова спасла! Дай я тебя поцелую!
Инна: Ты обгоди с поцелуями, шустрый какой! И за дорогой следи! И убрал руку от коленки, да что ж вы за мужики такие только одно на уме! Крепче за шофёрку держись баран!
Ершов: Ин, а как у тебя получилось так быстро от наручников избавиться?
Инна: Долго ли умеючи! Это у нас семейное!
Ершов: Ого, так ты из семьи арестантов?
Инна: Дурак! Просто чуйка у меня просыпается, когда нахожусь накануне грандиозного шухера. Вот я и подсуетилась насчёт отмычек ещё когда только в мавзолей устроилась.
Бармалеев: То есть ты уже тогда знала, что тебя арестуют?
Инна: Ну, так далеко моя чуйка не работает. Просто в мавзолее есть дохренища мест, где бедной технички можно поживиться, Только все они почему-то заперты были. Поневоле пришлось учиться все эти места вскрывать. А учитывая, что я в основном в ночую смену работала... Не о том базланим, мужики. Допустим, от мусаров мы свинтили и даже тачкой обзавелись, только всё это временно. Работа в овощном накрылась, там нас в первую очередь будут искать, так что думаю выскажу общее мнение нужно рвать когти из столицы!
Бармалеев: Но куда?
Инна: В Японию, разумеется!
Ершов: Почему в Японию? А-а, чемпионат...
Инна: За Коляна не скажу, но лично я вполне подготовлена к играм жопной воли. Это так они официально называются, если с японско-жопного перевести.
Ершов: Ты и по-японски можешь?
Инна: Со словарём. Мне, главное, до Киото добраться, это на острове Хонсю в регионе Кансай. Меня там уже ждут.
Бармалеев: Но как?
Инна: Тут в двух словах не расскажешь... Ладно, раз мы вместе, мужики, то время открыть карты и рассказать свою историю, как я, простоя советская девочка из уральской глубинки, стремилась к своей мечте - стать чемпионом мира по пердежу.
Бармалеев: Это звучит... странно, Инна... Я до сих не могу свыкнуться, что твоя мечта это... пердеть...
Инна: Дурак ты Бармалеев! Я не пердеть хочу, а стать чемпионом в этом виде спорта, точнее это как бы и спорт и искусство. Японцы ещё сами не определись до конца. Пердёж относительно новая дисциплина, японцы всего полвека соревнования по нему проводят...
Ершов: Всего?! То есть они там полвека проводят чемпионаты, а остальной мир про это ни в курсе!
Инна: А что ты хотел, такой менталитет у нации!  Да и не готов ещё спортивный мир к таким экзотическим соревнованиям. Могут не так понять...
Бармалеев: (в сторону) И я их отлично понимаю...
Инна: Про это мне в японском посольстве рассказали. Да, я  была в японском консульстве! Именно поэтому я согласилась на уговоры ебанутой мамаши ехать в Москву, типа поступать на иняз, так как в столице находится японское посольство, а значит и мой билет на историческую родину пердежа!
Бармалеев: Ну, вот зачем ты так про маму, Инна!
Инна: Да заебала она меня потому что! Втемяшила в свою дурную башку, что я должна продолжить миссию деда! Да насрать мне на него и его миссию!
Бармалеев: А что у него за миссия была?
Инна: Он толковый словарь составлял. Может слыхал? Толковый словарь Никулина? Деда репрессировали при Сталине, а весь тираж уничтожили. У нас дома в комоде один экземпляр валялся я его взяла чисто чтобы в дороге было что почитать.
Бармалеев: А-а, так вот откуда эти твои словечки...
Инна: Ага. Правда терзают меня смутные сомнения что дед тупо их придумывал на ходу, но сейчас уже не докажешь, да и пофиг. И хватит о деде. Вот что, парни, от машины нужно избавляться. Давай-ка Колян рули вон на ту полянку мы практически два часа следы запутывали так что оторвались от погони. Да и чуйка молчит. А то я с ног валюсь. Вы ж мне поспать толком не дали, свалились как снег на голову и завертелось... Ага, рули вон под ту сосенку она машину и нас с воздуха прикроет. Менты могут и с вертолёта нас искать.
* * *
Инна: Как мило было со стороны вертухаев поделится с нами жратвой. Картошка правда мелкая, с орех, зато её много. Налетай, мужичьё!
Ершов: Прямо как в детдоме, помнишь Колян! Горячая картошечка из костра, да прям за шиворот. Бодрит!
Бармалеев: Да уж... Такое забудешь...
Инна: А в чем прикол?
Ершов: Да мы в тот день и познакомились с Николаем. Нам толи по восемь, толи по девять лет было, совсем сопляки. Колян-то с младенчества по детдомам мыкался, а меня батя только-только сдал на поруки. Не мог он больше меня воспитывать. Он секретный сотрудник, часто по секретным командировкам ездил на секретные задания.
Бармалеев: Да хватит, Сергей! Это в детстве можно было эти байки втюхивать километрами. Мы всем отрядом разинув рот их слушали. И то до определенного возраста. Нет у тебя никакого бати! Ты сам придумываешь про него эти истории!
Ершов: Ну вот что ты за человек, Колян! А как я, по-твоему, родился? Из пробирки? Вот слова больше не скажу.
Инна: А ну ша, пацанва, ещё поссорьтесь у меня! Так как вы познакомились?
Бармалеев: Ну к Серёге по первой настороженно отнеслись, всё началось с того что он с порога стал байки про своего отца рассказывать и его подвигах. Его поначалу даже побить хотели, чтобы не пиздел уж так явно.
Ершов: Да не врал я, наоборот даже недоговаривал, я же не дурачок, понимал, что если я буду всю правду про подвиги бати на вас вываливать, вы вообще мне верить перестанете ещё и тёмную устроите. Собственно однажды так и получилось, и только один пацан за меня вписался – Колька. Настоящий рыцарь! Я его таким и запомнил. Правда, нас тогда на пару отметелили, но сам факт. Вот с тех пор мы и дружим. После окончания школы вместе на целину поехали... Собственно, там свой первый срок и получили...
Инна: Ну, я уже в курсе про вашу невезучесть, на себе прочувствовала, небось трактор в болоте утопили или типа того?
Ершов: Если бы. Ты не поверишь, из-за собаки срок нам дали!
Инна: Неужели трактором собаку переехали?
Ершов: Вот дался тебе этот трактор! Хочешь - верь, хочешь - не верь, а дело было так...
 
18 августа 1960 года. Казахстан.
 
Ершов: За что, Колян?!
Бармалеев: Тебе весь список зачитать? Начиная с того как мы с последних экзаменов бегом на поезд и за каким-то хером в Казахстан?!
Ершов: Не за каким-то, а за длинным рублём! Ты же знаешь, сколько механизаторы щас тут зашибают!
Бармалеев: Теперь знаю! Но мы-то, ни хера не механизаторы! Ты на ветеринара учился, а я даже на права не сдал.
Ершов: Да нахера нам те права, когда мой знакомец их нашлёпает сколько надо и в любых количествах! Во их у нас сколько, целый рюкзак! Ещё и сэкономили на оптовой сделке, не зря я курсы экономики посещал! Ай, за что?!
Бармалеев: А это вот тебе как раз за тот рюкзачок! Напомнить сколько мы за эти документы липовые отдали? Обе наши комнаты в коммуналке! Новёхонькие! Даже обои наклеить не успели!
Ершов: Дались тебе эти обои! Мы на целине за пару месяцев на две квартиры легко заработаем, я же тебе наглядно по полочкам разложил и в картинках! Ай, а сейчас за что?!
Бармалеев: Это тебе за ту мазню на новых обоях! Ты же знаешь, что я ни хера в этой экономике не разбираюсь, но даже у меня по ней зачёт стоит, тогда как тебя со справкой выпустили!
Ершов: Ерунда. Петрович мне красный диплом напечатал об окончании школы, как и тебе, кстати, так что всё ништяк! Да будет тебе так переживать, Коль, вспомни, как начальство наши документы увидали так без разговоров в бригаду взяли, и теперь только на вы обращаются и по имени отчеству. Главное только не забыть наши новые имена-отчества, а то не везде в документах они одинаковы... Впрочем, как и фамилии... И фото... Это уже Петровича косяк, нужно еще с него скидку стребовать. Экономика должна быть экономной! Во! Ай, а сейчас-то за что?
Бармалеев: За Тюратам!
Ершов: Это ты сейчас сматерился по-казахски?
Бармалеев: Идиот, за посёлок Тюратам, куда нам дали задание перегнать новый трактор! Заодно проверить нашу квалификацию как механизаторов, а то судя по их вытянувшимся рожам, после того как ты вытащил пачку наших дипломов об окончании всевозможных вузов и не только на территории СССР, их тоже стали терзать сомнения в нашей вменяемости...
Ершов: А, по-моему, всё удачно сложилась. Ну да не с первого раза ты тот трактор завёл, так списали на то, что новый, необкатанный...
Бармалеев: Я первый раз за рычаги сел! Я только в кино видел, как ими пользоваться и не у трактора, а у танка!
Ершов: Да всё ништяк, Колян! Как-то половину пути мы же проехали...
Бармалеев: И откуда у тебя такая уверенность? Тут целина! Не указателей, ни дорог! Степь до горизонта!
Ершов: Ну, какая-то дорога тут была. До пыльной бури. Вот кто знал, что не рекомендуется во время неё передвигаться... А начальство как-то забыло дать нам ЦУ по этому поводу...
Бармалеев: Да нам просто ткнули пальцем, в какую сторону ехать! И всё это молча!
Ершов: Да, это было странно... Такое чувство, что от нас просто хотели побыстрее отделаться...
* * *
Начальник: Уехали?
Зам: Да, слава аллаху!
Начальник: Ты же атеист, Алихан!
Зам: Тут и в шайтана поверишь, начальник. Ты их документы видел?
Начальник: До сих пор в глазах рябит...
Зам: Ни одного настоящего! Это кто ж эти парни, что так вот внаглую с такими левыми ксивами по степи разъезжают.
Начальник: Ты всё верно понял Алихан, никак дошла та анонимка про наши делишки, так что правильно ты их на дальний кордон спровадил, как раз перед пыльной бурей. Авось в дороге сгинут, как прошлый ревизор...
Зам: Дай-то аллах...
* * *
Ершов: Шутки шутками, но я есть хочу...
Бармалеев: Я тоже... Хоть ящерицу, какую поймать или что у них тут бегает...
Ершов: Я вроде байбака видел...
Бармалеев: Вот не время для шуток, Ершов! Какую ещё бабайку?! Голову напекло? Так вроде темнеет...
Ершов: Сурок-байбак! Водятся тут такие! А чего стоим?
Бармалеев: Всё, приехали, топливо кончилась. Нам кажись только полбака залили...  Может и вправду от нас избавиться хотели?
Ершов: Что даже трактор новый с завода не пожалели?! Колян, ты местных плохо знаешь, казахи за копейку удавятся.
Бармалеев: Ты-то про то откуда знаешь, мы с тобой два дня только на целине!
Ершов: Мне пяти минут на местном вокзале хватило, чтобы это понять. Видал?
Бармалеев: Что?
Ершов: Вроде блеснуло на холме! Вдруг суслик?
Бармалеев: Не буду я суслика есть! У нас ещё хлеб оставался и воды с пол-литра, скоротаем как-нибудь ночь...
Ершов: На хлебе и воде? Ты как хочешь, Николай, а мне нужно мясо!
Бармалеев: Да с какого тебя на мясо потянуло?!
Ершов: Хрен его знает, дичаю наверно, инстинкты просыпаются! Я на охоту!
Бармалеев: Хоть фонарик возьми, потеряешься, где я тебя искать буду! Ершов, придурок, вернись, я тебе свой хлеб отдам!
Ершов: Спасибо, Колян, ты настоящий товарищ, но меня уже не остановить! Банзааай!
Бармалеев: Какой «банзай»?! Вернись, дурак! Вот что на него нашло, а? Ну вот и я уже дичаю, сам с собой разговариваю! Сука, страшно тут в одиночку... а если кто побольше суслика на огонёк заявится...
Ершов: Колян!
Бармалеев: Ай, бабайка!
Ершов: Не, это я! А почему ты ещё костёр не развёл и добытчика не встречаешь! Я тут тебе добычу припёр! Аж две!
Бармалеев: Да тебя и не было две минуты! Когда ты успел?!
Ершов: Долго ли умеючи! А если честно я только посикать ходил, а тут, хоп, гляжу, под трактором что-то шевелится, ну я его кирзачами и запинал!
Бармалеев: Серьёзно?
Ершов: Да шучу, конечно, у меня бы нога не поднялась на живую тварь. Ты просто зверюг каких-то переехал, так что можно теперь и поужинать! За тобой костёр и дрова, за мной готовка.
Бармалеев: Хм, я бы кончено тоже от горячего не отказался... А это вообще можно есть?
Ершов: Да всё ништяк, Колян!
Бармалеев: Я как раз про это!
* * *
Бармалеев: Сергей, ты где это взял?
Ершов: Так я ж говорю под трактор зверюга забежала, может пряталась может охотилась, может даже на нас, а тут ты на рычаги и даванул с устатку, их в лепёшку и размололо.
Бармалеев: Я не про это, они вроде... одеты...
Ершов: Думаешь? Может какой-нибудь подвид суслика особый. Что мы, по сути, знаем о местной живности...
Бармалеев: Я серьёзно, Ершов! У них вроде костюма или даже пальто...
Ершов: Ну, это точно не конь... Слушай, а ведь ты прав, на ощупь вроде комбеза...
Бармалеев: Иди и срочно зарой это где-нибудь!
Ершов: С хера ли?! Как раз угли подошли и фольгу я собой для этого случая из дома взял, как знал, запечём зверюг в лучшем виде! А то что у них костюмчик чудной... Мясо есть мясо!
Бармалеев: Ты дурак Серёга, если эти звери были одеты значит они чьи-то! Может их тут разводят неподалеку, и они в красную книгу занесены, как тебе такая версия?
Ершов: Так себе версия! Особенно на пустой желудок! Ну не выбрасывать же их?! Тут килограмма два филе!
Бармалеев: Я хлебом обойдусь, а ты как знаешь! И, кстати, так и неизвестно можно ли их вообще есть!
Ершов: Ха, вспомни, когда мы сбегали из детдома ты не был таким брезгливым! С помоек питались.
Бармалеев: Это и было раз и это была не помойка а просто просроченное молоко у магазина выставили... Ну, мы уже после поняли, что оно просроченное... Короче, жри сам этих, не пойми кого, я умываю руки... Кстати, пойду действительно руки помою, у трактора течет из всех мест, даром что новый...
* * *
Ершов: Ну что так и не будешь? Ты понюхай, какой запах! С чесночком!
Бармалеев: Ну, я не знаю, пахнет действительно вкусно... Искуситель! Посадят нас!
Ершов: Вот вечно ты каркаешь, жри давай и не выпендривайся, хватит там хлебом давится, запор будет!
Бармалеев: Понос у меня будет!
Ершов: Не каркай! По вкусу на оленину, кстати, похоже. Может это какой-нибудь сайгак, эти вроде тоже тут водятся...
Бармалеев: Точно сайгак?
Ершов: Слушай, давно ли ты детдомовской горелой кашей давился, а мясо только по большим праздникам нам давали и то на костях килограммовых, а тут филе, а он нос, гляди, воротит!
Бармалеев: Да я из головы никак не могу выбросить то пальто.
Ершов: О, тут ты прав, улики лучше выбросить, я тут ходил до ветру в ямку, там и вещички сайгаков прикопаю... Опа...
Бармалеев: Та-ак... Дай догадаюсь, форс-мажор?
Ершов: Хи-хи, ты ни за что не поверишь какие у сайгаков имена странные.
Бармалеев: Откуда ты знаешь, как их зовут?!
Ершов: А тут на польтах бирки пришиты... «Стрелка» и «Белка»...
 
