Помочь сайту
Поздравления
Завтра наступит утро. Глава 8 (отрывок)
В комнате остались Василий, неторопливо доедающий свою еду, да седой раб, закрыв глаза и прислонившись к стене, сидящий у очага. От нечего делать Василий изредка на него поглядывал, и ему казалось, что и этот раб смотрит на него сквозь неплотно прикрытые веки.
Зашел Ксантос и начал кричать на раба, при этом размахивая руками, наверно надеясь, что этот глухонемой лучше его поймет:
- Чего сидишь? Где дрова? Расселся тут!.. Там авары приехали. Сейчас их кормить надо будет, а дров нет. На чем еду готовить, а?
Седой старик поднялся, еле поднял свою колоду и поковылял к выходу.
- Ксантос! – Позвал хозяина Василий. – А чего это он с колодой? Сам еле ходит, да еще колоду с собой носит. Без колоды-то от него больше пользы. А может он как монахи обет себе дал и истязает себя так? А?
- Не скажи. Я его с колодой купил по дешевке у хазар. Так они рассказывали, что купили его у караванщика, что из Бухары. Там к нему он прибился, а караванщик его пленил и хазарам продал. У хазар два года прожил, да больно резвый он был: три раза бежать пытался, пока к колоде не приковали. Вот теперь с колодой и ходит.
- Какого он хоть племени-то?
- Да кто его знает! Разве его спросишь? Чего он услышит-то? Да и сказать не сможет.
Василий вместе с Ксантосом вышел из дома. Из туч все также противно моросил мелкий дождь, но уже небо было не такое сплошное и серое, а уже кое-где начали появляться белесые просветы. «Еще день-два, и дождь перестанет», - решил Василий.
Недалеко от дома в окружении одиннадцати всадников стояло от тридцати до сорока славян. Несколько человек то ли от усталости, то ли от немощи сели прямо на мокрую землю. Василий рассмотрел среди них только троих мужчин, у которых были связаны руки, а остальные были женщины и дети. Большинство всадников были авары, двое – булгары, а кто были остальные – Василий не определил.
Предводитель разбойной ватаги окликнул Ксантоса:
- Эй, Ксантос, а где хазары?
- Вон на сеновале лежат пьяные. – Что они еще и избитые Ксантос умолчал.
Всадник недовольно покачал головой:
- Всегда у них так. Без вина не могут. Напьются как свиньи. Ксантос, ты зачем им столько вина даешь?
- Как же, попробуй не дать, так мои кишки сразу же на колесе от телеги будут намотаны.
- Узнаю Ганукея. – Рассмеялся авар.
- А что-то вас сегодня мало? – поинтересовался Ксантос.
- Пощипали нас здорово. Можно сказать ополовинили. Трудно стало нападать на этих дикарей, живущих по берегам рек в этих лесах. Смерти не боятся, можно сказать с голыми руками на вооруженных лезут. Сами гибнут, но и за собой моих воинов забирают.
Василий в душе усмехнулся. «По разумению этого разбойника-степняка дикими их можно считать только потому, что на них можно нападать и уводить в рабство. Интересно, а смог бы этот разбойник сделать своими руками такие же мечи, как ковал Людота, или такой же лук, как полянин Бобрец?» - Подумал Василий.
Всадник обратил внимание на Василия, рассматривающего полон и стоящего чуть сзади Ксантоса:
- Эй, а ты кто? Одежда вроде как у булгарина, а обличьем не похож.
- Ромей я.
- Ромей? Я смотрю у тебя меч. Им на жизнь зарабатываешь?
- Им я защищаюсь в трудную минуту.
- И получается защищаться?
- Пока еще никто не жаловался.
Авар засмеялся:
- А ты оказывается шутник. В этой жизни одному защищаться труднее. А то вступай в мою дружину, мне сейчас люди нужны.
- Не мое это. Я лучше поохочусь на диких зверей, чем на людей. Ксантос, - повернулся к нему Василий, - я сегодня у тебя не ночую. У тебя и без меня гостей хватает. На те деньги, которые я тебе дал за ночлег, ты мне приготовь с собой еды. И лепешек побольше.
- У тебя есть деньги? – Заинтересовался авар. – Купи у меня рабыню. Выбирай любую. Смотри, какие молоденькие и белые. А груди какие!..
- У меня нет таких денег. – Отказался Василий.
- Может тогда молоденькую девочку? Так и быть, по дешевке отдам.
