Вор, писатель и инопланетянин

[Скрыть] Регистрационный номер 0483549 выдан для произведения:

Вор, писатель и инопланетянин.

 

 

 

 

Писатель задремал. Убаюканный дождем, пляшущим на крыше, он не заметил, как стемнело, как сумерки  медленно и мягко спрятали  комнату в  полумрак, размытый светом  желтых  уличных фонарей. В бледном квадрате окна и на стене,  под тихо поющую радиолу плавали тени листвы. В провале камина тусклыми красными пятнами догорали березовые угли. И когда ветер задувал в  трубу, угли оживали и  вспыхивали, бросая в комнату оранжевые сполохи, хрипела и шипела радиола, бесновался  дождь, выбивая на стекле и жести неистовые синкопы, а тени, подчиняясь всеобщему хаосу, исполняли невиданные акробатические трюки...

Но вот ветер стих, дождь пошел  сильнее, неся  покой и затмив свет от фонарей, который едва пробивался сквозь пелену небесной воды.

Затрещал звонок. Он давно потерял голос и  треском  буквально взорвал тишину. Писатель вздрогнул, пробормотал  спросонья:  «Меня нет дома», поёрзал в кресле и поправил одеяло. Но вновь настойчиво затрещал звонок, и сна как ни бывало. Пока писатель соображал, что случилось,  в третий раз ожил звонок. Наглец,  державший  палец на  кнопке, и не  думал ее  отпускать. Писатель в потемках спустился на первый этаж и зашаркал к двери.

- Кто там?

В  ответ, словно извиняясь, что-то проскрипели доски под ногами  ночного гостя и, в тон,  его продрогший голос:

- Добрый вечер. Простите меня, н я заблудился. Не могу  найти дом, сто - восьмой. Здесь никто ничего не знает!

Писатель выдержал паузу по Станиславскому. Он решил повредничать и размышлял, кого  занесло к нему  среди ночи. Он включил свет и открыл дверь.

Через порог шагнул молодой человек лет двадцати трех-пяти. Одет он был, прямо скажем, не по погоде: в джинсы, замшевый пиджак, под которым на футболке «возвышалась» Статуя Свободы, и мокасины. Круглый  значок с изображением группы «Биттлз» на лацкане пиджака и спортивная сумка «adidas» дополняли фирменный «прикид».    Гость промок до нитки. Одежда так напиталась водой, что под его ногами немедленно образовалась лужа.

- Добрый вечер еще раз, -  поздоровался гость. Он оглядел холл, большую часть которого занимала лестница, и одобрительно закивал.

- Добрый вечер. Негоже, молодой человек,  в тапочках по ненастью разгуливать. В старости такое легкомыслие может дорого обойтись.  На дворе осень, дачники давно разъехались по зимним квартирам. Представляю, сколько домов вы обошли. Не расслышал, какой дом вы ищете?

- Сто восьмой, - напомнил гость.

- Но это мой дом! - удивлённо сказал писатель

- Значит, мне очень повезло. На многих домах вовсе  нет номеров, -  гость улыбнулся, хотя имел жалкий вид.

Озадаченный писатель еще раз смерил взглядом промокшего молодого человека и жестом пригласил его наверх, в комнату. При включенном  торшере она оказалась просторной гостиной, обставленной старомодной мебелью: в центре –  круглый стол с нависающей над ним люстрой и десятком стульев, по углам прятались кресла, карточный стол комод и большой, под потолок, буфет.   

Промокшей одежде нашлось место на решетке перед камином, а ее владелец сидел в кресле, в стеганом халате, привезенном когда-то из Ташкента, и в толстых шерстяных носках. На карточном столе перед ним появилась бутылка коньяка и рюмка.

- А вы? -  спросил гость, указывая на отсутствие второй рюмки.

- Чуть позже. Хочу сварить вам кофе, - ответил писатель  и пошел, было, на кухню…

- Подождите, не надо кофе. У меня, честно говоря, все перепуталось в голове. Не знаю, с чего начать. Похоже, у меня промокли даже мозги, - оправдывался гость.

- Может быть, со своего имени? - подсказал писатель. Он оставил кофейник и взял вторую рюмку.

- Да, конечно, - оживился гость, - Дэвид Сэмсон, -  привстав в кресле, он протянул писателю руку.

- Вы - иностранец? -  удивленно спросил писатель, так как гость говорил по-русски без малейшего намека на акцент.

- В некотором роде, - сказал гость, выглядевший рассеянным и чем-то обеспокоенным, хотя и улыбался.

- В некотором роде - это как?

- Ну, в данный момент я приехал из Финляндии. Вообще-то,  я много где побывал. Я, скорее, - гражданин мира.

- Позволю себе усомниться. Вот если бы в кресле сидел Сенкевич или Дроздов, то тогда…

- Понимаю, - перебил писателя  гость, - Вас смущает мой возраст?

- Совершенно верно, - подтвердил писатель, наполняя рюмки. Они выпили.

- Гражданин мира - задумчиво начал писатель, - Так что же вас привело ко мне?

- Обстоятельства. Не совсем обычные обстоятельства.

- Ну, насчет необычности, подозреваю, что, на данный момент, пока что все необычно, - начал язвить писатель в ответ на недомолвки гостя.

- А дальше будет еще необычнее, точнее веселее, - пообещал гость.  

 «Этого мне еще не хватало», - подумал писатель. Он прошелся по комнате. Затем он взял с комода коробку сигар и настольную зажигалку-пепельницу. Поставил их на столик и уселся обратно в кресло.

- Я вас внимательно слушаю, - писатель пододвинул гостю сигары.

- Курить нам пока не стоит, запах табака слишком устойчив, равно как и запах кофе. И человек, пришедший с улицы, сразу его учует, - сказал гость.

- Не понял, мы еще кого-то ждем? Поэтому вы отказались от кофе? Из-за запаха? – спросил писатель, чувствуя растущее внутри беспокойство.

- Совершенно верно, - гость кивнул. - До очередного визита, времени у нас достаточно. Вообразите, что один, незнакомый вам, человек, едет сейчас в электричке. Потом он сойдет на станции и через пятнадцать минут будет под окнами вашего дома. Дело в том, что он вор. Если откровенно, то я рассчитывал встретиться с ним здесь один на один, но вы спутали все мои планы,  оставшись на даче.

Писатель прирос к креслу. Он решил, что пора вызвать милицию, и вспомнил: он не сообщил на пост о своем возвращении на дачу. Утром он предупредил дежурного об отъезде, так как сигнализацию не отремонтировали. Надо под любым предлогом выйти и позвонить в милицию.

- Я, покину вас на минутку, - сказал писатель, показав гостю жестом, что он хочет в туалет. Встав, он решительно направился вниз, к телефону. «Приговор окончательный – обжалованию не подлежит», - мысленно сказал он.

Телефон не работал. Писатель стал вспоминать, кто из его соседей остался на даче. До кого он мог быстро добежать.  С этими мыслями он повернулся и увидел, что гость стоит в дверях гостиной и ехидно улыбается.

- А вы быстро соображаете, уважаемый Николай Степаныч. Но в вашем возрасте бегать под дождем еще более легкомысленно, чем мне. Зря испугались. Поверьте, я не то что бы имею плохие намерения, я не могу их иметь по определению.

- Тогда почему не работает телефон?  Пойдемте в милицию. Пусть они  разбираются, раз он  при оружии,  как вы говорите.

-  Слишком скучно и не интересно, -  разочарованно сказал гость, но тут же улыбнулся  и продолжил:

- Лучше обсудим детали. А милиции вовсе не надо знать о «начинке» несгораемого ящика в гостиной. Достаточно нас и того, кто скоро придет.

Писатель подчинился. Соревноваться в беге на длинные дистанции с этим молодцем он не мог. Да и насчет «начинки» этот мошенник прав. Никак не  думал оказаться в положении Корейко.

В гостиной их ждали наполненные рюмки.

- Великолепный коньяк, И обстановка располагает. У вас отменный вкус, - Гость обвел рукой гостиную и откинулся в кресле.

- Это не у меня хороший вкус, а у старины.

- Погодка, конечно, ни к черту. Никак не могу привыкнуть. У нас с погодой проще, там за ней следят.

- И поэтому у  ВАС не бывает плохой погоды?

- Почему же не бывает, бывает. С той разницей, что существует расписание. Хотя в этой разгульной дикости все же что-то есть.

- Особенно, если сидя дома возле камина, - добавил писатель.

- Боюсь, дома мне будет скучно, - сказал гость и засмеялся.

- Так значит, все-таки у вас есть дом, гражданин мира, - сказал писатель.

- Конечно же, есть. Но об этом  позже.

- Молодой человек, выкладывайте все до конца. Иначе, я не согласен, - раздражённо сказал писатель.

