Помочь сайту
Поздравления
Завтра наступит утро. Глава 10
10
(764 г. от Р.Х.)
Василь сидел в тени своей хаты, сделанной из глиняных, смешанных с соломой кирпичей. Стены хаты были аккуратно ровно обмазаны глиной и побелены.
Хата стояла на пригорке, и отсюда виднелись хаты соседей - такие же мазанки, окружённые густо разросшейся порослью вишни. Далее за хатами виднелись поля, засеянные ячменем, просом, рожью, виднелась река, текущая внизу, а на противоположном берегу реки - пасущиеся отары овец и табуны коней.
Покрытая снопами соломы хата была невысока, и Василь, чтобы полностью укрыться в тени, сидел у самой стены и подправлял оселком наконечники для стрел, сделанные несколькими днями раньше. Он уже привык, что его все называют Василём, а не Василием, и стал сам себя так называть.
Недалеко от него его сын Богумир играл с собакой, пытаясь положить ей на спину кусок старого кожаного фартука отца, который уже износился от жара брызг горячего металла кузницы. Собака, недовольно ворча, каждый раз после неудачной попытки малыша вставала, переходила на новое место и опять ложилась, и также вслед за ней переходил и Богумир.
- Не мучай собаку, Богумир. Видишь, она хочет отдохнуть.
- Это седо, - пропуская буквы и плохо выговаривая слова, сказал малец.
- Седло, - повторил Василь и улыбнулся. – Ишь ты, коня нашел.
Из-за плетня показался сосед Владух:
- Доброго здоровья, Василь.
- И ты здравствуй.
- Здоровье-то не мешало бы чуть-чуть поправить. У тебя случайно медку нет?
-Нет, диду.
Показав на противоположный берег реки Владух продолжил:
- Я смотрю булгары пришли, давно их не было, может случилось что?
Василь улыбнулся:
- Это, наверное, Важдая кочевье. Он заказал у меня наконечники для стрел, и договаривались как раз на эти дни.
- Знать разбогател Важдай, смотри сколько скота.
Василь привстал, внимательно поглядел на другой берег, нахмурился, сел и ничего не сказал.
- Пойду пожалуй. А то моя Сухота опять брюзжать будет, тем более вон к тебе и Неждан направляется. - И Владух скрылся за густо разросшейся порослью вишни.
Василь улыбнулся: он вспомнил, что Владух, узнав, что у Неждана появился медок, стал ходить к нему в гости, пока медок не кончился.
Неждан неторопливо подошел и поприветствовал:
- Доброго здоровья!
- И ты здравствуй! Какими судьбами ко мне? Давно я тебя не видел, Неждан.
- Хочу телегу сделать. Оси нужны на колеса. Ты не мог бы мне их сковать?
Василь на минуту задумался:
- Через полторы седмицы устроит?
Неждан кивнул головой, соглашаясь, и продолжал:
- Что я хочу спросить у тебя, Василь. Мой сосед ездил на торг, и там купец рассказывал, что ромеи побили аравов на море. Говорит подплыли на своих ладьях, которые больше наших в несколько раз, и гребцов на них больше сотни, к ладьям аравов и давай плеваться огнем. Как плюнет ромейская ладья, так огонь летит и зажигает ладью аравов. Аравы - водой тушить, а вода ладью не тушит. Они в воду прыгают, а вокруг вода горит, - так заживо и сгорали.
- Слышал я, Неждан, про этот огонь, но как действует - не видел. Лет сто назад эта битва была, но и после этого арабы не успокоились и до сих пор нападают на соседние народы. Ты может и не знал, но раньше мы - северяне далеко на юг по Дону жили. Арабы на хазар напали, побили их и их союзные племена, хотя их до сорока тысяч было. А арабов – еще больше, они до Дона дошли, много селений наших разрушили, и, рассказывали, до двадцати тысяч семей северян угнали. Мой отец был среди них. Много людей в дороге погибло, а остальных потом арабы побили. Мало людей осталось в живых.
- Да, - вздохнул Неждан, - много горя людям эта война приносит. Я к чему об этом спрашиваю. Вот ты, Василь, у ромеев жил. А нельзя ли такой огонь у ромеев купить? Может тогда хазары побоялись бы на нас нападать.
- Этот огонь ромеи никому не дают и не продают. Это у них самый большой секрет. Даже собственные жители не знают состав этого огня. Даже не все корабли оснащаются этим огнём, а только по распоряжению самого василевса.
- Жаль, помог бы нам этот огонь-то… А то чую я что-то нехорошее: больно много булгар пришло. Не просто так это, наверное. А где булгары, то там и Важдай. А он мимо тебя не проедет. Дай, думаю, зайду к Василю, заодно и новости узнаю.
- И ты беспокоишься. – Пробурчал Василь. – Сейчас узнаем: вон сам Важдай скачет.
От реки, уже переправившись на этот берег, скакал всадник.
- Какой-то он хмурый.
- Ох, и зрение у тебя, Неждан! Я отсюда и лица не смог разглядеть, а ты смог…
Неждан неопределенно развел руками.
Подъехавший Важдай действительно был хмур. Он обнялся с Василём и Нежданом, а затем отвязал от седла большой сверток:
- Вот тебе, Басил, подарок от меня. Здесь полушубки, сшитые Айбике, для тебя, Росавы и Некраса. Извини, Неждан, я не знал, что ты здесь, и у меня для тебя ничего нет. Богумир, иди сюда! - Важдай достал маленькие красные сапоги. - Вот и тебе подарок.
Богумир оставил свой рваный фартук и подбежал к Важдаю. Взяв сапоги, он сел на землю и начал пытаться их надеть себе на ноги.
- Богумир, смотри какие новые сапоги. Давай вначале ноги тебе помоем, а потом ты их примеришь.
- Нет, - упрямо мотнул головой Богумир, - чичас.
- Не мешай ему, Басил. Видишь, он говорит «сейчас», значит, они ему понравились. - Важдай улыбнулся. - Все дети такие, и мои тоже. - Но затем опять выражение сосредоточенности застыло на его лице.
- Балуешь ты его, Важдай. Я смотрю, ты разбогател. Стада твои тучны. - Василь показал на противоположный берег. – Надо радоваться, а я вижу печаль на твоем лице.
- Это не мои стада, - покачал головой Важдай. - Это стада всего нашего рода. Беда, Басил. - Козарам мало своей земли, — им нужен скот, им нужен хлеб, им нужны рабы. Козары и подчиненные им племена напали на нас. Мы были не готовы к нападению. Кочевья разбросаны по степи. Козары напали так, что большинство булгар вместе с каганом оказалось от нас отрезанными. У нас не хватит сил, чтобы к ним пробиться. Пришла от них весть, что они отходят в верховья реки Итиль, а дальше к Большому Камню. Нам ничего не остается как откочевывать к своим соплеменникам к реке Дунай. Я думаю, что они нас не бросят и примут к себе.
- Да-а. – Вздохнул Василь. – Опять война, опять погибшие и изувеченные, опять вдовы и сироты, опять пленные и рабы. Неужели мало места на земле? Не хотят работать люди… Ладно. А ты, Важдай, заехал только чтобы нас предупредить?
- Не только. У козар большое войско. Пока они еще далеко, но дня через два они могут быть и здесь. Нас мало. Без вас козар не задержать. Нужна помощь, послали и в другие селения. Даят собирает войско в половине дневного перехода ниже по реке. Собираем степь, послали даже к другим племенам. Многие северяне уже двинулись туда.
- Даят надеется разбить хазар?
- Об этом не идет речь. - Важдай помотал головой. - Необходимо задержать козар хотя бы на некоторое время, чтобы люди смогли уйти.
За все время разговора Важдая и Василя Неждан молча сидел и только изредка покачивал головой. Василь повернулся к Неждану:
- Ну что, Неждан? Собирай народ.
Неждан также молча кивнул, встал и направился на площадь.
- А ты, Важдай, будешь ждать, пока мы соберёмся, или сразу к Даяту направишься?
- Я к Даяту не пойду. Меня с моими воинами назначили охранять стада и обозы с людьми, отступающие к Дунаю. Ты же ромей, Басил. А там ромейская держава рядом. Я могу взять с собой твою семью, а ты их потом сможешь догнать.
- Знаешь, Важдай, я чувствую, что во мне всё-таки больше славянской крови. Но ты прав, лучше, наверное, сделать так. Росава! – Крикнул Василь.
Из хаты вышла Росава, и в это же время раздались звуки била, призывающие народ. Росава обрадовалась Важдаю и в то же время испугалась, услышав эти звуки:
- Что это, Василь?
- Хазары напали. Зови Некраса и собирай вещи. Поедете с Важдаем, и он будет вас охранять. А я вас потом догоню.
Росава от испуга прикрыла рот рукой:
- Ой, мама!..
- Пойдем, Важдай. Расскажешь все народу.
На площади было не протолкнуться. Посреди площади стояла телега, её обступили мужи, а женщины, отроки и дети стояли в отдалении. Василь и Важдай с трудом протискивались к ней: до того плотно сгрудился народ. Недалеко от телеги Василь остановился, а Важдай пролез дальше. Забравшись на телегу, Важдай снял с головы свой треух:
- К вам обращаюсь я, братья! Страшная беда идет к нам. Козары неожиданно обрушились на наш народ. Вместе с козарами идут савиры, беленджиры, сарагуры и другие племена, подвластные им. Наши передовые войска разбиты. Через несколько дней козары придут и сюда. Вы все знаете, что булгары всегда жили с вами в мире, и поэтому меня прислали просить вас о помощи. Сейчас собирается войско, но для этого нужно время, а времени мало, и воинов мало. Сейчас разбить козар мы не сможем, но задержать на несколько дней, пока женщины и дети откочуют в безопасное место, мы можем. Я прошу от всех булгар выступить вместе с нами и задержать козар. Вот и все, что я хотел сказать.