- Нельзя выплеснуть из кувшина больше, чем в нем есть. Я же сказал, что у меня нет денег.
После этих слов Василия у авара пропал к нему интерес, и он тронул коня вслед за Ксантосом, а за ним поехали и остальные степняки.
К оставшимся без охраны славянам, сгорбатившись, подковылял с колодой в руках седой старик и из-за пазухи достал лепешку, которую раньше дал ему Василий. Он начал отламывать от нее куски и давать детям.
Василий подошел поближе к пленным. Со слипшихся мокрых волос дождевая вода капала на грязную от долгого пути и такую же мокрую одежду, которая прилипла к телам славян. Дети жадно жевали розданный стариком хлеб и испуганно смотрели на Василия. Более старшие и женщины смотрели безучастно и устало. Один из мужчин, на вид ровесник Василия, вообще сел на сырую землю и закрыл глаза. Двое других, склоня голову, угрюмо смотрели на Василия из-под насупленных бровей.
- Вы какого племени будете?
- А ты почто спрашиваешь? – Отозвался самый старший из них. – По-нашему чисто говоришь. Сам-то кто будешь?
- Отец северянином был.
Старик уже раздал детям хлеб и тоже смотрел на пленных, не собираясь уходить.
- Мы тоже северяне.
- А что, северяне, домой вернуться еще желание осталось? Или уже смирились, и рабство вам милее?
- Зачем рану теребишь? Воля всегда милее рабства, да и жёнкам нашим ребятишек без нас трудно будет вырастить.
- Силы еще есть домой вернуться?
- Что попусту болтаешь? Нас всех в степи перехватить – пара пустяков. И без лошадей далеко не уйдешь.
- Есть место, где переждать можно. Там и лошадей можно найти.
- Тогда можно попытаться. Руки только развяжи.
- Не сейчас. Как стемнеет, ждите меня.
Сидящий на земле открыл глаза и сказал хриплым голосом:
- Я не дойду. Я вам помеха только. Нога болит – спасу нет. Ты, Древан, или ты, Бажен, прикончите меня, лишь бы в рабах не жить.
- Крепись, Сивояр. На тебя дети смотрят. Должен дойти.
Василий вернулся к своему коню. Там его уже ждал Ксантос с едой, сложенной в кожаный мешок. У входа в дом стоял предводитель разбойной ватаги, двое аваров и Феликс, который что-то вкрадчиво рассказывал аварам. Увидев Василия, он окликнул его:
- Эй, Сакалиб, ты не встречал моих людей?
- Ищи их в аду. За их прегрешения перед ними не открылись двери рая. - Василий сел на коня.
- Ромей! – Окликнул Василия предводитель. – Ты действительно великий воин, как о тебе он рассказывает? – И он кивнул на Феликса.
- У страха глаза велики. Я себя таким не считаю.
- Может, всё-таки, согласишься присоединиться к нам?
- Я же сказал, что мне с тобой не по пути.
- Так знай: кто не со мной тот против меня. Не поздоровится тебе, если встретимся на одной тропинке.
- Хорошо. Считай, что я уже испугался.
- Я отомщу тебе, Сакалиб. Какие воины были! - Встрял в разговор Феликс.
- Как непросто жить на белом свете! Кругом одни угрозы. Ты зубы себе не сточи от злости. - Василий повернулся к Ксантосу. - Чем-то запахло... Скажи, Ксантос, почему дерьмо всегда липнет к дерьму?
Ксантос молча развел руками.
- Дерзкий ромей, ты кого назвал дерьмом? – Вскричал авар.
- А кроме вас здесь больше нет никого.
Предводитель от такого оскорбления сжал губы и тыльной стороной ладони ударил по руке рядом стоящего авара и затем показал на Василия:
- Ойнак, разберись с ним.
Ойнак выхватил топорик и метнул его в Василия. Василий как кошка увернулся от летящего в него топора и поймал его, а затем метнул его в Ойнака. Авар с хрипом с топором в груди упал навзничь.
Авары выхватили мечи и отскочили к стене дома, а Феликс вообще скрылся за дверью.
- Ромей, не попадайся мне на пути, иначе расстанешься с жизнью.
- Ты прав, тать. Нам с тобой тесно будет на одной дорожке. Да и под одним небом тоже. Но я тебе скажу больше, что ты даже не представляешь, как скоро наши тропинки в этой жизни пересекутся. – И Василий с места перевел коня в галоп.