 - Хорошо.  Вы сами напросились Я - инопланетянин. Или, если угодно, пришелец из космоса, - чётко и с расстановкой сказал гость, глядя писателю в глаза. При этом он приблизил взгляд, наклонившись  через столик.

- И как вы «пришли» из космоса, пешком?- сыронизировал,   писатель, чувствуя внутренний холодок и взбрыкивающее сердце.

- Ну, прокладывать в космосе шоссейные дороги мы еще не научились, точнее, не додумались. Знал - не поверите, а потому не стану убеждать. Сами убедитесь. Идет? – сказал гость и откинулся обратно, в кресло.

Несколько минут они сидели молча. Гость с самым непринужденным видом смотрел в окно, а писатель соображал, кого он по оплошности пустил в свой дом. Последнее заявление гостя окончательно  выбило его из колеи.  Инопланетянина он исключил сразу. В какой- то момент он подумал, что его гость сам из милиции, но теперь исключил и это. И звонить надо не только в милицию, но и в скорую помощь. Вдруг этот малый – буйный. И сложением он отличается спортивным. Здоровяк. Такого просто так не скрутить.  Придется признать, что он – инопланетянин. Неизвестно, что у него в голове. Лучше бы он оказался инопланетянином. Черт возми, даже ему, фантасту, трудно поверить гостю. Да какая тут фантастика! Раз он знает про сейф – он не психопат  и, точно, не пришелец из космоса. В любом случае, отступать - поздно, попросить его уйти – опасно. Нет, лучше всего кивать и соглашаться, подыграть ему, а там будет видно. По крайней мере, так безопаснее. Другого выхода он не видел. Но в то же время писатель не мог понять, зачем гость позволил себя раздеть, позволил высушить одежду? Если бы писатель попытался бежать, то гостю пришлось бы гоняться за ним в халате и в шерстяных носках.

- Поймите меня правильно, - как можно мягче сказал писатель, - попробуйте встать на мое место. Как бы вы повели  себя, если к вам среди ночи ломится в дом некий субъект,  мокрый насквозь, и заявляет, что ищет именно вас. Следом он заявляет, что в свои молодые годы побывал везде. Сенкевич и Дроздов ему не чета. Но это все ерунда, он, оказывается, пришел спасти вас от ограбления! И он не просто пришел спасти! Он пришел из космоса, чтобы вас спасти. Он, ни много, ни мало, - ИНОПЛАНЕТЯНИН! – писатель вдруг осекся и испугался. Ни с того ни с сего он потерял над собой контроль и выдал гостю все, что он о нем думал.

Гость никак не отреагировал и спокойно сказал:

- Вы сами просили меня объяснить все до конца, - безразлично сказал он глядя на часы, - Пора погасить свет!

 

 

Писатель послушно дернул шнурок под абажуром торшера.

- Людям доверять надо, - назидательно продолжил в темноте гость. - Когда придет вор,  придется все внимание сосредоточить на нем. На вашу персону  времени не будет. Попробуйте успокоиться и подчиниться ходу событий. Если честно, мне до ужаса надоело вас убеждать. Как правило, человек склонен лично упереться носом в стену, и только тогда он поверит в ее существование. И вы не исключение. Все  сомнения написаны у вас на лице. И когда я объявил себя инопланетянином, окончательно решили, что я ненормальный.

- А что мне ещё про вас думать?

- А ничего не надо думать. Просто примите пока всё на веру. Понимаете, я могу управлять любым человеком, но так не интересно. Не хочу управлять вами. Я не хочу, чтобы вы сидели как кукла и выполняли мои указания. Вы должны сами решиться. Поверьте – не пожалеете.

Писатель задумался.  Как он ни старался, подавить страх и сомнения он не мог. История, начавшаяся с проливного дождя, как бурный поток, подхватила его и понесла. Он решил хотя бы условно поверить гостю, который преподнес еще один сюрприз, сказав, что может управлять кем угодно.

- А кто он? - спросил писатель.

- Вор-то? Он вам понравится. Как собеседник, весьма и весьма интересен эрудирован. Два высших образования, все-таки, у человека. Замечательно то, что он ни разу не попался на кражах. Соответственно, в тюрьме не сидел, а потому уголовных замашек нет. На мой взгляд, он эту публику не жалует. Предпочитает делать все сам. Краж у него мало, но каждая стоит сотен иных. Никогда не крал у государства – табу. Наверное, таким образом, у него проявляется патриотизм. Он чем-то напоминает мне Остапа Бендера, только более удачливого, пока. Хочет получить все разом. Интересуется исключительно «камешками».

- Кажется, я начинаю понимать, с какой вы «планеты»,- сказал писатель, пораженный осведомленностью гостя. - Вы пришли взять его с поличным?

- Нет-нет, я не из сыскных органов, - поспешил разочаровать его гость, - Вы постоянно торопитесь с выводами. Понимаете, я улетаю домой, покидаю Землю, и хотел напоследок с ним поговорить. А раз вы остались на даче, поговорим втроем, так еще и лучше. Я не мог оставить вас с ним один на один. В сейфе лежат миллионы долларов. Я не уверен, что он будет осторожничать, как и прежде. В этот раз он прихватил с собой пистолет. Дело в том, что он уезжает за рубеж навсегда, разумеется, после того как обворует вас.

Писатель нащупал в темноте рюмку и выпил. Ему очень хотелось закурить, но гость вновь остановил его.

- Потерпите немного.

- Но откуда вы знаете о сейфе?! Откуда он знает о сейфе?! Это невозможно в принципе! – громко сказал писатель

- Кому, как не вам, знать, что всё тайное когда-нибудь становится явным? Удивлены? Думали, никто не знает о вашем сокровище?

- Есть такое дело.

Писателя вновь одолели сомнения: Может, они заодно? Сообщники? Но тогда зачем усложнять, придумывать инопланетян? Если он пришел проверить, пуст ли дом, мог не бродить  под дождем и не трезвонить пол дверью. В конце концов, мог справиться со мной в одиночку, а вместо этого пьет коньяк. Букет, видишь ли, ему нравится. Ничего в этой истории не сходится. Чушь какая-то.

- Скажите, - гость отвлек писателя от неприятных мыслей, - люстра выдержит вес человека?

- А что? – спросил писатель.

- Если вор откажется от мирного разговора, мало ли, за пистолет станет хвататься, люстра – самое подходящее средство.

- Вы хотите подвесить его на люстре?

Гость кивнул.

- Это как же?

- Потом увидите. Вы не ответили на вопрос, - нетерпеливо напомнил гость.

- Ну, когда ее снимали для чистки, пришлось позвать трех рабочих. Она очень тяжелая. Крюк проходит сквозь перекрытие на чердак и закреплен там гайкой. Но он и с люстры нас перестреляет!

- Нам его пистолет не страшен. Лучше скажите, что вы знаете о своих родственниках за границей? – спросил гость.

- А зачем это вам? Никого у меня «там» нет! – ответил писатель. Он отмёл все сомнения: этот «инопланетянин» из КГБ.

- Неужели отец вам ничего не  рассказал незадолго до смерти? Извините, что напоминаю.

Писатель понял, что его зажали в угол, как медведя в берлоге. Как в  зарубежном детективе, за ним одновременно охотятся и полицейские и воры.

- Хорошо, что вы от меня хотите?

- От вас? – ничего, - ответил гость и в недоумении развел руками, - Просто хочу помочь вам остановить вора. И если все пройдет гладко, то  всем нам будет очень интересно посидеть, поболтать в уютной компании.

Писатель согнулся от нарастающей в груди боли. Гость мгновенно оказался рядом и подал писателю фиолетовый шарик размером с вишню. Писатель покорно проглотил «пилюлю», и гость вернулся в свое кресло.

- У меня для вас есть плохая новость: вашего здоровья хватит года на два. Но есть и хорошая новость: я не хочу, чтобы вы умерли от сердечного приступа в самый интересный момент, и дал вам кое-что. За это «кое-что» Рокфеллер, например, отдал бы всё своё состояние.

- Как вы это сделали?!- писатель вздохнул полной грудью, он давно позабыл, как это, когда не болит сердце, - Что вы мне дали?

- Потом, все потом. Я включил  обратный отсчет. Ваш организм вернется к биологическому возрасту в сорок лет. Не сразу, конечно. К сожалению, вернуть молодость не могу – не все процессы обратимы, а я не Господь бог. Главное, что вы теперь можете кутить с нами наравне, а это главное.

- И сколько я проживу?

Гость пожал плечами.

- Откуда ж я знаю. Живите и радуйтесь. Однако – к делу. Скажите, Николай Степаныч, отец рассказывал вам про своего дядю?

- Я знаю только, что он бежал в Польшу. Больше ничего.