Важдай слез с телеги, а на нее вмиг залез бойкий мужичок и затараторил:
- Эка невидаль: одни степняки побили других степняков. Не впервой. А мы причем? А может не тронут нас. Хлеб, который мы выращиваем, всем нужен. Или утварь какую… Точно так же с хазарами можем торговать, как торговали с булгарами. А наши жизни отдавать за просто так, это тебе не ширь-шавырь…
Василий оттёр плечом рядом стоявших, протиснулся вперед, залез на телегу и столкнул с нее выступающего.
- Ты не правильно гутаришь. Вы думаете, что хазары такие же как булгары? Как бы не так. Я был у хазар. У них есть кому хлеб сеять, такие же хлеборобы и у них живут. И виноград выращивают, и овощи и фрукты. Я видел их виноградники у реки, которую они называют Кубан. Эти виноградники по площади больше наших полей, что мы засеваем овсом или просом. Думаете ковань им моя нужна? У них умельцев своих хватает в их городах. Также могут сковать все что угодно. Так зачем мы им? А вы спросите у Неждана, у Борислава и у других, которые чуть рабами не стали из-за хазар. Мало мы били их разбойничьи ватаги, нападавшие на нас, пока не отвадили? А сколько они нас-славян за море продали? А если останемся, то свободы нам не видать: хазары всех продадут. Останутся старики и калеки, да и из них будут соки выжимать. Вы этого хотите?
По толпе прошел гул. Она заволновалась и зашумела. Василий для пущей выразительности своих слов махнул рукой:
- Я этого не хочу. Поэтому призываю помочь нашим братьям-булгарам задержать хазар.
Толпа заволновалась и зашумела:
- Правильно! Выступать надо!
Василий продолжил:
- Все, кто способен держать оружие, должны идти на хазар. Побить мы их может и не побьем, а вот задержать сможем. А там, глядишь, и другие северяне подтянутся. А за это время наши женщины и дети должны уйти подальше.
- Это что же, бросить обжитые места и уйти? – раздался чей-то крик.
- Жить везде можно, пока руки работы не боятся. Я думаю, что пора воеводу выбрать. Пусть круг воеводу выберет.
Из толпы начали выкрикивать различные имена, и опять начался шум.
Вдруг на телегу влез Неждан и поднял руки, призывая всех утихнуть и дать ему сказать. Понемногу шум стал стихать, и Неждан начал говорить:
- Всех, чьи имена звучали сейчас, это достойные воины, с которыми и мне приходилось сражаться плечом к плечу. Приходилось сражаться и под руководством Василя, причём и против превосходящего количества воинов, чем было нас. И мы их били! А сейчас, Важдай сказал, много войска идёт. И что я хочу сказать?! А хочу я сказать, что лучше, чем Василь, в этих условиях, воеводы не будет! С ним и хазар побьём, и свои жизни зазря не погубим.
- Правильно! – Раздались голоса. – Василя в воеводы!
Имя Василя все громче звучало на площади, перекрывая все остальные имена. И Василь опять полез на телегу.
- Это большая честь для меня - вести вас в бой. Постараюсь этой чести не уронить. Как только солнце повернёт на полдень, - я вас всех, при оружии, жду здесь. Давайте не будем терять время: ещё жён и детей нужно проводить…
Народ начал расходиться, а к Василю и Важдаю подскочил невесть откуда взявшийся Владух:
- Василь, а нам с Сухотой что делать: здесь остаться или вместе со всеми уходить?
- Не знаю, диду. Ты уж сам решай.
- А вдруг вы хазар разобьёте? А чего тогда туда-сюда бегать? Мы не молодые, чай…
- Всё во власти Божьей…
- Мы, пожалуй, останемся. А дальше видно будет. – Владух отстал от Василя и Важдая.
Росава ждала их во дворе и с испугом в глазах, и в то же время с какой- то надеждой, что всё, сказанное ей, неправда, смотрела на подошедших Василя и Важдая. Некрас, худой и высокий отрок, по-хозяйски ходил вокруг телеги и поправлял уложенные вещи. Один Богумир, не понимая озабоченности близких, весело бегал вокруг телеги, то и дело поправляя свои слетающие с ног сапоги.
- Готовы? Молодцы! – Василь подхватил Богумира и посадил его в телегу.
- Василь, а со скотиной-то что будем делать? С собой брать?
- Не до неё. Оставим соседям.
- Василь! – Всхлипнула Росава. – У меня чувство какое-то плохое, мне кажется, что я тебя больше не увижу.
- Не говори глупости. Нет ещё такого воина, который мог бы меня из седла выбить. Через несколько дней я вас догоню, но мало ли что, а вдруг я задержусь, всё равно направляйся в Константинополь и ищи там Евпатия Камениата. Его многие знают. А пока на вот, возьми. – Василь снял с руки браслет и надел его на руку Росавы. – Это браслет Деяна. По этому браслету Евпатий сразу поймёт, что ты от меня. Не теряйте время, пора…
Росава бросилась на шею Василя, расцеловала его всего и со слезами села в телегу рядом с Богумиром. Некрас тронул поводья, и телега тронулась.
- Некрас! – Крикнул вдогонку Василь. – Присматривай за Богумиром!
Некрас в ответ только кивнул головой, раскрутил над головой конец вожжей и ударил по крупу лошади:
- И-эх, милая!
Лошадь с шага перешла на бег.
- Не волнуйся, Басил. Они будут вместе с моей семьёй. А я буду рядом. – Важдай с места послал своего коня в рысь вслед за телегой.
Василь стоял и смотрел, как удаляются от него родные. А из-за плетня опять показался Владух.
- Проводил своих?
- Проводил. Ты, диду, скотину мою забери себе. Я после битвы, если всё сложится, сразу их догонять буду. – Василь мотнул головой в ту сторону, куда уехала Росава с Богумиром и Некрасом. – Жалко скотину, - пропадёт без присмотра.
- Это дело! Вот Сухота моя обрадуется. А то всё бурчит, что ни на что не способен. А я ей ещё одну корову приведу в дом, да и овец… - И Владух скрылся за кустами.
Василь зашёл в хату и достал свой иссиня-чёрный пластинчатый доспех. На некоторых пластинах ещё оставались вмятины от предыдущих боёв. Василь немного посетовал, что не удосужился их заменить. Доспех, пластины которого выкованы Василём, и собран его руками, пока не подводил. Он проверил целостность шнура, соединяющего между собой пластины, - потёртостей не было. Места соединения пластин в одном ряду скрывали выше расположенные пластины. Преимущество этого доспеха было в том, что все удары сверху вниз скользили по пластинам, не причиняя вреда своему хозяину. Недостатком было то, что при любых ударах снизу остриё оружия могло проникнуть под пластины. Такой доспех ромеи называли ламиллярным. Были ещё доспехи, у которых пластины между собой в ряду соединялись внизу ряда. В таком доспехе хорошо было воевать пешим. Но Василь был спокоен: хазары были все на конях, и ударов снизу ожидать от них не приходилось.
Проверив на всякий случай своё оружие, хотя регулярно его осматривал и был всегда в нём уверен, Василь направился на площадь. Большинство собравшихся воинов были на лошадях. Броня была только у некоторых. Часть из этой брони сделал Василь, а у остальных доставалась по наследству от отцов и дедов. Вооружены были воины обитыми металлическими пластинами деревянными щитами, боевыми топорами, мечами, копьями. У кого не было мечей, те держали кистени, подвешенные на ремешке к деревянной ручке. От удара такого кистеня не спасали даже крепкие шлемы. Много было дротиков. Утех, у кого не было коней, преимущественно были копья и топоры.
Василь нашёл взглядом Неждана:
- Неждан, всех, кто без коней, на ладьи. Туда же и припасы. Остальные двигаемся берегом. Троих выдели в дозорные.
Неждан споро начал выполнять сказанное, а колонна всадников тронулась в путь. Воины ехали молча, понимая, что кто-то из них, а может и все, не вернутся из этого похода.
Василь вёл колонну то шагом, то рысью, соизмеряясь с лодками, на которых плыли пешие воины. Они не остановились даже на ночь. Уже утром Неждан, который не покидал Василя и скакал с ним рядом, своим соколиным зрением разглядел всадника и сказал Василю:
- Наш что-то возвращается. Знать доехали…
Подскакал дозорный. Василь поднял руку, и колонна остановилась.
- Василь, там хазары! Наших человек сто от хазар отбиваются.
- Пешие, конные?
- Пешие.
- Сколько хазар?
- Много.
Не доехав до вершины холма, за которым была битва, всадники спешились. Василь, а за ним и Неждан поднялись на вершину холма и окинули взглядом окружающую местность. На соседнем холме, прижавшись к берегу реки, ощетинившись копьями и закрывшись щитами, стояли пешие воины, а перед этой ощетинившейся копьями стены воинов лежали мертвые тела хазар и их кони. Видно атака хазарской конницы не смогла сломить славян, и поэтому внизу со всех сторон кружили конные и, не пытаясь напасть на неприступные ряды воинов, методично обстреливали их из луков. Особенного вреда стрелы не причиняли, так как одни попадали в щиты, а большинство просто перелетали через обороняющихся.
- Эха, сколько их. Хазар, правда, не так много, зато савиров тьма. - Неждан показал рукой на стоящих вдали всадников.
- А чего ты решил, что это савиры?
- Так видно же.
- Ох, и зоркий ты, Неждан.
- Боюсь, что сами погибнем и их не спасем.
- Ты что, Неждан, предлагаешь? Бросить их?
Неждан ухмыльнулся:
- Боюсь-то, я боюсь, но спасать все равно надо. Что делать будем, Василь?
- Что делать? – Переспросил Василь. – Хазар атаковать. Смотри, Неждан. Нас семь десятков всадников, из них два десятка в броне. Да еще пешцы на ладьях почти четыре десятка. А эта всё-таки какая-никакая сила.
- А савиры?..
- А савиры – это наше спасение… Верь мне.
- Мудрено ты, Василь, говоришь. Не зря тебя ромеи учили…
- Пойдём, Неждан. Надо воинов правильно расставить для боя.