Краем глаза он заметил старика. Тот уже стоял прямо и не так уж горбился. От этого он показался Василию даже выше, и плечи его стали как будто бы шире.
Летом ночи короткие: темнеет поздно, светает рано. Василий согласно наставлениям своих учителей знал, что нападать надо под утро, когда у охраняющих притупляется бдительность. Но ждать утра он не стал, так как надеялся, что за ночь уведет пленных подальше, и в темноте ночи преследователи не сразу найдут их следы. Что будет потом, Василий не представлял, но и согласиться на то, чтобы эта разбойничья ватага передала хазарам славян, он не мог.
Василий оставил своего коня в небольшой ложбинке недалеко от селения. Ближе он подъезжать не стал, чтобы не было слышно топота копыт. Подобравшись поближе к пленникам, он спрятался за высоким бурьяном и стал ждать, когда сумерки совсем превратятся в ночь.
Дождик продолжал моросить, и вода противно попадала за шиворот. Холодные струйки текли по лицу и капали с еще не совсем сформировавшейся бородки на одежду. В сгущающихся сумерках он с трудом разглядел сгрудившихся вокруг брошенной телеги, дающей хоть какое-то укрытие от дождя, северян.
- Дядько Древан, а правда, что нас освободят? – Раздался детский голос из-под телеги.
- Не знаю. Обещал этот безумный, что придет ночью. Если он не пустобрех, конечно. Уж как-то у него все легко на словах. Может молодой еще? И дальше своего собственного носа не видит? А каково трем с лишним десяткам женщин и детей в голой степи без еды и воды? Лошадей обещал. А хватит ли сил до них добраться?
- Ты, братко, хочешь сказать, что нам лучше здесь остаться?..
- Да ты что! Это исключено. Лучше свободным погибнуть, чем в неволе. Может быть, Бажен, придется и головы свои сложить ради свободы.
Уже довольно стемнело, и Василий поднялся с земли и через несколько шагов оказался около пленников.
- Хватит себя хоронить. Жить надо. Давайте путы разрежу. – Василий достал нож и в темноте начал нащупывать веревки, связывающие северян.
Освобожденные от веревок начали подниматься с земли, а дети вылезли из-под телеги.
- Оставьте меня, а сами уходите. – Раздался голос Сивояра.
Василий усмехнулся:
- Еще чего! Ты думаешь, что мы можем тебя оставить на растерзание этим кровопийцам?
Василий без видимой натуги поднял Сивояра и положил его себе на плечо.
Сивояр взмолился:
- Не надо. Я сам как-нибудь доковыляю.
- Сейчас время дорого. Светает рано и нам нужно успеть подальше уйти. – Василий повернулся к бывшим пленникам:
- Держитесь все за мной. Бажен, будь сзади и следи, чтобы никто не отстал.
Древан пошел рядом с Василием:
- Крепкий ты парень. Как величать-то тебя?
- Василием прозвали.
- Давай помогу нести.
- Да здесь рядом.
Уже недалеко от своего коня Василий резко остановился. Ему показалось, что в темноте мелькнула какая-то тень, а также почудилось, что там, где должен быть конь, слышится всхрапывание и перестук копыт не одного, а нескольких коней. Он опустил Светояра на землю, рукой остановил Древана и, вытащив меч, осторожно двинулся дальше.
Около его коня, связанные путами, стояли еще четыре лошади. На шее одной из них был надет хомут, а также каждая была увешена кожаными мешками и бурдюками с водой.
- Святые угодники! Бог со мной, если он с помощью кого-то посылает мне эту помощь. Древан! – Окликнул Василий. – Идите сюда.
Древан на правах самого старшего начал распоряжаться:
- Бажен, бери лошадь с хомутом и пригони телегу: в ней повезем Светояра, детей и кто совсем ослаб. – Затем он обратился к Василию. – Про лошадей ты не обманул, но их для нас мало. Погони, я думаю, не избежать. Где пережидать будем?
- Это не те лошади, которые я обещал, и откуда они взялись, я не знаю. А до того места, где я хотел достать лошадей, еще больше двух дней пути. Там и отдохнем.
- Может нам с Баженом отстать и частыми наскоками на преследователей их задержать? А вы тем временем уйдете.
- Частыми наскоками… Как курочка по зернышку?
- Вот-вот.
- Курочка по зернышку клюет, а весь двор в дерьме. Куда вам плохо вооруженным против степняков? Кто бы победителем вышел в лесу: ты или степняк?
- И гадать не надо, конечно я. Каждое деревце и куст, каждая тропинка знакома.
