Кристина

[Скрыть] Регистрационный номер 0267781 выдан для произведения:
            Она позвонила ему по сотовому.
-Привет, Ефим. Как поживаешь?
-А с кем я разговариваю?
            Оказалось, это его одноклассница, с которой учился с первого по одиннадцатый класс. Рябинкин помнил ее сначала сопливой девочкой, задиравшей мальчишек, потом – девушкой, пропахшей духами со всего мира. Прочитала что-то лестное о нем в Интернете. Сыщик! Это тот, кто ей сейчас нужен. Недавно похоронила мужа. Тридцати семи лет от роду. Заключение медиков: сердце не выдержало перегрузок. А она не верит, хоть убей.
            Все понятно. Бывшей однокласснице понадобились его услуги. Вообще-то Ефима Рябинкина мало кто знает. Газеты о нем ни гу-гу. Работой не перегружен. В Интернете она могла перепутать его с кем-либо. Мало ли Рябинкиных на свете?
            Встретились в парке, где стеной стояли широколиственные клены. Облако сногсшибательных духов. «Вселенная – как с грядки огурец»,- вспомнилась Ефиму чья-то строчка. Шикарная женщина. Лишь слегка изменилась с выпускного, когда Рябинкин видел ее в последний раз. Те же синие глаза, та же короткая стрижка. Льняные волосы, которые она по-прежнему не красила. Бриджи и майка, да еще морщинки в уголках глаз – вот и все новое, что Ефим разглядел в ней. Чувствовалось также спокойствие молодой самки, безошибочно знавшей, чего хотят от нее мужчины.
            Присели на скамейку. Кристина не стала мямлить второстепенное.
-Я заплачу, Ефим, сколько скажешь. Мне нужна твоя помощь. Недавно скоропостижно скончался муж. Молодой, здоровый. На работу поехал, как обычно, а оттуда – в морг. Ни на что не жаловался, заметь. Конечно,- Кристинины глаза приобрели темно-грозовую окраску,- нервотрепки у него хватало. Ты, может, слышал о нем: муж у меня – директор швейной фабрики. Ей почти сто лет уже, и благодаря ему она все еще на плаву.
            Рябинкин стал ворошить закулисья памяти, посвященные местной номенклатуре. Он вспомнил, что швейную фабрику, производившую шинели для армейских командиров, должны были закрыть, но появился новый, пробивной и энергичный, директор, перепрофилировал и сохранил производство. Впрочем, основную массу рабочих все-таки уволили, а это, как правило, женщины. Где еще нужны швеи? Большая их часть так и осталась без работы. Туда ткнутся, сюда – либо занято, либо требуются совсем другие специальности. Переучиваться поздно. Так что недовольных новым руководством хоть отбавляй. Кроме того, Рябинкин с удивлением вспомнил, что новый директор по национальности азербайджанец. Кристина как будто угадала его мысль:
-Да, он  азер, но наш, родители все время тут жили, гражданство у них российское. Раньше мой муж работал директором рынка.
            Для Ефима явилось полной неожиданностью то, что она выскочила замуж за азера, будто своих парней не хватало. В классе у Кристины не было соперниц: удачное сочетание синих глаз и светлых волос действовало неотразимо. «Неисповедимы пути Господни»,- подумал Ефим, приступая к самому щекотливому моменту их встречи.
-Я заключаю со своим клиентом типовой договор. Заверяем его у нотариуса. Безвозвратный аванс составляет половину всей суммы. Ты согласна?
-Да, я готова на все. Когда деньги?
-После нотариуса – аванс. С выполнением всех условий договора – вторая выплата.
-Тогда пойдем сейчас к нотариусу.