Василь понимал, что большинство его воинов, как и у хазар, не имеет брони, поэтому всех всадников он построил клином: впереди были все в кольчугах, а сзади все остальные.
- Сейчас ударим на хазар. Держитесь плотным строем, не рассыпайтесь. Прорываемся через хазар, только не останавливайтесь. В конце разворачиваемся и опять на хазар… Кто впереди – не оглядывайтесь: только вперёд. Кто сзади – держитесь за теми, кто в броне и добивайте тех, кого не сразили первые… За добычей и пленными не гонитесь, сейчас не до них. А вы, - Василь обратился к тем, у кого не было лошадей,- ломитесь стеной вдоль берега, держите строй. Ни в коем случае не рассыпайтесь, – враз хазары порубают. За счет неожиданности и натиска мы должны победить. С нами слава!
И с этим кличем небольшая по сравнению с хазарами кучка всадников перевалила через бугор и вгрызлась в толпу не ожидавших удара в спину хазар. Натиск этой горсти начал жевать и пережёвывать хазар, всё более и более углубляясь в их строй, разбивая его пополам, неся смерть всем, кто попадался на пути этих закованных в броню воинов. Сзади них скакали на конях другие северяне, которые тоже несли смерть, и пусть они были без брони, но ужас от бронированного клина воинов уже влился в хазар, и они, отвернув коней и сминая своих же, пытались отвернуть от встречи с этой окованной в броню конницы.
Воодушевлённые неожиданной подмогой оборонявшиеся северяне сомкнутым строем ударили с холма по уже разрозненным и не способным сражаться хазарам, и хазары, бросая убитых и раненых, откатились к савирам. Некоторые северяне в пылу боя попытались было преследовать хазар, но Василь громким криком вернул их назад.
Подъехав к строю пешцев, Василь спросил их:
- Где ваш воевода?
- Погиб воевода. Перехватили нас в пути хазары. Считай, половину из нас изничтожили. Если бы не вы, то и нам пропадать бы пришлось.
- Василь, смотри! - Окликнул Неждан.
Большое войско савиров тронулось с места и начало приближаться к северянам.
- Сомкните строй и стойте на месте, чтобы не случилось! - Громко распорядился Василь.
Все пешцы сомкнули щиты и выставили копья, а конные отъехали на фланг. Сделав знак своим, чтобы оставались на месте, Василь выехал один навстречу савирам. Он остановился только тогда, когда понял, что его услышат. Он поднял руку, и савиры тоже остановились.
- Савиры! Я знаю, что вы храбрые воины. Мы тоже умеем биться. И у вас и у нас есть матери, жены или дочери. При битве мы погибнем, но и немало ваших воинов заберем с собой. Зачем понапрасну лить слезы женщинам о погибших. Я предлагаю сразиться со мной одному из вас. Если он победит меня, то остальные сложат оружие. Если победу одержу я, то вы даёте нам беспрепятственно уйти. Если вы согласны, то пусть один из вас выедет на бой со мной. Я знаю, что среди вас должен быть великий воин Тамча. Мне будет великая честь сразиться с ним.
Эти слова слышали не только савиры, но и северяне.
- Неждан, чего он говорит-то? – Толкнул один из воинов Неждана. – Чтобы я просто так меч им отдал! Как бы не так.
- Как ты не поймёшь, что он время тянет, чтобы женщины и дети могли уйти подальше. А его ещё победить надо.
От савиров отделился один из всадников и направил своего коня в сторону Василя. По мере приближения савир начал ускорять бег своего коня, и под конец перевёл его в галоп. Прикрывшись щитом и направив копьё в сторону Василя, он быстро приближался. Василь не мог понять: выехал на бой Тамча или кто-то другой, но тоже послал своего коня навстречу савиру, решив сразу не убивать его. Но этого не было в мыслях у его противника. Василь отбил удар копья савира и сам изо всей силы ударил ему в щит. От этого удара щит разлетелся вдребезги, а савир вылетел из седла.
Василь оглянулся. Немного ошалелый от удара о землю савир поднялся и выхватил меч. Василь усмехнулся: это был Тамча. Тамча стоял на земле, выставив перед собой меч, и ожидал нападения.
Василь подъехал на коне к Тамче и, отбив в сторону его меч, прыгнул с седла прямо на него и повалил его на землю. Василь прижал Тамчу к земле своим крупным телом, а руками железной хваткой держал его руки. Тамча несколько раз дернулся, пытаясь освободиться от Василя, но ему это не удалось:
- Убей меня. Мне уже не жить после этого позора...
- Нет, Тамча, я братьев не убиваю.
Тамча ещё раз дёрнулся под Василем и затих:
- Басили, это ты?
- Я, Тамча, я... Вставай, хватит лежать. — Василь отпустил савира и встал. За ним с земли встал и Тамча.
- Прости меня, Басили, что я поднял на тебя оружие...
- Не казни себя, Тамча. Ты же не знал, что это я.
- Это так.
- Я специально вызвал тебя на бой, чтобы поговорить с тобой. Жив ли твой отец Талгат-хан?
- Это он послал меня на бой с тобой.
- Мой покойный отец знал твоего отца. У него перед твоим отцом остался долг, и он поручил мне его вернуть. Вот почему я сейчас стою перед тобой.
- Басили, о чём ты говоришь? Я не понимаю.
- Сейчас поймёшь. Моего отца звали Людота.
После этих слов Тамча вздрогнул и схватился за кинжал, висящий на поясе.
- Ты, Тамча, вспыхиваешь, как пучок соломы, попавшей в костер. Думай. Согласись, что если бы я не хотел вернуть долг отца, то давно мог убить тебя.
- Это правда. Прости меня, Басили.
- Это ты меня прости, что я не признался тебе, когда мы братались. Но я по молодости хотел сам вручить сделанный моим отцом меч твоему отцу.
- Так твой отец всё-таки сделал меч?
- Сделал и спрятал. Несколько лет назад я был на родине моего отца, но меч взять не смог: рядом были беленджиры. Я думаю, что теперь ты сам сможешь забрать его. Рядом с кузницей отца растёт большой вяз. Если от него посмотреть на восход солнца, то шагах в пятидесяти от него можно увидеть две берёзы, растущие из одного корня. В пяти шагах от берёзы и закопан меч. Сообщи об этом Талгат-хану и забери его, Тамча. Теперь моё сердце спокойно: я выполнил волю своего отца. А теперь мне надо вернуться к своим воинам: нас ждёт ещё битва.
- Басили, мы не должны биться. Я сделаю всё, чтобы отец увёл своих воинов. Но на хазар он повлиять не сможет.
- Я надеялся на это, а с хазарами мы справимся. Прощай, Тамча.
- Прощай и ты, Басили. Ты великий воин.
Тамча и Василь сели на своих коней и разъехались в разные стороны.
Талгат-хан держал в руках травинку, которую нервно грыз зубами. Окружавшие его всадники смущенно молчали. Они понимали позор своего хана: доселе непобедимый его сын живой возвращается с поединка, на котором он потерпел поражение. Талгат не смотрел на возвращавшегося Тамчу, а смотрел на приближающегося хазара, этого несносного Ганукей-батыра, присланного к нему с двумя сотнями хазар самим каганом. Опять он будет что-то требовать. Хотя хан надеялся, что после того как эти северяне потрепали хазар, спеси у Ганукея должно поубавиться.
Подскакавший Ганукей начал кричать:
- Хан, почему твои воины стоят? Одним ударом мы сомнём их.
- Почему ты не разрешил ударить по ним, когда к ним ещё не пришло подкрепление?
- Что там было делать всем савирам? Их было так мало, что я надеялся, что легко их разобьём.
- Но этот Кара-батыр честно победил Тамчу. Что будут говорить в степи, если я нарушу своё слово и нападу сейчас на них? Или моё слово пыль, выбиваемая копытами коня?
- Но ты не давал слово.
- Моё слово было тогда, когда Тамча выехал на бой с Кара-батыром.
Подъехавший Тамча смущенно обратился к Талгат-хану:
- Отец, прости. Я не смог его победить.
- Почему ты живой?..
- Отец, мне нужно поговорить с тобой.
- Говори.
- Мы должны поговорить отдельно.
Талгат-хан и Тамча отъехали в сторону и начали разговор. Ганукей пытался что-то услышать, но до него не долетало ни одного слова. Наконец савиры вернулись.
- За эту новость я прощаю тебя, Тамча. Мы не будем сражаться с северянами. Пусть уходят. Нам нужны были пастбища и мы их получили. А зачем нам их жизни? Они анты-северяне. Они живут по берегам рек и не претендуют на наши пастбища. Пусть ловят свою рыбу и выращивают хлеб, а мы будем с ними торговать.
- Ты ничего не понимаешь. Нам еще нужны рабы. За них в Бухаре дают хорошую цену.
- Если тебе нужны рабы, то поезжай и возьми их, а мы возвращаемся.
- Что ты такое говоришь, Талгат-хан? Я доложу всё кагану.
- Если ты такой хороший воин, то скачи и разбей их. Их ведь так мало! – Вскипел Талгат хан.
Ганукей-батыр зло сжал губы и поскакал к своим хазарам. Талгат-хан усмехнулся и сказал Тамче:
- Дурак этот Ганукей-батыр. Твой побратим Кара-батыр побьёт его. И кто тогда будет докладывать кагану? – Он повернулся к своим тысячникам. – Мы возвращаемся в свои кочевья. Ведите людей.
Тысячники направились к своим воинам, а Талгат-хан с сыном ещё остались посмотреть за действиями хазар. А хазары скакали на кажущуюся слишком тонкой цепочкой славянских всадников, которых было на взгляд раза в четыре меньше. Наверное, понадеявшись на своё численное превосходство, они не стали долго обстреливать противников из луков, а перед самым столкновением со славянами выпустили один раз рой стрел. Но врубиться в строй стоявших всадников северян не получилось. Перед самым столкновением сквозь невозмутимо стоявших всадников протиснулись пешие воины, и сразу перед славянами возникла стена из плотно сдвинутых щитов и выставленных копий.