- Правильно. А потом он переехал в Америку, - сообщил гость

- Но он не мог знать о шкатулке,  потому-что отец передал шкатулку мне там, где никто не мог нас  увидеть или подслушать.

- Конечно, никто не мог. Не перебивайте! – прервал его гость и продолжил:

- В Америке ваш двоюродный дед женился и у него родился сын. То есть двоюродный брат вашего отца. Естественно, он знает, что осталось в России, но уверен, что все конфисковали, а вашего отца расстреляли. И однажды, в ресторане, он познакомился с одним советским подданным. Они, как положено, напились, и семейная тайна досталась постороннему человеку. Понимаете, на что я намекаю? Если бы ваш родственник знал, что никакого расстрела не было, и тайна осталась тайной, он ни за что никому ничего не рассказал. А так захотелось человеку поплакаться в жилетку, он и поплакался. Советский подданный оказался шустрым и быстро вычислил вас.

- Но почему тогда то, о чем мы говорим, до сих пор у меня? И что у меня в сейфе? – спросил писатель

- В сейфе, в шкатулке, десять алмазов. Все десять  относятся к первой категории. С трудом представляю их цену. А один алмаз и вовсе уникален, так как не подвергался даже чистке.

Насколько мне известно, ваш прадед был из крепостных. После 1861 года он подался на Урал где нелегально мыл золото и где, в одной из речек, наткнулся на алмазную россыпь. Он с трудом нашел огранщика, чтобы обработать два алмаза. Условия были грабительскими. Ювелир потребовал один алмаз как плату за труд. Он же помог сбыть второй. Ваш прадед поступил мудро. Он отдал своего сына в ученики к огранщику и оплатил его учебу, что бы сын мог сам обработать оставшиеся десять.

- Получается, у меня есть родственник и он чрезмерно болтлив, раз выложил все первому встречному земляку. Не его ли, земляка, мы ждем? – спросил писатель.

- Его сына. Так что судьбу сокровища вершат потомки.

Писатель шепотом выругался. Бред какой-то. Сюжет для дешевого романа, выдумка. Но зато алмазы в сейфе далеко не дешевы и далеко не выдумка.

 

- Тихо! - прошептал гость и вышел на лестницу. Писатель – за ним.

Входную дверь кто-то пытался открыть.

- Идемте обратно, - прошептал гость, - Дверь я заблокировал. На всех окнах ставни. У него один путь – через террасу, прямо к нам в руки.

- Первый гость - незваный, но хотя бы спросил разрешения войти. Второй и вовсе не стал спрашивать. А если придет третий, то, следуя прогрессии, он возьмет дом штурмом, - шёпотом сказал писатель.

Гость рассмеялся и ответил:

- Я рад, что к вам вернулось чувство юмора. Надеюсь, вор будет последним, а если кто и придет, встретим достойно. Говорите нормальным голосом. Он нас не услышит и не увидит.

- А почему вы не пустили его через дверь? – спросил писатель.

- Пусть помучится, - весело ответил гость и потёр ладони.

По стеклам скользнула  тень.

Прошло несколько минут, но вор никак не мог справиться с замком. Звякал инструментом и ругал дождь, нещадно его поливавший.

- Какой он вор, если не может войти? Ведь дверь на балкон я не запирал? - спросил  писатель.

- Это я его не пускаю,  - ответил гость, - Да и сам он любит для начала все обнюхать, прослушать. Но раз он не ушел, значит,  ничего не заподозрил.

-  Не пора ли куда-нибудь спрятаться? Или мы так и будем сидеть? – спросил писатель. Он не мог отделаться от ощущения какого-то нелепого сна. Сейчас он откроет глаза…

 

…Открылась дверь. Вместе с холодным воздухом и каплями дождя вор проник в гостиную. Постоял с полминуты в темноте. Затем он подошел к торшеру, наступил писателю на ногу и, перегнувшись через столик, дернул за шнурок. Он подозрительно посмотрел под ноги и решил, что задел ножку кресла.

- Да! Да! -  в восторге сказал гость, - Это лучше, чем с фонариком! Кто заподозрит, что в доме вор?

- Однако, - сказал писатель, привстал в кресле, и спросил:

- Он нас не видит?

- И не слышит, - добавил гость, - Я же вам сказал?

Вор тем временем нашел выключатель. В ярком свете люстры он предстал крепким широкоплечим мужчиной в объемистой, не по размеру, штормовке, зеленых рабочих штанах, низких резиновых сапогах, с тощим рюкзаком за спиной и с корзинкой в руке - грибник. Разве что в медицинских перчатках никто за грибами не ходит. В другой руке он держал свернутый в рулон кожаный футляр для слесарного набора.

Вор откинул капюшон, обнажив черные, с проседью, густые волосы и снял со спины рюкзак. По хозяйски, уперев руки в бока, походил по комнате. Открыл буфет. Почесав затылок, он взял бутылку рома и пару раз приложился к горлышку. Затем он хотел поставить ее на место, но передумал. Взамен вынул из кармана червонец, положил его на полку, чем опять развеселил гостя, и направился к столику, прихватив стакан.

Писатель поочередно смотрел то на одного, то на другого. С точки зрения артистизма, игра актеров выглядела безупречной.  

Посреди гостиной вор остановился. Бутылки коньяка, рюмок, сигар и пепельницы в виде сидящего на скале орла, когда он включил торшер, не было. Вор еще раз внимательно огляделся, шумно выдохнул, уселся в кресло (Гость едва успел отскочить) и понюхал рюмку. Нахмурившись,  перевернул ее и попробовал на язык остатки коньяка. Он осторожно встал и вышел на лестницу. Он не мог избавиться от ощущения, что за ним кто-то наблюдает, кто-то, кто минуту назад пил коньяк. Но было тихо. Вор сел обратно в кресло и вынул из рюкзака сверток. Аккуратно расстелил газету, разложил на ней бутерброды сыром и колбасой.

Писатель остолбенел. В ответ на его красноречивый взгляд гость только развел руками.

Вор  плеснул в стакан рома и жадно, залпом, выпил его. С бутербродом в руках он стал ходить по комнате и заглядывать во все углы. Затем он достал из рюкзака радиоприемник, включил его и стал водить им по стенам.

- Что это у него?  - спросил писатель.

- Помните, я говорил вам про два высших образования? Так вот, он сумел запихнуть металлоискатель в корпус приемника.

 Вор  громко крякнул, когда приемник запищал, снял со стены декоративную тарелку и ободрал обои. В кожаном футляре оказались инструменты иного сорта, и вор приступил к работе.

- Остановите его, - взмолился писатель, глядя, как вор раскладывает инструменты и с хрустом разминает руки, - Если, конечно, вы на моей стороне…

Гость лукаво улыбнулся.

- Чтобы открыть сейф нашему «другу» достаточно фонендоскопа и отмычек, но не сегодня. Он не сможет добраться до камней, даже если вы дадите ему ключ и скажете шифр. Можете попробовать.

После неудачной попытки вор не отчаялся, хотя в его глазах читалось недоумение. Он потянулся, зевнул и глазами, покрасневшими от натуги, стал внимательно разглядывать замок. Недоумение вора было вызвано тем, что не мог открыть не сложный замок. Обычно, когда он вставлял в замок отмычку, чувствовалось пружинящее сопротивление механизма. А в данном случае замок словно замерз. Вор уселся в кресло. Времени было хоть отбавляй, и он решил передохнуть. Но тут его ожидал новый сюрприз: на каминной решетке он увидел развешенную одежду. Если натюрморт на столе ввел его в заблуждение, то одежды на решетке минуту назад он точно не видел. Вор подошел к камину и потрогал джинсы – сырые. Достав из кармана пистолет, он двинулся осматривать дом.

Гость налил в рюмки коньяка.

- Давайте выпьем, пока он бродит по дому, - предложил он и взял с газеты бутерброд.

Писатель механически выпил и отмахнулся от протянутого ему бутерброда.

- Как хотите, - пожав плечами, сказал гость и взялся за бутерброд.

Когда вор вернулся в гостиную, пистолет  лежал у него в кармане.

- Пусть посидит, выпьет, а то он замерз на улице. Да и успокоиться ему надо, - сказал гость, глядя, как вор наполняет стакан, - Дадим ему вторую попытку. А потом начнем действовать. Нехорошо как-то, если он напьется в одно лицо.

- Я вообще не понимаю, зачем он пришел: воровать или выпивать? – спросил писатель.

- А куда ему спешить? Вы, по «легенде», уехали на неделю, - ответил гость..

После второй неудачной попытки вор вернулся за столик, и взгляд его упал на бутерброды. Он мог поклясться, что съел только один. Так как их было всего четыре, то должно остаться три! И рюмки! Пузатые коньячные рюмки стояли не так, как раньше! Вор замер и достал пистолет. Он решил отступать на террасу.