19 августа 1960 года. Байконур
 
Помощник: Сергей Палыч! Товарищ Королёв, мы пропали!
Королёв: Я требую продолжения банкета. Как пропали?! Почему?!
Помощник: Собаки пропали!
Королёв: Что ж ты, собака, меня раньше не разбудил?! Который час?!
Помощник: 10-ый уже!
Королёв: А день какой?
Помощник: П-ятница...
Королёв: К чёрту подробности, число какое!
Помощник: 19 августа!
Королёв: Точно 19-ое, не 20-е?
Помощник: Я с Москвой на всякий случай связался, чтобы уточнить! Как есть 19-ое!
Королёв: Так с какого я так нажрался? Я думал, что успешный полёт отмечали!
Помощник: Кхм, ну собственно так и было...
Королёв: Ты хочешь сказать, что мы отправили собак на орбиту на сутки раньше?! Так почему я ничего не помню? Ну чего глазами хлопаешь?
Помощник: Тут, Сергей Палыч издалека надо, иначе понятно не будет...
Королёв: Давай издалека, только пива притащи, башка гудит...
* * *
Помощник: Помните вы в Москву ездили, вам в Кремле вручали звезду героя соцтруда за спутник...
Королёв: Ну, это я помню, это в среду было, потом был банкет, с Никит Сергеичем на брудершафт пили... Потом целовались... с египетским послом... зачем-то... потом... чистый лист...
Помощник: Тогда я вам расскажу что было после того как вас едва тепленького привезли на космодром. Вы сказали, что забились с генеральным секретарём...
Королёв: Что я с ним сделал?
Помощник: Поспорили... Дескать, что вы через два дня запустите собаку в космос.
Королёв: Ну да так и было задумано. Мы давно уже готовили этот  полёт, но втайне от генсека, типа сюрприз на день рождение. Так что вполне возможно, что я с ним и... забился. А на что спорили?
Помощник: Ну, ставка стандартная в случае неудачи, вас обратно в лагерь,  а если удачно, то сразу после этого человека в космос запускать...
Королёв: Как человека?! Почему человека?! Хер ли там делать человеку?! Что за странное желание?!
Помощник: Это всё с ваших слов, Сергей Палыч, вас это тоже... расстроило...
Королёв: Ещё бы не расстроило! Не было у нас в планах запускать на орбиту человека, точнее есть но после того как будут проведены успешные запуски животных, той же обезьяны, и уже только тогда...  ах ты чёрт...
Помощник: Вот-вот, вижу что вспомнили, обезьяну-то мы уже того, запустили...
Королёв: И что казахи в водку добавляют, что меня с неё на всякие безумные поступки тянет.... Как в тот раз, когда забился с Хрущёвым что мы быстрее американцев обезьяну на орбиту отправим. Правда, был нюанс... Американцы тоже забились. На том приёме консул американский был, вот зуб даю Никитос спецом его пригласил... И чтобы марку советской космонавтики не уронить и не подвести страну и Никиту Сергеича лично пришлось сказать, что у нас как раз через несколько дней шимпанзе летит в космос... А у нас ни подходящего корабля для этого, ни условий для тренировок экипажа, ни, собственно, ни самих тренажеров, да собственно и самой обезьяны не было. Пришлось импровизировать... Ну тогда хоть ставка была нормальная мне, в случае успеха, героя соцтруда, а если не сможем... всем Байкануром в ГУЛАГ...  Дался им этот ГУЛАГ, Берии давным-давно нет, а тюрьмой всё равно стращают. Сатрапы! Душители свободы! Пиво ещё принеси... Только не казахское! Жигулевское!
* * *
Помощник: Но ведь с обезьяной всё обошлось!
Королёв: Ну как сказать. Когда я нашему коллективу ответственных за полёт выдвинул условия генерального секретаря, много было всяких разных предложений, вплоть до того что самого Никиту Сергеича к хуям послать, причем без скафандра, и не в космос, а в парашу засунуть, и не просто в парашу, а казахскую парашу! (жаль двух голосов не хватило). Тогда решили по старинке, как мы это делали в шарашке, тянуть жребий...
Помощник: И его снова вытянул Рабинович! Все тогда охренели, особенно этот старый жид, извиняюсь пожилой иудей.
Королёв: Ещё бы он не охренел. Недаром на зоне меня звали Королёк - птичка певчая!
Помощник: Это потому что вы по петушиному из под шконки кукарекали каждое утро?
Королёв: Не поэтому, придурок! Где ты только этих тюремных баек наслушался! Руки у меня золотые, а язык подвешен! Пока суть да дело Рабиновичу досталась длинная спичка. Снова.
Помощник: Ох он и орал...
* * *
Рабинович: Болваны, слабаки, педерасы!
Королёв: Вот последнее было обидно, Самуил...
Рабинович: Я не полечу в космос, у меня ревматизм и клаустрофобия!
Королёв. Самуил, не психуй, я ни слова не сказал про космос! И не надо снова перечислять свои вымышленные болячки на иврите.
Рабинович: О, Моисей, эти гои даже не в курсе, что такое клаустрофобия?! Не считайте меня за идиёта, Сергей, а вы таки за него меня считаете. Будто я не понимаю, куда вы клоните! Ещё раз повторяю я в космос не ногой, мне хватило той истории со спутником! Причем весь наш отдел получил премии, ордера на квартиры пусть и в Караганде, а вы вообще героя соцтруда, а я охрип, заработал ревматизм и больные ноги вот с такенными мозолями.
Королев: Не надо здесь разуваться... снова! Какая гадость...
Рабинович: И ещё с меня удержали за нарушение партийной дисциплины! Я вообще беспартийный!
Королёв: Ну, в этом только твоя вина, Самуил. Тебе же были даны строгие инструкции бегать с макетом спутника по казахской степи и в микрофон кричать «бип-бип»!
Рабинович: Я и бегал и кричал!
Королёв: Ничего кроме «бип-бип»! Еле-еле убедили генерального секретаря, что ему по пьяни показалось, что первый искусственный спутник Земли матерится на русском и иврите, и на русском чаще!
Рабинович: А вы пробовали бегать по степи в такой обуви? Естественно я иногда падал... иногда спотыкался... иногда отбивался макетом от диких зверей, тут одним «бип-бипом» не обошлось, приходилось прибегать к помощи матери!
Королёв: Какой матери?
Рабинович: Ебёна матери!
Королёв: Вот поэтому с вас и удержали за мат в прямом эфире!
Рабинович: Сатрапы! Душители свободы! Я не полечу в космос!
Королёв: Вот заладил! С чего ты вообще решил, что ты куда-то полетишь!
Рабинович: Не считайте меня за идиёта, товарищ Королёв! Я же сам, лично принимал на склад бочку с пивом. А вечера решил проверить условия хранения, а бочка пустая и уже кто-то намалевал на ней фломастером «Ковчег-1»
Королёв: Да мало ли какой идиот баловался!
Рабинович: А фломастером пользуетесь только вы, Сергей! Пожалейте старика у меня дети, вполне возможно где-то есть, ну какой из меня космонавт!
Королёв: Не наговаривай на себя Самуил, внешне ты... мда...
Рабинович:  А вот это уже расизм товарищ генеральный конструктор, я на вас в партком буду жаловаться!
Королёв: Ты же беспартийный, Самуил!
Рабинович: Мне вера не позволяет!
Королёв: Веру к делу не пришьешь, а вот одного хитрожопого жида...
Рабинович: Вот уже и началось...
Королёв: Партия и правительство доверило тебе Самуил великую ответственность стать первым в космосе...
Рабинович: Евреем?
Королёв: Обезьяной!
Рабинович: Евреем-обезьяной?
Королёв: Просто обезьяной, хватит во всём видеть расизм!
Рабинович: Вы нормальный, Сергей?? Вы меня только что обезьяной назвали!
Королёв: Хорошо, 300 рублей...
Рабинович: 330 и квартиру в Караганде!
Королёв: По рукам!
* * *
Королёв: Вот за что люблю евреев, с ними всегда можно договориться. Вопрос только в сумме. Так что в тот раз покладистость Рабиновича нас всех спасла... снова. Под это дело и бочку с пивом списали, ещё и на этом сэкономили. Ну и американцам нос утёрли. Никита Сергеич рассказывал, с какими глазами они урезанную запись полёта смотрели.
Помощник: Почему урезанную?
Королёв: Ну, большую часть записи пришлось вырезать, так как там Рабиновича в костюме Чебурашки пытаются впихнуть в бочку из под пива, а после эту бочку волокли волоком по степи изображая полёт в стратосферу, и спускали с насыпной горки имитируя посадку... Правда звук в бочке пришлось отключить, а то снова бы возникли вопросы о расовой принадлежности обезьяны. Ладно, бог с ним. На сколько у нас назначен запуск?
Помощник: Через 50 минут...
Королёв: Ну, это ничего, времени вагон, поймайте других собак, их тут целая стая за стартовой площадкой бегает.
Помощник: Уже не бегает. Вы вчера своим решением главного конструктора объявили, что у нас перед полётом будет новая традиция...
Королёв: Так, стоп, что значит новая?! У нас, что, уже была предполётная традиция?!
Помощник: Ну да, нужно было нассать на дверь склада где сидит завсклада, иначе удачи не будет. Ох Рабинович и орал...
Королёв: Ах это... Ну и какая новая традиция?
Помощник: Нужно по-прежнему нассать на дверь и подстрелить бродячую собаку, а лучше две! Это двойная удача. Вот люди вчера и расстарались! Так что собак мы теперь долго на Байконуре не увидим.
Королёв: По логике удача теперь так и попрёт?
Помощник: И не поспоришь...
Королёв: Но шутки в сторону, кем заменить собаку?
Помощник: Двух собак...
Королёв: Черт, и кто согласится пойти в напарники к Рабиновичу?
Помощник: Вы так уверены что он согласится? Он после того как побыл обезьяной из больнички не вылазит.
Королёв: Да куда он денется!
* * *
Рабинович: Ни-за-что!
Королёв: Тысяча рублей!
Рабинович: Да хоть две! Я больше в бочку из под пива не полезу! Я с того времени вообще пиво на дух не переношу.
Королев: А как насчёт водки?
Рабинович: Если только кошерная...
Королёв: Есть бочка из под спирта...
Рабинович: Иди в жопу Королёв! Я на вас «Самому» нажалуюсь, как ты разбазариваешь народные средства, а на самом деле просто снимая низкокачественно кино со мной в главной роли!
Королёв: Ты сам понял что сказал? Тебя вместе со мной и закроют! Знаешь, что делают с такими старыми жидярами на зоне?
Рабинович: Знаю! У нас тут все сидели! Только вы сами сказали, что я на обезьяну похож!
Королёв: Вот ты злопамятный. Ладно, последнее предложение - Три тысячи рублей и орден.
Рабинович: Какой, мать-героиня?! У меня уже есть один, спасибо за первоапрельский розыгрыш!
Королёв: Сейчас всё по серьёзному. Орден «Заслуженный Еврей Советского Союза» третей степени.
Рабинович: То есть даже второго я не заслужил?! Идите в жопу товарищ главный конструктор! И медальку туда же засуньте!
* * *
Помощник: Нужно было ему еврея первой степени вручить.
Королёв: Планировали на юбилей...
Помощник: Так что будем делать, Сергей Палыч?
Королев: По графику у нас запуск в 11, а к обеду мы уже должны отправить копию фильма в Москву с вестовым, чтобы Хрущёв его лично сперва отсмотрел  и дал бы добро, чтобы объявить проклятым капиталистам как мы их снова поимели в особо извращенной форме.
Помощник: Как нас Рабинович...
Королёв: И не говори. Как-то хреново у нас с удачей... Как вообще эти собаки умудрились сбежать, они же запертые сидели в бочке в спецодежде, готовые к утреннему эфиру.
Помощник: Расследование показала что животные надышались испарений и стали просится по нужде, а стажер что их охранял пренебрёг инструкцией, пожалел и выпустил, а тут как раз стрельба и улюлюканье...
Королёв: Фамилия стажёра?
Помощник: Кажется Гагарин...
Королёв: Внеси его в списки первого кандидата на полёт в космос! Такого и не жалко.
Помощник: Уже внёс...
Королёв: Так что со сбежавшими собаками, их ведь так и не подстрелили? Значит есть шанс?
Помощник: Несколько патрулей сейчас ищут их следы по окрестностям. Но времени практически нет, так что надо уже сейчас что-то решать.
Королёв: Заметка на будущее - всегда нужен дублирующий экипаж на случай ЧП! Запиши!
Помощник: Я запомню...
Некто: Сергей Палыч, патруль нашёл двух сбежавших сучек!
Королёв: А-а, наконец-то, ух эти клофелинщицы Глаша и Зульфия, вот и удачка нам улыбнулась!
Помощник: Он наверно имел в виду собак...
Некто: Так точно, две самки что ночью сбежали, были найдены в двух километрах от Байконура, но... слегка в нецелом виде...
Королёв: Насколько... слегка?
Некто: Их съели местные колхозники. Оба доставлены и сейчас дают признательные показания.
Помощник: Съели?!
Королёв: Ты о том же самом подумал?
Помощник: Корейцы?
Королёв: Придурок!
* * *
Ершов: Гражданин начальник, за что?!
Бармалеев: Хоть трактор верните! Нам за него не расплатиться, случись чего!
Некто: Вы совсем дурачки? Причем тут трактор?! Вам статья корячится порча особо важного государственного имущества!
Ершов: Нет такой статьи! И ничего мы не портили. Мы вообще чисто в чистом в поле ночевали, а тут ваши архаровцы как налетят, и давай про каких то сук нам горбатого лепить!
Некто: Прекратите нести чушь, Панибратов!
Ершов: Какой я вам... а, ну да, по этим документам я Панибратов, а Колян - Панисёстрин...
Некто: Я повторяю вопрос, с какой целью вы пробрались на территорию космодрома и цинично саботировали космическую программу, утвержденную лично товарищем Хрущевым...
Ершов: Товарищ, вы вообще здоровы?! Какой космодром, причем тут Хрущёв. Повторяю, мы перегоняли трактор из одного посёлка в другой, у нас и документ есть... наверное. Заночевали в поле, а потом ваши архаровцы...
Некто: Про архаровцев я уже слышал! И это не архаровцы были, а сотрудники службы безопасности космодрома! Так вы будете отвечать на поставленный вопрос или мне главного конструктора звать?
Бармалеев: Сергей, он наверно имеет виду тех двух сайгаков...
Ершов: Постойте, так вы про те тушки что мы съели?
Некто: Ну, наконец-то, признались...
Ершов: Господи, я-то думал! Вот из-за чего эта кутерьма. Ну да каюсь, захотелось мясца. Откуда мы знали что они ваши. Можете вычесть из первой зарплаты.
Королёв: Молчат?
Некто: Наоборот, товарищ Королёв, не заткнуть! Но у меня сложилось ощущение, что они просто деревенские дурачки, которые оказались не в то время и не в том месте.
Ершов: Так и есть! Форс-мажор!
Королёв: Вот что, старшой, выйди покури, я с ними сам...
Некто: Только товарищ главный конструктор, вы их товой, не надо снова ногами, мне их потом прокурору показывать, могут быть вопросы... снова.
Королёв: Ну что, бродяги, вилку в глаз или в жопу раз?
Ершов: Э-э, в каком смысле?
Королёв: Не сидельцы, это хорошо. Значит договоримся. Я вижу парни вы вменяемые, ну насколько это возможно. То, что съели собак, да пёс с ними, только вот это был специально обученный экипаж и замены ему нет...
Ершов: Ой...
Королёв: Но есть вариант как нам всем из этой истории выйти с прибытком.
Ершов+Бармалеев: А?
Королёв: Короче, заработать хотите?
Ершов+Бармалеев: ДА!
* * *
Королёв: Сколько до старта?
Помощник: Десять минут, Сергей Палыч!
Королёв: Значит за эти десять минут из этих двух нужно сделать собак! Или хотя бы нечто похожее на собак...
Помощник: То есть опять грим и костюмы на мне...
Королёв: Хоть ты мне на мозги не капай! Партия сказала надо!
Помощник: За десять минут, значит... Звучит как вызов! Вот что сделаем, мы загримируем им только лица и запретим оператору снимать ниже шеи. К сожалению, грим весь ушел на обезьяну.
Королёв: Держи фломастер!
* * *
Королёв: Ой, не похож! Ой, халтура! Понимаешь, у той морда была умнее...
Ершов: Вот лица попрошу не касаться!
Королёв: Не гавкай! Тебе платят в том числе и за молчание, во всех смыслах! Так что там с лицом?
Помощник: Да всё ништяк. На них ещё шлем будет мотоциклетный затемненный! Вот он кстати. Надо только имена на шлеме написать. Как их там звали? Белка и Целка?
Королёв: Да какая разница! Пусть этот будет Белкой а этот Целкой!
Ершов: Я не целка!
Королёв: Это твои проблемы!
Бармалеев: Стрелкой собаку звали.
Королёв: Раньше не мог сказать, я уже писать начал, а фломастер буржуйский хрен сотрёшь! Ладно будешь тогда Цел... Цел... Целлофан!
Помощник: Белка и Целлофан? Как-то странно звучит... Не зря же их так назвали, в рифму...
Королёв: У нас меньше трёх минут до старта, а я ещё должен в поэзии упражняться? Ну, придумай за две минуты рифму к слову Белка и чтобы на «Цел» начиналось!
(спустя два часа)
Помощник: Ну не писать же в самом деле «целка»!
Королёв: Слушай, что мы паримся! Пусть будет - Целина! Очень символично, а то что не в рифму... Да пофиг! Надевайте шлемы и на борт! Мы и так по срокам горим...
Ершов: А где тут борт...
Королёв: Вот он, полезай.
Ершов: Так это бочка из под цемента! Там и одному человеку не уместится!
Королёв: Естественно она была рассчитана не на людей, дебил! Так что как хочешь а чтобы оба два через пять секунд были в бочке! Нам туда ещё камеру с оператором запихивать!
Ершов: Да вы охренели?! Мы на это не подписывались!
Королёв: Хоть и обещал я вас ногами не месить...
1974 год
Инна: И что было дальше?
Ершов: А дальше нас с Коляном по центральному телевидению неделями крутили, и наши фото во всех газетах печатали...
Инна: Точно! Белка и Целина! А я всё гадала, откуда я вас знать могу! Уж эти выпученные глаза я не с кем не спутаю! Но постойте, почему вас тогда посадили?
Ершов: Ну, там, как бы, не только нас посадили. Хрущев всё-таки что-то заподозрил и послал проверку на космодром. Так и кончилась наша космическая одиссея с Колькой, двухгодичным сроком, считай, свезло. Хорошо хоть никто про трактор не вспомнил, так там поди до сих пор стоит, ржавеет.
Бармалеев: И на зоне я, кстати, на права таки сдал.
Ершов: А я в очко научился играть и своё не подставлять. И про вилку я теперь правильный ответ знаю.
Инна: Ох, пацанва, с вами не соскучишься. Но это ведь был только ваш первый срок?
Ершов: Ага. В 1962 нас выпустили за примерное поведение по УДО...
1962 год
 
