Когда мы с Димой, наконец, пришли в себя, то кинулись к веточке, плюхнулись рядом и, точно безумные, принялись разгребать снег вокруг неё. Чем глубже, тем толще становилась веточка, бледнее листочки-иные вообще завядшие и опадали от малейшего прикосновения. Мы и не заметили, как вырыли яму глубиной около двух метров. Веточка на самом деле являлась макушкой дерева: всё время, утолщаясь, ствол уходил вглубь снега. Зелёное чудо было недолгим: минимум через десять минут листочки скукожились и осыпались, а вскоре и сам ствол погиб. Обычное давно высохшее дерево. Дрова, одним словом.
- И на этом спасибо. Сделаем шины Вадику, раз гипса нет. Да и костёрчик не помешает.
Топора у нас не было, поэтому Диме пришлось орудовать мечом. Получалось не хуже. В следующие час или два - трудно сказать, ибо время стояло, - мы трудились как пчёлки. Сперва Дима вырубил две метровых чурки, которые расколол на дощечки, затем мы раздели Вадика до трусов - он всё ещё был без сознания - и наложили шины. Я ещё раз заглянула внутрь Вадика - на этот раз без особых усилий и глазной боли, и без отвращения,- выпрямили его тело так, чтобы сломанные рёбра состыковались в местах разломов, обложили дощечками и стянули полосками разрезанного полотенца. Юрик, скрепя сердцем и со слезами, расставался с подарком.
Развели костёрчик, но, едва разгоревшись, он провалился - снег под ним растаял.
Над нами кружил удод и плаксиво упкал.
- Слушай ты, упка, достал! - взорвалась я. - Без твоего нытья тошно. Лучше бы окрестности осмотрел, может, что интересное увидишь.
Удод молча улетел. Похоже, обиделся.
- Остынь, Варь. Всё будет тип-топ…
- Дим, не надо! Ты сам не уверен, так чего мне тут кисель разводить…Стоп! Битые кувшины…
Я достала "скатерть", развернула. "Меню" было то же самое. Взяла останки кувшина - через секунду появилась вторая половинка. Короче говоря, из груды черепков мы сложили подобие очага и вновь разожгли костёр.
Дима, между делом, опустошил блюдо с киселём и умял добрый кусок пирога.
- Натаем воды,…может, это…ну, Вадим пить захочет…
Ах, Вадим, Вадим, что же нам делать? Тебе лекарства нужны, а у нас даже банального аспирина нет. Баба Нюра, о чём ты думала только… Послала несмышлёнышей чёрт знает куда, а аптечкой не снабдила? На что надеялась? На свои рубашонки? Вот результат: первое испытание не выдержала…
Юрик, травмированный потерей подарка, совсем раскис. Вид у него был жалкий и жалостливый.
- Алё? Ты тоже решил заболеть? Юрик не ответил, лишь протяжно вздохнул.
- Жалеешь, что увязался за нами?
Стрельнул в меня щёлочками глаз и отвернулся.
- Подумаешь, цаца какая! В обед тыщу лет, а надулся, как ребёнок: ах, любимую тряпочку отобрали…Дим, освободи ещё одно блюдо.
Дима не заставил себя ждать. Как он может это есть?! Овсянку я с детства на дух не выносила, даже когда её сдабривали любимым вареньем. Получалось вроде этого киселя: переслащённая размазня.
Опустошённое блюдо Дима старательно вымыл и обсушил над костром.
Я оттянула рукав свитера насколько возможно:
- Режь.
Дима недоумённо пожал плечами, взял меч.
- Где?
- Отступи немного от пальцев. Так. И второй рукав тоже.
Один обрезок я уложила на дно блюда.
- Давай сюда эту разобиженную дитятку.
Дима добродушно усмехнулся, осторожно взял в руки разворчавшегося Юрика и опустил в блюдо. Второй обрезок рукава я положила сверху, как одеяло. Юрик перестал ворчать, расплакался, рассыпаясь в любезностях:
- Благодарствую, Светозарная Ладушка! - и всё в таком духе.
- Ладно, Дюймовочка, отдыхай.
