Помочь сайту
Поздравления
Эманация жизни 03
5 июля 2019 -
Александр Моисеев
Первым ото сна пришёл в себя Фиранджи, выбрался наружу, лениво и зевая спросил:
- Как дежурство прошло?
- Да как видишь всё спокойно, - ответил я.
Выглядел он явно не выспавшимся. Ещё бы! Просто так не доверишься первому встречному, поэтому он тоже глаз не сомкнул. Затем и остальное семейство начало вылезать из палатки. Так как время отдыха прошло без проблем, попутчики ослабили свою настороженность, отчего легче стало всем.
Мы неспешно собрались за исключением, конечно же, Брохта, он всё время создавал озорную детскую суету, чем и заслуживал едкие комментарии от своей сестры. Собравшись все вместе, сели завтракать, с оговоркой конечно - кто завтракал, а лично я обедал, но это уже каждому своё. Некоторое время спустя наша скромная компания отправилась дальше.
По дороге, так как ехать ещё было долго, Фиранджи спросил меня:
-Андрахей, а ты вообще, когда-нибудь был в Кантарфе?
- Нет, конечно!
- О, тогда тебе стоит там побывать! Этот город целое произведение искусства.
В разговор вступила Клестри.
– Да, - благоговейно произнесла она, - этот город поражает своим величием и мастерами, славящимися в любом ремесле. Он очень красивый и там много учёных, открытия которых обращены во благо этого города.
Фиранджи, с сияющим видом, видимо от воспоминаний о Кантарфе, мог только широко раскрыв глаза согласно кивать головой.
Здесь подключилась Лирнея, сказав, что стоило бы начать с «Ненастоящего озера».
- А что это? - спросил я.
- Застывшее озеро, которое может стать жидким и поглотить в себя любого странника или даже целую армию, если вдруг этого захочет Главный служитель ворот. Это первое, что придётся вам пережить, - ответила Лирнея, ехидно улыбнувшись, а затем вернулась к своим делам, распутывая и снова запутывая некую ниточку своими пальцами.
На пустом месте, казалось бы, но по спине пробежал лёгкий холодок, и эта загадочная реплика «придётся вам пережить»…
Покрытое расстояние преодолевалось гораздо легче и безопаснее, чем одному и пешим, да и компания попалась довольно дружелюбная. Время шло очень быстро за разговорами и общим бытом.
Где-то в глубине леса, в густых зарослях, раздавались разные звуки - от угрожающего рычания, до, похожего на мяуканье с тявканьем вперемешку. Редко над головой пролетали, если можно их так назвать, птицы. Некоторые действительно были похожи на них, а некоторые имели совсем иное анатомическое строение, больше походящее на животное, имеющее крылья.
Уже минуло две «ночёвки», если выразиться по земному, но точно я не мог определить, сколько времени прошло, сбился со счёта, да и не так было это важно. Дорога, по которой мы ехали, вышла на широкую открытую местность. Деревья, иногда смыкавшиеся своими ветвями и закрывавшие небо, создавая своеобразный коридор, по которому мы ехали, теперь стояли позади отдельной плотной стеной. Своими жёлтыми стволами и ветвями, осыпанными металлического цвета листьями, они неплохо контрастировали с пестрой лужайкой, усеянной какими-то красными цветами.
Большой город, представший перед нами, стоял на подножии горного массива, его предваряло широко раскинувшееся необъятное озеро. Шириной оно было метров семидесяти, а длиной - неподдающейся подсчёту. Вместе с оборонительной стеной оно уходило за горизонт по обе стороны. Оборонительная стена высотой метров тридцати состояла из блоков розового мрамора, соединённых между собой металлическими колоннами, короновали её очень мощные врата с раскрытыми, в мирное время, толстыми каменными дверьми. За ними виднелась не менее мощная металлическая решётка, которая поднималась только после разрешения от Главного служителя ворот, он же ставил печать на документах всех въезжающих.
Наш дилижанс остановился у края озера. Фиранджи достал какую-то материю с изображением его фамильного герба, развернул её и замер, ожидая ответных действий с оборонительной стены.
Ответ долго себя ждать не заставил, ему в ответ показали бело-голубой флаг в знак принятия и пропуска в город.
Перед тем как начать движение Фиранджи завязал глаза тягловым животным, самовольно в пропасть они бы не пошли, и, взяв их под узды, чтоб животные чуяли запах хозяина, повёл.
Я из любопытства тоже вылез из транспорта, ноги коснулись невидимой тверди, меня охватило ощущение полёта, пропасть под ногами уходила резким наклоном вниз, иллюзия того что я завис в воздухе оставляло сильное впечатление. Мне казалось, что я парю над высохшим озером с каменистым редко заилованным дном.
Зрелище не для слабонервных! Наша повозка двигалась по невидимой тверди, над пропастью приличной глубины, в недрах которой виднелась часть довольно не миролюбивой истории этого города.
Постепенно мы передвигались по застывшему озеру. Поразительная чистота и прозрачность делала его поверхность еле заметной, почти неразличимой глазу и в ней как-то призрачно и блёкло отражался окружающий мир, включая огромные ворота.
Метрах в пятидесяти под нами было видно застывшую вереницу того ужаса, который испытал на себе тот любой, кто незаконно хотел прорваться в город. Виднелись и останки воинов, и телеги, и ещё какие-то колесницы, всё это уже долгое время покоилось на дне. Оглядываясь по сторонам, на какой-то момент под собой я заметил, или мне показалось, что где-то в стороне, в недрах озера, вспыхнуло нечто похожее на облако ярко-бирюзового цвета, хотя всё это могло и показаться от перенасыщения здешней пестротой.
- Это вовсе и не озеро, это просто особый минерал, а вот свойства у него довольно интересные. В состоянии покоя он довольно таки твердый и очень прозрачный, но стоит на него подать «Силу грозы», то он мгновенно становится жидким как вода, только плотность намного меньше, - пояснила Клестри, видимо она тоже интересуется наукой, что здесь женщинам не возбраняется.
Вот такая необычная ловушка, помимо высоченного забора, охраняет город. Выходит, они освоили электричество, но только как? Интересно, как они его ещё применяют?
Погода начала портиться. Быстро набегающие облака, тянули за собой тяжёлые, пунцовые грозовые тучи. От раскатов приближающегося грома казалось, что всё вокруг трясётся, а озеро начинает светиться, скорее из-за электромагнитных импульсов грома. Зрелище конечно завораживающее, но хорошо, что мы успели перебраться к воротам вовремя, чуть позже нас не пропустили бы из-за риска утонуть в нём, и мы остались бы мокнуть на берегу.
Мы въехали на площадь, расположенную перед воротами, и пока Фиранджи снимал шоры с барбаков, к повозке подошли стражники для отметки.
- Вовремя успели, ещё немного и через озеро передвигаться стало бы опасно. Засорять нам лишний раз его не хочется, да и вы помирать пока не собираетесь. Ведь правда? - один из стражников выказав свою «заботу», заулыбался так широко, что я стал беспокоиться за его психику и наше дальнейшее путешествие, но к счастью всё обошлось.
Меняется всё: время, место, целые цивилизации, миры. Но Церберы везде, наверное, одинаковые, со своими «двухмерными» шутками, пахнущими отхожими местами, в которых сокрыто всё – Жизнь, смерть и причина зачатия всего сущего.
Фиранджи достал бумаги, один из стражников поставил в них печать и они переключились на меня. Раза по два спросили, откуда я еду и куда, интересовались моей родословной и сколько времени я в пути. Вынув карточки с изображениями разыскиваемых преступников, сличили меня с ними, и, наконец, не обнаружив ничего предрассудительного, скрылись.
Тем временем, медленно со странным гулом поднялась металлическая решётка, чтобы пропустить нас в город. Как только мы её проехали, она с грохотом быстро опустилась вниз, как будто что-то оторвалось в ее скрытых приводах, но так как никто этому не придал особого значения, выходит это так и работает.
Теперь мы ехали по длинному тёмному и довольно широкому коридору. На стенах редко встречались светильники, горевшие тускловатым огнём, спрятанным в засаленную закопченную колбу. Путь они не освещали, а горели скорее для ориентира. Мрачности добавляли и гулкие отзвуки копыт барбаков, их недовольное фырчание и звук колес дилижанса, едущего по каменному полу. Запах сырости и плесени от недостатка освещения, своеобразно даже гармонировал с этой обстановкой.
Спереди начал доноситься натужный гул какого-то механизма, скрытого за стенами. Образовался тонкий стержень света, почти ослепляющий, постепенно приближаясь, он становился всё толще и вскоре, стало понятно - это медленно открывались тяжёлые, массивные двери. Как только мы проехали через них, они, подобно решётке, почти с таким же ускорением и грохотом захлопнулись обратно. Я мог только предположить, что и решётка и эти двери соединены с каким-то очень тяжёлым дополнительным весом, видимо для того чтоб силой их невозможно было открыть, а скрытая система механизмов противовесов и редукторов, позволяла открывать их затрачивая куда меньше сил, чем бы это делал враг. Гениально!
Перед нашим взором предстал город из разноцветного камня величественный в своей красе. Сразу за воротами располагалась площадь, вымощенная светлым серым камнем в центре которой возвышался некий трёхглавый шпиль, символизирующий что-то важное и возвышенное.