- А здесь степняк хозяин. Он охотник, а мы для него – звери.
- Так что же делать?
- Надо их поставить в такие условия, которые выгодны нам.
Подъехал Бажен на телеге, и все тронулись в путь. Погода словно улыбнулась освобождению славян, и дождик перестал. В просветах облаков показались звезды. Обретенная свобода голодным и измученным многодневным походом славянам, а также прохлада короткой летней ночи, стремление попасть скорее домой, казалось, придала им сил, и они до рассвета ушли довольно далеко от бывших хозяев. А когда солнце поднялось уже высоко, они подошли к небольшой речке, в кустах которой Василий избежал встречи с воинами Феликса.
- Василь, - обратился к нему Бажен, - смотри за нами какая дорога осталась. По ней они быстро нас найдут.
- Это хорошо. Пусть думают, что мы боимся их и стремимся скорее от них убежать. Это им снизит осторожность, и они безрассудно погонятся за нами. И вот здесь мы их встретим.
- Ты чего задумал, Василь? Расскажи. – Попросил Древан.
- Смотрите. Берега реки густо заросли ивняком: и справа, и слева. Перебраться на ту сторону реки можно только в этом месте. Через кусты они не полезут. Их надо встречать здесь. По нашему следу преследователи обязательно придут сюда. Жажда близкой добычи заставит их опрометчиво броситься на тот берег. А мы их там встретим. А для соблазна на том берегу на видном месте поставим телегу. В чистом поле на коне степняк менее уязвим, а вот на переправе, тем более в воде, он неповоротлив. Вот ты, Древан, и ты, Бажен, можете погрузиться в реку и дышать через трубочку?
- Любимая игра была в детстве.
- Ну тогда, значит, сделаем так…
* * *
Ганукей-батыр проснулся от бесцеремонного удара ногой в бок. Он открыл глаза и увидел стоящего над ним предводителя степных разбойников Калкына, который должен был пригнать ему для продажи рабов. Сзади него стоял ромей. Хмель у Ганукея еще не до конца вылетела из головы, но все равно он смог сообразить, что Калкын в бешенстве.
- Дрыхнете? – Глаза Калкына смотрели с яростью, а при разговоре полетели брызги слюны. – Если бы не ваше пьянство, то я бы еще вчера передал вам мой полон.
Ганукей встал и отряхнул прилипшее сено:
- Чего кричишь? Сейчас передашь. Рабов много пригнал?
- Каких рабов? Протри глаза! Рабы убежали.
Хмель у Ганукея улетучилась, и он строго взглянул на Калкына:
- Почему не охраняли?
- А куда они в степи денутся?
- Вот именно, куда? Садись на коня и лови. Это еще твои пленники. Я за них тебе еще деньги не давал. Ты их проспал, а теперь виновных ищешь?
- Прости, погорячился. – Немного умерил пыл Калкын. – Все дело в том, что у них есть кони…
- Ты на коне ездить разучился?
- Я не все сказал. – Опять повысил голос Калкын. – Этих северян стало очень трудно посещать. Очень здорово огрызаются. Пришлось идти к ним лесами и уходить от них так же… От моих почти что тридцати воинов осталось всего десяток, и то большинство из них с ранами. Прошу тебя, Ганукей-батыр, помоги мне.
- Ты, Калкын, боишься, что не справишься с этим безоружным сбродом?
- Они не безоружные. Им кто-то помог. И думаю, что этот тот батыр, кто убил моего Ойнака.
- Кто-то справился с твоим Ойнаком? А что же ты?..
- Я думаю, что он мог убить и меня. Он очень уверен в своих силах и не бросает слов на ветер. Я его видел в деле.
- Что же это за батыр?
- Вот он расскажет. – Калкын вытолкнул вперед Феликса.
- Он ромей. – Начал Феликс. – Его имя знакомо многим в империи. Учился с малых лет владеть разным оружием. Ему было шестнадцать лет, когда он в поединке одолел троих опытных воинов, каждый из которых стоил десятерых.
- Зачем он здесь? Не думаете ли вы, что он лишь затем, чтобы отобрать наших рабов? Как он здесь очутился?
- Он плыл с нами на корабле. Он убил всех моих людей.
- Понятно. Ты хочешь отомстить и поэтому рассказываешь мне эти сказки.