- Пора,- сказал гость взял из коробки сигару и закурил, как можно громче щелкнув зажигалкой.

Вор, раньше щелчка, почувствовал движение за спиной и обернулся: сигара выплыла из коробки и откинула голову орла на зажигалке. Затянулась. Густые кольца дыма, идеальной формы, одно за другим, волнами, растворились в воздухе.

Вор мгновенно вспотел. Дверь на террасу не поддавалась. Он попытался разбить стекло, но только ушиб локоть.

- Привет. Ну, как дела, приятель, - леденящий потусторонний шепот эхом пробежал по углам гостиной.

- Плохо, галлюцинации что-то замучили, - машинально ответил вор. Он точно приклеился к двери, боясь пошевелиться, и водил по сторонам пистолетом. Писатель в страхе съехал из кресла на пол.

- Бывает. А тебе в детстве не говорили, что воровать – плохо? Родители, учителя? Вот не полез бы ты сюда, и галлюцинаций бы не было, - издевательски сказал голос, - Не боишься призраков?

- Сейчас их точно не будет. Я сделаю из призраков призрачные сита, - вор отлепился от двери. Он  ощупал кресла, осмотрел их со всех сторон, пытаясь определить, откуда исходил голос, но ничего не нашел.

- Пистолетик-то убери. Он тебе все равно не поможет. Оружие – на стол! – скомандовал голос

Вор бросился к двери, ведущей на лестницу, и попытался выбить ее ногой. Его отбросило. Хрупкая на вид дверь оказалась крепче бетона. Тяжело дыша, вор отступил к стене.

- Может, хватит? Тебя же по-человечески попросили, положить пистолет на стол, - вещал голос.

Плевать я хотел…

Вор, нелепо размахивая руками и ногами, оторвался от пола и повис в воздухе. Писатель отполз в угол. Вор палил из пистолета во все стороны, и грохот выстрелов должен был сотрясать воздух, но звука не было. Писатель хоть и перепугался, но увидел, как пули яркими пунктирами впились в невидимую стену. Неведомая сила подняла вора еще выше. Брезентовый солдатский ремень на его штанах оттянулся и ловко зацепился за завитушку на люстре. Вор побелел как полотно. Пистолет вывалился из его рук, громко стукнулся об стол и упал на ковер.  

Гость, с неохотой, встал из кресла. Не спеша, поднял пистолет, вынул из невидимой стены почерневшие  пули, собрал с пола стреляные гильзы и потряс ими, словно играя в «орлянку».

- Вот и все. Теперь ему нечем стрелять, -  сказал гость и высыпал пули и гильзы в пепельницу, - Ну, что вы там сидите. Идите сюда, - обратился он к перепуганному и изумленному писателю, - Я же вам сказал, что пистолет нам не страшен. Давайте лучше выпьем, - предложил он и подал пистолет писателю, - Можете оставить себе, на память.

Писатель повертел пистолет в руках и положил его на стол. Он убедился в одном: кто бы ни был его собеседник, он явно обладает нечеловеческими, сверхъестественными способностями. Писатель был готов поверить, что ему все это померещилось, но пули оставались в пепельнице,  пистолет на столе, а вор раскачивался на люстре.

Лицо вора побагровело, так как его голова находилась несколько ниже поясницы. Держать голову выше он не мог, но, изловчившись, ухватился рукой за люстру. Вор видел, как пули повисли в воздухе, как кто-то невидимый собрал их и сложил в пепельницу.

- Так, пожалуй, будет лучше, - возвестил потусторонний голос, - а то ты насмерть перепугал хозяина. Мебель, понимаешь, испортить хотел, старинную, - последнее было сказано нормальным человеческим голосом, и вор определил его источник – кресло слева.

- Как, он здесь?! – спросил вор.

- Здесь, здесь, - сказало  кресло справа, и там задымила, перемещаясь в воздухе, сигара. Под одобрительным взглядом гостя писатель сладко затянулся сигарой – удовольствие, последнее время, крайне редкое.

Вор барахтался над столом, пытаясь освободиться от ремня, но не мог. Под его весом ремень затянулся намертво. Наконец он выдохся и принял прежнее положение, держась рукой за люстру.

- Неудобно? - ехидно спросило кресло слева.

- Послушай ты… -  только успел сказать вор. Губы его слиплись, и он мог лишь  мычать.

- Не люблю, когда он сквернословит. Вот вам образец человека, который никогда не теряет самообладания. Я ему даже завидую.

- Вы давно с ним знакомы? - спросил писатель.

- Давно.

- Послушайте, вы, там, за креслами, я вообще-то пока ещё здесь, и не терплю, когда обо мне говорят в третьем лице! Если я сделал что-то не так, то это не значит, что надо мной можно издеваться! Я не желаю разговаривать с пьющими и курящими креслами!

- Мне больше всего нравится формулировка «сделал что-то не так!». По-твоему выходит, что обчистить чужой дом, это «сделал что-то не так!»? Потрясающе! – весело сказал гость.

- Пока вы не снимете меня отсюда, конструктивного  диалога у нас не получится, - упрямился вор.

- Тогда, ты должен извиниться перед хозяином и пообещать, что будешь вести себя прилично, - сказал вору гость.

- Хрен с вами, уболтали, языкастые… - не договорив, вор с удовольствием почувствовал под ногами пол.

 

- Снимите грязную обувь и возьмите тапки… Да, в шкафчике… Обувь у камина оставьте… пуфик себе возьмите, рюмку, - говорил писатель, следя за вором.

Вор же с недоумением следил, как бутылка налила в рюмки коньяка. Затем из коробки выплыла сигара и переместилась ему под нос. Вор взял её губами и прикурил от поднесённой зажигалки.

- Это не кубинские сигары. Американские. Они не такие крепкие, - сказало правое кресло.

Вор затянулся. Да, сигара оказалась не очень крепкой и сладковатой на вкус, даже немного приторной. Затем вор взял рюмку и понюхал коньяк. Жест его был не правильно истолкован креслами, так как другие рюмки, оторвавшись от стола, вылили коньяк в неведомые глубины пространства. Вор пожал плечами и тоже выпил. Теперь он  точно удостоверился, что за креслами нет кукловода. За креслами вообще ничего нет. Он привстал и сел обратно. Врождённый страх перед сверхъестественным, выполз из глубин подсознания и разросся. Леденящая душу догадка окатила его. Волоски зашевелились на  его теле. Он решил, что столкнулся с потусторонними силами. Ему сразу стоило догадаться и убежать, а не размахивать пистолетом. Если б знал, то прихватил бы водяной пистолет, заправленный святой водой…

Вор встал и медленно пошёл к сейфу, за бутылкой рома.

- Я заплатил за ром, вы видели, - предупредительно сказал он ослабевшим от страха голосом, наполнил ромом стакан, но опомнился и спросил:

- Может и вам рома налить?

Не дожидаясь ответа, вор осушил стакан.

- Ну, что же вы! Нас не подождали! – с упрёком сказало левое кресло.

- Извините, не мог. Я привык выпивать в нормальных условиях. Привык видеть того, с кем выпиваю. Если не затруднит…

- Хорошо, - сказало левое кресло и обратилось к правому:

- Что скажете, уважаемый?

- Думаю, он имеет право на некоторые уступки, раз уж сидит с нами за столом. Получается, что он уже не вор, а гость, как и вы, - ответило правое кресло.

- Закройте глаза! – громко сказало левое кресло вору.

Вор зажмурился.

- Откройте! – громко и торжественно, сдерживая смех, сказало правое кресло.

Вор открыл глаза: в правом кресле сидела его несостоявшаяся жертва, а в левом – неизвестный молодой человек в красивом халате. Сразу прояснился вопрос с развешенной на камине одеждой.

Убедившись, что он имеет дело с обычными людьми, вор решил выяснить, как они сумели выкинуть с ним такую штуку. Этот малый, в халате, наверняка крутой гипнотизёр. С этим парнем надо вести себя осторожнее. Выпитый ром помог вору вернуть прежнее хладнокровие.

- Разочарованы? – спросил его гость.

- Если откровенно – да. Ожидал увидеть нечто более эффектное. Скорее, страшное, - ответил вор.

- Это вполне поправимо. Могу повторить снова, с громом и молнией!

- Не стоит, - сказал вор, выставив ладонь вперёд, - я и так понял, что вы уникальный гипнотизёр.

- Это не гипноз, - поморщившись, отрезал гость.

- Тогда что? – спросил уже писатель, который, как и вор, до сих пор пребывал в изумлении от увиденных им трюков.

