Помочь сайту
Поздравления
Путь в никуда. (Даждвод - книга 2) - Глава 4 - Выбор
Глава 4. Выбор
- Тпру, стой, залетные, - Петр натянул вожжи, останавливая лошадей, и позвал Сашу с Игорем, - смотрите.
Саша и Игорь, столкнувшись лбами, высунулись из кибитки. Петр остановил лошадей на холме, откуда открывался отличный обзор. Перед ними была долина, плавно опускавшая дорогу вниз и так же плавно поднимавшая ее вверх, к следующим холмам. А на холмах… Вот он. Киев. Столица городов русских. Живописно располагаясь на холмах и заполняя домами и всевозможными постройками склоны и долины между холмами, город производил впечатление. Как-то с первого раза чувствовался размах столицы, ощущалась монолитность города.
С неким удивлением Саша заметил, что есть много домов по пять, а то и по семь этажей. Ну и, само собой, купола церквей, возвышающиеся золотом куполов над всеми остальными зданиями.
Осталось всего ничего – спуститься в долину, пересечь небольшой лесок, подняться на холм и они пройдут под аркой ворот. Остались позади полуночный лес, бесконечные спуски-подъемы по холмам, поля до горизонта, реки и речушки, овраги, лесочки и все прочее, сопутствующее дороге по русской земле. Остался позади и лялюк по имени Видан.
Остался позади и полуночный лес, снова начавший наполняться нечистью. Словно и не сражался Саша с Чернобогом, как будто и не работали лешие денно и нощно над чисткой леса, убирая остатки нечисти.
История, в общем-то, была нехитрая. В чем-то даже и банальная. Есть небольшой городок на Руси – Даждвод. А около него лес, который сто лет назад назывался Сиверским. Потом в лесу поселился черный маг, Тармон, которого называли Чернобог. И началось – в лесу появилась куча нечисти, через лес спокойно пройти нельзя было, даже лешие начали сторониться некоторых уголков огромного зеленого массива. Лес с чьей-то легкой руки начали называть полуночным, что, в общем-то, тоже соответствовало его географическому положению, но при этом более правдиво называло внутреннее состояние леса. И развлекался в лесу Чернобог почти круг лет, пока старый колдун Константин Евгеньевич не докопался до причин и не понял как с этим бороться.
И жил себе обыкновенный парень. Саша. Александр Николаевич Русинов. Или просто Саша Николаевич, как начали называть его в Даждводе. Справедливости ради надо признать, что Константин Евгеньевич и Саша жили в разных мирах. В параллельных мирах или, как говорил Тримир, на соседних страницах. И Константин Евгеньевич разглядел в Саше способности к колдовству и смог выдернуть его в свой мир. Правда, как потом оказалось, это и был Сашин родной мир, откуда он неведомым образом переместился, будучи совсем маленьким.
И История начала свой новый круг. Четыре лета назад, переместившись в свой родной мир, Саша учится колдовству и в сражении с Чернобогом одерживает победу. Константин Евгеньевич погибает, оставляя Саше после себя колдовское наследство. И вот сейчас – новое дело. Только дело ли? Больше похоже на развлечение. Хотя, конечно, посмотреть на тот мир, в котором он вырос, очень хочется. Как там все? Что изменилось и изменилось ли?
Вот он – Киев. Город, в котором должен быть тот самый мифический колдовской портал, который сможет перенести их в мир, где он вырос.
- Посмотрели уже, ехай дальше, - сказал Игорь, - неплохо было бы где-то перекусить. С утра самого маковой росинки во рту не было.
Петр щелкнул вожжами и лошади покорно потянули за собой кибитку.
- Как-то спокойно дорога прошла, - сказал он, рассуждая вслух, - даже волков не повстречали, - Саша, вспомнив оборотня в Полуночном лесу, лишь тихонько хмыкнул, - не говоря уже о разбойниках. А стращали-то – мол, полно их на этой дороге.
- Не накаркай, - оборвал его Игорь, - мы еще не приехали.
- Поесть бы, - сразу сменил тему Петр, - верно Игорь говорит.
- Давай вон туда, - сказал Саша, показывай на проход в густом кустарнике, росшем по обе стороны дороги, - там и пообедаем. Не посреди же дороги обедать.
- Можно и туда, - согласился Петр и направил лошадей в указанную сторону. Кибитка заскрипела колесами, отчаянно возражая против езды по бездорожью.
- А это что? – спросил Петр и остановил кибитку.
Примерно посередине холма, который огромными уступами спускался в долину, немного в стороне от дороги из земли вырастал домик. Других слов было не подобрать к странному домишке, который сидел в земле по самые небольшие и закопченные окна. Из короткой квадратной трубы шел дым, а из-за закрытой двери раздавалось уханье и лязг металла. Это было похоже на работу какого-то механизма, но какого – разглядеть было невозможно.
Саша спрыгнул на землю и стоял в размышлениях, рассматривая дом, который вырос практически на их пути. Как он уже убедился – случайных встреч здесь не бывает, словно кто-то ведет их по неведомой ниточке, заставляя выполнять определенные действия, которые в итоге складывались в узоры судьбы. Можно, конечно, подойти и позаглядывать в окна, если удастся что-то сквозь них разглядеть. Но, ведь наверняка, именно этого от них и ждут.
Он осторожно прошел вперед, держа в виду боковым зрением своих друзей, и поднял руку вверх, мол, постойте спокойно. Петр с Игорем остановились и ждали его действий. Саша еще шагнул вперед, сойдя с травы на вытоптанную землю. Судя по всему, возле дома кто-то частенько ходил кругами, оставив после себя широкую полоску земли без травы. Причем не зверь – человек, кое-где четко просматривался отпечаток сапога или ботинка. Ну, или как минимум кто-то, кто мог одеть человеческую обувь.