До Талгат-хана донёсся грохот ломающихся копий и падающих на землю трупов коней и хазар, звон оружия и яростные крики воинов. Перед северянами возникла куча из трупов хазар и их коней. Задние ряды хазар смешались, остановились, не имея возможности пробиться к славянам, которые выставив щиты и копья, перелезали через трупы и, стараясь держать строй, упрямо двигались на хазар. Кони хазар отворачивались от этой стены из щитов и острых копий, поднимались на дыбы, не слушались своих хозяев и поворачивали в сторону, ещё более внося панику в свои ряды.
И тут в бок строя хазар ударила конница северян. Хазары окончательно смешались и повернули своих коней назад. И тут началось настоящее избиение. Ничего нет хуже паники в бою, когда кажется, что враг везде и он гораздо сильнее. Северяне преследовали убегающих хазар, хотя по численности их было всё равно ещё больше, догоняли и рубили, рубили, рубили…
- Всё, Тамча, поехали. Кара-батыр не обманул моих ожиданий. Теперь о нём будут складывать легенды в степи. – Талгат-хан повернул своего коня и не стал дожидаться предсказуемого конца боя.
Конь Василя уже изнемогал от усталости, и Василь остановился. К нему подскакал Неждан:
- Ты чего встал? Их осталось всего несколько десятков.
- Боюсь, конь падёт. Хватит, пусть уходят.
- Жаль.
- У нас много погибших?
- Да почти нет ничего. По сравнению с хазарами это пустяки.
- Всё равно жаль.
- Не скажи. Если бы был другой воевода, то не знаю как бы и дело повернулось. Не зря мы тебя выбрали. Считай и людей сохранили и хазар побили.
- Что собираешься делать дальше?
- Что мне делать одному? Из селения почти все ушли. Наверное подамся опять к полянам. Там всё-таки моя родина. А ты?
- А я буду догонять Росаву с сыном.
- Ну прощай, Василь. Может ещё свидимся.
- На всё воля Божья.
* * *
Конь Василия неторопливо вышагивал, приминая степную траву, а сам Василий размышлял о том, как быстро пролетело время с того момента, как первый раз повстречал он Важдая. Вспоминал свои с ним приключения, сожалел, что так и не смог за прошедшее время найти время для поиска сделанного отцом меча для кагана савиров. Свой черный панцирь он не снял, и под ним было жарковато, но Василь на это не обращал внимания, так как за время учебы под руководством Евпатия привык и не к таким невзгодам.
Его внимание привлекла вдалеке большая стая черного воронья, то взмывавшая вверх и кружащаяся в воздухе с противным карканьем, то опять опускающаяся на землю и скрывающаяся из глаз в траве. Повинуясь какому-то чутью, Василь повернул коня в ту сторону, и через некоторое время перед ним открылась ужасающаяся картина: среди примятой травы стояли разбитые повозки, между которыми лежали горы трупов лошадей и людей. Это было булгарское кочевье, разгромленное хазарами.
Василь ехал между разбитыми повозками, объезжая тела, лежащие на земле. В одном месте он спугнул стаю волков, пировавших у почти распотрошенной туши коня. Везде лежали тела стариков, женщин и детей. Глухая ненависть поднималась в душе у Василя к хазарам, у которых не было ничего святого, которые могли запросто лишить жизни любого, даже ребенка. Наконец он увидел порубленных мужчин. Это были воины. Оружия у них не было, не было и трупов хазар: скорее всего вместе с убитыми соплеменниками хазары забрали и оружие булгар.
Внезапно Василь вздохнул и затаил дыхание. Кровь отхлынула у него от лица, и по телу от непоправимой беды прошла дрожь: среди лежавших на земле погибших воинов Василь разглядел Важдая. Он лежал на спине, причем правая рука его была прижата к земле перевернутой повозкой. Глаза его незряче смотрели в голубое небо, пытаясь, наверное, усмотреть взгляд своего бога Тенгри. Рядом с Важдаем лежала зарубленная Айбике.
Ожерелья, которое сделал Василь, которое она никогда не снимала, на ней не было. Скорей всего его сорвали жадные руки хазар. Не видно было и детей Важдая и Айбике. С некоторой надеждой на то, что Росава, Богумир и Некрас спаслись, Василь окинул взором округу: никого не было видно.
Василь сошел с коня и на ватных ногах подошел к Важдаю. Поднатужившись, он приподнял повозку, прижимающуюся к земле руку Важдая, перевернул ее и ахнул: под повозкой лежал Некрас с обломком копья в груди. Почувствовав непоправимое и уже почти перестав что-либо соображать, Василь начал бегать вокруг места гибели Важдая, и, почти сразу же за кустом увидел свою пустую телегу и одиноко лежащий красный сапог Богумира, подаренный Важдаем. Все, надеяться уже было не на что.
- А-а-а! - Завопил Василь. - Боже, чем я тебя прогневал, что ты меня так караешь? В чем виноваты Росава и совсем несмышленое дитя?
От этого крика туча черного воронья опять поднялась в воздух. Василь, утирая текущие по щекам слезы, то и дело спотыкаясь о конечности убитых животных и людей, вернулся к Важдаю.
- Прощай, Важдай. Хороший ты был человек, и погиб ты, защищая свою и мою семью.
Сквозь гомон каркающего воронья Василь услышал топот копыт и оглянулся. Из небольшой балки выехало около четырех десятков хазар. У Василя заходили желваки на скулах: чувство невыносимой злобы и ненависти к хазарам вспыхнуло в нем. Он вытащил из руки Важдая его палицу и, взяв ее в левую руку, вскочил на своего коня. Вытащив меч, он бросился на хазар. Пусть их будет сто, тысяча, но он все равно будет их крушить и сметать со своего пути. Не будет у него оружия, то он будет их душить голыми руками и грызть зубами, но отомстит этому проклятому племени за смерть своих близких: за Росаву, за Богумира, за Некраса. И отдаст должное за Важдая, его семью и всех знакомых, погибших в этой войне.
Ганукай-батыр ехал с остатками воинов, оставшихся от его бывших двух сосен и всю свою злость выплескивал своему помощнику Танатару:
- Слишком дорого дается нам эта война. Сколько воинов потеряли с этими славянами. Не ожидал я, что они такие воины. Конечно, одно дело делать набег и уводить в полон пахарей, и совсем другое, — встретиться с подготовленным войском.
Ему было невдомек, что воевал он с теми же самыми пахарями и рыболовами, охотниками и мастеровыми, которые просто сплотились и организованно встретили врага.
- И еще савиры нас предали. Если бы они не ушли, то сколько бы рабов мы смогли бы захватить. А так ни одного пока нет. И эти булгары куда-то подевались. Ничего, как только эта война с булгарами закончится, я все припомню этим савирам.
Разглагольствования Ганукей-батыра прервала стая воронья, резко взмывшая в небо, и раздавшийся крик.
- Что это? Давай поглядим. - Ганукей-батыр выехал из балки, а за ним все остальные.
- Посреди поля боя, среди покореженных повозок и лежащих тел убитых стоял конь и одинокий человек в черном панцире.
- Смотри, Ганукей-батыр, вот тебе и первый раб.
Ганукей-батыр усмехнулся:
- Подожди, его еще надо поймать.
Но вместо того, чтобы убегать от хазар, человек вскочил на коня и, держа в одной руке палицу, а в другой меч, поскакал в сторону хазар.
- Смотри, Танатар, у него наверное рассудок помутился, что он один хочет воевать с нами. - Ганукей-батыр взмахом руки направил навстречу всаднику десяток хазар.
Всадник в черном панцире врезался в строй хазар и начал собирать свою смертельную жатву. Ни один удар у него не пропадал зря: палицей он проламливал черепа хазар, выбивал их из седла, а мечом наносил смертельные разящие удары. Шестеро хазар уже лежали на земле, а всадник направлял своего коня к хазарам и продолжал наносить им смертельные раны.
- Больно дорогую цену мы заплатим за этого раба. - Процедил сквозь зубы Ганукей-батыр. - Мне кажется, что это тот самый воин, который сражался и победил Тамчу. Танатар, срази его стрелой.
Танатар и еще несколько хазар достали луки и начали посылать стрелы в бесстрашного всадника. Часть стрел пролетало мимо из-за того, что этот всадник не стоял на месте, а все время бросал своего коня от одного хазарина к другому. Другие стрелы рикошетили от его панциря и не наносили всаднику урона. Тем временем от десятка осталось всего два человека, и они, ничего не сумев сделать с этим безумным человеком и испугавшись его, бросились назад к своим хазарам, а он поскакал за ними.
- Танатар, убейте его! - Ганукей-батыр направил навстречу всаднику в черном панцире еще двадцать хазар.
Василь врезался в это вооруженное скопище хазар, увернулся от направленного в него копья и опять начал разить врагов палицей и мечом налево и направо. Упало еще несколько хазар, но врагов было очень много на одного воина. Василь бросал своего коня из стороны в сторону, уворачиваясь от ударов и нанося в ответ свои, но всё равно почувствовал несколько скользящих ударов по своему панцирю. В один из моментов он все-таки пропустил удар копья, после которого еле удержался в седле. И тут же пропустил удар палицей, которая скользнула по его шлему и со всей силы ударила его по плечу. Палица Важдая выпала из руки Василя, и он наотмашь рубанул противника. Противник замертво скатился со своей лошади, а Василь начал орудовать одним мечом.
Ганукей-батыр смотрел на это избиение хазар, и в какой-то момент у него затеплилась надежда, что этого неуязвимого воина все-таки сразят его хазары, когда его ударили копьем, а затем Танатар ударил его палицей. Но когда увидел, что Танатару после этого снесли голову, у него вскипела кровь и он с остатками своих воинов бросился на подмогу. Но подскакав к Василю и увидев его яростное лицо, Ганукей-батыр узнал в нем воина, который несколько лет назад чуть не убил его, и от которого он еле-еле унес ноги.
- Шайтан! - Перепугался Ганукей-батыр и отвернул своего коня, чтобы избежать с ним схватки.