Три улицы от «Главных ворот» расходились лучами вглубь города. Было установлено множество статуй, вырезанных в честь личностей добившихся каких-либо открытий в науках или сделавших нечто особенное для города, об этом гласили таблички, закреплённые под ними.
Я увидел фонтаны, их было большое множество. Вода в них била с большим напором и оформлены они были по-разному - в виде чашек, ракушек и башен. Один особенно мне запомнился: струя воды в воздухе описывала дугу и падала в чашу, которая возвышалась над всей конструкцией. Выгнута чаша была особым образом так, что с краев, в пяти разных направлениях, стекали струи воды в свои отдельные чаши, из этих чаш вода вновь переливалась множеством струй, и всё это повторялось в несколько этажей, а затем вода, собираясь в большой резервуар, ниспадала из него бесчисленным количеством маленьких, тонких струек.
Здания, стоящие сразу возле площади, являли собой ансамбль высочайшего уровня архитектуры, как будто соревнуясь, они не уступали друг другу по красоте и изяществу. Похожие скорее на дворцы, они были сложены из цельных блоков какого-то благородного камня светлых тонов. Один дом построен был из тех же блоков, что и оборонительная стена, его колонны, стоящие перед входом, были сделаны из прозрачного камня, внутри которого виднелись вкрапления темных округлых камней размером с кулак и меньше. Крыши были высокие, по высоте несколько больше самих домов.
Улицы пестрели разноцветными фасадами домов, на которых были вырезаны сложные узоры разного стиля и отполированные до блеска. Каждый дом представлял собой произведение искусства и не один не повторялся.
Большие здания, по-видимому, административного характера, у парадного входа имели не глубокие бассейны из розового мрамора наполненные водой, в них находились каменные скамейки, а сверху их затеняли раскидистые деревья. Я предположил, что бассейны сделаны для отдыха в сухую жаркую погоду. Вода в них поступала через вращающиеся водяные колеса, которые приводились в движение падающим сверху потоком.
Такое количество воды да ещё с таким давлением, обуславливалось тем, что из озера находящегося на значительном возвышении в предгорье глубоким каналом вытекал мощный ручей. Местные умельцы сумели заковать его в трубу и распределить по всему городу в виде водопровода, а излишки сбрасывались в виде многочисленных и разнообразных фонтанов.
Наша совместная цель путешествия с семьёй Фиранджи подходила к концу. Добравшись до рынка, семейство, после продажи своего товара, отправится назад в деревню Коргачет (по-моему так она называется), ну а мне надо найти новых попутчиков до Анфарота. Мы попрощались прям как родственники. Брохт обвил меня своими тоненькими ручками, поднял голову и спросил:
- Андрахей, мы ещё увидимся?
- Конечно, друг мой, обязательно увидимся!
Фиранджи посоветовавшись со своей женой, протянул мне несколько монет-ригдов, я решил не отказываться, так как с дороги хотелось для начала отдохнуть, а уж потом всё остальное. Но я пообещал, при первой же возможности вернуть долг чего бы мне это не стоило. На этом мы и разошлись.
Рынок занимал много места, там стояли бесчисленные торговые ряды, под навесами и открытые, были они упорядочены по виду товаров, многое из всего что продавалось, характерно для рынков - это и посуда, и украшения, «тряпки», приправа, обувь, и головные уборы, животные, разнообразные продукты питания, и даже открыто торговали такими веществами, которые я отнес бы к наркотикам, хотя здесь может так не думают.
Рынок своеобразное место для возможностей. Здесь можно найти работу любого плана, например, наняться в подсобные рабочие к торговцу, а можно сесть с умудрённым видом, назвавшись крибеном, и рассказывать всякие байки про что угодно. Есть и своеобразные «детские сады», где оставляют своих детей скреты, чтоб спокойно побродить между рядами, а их детей тем временем развлекает сказками пожилой старец, причём он так может войти в образ, что от такого зрелища и взрослые не могут оторваться.
Ещё это место всякого сброда - грабителей, воров, убийц, так что тут повнимательней надо быть, но здесь можно и попутчиков найти в любую точку мира, чем я и займусь в скором будущем. Но сначала отдых!
Около рынка я нашёл занятную улочку, состоящую из маленьких забегаловок всякого рода, среди них нашлось недорогое пристанище буквально с койко-местом, оно мне и приглянулось.
Задернувшись шторой, я улёгся на твёрдый, но относительно чистый матрац и попытался уснуть, но сразу не получилось.
Я перебирал все события, произошедшие со мной на этой планете. Природа здесь да! Очень разнообразна! Конечно, отличается от нашей, но не так чтоб кардинально, думаю, что все произрастающие здесь растения, спокойно прижились бы и у нас. Да кстати, я заметил, что практически перестал ощущать на себе действие атмосферы – адаптировался так сказать. Если в начале, заметно воспринималась разница между гравитацией на Земле и здесь, то и это прошло, хотя может мне так кажется от усталости.
Думал я ещё и о предстоящем путешествии в Канвуар, где буйствовала неведомая болезнь, о самой болезни и о том, как локализовать её очаг. Если она так легко передаётся, то как лечить, и делать это желательно быстро и эффективно, Канвуар - это же столица, очень много приезжих и тех кто мимоходом, болезнь может вообще вскоре распространиться по всей планете, и что получается – так можно потерять целый мир не успев и познакомиться с ним толком. Или надежда всё же есть?
Навязчива была мысль и о значительном сходстве этого инопланетного народа с нами, а при общении разница между нами и вовсе терялась, да и выглядели и вели они себя так же как мы.
Задавая самому себе вопросы всё глубже и больше, я и не заметил, как погрузился в долгий и крепкий сон, который был так необходим.
Выспавшись и отобедав в одной из местных закусочных, пошёл на рынок искать подработку.
Бродя между рядами, разговаривая и спрашивая, я стал проходить мимо рядов, где торговали посудой из разноцветного камня, были там ещё в качестве образца разные по размеру блоки, отполированные до блеска. Народу возле этой лавки было порядочно. Там висела вывеска, гласящая о найме работников. Тут я и решил попробовать.
- Сенсквери, – обратился я к высокому пожилому статному скрету, по видимому хозяину этой лавки. Он неспешно закончил диалог с работниками лавки, повернулся ко мне, начал разглядывать меня пристально с головы до ног неестественно ярко-зелёными глазами. Затем, его взгляд упёрся в мой. Его зрачки напоминали наведённые на меня и готовые к расстрелу в упор стволы некоего огнестрельного орудия, виденного мною в музее древностей. Такой взгляд наверняка передавался по наследству!
- Сенсквери, – отозвался хозяин лавки слегка безмятежным, но хозяйственным тоном, обладая приятным бархатным окрасом в голосе. Это выражение означало обиходное равноправное приветствие, принятое между скретами для обозначения деловых отношений.
- Что заставило юного скрета покинуть дом родителей? - обратился ко мне старец.
Мой вид выдавал, что я из рода среднего достатка, а вот одежда была уже слегка потрепана, что и навело его на эту мысль.
- Прежде чем выбрать, чем буду себе на жизнь зарабатывать, хочу работу разного рода попробовать и найти то, что мне по душе, да ещё посмотреть как народ живёт в разных краях.
- Не у всех такая возможность есть, страх перед самостоятельностью и неизвестностью много кого губит, невзирая на то, какого ты рода, – неспешным приятным бархатным тембром «учил» меня мудрости старец, завораживая своим умиротворением и спокойствием, а затем, видимо решив показать свой интеллект и большой багаж жизненного опыта, выдал:
- Кто мир не видел и священных писаний не учил, тот думать не способен!
«Это у вас ещё ни школ, ни литературы толком нет», - подумал я.
- Ну, так мы договоримся? - спросил я.
- Ты первый раз на работу нанимаешься?
-Да. - «По крайней мере здесь».
- Хорошо. Посмотрим, для чего ты на свет появился. Подождёшь немного, скоро лавку закрывать будут, поможешь, а там поедешь со мной на фабрику, где тебя мои помощники определят куда надо.
Когда народу стало меньше, я спросил:
-Как к вам обращаться?
На что мне старец ответил:
- Мофот.
- Андрахей, - представился я.
Спустя какое-то время стали собираться. Под каждый вид посуды был свой ящик, в нём лежали какие-то листы похожие на бумагу, но только толстые и мягкие - это были подложки под посуду, чтоб не билась. Собственно управиться с этим было не сложно. Сложив все ящики в грузовую повозку, мы отправились во владения Мофота.
Весь путь Мофот хранил молчание, ни один мускул на его лице не дрогнул за всю дорогу, он излучал завидное умиротворение, ему наверно за столько лет, нет нужды кого-либо о чём-либо расспрашивать, для него на физиономии было всё написано, а в дальнейших делах подтверждалось, остальное излишне.
Владения Мофота были на возвышенном предгорье, откуда открывался вид на весь город, включая ворота и «Ненастоящее озеро» и вся эта панорама заканчивалась лесом, уходящим за горизонт, с которого я и прибыл.
На предгорье дул не сильный, но постоянный прохладный ветер. Освещавшая эту планету звезда Сефрон – так её называли - по весеннему грела тело, но лёгкий назойливый ветерок тут же сдувал ещё не накопившееся под одеждой тепло. Сначала распаренное от лёгкого зноя тело было влажным, но вскоре стало неприятно липким и остатки влаги от пота ещё дополнительно холодили тело, как бы не простыть.