            Она просмотрела два экземпляра договора, указала паспортные данные и поставила на каждом свою подпись с расшифровкой. Когда Рябинкин вернулся домой, у него на руках была приличная сумма денег и как водится в таких случаях – более-менее приличная еда. До встречи с однокашницей сыщик сидел на мели. По привычке он сразу же обратился к Интернету и узнал, что Гейдар Малиев пользовался уважением у диаспоры (зародившимся, по всей видимости, на рынке) и при этом испытывал нелюбовь сограждан как представитель буржуазии. Швейную фабрику он действительно спас от закрытия, но на ней теперь официально числилось два десятка работниц. Еще столько же не были оформлены по Трудовому кодексу, и им платили по произволу начальства. Несогласных могли запросто выставить за ворота. Фабрика принадлежала иностранной фирме, следовательно, Малиев имел обычную для функционера зарплату. Ефим подосадовал, что не поинтересовался у Кристины, сколько получал ее муж. Надо полагать, побольше, чем на рынке, иначе не стал бы менять шило на мыло. Ездил Малиев на престижной модели BMW черного цвета. О жене его не было в Интернете ни слова.
            Заправившись, как следует, на кухне, Рябинкин обдумал, лежа на диване, имеющиеся факты. Насильственная смерть в этом случае вполне вероятна. Кавказское здоровье, расцвет сил – и вдруг морг. Тут явная несостыковочка. С другой стороны, официальное следствие никакого криминала не обнаружило. Попал человек в стрессовую ситуацию и помер. Что за ситуация – вот вопрос. Если Малиев только наемный менеджер компании, то что он мог принять так близко к сердцу? Надо было безотлагательно побывать на фабрике.
            Ефим ногами попал не глядя в стоящие возле дивана туфли, сунул в один карман мобильник, в другой – пистолет и некоторое время спустя уже стоял у фабричной проходной. Ограда и охрана внушительные, за ними – обычный долбаный бардак. Тоненькая секретарша в бриджах и кофточке сказала сыщику мало нового. Она здесь недавно, ее задача – соединить звонившего с шефом, если обращается по делу. отфутболить, если по пустяку; отпечатать вовремя приказ да оформить поступление на работу либо увольнение. Бухгалтера у них нет. Своей компьютерной сети - тоже. К Интернету подключен только компьютер директора. В тот день шеф чувствовал себя, как обычно. Поздоровавшись, прошел к себе.
            Исполняющего обязанности на месте не оказалось. Ефим все-таки внимательно осмотрел директорский кабинет и ничего заслуживающего внимания не обнаружил. Окна были старинные, не заменили их, видимо, из-за экономии. Фрамуга открыта, через нее поступал душный воздух с улицы. Ни кондиционера, ни обычного вентилятора. Сбоку от кресла находился большой монитор с клавиатурой и мышью.
-Духота здесь,- сказал секретарше Ефим.
-Это днем. А с утра всегда прохладно. 
-Жена Малиева часто здесь бывала?
-Кой черт принесет ее сюда? Что здесь делать? Производство.
-А что вы теперь производите?
-Джинсы, бриджи, майки – все, на что спрос держится.
-Свои магазины у вас есть?
-Нет. Мы заключаем договора, в том числе с директорами рынков.
-А электронную почту на имя директора я могу посмотреть?
-Нет. Я не знаю пароля, и исполняющий обязанности, думаю, тоже. А даже если и знает, может не разрешить. Производственные секреты.
            Секретарша улыбнулась, и сыщик впервые заметил, какие широкие у нее бедра и глаза цвета дохлой речной рыбы.
-Вы по утрам приносите шефу чай или кофе?
-Нет. Он никогда об этом не просил.
«И не попросит»,- с горечью подумал сыщик. Прицепиться было не к чему. Пришел на работу и ни с того ни с сего помер.
-Расскажите, пожалуйста, когда и как вы узнали о смерти директора.
-В четверть одиннадцатого я заглянула к нему с бумагой для подписи, а он лежит – голова на столе. Я закричала. Из соседнего кабинета прибежала наш делопроизводитель. Мы убедились, что директор мертв, и позвонили в полицию.
-Бухгалтера нет?
-Нет. Основные расчеты производит лично директор. И смету составляет тоже.
-Могу я поговорить с делопроизводителем?
-Конечно. Пойдемте, я вас провожу.
            Светлые глаза вроде бы наполнились насмешкой. Рябинкин поплелся вслед за ней – что еще оставалось делать?