Неожиданно посыпались стрелы. Из-за кустов показались четыре всадника, непрерывно стрелявших из луков, и от попадающих в цель стрел то один, а то и два хазарина оказывались на земле. Видя неожиданную подмогу, хазары, и так немного очумелые от неслыханной дерзости воина, который один бросился на несколько десятков хазар, от количества порубленных всадников, от кажущейся неуязвимости бесстрашного воина в черной кольчуге, повернули коней и поскакали прочь вслед за Ганукей-батыром.
Хазары ускакали. Василь смотрел им вслед, и не было больше сил их догонять, рубить, убивать. Ярость прошла, и постепенно Василь начал чувствовать, что в правой реке болят мышцы от усталости, а левую руку он не может поднять – сказался скользящий удар палицы. Под броней в левом боку нестерпимо жгло, и Василий наконец понял, что нательная рубаха под броней мокра не от пота, а от его же крови.
К нему подъехали какие-то люди, что-то его спрашивали, а он смотрел на них, ничего не слыша и ничего не понимая. Вдруг они начали как бы удаляться от него, пропадать в какой-то дымке, земля почему-то начала вертеться и приближаться.
Василь лежал на земле, а прямо над ним стояла Росава.
- Вставай Василь.
Все тело Василя налилось тяжестью, а его ноги и руки как бы были чужие и совершенно его не слушались.
- Помоги мне подняться, Росава.
- Не могу. Я спешу. Меня ждёт Эльмаз.
- Не уходи!..
Обильные слёзы хлынули из глаз Росавы прямо ему на лицо.
Василь открыл глаза. Над ним склонился Неждан и брызгал ему в лицо водой. Вздохнуть полной грудью Василь не мог: вся грудь у него под бронёй была туго перемотана.
- Очнулся? Вот и ладно… А мы в кустах от хазар спрятались. Вдруг видим, что ты один на хазар напал, вот и решили помочь. Крови ты, Василь, много потерял. Вот и сковырнулся с коня. Я тебя перевязал, чтобы кровь остановить, а ты…
- Там Важдай. – Перебил его Василь. – И Некрас…
- Закопали мы всех, чтобы волки не надругались. Жалко, что сжечь не смогли: дров нет, кругом голая степь.
- Там сапог Богумира я нашёл…
- Ни Богумира, ни Росавы я не нашёл…
Василь закрыл глаза:
- Так и будут где-то лежать неупокоённые.
- Что будешь делать, Василь? Поехали с нами к полянам.
- Нет, Неждан. Отец был северянином, среди северян родился мой сын. С ними моя судьба теперь связана. Помоги мне на коня сесть. Поеду домой, соберу свой инструмент и поеду вверх по реке. Небось найду себе жильё где-нибудь.
- Да ты ещё слабый…
- Ничего. Доеду как-нибудь.
Неждан помог Василю подняться и сесть на коня.
- Счастливо тебе, Василь!
- И тебе счастливой дороги, Неждан. Передай Десиславу, что пусть ждёт меня в гости: торговать к нему приеду.
- Обязательно передам. Прощай, Василь.
- Зачем прощай? Обязательно ещё увидимся. – Конь, неторопливо переступая, повёз Василия.
К своему дому Василь подъехал под вечер. Измученный дорогой, ещё слабый он еле слез с коня. Левая рука у него отказывалась слушаться и сильно ныла в плече. Василь зашёл в кузницу и начал собирать свой инструмент. В дверях кузницы показался Владух.
- А я думаю, и кто-то там громыхает? А это Василь. К Росаве собираешься?
- Нет больше Росавы, и Богумира нет…Все погибли вместе с Важдаем.
- Ах ты! Горе-то какое!
- Ты помоги мне, диду. Подержи мешок, а я в него сложу инструмент. Что-то одна рука у меня не действует.
- Ранили?
- Повредили во время боя. Ты помоги мне мешок к седлу привязать, а то мне что-то невмоготу.
Владух приладил мешок с инструментом к седлу коня.
- Василь, а может покушать хочешь?
- Спаси Бог, дедушка. Но не хочу я. Устал очень. Я спать. – Василь еле дошёл до стожка сена, упал на него и провалился в сон.
Владух осторожно прикрыл его попоной и пошёл прочь со двора.
Было холодно. Василь замерзал, лежа на земле. По траве, покрытой росой, в распущенной рубашке приближался к нему Богумир. Его ноги были босы, а его рубашка доходила ему до колен, и весь низ у неё был мокрый.
- Ты почему без сапог, Богумир?
- Так потерялись сапоги.
- Ты уже так хорошо стал говорить: как взрослый.
- Отец, ты зачем погубил так много людей?
- Я защищал людей от зла.
- А нас почему не защитил?
- Я защищал вас в другом месте.
- И поэтому погубил так много людей? Или ты считаешь, что так делается добро? Можно ли злом вытравить зло на земле? Добро, — когда живы люди, особенно близкие... - Богумир отвернулся и стал удаляться от Василия.
- Вернись, сынок! - Василь попытался встать и догнать сына, но все тело налилось тяжестью, и не было сил встать.
Богумир продолжал уходить, и каждый его шаг отдавался звоном в голове у Василия.
- Василь, Василь!
Он открыл глаза. Над ним стоял Владух и тряс его за плечо. Солнце уже вовсю пригревало, но Василию было холодно. Недалеко раздавался звон била.
- Чего это, Василь?
Василий с трудом приподнялся и недоуменно пожал плечами.
- Побегу посмотрю. – Владух, старчески согнувшись, засеменил в сторону звона. Василь с трудом взобрался в седло и направил коня в том же направлении.
* * *
Ганукей-батыр был недоволен. От этой злости он то и дело дёргал за поводья своего коня. Злился он не от того, что у него осталось всего чуть меньше двух десятков воинов. Не было у него и стыда от поспешного бегства от этого шайтана в обличье воина. Он это не считал постыдным: его совесть закрывала на это глаза, если была угроза его жизни. Злился Ганукей на то, что до сих пор не смог захватить себе рабов. Настроение у него улучшилось, только после того, как у окраины селения славян повстречались беленджиры, сопровождающие обоз с пленными славянами.
Ганукей гордо подъехал к ним и, надменным тоном, не терпящим возражений, произнес:
- Я сотник передовой тысячи. Несколько сот булгар рыскают в окрестностях. С этого момента вы все подчиняетесь мне. Это что за люди? – Ганукей показал рукой на обоз.
- Это пленные нашего хана.
Среди толпы пленных Ганукей разглядел грязную женщину неопределенного возраста. Одной рукой она держалась за телегу, а другой рукой опиралась на палку. Сильно согнувшись из-за своего выступающего горба, она шла, приволакивая ногу. Её грязные лохмотья были под стать её измазанному грязью лицу и такими же испачканными в грязи распущенными волосами.
- А эта зачем вам? - Указал на неё Ганукей. - Гоните её взашей или зарубите, чтоб не мучалась. За такую при продаже и одной монеты не выручишь. Если только даром кому-нибудь отдать...
- Но работать-то она может. Пусть...
- Гоните их всех в селение. Может там еще кого-нибудь найдем.
Беленджир ускакал, а Ганукей повернулся к своим хазарам:
- Вот вам и рабы. А беленджиров вечером прирежем.
В центре селения на большой площади Ганукей увидел висящее на столбе било. Он подозвал одного беленджира:
- А ну побей в него: может ещё кто появится.
Над площадью раздался звон. Он разносился и призывал всех, кто ещё живой, прийти на площадь. И, действительно, из-за домов начали появляться люди. Увидев их, Ганукей скривился: в большинстве это были старики и старухи.
- Ничего, мы и от них выгоду получим. - Он дал знак, чтобы перестали бить в било, и выехал вперед. - Теперь вы все данники каганата. Один раз в год после сбора урожая с каждого дома должно быть поставлено по десять мешков овса и по пять мешков пшеницы. Один раз в год с каждого жилища будем взымать по одной серебряной монете. А если...
У Ганукея слова застряли в горле: на площадь выехал такой знакомый всадник в черной кольчуге. Он был без шлема, и в руке у него не было меча. Но он медленно направлялся в сторону хазар. И в этой медлительности и в этом спокойствии он показался хазарам ещё более страшным.
- Кара-шайтан, шайтан-батыр! - Раздались испуганные возгласы хазар, и хазары, увлекая за собой беленджиров, бросились прочь из этого селения под изумлённые взгляды пленных славян и жителей селения.
Василь этого уже не видел. Он, еле удерживаясь в седле, упал на шею коня, обхватив её одной правой рукой, а левая – висела безжизненно. К нему подбежал Владух:
- Василь, что с тобой?
Удивительно прытко, прихрамывая, подбежала к Василю грязная горбунья:
- Дедушка, надо его на землю опустить. – Повернувшись к людям, она громко крикнула. – Помогите кто-нибудь.
- Зачем на землю? Давайте в телегу положим. – Возразил Владух.
С помощью подбежавших людей Василя сняли с коня и положили на телегу, взятую из обоза бывших пленных. Горбунья сноровисто расстегнула панцирь Василя. Под ним вся рубаха и тряпки, которыми была перевязана его грудь, были в кровавых пятнах. Увидев это, Владух схватил вожжи:
- Нечего здесь делать. Поехали ко мне на двор.
Телега тронулась, а горбунья, прихрамывая и отбегая иногда в сторону и срывая траву, торопливо догоняла телегу. На своём подворье Владух остановил лошадь:
- Сухота, неси чистые тряпки. Василь ранен. И давай собирайся, нечего нам здесь больше делать. С народом поедем.
Сухота вбежала из дома. Посмотрев на бледного Василя, взмахнула руками. - Сейчас я. – И опять скрылась в доме.
- Воеводой у нас был. – Пояснил Владух. – Эх, как его побили!
Горбунья осторожно снимала с Василя окровавленные тряпки. Последний слой тряпок прилип к ране Василя на правом боку. Левое плечо у него сильно распухло. Горбунья осторожно своими пальцами пробежалась по плечу и руке Василия, ощупывая всё внутри. Из дома выбежала Сухота и принесла чистую льняную материю:
- Вот, перевяжи!