Въезжая через высокие ворота, первое, что бросилось в глаза, это необычайной красоты дворец, окруженный неглубоким озером, дно которого было выстлано камнем светло-перламутрового оттенка, который усиливал и подчёркивал рябь от поверхности воды. Свет в озере, разбивался на светящиеся нити радужной полихромии, создавая иллюзию живых меняющих форму кластеров, разделённых между собой тонкими границами подражая нитям Ланиакеи, вечно устремленной к Великому аттрактору, генерируя игру оживления света.
И снова фонтаны, олицетворение благодати, вмещающей источник жизни и спасения, показатель успеха и процветания, выполняя свои защитные функции, струились с тихим журчанием воды. Над искусственным озером, возвышались, сделанные из белоснежного материала, статуи в виде неких божеств, держащих над собой чашу, падающая в неё мощная струя, трансформировалась в прозрачную плёнку, имитируя своеобразный защитный кокон для всей композиции. Всё это делало озеро запоминающимся и авантажным.
К дворцу через озеро натянутой стрелой была проложена дорожка, чтобы можно было попасть в него не замочив ног. Дворец словно утопал в растительности, часть его обвивали растения похожие на лианы с чёрными стеблями и сине-голубыми листьями. Сам дворец был построен из такого же материала, что и фонтаны, все его части - антаблемент, балюстрада и даже стойки в виде Атлантов, смиренно держащих над собой мощь и величие верхней части дворца, сверкали золотом. Фронтоны и портал, оформленные бирюзового цвета камнем, насыщали композицию, а множество высоких шпилей из тёмного материала канонадой были устремлены ввысь, придавая триумфальность и законченность строению. Дворец ассоциировался с благородным рыцарем, сложенным из могущественной силы и доблести, отображённой в виде наград, украшающих его благородными металлами, камнем и профессиональной работой мастеров, построивших сие великолепие.
Когда-нибудь состарившись и выйдя на покой, когда не будет нужды гнаться за замыслом Великого творения, и наконец познав его, я взову все остатки своего разума упиваться воспоминаниями красивых моментов жизни, включая и жилище Мофота, и благодарить Создателя за то, что наделил мой разум высоким творческим началом, неусыпным и жадным до познания всего нового. Дожив до последних минут своей жизни, я, пусть даже прибывая в болезнях и боли, буду благодарен за тело, которое создано до безумия сложным, до гениальности чутким ко всему материальному, физическому и абстрактному, но дающему возможность мыслить формами, которых нет в реальности, но которые задают её законы.
О чем это я?
Мофоту конечно льстило, что я был восхищён его дворцом, но он это скрывал.
- С тобой сначала заключим договор на пятнадцать обращений Сефрона, - что означало буквально пятнадцать обращений звезды по небосводу, то есть суток.
- А то неизвестно когда ты захочешь продолжить своё путешествие, вот мы и будем рассчитывать на число пятнадцать, для лёгкости расчета.
- Но если мы заключили с тобой договор, то хоть что ты делай, а оговоренный срок отработать должен! – и вновь в меня уперлись стволы древнего орудия, ярко-зеленого цвета. В его лице, украшенном симметричным орнаментом узора, только усилились ноты харизматичности, и, не говоря больше ни слова, выдержав паузу, он как бы дал возможность самому придумать мысленно себе наказание и испытать его заочно. Большой опыт в общении надо сказать.
Из дворца кто-то вышел и направился в нашу сторону. По мере приближения стало ясно, что это была женщина в годах, с невообразимой причёской, словно соревнующейся с дворцовыми шпилями. Макияж её напоминал сюрреалистический стиль, а одежда была просторного кроя, но из дорогой переливающейся ткани, формой больше походящеё на флакон редких духов, но в этих краях это показатель зажиточности, ничего не поделаешь… Главное не схватить инфаркт от неожиданности, встретившись с такой «экзотикой» лицом к лицу.
В добавление к своей индивидуальности она имела мягкий, женственный, но командный голос. Увидев её, Мофот слегка преобразился в лице, выражение которого стало более живым и мягким.
Пока он с ней разговаривал о своих домашних делах, у меня появилось немного времени осмотреться вокруг, и тут, я увидел нечто грандиозное и завораживающее.
Взору предстало большое коническое основание внушительного диаметра, сложенное из серых каменных блоков, аккуратно подогнанных друг к другу. Кладка очень напоминала пчелиные соты, сверху была надстройка из каменных высоких плит, в каждом имелись окна, причём застеклённые. Это основательное круглое здание, значительно возвышалось над головой.
Из крыши этого сооружения выходили четыре металлические колонны, в центре которых был вал, он передавал вращение через конические передачи от лопастей, расположенных перпендикулярно основной оси в недра каменного здания. За лопастями на специальной оснастке, приделанной к тем же колоннам, крепились самые настоящие паруса, благодаря которым конструкция сама поворачивалась по ветру. Как выяснилось, это массивное строение предназначалось для полировки облицовочного камня, применяемого в строительстве жилых домов и других зданий. И таких станций было несколько.
Видимо к очень знатному человеку меня судьба привела. К Мофоту и его жене подошли два молодых скрета, удачно сложенных, с чёрными, играющими в лучах света волнистыми волосами до плеч, примерно чуть старше моего нынешнего обличья, скорее всего сыновья Мофота. Коротко поговорив по поводу моей персоны, они отправились ко мне.
- Сенсквери.
- Сенсквери, – подошёл ближе один из сыновей.
- Следуй за мной.
Пройдя по двору мимо станций, мы зашли в здание, просторное и светлое, стены внутри были приятно белыми. Там трудилось несколько скретов, изредка переговаривающихся между собой, видимо обмениваясь советами.
- Назови своё имя.
- Андрахей.
- Хорошо, меня - Гольмир. Я познакомлю тебя с работниками, с ними тебе предстоит разделять большую часть времени.
Гольмир поманил к себе рукой скретов, которые уже разглядывали нас тайком.
- Знакомьтесь - это Андрахей, будет с вами работать.
Перезнакомившись, скреты разошлись по своим местам и продолжили работу.
- Здесь и предстоит тебе работать, а заключается она в следующем - видишь вон ту посуду?
- Вижу.
- Она после грубой обточки и, как сам понимаешь, для использования никуда не годится, её нужно шлифовать вручную. Сейчас я тебе весь процесс покажу.
Гольмир довольно ловко обращался с шлифовальными камнями, поясняя на каких этапах переходить к камням с более мелкой зернистостью. Рассказывал как эффективнее и экономнее управляться с работой, в каких количествах использовать масло, и как обрабатывать края и внутренние углы. Честно, я был приятно удивлён его сноровке.
Закончив урок, он решил снабдить меня своей мудростью:
- Твоя работа - это отражение твоего ума, твой ум - это инструмент для использования жизни данной тебе.
Прозвучало это у меня в голове голосом Мофота, по-другому и не могло быть, ведь он его сын, он его и учил.
Приступив к работе, вспомнил, что когда-то ещё в студенческой молодости мы с группой в качестве эксперимента пробовали воссоздавать разные артефакты древностей. Тоже работа была ещё та! Руки и пальцы ныли и немели от непривычной нагрузки, но навык никуда не делся. Попривыкнув к работе, я немного видоизменил сам цикл, разбил работу поэтапно, взяв несколько тарелок одного вида, отшлифовал их камнем сначала одной зернистости, а потом более мелкой и так продолжал от начала до конца небольшими партиями. Так после каждого цикла проще было осматривать изделия на предмет недоработок. Со временем пообвыкнув, я сделал импровизированные приспособления для облегчения своего труда и для более качественной обработки углов.
Настроив рабочее место и инструменты под себя, дело пошло слажено и даже начало приносить своего рода удовольствие. Впадая в своеобразный транс от удачно настроенной работы, я заметил, что время начало ускоряться в своём темпе и незаметно подошёл конец моего первого, так сказать, рабочего дня.
Тут снова появился Гольмир. Увидев, что я перестроил цикл работы, молча посмотрел на стопки тарелок, расставленных по разной степени готовности, на инструменты, которыми я работал, на меня, и переключился на то, что он проводит меня до места, где я могу отдохнуть.
Это было деревянное здание, внутри было темновато и прохладно, по нему проходил общий коридор, по обеим сторонам которого за дверьми были жилые комнаты на четыре места, в конце коридора виднелась дверь, за которой была кухня и прачечная. Зайдя в одну из комнат, Гольмир указал мне на кровать.
- Здесь и будешь отдыхать. С остальным разберешься сам, где тут что находится. Всё здесь общее, спросишь – подскажут. И да, когда на работу ты услышишь звонаря.
С этими словами он вышел. Я остался в комнате ещё с тремя скретами, это были те же ребята, с которыми работали в шлифовальном здании. С ними я и продолжил знакомство.
- Андрахей, давно ли ты в этом городе? - спросил Фектон, невысокого роста и округлого телосложения, возраста ближе к зрелому, но держался он ещё довольно по-молодецки.
- Пару обращений Сефрона всего.
- Нет, давай без этих замашек умников, так и скажи, что пару оборотов, ну или рунигов, а то складывается впечатление, что будто с писарем общаешься.
-Хорошо, - довольно дружелюбно отозвался я.