Ершов: Ну что Колян, надышался воздухом свободы?
Бармалеев: Ага, аж обдышался. Ну и что мы теперь будем делать, Серёга? Без денег, без жилья и без смысла жизни?
Ершов: А вот это ты зря! Рыба ищет, где глубже, а человек где лучше! Наши планы не поменялись, мы по-прежнему охотимся за длинным рублём!
Бармалеев: Я на целину больше не поеду!
Ершов: А и не надо! Пока я сидел на зоне я же не зря библиотечку часто посещал! Газетки почитывал, научную литературку. Просвещался как мог. И вот что я тебе скажу Колян - знание сила!
Бармалеев: Ну, допустим, я это и раньше знал. Ты к чему клонишь?
Ершов: Тема есть - Север!
Бармалеев: Что, «север»?
Ершов: Щас всё бабло на северах крутится, балда! Есть некий городок за полярным кругом, там начинается стройка века. Сечешь сколько на этом денег можно срубить?
Бармалеев: Что-то я не слышал ни про какую стройку на северах.
Ершов: Потому что секретная тема, отсюда бабла ещё больше можно заработать!
Бармалеев: Во-первых, всех денег не заработать. А во-вторых, кто вообще пустит на секретный объект двух бывших зэков?
Ершов: Сечёшь! Поэтому действуем по старой схеме. Идём к Петровичу за документами.
Бармалеев: Опять к этому жулику? Он на нас озолотился!
Ершов: Предьяву ему кинем заодно. Я теперь в этих воровских понятиях секу!
 
1974 год
 
Ершов: Вот так мы и оказались на Кольском полуострове с новыми документами на фамилию Петрова и Васечкина.
 