- Подожди, тётенька. У него ещё плечо выбито, кости там поломаны. Вправлять надо. Да и жар у него.
- А ты умеешь?
- Раньше вправляла.
Она осторожно, и в то же время резко дернула за тряпку. Опять выступила кровь. Василь застонал и открыл глаза. Перед его глазами было чьё-то грязное лицо, окаймлённое такими же грязными волосами.
- Сгинь!
- Бредит наверное. – Заметила Сухота.
- Ты кто? – простонал Василь.
- Зимава я. – Ответила горбунья. – Сейчас тебя перевяжу и кровь остановлю. Не волнуйся. Чегой-то от тебя все хазары убежали? Чем это ты их испугал, а? – Она спрашивала, а её руки аккуратно и умело укладывали на рану подорожник и затем обматывали материей грудь.
- Бил я их.
- Знать здорово бил, если всё побросали и тягу… - Зимава повернулась к Владуху. – Я сейчас ему руку буду вправлять, его бы подержать. Это больно очень.
- Ему бы медку для снятия боли.
- Не мешало бы. Да где ж его взять?
- Я сейчас. – Сухота нырнула в кусты и вытащила оттуда крынку. – Вот, Василь, выпей.
- А говорила, что медку у неё нет. – Заворчал Владух.
- А тебе только дай, - всё выхлебал бы. А так вот доброму человеку на дело пригодилось.
Зимава приподняла голову Василя, и он в полусознательном состоянии начал пить. Устав, он откинул голову.
- Ну, дедушка, держи. – Зимава ухватила левую руку Василя и резко дёрнула.
Василь ахнул и потерял сознание, а Зимава ещё ощупывала своими пальцами его плечо, где-то иногда нажимая. Взяв ножны от меча, она, приложив их к руке, обмотала всё тряпкой.
- Пусть так. Как заживёт рука, так сниму. Кто за ним ухаживать то сможет?
- Да мы и будем. – Ответила Сухота. – Чай сосед наш. А то его всю семью: и жену, и сыночка, и брата жены, - всех хазары убили. Один он остался. Кто ж за ним поухаживает, если не мы? Как он теперь, страдалец, жить будет?..
-Каждому дается столько испытаний, сколько он может вынести. – Сказала Зимава. – А я чую, что у него дух сильный. Он слабый был, а хазар не побоялся и одним видом своим их всех перепугал. Он переживёт эти страдания.
- А ты-то, бедненькая, с кем живешь? Спросила Сухота.
- Нет у меня ни кого. Когда я совсем маленькой была, на нас хазары напали. Мама моя меня от них в колодец бросила, чтоб я им не досталась. А родителей моих они убили. При падении вот ногу сломала, да срослась потом плохо, - вот и хромаю. Живу вот, люди добрые помогают, не дают с голоду умереть. А я им хворь снимала, как могла, конечно…
- Да-а, тяжело тебе живётся, горемычной. У нас тоже дочурка была. Хазары её угнали. Вот с тех пор этот, - она кивнула на Владуха, - стал медком баловаться, всё донюшку нашу, - Сухота всхлипнула, - забыть не может. А может, с нами останешься? С горбиком-то кому ты нужна?
Зимава рассмеялась:
- Я этот горб подкладываю, когда хазары нападают. Никогда меня не трогали, а в этот раз… - Зимава не договорила, а рукой из-за спины достала набитый чем-то мешок. – И испачкалась я нарочно. Мне бы умыться… - Попросила она Сухоту.
- Пойдём со мной. Я тебе и сарафан чистый дам, у меня от моей донюшки много чего осталось.
- Вы там мойтесь, да собирайтесь скорей. Нечего здесь прохлаждаться. Все вон уезжают…
- Не брюнчи, успеем. – Сухота увела Зимаву.
Не успел Владух привязать корову к телеге и разместить в ней свой нехитрый скарб, как появилась Сухота. За руку она вела милую, чуть прихрамывающую девушку, одетую в чистый сарафан. Ничто теперь не напоминало в ней ту грязнулю с большим горбом. Волосы её были сплетены в большую косу, а большие ясные глаза на чистом лице смотрели просто и доверчиво. Нельзя было сказать, что она очень красива, но сказать, что она уродлива, тоже было нельзя.
- Всё собрал? – По всему было видно, что Сухота была довольна и своей спутницей, и тем видом, которым она произвела на Владуха. – Сейчас поможем.
Владух заулыбался:
- Хороша девка. Не то, что раньше было.
Разместив на телеге вокруг Василя остальные узелки с вещами, Владух тронул лошадь и на выезде из селения присоединился к таким же обездоленным, ищущим новое место для жизни.
Недалеко от дороги в густой траве стояла корова с молоденькой телочкой и тоскливо смотрела на проезжающих.
- Дедушка, останови! – Попросила Зимава.
Владух натянул вожжи. Корова призывно замычала, увидев остановившихся, а Зимава прихрамывая, подбежала к ней. Она гладила коровью морду, а корова обнюхала Зимаву.
- Милая, да тебя давно не доили. Давайте подоим её!
- Видишь, сердобольная какая. Всякую тварь жалеет. – Сухота достала ведро и пошла к Зимаве. – Ну давай подоим, - всё ей легче будет.
Зимава пристроилась у вымени, и первые брызги парного молока ударили по дну ведра.
- Му-у. – Замычала телочка, почуяв этот запах.
- Сейчас и тебе дадим попить, погоди. – Попыталась успокоить Зимава телочку. А корова, повернув голову и шумно дыша ноздрями, благодарно смотрела на людей.
- Это Владияра корова. – Заметил Владух. – Рог у неё кривой. Видать отбилась с телушкой.
- Дедушка, давай возьмём её. Не оставлять же их. Кто же её доить-то будет?
Владух попытался было возразить, но Сухота решительно его одёрнула:
- Конечно возьмём. – Строго посмотрела на Владуха и повторила. – Возьмём.
Василь открыл глаза, - над ним в голубом небе неторопливо плыли облака. Его чуть покачивало. Повернув голову, увидел: он лежал в телеге, которая, скрипя колесами, двигалась по степи, покрытой высокой травой, достигающей чуть ли не рост человека, и верхушки травы возвышались над бортами телеги, загораживая все остальное от взора Василя. Василь был уже без брони. Грудь его была туго перевязана, и рана уже не болела, а глухо ныла. Левая рука была прибинтована к ножнам от меча, и пошевелить ей Василь не мог.
Он опять прикрыл глаза и стал слушать добродушную перебранку Сухоты и Владуха.
- Сухота, ну плесни медку, а то в горле совсем пересохло.
- Ничего, не помрешь.
- Плесни, а? Все веселей ехать будет.
- Не до веселья теперь. Лучше, вон, лошадью управляй, а то заедешь еще куда-нибудь.
- Медок полезный. Василь, видишь, как от него спит? Плесни, а?
- Ты, чего это, тоже спать собрался?
- Не-е. Я не засну. Я только бодрее буду. Налей медку-то...
- «Налей-налей». - Передразнила Сухота. - Тьфу, забодал уже. Правду говорят бабы, что зануде легче дать, чем отказать... На, вот, пей, живот твой бездонный. Только отстань.
- Вот это дело.
Раздалось несколько булькающих звуков, а затем опять голос Сухоты:
- Ну хватит, бу-удя! Присосался. Дай ему волю, то весь кувшин высосет и оближет изнутри.
- Ну чего ты, чего ты?.. – Зачастил Владух и с наслаждением причмокнул. – И-эх! Хороший медок. Аж тепло по груди пошло. – А затем Владух во все горло заголосил:
- Ой, ёй-ёй, ёй-ёй, ёй-ёй.
Обожрался конь травой.
Обожрался конь травой.
И к кобылке молодой.
Парень это увидал
И подол девке задрал…
Допеть песню Владуху не дала супруга. Она хлестко ударила его по спине ладонью:
- Прекрати, охальник. Путной песни от тебя не дождешься. Так всегда: как выпьет медку, так охальные песни горланит. Тьфу… - Сплюнула Сухота.
И вдруг рядом с Сухотой низкий, и в то же время звонкий голос, вначале тихо, а затем всё громче и громче, начал песню:
- По степи широкой, вдоль реки глубокой
Притоптан ковыль, и клубится пыль.
То полон ведут, - горьки слезы льют.
А в полоне том, – человек сто гуртом.
Девки молодые, да парни удалые.
Степняк волю отобрал и веревкой повязал.
Потеряли волю, - быть большому горю.
Песня летела, разливалась кругом. Вот уже телеги, едущие впереди, а также сзади, остановились, и люди в них и шедшие рядом повернулись и слушали, как поёт Зимава. А в песне рассказывалось, как невольники все разом, сговорившись, бросились с крутого берега в глубокие воды, чтобы не быть рабами.
Песня закончилась. Сухота всхлипнув, утёрла глаза:
- Вот и моя, донюшка, наверное так… Много молодых тогда увели проклятые…
Василь открыл глаза и смотрел, как поёт эта незнакомая девушка, сидящая на телеге рядом с Сухотой. Она пела песню о невольниках, а перед глазами Василя стояли картины с убитым Важдаем и Айбике, с убитым Некрасом и одинокий, красный сапог Богумира. Василь пожалел, что не смог взять с собой этот маленький сапожок: всё-таки какая-то память осталась бы от сына.
Сухота обернулась и увидела, что Василь открыл глаза.
- Очнулся? Вот и славно!
Зимава спрыгнула с телеги и, приволакивая ногу, подошла к Василю:
- На, попей травки.
Настой был горький, но Василь упрямо всё выпил.
- Вот и ладно! Теперь точно на поправку пойдёшь. – Она погладила ему волосы, словно маленького. Но от этой нежданной ласки Василю стало так спокойно, что ему действительно показалось, что силы опять начали возвращаться к нему.
- Ты кто?
- Зимава я. – Просто ответила она.
- Не-е. Зимава страшная.