- Одна из форм силового поля, своеобразная линза…

- Стоп! – перебил гостя вор, - Макаронные изделия я предпочитаю в виде гарнира. Не надо вешать нам лапшу на уши!

-  Узнаю, узнаю, - улыбаясь, добродушно сказал гость и обратился к писателю:

- Разрешите представить: Павел Аркадьич Земенков, человек недюжинных талантов. Его бы таланты, да на пользу обществу!

- Не Земенков, а Зименков! – со злостью поправил его вор.

- А Николая Степаныча представлять вам не нужды. Ну и себя тоже. Мы с вами, Павел Аркадьич, давно знакомы.

- Чёрт меня подери, - медленно, почти по слогам, произнёс вор. Он замер с бутылкой и стаканом в руках. Глаза его пристально смотрели на гостя, а лицо пошло пятнами от гнева.

- Ах, ты ж ….! Так это ты?! Значит, сам решил брюлики прибрать?! – угрожающе сказал гостю вор. Он сделал пару шагов вперёд, но остановился, вспомнив, как только что висел на люстре.

- Ну, полно, Павел Аркадьич. Узнал меня, и ладно. Если честно, то мне самому надоели состаренная кожа, борода и бесполезные очки. Так я себя чувствую намного лучше.

- Простите меня, товарищи, но я пока ещё здесь и хотел бы кое-что прояснить. Если вы собрались выяснять отношения кулаками, то вынужден попросить вас на выход. Бейте друг другу морду на улице. Я вмешиваться не стану. Но если вы успокоитесь и объясните, что здесь, в конце концов, происходит, то я весь во внимании, - сказал писатель, - Вы, - обратился он к вору, - вор. Это я понял. А молодой человек, перед вашим приходом, сообщил мне, что он, ни много ни мало, - Инопланетянин!

- Да какой он, на …., инопланетянин! – сказал вор, лихорадочно соображая, как быть дальше.  Он сел на пуфик, ближе к гостю. Теперь, когда от него ничего плохого не ждут, вор задумал хорошенько треснуть в челюсть этому мальчишке, забрать пистолет, выпотрошить сейф и – на выход, подальше от этой чертовщины!

- А кто же он, по-вашему? – глядя то на одного, то на другого, спросил писатель.

- Мошенник! Вот, кто он! – громко сказал вор, рассчитывая, когда можно будет осуществить его не мудрёный замысел.

Гость, как нарочно, подался вперёд, сделав свою голову удобной мишенью для удара, и вор решился, но ударить так и не смог. В последний момент воздух вокруг него сгустился и стал твёрдым, как стекло, лишив вора возможности шевелиться и дышать. Он так и замер, с открытым ртом и открытыми глазами. Из багрового, цвет его лица становился сизым.

- Что с ним?! Что вы с ним опять сделали?! – испуганно спросил писатель гостя.

- Ничего страшного я с ним не сделал. Всего лишь пытаюсь настроить Павла Аркадьевича на пацифистский лад. Он, паразит, стал одержим идеей выбить мне челюсть и убежать. Если бы не моя бдительность, то лежать мне со сломанной челюстью. Рука у него крепкая. В молодости боксом занимался. Кандидат в мастера. Ваши сокровища он бы тоже прихватил.

- Вы что, наши мысли читаете? – спросил писатель.

- Могу, но не читаю. Я вас умоляю, Николай Степаныч! И вообще, я такими пакостями не занимаюсь, - оскорблённо сказал гость.

- Дэвид, а он не задохнётся? – спросил писатель, сочувственно глядя на застывшее «изваяние».

- Да не переживайте вы так! Дышать он может. Дырочку для воздуха я ему оставил.  Я что, похож на изувера? - гость возмущённо тряхнул головой и наполнил рюмки, - Давайте выпьем. А он пусть посидит, подумает, как себя вести дальше.

- И как вам это удаётся?!

- Удивительное создание – человек. Я ведь сказал вам, кто я и откуда. Вам мне, конечно, трудно поверить. Я всё понимаю. Но ваши догадки тоже не лучше, чем моя правда. Вы ищите объяснение тому, что попросту является продуктом внеземных технологий. В данном случае, - силовое поле. Ведь вы же фантаст? Я не имею никакого отношения ни к потустороннему миру, ни к милиции, ни к гипнозу. Я – и-но-пла-не-тя-нин! – по слогам сказал гость.

- Он нас слышит?

- Конечно, слышит, - сказал гость и, повернувшись к вору, громко продолжил:

- Надеюсь, Павел Акадьич, понял свои ошибки и сделал выводы на будущее!

- Освободите его, пожалуйста, - попросил  гостя писатель.

- Сию секунду! – сказал гость и щёлкнул пальцами.

Вор обмяк и пошатнулся на стуле. Он, наконец, смог полноценно вдохнуть.

- Что это было?

- Полюбуйтесь, Николай Степаныч, ещё один такой же «Фома». Я его и на люстру подвесил, и полем блокировал, а он: «Что это было?» Не думал, что вы такие тугодумы и скептики.

- И долго вы у НАС «гостите?» - спросил писатель.

- А я здесь постоянно не бываю. Но в общей сложности, пятьдесят лет наберётся.

- Немало. По тебе не скажешь, - с завистью сказал вор.

- Это всё ерунда. Главное, чтобы вы оба мне верили.

- Вы знаете, Дэвид…

- Степаныч, перебил писателя вор, - что ты этому щеглу «выкаешь»? Он тебе по ушам ездит… - сказал вор  и замолчал, потому что губы его склеились.

- Продолжайте, - сказал писателю гость.

Писатель махнул рукой и продолжил:

- Понимаете, когда к вам среди ночи приходит промокший до нитки человек и представляется инопланетянином – не отказываясь при этом от пары-тройки рюмок коньяка – трудно понять, какое отношение он имеет к внеземным цивилизациям.

- Да, тяжёлый случай, - грустно сказал гость. Он щёлкнул зажигалкой и несколько секунд смотрел на пламя, - Почему-то я готов поставить себя на ваше место, понять, почему вам трудно поверить мне. Но почему вы не хотите поставить себя на моё место? Попробовать войти в моё положение? Вы что, действительно верите в свою исключительность? Что вы такие единственные и неповторимые во всей Вселенной? Что за дикий снобизм?

- Пожалуй, я тебе поверю, - сказал вор. К нему вернулся дар речи. Он налил в стакан рома и выпил.

- Да неужели. А вот пить в одно лицо, в присутствии других, совсем не прилично Павел Аркадьич.

- Да пошёл ты, куда подальше. Если б не твои фокусы, получил бы ты у меня!

 

Немыслимое раздирало писателя на части. Он прекрасно понимал, что такие трюки требуют всевозможных приспособлений, помощников и время на подготовку, а гость пришёл за двадцать минут до начала и, образно выражаясь, сыграл всё с листа! И одно дело, смотреть на сцену, не видя изнанки трюка, другое – когда всё происходит по воле невидимых сил, происходит рядом, вплотную. Фокусник при этом сидит в кресле, пьёт коньяк и курит сигары. Он и пальцем не пошевелил!

 

- И много ВАС на Земле? – спросил писатель.

- Откуда мне знать? У каждого своя миссия. Мы между собой не контактируем. Это для чистоты эксперимента, – объяснил гость.

- Понятно, мы типа подопытных кроликов, а вы нас, значит, изучаете, - вмешался вор, - а людей обманывать, это тоже часть эксперимента?

- Чья бы корова мычала…

- Деньги мои куда девал, …..? – вновь пошёл в атаку вор, но гость в этот раз не стал его затыкать.

- Привёз я твои деньги, - ответил гость.

- Опять вы за своё! – возмутился писатель, - Неужели больше не о чем говорить, как о деньгах?!

- Ладно, Степаныч, не злись. Больше не стану, - примирительно сказал вор, - Представляешь, он ведь был усатый, бородатый, сморщенный старикашка, да ещё в очках. А теперь гляньте на него – красавец, да и только! Как ты гримировался? – спросил вор гостя.

- Это не грим. Это искусственное старение кожи.

- То есть ты хочешь сказать, что можешь, по желанию стать молодым или старым? – спросил писатель, который незаметно для себя перешёл на «ты».

Во, даёт! Да ты, на хрен, безо всяких брюликов можешь у нас миллиарды заколачивать. Да бабы всея Земли на тебя молиться будут! – воскликнул вор.

- В том-то и дело, что не могу. За передачей технологий у нас очень строго следят. Преждевременная передача технологий – табу.

- Хорошенькие дела, так вы нам тайком ещё и технологии передаёте? – удивлённо спросил писатель.

- По мере надобности, - ответил гость.

- Слушай, а зачем ты всю эту канитель устроил? Мог бы меня до того, как я в дом забрался,  остановить? – спросил вор.