1962 год
 
Бармалеев: Слышь, Серёг, не похоже, что тут стройка века развёртывается... Да тут вообще никого кроме нас нет. Ну вон ещё сортир стоит, вагончик, типа бытовки, лопата сломанная и всё завалено пустыми бутылками из под водки...
Ершов: Быть такого не может, мне верный человечек на зоне про эту стройку шепнул. Говорить бабок немерено платят, только работай.
Бармалеев: А ещё странно, что нас так быстро на работу приняли и даже документы толком не смотрели, хватило одного взгляда на наколки и нас приняли за своих.
Ершов: Тюремное братство! АУЕ! Тут, почитай, тоже через одного сидельцы. А вон кажись бригадир чапает, щас всё и узнаем.
Бригадир: Новенькие? Это хорошо, на вид вроде крепкие, а то были тут до вас двое хануриков, на вторые сутки спеклись...
Ершов: А чё за работа, начальник?
Бригадир: По твоему профилю, бродяга - бери больше кидай дальше! Справитесь?
Ершов: Ну дак...
Бармалеев: Хотелось бы... конкретики...
Бригадир: Грамотный. Значится так, вон в бытовке ваш рабочий инструмент. Две совковые лопаты. Была ещё штыковая, да её прошлые работнички сломали, а новые когда ещё завезут с материка, поэтому и совковыми обойдётесь.
Бармалеев: Мы будет что-то копать?
Бригадир: (передразнив) Что-то! Не что-то, а скважину!
Ершов: Колодец чоль?
Бригадир: Ну, в вашем случае просто дырку в земле ковырять.
Бармалеев: Хотелось бы уточнить насчёт зарплаты...
Бригадир: Я же сказал лопаты не завезли! А-а, ты про деньги... Ну, допустим, 10 рублей за смену... Устроит?
Ершов: Стоп, начальник! Это сколько в месяц получается?
Бригадир: Э-э... Двести?
Ершов: Триста!
Бригадир: Отсоси у тракториста! Короче, вот лопата, вот дыра, дневную пайку подвезёт к обеду алеут Антон на оленей упряжке. Собственно он нас сюда и привёз, к вечеру заберёт обратно в общагу. Сервис! Цените!
Ершов: Спасибо! Э, постой, начальник что за беспредел, мне человечек что тут работал, говорил что ему тыща в месяц была обещана!
Бригадир: Ну, мало ли кто кому что-то когда-то обещал! Насколько я помню при прежнем куме тут тройками работали, вот на всю бригаду тыща и выходила, по триста на рыло.
Ершов: 330! Каждому!
Бригадир: Слышь, умный, я ведь не настаиваю, вас тут таких знаешь сколько слоняется? Щас свистну и тут очередь выстроится из доходяг готовые за рубль в день лопатой махать, а то и просто за опохмел! А вас сюда официально трудоустроили, так что цени, доходяга! И хватит трепаться! У меня таких скважин в этом районе ещё штук восемь разбросано и на каждой вот по двое таких же придурков!
Бармалеев: А на какую глубину копать?
Бригадир: А я думал не спросите. А хрен его знает. Академик из Москвы приезжал надысь посмотрел в дырку, сплюнул, и сказал что маловато будет. Так что ройте пока не упрётесь рогом в твердую породу, а там видно будет.
Бармалеев: Ну какая-то норма выработки должна быть?
Бригадир: А вы посмышленее прошлых хануриков будете. Есть норма – куча.
Бармалеев: Как-то это всё равно... расплывчато...
Бригадир: Ну, кому как. Думаешь чего тут вся тундра в холмиках... Это она и есть... норма выработки.
Бармалеев: А не проще рулеткой отмерять выкопанное?
Бригадир: И откуда вы такие умные берётесь... Короче, ЦУ я вам выдал, инструкцию по техники безопасности провёл (Не проводил? Да и похрен. Вы главное в дырку не свалитесь по пьяни, а и свалитесь, да и хрен бы с вами) за инструмент вы расписались. Да там ещё ведерко, которым породу будете вытягивать, чутка прохудилось, ну я уже говорил, что завоз с материка только с оказией. Всё, привет семье...
Ершов: Ловко он нас обработал...
Бармалеев: Я вот не понял, Серёг, за каким хером мы снова попёрлись не пойми куда чтобы колодцы рыть неизвестно на какую глубину и получать за это всего десятку в день...
Ершов: Ну так-то 300 рублей в месяц приличные деньги, в чем подвох?
Ершов: Вот поэтому у тебя по арифметике двойка! Это же вкалывать нужно без выходных! По 12 часов в день! На морозе! Да мы сдохнем!
Ершов: Кхм, мда, и вправду об этом я как-то не подумал. Не кипишуй, Колян. Мы же теперь не арестанты, покопаем с недельку, присмотримся, а там видно будет. Ты на плюсы смотри! Работа на свежем воздухе, никакого контроля, природа северная! Лепота! Ещё и кормят! Больше оптимизма, дружище!
Бармалеев: Хм, может ты и прав. Ладно, пошли, посмотрим на место нашей новой работы...
* * *
Ершов: (осторожно заглядывая внутрь) Глубокая дура. Слышь Серёга я даже дна не вижу, и пахнет оттуда... знакомо.
Бармалеев: Походу туда просто срали, пока сортир не поставили...
Ершов: Но это же глупо! Им же потом самим своё говно убирать.
Бармалеев: Вот как раз «им» его и не убирать!
Ершов: И не поспоришь... Ладно айда в бытовку, прораб, падла, даже не дал нам проверить за что хоть мы расписались, вот наверняка и тут подстава. Где список? Так, «Лопата совкая две шт.». Имеется. «Ведро и трос цельнометаллический». Присутствуют. Ведро-то совсем ветхое, не обманул, падла. «Лестница веревочная, универсальная». И чем же, позвольте, она универсальная, кроме как лазать по ней... Вроде крепкая... Ну, робу нам ещё в посёлке выдали, так что тут без обману. А консерв мы сами прикупили, хрен этих жуликов знает, может продинамят с обедом. Гляди, Колян буржуйка как в детдоме! Даже дрова есть, будет на чем чифир подогреть, живём! Чего смурной? Всё будет ништяк, Коль!
Бармалеев: (вздыхая) Вот именно, Серёга, вот именно...
* * *
Ершов: Насколько я понял принцип работы, один лезет в дырку. а второй наверх землю вытаскивает? Ты где хочешь?
Бармалеев: Серёга, я домой хочу...
Ершов: В тюрьму?!
Бармалеев: Нет! В Южноуральск! Там тепло, там мой дом, там моя мама!
Ершов: Ага, я тоже это кино в тюремном клубе смотрел. Ладно давай так - час я внизу, час - ты, потом снова меняемся.
* * *
Ершов: Колян!
Бармалеев: Напугал! Не кричи, тут эхо на всю тундру разносится! Чего?
Ершов: Зря мы напрягались, никто сюда не срал, это чисто местечковый аромат. А так сухо тут, светло и как не странно гораздо теплее чем снаружи! Да тут жить можно, если раскладушку поставить! Тесновато только...
Бармалеев: Во зря ты про раскладушку речь завёл я и так зеваю, ты же знаешь после еды меняв сон клонит...
Ершов: Всё ништяк, я уже тут копнул пару раз, грунт рыхлый, мы норму на раз сделаем, нехер тут по 12 часов колупаться, пугали нас просто...
Бармалеев: Я вот что подумал, Серёга, а куда прошлая бригада с этого хлебного места пропала? Я тут прикинул, триста рублей на человека и вправду хороший навар, тут не протолкнутся от народа должно было быть, а в том же поселке кроме местных алеутов и администрации никого больше из приезжих не видать. Да в той же общаге, мы единственные постояльцы.
Ершов: Ты на что намекаешь?
Бармалеев: Вот зуб даю что-то тут нечисто!
Ершов: Хорош нагнетать, Колян! Давай, майна помалу или вира, я в этих строительных тонкостях не секу.
* * *
Ершов: Ну вот Колян а ты переживал и двух часов не прошло а мы норму на гора сделали, во всех смыслах! Считай двадцатка у нас на кармане. И с обедом нас не обманули! Жизнь-то налаживается! А ты всё смурной!
Бармалеев: Это и странно! Получается здесь умеючи и больше тыщи на троих можно заработать!
Ершов: Так в чем проблема, до вчера ещё пару норм сделаем!
Бармалеев: Я к тому что не бывает так! Не могли мы вот так просто, со стороны, на такое хлебное место попасть!
Ершов: Колян, вот ты после нашей «космической эпопеи» теперь во всём подвох видишь! Всё ништяк!
Бармалеев: Пожалуйста, не говори так больше!
* * *
Академик: (плюёт в скважину, презрительно) Это и есть самая глубокая скважина на полуострове?
Прораб: (пожав плечами) Уж какая есть...
Академик: Да тут и ста метров нет!
Прораб: Остальные ещё меньше, хотите, поедемте и их смотреть...
Академик: Спасибо, насмотрелся я уже на вашу тундру... мда... В принципе и эта нора сойдёт. Мне вообще без разницы, где производить опыты, лишь бы скважина была поглубже. Тогда разгружай аппаратуру... Ну чего вылупился?! Не я же буду ящики таскать! Вот одного я не могу понять, почему нельзя буром всё это делать?! Это и быстрее и точно дешевле, чем нанимать всяких маргиналов, чтобы они вручную как при царе Горохе в земле ковырялись. Кстати, а почему я их тут не вижу? Где эти герои невидимого фронта, что вручную аж 30 метров прорыли?
Прораб: Сам удивляюсь, пару дней они шли с опережением плана, а потом как сгинули, ещё и казенный инструмент с собой унесли. Типичный случай. Что с бывших уголовников взять, а других сюда и не берут.
Академик: Ладно, это ваша кухня, мне это не интересно. Ты бы, кстати, на аппаратуру так явно не пялился, это секретные разработки...
Прораб: Да я...
Академик: Да шучу я!
Прораб: Я так и понял... Ладно, вы тут сами, я в подсобке с алеутом чаи пока погоняю. Судя по всему, вы тут надолго...
Академик: Иди уже...
Прораб: И да, вы бы осторожнее у скважины, тут не огорожено, как-то не озаботились. А уркам все равно было...
Академик: Понял, разберусь! Ступай, мне тишина нужна для работы.
* * *
Прораб: Козёл очкастый...
Алеут: Чего, ругаешься, начальник?
Прораб: Да я про этого пидора московского! Задолбал! Поглубже ему подавай! В 37-ом, этот сучёныш из под шконки бы не вылезал кукарекая на все лады! Да сдаётся мне я этого парашника в том году там и видел... Чифирь готов?
Алеут: Готов, мало-мало. Начальник, я тут вещи и документы урок нашёл, ну тех, кто неделю назад пропали.
Прораб: Хм, действительно... Это что получается, они без документов и теплых вещичек отсюда свалили...
Алеут: А это в тайнике лежало...
Прораб: Так это ж их заработанное за два дня, я помню эту надорванную десятку!  Сам с ними ею расплачивался... Дела-а...
Алеут: Что делать будем начальник?
Прораб: Вот что, Антон. Про то что нашли никому ни полслова. Дело тёмное. Нам тут ещё только лишней проверки не хватало. А я тебе премию выпишу за молчание. Собственно, что нашёл всё твоё. А документы в печку.
Академик: (врывается в подсобку, заикаясь) Там-там-там...
Прораб: Что?
Академик: Демоны!
 