Что-то странное было в этом домике, стоящем не то что на отшибе, вообще далеко от города, на непросматриваемом с городских стен кусочке земли, прикрытый деревьями с дороги. Они и сами бы не заметили, не сверни Петр в сторону с дороги в поисках приемлемой поляны для обеда. Причем где свернуть сказал ему как раз Саша, а уж он то и подозревать не мог, что они здесь кого-то встретят.
Саша еще раз попытался заглянуть в окно и, убедившись в бесплодности своих попыток, оглянулся на своих друзей. Мол, что делать будем? Проще всего было, конечно, пройти мимо и не искать никаких приключений на собственную голову. Казалось бы – что может быть интересного в заброшенном закопченном домишке? Ну, кроме странных звуков, конечно. Но ведь, на самом деле – может. Особенно если следовать всем канонам голливудского развлекательного жанра. Как раз по тамошним шаблонам за закрытыми странными дверьми и начинается самое интересное – или выскакивают разнообразные монстры или открываются двери в другие миры. Правда в качестве главного героя выступает обычно полуголая грудастая блондинка. Так они вроде не блондинки и тем более не грудастые. Так что за дверь заглянуть, наверное, можно.
- Как думаешь, что там? – громким шепотом спросил Игорь, уже стоявший рядом с Сашей.
- Может заглянем? – спросил Петр, отставший от Игоря всего на пол шага, - приоткроем дверь тихонько и заглянем.
- Оно то, конечно, можно, - сказал Саша, - а дальше что?
- А дальше – посмотрим, - ответил Игорь проще некуда и подошел ближе к двери.
Любопытство, как известно, не порок, хотя и сгубило многих представителей человеческого рода. Вот и сейчас – шли бы себе спокойно дальше. Так нет же – стояли втроем у двери, съедаемые любопытством.
Игорь положил руку на дверь и, не успел он хоть немного на нее надавить, как она широко распахнулась, открытая изнутри.
- День добрый вам, путники, - сказал высокий бородач, стоящий на пороге, - пошто подкрадываетесь как тати лихие? Неужто нехорошее что замыслили?
Странный это был человек. Высокого роста, широкий, плотный, косматый по самые глаза и с широкой, как лопата, бородой чуть ли не до самого пупа. Толстые руки и ноги, состоявшие, тем не менее из мышц, без капли жира. Видно было, что этот человек постоянно занят каким-то тяжелым физическим трудом. Весь он был с виду какой-то крепкий, вызывавший ассоциацию с небольшим дубом, на который лишь по недоразумению надели кожаный фартук и короткие, до колен, широкие штаны, напоминавшие скорее шорты.
Оставалось еще загадкой, как он смог услышать их шаги, сквозь шум и лязг, по-прежнему раздававшийся за его спиной.
- Ты кто? – Игорь оказался первым, кто справился с удивлением и смог задать вопрос.
- Кузнец я, - ответил огромный бородач.
- А почему не? – и Игорь указал в сторону Киева, который скрывался где-то за деревьями.
- У нас с особой стражей разное восприятие происходящего. Им не нравится то, чем я занимаюсь, а мне не нравится то, что они лезут в мою жизнь.
Саша смотрел на философствующего кузнеца. "Эвона как завернул, - подумал он, - не перевелись еще философы на Руси".
Впрочем, он давно уже отвык относиться к здешним людям как бледнолицый европеец к неграмотным папуасам, менявшим золотые самородки на стеклянные бусы. Умные люди здесь жили, как бы еще не поумнее чем в его прежнем мире. Круг понятий, конечно, был другой, здесь не знали, к примеру, что такое атомная электростанция или сверхзвуковой самолет. Но его, безусловно, поняли бы, вздумай он объяснить что это такое.
Он и разговаривал со всеми этими людьми как обычно, не подыскивая каких-то простых слов, не упрощая фразы. Не изображая из себя туриста, который в чужой стране пытается что-то объяснить местному, через слово вставляя родные слова и междометия. Так что – ничего удивительного в словах кузнеца не было.
- Что молчите? – снова спросил кузнец.
- Путники мы, - ответил Саша, - странники. Не подумай ничего плохого, мы только искали место где пообедать.
- Пообедать? – прозвучало откуда-то из густой бороды, и кузнец обвел их голубыми глазами, - это дело. Располагайтесь.
Он указал рукой на поляну перед домом, а сам скрылся за дверями. Но уже спустя несколько мгновений появился снова, держа в могучих руках немалых размеров головку сыра, румяный каравай и каким-то образом ухитряясь при этом еще удерживать огромный кувшин.
- И я с вами перекушу, - загудел он своим голосом, больше похожем на корабельный гудок.
Игорь торопливо расстелил полотнище и начал доставать собственные припасы.
- Ты коней-то распряги, - сказал ему кузнец, - пущай отдохнут пока.
Петр, оглядываясь на кузнеца, неторопливо подошел к кибитке и взялся за дело. Потом стреножил коней и вернулся к импровизированному столу.
Кузнец откуда-то из складок своего фартука вытащил нож и принялся кромсать хлеб огромными ломтями. Потом порезал сыр, откупорил кувшин и сделал несколько глотков.
- Хороша наливка, - крякнул он и взялся жевать хлеб с сыром, откусывая огромные куски. Весь он был какой-то огромный, шумный и непосредственный, выставляя эти свои качества напоказ, всем своим видом показывая, что других правил поведения он не приемлет. Проглотив в одно мгновение несколько кусков хлеба с сыром, он запил все наливкой, вытер рот ладонью и принялся рассказывать.
