Вечер. Приятный, летний, тёплый вечер, почти ночь. В конце июня, в Петербурге, сложно понять который час, если не смотреть на часы – ведь за окном светло. Этакий длинный вечер, плавно переходящий в утро… Мы сидим за небольшим столиком, на котором в тарелках лежит ветчина, сыр, состоящий весь из дыр, помидорки «черри», в небольшой скляночке плавает горка маслин. В центре столика стоит бутылка «Ахтамара» и источает приятный аромат хорошего коньяка. Из колонок тихо вытекает Эрик Клэптон, создавая нужное состояние эйфории и пофигизма. Ну а мы – это я и кот. Гизмо недовольно поводит носом – он не любит запах коньяка, поэтому для него стоит блюдце с молоком. Уж гулять, так гулять!
- Гиз, а почему ты не любишь коньяк? Амир любил, с ним было одно удовольствие посидеть за рюмочкой. Какой-то ты не компанейский…
- Скажи спасибо, что я вообще с тобой сижу. Я ведь и запах дыма не выношу, а для тебя делаю исключение!
- Да лааадна… Одолжение он мне делает, видите ли! Да ты за кусок ветчины продашь Родину, да ещё и план родного завода присовокупишь!
- Хорошо-хорошо, не заводись… Лучше дай ещё кусочек ветчины.
Получив желаемое, кот залихватски и с причавкиванием съедает ветчину, и застывает, глядя за моё плечо. Посмотрев несколько секунд в одну точку, он спокойно отворачивается и с вожделением осматривает стол.
- Гизмо, ну что ты постоянно смотришь на пустые места? У меня складывается ощущение, что там кто-то или что-то есть, но я ничего не вижу. Объяснись, наконец!
- Ой, тебе лучше не знать, хозяин. Мы, коты, видим несколько измерений. Это же известно… Ну бродят тут бывшие обитатели, гостей с собой иногда приводят. Не волнуйся, они не могут никому причинить вреда.
- И всего-то?
- Ну… не только они, конечно. Разные сущности тут бродят – дом-то старый.
Я отхлёбываю немного коньяка и закусываю сыром. Кот провожает внимательным взглядом кусок и делает вместе со мной глотательное движение. Приходится дать ему небольшой ломтик… Кот прочавкивается и продолжает:
- Вот ты замечал, огоньки по квартире носятся иногда?
- Конечно! Грешу на Василия…
- Он, паршивец. Девок водить начал, совсем совесть потерял. Танцы-шманцы у них тут, понимаешь ли! Обжиманцы… Они ещё и песни свои орут, спать честному коту не дают! Тебе хорошо, ты этого не слышишь, а у него, между прочим, совершенно слуха нет! Страдаю я, понимаешь? Василий… Да и не Василий он никакой, а вовсе даже Силантий! Ой…
Кот зажимает лапой рот и испуганно оглядывается. Глаза становятся как блюдца, в них застывает ужас. Шерсть начинает топорщиться, хвост нервно вздрагивает.
- Что случилось?
- Нельзя людям знать настоящее имя домового! Закон такой. Ох, и влетит мне от него! Хотя… Может обойдётся, а? Замолви за меня словечко – у вас же хорошие отношения, вроде бы, доверительные…
- Разберёмся. Если что – я на Василия санкции наложу! Или на Силантия? Как его называть-то теперь?
- Что ты, хозяин! Только Василием зови! Если захочет – сам представится, но я от него слышал, что его и Василий устраивает. Как-то по домашнему, говорит. Дедушка у него Василий был…
- Хорошо, договорились. Но тогда и ты проведи с ним разъяснительную беседу по поводу летающих огоньков. Если честно – раздражают! То они зелёные, а начинаешь с ними говорить – бац! и уже красные… Непорядок. И вообще – почему именно у меня дома?
- Хозяин, это ведь знак доверия! Ну ладно, поговорю с ним, попрошу, чтобы включали режим невидимости…
Гизмо спрыгивает с дивана и направляется к двери. Я наливаю себе ещё рюмочку, вынимаю сигарету, закуриваю. Кот недовольно смотрит на колечки дыма, всем своим видом выказывая своё негативное отношение к курению. Потом, сделав небольшой пируэт, удаляется в сторону кухни что-то ворча под нос. Слышатся только обрывки слов, нечто вроде «совсем от рук отбился» и «устроил тут какой-то Челябинск»…
По комнате продолжают растекаться звуки волшебной гитары Клэптона. Коньяк растекается во мне… Тепло. Лето. Вечер. Почти ночь. Белая ночь…
[Скрыть]Регистрационный номер 0424778 выдан для произведения:
Вечер. Приятный, летний, тёплый вечер, почти ночь. В конце июня, в Петербурге, сложно понять который час, если не смотреть на часы – ведь за окном светло. Этакий длинный вечер, плавно переходящий в утро… Мы сидим за небольшим столиком, на котором в тарелках лежит ветчина, сыр, состоящий весь из дыр, помидорки «черри», в небольшой скляночке плавает горка маслин. В центре столика стоит бутылка «Ахтамара» и источает приятный аромат хорошего коньяка. Из колонок тихо вытекает Эрик Клэптон, создавая нужное состояние эйфории и пофигизма. Ну а мы – это я и кот. Гизмо недовольно поводит носом – он не любит запах коньяка, поэтому для него стоит блюдце с молоком. Уж гулять, так гулять!