- А поговорить, а выпить с хорошими людьми? Что интересного в том, чтобы тебя на улице останавливать? – ответил гость.

- Да ты ненормальный, извращенец, - подытожил вор.

- А летающие тарелки - они  ваши? – спросил писатель.

Гость расхохотался.

- Ну, вы прям как дети! Какие тарелки? Не в наших интересах перед вами светиться, - ответил он.

- Что-то не сходится. Зачем тогда тебе нам признаваться, что ты этот, марсианин, если вы такие суперсекретные, что даже друг друга не знаете?

- А можно с вопросами пореже? Давайте лучше выпьем, - предложил гость.

- Перекусить бы чем, а я как-то до магазина так и не добрался, - сокрушённо сказал писатель.

- Не беда. Аркадьич, возьми сумку. Там есть всё, что нам нужно, - сказал гость и подмигнул вору.

Вор дотянулся до сумки, открыл её и присвистнул.

- Молоток, напарничек! Да здесь у тебя полный джентельменский набор! Даже крабы есть, селёдочка, колбаска твёрдая! «Смирновка!» Итак, что мы отмечаем? – спросил он.

- Я, мужики, решил, так сказать, прощальный аккорд сыграть. Улетаю. Мне удалось уговорить Комиссию Наблюдателей, выйти на прямой контакт. Всё равно вам никто не поверит, даже если скажете кому, - сказал гость.

- Комиссия Наблюдателей? – спросили его хором.

- Комиссия Наблюдателей – это исполнительный орган Межгалактического Союза. Он контролирует контакты с различными цивилизациями. Это только у вас в кино прилетают злые инопланетяне и всех мочат. Если б такие были, вам давно бы конец пришёл.

- Тебя послушать, так космос просто кишит цивилизациями, - сказал вор.

- А можно про Комиссию Наблюдателей, подробнее? – спросил писатель.

- Ну, это выборный орган, из представителей цивилизаций нашего с вами типа. Есть и другие, но мы с ними слишком разные, в смысле условий обитания, и поэтому мы контактируем с ними очень ограниченно. Ресурсы, технологии и прочее.

- Так, значит, нет никаких летающих тарелок? – разочарованно спросил вор, - Значит, эти суки-уфологи нам туфту гонят?

- Значит, так, - подтвердил гость.

Вор задумался. Ещё полтора месяца назад, он видел Девида Сэмсона в Нью-Йорке, старым, дряхлым и сутулым. Помнил морщинистое, с тёмными кругами вокруг глаз, лицо больного человека, ставшего теперь молодым и здоровым. Точно! Глаза старика и тогда не были старыми, а были светлыми и ясными. Вор понял только сейчас, что его тогда, в Нью-Йорке, смущало в лице Сэмсона, - глаза!...

- Павел Аркадьич! Аллё, гараж, очнитесь! – позвал его гость. Он держал перед носом вора рюмку, - Добиваем, по-быстрому, коньяк и берёмся за водку.

- Может не такими темпами? – взмолился писатель, забыв, что его чудесным образом омолодили. Чувствовал он себя великолепно и, несмотря на выпитое, не таким уж и пьяным. А они уже выпили коньяк и добили литровку рома.

- Николай Степаныч, уж тебе-то грех жаловаться! – пристыдил его гость.

- Да, Степаныч, ты это, не филонь! – поддакнул вор.

- Да отстань ты! Дай человека спросить! – сердито отмахнулся писатель.

- Да какой он, на хрен, человек! Марсианин долбаный! Нет, чтобы сразу мне сказать при знакомстве: «Я – марсианин!» Так нет же, надо было наплести с три короба!

- У нас целая программа по поиску внеземных… - начал было писатель.

- Ну, кто не знает про «СЕТИ». Не в тех диапазонах ищете. Кто ж на больших расстояниях пользуется радио и прочими волнами? – прошлый век! – перебил его гость.

- Прошлый – это какой? – спросил с опаской вор.

- Лет так тысяч за сто будет, до нашей эры, смысле, до нашей вашей эры… Ну, вы меня поняли, - сказал гость.

Вор взял из буфета большие лафитные рюмки, и налил в них водки. Они выпили.

- Стесняюсь спросить: а сколько тебе лет, Дэвид? – спросил писатель

- Семьсот девяносто пять, по вашему… сегодня, - ответил гость

- Твою ж ….! Так ты ещё и день рождения замылил, паразит! – возмутился вор.

Ничего я не замылил. Я не просто так с полной сумкой пришёл, - улыбаясь, сказал гость. Вот сейчас за моё здоровье выпьем…

- Да. Ты уж себе намерил, так намерил! Может, лучше за наше, со Степанычем, здоровье выпить? – перебил гостя вор.

- Дэвид, а как называется ваше сообщество, Федерация, Лига или как?

- Я же говорил: Межгалактический Союз.

- Межгалактический?! Вы что, до соседних Галактик долетели?! – изумлённо спросил писатель. Его бросило в жар, - И как в него вступают?

- Особых критериев нет. Например, вы вступите, когда сможете достичь определённого уровня развития, решите проблему войн, преступности и прочее, что неприемлемо в Союзе. Всё банально просто. По крайней мере, Земля – одна из перспективных планет.

- И на том спасибо, - с язвинкой поблагодарил писатель, почувствовав задетое самолюбие.

- Степаныч, надоел ты со своими высокими материями! Мы ещё за именинника не выпили! – вмешался вор, - Когда ещё придётся погудеть на дне рождения у марсианина.

- Да, конечно. Прости, Дэвид, - извинился писатель.

Вор наполнил рюмки, и они выпили стоя.

- У меня сегодня два дня рождения, - сообщил гость.

- Это как? – спросил вор.

- Меня вчера застрелил один из моих клиентов. Я оказался мошенником. Так что сегодня я заново родился.

- И правильно сделал. Что застрелил. Я бы ему руку пожал при встрече. Но всё равно рад, что ты заново родился. Хорошо сидим, чёрт возьми! – сказал вор и спросил:

- А дома ты водку пьёшь?

- Нет. Алкоголя у нас нет, - ответил гость.

- А зачем тогда здесь, у нас, пьёшь? – подключился к допросу писатель.

- Что за дурацкие вопросы? Вот вы зачем водку пьёте? – защищался гость.

- Как, зачем? Нравится пить – пьём! – сказал вор.

- Вот и мне нравится. Я что, хуже всех, что ли?

- Ну ладно мы – для нас это дело привычное, можно сказать, родное. А вы-то тут причём? Хорошо ведь знаете, что пить и курить вредно?

- А мне не вредно. Я могу хоть бочку выпить и не захмелеть. Мне  по барабану, - ответил гость.

- Нормально! Тогда зачем ты добро на говно переводишь? Сидел бы в сторонке и смотрел, раз тебе по барабану? – сказал вор.

- Э-э нет. Тут ты ошибаешься! Зачем мне пить, если не хмелеть? – тут ты прав. Поэтому я хмелею, когда выпиваю, а потом алкоголь во мне успешно нейтрализуется без всякого вреда для здоровья, - объяснил гость.

Вот же, марсиане! Вот же, устроились! Пей, сколько влезет, и ни тебе похмелья,  ни тебе головы размером с подушку! Вот суки! Могли бы уж этой технологией да поделиться! – возмущённо сказал вор.

- Тогда вы точно никуда не вступите, - веско сказал гость.

- Дэвид, ты хочешь сказать, что в состоянии выпить хоть литр, хоть два и не захмелеть? – спросил писатель.

- Да ты молоток, Степаныч! Я то, дурак, не додумался! Степаныч, а у тебя случайно в закромах спиртика не найдётся? Проверять, так проверять! – восторженно сказал вор.

- Хотите поймать меня на «слабо»? – валяйте, тащите свой спирт!  - смело сказал гость.

- Есть у меня, внизу, в кладовке бутыль. Берегу, на всякий пожарный случай, - нерешительно сказал писатель.

- Так сейчас тот случай и есть. Не тормози, Степаныч, проверим марсианина на вшивость, - подбодрил его вор.

- Неси, неси, - присоединился к вору гость.

Писатель развёл руками и ушёл. Вернулся он с трёхлитровой медицинской бутылью, прямоугольной, как кирпич. Стеклянная притёртая пробка была залита сургучом. Он бережно поставил её на стол.

Вор так же бережно взял бутыль и уставился на приклеенную к ней пожелтевшую бумажку - шильдик, подписанный химическим карандашом.

- Вот это да! Спирт пшеничный, ректификованный, девяносто шесть градусов, да ещё и сорок первого года закладки! Где ты его достал?

- Знакомый на военном НЗ-складе работает. У них пару лет назад перезакладка была, так вот он мне бутыль и подарил, - сказал писатель.