- Меня зовут Туряк, и, как я уже сказал, я кузнец. Только в Киеве для меня места не нашлось и поэтому я живу здесь. И занимаюсь своим любимым делом.
- А что у тебя произошло со стражниками?
- Да кто ж этих стражников поймет? Не так говоришь, не так думаешь… - Туряк широко улыбнулся, - да Хорс с ними, мне с ними не жить. Мне и здесь хорошо.
"Ну да, низко летишь, тихо свистишь. Знаем мы этих стражников, - подумал Саша, - сталкивались".
Огромный нетопырь, размером с кошку, приземлился у ног кузнеца и медленно пополз к его ноге, тыкаясь вслепую мордочкой.
- Это Пащек, - пояснил Туряк, - он ручной. Он давно со мной живет.
И он погладил летучую мышь пальцами по раскрытым крыльям.
Летучая мышь медленно, цепляясь когтями за одежду и взмахивая крыльями, удерживая равновесие, поднялась на плечо кузнеца. Туряк привычным движением поправил своего друга на плече, помогая ему устроиться поудобней и сказал:
- Нам здесь с Пащеком хорошо. Тихо, спокойно. И никто над головой не стоит, не указывает что делать.
Он помолчал немного, потом сказал:
- Когда-то я был поставщиком княжеского двора. А потом за меня взялась стража. Видать князь не с той ноги встал. В общем, не знаю, что там у князя случилось, но велено мне было покинуть город в шестнадцать часов и обратно не возвращаться. Вот я здесь и очутился.
- Ты живешь один? – спросил у него Саша
- Один – подтвердил Туряк, - с Пащеком.
- А хлеб сам печешь?
- Зачем сам? – удивился кузнец, - за деньги торговцы привезут все, что хочешь. Тем более и меня товар хороший. Берут его охотно. Мне хватает. Так что – мне что в Киеве, что здесь…
Туряк помолчал, потом глотнул еще наливки.
- Людей вот здесь мало, а я как-то люблю поговорить.
- Ты сам себе выбрал такую долю, - сказал ему Игорь.
- Выбор есть у каждого. Каждый сам себе выбирает тропу, по своим силам. Иногда нам кажется, что выбора у нас нет, сама судьба нас ведет. Но это не так – выбор есть всегда.
"Ну да, - подумал Саша, - даже если вас съели – у вас все равно два выхода. Поговорить бы с ним еще, да время терять неохота. Да и не факт, что он что-то интересное расскажет".
- Пора нам, Туряк, - сказал Саша, - хоть нас в Киеве и не ждут, но задерживаться нам негоже.
- Подождите, - сказал Туряк и скрылся за дверьми. Слышно было как он там возится, что-то передвигая по полу. Впрочем, не прошло и двух минут, как он вышел обратно с полными руками.
- Это тебе, - и он протянул Петру кинжал в кожаных ножнах. Ножны были старые и затертые, с едва видными рунами, которые когда-то были изображены на коже, но кинжал, как тут же убедился Петр, сверкал, словно вышел из рук мастера не более пяти минут назад.
- Это тебе, - и протянул Игорю кожаный мешочек. Игорь тут же развязал тесемки и высыпал на ладонь острейшие наконечники для арбалетных стрел.
- А это тебе, колдун, - и он протянул Саше амулет, на длинной кожаной тесьме. Саша осторожно взял амулет и принялся его разглядывать, держась начеку. Наслышан был, что может сделать чужой амулет, если попадет не в те руки. От этого амулета ничего плохого ждать не стоило, он был пустой, не заряженный никакой энергией, словно тоже, как и кинжал, только-только вышел из рук мастера. Но ведь не только что его Туряк делал. Тогда как он умудрился оставить амулет пустым? Саша прекрасно знал, что амулет напитывается энергией еще в процессе изготовления, и оставить его пустым невозможно. Он снова повертел амулет. Металлический диск, размером чуть больше здешней золотой монеты, немного вогнутый по центру, с изображением свастики Родович и с рунами Жизнь и Добро на вогнутой стороне. Уже только по этим светлым символам амулет должен был источать положительную энергия, но он молчал.. Саша внимательно посмотрел на кузнеца. Тот смотрел на него в ответ своими ясными голубыми глазами и простодушно улыбался.
- Спасибо, Туряк, - сказал Саша, - я думаю, твои подарки нам пригодятся.
Петр уже запрягал лошадей. Саша занес ногу, чтобы залезть в кибитку, но что-то вспомнил и повернулся к кузнецу.
- Туряк, скажи, пожалуйста, а как ты узнал, что я колдун? Мы ведь ничего такого не говорили. Только имена назвали.
- Поживешь с мое – и не такое научишься понимать, - ответил ему Туряк, - Хорс вам в помощь, странники.
- И тебе того же, кузнец, - ответил за всех Игорь.
Они погрузились в кибитку, Петр щелкнул вожжами и лошади послушно потянули за собой повозку, стуча копытами по земле.
И снова они неспешно катились по дороге, спустившись в долину и углубившись в лес, который заполнил собой низину на подъезде к городу.
- А это еще что такое? – спросил Петр и натянул вожжи. На дороге, полностью перегородив проезд, стояли люди.
- Накаркал Петр, - сказал Игорь, - это разбойники.
Лесочек-то был – кот наплакал, откуда здесь взялись разбойники? Но, тем не менее – человек восемь стояло поперек дороги и еще не меньше стояло позади них, выскочив на дорогу из-за кустов. Каждый второй держал арбалет, направленный на них, недвусмысленно намекая – мол, только дернитесь и сразу утыкаем стрелами, превратив в подобие ежей или кактусов. А каждый первый смотрел на них глазами кота Базилио, который придумал новый способ как кинуть Буратино на деньги.