1974 год
 
Инна: Демоны?! Причем тут демоны?
Ершов: Слышала байку, как ученые когда опустили микрофон в глубокую скважину услышали звуки преисподней, стоны грешников, рёв чертей, ну и всё такое... Так вот, отчасти это правда...
Инна: Господи, да что случилось, вы в ад что ли провалились? А, Бармалеев?
Бармалеев: (разводя рунами) Форс-мажор... На третий день, когда Сергей поднимался наверх из скважины, а я готовился спуститься, лестница оборвалась, и мы оба рухнули друг на дружку... на раскладушку...
Инна: Звучит... двусмысленно...
Ершов: (хохотнув) Ещё как! Учитывая, что я сверху был!
Бармалеев: Просто этот придурок действительно в скважине обустроил место для отдыха, притащил в этот день из посёлка алеутов стол, стулья, буфет зачем-то... раскладушку ту же... Даже транзистор купил у алеутов на первую зарплату!
Ершов: Люблю под музыку работать! Бодрит!
Бармалеев: Вот на всю эту «музыку» мы и грохнулись, хорошо что раскладушка смягчила падение, поэтому ничего не поломали себе... Ну как ты понимаешь, звать на помощь в тундре было глупо. Мы охрипли уже на второй день. Антон, ну то есть тот алеут, что нас до работы и обратно на оленях подвозил, никогда в скважину не заглядывал, а прораб если и сунулся, то всё рано мы его бы и не увидели. Скважина под углом шла. Вот так мы целую неделю под землёй и жили...
Инна: Да как вы не сдохли?
Бармалеев: Оказалось что действительно под землёй гораздо комфортнее, чем снаружи. Еды и воды Ершов заранее натаскал, газет старых, даже книжек у алеутов выпросил, что они на курево обычно пускали. Как сейчас помню, полное собрание сочинений Пушкина.
Ершов: Неполное! Там у них в стойбище дрищ как раз приключился, так что далеко не полное...
Бармалеев: Так что жили мы почти как Робинзон и Пятница, при этом продолжая углублять скважину, чисто чтобы без дела не сидеть...
Инна: Постойте, а куда вы землю девали?
Ершов: А я не сказал? Когда мы рыли то наткнулись на небольшую полость типа пещерки, каверну, если по научному. Ну как небольшую, со школьный спортзал.  По словам прораба каверны часто попадаются и её надо просто зацементировать и рыть дальше. Ну, понятно, что дальше совета дело не пошло, а бесплатно цемента у них не допросишься. Вот тогда-то я и придумал сделать в пещере комнату отдыха, чтобы не лазать туда-сюда. По сути, это было наше первое семейное гнездышко, и жили мы в нём с Коляном душа в душу аж целых семь дней.
Бармалеев: Прекращай, Сергей!
Ершов: Только, тот наотрез отказывался со мной вдвоём ложе делить...
Бармалеев: Ершов!
Ершов: Ну, в смысле, спать на одной раскладушке. Ну, это уже наше тюремное прошлое сказывалось, там это не принято, как-то.
Инна: Ох, мужики... А с чего тот академик вас за чертей принял?
Бармалеев: Как потом нам рассказал следователь, он какие-то научные опыты проводил. Уж за каким он сунул микрофон в скважину нам не сказали, но когда он включил запись... Нам её тоже потом включали на закрытом суде. Жуть... Действительно, если не знать что это на самом деле - звуки ада.
Инна: А что было на записи на самом деле?
Ершов: Наш первый семейный скандал...
Бармалеев: Ершов, блин! Прекращай, Инна чёрт знает что может про нас подумать! И он был не первый! Я ему за эти семь дней все его проделки начиная с детдома припомнил из-за которых мы всегда оказывались в заднице. Но в такую жопу мы попали впервые.
Инна: Так что было на записи?
Ершов: Ты не поверишь песня «Rolling Stones» «Satisfaction»!
Инна: Это чё ваще?
Ершов: «Битлз» знаешь?
Инна: (неопределенно) Ну-у...
Ершов: Эти круче! И чего Роллингов у нас до сих пор по радио не крутят, не пойму, классная ведь группа!
Бармалеев: Она запрещённая в СССР, балда!
Ершов: Вот это был ещё один повод для скандалов, наши разные музыкальные вкусы. Коляну были по душе песни типа «Течёт река Волга», а я больше по психоделике и блюзу, дабы алеутский транзистор на раз финские радиостанции ловил, а там этого добра было выше крыши.
Инна: Мне «Течёт река Волга» тоже нравится...
Бармалеев: Инна, вы мой идеал!
Инна: Мерси, хи-хи. Так за что вас посадили в этот раз?
Бармалеев: Вот за этих роллингов-шмолингов! Этот придурок на суде вдруг всем стал доказывать что «Роллинги» круче чем «Битлз»!
Ершов: Так и есть! «Битлз» для лохов! И не за музыку нас посадили, один хрен судейские в ней не разбираются, а за то, что ты Колян пёрнул на прениях, каламбурно выражаясь...
Инна: Серьёзно?!
Ершов: Вот за неуважение к суду нам год и впаяли. Судья уж больно вредная попалась. Ну и у Коляна выхлоп с годами только крепче стал...
Бармалеев: Я, что, виноват, что как раз перед судом нам бобовые давали! Терпел сколько мог... А потом кааак....
Инна: Николай, вы мой идеал!
* * *
Инна: Но ведь это была не последняя ваша ходка?
Бармалеев: Если бы... Мы тогда вообще по УДО должны были выйти уже через несколько месяцев. Все понимали, что посадили нас, по сути, ни за что, но случился...
Инна: Дай догадаюсь, форс–мажор?
Бармалеев: Он... Срок мы мотали в колонии на Новой Земле, это архипелаг в Северном Ледовитом океане. В основном туда ссылали политических, ну и нас до кучи.
Ершов: Думаю, это судья расстаралась, уж очень ей не понравилась моя ключевая фраза «Битлз - для лохов»
Инна: Скорее ей не понравилось то, что сделал Коля...
Бармалеев: Я извинился!
Ершов: Собственно, мы сами того не желая стали смотрящими у этих профессоров, академиков, генетиков и прочих японских шпионов, что ещё при Берии забыли освободить. Боялись нас.
Инна: Вас?!
Бармалеев: Вот тебе смешно, а нас реально за воров в законе там все принимали, чуть ли не смотрящих за зоной, включая администрацию. Уж не знаю что там судья понаписала в нашем деле, но к нам относились уважительно и с опаской. На тяжелые работы не ставили, охрана была чисто символическая, спали мы не в общей камере, а в отдельной комнате... У нас даже свой шестёрка был принеси-подай, сиделец из доцентов. Сам вызвался. Видимо хотел за счет нас приподняться, дурачок. Со временем, когда стало понятно, что мы вполне вменяемые, не бузим, режим не нарушаем, заключенных на бунт не подбиваем, указания администрации колонии не саботируем, к нам стали нормально относиться. Даже были разговоры, чтобы остаться на Новой Земле после окончания срока вольными поселенцами.
Ершов: Я, кстати, был не против, но Колян заупрямился, надоело ему, видите ли, по полгода без солнца, депрессия, видите ли, у него, сплин.
Бармалеев: У меня действительно была депрессия! Ведь все наши начинания в итоге кончались новым сроком! Поневоле загрустишь!
Ершов: Ну я как мог утешал друга, даже с женщиной его познакомил.
Инна: Так, стоп, с этого места поподробнее, что за левая баба вдруг нарисовалась? Я, вообще-то, ревнивая!
Бармалеев: Ничего не было, Инна, я не такой!
Инна: А вот с этого места ещё подробнее, или все эти ваши разговоры про «семейное гнёздышко» не пустой трёп?
Бармалеев: Ершов, придурок, я тебе говорил, что этим всё кончится? Нас однажды посчитают пидарасами!
Ершов: Да ладно, один раз не пид... ой, ну это ни к месту, наверно... Ты, Ин, не переживай, не сложилось у него с Женей.
Инна: В смысле с Евгенией? Не Евгением?
Бармалеев+Ершов: Евгения!
Инна: Уф, отлегло, а то и правда меня стали терзать смутные сомнения что слишком уж ваша дружба... крепкая.
Ершов: Так и есть! Настоящая мужская дружба! У нас в детдоме даже койки рядом стояли, а в холодные зимние ночи мы забирались другу в постель и коротали ночку нежно прижавшись друг к другу!
Бармалеев: Молчи, дурак! Ершов, ты идиот что ли?! Зачем ты всё время это всем рассказываешь?! Ты хоть понимаешь, как это двусмысленно звучит!
Ершов: Разве?
Инна: Всё-всё, я поняла! Крепкая мужская дружба, и ничего больше!
Ершов: Так и есть, ни на полшишички!
Бармалеев: Придурок!
* * *
Инна: Ну и за что вам срок добавили?
Бармалеев: Как ты догадалась?
Инна: Стала понимать логику ваших похождений, не может у вас идти всё ровно и гладко обязательно потом какая-нибудь жопа приключится.
Ершов: И она приключилась! Мы уже настроились с Коляном что срок наш так и пройдёт ровно и гладко, но в один день нас пригасил зоновский кум, точнее кума. Начальником колонии была женщина...
Инна: А ну-ка постой, уже не та ли Евгения?
Бармалеев: Тебе бы, Инна, опером работать! Как ты догадалась?
Инна: Да вот терзают меня смутные сомнения, а чего это она вас пригласила, явно не на чашку чая...
Ершов: Чай там тоже был, но если ты про тройничок подумала...
Инна: Так и знала!
Ершов: ...то не быть тебе опером, хи-хи!
Бармалеев: Ершов, прекращай! Нет, нас пригласили именно как смотрящих за зоной, на тот момент мы уже смирились с тем, что все нас ими считают. А Ершов когда это понял, то у него случилось головокружение от успехов, он даже соответствующую наколку себе набил и ходил щёки надувал.
Ершов: (пожав плечами) Молодой был, горячий...
Инна: (подозрительно) У вас точно тройничка не было?
Ершов+Бармалеев: Мы не такие!
Инна: Да я вообще запуталась, какие вы, уже не знамо что могу нафантазировать! А фантазия у меня, благодаря тренировкам с пердежом, богатая.
Бармалеев: Я бы хотел, конечно, уточнить, какая связь между головой и, э-э-э, попой, но не буду.
Инна: Прямая! И не обо мне сейчас речь, что у вас было с этой бабой, в глаза мне смотреть, оба!
Ершов: (вытянувшись) Как с бабой ничего, только как с нашим непосредственным начальником, мэм!
Инна: (после пауза) Верю...
Бармалеев: (утирая пот) Уф... Ты Инна, не делай так больше. Пугаешь ты меня, когда ты такая... подозрительная.
Инна: Я ревнивая! И если узнаю что ты мне изменял, покончишь жизнь самоубийством!
Бармалеев: В смысле, ты покончишь жизнь самоубийством?
Инна: Ты, балда! А я буду приходить к тебе на могилку и
Бармалеев: И рыдать на ней?
Инна: И пердеть на неё!
Бармалеев: Верю!
Ершов: (восторженно) Да вы созданы друг для друга!
* * *
Бармалеев: Ладно, пошутили и будет...
Инна: Про могилу я не шутила! Если узнаю, что ты мне изменяешь, я тебя так погост пропержу, на том свете вонять будешь!
Бармалеев: Инна, мы же даже ещё не женаты! Да у нас даже ни одного свидания не было! Тогда что это у нас сейчас, первая семейная сцена?
Инна: Хм, видимо она. Ладно, что-то я и правда забегаю вперёд, но суть ты понял, Коля?
Бармалеев: Не злить тебя?
Инна: И это тоже! Не изменять! Я тоже даю торжественное обещание, что буду верна тебе до гробовой доски, и если буду уличена в измене, можешь приходить на мою могилу и...
Бармалеев: Не буду я пердеть на твоей могиле, что вообще за блажь, я просто разведусь с тобой пока ты жива!
Инна: Я тебе разведусь! Ишь, юркий какой, настругал детей теперь крутись!
Бармалеев: Инна, ты опять забегаешь вперёд...
Инна: Что?! Ах, да это всё фантазия, обостренная пердёжным синдромом. И не спрашивай что это такое, мы не так близко знакомы!
Бармалеев: Да я и не...
Инна: И нечего на меня так осуждающе смотреть. Мне хватило этих косых взглядов мамаши! Все хотят, чтобы я рассталась со своей мечтой! (плачет)
Бармалеев: Да ты что Инна, я вовсе не против, перди на здоровье, если тебе хочется! Серёга?
Ершов: Э-э, дружище, в этом деле третий лишний, я точно в ваши семейные замутки вникать не буду, себе дороже...
Бармалеев: А ещё друг называется!
Ершов: Вот именно поэтому!
Инна: Так, ша, пацанва! Списываю эти сопли на стресс. Лично я впервые оказалась в такой жопе, вот меня и колбасит.
Бармалеев: Мы всё понимаем, Инна. К тому же это наша вина что тебя тоже разыскивает контора. Так что наш долг как джентльменов всячески помочь тебе из неё выбраться.
Инна: Бармалеев, не пизди! Судя по вашим рассказам, вы просто попадаете из одной жопы в другую, только более глубокую. Так что там с кумушкой?
Бармалеев: Кумушкой? А-а, начальницей колонии. Инна, я как духу, у нас с ней ничего не было да и не могло быть! И сейчас расскажу почему.
Инна: (прищурившись) Я очень внимательно вас слушаю, Николай...
1962 год
 
Начальник: Проходите Николай Владимирович и Сергей Юрьевич. Ничего что я по имени отчеству или вы предпочитаете, э-э-э, погоняла?
Бармалеев: Нет-нет, Евгения Дмитриевна, мы только за такое простое гражданское общение. Можно, кстати, по именам, да ведь, Сергей?
Ершов: В натуре! Век воли не видать!
Бармалеев: Он тоже согласен. Сергей, прекрати!
Ершов: Уж и пошутить нельзя...
Начальник: Я сегодня ещё раз перечитала ваше уголовное дело и кажется поняла почему вас перевели в нашу колонию. Видимо судья так вам мстил, иначе я совершенно не понимаю, почему в вашей характеристики написано что вы, цитирую, «два педераста»...
Бармалеев: Но почему?!
Начальник: Причём «злостных»... как будто одной характеристики, что вы мужеложцы недостаточно...
Бармалеев: Мы не такие! Серёга!
Ершов: А?
Бармалеев: Ершов?!
Ершов: А-а, да мы не такие, это всё обывательские разговорчики.
Начальник: Я так и думала. Вы знаете, я человек в тюремной системе новый, раньше заведовала детсадом, а тут на повышение пошла, партия доверила заведовать более взрослым контингентом... мда... Поэтому все эти тюремные премудрости приходится постигать на ходу...
Ершов: (в сторону) Теперь понятно, почему у нас обязательный сон час, манная каша по утрам и трёхразовая прогулка с ездовыми собаками... по арктической тундре... И да, теперь отпал самый трепещущий вопрос - за каким хреном нам ходить на детский горшок... всей колонией одновременно.
Начальник: С одной стороны, что вы не, кхм, гомосексуалисты меня радует...
Бармалеев: (буркнув) А уж нас-то как радует, скажи Сергей... Серёга, блин!
Ершов: Да-да! Радые мы...
Начальник: А с другой огорчает, так как я надеялась, что вы, как разбирающиеся в данном, кхм, вопросе, поможете в одном щекотливом деле...
Бармалеев: Так мы и так поможем, скажи Серёга!
Начальник: Сейчас даже не знаю. Видите ли, Николай, когда вас двоих сюда прислали я совершенно не разбиралась в тюремной иерархии и посчитала что вы, э-э-э, так называемые, «смотревшие»
Бармалеев: Смотрящие...
Начальник: Да-да, смотрящие, простите, то есть авторитетные в своей среде, заключенные, на которых, по сути, и держится черная зона. Вы же в курсе, чем черная зона отличается от красной?
Бармалеев: Да, Евгения Дмитриевна...
Начальник: Можно просто, тётя Женя....
Бармалеев: Да... тётя Женя, считается, что в чёрной зоне порядки устанавливают, так называемые, воры в законе, тогда как в красной зоне администрация жёстко борется с такими заключенными.
Начальник: Так и есть. До меня этой колонии управляли по сути урки, поэтому, однажды её просто расформировали, всю администрацию арестовали, а арестантов перевели в другие колонии, набрав совершенно мирный контингент из «политических» которые точно не будут поднимать бунт или как-то ещё ссорится с администрацией. Как уже говорила я практически ничего не знала о тюремных порядках, поэтому очень удивилась когда к нам вместе с «политическими» поступили два «петуха», так кажется называют вашу, самую низшую и презираемую касту, в тюрьме?
Бармалеев: Так, но мы не такие!
Начальник: Сейчас я это понимаю. Но тогда я была совершенно неопытная и решила что петух птица гордая, вожак, который топчет всех вокруг и которого все слушаются и боятся, то есть решила что вы, те самые «смотрящие», которые и будут провоцировать заключенных на бунт и саботаж.
Ершов: (растеряно) Но и без того нас все боялись и уважали!
Начальник: Не знаю как насчёт уважения, но вас действительно все заключенные боялись. Боялись того что вы с ними однажды сделаете.
Ершов: Чёрт, до меня только сейчас дошло, почему, как только мы заходили в душевую все сразу на выход ломились и только этот подозрительный доцент сразу мыло ронял, причем несколько раз, а потом вообще к нам в услужение пошёл. То-то он поди удивлялся, чего это мы намёков не понимаем, хи-хи.
Бармалеев: Тебе смешно?! Теперь ты понимаешь, как было глупо сделать себе татуировку дракона на всю спину и ходить полуголым по тюрьме, людей пугая!
Ершов: Так красиво же!
Бармалеев: Идиот! Дракон это тот же петух, только гребень до жопы! А он у тебя реально до задницы!
Ершов: Ой... Форс-мажор...
Начальник: Вот чтобы заключенные не волновались, было приятно решение переселить вас в свой отдельный петушиный угол, так это кажется называется?
Бармалеев: (прикрыв лицо) Вот мы влипли!
Ершов: Теперь понятно, почему на нашей двери был маленький петух нарисован...
Бармалеев: И ты мне не сказал? Уж я бы сразу почувствовал подвох!
Ершов: Так я подумал, что это из книжки про Карлсона, тот тоже любил рисовать петухов. Одна картина так и называлось «Очень одинокий петух». Я тогда только посмеялся и ещё подписал: «Совсем как мы»
Бармалеев: Ершов, ты идиот! Зачем ты и меня в эти петушиные дела вписываешь! Ты хоть понимаешь что с такой характеристикой нам вообще дорога на обычную зону заказана! Или ты и блатным будешь рассказывать про форс мажор с одиноким петухом?
Ершов: Уел. Нам жопа. Причем во всех смыслах.
Начальник: Ну не так всё плохо. Естественно характеристику я вам исправлю, я уже поняла, что вы не такие. За полгода что вы здесь находитесь не было ни одного петушиного инцидента. Более того вы принимаете самое активное участие во всех начинаниях администрации, что смотрящим и ворам противопоказано. Ну и естественно не взбиваете глину друг дружке...
Бармалеев: Что мы не делаем?
Начальник: Ну...  Взбить глину, войти в заднюю дверь, прочистить дымоход, поиграть в трубочиста, накидать под хвост, пробить козырного, прочистить духовку (Всё ещё непонятно?)
Запердолить в пердачелло, в попчанский, в шоколадницу, в сраку, наконец...
Бармалеев: Прекратите, я понял, мы не петухи, скажи Серёга! Ершов, твою мать, паузы, в таких вопросах, чреваты!
Ершов: Мы не петухи! Петухи не мы! Кукареку! В смысле - но пасаран!
Бармалеев: Нам пиздец...
Начальник: Вы слишком близко принимаете это к сердцу. Я думаю этот форс-мажор вполне можно уладить, мне рассказывали, что авторитетные урки вполне вменяемые люди и поймут что это всего лишь месть ссученого мента. Кстати чем вы так умудрились насолить судье, что он пошёл на должностное преступление, понаписав про вас такое...
Ершов: Колян пёрн...
Бармалеев: (перебив) Ершов сказал что «Битлз» для лохов!
Начальник: Так и есть...
Ершов: Ес!
Начальник: По мне «Битлз» это голимая попса уровня «Течёт река Волга» А Вот «Роллинг Стоунс» уже классика рока, и, с годами, как то старое доброе вино, становится только лучше.
Ершов: Тётя Женя, вы мой кумир!
Начальник: Это кстати ещё один факт в копилку что вы не мужеложцы, только всякие парашники и опущенцы тащатся от битлов.
Бармалеев: А мне нравится «Течёт Волга»...
Начальник: Ах ты петушара...
1974 год
Бармалеев: Теперь ты понимаешь, Инна, что ничего общего у меня с начальницей колонии быть не могло. Это она с Ершовым спелась, во всех смыслах. Он постоянно у неё до утра пропадал, чаи гонял или что они там делали...
Ершов: Радио мы слушали и играли в ладушки. У нас с тётей Женей оказались очень похожие музыкальные вкусы и жизненная позиция.
Инна: Какая?
Ершов: Ни капли в рот, ни сантиметра в жопу!
Бармалеев: Серьёзно, это твой жизненный принцип?
Ершов: Во всяком случае, я стараюсь ему следовать.
Инна: А зачем вообще эта баба вас звала?
Бармалеев: Ну, тут мы сами виноваты, хотели всем угодить вот администрация и решила, что можно сеть нам на шею и свесить ножки. Вообще-то тётя Женя замуж собралась.
Инна: Надеюсь не за тебя?
Бармалеев: Нет, что ты. Она хотела посоветоваться с нами, какое платье выбрать, ну и вообще насчёт моды посоветоваться...
Инна: Да почему именно с вами?!
Бармалеев: Она с чего-то решила что гомосексуалисты в этом лучшие советчики, во дура!
Инна: Действительно.
Ершов: Ну, я ей дал парочку советов, чтобы окончательно характеристику Коляну не испортить, вроде прокатило.
Бармалеев: Постой, ты что действительно разбираешься в современной моде?
Ершов: А что тут такого? Быть стильным не порок!
Бармалеев: Ты хоть понимаешь, что ты опять вызовешь подозрения у Инны и мне снова придётся её убеждать, что ты не по мужским жопам! Так ведь Инна?
Инна: Не так. Ершов просто придурок.
Бармалеев: Ну, или так...
Инна: Ты кстати тоже. Поэтому я тебя и полюбила с первого взгляда.
Бармалеев: Ой...
* * *
Бармалеев: Инна, я тебя тоже полюбил, как только увидел в саркофаге Ленина!
Ершов: А я вас обеих!
Бармалеев: Сергей, ты опять за старое!
Инна: Ша! Так за что вам всё-таки срок добавили?
Ершов: Это было как раз за два дня до нашего освобождения. Тётя Женя взяла отпуск, так как к свадьбе готовилась и ейные обязанности исполнял пришлый кум, с материка. Он естественно был не в курсе про наш особый статус, поэтому увидев нашу характеристику, всё неправильно понял.
 