- Она это. – Влезла в разговор Сухота. - Лечила она тебя, дурня. «Зимава страшная», - передразнила она его. – Видишь, какая ладная. Теперь с нами будет жить. Может вместо дочурки моей радость на старости нам… - Всхлипнула Сухота.
- Песня хорошая, и поёшь хорошо. Душевно. Боль от неё успокаивается. Споёшь ещё потом, хорошо?
- Спою, я много песен знаю. – Улыбнулась Зимава.
После двух дней непрерывной тряски в телеге Сухота начала просить Владуха остановиться жить в каком-нибудь селении, тем более что селения северян стали всё чаще попадаться им по пути. Владух недовольно морщился: всё что-то не устраивало его в этих селениях. Наконец он на окраине небольшой деревни из нескольких домов разглядел стоящие на пеньках колоды с пчёлами:
- Всё, приехали. Давай, Сухота, здесь остановимся. Василь, посмотри какое место красивое!
Василь приподнялся и огляделся:
- Нет, не моё это. Я дальше поеду. А вы, если хотите, оставайтесь.
- Василь, так насчёт коровы-то?.. Ты вроде её мне обещал...
- Раз обещал, - забирай.
Владух быстро отвязал бывшую корову Василя.
- А лошадёнку не отдашь? Как без лошадёнки-то?..
- Ты, диду, моего коня впряги вместо лошади, а её забирай.
- Вот доброе дело старикам сделал. Всё теперь нам легче будет. - Владух бросился к лошади и стал её распрягать. - А ты, Зимава, разве не остаёшься?
- Как я могу Василя оставить, ведь он такой слабый ещё.
- А моя Сухота …
- Помолчи, Владух, - прервала его Сухота. - Езжай, девонька, езжай, да за Василём присматривай. Пусть выздоравливает, спаситель наш.
Телега, запряжённая теперь конём Василия, тронулась в путь. А сзади, привязанные к телеге, шли криворогая корова и молодая тёлочка, подобранные Зимавой.
- Жалко девку, понравилась она мне. - Сказал Владух, смотря за удаляющейся телегой.
- Дурень ты старый. - Промолвила Сухота. - Девка и правда хорошая. Да и Василь неплохой. А может, что сладится у них, дело-то молодое...
- А я что-то об этом не подумал.
- Трудно одному жить. - Вздохнула Сухота. - Как не скажи, а вдвоём всё веселее, даже если второй такой же непутёвый, как ты.
- А что я?..
- Да ничего. Пойдём лучше место выбирать для землянки. А то пока хату себе построим...
* * *
Кончилось засилье комаров, и телеги, наконец-то, выехали из леса. Перед Василём и Зимавой распростёрся обширный луг с сочной травой, постепенно снижающийся к реке, величаво изгибающей своё русло меж берегов, густо поросших ивняком. Речка была небольшая: в самом широком месте не превышала шагов сто. За рекой угадывались возделанные поля, окрамлённые лесом.
- Смотри, Зимава, благодать-то какая! – Сказал Василь, очарованный увиденным.
В полуверсте выше по течению стояло селение, огороженное рвом и деревянным тыном. Через ров был переброшен мост, по которому можно было попасть внутрь. Около рва на лугу пасся скот, а около моста стояли люди, и телеги направились в их сторону. По мере приближения из селения выходили люди и скапливались на мосту. Впереди всех стоял крепкий мужик, подпоясанный богатым кушаком. Сзади него стояли вооруженные мечами воины.
- Откуда путь держите? – Обратился он к подъехавшим.
- От хазар спасаемся. Место ищем, где можно поселиться. – Ответили с телег.
- Моё имя Воист. Я старейшина этих мест. Поселиться можете поблизости. А места здесь богатые: и рыба в реке, и зверь в лесу. Лес расчистите, - вот вам и пашня. Но чтобы поселиться на этой земле, у меня разрешение надо спросить. А даю добро на это только тем, кто выполнит мои условия. Об условиях вот он скажет.
Из-за воинов вышел бородатый мужик с длинным мечом на поясе и давай громко кричать:
- За то, что сядете на землю в этих местах, будете каждый год в град привозить по десять мешков овса, по десять мешков ржи, по пять мешков проса, да убоинки пуда три. Это если зверьём, а если птицей – то все и пять…
- Это чего это так? Да с нас хазары и то меньше спрашивали.
- Вы пришлые, а мы, местные, эту землю осваивали. Да ещё от набегов будем всех защищать…
- Это ты, что ли местный? – Раздались возгласы из толпы, стоящей около моста. – Сам-то недавно в наших краях. От набегов хазар мы сами защищались, а вы в граде отсиделись.
- А чегой-то платить-то? Ну ладно за семена, или за другой какой долг, но за это!.. – Раздались возгласы с телег.
Зимава с испугом смотрела на ругающихся людей, иногда оглядываясь на Василя. Что-то знакомое было в этом горластом мужике, и Василь вспомнил: да это же полянин Слободан.
Он осторожно слез с телеги, не спеша подошёл и встал перед мостом:
- Ты, Слободан, не кричи. Тебе кричать вредно. После твоего крика у тебя задница болит. Или ты забыл?
Слободан замолчал и со смущенным удивлением посмотрел на Василя.
- Что ж ты хозяина сменил? Давно ты здесь?
- Несколько лет назад появился. Всех замучил поборами, кровопийца. – Ответили из толпы.
- Ты чего от полян ушёл? Уж не ты ли показал дорогу хазарам, которые Гридю убили? И деда Журилу, и других, а?
Слободан побледнел и ужом проскользнул за спины вооружённых северян, стоящих на мосту. В толпе восторженно захихикали и уже благодарно смотрели на Василя, единственного, который заставил замолкнуть этого наглого рябого.
- А ты кто такой, чтобы перед тобой ответ держать? – Выступил вперёд Воист.
- Кто я такой тебе знать без надобности. Северянин я. А не было ещё такого на славянской земле, чтобы за право поселиться на ней платить надо было. Не было и не будет.
- А ты чего здесь порядки свои устанавливаешь? Я не посмотрю, что ты израненный. Скажу своим воинам, так они тебе враз проучат.
- А ты попробуй. – С металлом в голосе сказал Василь.
- Я смотрю, ты совсем на старости лет ум потерял. – Из толпы, стоящей у моста вышел вперед коренастый мужик и встал рядом с Василём. – Ты бы лучше так хазарам грозил, как на нас кричишь. Зачем человека обижаешь? Нехорошо это.
В этом заматерелом мужике Василь узнал Бажена.
- А ты вообще помалкивай. Ты на этой земле пришлый. Я помню, как твой отец Голуб появился в этих местах. А мои предки это селение строили, ров копали и стены возводили. Я, значит, и законы могу здесь устанавливать.
- Нет таких законов, чтобы одноплеменников гнобить.
- А ты, Бажен, не защищай меня. – Перебил Василь. - Мне даже интересно стало: хватит у него смелости и совести сказать это воинам? Да что это я: совести у него и не было никогда.
Бажен удивленно вгляделся в стоящего рядом с ним человека с обмотанной рукой.
- Да это же Василь! Сивояр, да это же Василь! – Радость Бажена уже не знала меры.
И толпы вышел Сивояр, а за ним потянулись и другие. Среди них были и те, кого Василь освободил из плена хазар. Другие хотели воочию увидеть так известного по рассказам знаменитого воина. Все радостно обступили Василя. Воисту не понравилось заступничество северян и он пробубнил себе под нос:
- Опять эти пришлые воду мутят. Доберусь я до них. Узнают ещё они мою тяжёлую руку…
Воист махнул рукой и увёл почти всех своих воинов обратно в селение. На мосту осталось только двое, продолжающие с интересом смотреть на пришлых.
- Василь, ты как? Один, с семьёй? – Бажен радовался, и эта радость передалась окружающим их людям: они тоже с улыбками смотрели на встречу друзей. – Вот Древан обрадуется!
- Нет у меня семьи. И жену, и сына хазары убили.
- Не горюй, Василь. Жить-то всё равно надо. Мы тебе жену найдём. У нас вдов много. Да зачем вдов? Да с таким как ты любая девка согласится жить.
- Да никто мне не нужен.
После этих слов Зимава тихо слезла с телеги, отвязала криворогую корову и повела её прочь. За коровой неотступно пошла и телочка.
- Василь, давай к нам в деревню. Мы тебе поможем дом построить. – Бажен никак не мог поверить, что он опять видит Василя.
- И скот тебе выделим. – Пообещал Сивояр. – Я тебе корову дам.
- Не нужна мне корова.
- Так у меня бычок молодой есть. Я тебе тогда бычка дам, и овец… Поехали. – Бажен потащил Василя из толпы.
- От бычка не откажусь. – Василь направился к своей телеге.
Большинство телег уже разъезжались в разные стороны, а телега Василя была пуста. Не было и привязанной к ней коровы. Василь огляделся: Зимавы нигде не было видно. Удрученный исчезновением Зимавы Василь осторожно забрался на телегу. За ним на неё прыгнули Бажен и Сивояр.
- Я смотрю, здорово тебя посекли. – Проговорил Бажен. – Давай поселяйся в нашей деревне. Ты же говорил, что кузнец. А там две дороги как раз сходятся. У тебя заказов будет много. А то кузнец в граде с нас раза в два дороже берёт.
- Это его всё Воист науськивает. – Заметил Сивояр.
- Ну да, он. – Согласился Бажен. – А мы тебе дом построим, сам-то ты сейчас не сможешь. У Древана там брёвна заготовлены, как раз тебе на жильё. А он, ничего, подождёт. Тебе нужней. Ещё зимой заготовит, и на следующий год ему поможем построиться.
- Не хочу я у местного кузнеца хлеб отбирать. Если бы его в округе не было, то тогда другое дело. А так… Я найду, куда товар сбывать. Вам, когда надо чего, всегда могу выковать. Хочу я один поселиться: тяжко мне на душе. Чую я, что нагрешил много.
- Что сделал?
- Зла много натворил, много жизни людей лишил.