- Ганукей, пойми, - опять вступил в разговор Калкын, - это все серьезно. Я видел как он управляется с оружием…
- Твоя усталость затмила твои глаза, Калкын. Собирайтесь. Я с моими воинами пойду с вами. Посмотрим, какого цвета у него кровь. Заодно и узнаем: что он здесь делает и зачем ему наши рабы?
По степи по ярко выраженному следу утоптанной травы скакала цепочка всадников. Впереди всех скакал Калкын. Сзади, чуть отстав, скакали хазары во главе с Ганукай-батыром. К хазарам прибился и Феликс. Когда кони уставали и переходили на шаг, Калкын оглядывался назад и зло щерился, как будто виновник в том, что кони устали, находился сзади. В это время Феликс подъезжал к Ганукею и рассказывал все, что знал о Василии. Этот рассказ прерывался переводом коней в рысь, чтобы затем продолжиться в следующий раз.
Показавшаяся впереди река и кусты вдоль нее заставили Ганукея сдержать коней, а затем вовсе остановиться на месте, откуда хорошо просматривалась переправа.
- Ярость мести у Калкына затуманила ему разум. - Процедил сквозь зубы Ганукей. - Как говориться, если Бог не дал ума, то будешь есть сырую землю.
Вид одиноко стоящей телеги на противоположном берегу вызвал радость у Калкына, и он безрассудно въехал в воду, а за ним и все его воины. Шум брызг от множества коней, переправлявшихся вброд через реку, заглушил свист стрел, и Калкын не увидел, как его четыре воина со стрелами в груди упали с коней в воду. Не видел он и того, как из воды рядом с проезжающим всадником появился Бажен, ударил его ножом и опять скрылся в глубине. А недалеко от того места, где скрылся Бажен, вдруг вынырнул Древан, и тот увесистый сук, как казалось просто плавающий на поверхности воды, оказался увесистой дубиной в руках Древана, и которой он двумя ударами размозжил головы еще двоим всадникам. Увидевшие это, попытались выхватить мечи и напасть на Древана, но также все были поражены стрелами.
Оставшийся один без своих воинов Калкын выбрался на противоположный берег и столкнулся с выехавшим из-за кустов Василием, который обрушил на него град ударов. Звон мечей долетал и до Ганукея, так и стоящего со своими воинами на другом берегу реки и наблюдавшего за битвой. Калкын вначале попытался достать мечом Василия, но под конец только защищался, пока его меч не выбил из руки Василий, а затем рукоятью меча вышиб из седла.
Оглушенный и лежащий на земле Калкын недоуменно смотрел на спешившегося Василия:
- Я говорил тебе, что наши тропки скоро пересекутся? Подними меч и умри как воин.
Подбежавший Древан возразил:
- Еще чего! Какой он воин?! Он – разбойник, а у нас с такими поступают по-своему… Бажен, хватай.
Древан и Бажен схватили каждый за руку и за ногу и потащили к воде. Калкын попытался вырваться, но мощные руки северян не позволили ему это сделать. Перестал сопротивляться он через некоторое время после того, как братья сунули его голову в воду и держали так, пока он не затих.
Ганукей молча смотрел на это побоище.
- Ты почему ему не помог? – Спросил его Феликс.
- Я не безумец, чтобы безрассудно лезть в воду. Мы бы все со стрелами в груди лежали уже на дне. – Ганукей повернулся к своему воину. – Ты можешь отсюда его достать?
- Попробую. – Ответил воин. Он выхватил стрелу, натянул тетиву лука, прицелился и пустил стрелу в Василия.
Василию противно было смотреть, как Древан и Бажен топили Калкына, и он пошел к своему коню. У самых его ног в землю воткнулась стрела. Василий направил свой взор на хазар.
- Не попал, жаль. Так ты говоришь, что этот ромей ждет корабль? – Переспросил Ганукей Феликса и, не дождавшись ответа, продолжил. – Значит он туда вернется. Уходим.
Ганукей повернул своего коня, а за ним поскакали хазары и Феликс.
- Вот теперь погони можно не опасаться. – Сказал Василий подошедшим к нему Древану и Бажену, наблюдая за удаляющими всадниками.
- А если все-таки вернутся?
- Нет, не вернутся. Они испугались. Они могли бы напасть, когда я бился с этим разбойником. А теперь нет, не вернутся. – Повторил Василий. – Соберите оружие и поймайте лошадей.
На третий день после битвы Василий и северяне подъезжали к кочевью Важдая. После прошедших дождей сквозь пожухлую от жары траву пробивалась новая зелень, но вся земля была истоптана множеством копыт. У Василия возникло недоброе предчувствие.