Женщина средних лет. Длинные черные волосы, схваченные диадемой. Дремучий акцент. От нее Ефим вообще не добился ничего вразумительного и, раздосадованный, вышел из административного здания.
            «Нет, это, видать, не тот путь, который ведет к цели. Он шаг за шагом пройден операми. Надо отыскать какую-то новую нить»,- подумал сыщик. Не очень приятно вникать в дела азера. Торгаши, сбыт шмоток – этого Рябинкин не любил. Но деньги ему платили как раз за неприятное либо рискованное.
            В списке недавно уволенных работниц, вывешенном на доске объявлений возле администрации, сыщик приметил одну распространенную русскую фамилию. Женщину звали Антониной. Ни адреса, ни телефона, конечно же, не было. Рябинкин решил попытать счастья и заглянул в ближайшее почтовое отделение. В городском телефонном справочнике ему улыбнулась удача. Имя бывшей швеи, по нынешним временам, редкое - сомнений быть не могло: она.
            Позвонил ей по сотовому. Откликнулась не сразу. Так и так, хотелось бы встретиться. Журналист. Собираю материал для популярного женского издания. Интересуют работницы фабрики и директор. Короче, договорились. Ефим поехал к Антонине, живущей на другом конце города, на самом охвостье конца. «Наездись оттуда на работу, если нет BMW»,- невесело усмехнулся сыщик.
Двухэтажный дом похож на инвалида. Крыльцо одного подъезда разрушилось, другое уцелело, и этот перекос сразу бросается в глаза. Внутри стены цветасто расписаны номерами телефонов и приглашениями на секс. Антонина жила на втором этаже. Дверь в ее квартиру была приоткрыта. Ефим, как воспитанный человек, постучал костяшкой указательного пальца и вошел. 
            Женщина в одиночестве сидела на кухне, перед ней – початая бутылка водки. 
-Ты проходи, милок,- приветливо сказала она.- Давно тебя жду. В трех соснах заблудился?
-Был грех,- смутился Рябинкин.
-Да ты не красней, присаживайся. Выпьешь со мной?
            Ефим отказался, сославшись на должностные обязанности. Дескать, дернула нелегкая пообещать редактору горячий материал. 
-Ну, ладно. Что тебя особенно интересует?
-Фабрика и люди.
-Люди? Проданы мы, а кому – сам черт не разберет.
-А что разбирать? Говорят, иностранной фирме.
-Давай выпьем по чуть-чуть.
Ефим в очередной раз отказался; Антонина же, поморщившись, отпила из стакана граммов пятьдесят.
-Я вот на бобах, а выпить хочется. Душа-то живая, ковылять как-то надо.
            Антонина закусила малосольным помидором и продолжила свой рассказ.
-Иностранной-то иностранной, да у директора тоже тридцать процентов. Все об этом знают. Он еще, когда на рынке работал, купил, сквалыга.
-За что вас протурили?- поинтересовался Рябинкин.
-Как за что? За это самое,- икнув, она кивнула на стол.- Мужа нет, дети разъехались. Как мне не выпить, если Бог пошлет чекушечку?
Ефим решил, что она не слышала о смерти начальника, а его такая неосведомленность швеи вполне устраивала.
-Сколько вы получали в месяц?
-Я работала без оформления. Сколько давали, столько и брала. Получалась треть от обычной зарплаты. Ну, я шмотки сама себе шью, на них не приходится тратиться.
-Много вкалывали?
-Много, но хоть что-то имела с того, а нынче я у разбитого корыта.
Антонина сделала еще два глотка. Ее когда-то красивое лицо покраснело, на лбу вспухла синеватая жилка.
-Он, черный черт, немало наших денежек прикарманил. А ты и не рыпнешься, иначе на другой день на фабрику не пустят. Хоть по миру иди.
-А жену его вы хоть раз видели?
-Как же, видела. Красивая, душистая. На****овала пузо, аборт тайком сделала. Об этом каждая сорока трещит, а ему хоть бы что.