Блюдо подвинули ближе к огню. Юрик долго возился, хлюпал носом, обещал златые горы и кисельные берега, как только соединится со своими. Наконец, затих, тоненько захрапел.
- Я бы тоже придавил тряпки часок - другой, - мечтательно вздохнул Дима.
- Кто против…Что дальше-то делать? Надо идти, но как? Я, думаю, трясти Вадика…нежелательно…
- Я тоже думаю об этом, - Дима наколол на меч кусок пирога, занёс над костром. - Может, это…ну, попробовать как тебя…
- Поднимешь?
- Не знаю. Попробую…
- Хорошо бы. Вот не хочется думать, а не могу… Боюсь я, Дима, что…
- Что?
- Не знаю, как сказать…
- Сломается лифт от перегрузки?
- Во! Это я и хотела сказать.
- Я тоже это…ну, как бы боюсь…Будешь? -протянул мне кусок горячего пирога.
Я не хотела, но взяла. Вяло, абсолютно без аппетита, стала есть. Дима же молотил, как мясорубка.
- Может, рискнём, а? - спросил, накалывая второй кусок.
- Нет! Ты сначала порожняком…проложи курс.
Сказала, и тут же подумала про удода: где его носит нелёгкая? "Кино" включилось поразительно легко, как телевизор. Снег да снег кругом, путь далёк лежит…
Мы находились на дне ущелья, которое влево уходило почти ровным разрезом и расширялось. По обе стороны горы, различной высоты и форм. Отсюда, с высоты птичьего полёта, создавалось впечатление детской песочницы с забытыми игрушками, присыпанными снегом. Песочница детей-великанов.
"Спасибо, Уп, - мысленно поблагодарила. - Возвращайся."
- Вперёд идти бессмысленно: там сплошные горы.
- Откуда знаешь? - быстро спросил Дима, глянул на меня и отвёл взгляд. Он видел, что и как во время своих прыжков, но скрыл правду. Видимо, не хотел расстраивать, ещё больше накалять обстановку.
- Знаю, - я почему-то решила не открывать свою связь с Упом - похоже, это имечко прилипнет к удоду. - Пойдём вниз, по ущелью. Скорее всего, выйдём в долину. Я так думаю…
- Может, мне это…ну, смотаться…разведать?
- Валяй.
Так с куском пирога в руке и исчез. Я подбросила полешек в костёр и обратилась к Вадику. Попыталась в сотый раз привести его в чувства, но безуспешно. Дрыхнет, что твой сурок. Внутри, вроде, ничего опасного. Так, небольшие воспаления и, следовательно, повышенная температура. Смочила губы его тёплой водичкой, остудила лоб снегом - что я ещё могла сделать…
Вернулся Уп. Плюхнулся мне на плечо, холодный как ледышка. Пересадила его на колено, подвинулась ближе к огню. Отогревшись, Уп благодарно, по голубиному загукал. Накрошила на руку пирог, протянула:
- Ешь. И прости, что на тебя накричала. Нервы, понимаешь. Сам видишь, ситуация аховая.
Уп понимающе гукнул.
- Почему ты не говорящий? Рассказал бы, посоветовал, что и как…Ты же тутошний.
Уп перестал клевать, уставился на меня. Хохолок нервно раскрывался и собирался в чубчик.
- Что? Сказать что хочешь? Уп молчал, смотрел пристально, и глаза его, казалось, заполнились слезами. Я погладила пальцем его грудку:
- Не огорчайся. Выше клюв, пробьёмся! Найдём это чёртово Зерно, и ты его склюёшь. Договорились?
- Уп, - сказал Уп.
Рядом с костром возник Дима, облепленный снегом, как снеговик. Рухнул на колени, протянул к огню красные, точно лапы гусака, руки.
- Там…там… - он силился что-то сказать, но губы плохо слушались. Он был мокрый, что называется, насквозь. Я кинулась стряхивать с него налипший снег.
- Снимай! Всё, простудишься. Что случилось?
- О…оз…думал…твё…твёрдое…провалился… Там…там…люди!
Помочь сайту
Поздравления