- Здравствуйте, гости дорогие, а мы уж заждались, все жданки съели, вас высматривая, - с ехидной улыбкой проговорил светловолосый мужичок небольшого роста, одетый в ярко-красный кафтан, подпоясанный черным кушаком. Руки у него были пустые, но это еще ни о чем не говорит – мало ли что человек может держать в кармане или за пазухой. В существование гранат в этой реальности Саша, конечно, не верил, но этот мир и так явил уже множество загадок, так что следовало быть настороже. А даже если бы и ничего у него и не было – то все равно против десяти человек с арбалетами особо не попляшешь.
- Куда путь держим? – продолжал краснокафтанный. Непохоже было, чтобы он занимал главенствующую должность, но, наверняка, был кем-то вроде спикера. Или даже глашатая, озвучивая вслух заранее принятый сценарий. – Впрочем, можете не говорить – я сам отгадаю. Это несложно – дорога здесь одна. Направляетесь вы в Киев. Что вы за люди – непонятно, но мы это быстро выясним.
Его слова словно были каким-то сигналом - крайний справа бородач выстрелил в них из арбалета. Какой-то странный синеватый шар, размером с теннисный, плюхнулся им под ноги и лопнул с неприятным звуком. Их окутало легким дымком, от которого запершило в горле и заслезились глаза. Саша начал произносить заклинание, намереваясь повергнуть разбойников в сон, или, на худой конец, призвать ветер и разметать их как кегли, но у него ничего не получилось. Прислушавшись к своим ощущениям – он понял, что лишился колдовских способностей. Наверняка из-за этого странного дыма. Навсегда лишился или временно? Неужели эти Робин Гуды недоделанные знали, что он колдун? Или они против всех путников так действуют? Так сказать, на всякий случай, нанося превентивный удар. Обезопасить себя от ненужных коллизий, а потом вдесятером против троих можно и диктовать свои условия, не опасаясь, что среди путников есть колдун, который может дать адекватный отпор.
- Подняли грабки вверх, - сказал бородач с черными глазами, в ярко-синем кафтане, явно с чужого плеча, кожаных штанах и высоких блестящих сапогах, - чего стоим, уважаемые? Чего ждем?
Они втроем, под прицелом арбалетов, подняли руки.
- Значит так, - начал бородач, наверняка являвшийся здесь главарем, - это мой лес. Проезжая по дороге вы не заплатил подать. Придется вам таки это сделать, оплатить да еще и с процентами. Вашей кибитки и ваших лошадей как раз должно хватить.
- Эй, ты, шустрый, - мгновенно отреагировал он на резкое движение Петра, опустившего руку на рукоятку меча, - пояс с мечом отстегни и брось в сторону.
Петру пришлось подчиниться, прошептав сквозь зубы какое-то ругательство.
- И рот закрой, - продолжил бородатый, - договоришься сейчас. Вообще все слова забудешь, которым матушка с отцом научили.
Повинуясь знаку своего атамана к кибитке подошли двое, забрались внутрь и, судя по звукам, начали там все разбрасывать и рыться в вещах, отыскивая мало-мальски ценные вещи. Таковых у них с собой было немного. Хотя и не скажешь, что совсем ничего не было ценного. И денежный запас был и одежда получше и кинжалы Игоря. Хорошие кинжалы, старинные, найденные в подземельях под Даждводом.
Главарь неспешно прошелся взад-вперед по дороге, не подходя к ним, впрочем, слишком близко, рассуждая вслух.
- Вы поймите меня правильно, мы здесь как одна семья, - он обвел рукой своих сподвижников, - и я, как старший среди них, обязан о них заботиться. А им ведь кушать хочется. А в Киеве продукты дорого. Вот и приходится нам встречать путников и просить их поделиться.
- Работать не пробовали? – мрачно спросил Саша.
В ответ разбойники дружно захохотали.
- Вы слышали? – спросил главарь своих ухарей, - он нам работать предлагает. Да пусть княжеские подстилки работают, - тон его мгновенно изменился с миролюбивого на жесткий и в глазах сверкнула злоба. – Гордей никогда не работал, и никогда работать не будет. Пытались меня заставить, конечно, на каменоломнях – так я сбежал. Что может быть лучше свободы и леса?
- Гордей, это, надо полагать, ты? – спросил его Саша.
- Надо полагать я, - передразнил его главарь.
- Нашел, - закричали из кибитки, и оттуда выскочил один из разбойников и показал Гордею небольшой, туго набитый холщовый мешочек. Петр, глядя на мешок, выругался сквозь зубы и прошептал тихонько:
- Там деньги, я перед отъездом пару мечей продал. Не ехать же с пустыми карманами. Они же в тайнике были, нашли таки, дыево отродье.
- Что ты там шепчешь, шустрый? – спросил Гордей, заметив его реакцию на мешочек с деньгами, который он как раз держал на руке и неспешно развязывал, запустив потом руку внутрь, - э, да это мы удачно вас остановили. Глядите, - и он высыпал немного монет на широкую ладонь, показывая ее остальным, - сплошь золото. Забираем их с собой, - и он пояснил свое решение, - пригодятся они нам, явно не последнее золотишко с собой возят. Где-то у них должно быть еще, вот мы это и выпытаем.
Тут на них троих налетели, начали вязать по рукам и ногам. Саше моментально досталось по затылку чем-то твердым, так что из глаз полетели искры и он потерял сознание. Петр с Игорем пытались сопротивляться, Петр даже от души врезал одному из разбойников кулаком в ухо, а второго успел ткнуть кинжалом, но их скрутили, связали, надавали тумаков и как кули с мукой побросали в кузов их же кибитки и повезли куда-то в сторону от дороги.