Своими разговорами Фектон умудрялся заполнять всё пространство вокруг себя и забивать головы другим.
И наверно для него был праздник, что появился новый скрет и есть кого заболтать своими историями, показать всю свою эрудицию и компетентность в житейском опыте и даже в некоторых научных вопросах. Я слушал, ведь он оказался находкой для меня. Если кратко, то он из обычной семьи, в молодости приехал в Кантарф в поисках лучшей жизни, но как то так сложилось… Как он выразился: «Скрет справедливо зрящий в корень, зачастую несёт тяжёлую ношу судьбы!» и вытянул указательный палец вверх. Одним словом: «Язык мой враг мой», с достоинством констатировал он, хоть это и выглядело немного забавно.
Что касалось остальных - Кнорвера и Лидрейната, Фектон знал их истории лучше, чем они сами, которые примерно были такие же как и у него, но с одной оговоркой, умственные способности не давали им вырваться из простых рабочих, к примеру, в ремесленники. Вот так мы все вчетвером и пообщались.
Несмотря на чрезмерную болтливость и заносчивость, Фектон - очень ценный кадр. Он ради того, чтоб выглядеть в выгодном свете, как самый знающий, да ещё при этом любящий похвалу, готов даже от хлеба отказаться. Поэтому я потихоньку начал выуживать у него какую-нибудь полезную информацию, например, от него я узнал, про одного путешественника, который в городе также ненадолго, и скоро отправится в туже сторону, что и я. Осталось его найти. Это, я думаю, не составит труда, но потребуется время. Но, по крайней мере, Фектон меня заверил что, поможет в этом.
Он так же поведал мне, что второго сына Мофота зовут Нагхлаут, но он больше отвечает за дисциплину и сохранность имущества и осторожно намекнул, что лучше не создавать прецедентов для знакомства с ним, он в своём деле профессионал. Так же Мофот порадовал, что часть заработка уже можно получить и прикупить себе чего-нибудь на рынке.
И в один из выходных оборотов или руниг мы вчетвером, отправились на рынок, я присоединился больше как за компанию. Фектон по дороге неустанно всё пилил своих напарников, Кнорвер возражал ему, бухтя чего-то себе под нос, чем ещё больше заводил «наше всё». Лидрейн предпочитал уходить в себя, и сохранять молчание, понимая тщетность спора с Фектоном.
На рынке как всегда было не протолкнуться. В воздухе витал букет запахов преимущественно незнакомых, в том числе и не очень приятных. Мы продвигались между рядами, проходя к вещевым лавкам, чтобы прикупить обновки. Тут Кнорвер видимо отстав где-то, потерялся из виду.
- Да где этот пень ушастый, скрюхам на метку? - озабоченно отреагировал Фектон.
Надо же! Я такое уже где-то слышал, но только в другом варианте. Но вскоре пропажа нашлась. Кнорвер купил себе штаны коричневого цвета, и тут же был отчитан за то, что не предупредил, и похвален за смекалку при выборе цвета штанов, который скроет испуг перед Нагхлаутом, за какой-нибудь проступок. Кнорвер ответил, каким-то неразличимым бормотанием. Мы с Лидрейном переглянулись, давясь от смеха.
Фектон не забыл про данное мне обещание, и, после закупок кому, каких хотелось вещей, сообщил, что мы направляемся в одно место, где можно встретиться со скретами, живущими путешествиями, а именно мы разыщем Пронерга, который мне и был нужен.
Место это оказалось наподобие трактира, называемого на местном наречии кербех. Внутри полутёмного заведения стены были слегка обшарпанные, через маленькие окна с полупрозрачным стеклом падал свет, еле разгоняющий темноту, им в этом помогали лампы, горевшие на каком-то масле и накрытые матовыми колпаками. Запах стоял горько-сладковатый, влажный и через некоторые открытые окна, входящие свежие потоки разбавляли и примешивали запахи с улицы.
С деловым видом завсегдатая, Фектон, подошёл к высокой стойке, за которой стоял, по всей видимости, хозяин, поздоровался, начал интересоваться за жизнь и быт, выказывая тем самым равность по социуму, конечно показную. Хозяин лениво соглашался на эту игру, спокойно, с ленивым скучающим видом. Ему то что! Он всяких тут видел…
- Слушай, мы ищем Пронерга, нужен он для одного моего знакомого.
- Странно, что кому-то нужен этот отшельник, - с отсутствующим видом произнёс хозяин кербеха.
- Придёте, когда тень кербеха будет смотреть на исхолот, который стоит на улице. Он в это время откуда-то приходит и сидит здесь ещё восьмую часть оборота, потом убирается в свою конуру.
Исхолот – это лёгкая веранда, внутри неё расположены скамейки и столы, стоит она возле кербеха и предназначена для всех желающих провести время на улице в тени. По времени оставалось ждать где-то часов пять или шесть. Наша компания решила не сидеть на одном месте, а прогуляться по окрестностям.
За прогулкой я узнал поближе кто такие скрюхи. Это такое горбатое животное, на тонких лапках, действительно скрюченное, которое чем-то похоже на толстую кошку или небольшую собаку, а может и на енота. Забавная зверюга! Морда похожа на лисью, с черными среднего размера глазками, и большими относительно тела ушами, торчащими в разные стороны. Возле скретов они начали жить давно, пришли из леса, хотя и в лесу их хватает. Живут они сами по себе питаются всякими мелкими гадами и грызунами.
Одомашнивать их бесполезно, на это они неспособны, так как свободолюбивы, но могут сами поселиться и жить во дворе. Если кто придёт незнакомый, то эти создания начинают задумчиво мычать, а если подойдёшь ближе, начнут издавать истеричный крик. Обижать и прогонять их не принято, поэтому они кажутся отупевшими лентяями, валяющимися прямо на дороге.
Запряжённые барбаки, везущие какой-либо груз, просто выпинывают зазевавшегося скрюха с дороги и тот летит, визжа на обочину, но не убивают, вот такая между ними любовь. Жили б эти звери на Земле, то название своё сохранили бы, по-другому их и не назовешь.
По дороге Кнорвер, увидев один роскошный дом, к всеобщему удивлению пытался выбормотать одну интересную историю, о том, что в этом доме жил, очень давно, не то великий учитель не то учёный и звали его Джавурши.
Фектон, от удивления открыл рот, но я его схватил за рукав, дав понять чтоб, тот не перебивал, ведь у Кнорвера давно прорезался дар говорить, но его все время перебивали.
-Джавурши приручил «силу Грозы», он её создал, помещая в особый раствор металлические пластины, и к ним подсоединяя проволоками моток из других проволок и обнаружил, что они слегка нагрелись. А потом подсоединил намотанную на гвоздь проволоку и к гвоздю начали прилипать мелкие металлические предметы. Вот тогда и узнали, что отколотый осколок от «Ненастоящего озера», делается жидким, если его бросить в этот самый раствор или соединить его с проволоками, отходящими от металлических пластин находящимися в этом растворе.
- А откуда ты про это знаешь? – спросил я.
- На рынке за несколько ригдов можно это услышать от крибенов. А затем был забавный случай, когда он насобирал много таких баночек с раствором и хотел узнать как быстро «сила грозы» движется не по воздуху, а по телу скрета.
И тут я представил картину в трех действиях:
Раз - выстроились все по кругу.
Два - взялись за металлические прутья, сомкнувшись друг с другом руками.
И на счёт три - «ученый» замкнул контакты и тут все узнали, от чего гром гремит и молния сверкает (в малых масштабах конечно).
- И как всё прошло?- спросил я.
- Да не очень… Они все попадали, а когда отошли от шока, сказали, что будто их что-то изнутри ударило.
«Поздравляю – подумал я про себя - это электрический ток, уже неистово рвётся в вашу цивилизацию, если конечно не загубите это дело… Ведь и у нас, землян, много было шансов уничтожить все эти начинания».
-Наверно много кто был против таких экспериментов?
- Ну да. Общественность осуждала Джавурши, но он пообещал больше не проводить таких экспериментов.
- Каких таких?
- Ну, со скретами.
- А сейчас как дела обстоят?
- А то, что делается сейчас, мы узнаем ещё очень не скоро.
Фектон всё же не вытерпел:
- Вообще, всё это сказки для маленьких, - подытожил он, - слышали мы про что-то подобное, да только всё это мифы! Было это очень давно, да и если вообще было.
- Так ведь возле площади стоит памятник Джавурши, и написано там, что воздвигли его в четь того что тот «Силу грозы» освоил! - возмутился Кнорвер.
- Просто никто убирать и переделывать его не стал, вот и всё, - отрезал Фектон.
- Да ладно чего спорить то… - погасил я спор.
А сам подумал – интересно, памятник оставили, а сам факт пытались скрыть, ну или Джавурши очень многое сделал, что его имя очернять не стали, а сам факт не очень приятный с экспериментом над скретами решили замылить.
Вот и получается, что эти крибены за отдельную плату рассказывают посерьезнее сказки, такие как основы физики, да только вот неизвестно, а хотел ли этот самый Джавурши делиться этими знаниями.
Теперь понятно как работает «Ненастоящее озеро». Всё просто: от импровизированных аккумуляторов отходят проводники и прямиком в «Озеро».
Назначенное время уже подошло, и мы оказались возле кербеха.