-  Степаныч, да такой спирт даже для марсианина жалко! Пусть, вон, лучше водку хлещет! – сойдёт для эксперимента и водка, - сказал вор.

- Я, вообще-то здесь, Павел Аркадьич, и протестую против изменения правил эксперимента, - возразил гость.

- Протест принят, - подняв руку, поддержал его писатель, - Слово - не воробей, вылетит – не поймаешь.

- Точно, точно. Голосуем, - поспешил сказать гость и поднял руку.

- Варвары, - только и сказал вор.

Писатель встал и вынул из буфета литровую глиняную кружку. Сломав сургуч, он вынул пробку и сунул горлышко бутыли вору под нос.

- Нектар! Амброзия! – сказал вор.

Писатель наполнил кружку до краёв и аккуратно подал её гостю.

С замиранием сердца оба следили, как гость большими глотками поглощает спирт… Наконец он сказал:

- У-уфф, - и блаженно улыбнулся.

Писатель подал ему маринованный огурчик на вилке.

Минут пять стояло молчание. Наконец гость крякнул и спросил:

- Ну, и долго мы так будем сидеть? – наливайте, товарищи!

- Дэвид, так я не понял, ты что, все пятьдесят лет занимался подпольной торговлей бриллиантами? – спросил писатель, несколько ошарашенный подробностями из жизни инопланетян на Земле. Он вспомнил, по какой причине у него собрались гости. Если, конечно, их можно назвать гостями.

- Это был мой основной бизнес. У меня был очень большой круг состоятельных клиентов. Как раз одному из них я фальшивку и подсунул. Очень качественный страз. Но смыться не успел. Клиент очень серьёзный оказался. С такими лучше не связываться. Ну, не стоит говорить о грустном в день рождения. Имениннику полагается приветственный салют! – сказал гость.

- Что ты опять затеял? – настороженно спросил писатель, вспоминая историю с люстрой.

- Пострелять хочу, по банкам. Найдутся в доме старые жестянки? – спросил гость

- Да сколько угодно, в сарае. Но ведь нас могут услышать?

- За это не беспокойся…

- Не получится, - сказал Вор.

- Это почему же? – спросил гость.

- А я все патроны расстрелял. Вы сами виноваты. Могли бы что-нибудь получше придумать, а не вешать меня на люстру, - ответил вор.

- В сумке три коробки с патронами для твоего пистолета. Так что стрельбы состоятся, - сказал гость, - Степаныч, налей нам перед стрельбами, - попросил он.

 

Писатель с гостем сходили к сараю. Писатель включил уличный фонарь и открыл навесной замок. На козлы они положили длинную доску, а на ней расставили десятка три старых консервных банок. Вернувшись в дом, они с балкона принялись расстреливать банки…

Стрельбы прервала милицейская крякалка неподалёку. Весёлую троицу как ветром сдуло с балкона. Писатель закрыл дверь и задёрнул штору.

 

Затрещал звонок, заставив компанию вздрогнуть.

- Ну, всё, приплыли. Наверняка наши выстрелы всё-таки услышали, - сказал писатель

- Да пошли они все куда подальше. Ничего не видели, ничего не знаем. Справлять день рождения никто не запрещал, - уверенно сказал вор.

- Открой им, Степаныч. Разберёмся, - уверенно сказал гость.

Писатель спустился вниз и подошёл к двери.

- Кто там?

- Милиция, - ответил строгий голос. И тут писатель вспомнил: он не позвонил в милицию и не сказал, что никуда не уехал, а остался на даче. Писатель открыл дверь. В дом вошли три милиционера.

- Старший наряда, лейтенант милиции Кошкин, - представился милиционер, - Вы – хозяин дома?

- Да, товарищ лейтенант. Извините, что не позвонил, что не  предупредил. Я опоздал на поезд, а потом ко мне пришли друзья. Празднуем день рождения. Правда, извините, совсем забыл предупредить вас, - оправдываясь, писатель занервничал, и это не ускользнуло от милиционера.

- Документики можно посмотреть? – спросил он.

Да о чём разговор! Если угодно, пройдёмте наверх, - сказал писатель, пропуская милиционеров вперёд.

В гостиной за столом сидел вор. Он встал, поздоровался и по очереди пожал милиционерам руку. Писатель быстро принёс из кабинета документы и подал лейтенанту.

- Ну, что ж, всё в порядке. Извините нас, так сказать, служба…

- Ну что вы, я всё понимаю. Кофе не желаете? Могу сообразить кофейку! – автоматически сказал писатель и прикусил язык. Но было поздно, а милиционеры не отказались. Они сняли дождевики. Писателю ничего не оставалось, кроме как пойти на кухню.

- Правильно поступили, что не стали их торопить. Надо бы им ещё выпить предложить. Есть ещё коньяк? А то водку на службе как-то неприлично предлагать, – рассуждал  гость. Он уже поставил кофейник на плиту и следил, чтобы кофе не перекипел, - Как там Павел Аркадьевич?

- Сидит, помалкивает, - ответил писатель.

- Всё, можно подавать. Пошли, Степаныч, умаслим стражей порядка, - сказал гость, помешивая ложкой кофе.

 

В гостиной все расселись за круглым столом, как рыцари короля Артура.

- А кто у вас виновник торжества? – спросил лейтенант.

- Я, - ответил гость и ткнул пальцем себя в грудь.

- От души поздравляю! И сколько вам исполнилось? – спросил лейтенант.

- Семь… двадцать пять лет, - ответил гость.

- Коньячку? За здоровье именинника? – предложил писатель.

Милиционеры сочли неприличным отказываться и согласились. Более того, сержант достал из-за пазухи книжку в красивом твёрдом переплёте и попросил автограф. Писатель был готов расписаться на каждой странице, лишь бы они поскорее ушли.

К общему удовольствию, милиционеры не стали долго засиживаться и засобирались.  Внизу они ещё раз поблагодарили писателя за гостеприимство и ушли в темноту. Заработал мотор. Прыгающие снопы света, удаляясь, замелькали между домами.

 

- Эти хоть не инопланетяне? А то я теперь в каждом человеке буду видеть пришельца из космоса, - сказал писатель

- Настоящие милиционеры. Этих, я ни с какими марсианами не перепутаю, - сказал вор

- Надо было весь дом полем закрыть, - вслух сделал себе замечание гость.

- Это я виноват, что в отделение не позвонил. Хотя с вами, мужики, и не такое забудешь, - высказался писатель.

- Слушай, Степаныч, а ты ведь, как писатель, можешь целый роман сочинить про сегодняшнюю ночь. Люди будут читать, и не будут знать, что всё это было на самом деле. Кто поверит, что мы с тобой пьянствовали с марсианином? – спросил вор.

- Ничего особенного. Такого добра в мире пруд пруди, - ответил писатель.

- Ну, тогда дай хоть одним глазком на брюлики посмотреть, - попросил вор.

Писатель, в отличие от вора, без труда открыл сейф и достал из него неказистую, обшарпанную деревянную шкатулку. Поставил её на стол и откинул крышку.

Вор замер с открытым ртом. В ячейках, как конфеты в коробке, лежали изумительной красоты бриллианты, размером с горошину и больше. Самый большой, продолговатый, имел голубой оттенок и был размером с небольшую сливу. Троица заворожённо смотрела на камни.

- Степаныч, я пред тобой преклоняюсь. Хранить всю жизнь эти камни и не свихнутся, способен далеко не каждый. И точно – не я, - сказал вор.

- Они для меня очень дороги, прежде всего, как семейная реликвия, а не богатство, - с гордостью сказал писатель.

- Мне даже как-то неловко, - сказал гость в ответ на слова писателя.

- Что ещё тебе неловко? – подозрительно спросил вор, - Сам хотел камешки прибрать, а теперь совесть замучила, что ли?

- Не твоего ума дело! Будешь портить праздник – я тебе рот обратно заклею, - пригрозил гость.

- Да прекратите же вы, ….., наконец! Надоели .…., …... Забирайте, .…., камни и валите отсюда ….й! А мне лишних тридцати пяти лет вполне достаточно!

Наступила тишина.

- Прости, Степаныч. Всё – могила! Больше ни одного плохого слова. Можно подробнее про тридцать пять лишних лет? – спросил вор.

- Все вопросы к нему, - ответил писатель и кивнул на гостя. Писатель выдохнул. Он сам от себя не ожидал такого. Даже гость присел, сидя в кресле.

- Извините, мужики, вспылил, - сказал писатель успокоившись.

Они выпили раз, и ещё раз, и ещё….

- Дэвид, а когда у тебя этот… Степаныч, ты спец в этом деле. Как у них называются эти, забыл…

- Звездолёт, - подсказал писатель вору, покачнувшись в кресле.

- Да, когда у тебя звездолёт? Когда ты улетаешь? – спросил у гостя вор.