Саша пришел в себя и попытался оценить обстановку, стараясь не обращать внимания на сильную головную боль. Затылок болел так, что глаза закрывались сами собой и немилосердно хотелось спать. Он пересилил себя и постарался оглядеться, как-то привязаться к реальности. Он лежал на земле, связанный по рукам и ногам. Пошевелился и непроизвольно из его губ вырвался стон. Болел не только затылок, болело все, но пуще всего кричали болью руки и ноги, перетянутые веревками чересчур сильно.
Его услышали и к нему подошли трое, среди которых был и Гордей.
- Очухался, сердешный? – спросил главарь, не требуя, впрочем от него ответа.
- Руки развяжи, - хрипло проговорил Саша пересохшими губами, - занемели.
- Развяжите его, - скомандовал Гордей своим подельникам и, дождавшись выполнения своего приказа, тут же отдал новый, - и свяжите заново. Только аккуратней. Он нам еще пригодится.
- Посадите его, - снова скомандовал Гордей.
Дождавшись, пока Сашу усадили на землю и оперли спиной на дерево, подошел ближе и спросил:
- Поговорим?
- Попробуем, - буркнул Саша.
- Вот смотри, - начал главарь и показал пальцем на свою грудь, - я ни разу в жизни не работал. И не хочу. И что? Разве я плохо живу? – спросил он, не ожидая, впрочем, ответа от Саши. И тут же сам себе ответил, - отлично я живу. И мои парни тоже прекрасно себя чувствуют.
Гордею принесли Сашину гитару.
- Твой инструмент? – спросил его главарь.
- Мой, - подтвердил Саша.
- Ты фигляр? Лицедей?
- Странник-менестрель, - ответил Саша.
- Я и вижу – с деньгами вы. Ну да не беда – на дороге все равны. Это в трактирах закон есть неписанный, менестрелей не трогать, а на дороге можно. Здесь все равны, сегодня я тебя остановил, завтра ты меня.
Гордей выхаживал возле него взад-вперед, по три шага в каждую сторону, и предавался вслух философским рассуждениям.
Саша еще раз попытался сотворить хоть малейшее колдовство, но снова наткнулся на непреодолимую стену. Вот и гадай теперь – временное это явление или колдовство пропало навсегда.
"Вот сейчас бы Видан пригодился как никогда, - подумал Саша, - он бы веревки и разрезал. Что только вот с колдовством происходит? Куда пропало? Это их синий дым. Надолго ли только?"
- А хочу я от тебя немного, - Гордей наконец остановился, перестав изображать маятник перед Сашиными глазами, от чего у него кружилась голова и подкрадывалась тошнота, - совсем немного. Ты мне скажешь, где у вас еще припрятано золотишко и я вас с легкой душой отпускаю.
- И ты думаешь, что я тебе поверю?
- Я дам честное слово, - обиженно сказал Гордей.
- Какое может быть у разбойника честное слово? – спросил его Саша.
- Представь себе – может, - Гордей вздернул подбородок вверх, на миг превратившись в самое благородство, так что и сомнений не могло возникнуть в его честности. На самом деле, конечно, веры его словам у Саши никакой не было.
- Мы все постоянно оказываемся перед выбором, - начал он новый виток своих мыслей и рассуждений. Жить, придерживаясь своего слова или наплевать на законы чести. Вот и совсем недавно я снова стоял перед выбором – остановить вас или дать спокойно проехать. Сам видишь – что я выбрал. И, получается, не прогадал. Выбирать всегда есть из чего.
Гордей снова принялся расхаживать взад-вперед по поляне, чем вызвал у Саши новый приступ тошноты.
- У тебя тоже есть выбор, - сказал Гордей, - можешь отдать мне все свое золото, а можешь подыхать здесь. Так и быть – в качестве милости я тебя прирежу быстро. Мучаться не будешь. А вот дружков твоих – я все-таки помучаю. Подыхать они будут долго. Особенно вот он, - и Гордей указал на Петра, - такого парня мне подрезал. Так что пусть твой дружок поползает на коленях по поляне, собирая в охапку собственные потроха.
- Так что – выбирай, - закончил свою мысль Гордей.
Саша молчал.
- Ну, полежи пока, подумай, - с этими словами Гордей отошел от него и присоединился к своим соратникам.
Затылок снова напомнил о себе пульсирующей болью, глаза сами собой закрылись, и он провалился в тяжелую дрему, граничащую с бессознательным состоянием. И очутился на дне ущелья, в которое спустился во время своего последнего сна. Справа и слева от него возвышались отвесными стенами скалы. Он огляделся, высматривая тропу, по которой спустился, пытаясь привязаться к местности и определить – куда ему двигаться в дальнейшем. Тропы, как это ни странно, не было. И вообще никаких признаков того, что по этой отвесной скале можно спуститься или подняться. Только узкое ущелье, по которому можно идти вперед или назад.
Выбора особо не было, и он пошел по ущелью, размышляя о том, что будет, если он неправильно выбрал направление. Придется тогда возвращаться и снова идти через все ущелье.
Гладкие, словно отполированные, скалы возвышались над ним с обеих сторон. Не хватало только надписей на скалах – вроде "Киса и Ося здесь были". Или еще какой-нибудь подобной, которые люди везде оставляют за собой, повсеместно подтверждая свой статус образованного и цивилизованного человека.
Он все шел и шел, пытаясь разглядеть впереди хоть какой-то просвет. А ущелье все тянулось и тянулось, каждый раз изгибаясь в разные стороны, и не было видно этому ни конца ни края.