(Продолжение следует…)
- Как дежурство прошло?
- Да как видишь всё спокойно, - ответил я.
Выглядел он явно не выспавшимся. Ещё бы! Просто так не доверишься первому встречному, поэтому он тоже глаз не сомкнул. Затем и остальное семейство начало вылезать из палатки. Так как время отдыха прошло без проблем, попутчики ослабили свою настороженность, отчего легче стало всем.
Мы неспешно собрались за исключением, конечно же, Брохта, он всё время создавал озорную детскую суету, чем и заслуживал едкие комментарии от своей сестры. Собравшись все вместе, сели завтракать, с оговоркой конечно - кто завтракал, а лично я обедал, но это уже каждому своё. Некоторое время спустя наша скромная компания отправилась дальше.
По дороге, так как ехать ещё было долго, Фиранджи спросил меня:
-Андрахей, а ты вообще, когда-нибудь был в Кантарфе?
- Нет, конечно!
- О, тогда тебе стоит там побывать! Этот город целое произведение искусства.
В разговор вступила Клестри.
– Да, - благоговейно произнесла она, - этот город поражает своим величием и мастерами, славящимися в любом ремесле. Он очень красивый и там много учёных, открытия которых обращены во благо этого города.
Фиранджи, с сияющим видом, видимо от воспоминаний о Кантарфе, мог только широко раскрыв глаза согласно кивать головой.
Здесь подключилась Лирнея, сказав, что стоило бы начать с «Ненастоящего озера».
- А что это? - спросил я.
- Застывшее озеро, которое может стать жидким и поглотить в себя любого странника или даже целую армию, если вдруг этого захочет Главный служитель ворот. Это первое, что придётся вам пережить, - ответила Лирнея, ехидно улыбнувшись, а затем вернулась к своим делам, распутывая и снова запутывая некую ниточку своими пальцами.
На пустом месте, казалось бы, но по спине пробежал лёгкий холодок, и эта загадочная реплика «придётся вам пережить»…
Покрытое расстояние преодолевалось гораздо легче и безопаснее, чем одному и пешим, да и компания попалась довольно дружелюбная. Время шло очень быстро за разговорами и общим бытом.
Где-то в глубине леса, в густых зарослях, раздавались разные звуки - от угрожающего рычания, до, похожего на мяуканье с тявканьем вперемешку. Редко над головой пролетали, если можно их так назвать, птицы. Некоторые действительно были похожи на них, а некоторые имели совсем иное анатомическое строение, больше походящее на животное, имеющее крылья.
Уже минуло две «ночёвки», если выразиться по земному, но точно я не мог определить, сколько времени прошло, сбился со счёта, да и не так было это важно. Дорога, по которой мы ехали, вышла на широкую открытую местность. Деревья, иногда смыкавшиеся своими ветвями и закрывавшие небо, создавая своеобразный коридор, по которому мы ехали, теперь стояли позади отдельной плотной стеной. Своими жёлтыми стволами и ветвями, осыпанными металлического цвета листьями, они неплохо контрастировали с пестрой лужайкой, усеянной какими-то красными цветами.
Большой город, представший перед нами, стоял на подножии горного массива, его предваряло широко раскинувшееся необъятное озеро. Шириной оно было метров семидесяти, а длиной - неподдающейся подсчёту. Вместе с оборонительной стеной оно уходило за горизонт по обе стороны. Оборонительная стена высотой метров тридцати состояла из блоков розового мрамора, соединённых между собой металлическими колоннами, короновали её очень мощные врата с раскрытыми, в мирное время, толстыми каменными дверьми. За ними виднелась не менее мощная металлическая решётка, которая поднималась только после разрешения от Главного служителя ворот, он же ставил печать на документах всех въезжающих.
Наш дилижанс остановился у края озера. Фиранджи достал какую-то материю с изображением его фамильного герба, развернул её и замер, ожидая ответных действий с оборонительной стены.
Ответ долго себя ждать не заставил, ему в ответ показали бело-голубой флаг в знак принятия и пропуска в город.
Перед тем как начать движение Фиранджи завязал глаза тягловым животным, самовольно в пропасть они бы не пошли, и, взяв их под узды, чтоб животные чуяли запах хозяина, повёл.
Я из любопытства тоже вылез из транспорта, ноги коснулись невидимой тверди, меня охватило ощущение полёта, пропасть под ногами уходила резким наклоном вниз, иллюзия того что я завис в воздухе оставляло сильное впечатление. Мне казалось, что я парю над высохшим озером с каменистым редко заилованным дном.
Зрелище не для слабонервных! Наша повозка двигалась по невидимой тверди, над пропастью приличной глубины, в недрах которой виднелась часть довольно не миролюбивой истории этого города.
Постепенно мы передвигались по застывшему озеру. Поразительная чистота и прозрачность делала его поверхность еле заметной, почти неразличимой глазу и в ней как-то призрачно и блёкло отражался окружающий мир, включая огромные ворота.
Метрах в пятидесяти под нами было видно застывшую вереницу того ужаса, который испытал на себе тот любой, кто незаконно хотел прорваться в город. Виднелись и останки воинов, и телеги, и ещё какие-то колесницы, всё это уже долгое время покоилось на дне. Оглядываясь по сторонам, на какой-то момент под собой я заметил, или мне показалось, что где-то в стороне, в недрах озера, вспыхнуло нечто похожее на облако ярко-бирюзового цвета, хотя всё это могло и показаться от перенасыщения здешней пестротой.
- Это вовсе и не озеро, это просто особый минерал, а вот свойства у него довольно интересные. В состоянии покоя он довольно таки твердый и очень прозрачный, но стоит на него подать «Силу грозы», то он мгновенно становится жидким как вода, только плотность намного меньше, - пояснила Клестри, видимо она тоже интересуется наукой, что здесь женщинам не возбраняется.
Вот такая необычная ловушка, помимо высоченного забора, охраняет город. Выходит, они освоили электричество, но только как? Интересно, как они его ещё применяют?
Погода начала портиться. Быстро набегающие облака, тянули за собой тяжёлые, пунцовые грозовые тучи. От раскатов приближающегося грома казалось, что всё вокруг трясётся, а озеро начинает светиться, скорее из-за электромагнитных импульсов грома. Зрелище конечно завораживающее, но хорошо, что мы успели перебраться к воротам вовремя, чуть позже нас не пропустили бы из-за риска утонуть в нём, и мы остались бы мокнуть на берегу.
Мы въехали на площадь, расположенную перед воротами, и пока Фиранджи снимал шоры с барбаков, к повозке подошли стражники для отметки.
- Вовремя успели, ещё немного и через озеро передвигаться стало бы опасно. Засорять нам лишний раз его не хочется, да и вы помирать пока не собираетесь. Ведь правда? - один из стражников выказав свою «заботу», заулыбался так широко, что я стал беспокоиться за его психику и наше дальнейшее путешествие, но к счастью всё обошлось.
Меняется всё: время, место, целые цивилизации, миры. Но Церберы везде, наверное, одинаковые, со своими «двухмерными» шутками, пахнущими отхожими местами, в которых сокрыто всё – Жизнь, смерть и причина зачатия всего сущего.
Фиранджи достал бумаги, один из стражников поставил в них печать и они переключились на меня. Раза по два спросили, откуда я еду и куда, интересовались моей родословной и сколько времени я в пути. Вынув карточки с изображениями разыскиваемых преступников, сличили меня с ними, и, наконец, не обнаружив ничего предрассудительного, скрылись.
Тем временем, медленно со странным гулом поднялась металлическая решётка, чтобы пропустить нас в город. Как только мы её проехали, она с грохотом быстро опустилась вниз, как будто что-то оторвалось в ее скрытых приводах, но так как никто этому не придал особого значения, выходит это так и работает.
Теперь мы ехали по длинному тёмному и довольно широкому коридору. На стенах редко встречались светильники, горевшие тускловатым огнём, спрятанным в засаленную закопченную колбу. Путь они не освещали, а горели скорее для ориентира. Мрачности добавляли и гулкие отзвуки копыт барбаков, их недовольное фырчание и звук колес дилижанса, едущего по каменному полу. Запах сырости и плесени от недостатка освещения, своеобразно даже гармонировал с этой обстановкой.
Спереди начал доноситься натужный гул какого-то механизма, скрытого за стенами. Образовался тонкий стержень света, почти ослепляющий, постепенно приближаясь, он становился всё толще и вскоре, стало понятно - это медленно открывались тяжёлые, массивные двери. Как только мы проехали через них, они, подобно решётке, почти с таким же ускорением и грохотом захлопнулись обратно. Я мог только предположить, что и решётка и эти двери соединены с каким-то очень тяжёлым дополнительным весом, видимо для того чтоб силой их невозможно было открыть, а скрытая система механизмов противовесов и редукторов, позволяла открывать их затрачивая куда меньше сил, чем бы это делал враг. Гениально!
Перед нашим взором предстал город из разноцветного камня величественный в своей красе. Сразу за воротами располагалась площадь, вымощенная светлым серым камнем в центре которой возвышался некий трёхглавый шпиль, символизирующий что-то важное и возвышенное.
Три улицы от «Главных ворот» расходились лучами вглубь города. Было установлено множество статуй, вырезанных в честь личностей добившихся каких-либо открытий в науках или сделавших нечто особенное для города, об этом гласили таблички, закреплённые под ними.