- Василь, смотри! – Бажен показывал рукой в сторону.
На пригорок въехали два вооруженных всадника, и каждый из них держал наготове лук. Бажен и Древан тоже достали лук и стрелы.
- Подождите. Стойте пока здесь.– Василий медленно поехал в сторону незнакомцев. Всадники настороженно смотрели на приближающегося Василия, а их стрелы неуклонно были направлены в его сторону. Он подъехал к самому пригорку и остановился.
- Чего вам тут надо? Это наше кочевье. – Окликнули Василия.
- Я ищу Важдая.
Один из всадников обернулся и махнул рукой. На вершину пригорка въехал еще один всадник.
- Басил! Э-ге-гей! – Важдай не скрывал своей радости. Он подскакал к Василию и спрыгнул с коня. Слез с коня и Василий. Важдай схватил его плечи:
- Как я рад тебя видеть. Какой ты молодец, что приехал. – Он повернулся к своим всадникам. – Это Басил.
Те уже убрали луки и, молча, смотрели на встречу друзей.
- Ты знаешь, я все-таки поймал того жеребца. Я его уже объездил и дарю его тебе. И табун теперь мой.
- Поэтому в округе все истоптано?
- А-а, мелочи. А это мои нукеры. – С гордостью показал Важдай. – Они помогают мне пасти и охранять мой скот. А ты с кем?
- Важдай, у меня к тебе просьба…
- Подожди, все дела потом. Поехали скорей, мама будет рада тебя видеть, и Эльмаз…
- Прости, Важдай. Не могу. Мне нужно вернуться. – Василий показал на славян. – Эти люди направляются к себе домой. Ты не мог бы их провести через степь?
- А они кто?
- Бывший полон степных разбойников.
- А сами разбойники где?
Василий молча посмотрел на небо.
- Ха! Ты их побил один! Жалко, что меня не было рядом. Я говорил, что Тенгри все видит, и каждому воздает по их заслугам. Конечно, я помогу тебе и проведу их через степь, а теперь давай ко мне…
- Прости, Важдай, не могу. Меня ждут, и я должен вернуться.
Вся радость исчезла с лица Важдая:
- Как же так. Басил, я так рад тебя видеть. И мама, и Эльмаз… - Начал опять повторять Важдай.
- Я обязательно вернусь, Важдай. Пусть это будет через год, через два… Но я обязательно вернусь. Верь мне.
Северяне подъехали и обступили Василия и Важдая.
- Друзья, это мой друг Важдай, который поможет вам добраться до родных мест. А теперь я хочу проститься с вами. Мне нужно вернуться.
Древан, Бажен и даже хромой Сивояр на прощанье обняли Василия.
- Мы будем вспоминать тебя, Василь. Может быть наши боги пошлют нам радость еще встретиться с тобой. – От имени всех сказал Древан.
Последним Василия обнял Важдай:
- Басил, я заметил, что ты всегда несешь людям добро. Почему?
- Я не добро приношу. Если в моих силах, то я стараюсь убрать зло. У зла, Важдай, всегда есть конец, как дно у колодца. А добро – оно безгранично, как безгранична бездна неба или океана. Зло – оно приносит радость отдельным людям, а остальным - горе. Добро – оно повседневно, его не все замечают, а зло – ярко, и поэтому приносит больше огорчений.
- Твоими устами говорит Тенгри.
Василий смущенно улыбнулся:
- Я делаю то, что требует моя вера. До встречи, Важдай. Мне пора…
Василий сел на коня, а Важдай и северяне долго смотрели ему вслед, пока он не скрылся из виду.
* * *
Василий подъехал к дому Ксантоса, когда солнце уже пыталось спрятаться за горизонт. У коновязи было пусто, если не считать немого, который стоял, понурив голову и держа в руках свой колоду. Василий сделал вывод, что у Ксантоса никого нет. Он привязал своего коня и вдруг услышал низкий хриплый голос:
- Если хочешь жить, то ночью не спи.
От неожиданности Василий не сразу даже сообразил, что сказано все это было по-славянски. Он обернулся. Все так же смотря в землю, седой добавил:
- К тебе придут. – Немой, медленно переставляя ноги, пошел прочь.
Ксантос вроде бы и обрадовался Василию, но его бегающие глаза и дрожащий голос выдавали какой-то испуг.
- Приехал? Может покушаешь? У меня есть запеченное мясо и творог. Есть еще финики и вино.