            Очень не хотелось Ефиму Рябинкину углубляться в эту тему, где могли быть лишь замшелые сплетни, в то время как у него задача четкая. Однако сыщик почувствовал: подвыпившую Антонину не так-то легко остановить, да и могло всплыть в ее откровениях нечто важное для него. 
-Своих детей у них не было?
-Не было. Бездетный он. Бабы все давно проверили. Одна дала без предохранения, другая тоже. Пусто. Вот так-то, милок. А ты твердишь, что бабы глупые.
            Ефим возражать не стал, боясь вызвать недовольство собеседницы. Она опять потянулась к стакану, допила водку до дна и не спеша съела самый крупный помидор из тех, что лежали пред ней на тарелке.
-Не слабые на передок, учти. Бабы все делают с умыслом.
-Не  крадут с фабрики?
-Не-е, стырить даже куска ткани невозможно. Тотчас выпрут и спрашивать не станут. Ну, а шмотки для своих подешевле, при случае, можно купить. Это не то, что на базаре или в шопе.
            Ефиму послышалось «в жопе», потому что лексика у Антонины отнюдь не паинька. Да и язык заплетался, захмелела совсем. Прежде чем смотаться, сыщику хотелось выведать еще кое-что.
-А спортом он занимался?
-Директор-то? Да он шмоточник, крохобор, зачем ему спорт? На рынке он только азеров брал торговать, отсюда пошло – азеровский рынок. Потом закон вышел: пусть свои граждане торгуют. Он к тому времени уже акций накупил и на фабрику слинял.
-Туда тоже только азербайджанок брал?
-Не-е, брехать не буду, там надо, чтоб мастерица была.
            Хмель довершал свое дело. Антонина стала зевать. Ей хотелось, видимо, в постель, как гостю – поскорей оказаться на улице. Рябинкин поспешил распрощаться и уйти, причем дверь в квартире так и осталась открытой. 
«Совсем баба из колеи выбилась,- размышлял Ефим.- И дом этот тоже выбился из колеи. Даже домофона в подъезде нет. Насрут бомжи раз, другой на лестничной площадке, тогда, верно, сделают».
            В голове у сыщика была странная пустота. Сегодня столько услышал нового, и вроде бы одна мысль сожрала другую. Кто мог лишить Малиева жизни? Женщины, которых он увольнял? Как это сделать, если он живым и здоровым прошел в свой кабинет на третьем этаже? Открыта фрамуга? Ну и что? Если бы кто-то ухитрился через нее пролезть и умертвить, оперативники этого ловкача быстро вывели бы на чистую воду. Не удивительно в этой связи, что и вскрытие ничего не дало. Компьютер… Здесь вырисовывался какой-то контур, не очень четкий, правда. Почтовый вирус мог уничтожить важные документы. Бухгалтера нет, документовед по-русски ни а, ни б, ни ку-ка-ре-ку. Однако Малиев так не похож на лоха. У него наверняка отдельно хранилась копия каждого документа. Скажем, на флэшке в восемь гигов. 
            Рябинкин чувствовал, что Антонина сказала ему среди пустяков нечто важное. Но вот что?
Он ехал в полупустом троллейбусе и смотрел в окно. Мелькали названия гипермаркетов и бутиков. Стали попадаться машины с дипломатическими номерами. Девичьи тела все более вылезали из юбок и маек. Высокие здания и нагретый, расписанный разношерстной рекламой асфальт тротуаров. Зеленые кресты аптек. «Родильное отделение…»  Дальше Ефим не успел прочитать, но и этого было достаточно: он едва не подпрыгнул с сиденья. «На****овала пузо». Если это не брехня,  то тогда должен быть виновник ****ства, проще сказать, любовник Кристины. Почему аборт? Развелась бы с благоверным, сошлась с хахалем-трахалем и растила преспокойно чадо. Нет, поспешила избавиться от зародыша. Вот и морщинки возле глаз… Просто так ничего не бывает. 
            Надо выяснить, что досталось ей после смерти мужа. Нельзя исключать: именно тут собака зарыта. После развода с Малиевым она могла получить не так уж много. И хотя Кристина никогда не была падкой на деньги, времена меняются – за ней маячит любовник. Он в этом случае может быть весьма корыстным. Впереди – почти новенькая BMW. При разводе она, вне сомнения, досталась бы мужу. 