1962 год
 
Кум: Первый раз такую ухоженную петушиную хату вижу. Прямо семейное гнездышко. Хер ли вы тут развалились, а ну встать, говномесы!
Ершов: Здрасте...
Кум: Какие ещё «здрасте», параша! Давай как положено: Фамилия, год рождения, статья, начала срока, конец срока!
Ершов: Э-э... Я забыл в каком порядке... Гражданин начальник, вы бы уж так с порога не давили авторитетом.  Вон у Коли глаза по полтиннику, пока по полтиннику...
Кум: Да вы тут совсем охренели, петушня. Ну, я вас научу родину любить и использовать жопу по назначению!
Ершов: Даже для меня это прозвучало двусмысленно...
1974 год
Ершов: Вот тогда и выяснилось что наша колония особая, недаром здесь столько профессоров и прочих физиков-химиков со всей страны собрали. Оказывается, один из бараков был полностью отведён под разработку секретного оружия массового поражения. Вот туда-то мы и были посланы с Коляном, сначала по матери, а потом вполне официально переведены как подопытные крысы. На нас даже крысиную пайку оформили и ради смеха каждый день выдавали. Физики шутят, как говорится... Ну и жили мы теперь с Коляном в крысиных клетках, не видя света белого... Это тоже очень веселило персонал барака. Естественно это долго продолжаться не могло, потому что зная Николая ему всё это однажды надоест, и он озвереет, дабы и условия для этого были все созданы.
Бармалеев: Не наговаривай! На меня конечно находит, но это и было пару раз за всю жизнь, и для этого нужно кое что пострашнее чем жить в крысиной клетке, питаться как животные, каждый день терпеть, кроме насмешек и издевательств лаборантов, ещё и болезненные и унизительные процедуры с забором крови, уколы, клизмы... Особенно клизмы... Короче, прав был Серёга, однажды я просто не выдержал...
1962 год
Бармалеев: СУКИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИ!
Ершов: Ну вот, началось... А ведь прошло всего два часа как нас к крысам в клетку засунули, дай хоть пайку доесть, Колян, пока у тебя крышу окончательно не снесло.
Бармалеев: Серёга, как можно терпеть к себе такое отношение, мы хоть и заключенные, но не рабы, в самом деле! А здесь с нами обращаются хуже чем с рабами!
Ершов: Да я и не спорю, Коль, ты только не волнуйся, сам знаешь, что после этих твоих срывов бывает.
Бармалеев: И ладно бы это были тюремщики, а то ведь свои...
Лаборант: Э, ты где тут своих увидел!
Ершов: Здрасте, Евген Евгенич...
Бармалеев: За всё суки ответите, помяни мои слова, крысёныш!
Лаборант: Не по адресу, Бармалеев, Крыса у нас как раз ты! Да ты глаза на меня пучь, мне на твои гляделки плюнуть и растереть! Теперь то вся зона знает кто вы на самом деле, всего лишь два петуха, которые решили себя за смотрящих выдать!
Ершов: Ошибочка вышла, Евген, Евгенич!
Лаборант: Да мне без разницы, хоть напоследок науке послужите.
Ершов: Служить бы рад...
Лаборант: Послужишь-послужишь, Ершов. Ваши жопы ещё принесут пользу Родине!
Ершов: Звучит... ободряюще...
Бармалеев: Э, причем тут наши жопы?!
Лаборант: Что, интересно? Вообще-то это секрет, но то для людей, а вы вполне официально считается подопытными животными, а какие от вас могут быть секреты.
Бармалеев: Сука...
Лаборант: Наша лаборатория разрабатывает совершенно новое секретное оружие на основе атомной бомбы...
Ершов: Допустим, но пока не улавливаю связь между бомбой и нашими задницами.
Лаборант: А связь прямая! Потому что это гей-бомба!
Бармалеев: Так, стоп насколько я помню уроки английского, «гей» переводится как весёлый? Весёлая бомба?
Ершов: (в сторону) Что-то мне резко стало не до веселья...
Лаборант: Я тоже поначалу удивлялся, что за странное название, пока наш куратор не просветил, что гей так же переводится с английского как гомосексуалист.
Ершов: Вот оно чё... То есть при подрыве бомбы она убивает всех пидарасов в округе?
Лаборант: Что-то ты сбледнул, Ершов, есть повод для волнения? Ладно, не бзди, не так это, никого этот тип бомбы не убивает, она при подрыве выпускает особый газ, надышавшись которого солдаты вероятного противника становятся мужеложцами, и им уже не до войны.
Ершов: Почему?
Лаборант: Ну, ты как маленький. Это ж такой позор для мужика заглядываться на жопу товарища. А хотя кому я это рассказываю...
Ершов: Я не такой, скажи, Колян!... Коля!... Николай, тить твою?!
Бармалеев: Что, теперь понял, каково это, сразу не получить ответ на подобный вопрос?
 
1974 год
 
Инна: Серьёзно?! Гей-бомба?! Первый раз слышу!
Ершов: Так ведь это секретное оружие! В той же лаборатории до этого изобрели резиновую бомбу, собственно нам свезло что это было до того как мы попали в колонию, иначе бы верняк её на нас бы испытали, а так лаборант рассказывал что какой-то ещё более секретный государственный орган присвоил все их разработки и даже государственную премию получил. В отместку местные изменили схему бомбы. Теперь чтобы запустить таймер для этого нужно посадить на бомбу верхом голого человека в маскировочном костюме из дёгтя и пуха и только после этого сбрасывать бомбу на вероятного противника.
Бармалеев: А ещё они спецом сделали её в форме хера с крыльями...
Ершов: Да? А по мне это больше было похоже на гигантскую резиновую утку...
Инна: Всё это очень забавно, но смысл в такой бомбе?
Ершов: Может чисто по приколу?
Инна: Так что там с гей-бомбой?
Ершов: Мы с Коляном были первые на ком решено было испытать эффект бомбы...
 
1962 год
 
Ершов: Коль...
Бармалеев: А?
Ершов: Помнишь, я тебе говорил что один раз не пидарас?
Бармалеев: Ты всё время это говоришь!
Ершов: Так вот я беру свои слова назад! Не нравится мне эти эксперименты на людях.
Бармалеев: Вроде раньше ты был против только экспериментов на животных? Чего тебе с ветеринарного попёрли, когда ты подопытного хомячка и выбросил в окно со словами: «Спасайся, друг, лети!»
Ершов: Так мы с тобой сейчас навроде крыс...
Бармалеев: Я не крыса, я человек! А человек...
Ершов: Да-да, это звучит гордо, ты это уже говорил, не повторяйся. Я к тому что может ты уже что-нибудь предпримешь?
Бармалеев: Я?!
Ершов: Я вообще-то рассчитывал, что ты взбесишься ну и разнесешь всю зону по кирпичику...
Бармалеев: С чего ты это взял?
Ершов: Просто когда ты так нервничал последний раз, детдом пришлось перестраивать...
Бармалеев: Ну, ты сравнил! Тогда как раз на соседней стройки бульдозер работал, было делом двух минут подогнать его к детдому и снести эту юдоль скорби к херам!
Ершов: Обожаю когда тебя на высокопарный слог пробивает, но сейчас не тот момент. Давай, а? Взбесись, уже!
Бармалеев: Это так не работает! Чтобы я взбесился, меня нужно... выбесить...
Ершов: (задумчиво) Значит выбесить... Лену Синееву помнишь?
Бармалеев: А она тут причем?
Ершов: Она мне для тебя в седьмом классе записку передала, где предлагала с тобой дружить...
Бармалеев: Странно, не помню я никакой записки, наоборот с того времени она меня сторонилась, а она мне нравилась.
Ершов: Я сказал ей что ты девочками не интересуешься, мол, играешь за другую команду.
Бармалеев: Ч-чего? Ты что плетёшь?
Ершов: Я сказал ей что ты пидор!
Бармалеев: Ч-чего?!
Ершов: А помнишь Ладыгина?
Бармалеев: Это, капитан сборной школы по шашкам?
Ершов: Он хотел чтобы ты заменил заболевшего школьника и поехал на спортивные сборы в Югославию.
Бармалеев: ?
Ершов: Я ему сказал что ты пидор и поехал вместо тебя!
Бармалеев: Та-ак...
Ершов: А помнишь после того как сдали экзамены в школе делали групповой снимок...
Бармалеев: Я понял логику, ты сказал всем, что я пидор и меня даже не пригласили фотографироваться!
Ершов: Не, я просто специально тебе другое время и место сказал. А ну и то что ты пидор, ага.
Бармалеев: АААААААААААААААААААААААААА!
 