Где-то за его спиной послышался стук камней. Он оглянулся и застыл, глядя на величие стихии. Медленно, величаво, с самого верха на дно ущелья падали камни, стуча об стены и увлекая за собой все новые и новые камни. Впав в ступор, он еще какое-то время наблюдал за лавиной, совершенно не думая о том, что еще каких-то несколько секунд и он сам окажется под этими камнями.
Потом до него дошло, какая опасность ему грозит, и он рванулся вперед. Побежал с такой скоростью, с которой не бегают даже на олимпиадах, ставя мировые рекорды. Здесь от его скорости зависел не просто мировой рекорд, а жизнь. Он бежал по ущелью, хрипло выталкивая воздух из легких, а за его спиной падали камни, засыпая те места, по которым только что ступала его нога. Сон – сном, а получить огромным камнем по голове никому не хочется.
И он вырвался на открытое пространство. За спиной осталось ущелье, заполненное камнями, перед ним простиралась небольшая долинка, укрытая как ковром зеленой травой, достигавшей его коленей.
Отойдя подальше от скал, он нашел в густой траве небольшой родник и долго, с наслаждением, умывался, отфыркиваясь и отплевываясь. Потом напился и прилег в траву, глядя в темно-синее небо. В обычной реальности небо такого цвета не бывает. Здесь вдобавок не было солнца, так что непонятно было – откуда вообще берется свет.
Он все лежал и лежал, наблюдая как по небу неспешно пробегают облака, принимающие самые разные формы, угадывал за этими странными образами знакомые предметы, а незнакомым – просто придумывал названия и, сам не заметил, как заснул. И очутился в странном лесу. Густой, похожий на джунгли, но какой-то ненастоящий, словно нарисованный. Сложно было отделаться от ощущения, что из-за ближайшего куста сейчас выглянет какой-нибудь мультяшный герой, вроде диснеевского Микки-Мауса или союзмультфильмовского Домовенка Кузи.
Он стоял на дороге, вымощенной крупным камнем, и недоумевающее оглядывался. Сон внутри сна? Такого у него еще, кажется, не было. Чтобы только это значило?
Он оглядывался по сторонам, пытаясь сообразить – куда же его занесло на этот раз. Странный, одновременно похожий на настоящий и на рисованный, лес. Как это выразить словами он толком не знал, но что-то в этом лесу было не так.
Саша сделал несколько шагов по тропе, остановился и чутко прислушался, пытаясь уловить реакцию леса на его незаметное появление. Тишина вокруг стояла абсолютная, что только добавляло ирреальности происходящего. Настоящий лес, живой, переполнен звуками и знающий человек сразу же отделяет их друг от друга и определяет того, кто эти звуки издает. Вот кричит рысь, предупреждая, что ты забрался на ее территорию, вот зацокала белка. Где-то в стороне шумно выдохнул лось, пришедший на водопой, а где-то в ветвях затоковал глухарь. Здесь стояла тишина. Полная. Абсолютная. И сколько не вслушивайся, до рези в ушах, - ничего не услышишь.
Он сделал еще несколько шагов и лес вокруг него взорвался звуками, разом превратившись в самые натуральные тропические джунгли, с их буйством красок. Так резко, что он остановился оглушенный переменой обстановки и едва-едва подавил в себе желание рвануться назад, в спасительную тишину. И остался стоять столбом, внимательно следя за развитием событий. Ничего особенного, впрочем, не происходило. Лес жил своей жизнью, как, наверняка, жил до появления здесь Саши и как будет жить после его ухода. На глаза ему по-прежнему никто не попадался, лишь какофония звуков переполняла окружающее пространство. И тогда он пошел дальше, уже смелее делая шаги, привыкая к ору вокруг себя и прикидывая варианты - зачем он, собственно, сюда попал.
Пусть это сон, но, как он уже давно понял, у колдунов не бывает обычных снов, которые можно смотреть как кино. Он здесь с какой-то целью. Что-то надо здесь сделать. Что-то, что потом окажет влияние на реальную жизнь.
А вот и первый местный житель – огромный попугай, в половину человеческого роста, яркой красно-синей окраски, перелетел через тропу и уселся на ветке, недалеко от Саши. Склонил голову набок, открыл клюв, словно хотел что-то сказать, но не сказал, а клюнул какой-то экзотический фрукт, разом оторвав от него добрую половину. Сплюнул семечку и снова уставился на Сашу.
- Ну чего смотришь? – спросил Саша, - дорогу бы лучше подсказал.
- Иди по тропе, никуда не сворачивая, - четко и внятно сказал попугай, сорвался с ветки и полетел в сторону Саши, на ходу испражняясь и едва не угодив в него, хотя явно целился. Промахнувшись, тут же свернул в сторону и исчез за листвой, такой же яркой как и он сам.
- Охренеть можно, - буркнул Саша, - птица подсказывает дорогу, при этом норовит обгадить и тут же исчезает. И что это все значит? – спросил он уже громче, ни к кому конкретно не обращаясь, а задавая свой вопрос в пустоту. Как и следовало ожидать – ответа не последовало. Он, впрочем, особо и не надеялся.
- Ну-ну, - снова буркнул он и зашагал по тропе. Выбора – куда идти у него и так не было, с обоих сторон тропы стоял настолько плотный кустарник, что прорваться сквозь него у Саши не было никаких шансов.
Он прошел по тропе еще немного, повернул пару раз в соответствии с ее изгибами, и тропа вывела его на дорогу, мощенную желтым многоугольным камнем.