Я увидел фонтаны, их было большое множество. Вода в них била с большим напором и оформлены они были по-разному - в виде чашек, ракушек и башен. Один особенно мне запомнился: струя воды в воздухе описывала дугу и падала в чашу, которая возвышалась над всей конструкцией. Выгнута чаша была особым образом так, что с краев, в пяти разных направлениях, стекали струи воды в свои отдельные чаши, из этих чаш вода вновь переливалась множеством струй, и всё это повторялось в несколько этажей, а затем вода, собираясь в большой резервуар, ниспадала из него бесчисленным количеством маленьких, тонких струек.
Здания, стоящие сразу возле площади, являли собой ансамбль высочайшего уровня архитектуры, как будто соревнуясь, они не уступали друг другу по красоте и изяществу. Похожие скорее на дворцы, они были сложены из цельных блоков какого-то благородного камня светлых тонов. Один дом построен был из тех же блоков, что и оборонительная стена, его колонны, стоящие перед входом, были сделаны из прозрачного камня, внутри которого виднелись вкрапления темных округлых камней размером с кулак и меньше. Крыши были высокие, по высоте несколько больше самих домов.
Улицы пестрели разноцветными фасадами домов, на которых были вырезаны сложные узоры разного стиля и отполированные до блеска. Каждый дом представлял собой произведение искусства и не один не повторялся.
Большие здания, по-видимому, административного характера, у парадного входа имели не глубокие бассейны из розового мрамора наполненные водой, в них находились каменные скамейки, а сверху их затеняли раскидистые деревья. Я предположил, что бассейны сделаны для отдыха в сухую жаркую погоду. Вода в них поступала через вращающиеся водяные колеса, которые приводились в движение падающим сверху потоком.
Такое количество воды да ещё с таким давлением, обуславливалось тем, что из озера находящегося на значительном возвышении в предгорье глубоким каналом вытекал мощный ручей. Местные умельцы сумели заковать его в трубу и распределить по всему городу в виде водопровода, а излишки сбрасывались в виде многочисленных и разнообразных фонтанов.
Наша совместная цель путешествия с семьёй Фиранджи подходила к концу. Добравшись до рынка, семейство, после продажи своего товара, отправится назад в деревню Коргачет (по-моему так она называется), ну а мне надо найти новых попутчиков до Анфарота. Мы попрощались прям как родственники. Брохт обвил меня своими тоненькими ручками, поднял голову и спросил:
- Андрахей, мы ещё увидимся?
- Конечно, друг мой, обязательно увидимся!
Фиранджи посоветовавшись со своей женой, протянул мне несколько монет-ригдов, я решил не отказываться, так как с дороги хотелось для начала отдохнуть, а уж потом всё остальное. Но я пообещал, при первой же возможности вернуть долг чего бы мне это не стоило. На этом мы и разошлись.
Рынок занимал много места, там стояли бесчисленные торговые ряды, под навесами и открытые, были они упорядочены по виду товаров, многое из всего что продавалось, характерно для рынков - это и посуда, и украшения, «тряпки», приправа, обувь, и головные уборы, животные, разнообразные продукты питания, и даже открыто торговали такими веществами, которые я отнес бы к наркотикам, хотя здесь может так не думают.
Рынок своеобразное место для возможностей. Здесь можно найти работу любого плана, например, наняться в подсобные рабочие к торговцу, а можно сесть с умудрённым видом, назвавшись крибеном, и рассказывать всякие байки про что угодно. Есть и своеобразные «детские сады», где оставляют своих детей скреты, чтоб спокойно побродить между рядами, а их детей тем временем развлекает сказками пожилой старец, причём он так может войти в образ, что от такого зрелища и взрослые не могут оторваться.
Ещё это место всякого сброда - грабителей, воров, убийц, так что тут повнимательней надо быть, но здесь можно и попутчиков найти в любую точку мира, чем я и займусь в скором будущем. Но сначала отдых!
Около рынка я нашёл занятную улочку, состоящую из маленьких забегаловок всякого рода, среди них нашлось недорогое пристанище буквально с койко-местом, оно мне и приглянулось.
Задернувшись шторой, я улёгся на твёрдый, но относительно чистый матрац и попытался уснуть, но сразу не получилось.
Я перебирал все события, произошедшие со мной на этой планете. Природа здесь да! Очень разнообразна! Конечно, отличается от нашей, но не так чтоб кардинально, думаю, что все произрастающие здесь растения, спокойно прижились бы и у нас. Да кстати, я заметил, что практически перестал ощущать на себе действие атмосферы – адаптировался так сказать. Если в начале, заметно воспринималась разница между гравитацией на Земле и здесь, то и это прошло, хотя может мне так кажется от усталости.
Думал я ещё и о предстоящем путешествии в Канвуар, где буйствовала неведомая болезнь, о самой болезни и о том, как локализовать её очаг. Если она так легко передаётся, то как лечить, и делать это желательно быстро и эффективно, Канвуар - это же столица, очень много приезжих и тех кто мимоходом, болезнь может вообще вскоре распространиться по всей планете, и что получается – так можно потерять целый мир не успев и познакомиться с ним толком. Или надежда всё же есть?
Навязчива была мысль и о значительном сходстве этого инопланетного народа с нами, а при общении разница между нами и вовсе терялась, да и выглядели и вели они себя так же как мы.
Задавая самому себе вопросы всё глубже и больше, я и не заметил, как погрузился в долгий и крепкий сон, который был так необходим.
Выспавшись и отобедав в одной из местных закусочных, пошёл на рынок искать подработку.
Бродя между рядами, разговаривая и спрашивая, я стал проходить мимо рядов, где торговали посудой из разноцветного камня, были там ещё в качестве образца разные по размеру блоки, отполированные до блеска. Народу возле этой лавки было порядочно. Там висела вывеска, гласящая о найме работников. Тут я и решил попробовать.
- Сенсквери, – обратился я к высокому пожилому статному скрету, по видимому хозяину этой лавки. Он неспешно закончил диалог с работниками лавки, повернулся ко мне, начал разглядывать меня пристально с головы до ног неестественно ярко-зелёными глазами. Затем, его взгляд упёрся в мой. Его зрачки напоминали наведённые на меня и готовые к расстрелу в упор стволы некоего огнестрельного орудия, виденного мною в музее древностей. Такой взгляд наверняка передавался по наследству!
- Сенсквери, – отозвался хозяин лавки слегка безмятежным, но хозяйственным тоном, обладая приятным бархатным окрасом в голосе. Это выражение означало обиходное равноправное приветствие, принятое между скретами для обозначения деловых отношений.
- Что заставило юного скрета покинуть дом родителей? - обратился ко мне старец.
Мой вид выдавал, что я из рода среднего достатка, а вот одежда была уже слегка потрепана, что и навело его на эту мысль.
- Прежде чем выбрать, чем буду себе на жизнь зарабатывать, хочу работу разного рода попробовать и найти то, что мне по душе, да ещё посмотреть как народ живёт в разных краях.
- Не у всех такая возможность есть, страх перед самостоятельностью и неизвестностью много кого губит, невзирая на то, какого ты рода, – неспешным приятным бархатным тембром «учил» меня мудрости старец, завораживая своим умиротворением и спокойствием, а затем, видимо решив показать свой интеллект и большой багаж жизненного опыта, выдал:
- Кто мир не видел и священных писаний не учил, тот думать не способен!
«Это у вас ещё ни школ, ни литературы толком нет», - подумал я.
- Ну, так мы договоримся? - спросил я.
- Ты первый раз на работу нанимаешься?
-Да. - «По крайней мере здесь».
- Хорошо. Посмотрим, для чего ты на свет появился. Подождёшь немного, скоро лавку закрывать будут, поможешь, а там поедешь со мной на фабрику, где тебя мои помощники определят куда надо.
Когда народу стало меньше, я спросил:
-Как к вам обращаться?
На что мне старец ответил:
- Мофот.
- Андрахей, - представился я.
Спустя какое-то время стали собираться. Под каждый вид посуды был свой ящик, в нём лежали какие-то листы похожие на бумагу, но только толстые и мягкие - это были подложки под посуду, чтоб не билась. Собственно управиться с этим было не сложно. Сложив все ящики в грузовую повозку, мы отправились во владения Мофота.
Весь путь Мофот хранил молчание, ни один мускул на его лице не дрогнул за всю дорогу, он излучал завидное умиротворение, ему наверно за столько лет, нет нужды кого-либо о чём-либо расспрашивать, для него на физиономии было всё написано, а в дальнейших делах подтверждалось, остальное излишне.
Владения Мофота были на возвышенном предгорье, откуда открывался вид на весь город, включая ворота и «Ненастоящее озеро» и вся эта панорама заканчивалась лесом, уходящим за горизонт, с которого я и прибыл.
На предгорье дул не сильный, но постоянный прохладный ветер. Освещавшая эту планету звезда Сефрон – так её называли - по весеннему грела тело, но лёгкий назойливый ветерок тут же сдувал ещё не накопившееся под одеждой тепло. Сначала распаренное от лёгкого зноя тело было влажным, но вскоре стало неприятно липким и остатки влаги от пота ещё дополнительно холодили тело, как бы не простыть.