1974 год
 
Инна: И?
Ершов: И всё, Фантомас разбушевался! Колян вырвался из клетки и стал всё крушить... Вот так нам добавили шесть лет к сроку...
Инна: Хм, что-то не верится мне, что Бармалеев мог на шесть лет накуролесить...
Бармалеев: (разводя руками) Форс-мажор...
Ершов: Права ты, по-хорошему там вышка светила... Но Колян очень удачно за мной погнался с пультом управления от нового секретного оружия и... товой...
Инна: Чего товой?!
Ершов: Нечаянно взорвал гей-бомбу... Ну и... все... всё... вот...
Инна: Что «все-всё-вот»?! Хватит порциями информацию выдавать, это раздражает!
Ершов: Все на Кольском полуострове стали пидарасами, разве непонятно?!  Даже чуток Финляндию со Швецией задело... Правда если наши люди как могли сопротивлялись воздействию гей-химии, и из них эта блажь быстро выветрилась, так что обошлось полшишечкой или даже просто поцелуем в щёчку, то европейцы так пидарасами и остались, что неудивительно, нет у них иммунитета и силы воли как у советских людей.
Инна: Вы-то про это откуда узнали?
Бармалеев: Нам следователь про то рассказывал на закрытом суде. Собственно срок за это нам и скостили. Испытания бомбы признали успешным, пусть и с несколькими оговорками. Всё-таки несколько советских пидарасов не смогли побороть в себе тягу к мужским жопам и среди них бывший кум тюрьмы. Так что нас в этот раз не сильно журили и досиживали срок мы уже в другом месте, от греха, уж очень все на полуострове на нас злы были...
Инна: А ну, стоп, раз, по твоим словам, все там стали пидарасами, то получается и вы тоже!
Ершов: А вот и не угадала! В этот раз нам помогли хаски, что я прикармливал полгода, я же на них от Коляна и удирал по тундре ну и с направлением ветра свезло. А потом Коляна отпустило, и он наконец-то понял, что я просто специально выбесил его и всё что я ему наговорил неправда...
Бармалеев: Так и есть. Ленка меня всю школу игнорировала и вообще у меня подозрения, что это именно она про нас слухи всякие распускала. В Югославию меня не взяли просто потому что я в шашки не умел играть, в отличии от Ершова. А вот с групповым фото... тут всё-таки Серёга не врал, он действительно перепутал, где и когда будут фотографироваться выпускники...
Ершов: Не специально!  Это важно!
Бармалеев: Но за это я ему таки навалял пультом по хребту. И, кстати, откуда, мне было знать, что та дура это пульт управления? Я так на суде и сказал.
Ершов: Ну и тётя Женя за нас вступилась. Бывшего кума никто даже слушать не стал. Нет пидарам доверия.
Инна: Значит, в следующий раз вы вышли на свободу только в 1968 году...
Ершов: Ага и дернула нас нечистая сразу в Москву податься, ну эту историю мы рассказывали, про митинг возле мавзолея. Ну и последний срок мы получили за посадку самолета, в котором все потравились от пердежа Коляна...
Бармалеев: Хватит на этом заострять внимание! Это был форс-мажор и бобовые! Я про другое хочу тебя спросить Инна, а как мы, собственно, из Московской области попадём в Японию?
Инна: Это хороший Вопрос, Коля. Отвечаю: А хуй его знает!
Бармалеев: Я почему-то так и думал... А может...
Инна: Но это не значит, что я расстанусь со своей мечтой! А ты, как мой будущий супруг должен во всём поддерживать свою любимую жену!
Бармалеев: Да я, как бы...
Инна: Тему закрыли! Или ты хочешь вернуться в контору?
Бармалеев: Нет! Наверняка эти скоты задумали что-то гнусное, античеловечное!
Ершов: Эти могут... Меня тоже терзают смутные сомнения, что пешкодралом нам до Японии не добраться. К тому же наверняка на нас уже ориентировки составлены, и наши фотороботы скоро будут у каждого милиционера в Союзе. А уж когда подключат прессу...
Инна: Так, отставить бздеть, Ершов! Я с детства готовилась к этому!
Бармалеев: К чему, Инна?
Инна: Что весь мир будет против меня! Первое что мы сделаем, это радикально сменим образ...
Бармалеев: Надеюсь, не сильно радикально?
Ершов: (хохотнув) И не надейся!
Инна: Возьмём на вооружение метод Керенского!
Бармалеев: Это, что, возглавим страну в переходный период?! Инна, где мы и где политика!
Инна: Дурак! Причем тут политика! Думаешь как Керенский всех наебал когда его за сраку взяли? Оделся в женское платье профурсетки и был таков! Точнее там было несколько платьев, а если точно целый женский гардероб. Керенский был из этих, забыла слово, короче, любил в женское переодеваться по поводу и без. Обычно без.
Бармалеев: А ты про это откуда знаешь?
Инна: Мамаша рассказала со слов отца, ну деда моего недокумеки, что словарь составлял. Он ведь кроме словаря ещё и мемуары писал в эмиграции.
Бармалеев: Постой, а разве твой дед жив?
Инна: А что ему сделается! Живее всех живых, как и Ленин!
Ершов: ЛЕНИН ЖИВ?!
1990 год
 
Юра: СТОП!
Бабуля: Да Ленин до сих пор жив, если ты про это!
Юра: Да хрен бы с Лениным! Ты говорила, что прадеда репрессировали при Сталине, а он оказывается живой?! Да сколько ему вообще лет тогда?
Бабуля: Э-э, если честно уже не помню. Конечно, он в возрасте сейчас, но насколько я помню лет 20 назад женился в пятый раз, даже на свадьбу нас с Инночкой приглашал, но сам понимаешь, какое время было, не могла я не то что выехать заграницу, а вообще отвечать на его письма.
Юра: С ума сойти! Тогда сразу возникает вопрос, за каким моей маме, а потом и мне продолжать его миссию раз он ещё жив-здоров?
Бабуля: Видишь ли, Юра... это он 20 лет назад был жив, больше я от него посланий не получала. И не мудрено, ему сейчас больше ста лет наверное.
Юра: Так наверняка он словарь свой давно закончил и опубликовал! Да и времена изменились, ты даже можешь сейчас выехать заграницу навестить его!
Бабуля: Ты, внучок, ничего не попутал? Если бы у меня была возможность выехать заграницу жила бы я здесь, тюлькой давилась!
Юра: Тебе же нравится тюлька!
Бабуля: И чё? Я не про это! И, вообще, не перебивай рассказ отца!
Бармалеев: Спасибо, Валентина Юрьевна!
Бабуля: Зови уж мамой...
Бармалеев: Мамуля!
Бабуля: Какая я тебе «мамуля», ты меня ещё птичкой или рыбкой назови, как в кино.
Бармалеев: Что вы, мамуля! Не могу же я, в вашем возрасте... (в сторону) Тоже мне рыбка нашлась... На чем я там остановился?
Юра+Бабуля: На Керенском!
 
1974 год
 
Ершов: Ленин Жив, Ильич жив! Дедушка, родной!
Бармалеев: Не стоило ему про это говорить. У Сергея ещё с детдома пунктик насчёт Ленина, он его своим родным дедом считает...
Инна: Серьёзно? А разве у Ленина и Крупской были дети?
Ершов: Так мой папа незаконнорожденный сын Ленина! Колян, я же тебе про это рассказывал!
Бармалеев: (скривившись) Ну, рассказывал... А ещё ты рассказывал, как ты с дедушкой ходил в мавзолей на Ленина смотреть. Типа ты его так достал, что он решил таки сводить тебя посмотреть на то место где он якобы похоронен!
Ершов: Так и было! Да, мне было всего четыре года, и когда я вырос, я уже сам не был уверен, что мне это не привиделось, но оказывается это правда! (кричит) Я с дедушкой Лениным ходил в мавзолее-е-ей!
Бармалеев: Тише, Сергей, ей богу, не стоит об этом орать, даже в глухом лесу, а уж тем более кому-то рассказывать, ты хоть понимаешь, как это, мягко скажем, странно слышать со стороны!
Ершов: Кхм, да, пожалуй... Но ты-то мне веришь, дружище?!
Бармалеев: (неопределенно) Ну-у...
Инна: Вы закончили? Вообще-то это моя судьба сейчас решается!
Бармалеев: Это эгоистично, Инна! Мы все в одной лодке!
Инна: Уточняю! В одной жопе! И меня в ней до недавнего времени не было! Так что вы в ответе за того кого в неё запихнули за компанию!
Бармалеев: Инна, не надо снова про жопу! Это пошло!
Инна: Это правда! Ладно, извини. Просто мне реально через неделю нужно было быть в Японии, а тут такая, извини, жопа...
Ершов: А как бы ты там оказалось?
Инна: У меня билет на самолёт был! Я разве не говорила? Когда я была в японском посольстве мне выдали временную визу и пропуск на чемпионат! Чего я так спокойно в саркофаге Ленина валялась? Мне просто уже пофиг было, это были мои последние деньки в Союзе! А тут - бац, меня щупают за коленку, и жизнь пошла по пизде! Кто меня теперь на самолёт пустит, если я в розыске? Ещё и обвинят что я японский шпион как дед, но тот хоть реально им был, но я?! Нахер бы мне это надо было?!  Это для вас тюрьма дом родной...
Бармалеев: Это не так, Инна!
Инна: А уж я-то точно в тюрьму не ходок, спасибо, нашли дуру. Поэтому, пойдём другим путём!
Ершов: Как дедушка Ленин?! Если я понял логику, мы все переоденемся проститутками?
Инна: Почему проститутками?
Ершов: Так в царской России профурсетками звали женщин легкого поведения
Инна: Серьезно? Вот этого мамаша мне точно не рассказывала... Не, это перебор, кончено. К тому же, между нами, на блядей вы не тяните...
Бармалеев: Спасибо... наверное...
Инна: Раз ищут двух придурков и...
Ершов: Придурошную?
Инна: И меня! Значит вас мы переоденем в...
Ершов: (радостно) Клоунов?
Инна: Вот двух клоунов точно будут искать, и переодеваться для этого вам необязательно! Вы же обязательно, что-нибудь отчебучите такое, что вас заметят, как только вы из леса к людям выйдете.
Бармалеев: Но почему?! Не совсем же мы дураки с Сергеем. Я вот вообще предлагаю никуда не выходить, а переждать облаву здесь, еда у нас есть, вода тоже. Построим шалаш для нас, а Серёгу в дупло засунем...
Ершов: Как-то это двусмысленно прозвучало, надеюсь, ты же дерево имеешь в виду?
Инна: Ох, пацанва... Конечно, рай в шалаше это звучит романтично и всё такое, но, мужики, чемпионат начинается через две недели и я там обязана быть!
Бармалеев: У меня идей кроме шалаша нет...
Ершов: А мне (моя) идея про клоунов понравилась. Мы когда в цирке работали, насмотрелись на них. Весёлая профессия и денежная. Деньги-то в пути нам бы пригодились.
Инна: Ну, насчёт денег не переживай, зря что ли я по мавзолею шарилась. Одних только пиджаков Ильича с десяток на барахолку снесла, а уж кепок вообще без счёта.
Ершов: Подожди, а разве Ленин в кепке лежит?
Инна: А разве нет? Не обращала внимания. Но кепок там реально целая комната, всех фасонов. Так что тыщонку я накопила, часть конечно обменяла в посольстве на японские йены, но 500 рублей у нас на есть, так что не придётся жопой в пути торговать!
Ершов: (вздыхая) А я уже понадеялся...
Бармалеев: Ты опять за старое, Сергей!
Ершов: Я в том смысле чтобы клоунами стать. Это же моя мечта с детства!
Бармалеев: Хватит врать! Лениным ты хотел с детства стать, как дурачок высовывался ночью из уборной с протянутой рукой и орал: «Товарищи! Рабоче-крестьянская революция, о необходимости которой всё время говорили большевики, совершилась!» И так полночи, пока тебе не наваляют!
Ершов: Я маленький был! Себя вспомни в этом возрасте! Ты вообще балериной хотел стать!
Инна: Серьёзно?
Бармалеев: Ты совсем дурак Ершов! Зачем про это вспоминать сейчас?!
Ершов: А нехер меня дурачком называть. Сам-то бегал по коридорам детдома в колготках изображая лебедя.
Бармалеев: Молчи, дурак! Инна не знаю что может подумать! И это был не лебедь, а принц Зигфрид! С какого мне было лебедя из себя изображать, это вообще-то женская роль, а я мужик!
Ершов: Это смотрелось очень «мужественно», именно таким я тебя и запомнил в нашу первую встречу, как ты с выпученными глазами выскакиваешь на меня из-за поворота в колготах в облипончик и обмотанный тюлем, а за тобой толпа с криками: «Бей пидараса»! Пришлось как-то разруливать эту ситуацию, отвлекая разгневанные народные массы рассказами про отца.
Бармалеев: Нам было по 8 лет! И я был под впечатлением только что просмотренного по телевизору балета «Лебединое озеро»!
Инна: Да ладно, один раз не Петипа, не переживай ты так, Коля, а ты, Ершов, тоже хорош...
Бармалеев: Серёга тут не причём, он реально тогда меня спас от шпаны... Да и позже много раз. Прости, друг...
Ершов: Да ладно, что я не понимаю... хотя у меня до сих пор перед глазами эти колготы...
Бармалеев: Ершов, блин!
Инна: Хватит! Слушайте, чего я придумала.
 