- А тебе-то зачем?

- Что значит, зачем? Проводим тебя на космодром, как положено. Я понимаю, что он секретный, но всё равно надо проводить, выпить там на посошок, присесть, на дорожку, - сказал вор и засмеялся.

- А правда, Дэвид, раз уж ты сказал «А» то говори и «Б». Как вы попадаете сюда, на Землю, если вас никто не видит? – спросил писатель

- Формирую кокон пространства-времени и – того, - ответил гость.

- Что, прямо отсюда? – спросил вор.

- Из любой точки и в любой момент, - ответил гость и исчез. Вместе с ним исчезла и коробка с бриллиантами… Была немая сцена…

- Ах, ты ж, …! – воскликнул вор.

Гость вернулся в кресло и положил коробку на стол. Камни были на месте. Писатель поднёс к глазам голубой алмаз и всмотрелся в давно знакомые грани.

- Ты больше так не шути, - сказал вор.

Гость встал, покачнулся, взял из пепельницы недокуренную сигару и открыл балконную дверь.

- Пойду, вдохну свежего воздуха, - сказал он, не оборачиваясь. Вор и писатель, прихватив сигары, пошли следом. После душной гостиной, холодное ненастье вдыхалось свободно и легко. Оно было насыщено тёплыми ароматными парами прелой осенней земли. Дождь притих, и только лёгкие волны тумана плавали в жёлтом свете фонарей. В густой тишине гроздьями осыпались с листьев остатки дождя. Прошумел поезд, спешащий в город, да где-то неподалёку волнами всплёскивался хохот подгулявших дачников.

Продолжать застолье в гостиной никто не захотел. Гость надел просохшую одежду, а писатель принёс ему и вору  шерстяные одеяла. Они сидели вокруг плетёного стола, на плетёных же стульях и наслаждались приятной свежестью ночи, разбавляемой табачным дымом.

Мысли в голове писателя плыли медленно и тягуче. Он по очереди смотрел то на вора, то на гостя и не верил своим глазам.

- Хороша, Мать-Природа, - вдохновенно произнёс вор, превратившись в обычного человека, каким он был для всех, кто его знал. Они бы очень удивились, узнав о дополнительных заработках ведущего специалиста в области радиоэлектроники.

- Берегите, - шутливо, назидательно подняв вверх палец, сказал гость. Он загрустил.  Он смотрел в тёмное внезапно открывшееся небо с россыпями звёзд.

Писатель молча наполнил рюмки, глядя на  притихших гостей. Осень сделала своё дело, принеся покой в разгорячённые головы. Смена обстановки как нельзя лучше подходила для обсуждения фундаментальных вопросов касающихся науки и культуры. Свежий воздух придал ясности мыслям, и писатель открыл было рот, но его прервал хриплый звонок в дверь, услышанный через приоткрытую балконную дверь.

- Опять кого-то принесло! – рассерженно сказал писатель и пошёл открывать. Когда он вышел из гостиной, оказалось, что незваные гости проникли в дом и деловито осматривают прихожую. Писатель обратил внимание, что наружная дверь не сломана, а просто открыта. Три старых знакомых милиционера, не обращая на него никакого внимания, продолжали шарить фонариками по углам и под лестницей, хотя свет в прихожей был включён. В самих дверях застыли два врача в белых халатах. Писатель от такой наглости потерял дар речи. Все пятеро разговаривали между собой на непонятном наречии. Писатель не был полиглотом, но в языке, на котором разговаривали врачи и милиция, полностью отсутствовали гласные и шипящие звуки. Их речь была похожа на кипящее в большом котле густое варево. И вообще, почему врачи и милиционеры говорят на иностранном языке?

- Где он? - задал писателю вопрос лейтенант, словно в прихожей не происходило ничего необычного.

- Попрошу вас покинуть дом! Я буду жаловаться на вас за самоуправство! – громко сказал писатель.

- Сколько угодно. Это ваше право. А сейчас ответьте на мой вопрос:

- Где он?

- Я не знаю, о ком вы, - упирался писатель, - Что за произвол вы тут учинили? И зачем вызвали врачей?

Лейтенант усмехнулся.

- Мы ищем молодого человека, что был у вас в гостях, - сказал лейтенант, - Мы хотим вернуть его туда, откуда он сбежал, в психиатрическую клинику. Поэтому с нами врачи. Он всем представляется инопланетянином.

- А почему вы его в прошлый раз не забрали? – спросил писатель.

- Потому что не знали, кто он, - ответил лейтенант, - В ваших интересах, рассказать всё, что он вам говорил.

- Тогда спросите об этом его самого, если найдёте, - сказал писатель, уверенный, что гостя уже и след простыл, - И вообще, я хотел бы увидеть ваши документы.

Перед глазами писателя замелькали «корочки», а лейтенант подал ему ордер с печатью и за подписью прокурора.

- Ладно, уважаемый Николай Степаныч. Не буду ходить вокруг да около. Мы – мобильная группа Межгалактической Службы Порядка. Ищем Дэвида Сэмсона, который сегодня был у вас в гостях, но успел сбежать через Нуль-портал. Он разыскивается за кражи и мошенничество нашей службой…

- Вот, ….! …..! Так я и знал! - раздался наверху голос вора. Он тоже вышел на лестницу и внимательно слушал, о чём идёт речь.

- А я бы на вашем месте помолчал, Павел Аркадьич! Все вы одним миром мазаны! Ворьё! – осадил его лейтенант.

- Взаимно! Милиция -  она и на Марсе, милиция! – огрызнулся вор.

- Вам повезло, что вы вне нашей епархии, - сказал вору лейтенант.

- Вот и валите отсюда, раз это не ваша епархия, - зло и с насмешкой ответил вор.

- Я, конечно, не могу вас привлечь к ответственности. Но ослиные уши и свиное рыло за ваше хамство могу гарантировать. В детстве сказки читали, – угрожающе сказал лейтенант.

Вор предпочёл замолчать.

- Пройдёмте наверх, Николай Степаныч, осмотрим ваши алмазы.

В гостиной лейтенант осмотрел алмазы.

- Поздравляю, вас успешно обокрали! - сообщил он.

- Но ведь камни на месте? – недоумевающе спросил писатель.

- Это не ваши камни. Это копии, - объяснил лейтенант.

- Стразы? – не выдержав, спросил вор.

- И не стразы. Это настоящие алмазы. Точные копии ваших…

- А на хрена тогда их подменять было? Зачем ему было нужно все эти качели тут устраивать? – спросил вор. Лейтенант негодующе посмотрел на него, но не стал делать замечаний и продолжил:

- Понимаете. Такие алмазы, сами по себе никакой ценности не имеют. Ценность имеют алмазы инопланетного происхождения, у которых есть своя история. Как они были найдены, где и так далее. Ценится то, как сам вор сумел их добыть. А копии… они – копии.

- Интересное кино, - задумчиво сказал писатель.

В гостиную вошёл сержант, которому писатель давал автограф, и положил на стол точно такую же коробку с точно такими же камнями.

- Взяли его?

- Не взяли, но камни он сбросил. Теперь придётся ждать следующей кражи.

- А вот и ваше сокровище, уважаемый, Николай Степаныч. Коробочки только не перепутайте, - сказал лейтенант. Он встал.

- Межгалактическая Служба Порядка приносит вам свои извинения. Претензии будете предъявлять? жалобы? Можете прямо сейчас. Другого раза не будет.

Писатель невольно встал со стула.

- Да что вы, какие претензии!

- Ну, вот и славно. Прощайте, - сказал лейтенант.

- Слушай, командир, а  он что, получается нам тут по ушам ездил про то, что он на Земле какую-то миссию исполняет – это липа? – спросил вор

Лейтенант расхохотался и мотнул головой.

- Вы сами ответили на свой вопрос Павел Аркадьич. Честь имею!

Писатель проводил лейтенанта и его команду до калитки.

- Подождите. Вы свои алмазы забыли. Я сейчас их принесу, - сказал писатель лейтенанту.

- А они нам не нужны. Зачем? Они никакой ценности не представляют. Считайте, что это компенсация за моральный и материальный ущерб.

 

Вернувшись в гостиную, писатель застал вора, тупо смотрящим на две коробки.

- Степаныч, мы всё выжрали. Голова кругом идёт. Где твой спирт? – спросил вор.

Писатель молча принёс бутыль и поставил на стол.

Вор разбавил спирт водой. Они собрались выпить, но в этот момент затрещал звонок. Они переглянулись, но всё равно выпили, и писатель пошёл открывать. В этот раз вор пошёл вслед за ним, прихватив пистолет.

 

Когда писатель открыл дверь, то чуть не сел на пол. На пороге стоял гость.

- Мужики, спокойно. Я всё объясню…