Василий покачал головой:
- Я ничего не хочу. Я много дней не слезал с коня и хочу только спать.
- Пойдем, я провожу тебя в твою комнату.
Комната, в которую Ксантос привел Василия, находилась в самом конце коридора. Прямо напротив двери в комнате находилось одно маленькое окно, в которое не пролез бы даже ребенок. Под стать окну также мала была и комната. В ней едва размещалась одна широкая лавка, на которой можно было спать, и небольшой стол. Василий усмехнулся. Из этой комнаты можно выбраться только одним путем: через длинный коридор. Но и попасть в комнату можно только также.
Как только Ксантос ушел, Василий закрыл на щеколду дверь и достал из своего мешка четыре бамбуковые палки, каждая длиной с локоть руки. На концах палок находились металлические зажимы, при помощи которых одна палка вставлялась в другую. Так Василий собрал одну длинную. Затем к концу палки прикрепил металлическую планку, к концам которой прикрепил обоюдоострые лезвия. Получилось что-то наподобие трезубца. Василий приготовил меч, сел на пол рядом с дверью и стал ждать.
Ночь прошла тихо, но как только чуть начало светать, за дверью раздался дрожащий голос Ксантоса:
- Василий, открой. Там что-то с твоим конем.
Василий тихо поднялся на ноги и, не подходя к двери, древком трезубца нажал на щеколду. Едва послышался звук открывающейся щеколды, как в окно влетела стрела и воткнулась в дверь. Сразу же после этого дверь открылась и в комнату кто-то ввалился. Василий молча рубанул мечом, раздался хрип, и ему под ноги упал труп. В темноту раскрытой двери на уровне пояса Василий резко ткнул трезубцем и почувствовал на конце тяжесть обмякшего тела.
Переступая через поверженных, Василий коленом ноги задел еще кого-то. И сразу же раздался визг Ксантоса:
- Не убивай.
Оттолкнув его ногой, Василий двинулся дальше по коридору и увидел на фоне открытой двери силуэт еще одного нападавшего. Все это было похоже на рассказ отца, когда Людоту из дома на улицу выманивали сарацины.
«Со мной это не пройдет. – Подумал Василий. – Сейчас я вам покажу, что такое обученный воин».
Резко бросившись вперед, он снизу вверх ударил стоявшего в дверях. Не видя никого в темноте коридора, противник замертво упал после этого удара. Василий выбежал из дома и сумерках разглядел стоявших перед ним с обнаженными мечами троих хазар, а за ними - с приготовившимся стрелять из лука Ганукея и Феликса. Он не стал ждать нападения, а сам бросился на врагов. Василий наносил удары мечом, отмахивался трезубцем с острыми лезвиями, и все время двигался, двигался, двигался… Он бросался то в одну сторону, то в другую, то припадал к земле, а затем прыгал вверх, да так высоко, что от земли отрывался почти что на целый человеческий рост.
Ганукей пытался прицелиться из лука в этого на первый взгляд хаотично двигающего воина, но ничего не получалось: Василий раз за разом оказывался вне зоны прицела.
- Шайтан, настоящий шайтан. – Зло цедил сквозь зубы Ганукей.
А уже тем временем один из хазар, поверженный трезубцем, оказался на земле. Другой – раненый в руку, отбросил щит и перехватил меч в здоровую руку. Из-за угла вышел бывший «немой» с оглоблей в руках и сзади ударил одного из хазар, а Василий окончательно добил раненого.
Ганукей, уже не боясь попасть в своих воинов, наконец-то пустил стрелу, но стрела пролетела выше опять припавшего к земле Василия, а затем бросившегося в сторону Ганукея и Феликса. Доставать новую стрелу было уже некогда, и хазарин и ромей скрылись за углом дома.
Забежавший за дом Василий уже их не увидел и с сожалением вернулся.
- Ты ловко обращаешься с мечом. – Промолвил седой. – Я слышал, как о тебе рассказывали хазары и этот ромей. А теперь я еще и увидел.
- А ты, я смотрю, с легкостью обращаешься с оглоблей. Так старик не может. Зачем притворяешься?
- Могут продать и увезти отсюда на край света, мне так далеко не хочется. Давно бы хозяин продал, но никто не покупает, так как думают, что я старик, а мне нет еще и тридцати лет.
Стало уже почти светло, и Василий по-новому взглянул на раба. Перед ним стоял уже не сгорбленный старик, а стройный мужчина с широко распрямившимися плечами, но совершенно седой головой.