Въезжая через высокие ворота, первое, что бросилось в глаза, это необычайной красоты дворец, окруженный неглубоким озером, дно которого было выстлано камнем светло-перламутрового оттенка, который усиливал и подчёркивал рябь от поверхности воды. Свет в озере, разбивался на светящиеся нити радужной полихромии, создавая иллюзию живых меняющих форму кластеров, разделённых между собой тонкими границами подражая нитям Ланиакеи, вечно устремленной к Великому аттрактору, генерируя игру оживления света.
И снова фонтаны, олицетворение благодати, вмещающей источник жизни и спасения, показатель успеха и процветания, выполняя свои защитные функции, струились с тихим журчанием воды. Над искусственным озером, возвышались, сделанные из белоснежного материала, статуи в виде неких божеств, держащих над собой чашу, падающая в неё мощная струя, трансформировалась в прозрачную плёнку, имитируя своеобразный защитный кокон для всей композиции. Всё это делало озеро запоминающимся и авантажным.
К дворцу через озеро натянутой стрелой была проложена дорожка, чтобы можно было попасть в него не замочив ног. Дворец словно утопал в растительности, часть его обвивали растения похожие на лианы с чёрными стеблями и сине-голубыми листьями. Сам дворец был построен из такого же материала, что и фонтаны, все его части - антаблемент, балюстрада и даже стойки в виде Атлантов, смиренно держащих над собой мощь и величие верхней части дворца, сверкали золотом. Фронтоны и портал, оформленные бирюзового цвета камнем, насыщали композицию, а множество высоких шпилей из тёмного материала канонадой были устремлены ввысь, придавая триумфальность и законченность строению. Дворец ассоциировался с благородным рыцарем, сложенным из могущественной силы и доблести, отображённой в виде наград, украшающих его благородными металлами, камнем и профессиональной работой мастеров, построивших сие великолепие.
Когда-нибудь состарившись и выйдя на покой, когда не будет нужды гнаться за замыслом Великого творения, и наконец познав его, я взову все остатки своего разума упиваться воспоминаниями красивых моментов жизни, включая и жилище Мофота, и благодарить Создателя за то, что наделил мой разум высоким творческим началом, неусыпным и жадным до познания всего нового. Дожив до последних минут своей жизни, я, пусть даже прибывая в болезнях и боли, буду благодарен за тело, которое создано до безумия сложным, до гениальности чутким ко всему материальному, физическому и абстрактному, но дающему возможность мыслить формами, которых нет в реальности, но которые задают её законы.
О чем это я?
Мофоту конечно льстило, что я был восхищён его дворцом, но он это скрывал.
- С тобой сначала заключим договор на пятнадцать обращений Сефрона, - что означало буквально пятнадцать обращений звезды по небосводу, то есть суток.
- А то неизвестно когда ты захочешь продолжить своё путешествие, вот мы и будем рассчитывать на число пятнадцать, для лёгкости расчета.
- Но если мы заключили с тобой договор, то хоть что ты делай, а оговоренный срок отработать должен! – и вновь в меня уперлись стволы древнего орудия, ярко-зеленого цвета. В его лице, украшенном симметричным орнаментом узора, только усилились ноты харизматичности, и, не говоря больше ни слова, выдержав паузу, он как бы дал возможность самому придумать мысленно себе наказание и испытать его заочно. Большой опыт в общении надо сказать.
Из дворца кто-то вышел и направился в нашу сторону. По мере приближения стало ясно, что это была женщина в годах, с невообразимой причёской, словно соревнующейся с дворцовыми шпилями. Макияж её напоминал сюрреалистический стиль, а одежда была просторного кроя, но из дорогой переливающейся ткани, формой больше походящеё на флакон редких духов, но в этих краях это показатель зажиточности, ничего не поделаешь… Главное не схватить инфаркт от неожиданности, встретившись с такой «экзотикой» лицом к лицу.
В добавление к своей индивидуальности она имела мягкий, женственный, но командный голос. Увидев её, Мофот слегка преобразился в лице, выражение которого стало более живым и мягким.
Пока он с ней разговаривал о своих домашних делах, у меня появилось немного времени осмотреться вокруг, и тут, я увидел нечто грандиозное и завораживающее.
Взору предстало большое коническое основание внушительного диаметра, сложенное из серых каменных блоков, аккуратно подогнанных друг к другу. Кладка очень напоминала пчелиные соты, сверху была надстройка из каменных высоких плит, в каждом имелись окна, причём застеклённые. Это основательное круглое здание, значительно возвышалось над головой.
Из крыши этого сооружения выходили четыре металлические колонны, в центре которых был вал, он передавал вращение через конические передачи от лопастей, расположенных перпендикулярно основной оси в недра каменного здания. За лопастями на специальной оснастке, приделанной к тем же колоннам, крепились самые настоящие паруса, благодаря которым конструкция сама поворачивалась по ветру. Как выяснилось, это массивное строение предназначалось для полировки облицовочного камня, применяемого в строительстве жилых домов и других зданий. И таких станций было несколько.
Видимо к очень знатному человеку меня судьба привела. К Мофоту и его жене подошли два молодых скрета, удачно сложенных, с чёрными, играющими в лучах света волнистыми волосами до плеч, примерно чуть старше моего нынешнего обличья, скорее всего сыновья Мофота. Коротко поговорив по поводу моей персоны, они отправились ко мне.
- Сенсквери.
- Сенсквери, – подошёл ближе один из сыновей.
- Следуй за мной.
Пройдя по двору мимо станций, мы зашли в здание, просторное и светлое, стены внутри были приятно белыми. Там трудилось несколько скретов, изредка переговаривающихся между собой, видимо обмениваясь советами.
- Назови своё имя.
- Андрахей.
- Хорошо, меня - Гольмир. Я познакомлю тебя с работниками, с ними тебе предстоит разделять большую часть времени.
Гольмир поманил к себе рукой скретов, которые уже разглядывали нас тайком.
- Знакомьтесь - это Андрахей, будет с вами работать.
Перезнакомившись, скреты разошлись по своим местам и продолжили работу.
- Здесь и предстоит тебе работать, а заключается она в следующем - видишь вон ту посуду?
- Вижу.
- Она после грубой обточки и, как сам понимаешь, для использования никуда не годится, её нужно шлифовать вручную. Сейчас я тебе весь процесс покажу.
Гольмир довольно ловко обращался с шлифовальными камнями, поясняя на каких этапах переходить к камням с более мелкой зернистостью. Рассказывал как эффективнее и экономнее управляться с работой, в каких количествах использовать масло, и как обрабатывать края и внутренние углы. Честно, я был приятно удивлён его сноровке.
Закончив урок, он решил снабдить меня своей мудростью:
- Твоя работа - это отражение твоего ума, твой ум - это инструмент для использования жизни данной тебе.
Прозвучало это у меня в голове голосом Мофота, по-другому и не могло быть, ведь он его сын, он его и учил.
Приступив к работе, вспомнил, что когда-то ещё в студенческой молодости мы с группой в качестве эксперимента пробовали воссоздавать разные артефакты древностей. Тоже работа была ещё та! Руки и пальцы ныли и немели от непривычной нагрузки, но навык никуда не делся. Попривыкнув к работе, я немного видоизменил сам цикл, разбил работу поэтапно, взяв несколько тарелок одного вида, отшлифовал их камнем сначала одной зернистости, а потом более мелкой и так продолжал от начала до конца небольшими партиями. Так после каждого цикла проще было осматривать изделия на предмет недоработок. Со временем пообвыкнув, я сделал импровизированные приспособления для облегчения своего труда и для более качественной обработки углов.
Настроив рабочее место и инструменты под себя, дело пошло слажено и даже начало приносить своего рода удовольствие. Впадая в своеобразный транс от удачно настроенной работы, я заметил, что время начало ускоряться в своём темпе и незаметно подошёл конец моего первого, так сказать, рабочего дня.
Тут снова появился Гольмир. Увидев, что я перестроил цикл работы, молча посмотрел на стопки тарелок, расставленных по разной степени готовности, на инструменты, которыми я работал, на меня, и переключился на то, что он проводит меня до места, где я могу отдохнуть.
Это было деревянное здание, внутри было темновато и прохладно, по нему проходил общий коридор, по обеим сторонам которого за дверьми были жилые комнаты на четыре места, в конце коридора виднелась дверь, за которой была кухня и прачечная. Зайдя в одну из комнат, Гольмир указал мне на кровать.
- Здесь и будешь отдыхать. С остальным разберешься сам, где тут что находится. Всё здесь общее, спросишь – подскажут. И да, когда на работу ты услышишь звонаря.
С этими словами он вышел. Я остался в комнате ещё с тремя скретами, это были те же ребята, с которыми работали в шлифовальном здании. С ними я и продолжил знакомство.
- Андрахей, давно ли ты в этом городе? - спросил Фектон, невысокого роста и округлого телосложения, возраста ближе к зрелому, но держался он ещё довольно по-молодецки.
- Пару обращений Сефрона всего.
- Нет, давай без этих замашек умников, так и скажи, что пару оборотов, ну или рунигов, а то складывается впечатление, что будто с писарем общаешься.
-Хорошо, - довольно дружелюбно отозвался я.
Своими разговорами Фектон умудрялся заполнять всё пространство вокруг себя и забивать головы другим.