Подмосковье. Секретная база
 
Куратор: Влипли мы с тобой, Миха...
Пилот: Да уж. А я даже нецелованный...
Куратор: Это-то тут причём?! Тебе же 50!
Пилот: И чё?! Любви все возрасты покорны!
Куратор: Кака любовь, придурок!
Пилот: Молодой ты ещё, не понять тебе. Эх, если бы не форс-мажор, жил бы сейчас в Англии, как сыр в масле катался, а то что пришлось бы выйти замуж...
Куратор: Так, Пантелеев, ты с этим завязывай, а то мне не по себе становится находиться с сокамерником с такими фантазиями в одной камере.
Пилот: Можно подумать, что ты на моем месте поступил иначе!
Куратор: Я вообще-то женат! И прекрати эти разговоры и так тошно, лучше подумай, как мы можем перед инженером оправдаться!
Пилот: А чего думать, нужно ловить эту троицу и пусть они свою жопу подставляют под то, что задумал инженер.
Куратор: Много мы наловим сидя здесь...
Пилот: А я о чём! Бежать нам надо, Сеня! Я тут прикинул, не могли они далеко уехать, наверняка в области в лес забурились и пережидают шухер.
Куратор: Область большая...
Пилот: Область-то большая, да дорога по которой полуторка проедет тут одна.
Куратор: Допустим, но даже если мы отсюда выберемся, нужны колёса...
Пилот: А гараж полковничий на что?! Там у него чего только нет!
Куратор: Ты совсем дурак, Миша?! Одно дело побег из под стражи, пусть и с благими намерениями, но если мы ещё одну машину товарища полковника посеем...
Пилот: Да он и не заметит! Пока его в Москве «Сам» полощет, мы по-быстрому, и словим злодеев и тачку на место вернём!
Куратор: Просто всё у тебя...
Пилот: А жизнь, Сеня, вообще простая... Вот что мы сейчас сделаем, приспускай штаны...
Куратор: Ты чего задумал, Пантелеев?
Пилот: А ты как думаешь, два мужика в одной камере, один хитёр, силён и опытен, другой наивен, слаб и красив? Картина маслом!
Куратор: Слыш, хитрый, иди ты нахрен с такой мазнёй! Я не такой!
Пилот: Это же понарошку! Даже целоваться не будем! Ну, если ты против. Надо чтобы охрана поверила что тут происходит петушение!
Куратор: Идиот, нас даже не охраняют, кому мы нужны тут! Можно просто дверь отмычками открыть, у меня их тут куча, у той полотёрши из лифчика выпали, а нас когда сюда заперли даже не обыскивали.
Пилот: Ха, дилетанты! Ну вот удача и попёрла, Сеня! Пока нас хватятся, мы будем уже на полпути отсюда. Щас главное с машиной не пролететь.
Куратор: Ты уж постарайся, Миша. И, это, пока я дверь открываю, не стой у меня за спиной, от греха!
* * *
Инженер: Товарищ полковник?! Вы?!
Полковник: Не ждал, Марк? Брежнев рвёт и мечет! Где это видано, в центре Москвы, прямо на мавзолей сел иностранный самолёт разведчик! Скандал! Международный скандал! И ведь не замнёшь, куча народа это видело, в том числе иностранные туристы. Но положение спас Щёлоков...
Инженер: Министр внутренних дел?
Полковник: Ага, главмент. Андропов его терпеть не может, уж не знаю почему, видимо что-то личное. Так вот Щёлоков под это дело свою давнишнюю идею протащил, что это были просто съёмки художественного фильма про будни милиции! Буквально за пару часов из ближайшего театра на Бронной пригнали артистов, организовали съемочную группу, камера-мотор и все дела, всучили артистам на скорую руку написанный сценарий, вот так они и ходили с умными лицами вокруг мавзолея, типа репетиция. Даже я поверил, если бы не знал что всё это липа, надо, кстати, глянуть что за кинцо получится. Что-то про милицейских знатоков и шпиона, который тайно проник на территории СССР и чтобы слиться с массой решил прикинуться Лениным.
Инженер: Какой придурок это писал?
Полковник: Два придурка, муж с женой, Лаврушкины вроде. Ну, у тех тоже выбора не было им дали тему и потребовали развить её за 10 минут, чтобы получился сериал на несколько серий.  Вот те и выдали на гора. А по мне даже забавно получилось. Жаль в том театре похожих на Ленина артистов не нашлось, поэтому сам режиссер за эту роль взялся. Ну да бог с ними. Главное секретность нашего проекта соблюдена, объекты благополучно ушли из мавзолея, а то что нервы при этом потрепали, так крепче будут. Что там с объектами, готовы к миссии?
Инженер: Надеюсь, нервы у вас действительно крепкие, Александр Александрович...
* * *
Куратор: Я же говорил, не стой за спиной, это нервирует и локоть твой мне постоянно в позвоночник тыкается, если это локоть, конечно...
Пилот: Смешно. Что ты так долго возишься, ты же слесарь!
Куратор: Слесарь-сантехник вообще-то! Вот будь тут забитый унитаз...
Пилот: Рассказывай! Ты и с забитым толчком полдня возишься! А ну дай я сам! Э, да тут не заперто было! Да они тут совсем не пуганные!
Куратор: Нас что ли им бояться?! Мы же как телки на заклание,  вот они и расслабились тут.
Пилот: Волки! Только хрен они угадали! Раз в год и телок волка кроет!
Куратор: Только вот давай без этих гомосячих аллегорий!
Пилот: А я что сказал? Неважно! Айда в гараж...
* * *
Полковник: Как ушли? Может сбежали?
Инженер: Нет, именно что ушли, там, кхм, форс-мажор произошёл на трассе пока их везли...
Полковник: Та-ак, а скажи-ка мне разлюбезный Марк Анатолич а ты не охренел? Ты мне вот так спокойно это рассказываешь, когда с намыленной жопой уже должен бегать по местным лесами всем своим недоотделом искать этих двух придурков!
Инженер: Во-первых, вы бы, товарищ полковник, громкость-то убавили! Я не ваш подчиненный чтобы на меня орать сиреной!
Полковник: Чего?!
Инженер: Мой отдел всего лишь арендует площадь у вас на даче. Так что вы всего лишь крыша и никакого отношение к моему проекту не имеете. А во-вторых... это не все плохие новости для вас...
* * *
Куратор: А это не машина товарища полковника у выхода?
Пилот: Чёрт, не успели с гаражом. А это даже лучше, берём эту!
Куратор: Пантелеев, это личная тачка полковника, ему её подарили перед тем как на пенсию он вышел!
Пилот: Знаю! А ещё это «Москвич» последней модели, я его сам лично с завода перегонял, так что знаю все тонкости управления и про секретку с запасным ключом. Так что береги руку, Сеня!
Куратор: Ты опять за старое, поди и «Москвич» ради стёба надо мной присмотрел? Он же один в один как в кино!
Пилот: Это совпадение!
Куратор: Совпадение? Не думаю! И даже не мечтай, чтобы меня запихнуть в багажник как «в Брильянтовой руке», чтобы я оттуда выпал по дороге!
Пилот: (укоризненно) Семён Семёныч...
Куратор: Собственно, с другой стороны не надо будет гараж штурмом брать как планировали, берём «Москвич»
Пилот: Добре...
* * *
Полковник: Ты извини, Марк. Я действительно зарвался...
Инженер: Бывает...
Полковник: Хорошо что у нас есть пара запасных придурков для для наших, в смысле, твоих опытов... (визг тормозов, провожает взглядом уезжающую машину) ...которые только что свинтили с моей второй машиной...
Инженер: И ваш водитель кажется, нам ещё язык напоследок показал, а второй...
Полковник: Так какого хера ты стоишь глазами лупишь! Поймать угонщиков!
* * *
Пилот: Ну, Сеня, ну ты дал... Показать голый зад своему начальству, это... глупо.
Куратор: А сам-то!
Пилот: Всегда есть шанс отбрехаться, что им показалось, а вот голую жопу будет трудно оправдать. Или ты не собираешься сюда возвращаться?
Куратор: А ты как думаешь? Хватит с меня! Послужил! Подвезёшь до первого населенного пункта и разбегаемся...
Пилот: Ты чего задумал, Сеня? Это же измена! Ты забыл какие бумажки подписывал?
Куратор: Похуй!
Пилот: А может ты и прав... (хохотнув) А с жопой ты удачно придумал, видел глаза полконика и инженера? Ради этого стоило «Москвич» свистнуть.
Куратор: А то!
* * *
Инна: Вот что, пацанва. Прежде чем выложить вам план «Б»...
Ершов: А какой был план «А»?
Инна: На самолёте долететь до Японии! Но нам он не подходит после известных событий! Да и у вас все равно ни визы ни билета нет...
Ершов: А-а-а...
Инна: Так вот, поначалу я не рассчитывала, что свяжусь с японцами напрямки, думала, что околицей придётся до их страны добираться, поэтому ещё несколько лет назад разработала подробный маршрут как это сделать. Конечно с Урала это было проще сделать, так что надо прямо сейчас разрабатывать новый маршрут по Европейской части СССР, кстати, как у вас с географией?
Бармалеев+Ершов: Э-э-э...
Инна: Я так и думала, но это неважно, командовать парадом всё равно буду я! Есть возражения?
Ершов: Никак нет, мэм!
Бармалеев: Я согласен, но с условием!
Инна: Ну?
Бармалеев: Давай, всё-таки, как полноправные партнёры действовать, а то когда ты вот так... давишь... это напрягает.
Инна: Замётано! Обещаю принимать решения коллегиально! Недаром у нас страна советов!
Бармалеев: Люблю тебя!
Инна: А куда ты денешься с подводной лодки! Так вот, мужичьё, Зная, что у вас семь пятниц на неделе, я ещё раз спрошу вы согласно со мной в Японию двигать? Только без экивоков!
Ершов: Без чего?
Инна: По чесноку.
Бармалеев: Инна, буду честен, мне не очень по душе, что моя будущая супруга участвует в этом странном чемпионате, но зная что это твоя мечта детства я хочу разделить с тобой все тяготы пути!
Ершов: Хорошо сказал! А я за любой кипиш! Да и пропадёт Бармалей без меня, его же на секунду нельзя одного оставить обязательно в какую-нибудь жопу угодит!
Бармалеев: Это... спорно.
Инна: На том и порешим. Ладно, давайте-ка пацанва укладываться, рай в шалаше мы так и не построили, поэтому обойдёмся кузовом, ну а Ершова как и планировали на ночь в дупло сунем, вон оно какое тут огромное. А с утра уже будем кумекать по взрослому, как нам добраться до Японского архипелага и по пути не угодить в местный архипелаг ГУЛАГ. А что? Я читала Солженицына!
* * *
Полковник: И?
Инженер: И?
Полковник: Я так и думал... Хоть погоню организовали?
Инженер: Товарищ полковник, если мы в течении часа не найдём двух добровольцев, эксперимент придётся переносить на следующий год! И вы в курсе, что не всякий доброволец подойдёт!
Полковник: В курсе... А я вам предлагал, чтобы всегда под рукой была команда дубль!
Инженер: Она и была! Только что укатила на вашем «Москвиче» показав нам задницу!
Полковник: В этом нет моей вины! Лучше надо следить за заключенными!
Инженер: Я ученный, а не тюремщик! Конечно, я часть вины с себя не снимаю, но в случае провала проекта достанется всем причастным! А вы в этом по уши!
Полковник: Я и не снимаю ответственности с себя! Просто... вот что подумал... Ведь ты, Марк, никому не докладывал наверх, что эксперимент проводится именно сегодня?
Инженер: Как чувствовал, решил перенести это на завтра.
Полковник: А «Сам» дал добро аж на три года, это значит, у нас как раз год и остается до 29 мая 1975 года, а к тому времени все ошибки годичной давности будут учтены, да и новых добровольцев к тому времени ни один десяток наберём.
Инженер: Постойте, так получается эту сбежавшую пятёрку и ловить не надо?
Полковник: Да пёс с ними, пусть бегают! Сколько веревочки не виться, как говорится... Дадим, конечно, на них ориентировку задним числом, но особо стараться ловить не будем. Это теперь МВД забота.
Инженер: Это... приемлемо. Конечно, не хочется терять целый год, но машина сама по себе нестабильна, так и не решена проблема с топливом, да и эти постоянные стрессы с добровольцами... Решено. Испытания переносятся на год.
Полковник: Думаю, это стоит отметить, заодно и стресс снимем. Кстати, ты новую повариху видел?
Инженер: Это у которой одной жопы килограмм на пятьдесят, а уж с титьками...
Эпилог 1
 
Ершов: Кардиблядс!
Бармалеев: Ты чего, Сергей?
Ершов: Я отсюда «Останкино» вижу!
Бармалеев: А мне вот кажется, ты не на башню всю ночь пялился, а на то, что мы там с Инной в кузове делаем!
Ершов: Очень оно мне надо было глядеть! Меня просто вырубило в дупле после всех наших приключений. Хотя я и во сне слышал, чем вы там занимались! Мужик!
Бармалеев: Ершов, это пошло!
Ершов: А что такого, дело молодое!
Бармалеев: Не было у нас ничего с ней! Ругались мы с ней всю ночь! А потом она вообще меня из кузова выгнала к тебе в дупло. Дескать, она привыкла одна спать, и ей простор нужен!
Ершов: Это ж какую вам кровать на двоих покупать надо? Больше кузова полуторки? А чего ругались?
Бармалеев: Пытался отговорить её от этой дикой идеи в Японию переться! Как об стенку горох! Ну вот что это такое, Сергей?
Ершов: (важно подняв палец) Это любовь, дружище! Это любовь!
 
 
Эпилог 2
 
29 мая 1974 года. Москва. Кремль
 
Брежнев: Ещё год?! Юра, а ты не охренел?
Андропов: Леонид Ильич, отдел «Омега» подчиняется лично вам. Контора лишь «крыша»! Мы не оказываем на них ни давления, ни оказываем помощь, опять же, ваш личный приказ. Только в случае ЧП, мы зачищаем концы и прикрываем их.
Брежнев: Ты хочешь сказать, что это я виноват в их разгильдяйстве?
Андропов: (неопределенно) Ну-у...
Брежнев: Юрий Владимирович, прекратите валять дурака! Я не молодею! Собственно как и вы! Разработка товарища Инженера нужна нам как воздух, во всех смыслах! Всё Политбюро заинтересовано в ней!
Андропов: Политбюро в курсе?
Брежнев: Разумеется нет! Этим старым пердунам нельзя ничего доверить. Только Щёлоков в курсе.
Андропов: Зря. Ненадёжен.
Брежнев: Это уже моё дело! А не много ли ты себе стал позволять, Юра? Или ты на моё место метишь, поэтому и тормозишь проект?
Андропов: Леонид Ильич, я ничего толком не знаю о проекте! Да и что это вообще за отдел и чем они занимаются даже для меня тайна! Я всего лишь посредник между Инженером (даже не знаю его ФИО) и вами! По сути курьер!
Брежнев: Вот и знай своё место! Извини, Юра. Я реально надеялся, что уже завтра... эх. И ведь не расскажешь никому! Это такое... такое! Да мы могли бы уже завтра стать ведущей державой в мире! Что нам Америка с их пукалками! Тьфу!
Андропов: Загадками говорите, Леонид Ильич. Я пойду?
Брежнев: Стой. Дверь прикрой поплотнее. Как не крути, а тебе я доверяю больше чем Щёлокову, значит пришло время ввести тебя в курс дела!  Три года назад в СССР изобрели машину времени!
Андропов: Кардиблядс...
 
Конец первой книги
 
Продолжение следует
 
 
Апрель-сентябрь 2024
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

 

Хроники придурков - Книга вторая - Байки беглецов

Я – Коля Герасимов (Часть третья)