Из дома показался Ксантос. Он упал на колени и протянул руки:
- Прости, не убивай... Меня заставили... Пощади... Я выкуп дам...
- Что ты можешь дать, пес смердячий?
С появившейся надеждой на сохранение жизни Ксантос, передвигая колени, подполз к Василию:
- Проси чего хочешь, но только не убивай.
- Червивая твоя душа! Таких и убивать противно. - Василий убрал в ножны свой меч. - Говоришь, что я могу что хочешь просить?
- Да, да! Проси чего хочешь.
- Хорошо. Тысячу солидов. - Василий еле сдержал улыбку.
У Ксантоса округлились глаза, и он жалостливо простонал:
- Но у меня нет таких денег.
- А сколько есть? - Василий искоса взглянул на седого раба, который с презрением на лице смотрел на этот торг, не понимая, что над Ксантосом просто издеваются.
У Ксантоса после такого щекотливого вопроса, касающегося его денег, шаловливо начали бегать глаза, смотря то в одну, то в другую сторону и выдавая его волнение.
- Ладно, успокойся. Не нужны мне твои деньги. - После этих слов Василия Ксантос глубоко вздохнул, но в то же время выражение страха опять появилось на его лице. - Отдашь мне своего раба и катись отсюда на все четыре стороны.
- Хорошо, бери. - Ксантос вскочил на ноги и начал кивать головой. - Он теперь твой. Покушать не желаете? Я денег не возьму. Это угощение от чистого сердца.
- Не надо ничего. - Встрял в разговор седой.
Ксантос, непривычный к тому, что бывший его раб заговорил, испуганно на него взглянул и убрался прочь.
- Еще добавит что-нибудь в еду. - Пояснил седой. - Таким подлым людям человека отравить - раз плюнуть.
- Думаешь сможет?
- Этот сможет. - Утвердительно кивнул седой.
- Вот ты и остался без хозяина. Считай, что теперь твой хозяин я, можно сказать - перешел по наследству... И первое, что я хочу сделать, - это отпустить тебя на волю. Давай сейчас твою колоду собьем.
- Зачем сбивать? От нее просто освободиться. - Седой согнулся, поколдовал с обручами на ногах, и они расстегнулись.
- Зачем же ты ее таскал?
- По ночам я ее снимал, а чтоб никто не догадался, что ее можно снять, приходилось днем ее таскать.
- Значит это ты был ночью, когда я освобождал полон?
- Я.
- Ты же из славян. А почему с нами не пошёл?
- Не верил я, что у тебя получится от погони избавиться. Но и не помочь тебе ночью я не мог. Ты помоги лучше мне от обруча на шее избавиться.
Василий достал нож, и стал им ковыряться в замке обруча. Его рука с надетым на запястье браслетом оказалось напротив глаз бывшего раба.
- Откуда он у тебя? – Седой крепко вцепился своими руками в плечи Василия, и от нетерпения они у него дрожали. – Скажи, это браслет Деяна? Ведь это он его сделал?
Василий опешил от всех этих вопросов и, медленно произнося слова, ответил:
- Не-ет. Этот браслет сделал мой дед.
- Твой дед? – У разочарованного этим ответом седого ослабла хватка рук.
Василия осенила догадка, и он медленно вынул из ножен, спрятанных под рубашкой на груди, другой нож и поднес его к глазам седого. На клинке блеснуло изображение девушки с распущенными волосами, протянувшая руки навстречу солнцу.
- Русава! – Ахнул седой и медленно и осторожно, как самую хрупкую вещь, попытался взять этот нож.
- А ты – Станята! – Улыбнулся Василий и передал ему клинок.
Седой дернулся:
- Ты кто? Меня уже давно никто так не называл.
- Этот браслет сделал мой дед – отец моей матери. А браслет Деяна находится у моего отца, который выковал этот кинжал.
- Ты – сын Людоты? – Прошептал Станята и с надеждой в голосе, что утвердительно ответят на его вопрос, спросил: - И он… жив?
- Да. – Ответил Василий. – Он часто вспоминает тебя.
Станята откинул голову назад, закрыл глаза и прикусил губы. Василий смотрел на него и видел, как из-под закрытых веками глаз вытекла одинокая капля слезы. Наконец он открыл глаза:
- Я хочу его видеть.
- Я жду корабль, и мы можем поплыть на нем вместе.
Нет комментариев. Ваш будет первым!