И какой-то импульс вытолкнул его из тяжелой полудремы. Открыв глаза, он восстановил в памяти предшествующие события и огляделся. Он по-прежнему лежал связанный у корней могучего дерева, рядом со своими друзьями. Метрах в десяти горел костер, у которого кружком, как пионеры, сидели разбойники, общаясь о своем и передавая по кругу кувшин. Время от времени они взрывались громким хохотом, отражавшимся эхом от деревьев.
Саша проверил свои ощущения. Кажется, к нему вернулась его колдовская сила. Он осторожно попробовал и шишка, лежавшая перед его глазами поднялась над землей. Невысоко так, для проверки сил, а не для привлечения чьего-то внимания. Теперь дело за малым. Он произнес заклинание и веревка, которой были связаны его руки и ноги, рассыпалась в пыль. Несколько секунд ему понадобилось чтобы таким же способом освободить Игоря и Петра. Он полежал еще немного, ожидая пока восстановится кровообращение в руках и ногах. Перевернулся на живот и присмотрелся к компании разбойников.
Хотя – что тут присматриваться? Действовать надо. Саша произнес заклинание и разбойников начал укладывать на землю глубокий сон. Не на всех действовало моментально, кто-то успевал вскочить и выхватить меч из ножен. Кто-то даже успел сделать несколько шагов в его сторону, но и его сморил сон и аккуратно уложил на землю. Главарь оказался самым стойким и дольше всех сопротивлялся, даже пытался что-то скомандовать, но в итоге и он оказался на земле, рядом со своими сподвижниками.
Саша встал, покачиваясь от усталости – слишком много сил пришлось отдать, чтобы ввергнуть в сон такую большую группу. Кое-как растолкал Петра и Игоря и те сели, недоуменно оглядываясь.
- Это как так? – спросил Петр, опираясь рукой на дерево, второй рукой держась за затылок, по которому ему досталось прикладом арбалета.
- Спят они все, - ответил Саша, смаргивая усталость и накатившую на него самого волну сонливости, - только надолго этого не хватит. Ноги надо отсюда делать.
Игорь бросился к лошадям и в мгновение ока подвел их к фургону, принявшись впрягать их на привычное им место. Петр, пока Саша пытался отдышаться и привести себя в порядок, забрасывал вещи в фургон, особо не разбираясь где их пожитки, а где вещи разбойников.
- Давай, Саша, быстрей, - Петр подбежал к нему и помог взобраться в кибитку, тут же бросившись помогать Игорю. Заметив, что главарь пошевелился, пытаясь встать, от души врезал ему ногой под копчик, отчего тот свалился кулем на землю и затих. А Саша покачал головой в сомнении – то ли у главаря было такое могучее здоровье, которое позволяло ему сопротивляться колдовству, то ли у него была некая колдовская защита, которую Саша не мог определить.
Петр, вскочив на облучок, хлопнул вожжами, и лошади послушно двинулись вперед, увозя их подальше от пока еще спящей вповалку банды. Саша, кое-как улегшись на сваленные как попало вещи, тут же заснул без сил. И уже, само собой, не чувствовал, как Петр гнал лошадей через ночной лес, особо не разбирая дороги, каким-то чутьем угадывая направление и разыскивая между деревьями достаточно широкие проходы. Не слышал, как Петр с Игорем облегченно радовались и смеялись, очутившись на опушке леса. Он проснулся уже только с рассветом, когда уставшие лошади дотащили наконец-то кибитку на вершину холма и городские ворота оказались от них на расстоянии вытянутой руки.
Петр остановил загнанных лошадей. Те остановились не сразу, а еще какое-то время шли шагом, словно успокаивая сами себя.
До ворот оставалось все ничего. Немного в стороне от дороги они увидели странного человека, который поднялся с земли и наискосок шел к дороге, намереваясь пересечь траекторию своего движения с их маршрутом.
Саша смотрел на этого странного человека. Одет он был в странную хламиду, когда-то бывшую, судя по всему, ярко желтого цвета, а сейчас грязную и затасканную. Сальные, давным-давно не мытые, волосы торчали в разные стороны.
Незнакомец наклонил голову набок и зачем-то высунул язык. То ли изображая умалишенного, то ли таковым и являясь.
- Путники, - проговорил он, слегка шепелявя. – Куда идут они? С ними надо поговорить, надо поговорить, - и, прихрамывая, приблизился к ним и остановился метрах в пяти. На грязной, давно не мытой, шее Саша разглядел странное ожерелье. Вперемешку с камушками, цветными и обыкновенными, на нитку были нанизаны какие-то деревяшечки, пару зубов неопознанных животных, и еще какие-то странные штуки, которым Саша не смог подобрать названия.
- Это кликуша, - суфлерским шепотом проговорил за Сашиной спиной Игорь.
- И что нам с ним делать? – так же шепотом спросил Саша.
- Ничего. Достаточно просто поговорить. Они часто странные вещи говорят, не поймешь ничего. Но послушаешь его – он успокоится и отходит в сторону.
Саша смотрел на кликушу, ожидая от него каких-то действий. А тот не торопясь, делая маленькие шажочки, подходил к ним, бормоча что-то неразборчивое, и перебирая пальцами нечто вроде четок. Остановился уже метрах в двух.
- Странники, - проговорил он, скалясь безумной улыбкой. – Идут. Ищут. Что ищете вы?
- Судьбу, - ответил Саша, подумав совсем немного, справедливо рассудив, что отвечать лучше в стиле кликуши – общими фразами и не говоря ничего конкретного.
- Судьбу, - повторил за ним кликуша и снова улыбнулся, - знаешь ли ты свою судьбу? Хочешь ли знать?
- А если хочу? – спросил Саша, - тогда что?