- Гиз, а почему ты не любишь коньяк? Амир любил, с ним было одно удовольствие посидеть за рюмочкой. Какой-то ты не компанейский…
- Скажи спасибо, что я вообще с тобой сижу. Я ведь и запах дыма не выношу, а для тебя делаю исключение!
- Да лааадна… Одолжение он мне делает, видите ли! Да ты за кусок ветчины продашь Родину, да ещё и план родного завода присовокупишь!
- Хорошо-хорошо, не заводись… Лучше дай ещё кусочек ветчины.
Получив желаемое, кот залихватски и с причавкиванием съедает ветчину, и застывает, глядя за моё плечо. Посмотрев несколько секунд в одну точку, он спокойно отворачивается и с вожделением осматривает стол.
- Гизмо, ну что ты постоянно смотришь на пустые места? У меня складывается ощущение, что там кто-то или что-то есть, но я ничего не вижу. Объяснись, наконец!
- Ой, тебе лучше не знать, хозяин. Мы, коты, видим несколько измерений. Это же известно… Ну бродят тут бывшие обитатели, гостей с собой иногда приводят. Не волнуйся, они не могут никому причинить вреда.
- И всего-то?
- Ну… не только они, конечно. Разные сущности тут бродят – дом-то старый.
Я отхлёбываю немного коньяка и закусываю сыром. Кот провожает внимательным взглядом кусок и делает вместе со мной глотательное движение. Приходится дать ему небольшой ломтик… Кот прочавкивается и продолжает:
- Вот ты замечал, огоньки по квартире носятся иногда?
- Конечно! Грешу на Василия…
- Он, паршивец. Девок водить начал, совсем совесть потерял. Танцы-шманцы у них тут, понимаешь ли! Обжиманцы… Они ещё и песни свои орут, спать честному коту не дают! Тебе хорошо, ты этого не слышишь, а у него, между прочим, совершенно слуха нет! Страдаю я, понимаешь? Василий… Да и не Василий он никакой, а вовсе даже Силантий! Ой…
Кот зажимает лапой рот и испуганно оглядывается. Глаза становятся как блюдца, в них застывает ужас. Шерсть начинает топорщиться, хвост нервно вздрагивает.
- Что случилось?
- Нельзя людям знать настоящее имя домового! Закон такой. Ох, и влетит мне от него! Хотя… Может обойдётся, а? Замолви за меня словечко – у вас же хорошие отношения, вроде бы, доверительные…
- Разберёмся. Если что – я на Василия санкции наложу! Или на Силантия? Как его называть-то теперь?
- Что ты, хозяин! Только Василием зови! Если захочет – сам представится, но я от него слышал, что его и Василий устраивает. Как-то по домашнему, говорит. Дедушка у него Василий был…
- Хорошо, договорились. Но тогда и ты проведи с ним разъяснительную беседу по поводу летающих огоньков. Если честно – раздражают! То они зелёные, а начинаешь с ними говорить – бац! и уже красные… Непорядок. И вообще – почему именно у меня дома?
- Хозяин, это ведь знак доверия! Ну ладно, поговорю с ним, попрошу, чтобы включали режим невидимости…
Гизмо спрыгивает с дивана и направляется к двери. Я наливаю себе ещё рюмочку, вынимаю сигарету, закуриваю. Кот недовольно смотрит на колечки дыма, всем своим видом выказывая своё негативное отношение к курению. Потом, сделав небольшой пируэт, удаляется в сторону кухни что-то ворча под нос. Слышатся только обрывки слов, нечто вроде «совсем от рук отбился» и «устроил тут какой-то Челябинск»…
По комнате продолжают растекаться звуки волшебной гитары Клэптона. Коньяк растекается во мне… Тепло. Лето. Вечер. Почти ночь. Белая ночь…
Спасибо, милая Ивушка, очень приятно! Этих "вечеров" написано четыре, по сезонам... Сегодня опубликую следующий, осенний - почитайте, если будет настроение.