            Дома Рябинкин снова полез в Интернет. Он искал целенаправленно и упорно. Директор долбаной фабрики оказался небедным, даже числился в рейтинге экономического журнала. Не в начале, даже не в середине списка, но все-таки… среди самых настоящих тузов. Попробуй туда попади! Сколько для этого надо провернуть всякого рода махинаций?
            Смерть была неожиданной, значит, при отсутствии завещания все состояние Гейдара Малиева естественным образом переходило к жене. Она убедилась, что у нее с мужем не будет детей, и шла напролом. Зачем ей тогда понадобился Рябинкин и дополнительный риск с перелопачиванием прошлого? Ну, риск не так-то велик. Сыщик все-таки однокашник. Да и ей показалось, должно быть, что до истины докопаться попросту невозможно. Она таилась где-то в ее чреве. Кто полезет туда? Ефим полез, потому что не испугался темноты, потому что помнил Кристину шустрой такой, с задорно торчащими под школьным платьицем сиськами. Неужели только деньги заставили ее выйти замуж за азера?
Несомненно, Кристина обдумывала свои шаги. Теперь – на пару с любовником. Задача его, Рябинкина,- подтвердить, что бывший супруг Кристины волей Божией помре. Той смертью, от которой никто из живущих на земле не застрахован. Кристина чиста, молода. Ничто не мешает ей выскочить второй раз замуж. Крепкий, носящий в генах кавказское долголетие муж уже никак не сможет воспрепятствовать неизбежному.
Ефим набрал номер Кристины.
-Ты не занята сейчас?
-Нет.
-Встретимся в парке?
-Да.
-Захвати вторую часть моего гонорара.
После этих слов Рябинкин выключил телефон.
            Он сидел на прежней крашеной скамейке, где одна рейка синяя, другая – красная, и терпеливо ждал. Кристины долго не было. Наконец у него за спиной послышался знакомый голос, и приторный запах вновь взял его в плен. Бывшая одноклассница появилась совсем не с той стороны, откуда он ожидал. За ней виднелась светлая, элегантная иномарка. Кристина докурила тонкую сигарету и метко швырнула окурок в урну.
-Большой пробег?- кивнул Ефим в сторону машины.
Кристина назвала цифру, из которой стало ясно, что это, скорее всего, подарок мужа.
-Ну, что ты разнюхал, Ефимушка?
Сладкое парижское облако присело рядом с ним.
-Все подчистую.
-Надеюсь, твои выводы подтверждают официальную версию?
-Боюсь, что нет, Кристиночка.
Синие озерца превратились в лужицы.
-Как это понимать?
-Твоему мужу помогли умереть.
-И кто его так ловко прибрал?
-Ты, Кристина. Утром он обычно выпивал чашку чая. Ты добавила туда одну только каплю, без цвета и запаха. Муж ничего не почувствовал. И не мог почувствовать. Яд действует не сразу. И не оставляет никаких следов.
-Фэнтези.
-Брось притворяться. Я не трачу слов напрасно. Ты думаешь, я забыл, что твоя мать работала в аптеке и ты от нее многому научилась. Я удивляюсь только: ты не стала провизором.
            Ефим заметил, как угрожающе уменьшилось лицо Кристины.
-Ты принесла заработанные мной деньги?
Дрожащей рукой она открыла стоящую на коленях сумочку и выхватила из нее пистолет.
-Ты это оставь,- слегка побледнел сыщик,- мой пистолет из кармана уже смотрит в твое сердце. Предусмотрительность – мое хобби, Кристина. Гони гонорар.
            Она спрятала пистолет в другое отделение сумочки. Кто знает, умеет ли эта сучка стрелять. Может быть, припугнуть хотела. Впрочем, чужая душа – потемки.
Кристина протянула Ефиму несколько купюр, он пересчитал их и сказал:
-Не бойся. Я никому не скажу ни слова.
Дмитрий ГАВРИЛЕНКО