Игорь взял его за рукав.
- Саша, может быть не надо? Кто его знает, что он тебе сейчас скажет.
- А тебе разве не интересно? – улыбаясь, ответил Саша и снова спросил у кликуши, - дальше что?
Кликуша улыбнулся и посмотрел на него блеклыми глазами, в которых за пеленой легкого безумия мелькнула хитринка.
- А дальше все просто. Я и так вижу, что ждет тебя дальняя дорога. Очень дальняя. И домой не скоро вернешься, – он внимательнее присмотрелся к Саше и уже с некоторым беспокойством в голосе отметил, - на тебе особая печать, странник. Особая судьба тебе уготована.
Кликуша начал раскачиваться из стороны в сторону, вгоняя себя в некий транс, не забывая при этом приговаривать:
- Солнце встретилось с луной, вода и камень, лед и пламень. Я боль яблока, - он перебирал пальцами четки, на которых среди обычных деревянных шариков попадались камешки, какие-то странные косточки и даже, кажется, изумруд с рубином. По крайней мере, именно так показалось Саше, когда он увидел сверкнувший блеск четок. Он внимательнее присмотрелся к четкам, стараясь особо не вникать в слова, которые кликуша то выкрикивал, то произносил едва слышным шепотом.
- Капля точит камень, пламя плавит лед. Лед растает и станет дождем. А на дожде все дороги радугой. Молодость будет держать ответ за старость… по себе нас будут судить зеркала…
Они стояли оторопевшие, слушая этот бессвязный бред, напоминающий какое-то заклинание, не решаясь его прервать. А кликуша заливался соловьем, покачиваясь в такт своим бредням. И напоминал уже токующего глухаря, который ничего и никого не слышит и не видит. Примерно так шаманы и заклинатели вгоняют сами себя в транс, и открывают в себе способность находиться где-то между мирами, откуда и вещать или пророчествовать.
- Иди своей дорогой, странник, - сказал Кликуша, - твоя судьба сама тебя найдет. Чтобы ты ни выбирал.
Кликуша поводил руками перед собой, словно ним, который ощупывает невидимую стену.
- Дальняя дорога, зелень, плоть и кровь. Грязь и боль. Древние дороги, порубежье. Тьма за тобой и пред тобой. Тьма в тебе. Боль. Боль. Много боли.
Он покачнулся сильнее, едва не упал, открыл глаза и посмотрел на Сашу вовсе уж безумным взглядом. И закричал, словно его укололи острым шилом чуток пониже спины:
- Бойся собственной крови, странник. Бойся. Она опасна для тебя. Бойся собственной крови! Бойся
И упал на землю, забившись в каком-то припадке, очень похожем на эпилептический. Они стояли втроем, ошалевшие от увиденного, но как только Петр подошел к кликуше ближе, тот затих и ровно задышал, как во время спокойного сна.
- Живой, - выдохнул Петр, - поедем дальше. Ну его – странный он какой-то. Видал кликуш, но чтобы такого… - и он почесал в затылке, - пойдем, а?
- Где-то я это уже слышал, - проговорил Саша, - не он первый меня моей же кровью пугает.
- А что это значит? – спросил Петр.
- Кабы я знал, - ответил Саша, - понять пророка, по-моему, можно только тогда, когда это самое пророчество сбылось.
А сам вспомнил как на последние два равноденствия в Даждвод приходили странные пророки, больше напоминавшие обликом дервишей. Не спокойных дервишей, которые могли часами сидеть в позе суслика и то ли медитировать, то ли молча молиться, а буйных и неспокойных, вселявших панику в жителей своими шумными и истеричными пророчествами на площадях.
Каждый раз, за день до этого Сашу толкал в город какой-то непонятный импульс. Он приходил, вместе с Данилой смотрел на этих странных пророков, и давал Даниле советы. Нет, не что с ними делать – а, всего-навсего, есть ли в этих пророках колдовская составляющая и стоит ли им верить. В обоих случаях колдовства не было ни грамм, о чем Саша честно сообщал Даниле. Впрочем, тут был возможен и другой вариант – дар кликуш и пророков лежит совсем в другой плоскости и с колдовством никак не пересекается. Потому колдун и не может понять – настоящий это пророк или нет. Об этом Саша тоже добросовестно сообщал Даниле. А сам пытался понять этих странных пророков, пытаясь разглядеть за напускной маской сумасшествия рациональное зерно. Какую-то цель ведь они преследовали. Не бывает заказного сумасшествия, чтобы вот так человек жил, жил, а потом в аккурат под нужную дату тронулся умом и пошел пророчествовать.
Но суть не в этом, а в том, что эти самозваные пророки (или ему только так казалось?) тоже кричали ему, чтобы он боялся собственной крови. Словно сговорились они все. Что за напасть такая – каждый, возомнивший себя предсказателем или пророком, кричит ему о том, чтобы он боялся собственной крови? Что же теперь и не порезаться? Странно все это.
Он смотрел на спящего кликушу, стараясь не замечать ароматов, которые тот распространял вокруг себя. Одежду эту, похоже, ни разу не стирали с момента пошива. Да и кликуша, похоже, не мылся уже лет эдак несколько. Убедившись, что кликуша спит крепким сном, он махнул рукой:
- Поехали дальше, ворота рядом. Чего тянуть?
Погрузившись обратно, Петр тронул поводья и кибитка снова заскрипела колесами по разъезженной дороге.
- Встречай, столица, - проговорил Саша, разглядывая арку ворот и стражников, стоящих по обе стороны дороги. Стараясь при этом не открывать рот и не выглядеть деревенщиной.
Нет комментариев. Ваш будет первым!