И наверно для него был праздник, что появился новый скрет и есть кого заболтать своими историями, показать всю свою эрудицию и компетентность в житейском опыте и даже в некоторых научных вопросах. Я слушал, ведь он оказался находкой для меня. Если кратко, то он из обычной семьи, в молодости приехал в Кантарф в поисках лучшей жизни, но как то так сложилось… Как он выразился: «Скрет справедливо зрящий в корень, зачастую несёт тяжёлую ношу судьбы!» и вытянул указательный палец вверх. Одним словом: «Язык мой враг мой», с достоинством констатировал он, хоть это и выглядело немного забавно.
Что касалось остальных - Кнорвера и Лидрейната, Фектон знал их истории лучше, чем они сами, которые примерно были такие же как и у него, но с одной оговоркой, умственные способности не давали им вырваться из простых рабочих, к примеру, в ремесленники. Вот так мы все вчетвером и пообщались.
Несмотря на чрезмерную болтливость и заносчивость, Фектон - очень ценный кадр. Он ради того, чтоб выглядеть в выгодном свете, как самый знающий, да ещё при этом любящий похвалу, готов даже от хлеба отказаться. Поэтому я потихоньку начал выуживать у него какую-нибудь полезную информацию, например, от него я узнал, про одного путешественника, который в городе также ненадолго, и скоро отправится в туже сторону, что и я. Осталось его найти. Это, я думаю, не составит труда, но потребуется время. Но, по крайней мере, Фектон меня заверил что, поможет в этом.
Он так же поведал мне, что второго сына Мофота зовут Нагхлаут, но он больше отвечает за дисциплину и сохранность имущества и осторожно намекнул, что лучше не создавать прецедентов для знакомства с ним, он в своём деле профессионал. Так же Мофот порадовал, что часть заработка уже можно получить и прикупить себе чего-нибудь на рынке.
И в один из выходных оборотов или руниг мы вчетвером, отправились на рынок, я присоединился больше как за компанию. Фектон по дороге неустанно всё пилил своих напарников, Кнорвер возражал ему, бухтя чего-то себе под нос, чем ещё больше заводил «наше всё». Лидрейн предпочитал уходить в себя, и сохранять молчание, понимая тщетность спора с Фектоном.
На рынке как всегда было не протолкнуться. В воздухе витал букет запахов преимущественно незнакомых, в том числе и не очень приятных. Мы продвигались между рядами, проходя к вещевым лавкам, чтобы прикупить обновки. Тут Кнорвер видимо отстав где-то, потерялся из виду.
- Да где этот пень ушастый, скрюхам на метку? - озабоченно отреагировал Фектон.
Надо же! Я такое уже где-то слышал, но только в другом варианте. Но вскоре пропажа нашлась. Кнорвер купил себе штаны коричневого цвета, и тут же был отчитан за то, что не предупредил, и похвален за смекалку при выборе цвета штанов, который скроет испуг перед Нагхлаутом, за какой-нибудь проступок. Кнорвер ответил, каким-то неразличимым бормотанием. Мы с Лидрейном переглянулись, давясь от смеха.
Фектон не забыл про данное мне обещание, и, после закупок кому, каких хотелось вещей, сообщил, что мы направляемся в одно место, где можно встретиться со скретами, живущими путешествиями, а именно мы разыщем Пронерга, который мне и был нужен.
Место это оказалось наподобие трактира, называемого на местном наречии кербех. Внутри полутёмного заведения стены были слегка обшарпанные, через маленькие окна с полупрозрачным стеклом падал свет, еле разгоняющий темноту, им в этом помогали лампы, горевшие на каком-то масле и накрытые матовыми колпаками. Запах стоял горько-сладковатый, влажный и через некоторые открытые окна, входящие свежие потоки разбавляли и примешивали запахи с улицы.
С деловым видом завсегдатая, Фектон, подошёл к высокой стойке, за которой стоял, по всей видимости, хозяин, поздоровался, начал интересоваться за жизнь и быт, выказывая тем самым равность по социуму, конечно показную. Хозяин лениво соглашался на эту игру, спокойно, с ленивым скучающим видом. Ему то что! Он всяких тут видел…
- Слушай, мы ищем Пронерга, нужен он для одного моего знакомого.
- Странно, что кому-то нужен этот отшельник, - с отсутствующим видом произнёс хозяин кербеха.
- Придёте, когда тень кербеха будет смотреть на исхолот, который стоит на улице. Он в это время откуда-то приходит и сидит здесь ещё восьмую часть оборота, потом убирается в свою конуру.
Исхолот – это лёгкая веранда, внутри неё расположены скамейки и столы, стоит она возле кербеха и предназначена для всех желающих провести время на улице в тени. По времени оставалось ждать где-то часов пять или шесть. Наша компания решила не сидеть на одном месте, а прогуляться по окрестностям.
За прогулкой я узнал поближе кто такие скрюхи. Это такое горбатое животное, на тонких лапках, действительно скрюченное, которое чем-то похоже на толстую кошку или небольшую собаку, а может и на енота. Забавная зверюга! Морда похожа на лисью, с черными среднего размера глазками, и большими относительно тела ушами, торчащими в разные стороны. Возле скретов они начали жить давно, пришли из леса, хотя и в лесу их хватает. Живут они сами по себе питаются всякими мелкими гадами и грызунами.
Одомашнивать их бесполезно, на это они неспособны, так как свободолюбивы, но могут сами поселиться и жить во дворе. Если кто придёт незнакомый, то эти создания начинают задумчиво мычать, а если подойдёшь ближе, начнут издавать истеричный крик. Обижать и прогонять их не принято, поэтому они кажутся отупевшими лентяями, валяющимися прямо на дороге.
Запряжённые барбаки, везущие какой-либо груз, просто выпинывают зазевавшегося скрюха с дороги и тот летит, визжа на обочину, но не убивают, вот такая между ними любовь. Жили б эти звери на Земле, то название своё сохранили бы, по-другому их и не назовешь.
По дороге Кнорвер, увидев один роскошный дом, к всеобщему удивлению пытался выбормотать одну интересную историю, о том, что в этом доме жил, очень давно, не то великий учитель не то учёный и звали его Джавурши.
Фектон, от удивления открыл рот, но я его схватил за рукав, дав понять чтоб, тот не перебивал, ведь у Кнорвера давно прорезался дар говорить, но его все время перебивали.
-Джавурши приручил «силу Грозы», он её создал, помещая в особый раствор металлические пластины, и к ним подсоединяя проволоками моток из других проволок и обнаружил, что они слегка нагрелись. А потом подсоединил намотанную на гвоздь проволоку и к гвоздю начали прилипать мелкие металлические предметы. Вот тогда и узнали, что отколотый осколок от «Ненастоящего озера», делается жидким, если его бросить в этот самый раствор или соединить его с проволоками, отходящими от металлических пластин находящимися в этом растворе.
- А откуда ты про это знаешь? – спросил я.
- На рынке за несколько ригдов можно это услышать от крибенов. А затем был забавный случай, когда он насобирал много таких баночек с раствором и хотел узнать как быстро «сила грозы» движется не по воздуху, а по телу скрета.
И тут я представил картину в трех действиях:
Раз - выстроились все по кругу.
Два - взялись за металлические прутья, сомкнувшись друг с другом руками.
И на счёт три - «ученый» замкнул контакты и тут все узнали, от чего гром гремит и молния сверкает (в малых масштабах конечно).
- И как всё прошло?- спросил я.
- Да не очень… Они все попадали, а когда отошли от шока, сказали, что будто их что-то изнутри ударило.
«Поздравляю – подумал я про себя - это электрический ток, уже неистово рвётся в вашу цивилизацию, если конечно не загубите это дело… Ведь и у нас, землян, много было шансов уничтожить все эти начинания».
-Наверно много кто был против таких экспериментов?
- Ну да. Общественность осуждала Джавурши, но он пообещал больше не проводить таких экспериментов.
- Каких таких?
- Ну, со скретами.
- А сейчас как дела обстоят?
- А то, что делается сейчас, мы узнаем ещё очень не скоро.
Фектон всё же не вытерпел:
- Вообще, всё это сказки для маленьких, - подытожил он, - слышали мы про что-то подобное, да только всё это мифы! Было это очень давно, да и если вообще было.
- Так ведь возле площади стоит памятник Джавурши, и написано там, что воздвигли его в четь того что тот «Силу грозы» освоил! - возмутился Кнорвер.
- Просто никто убирать и переделывать его не стал, вот и всё, - отрезал Фектон.
- Да ладно чего спорить то… - погасил я спор.
А сам подумал – интересно, памятник оставили, а сам факт пытались скрыть, ну или Джавурши очень многое сделал, что его имя очернять не стали, а сам факт не очень приятный с экспериментом над скретами решили замылить.
Вот и получается, что эти крибены за отдельную плату рассказывают посерьезнее сказки, такие как основы физики, да только вот неизвестно, а хотел ли этот самый Джавурши делиться этими знаниями.
Теперь понятно как работает «Ненастоящее озеро». Всё просто: от импровизированных аккумуляторов отходят проводники и прямиком в «Озеро».
Назначенное время уже подошло, и мы оказались возле кербеха.
(Продолжение следует…)
Рейтинг: +1
260 просмотров
Комментарии (1)
| Анна Гирик # 7 июля 2019 в 11:24 0 | ||
|
Новые произведения