- Ты чего говоришь-то? – Возмутился Бажен. – Какое зло, если столько народу от хазар спас? Да у нас сколько людей тебе благодарны! А войны без крови не бывает. Сивояр, ты куда правишь-то? Там место глухое, овраги, да и через ручей не проедем. Сворачивай!
- Погоди! Глухое место, говоришь? – Заинтересовался Василь.
- Лешие там. Этот глухой угол стороной все обходят. – Объяснил Бажен.
- Поедем, посмотрим. Трогай, Сивояр.
- А ты этого крикуна давно знаешь?
- Слободана?
- Ну да.
- Приходилось встречаться. Крику много и вони. А так никудышный человек.
- А побаивается его народ. Хотя… В одной деревне он попытался девку спортить, так его там так ухайдакали, что еле утёк. Теперь туда и носа не кажет.
Объезжая овраги и завалы, чуть ли не перетаскивая телегу через поваленные деревья, наконец-то они добрались до глухого урочища. Василь с интересом, а остальные настороженно осматривали местность. Между двух оврагов, по одному из которых тёк ручей, росли небольшие деревья и редкие кусты. Зато за оврагами всё заросло высокими деревьями. Эти два оврага ближе к речке становились всё глубже и, наконец, соединялись между собой. Так что со стороны реки проехать на телеге не было никакой возможности.
Было тихо, только ветер чуть слышно шевелил листву.
- Если это мелколесье вырубить, то хорошая поляна получится. – Заметил Василь.
Что-то ухнуло, с ветки дерева слетела птица и, шумно махая крыльями, улетела прочь.
- Чур меня! Чур меня! – Проговорили Бажен и Сивояр.
- Вы чего? Это филин, а больше нет никого. Волки здесь пировали, - Василь пнул обглоданную кость, - и всё. Я, пожалуй, здесь останусь. Нравится мне здесь. И докучать никому не буду. Помаленьку здесь обустрою всё.
- А как же Древан-то? Он расстроится, если к нам не поедешь.
- Как-нибудь в другой раз. Слабость у меня ещё. Устал я.
- Тогда мы завтра придём тебе помогать дом строить.
- Мне бы баньку вначале и кузню…
Бажен озадаченно почесал макушку:
- Василь, у Древана столько брёвен не будет. Или дом, или баню с кузней.
- Вначале кузню и баню. – Решил Василь. – Перезимовать и в них перезимую. А на следующий год и дом можно поставить.
- Тогда жди нас завтра как солнце встанет. Пошли, Сивояр, Древана обрадуем. – Бажен и Сивояр скрылись в кустах.
Василь достал из телеги топор и начал понемногу вырубать мелколесье, часто останавливаясь и отдыхая. Если раньше некоторые деревца он мог перерубить одним ударом, то теперь ему приходилось ударять и два раза, и три…
До вечера Василь расчистил довольно большую площадь, но и много, как он задумал, ещё осталось. Уставший, он забрался в телегу, а мысли не покидали его голову:
«Завтра встанет солнце и наступит новая жизнь с новыми людьми, которые будут ему помогать обустроиться в этом новом для него месте. Хотя какие они новые?.. Многих Василь знал, когда освобождал их от аварского плена. А сколько у них родственников и друзей! Нет не новые они. А может Василь не зря сражался и проливал кровь врагов? А как же слова ангела, который пришёл к нему во сне в образе сына? Вопросы, вопросы. Молиться надо, и тогда придет истина.»
С этой мыслью Василь лёг в телегу и закрыл глаза. И почему-то у него в голове зазвучала песня:
- По степи широкой, вдоль реки глубокой…
Под эту песню он и заснул.
* * *
После нескольких дней непрерывного снегопада все стихло, и ударил морозец. Кругом все замело снегом, даже на дорожках, которые Василь регулярно очищал, опять навалило. Проваливаясь почти по колено в снег, Василь нёс два ведра теплой воды. Стоявший под навесом вместе с конем бычок, увидев хозяина, призывно замычал.
- Подожди, сейчас напою.
От дыхания морды коня и бычка на морозе покрылись инеем. Конь неторопливо и с достоинством начал цедить теплую воду, а подросший бычок от нетерпения мотал головой, так что Василию пришлось придерживать ведро с питьем.
- Не балуй! - Прикрикнул на него Василь, но бестолковый бычок, засунув голову в ведро, продолжал ею изредка мотать из стороны в сторону. - Да-а, кроме дома надо и для вас хлев делать.
Напоив скот, Василь подбросил мимоходом охапку сена овцам, находящимся в загоне, взял топор, надел на ноги снегоступы и направился в лес искать подходящие деревья для строительства. Деревья он решил искать выше по течению реки, где он ещё не бывал, но как ему рассказывал Древан, там в бору были стройные сосны. И если он за зиму не сможет вывести заготовленные бревна на своем коне, то по весне можно сплавить бревна по речке.
С одного дерева неожиданно посыпался снег. На Василя сверху смотрела белка, определяя, насколько можно опасаться этого неуклюжего человека, медленно идущего по рыхлому снегу в своих сплетенных из веток снегоступах. Белка недовольно зацокала и, сбивая снег с веток, прыгая с одного дерева на другое, скрылась из виду.
- Ишь какой хвост пушистый! Ладно, беги пока. Скоро приду сюда охотиться, тогда моей будешь. Из нескольких белок можно будет шапку сшить... Надо Сивояра попросить, чтобы научил шкуры выделывать. - Пробубнил себе под нос Василь. От постоянного одиночества он так часто разговаривал сам с собой.
Путь Василя пересекла сильно припорошенная снегом тропинка, ведущая от речки в лес. Было видно, что с начала снегопада по ней никто ещё не ходил. Василь свернул на тропинку и шагов через двести вышел на небольшую полянку, на которой за плетнем стояла знакомая корова с кривым рогом и уже подросшая телочка. Недалеко от плетня была землянка, на крыше которой лежала большая копна сена. У входа в землянку горел небольшой костерок, видимо не пуская в неё холод.
Василь подошёл к землянке:
- Эй, хозяева, погреться не пустите?
- Добрым людям всегда рады. - Раздался слабый голос Зимавы.
В сумраке землянки Василь разглядел зарывшуюся в сено Зимаву. На её худом осунувшемся лице все также ярко блестели большие глаза.
- Ой, Василь! - Слабым голосом и в то же время обрадованно проговорила она. - Ты извини, но угостить тебя нечем. Перестала коровка доиться.
- Ты чего в сено-то зарылась?
- Никак не согреюсь. Дрова, которые заготовила, кончились, а снегом весь хворост в лесу завалило. Пока по снегу лазила — вся промокла и замерзла. Жар у меня. Вон травку заварила, пью, да что-то не помогает.
К жердям, перекрывающим потолок землянки, было привязано множество различных пучков травы.
- Как рука-то?
- Действует, только вверх полностью поднять её не могу, да немного иссохла она, — нету в ней той силы, что была. Ну ничего, и правой справляюсь. А ты чего от меня скрылась-то?
- Так ты ж знакомых встретил, и за тебя можно было не беспокоиться. А кому я нужна? Я уж привыкла одна.
- Ты ела хоть сегодня?
- Там чуть зерна осталось, так мочи нету каши сварить.
Василь решительно подошёл к Зимаве и начал отбрасывать с неё сено:
- Всё, вставай! Помрёшь здесь одна. Теперь со мной будешь жить.
Перед Василем лежала Зимава, одетая в толстую дерюгу с прорезью для головы и подпоясанная веревкой. Из-под дерюги с трудом узнавался весь латаный и перелатаный сарафан, подаренный Сухотой. Василий расстегнул свой полушубок и поднял Зимаву на руки: она была лёгкая как пушинка.
- Василь, не надо. Вши у меня. Никак я их не выведу. Ещё подцепишь...
- Ничего, не загрызут.
- А как же коровка-то?..
Василь усмехнулся:
- Ну куда же мы без коровки-то?! И её возьмём, милую.
Укутав сколько было возможно Зимаву отворотами своего полушубка, Василий вышел из землянки, ногой сломал часть плетня, в котором стояли животные, сунул веревку, привязанную к рогам коровы, в руки Зимавы и направился в сторону своего жилища. Молодая телка пошла вслед за коровой.
- Вот и для бычка моего невест приведем.
От этой неуклюжей шутки Зимава улыбнулась и ещё крепче прижалась к широкой груди Василя. Она вдыхала незнакомый ей мужской запах, прижималась щекой к мокрой от пота рубашке Василя, изредка поднимала голову в надежде увидеть его глаза, но видела только кучерявую от огня горна кузницы бородку, и ей, несмотря на её немощь, стало понятно, что жизнь её переменится, но что будет дальше, ей не хотелось об этом думать, - ведь сейчас было так спокойно и умиротворённо.
Василь занёс порядком замерзшую Зимаву в ещё неостывшую кузницу, а сам пошел растапливать печь в бане и запаривать веники. Зимава с любопытством осматривала небогатое убранство кузницы, различный инструмент, разложенный на полках и висящий на крюках, вбитых в стену, и по привычке всё ещё куталась в своё убогое рубище. Вошедшего Василя она спросила:
- Это что, всё твоё?
Василь молча кивнул головой.
- А я думала ты воин.
- А я оказался обыкновенным кузнецом.
- Это даже лучше. Всё кровь не проливать.
- Я воевать зарёкся: теперь я возьму в руки меч, только если будет угроза жизни моим близким. - Немного помолчав, добавил. - Или чести. Там уже баня растопилась. Пойдем, пока погреешься, а там и парок подойдёт.
Взяв Зимаву за руку, он буквально втащил в начинающую наливаться жаром баню. Василь взялся руками за дерюгу, которая была одета на Зимаву, разорвал её и бросил в огонь. Затем оглядел и жалкое подобие сарафана, вернее то, что от него осталось. Одним движением он разорвал и эту одежду и эти тряпки полетели в огонь вслед за дерюгой. Зимава ахнула и прикрыла свой стыд руками: под сарафаном у неё ничего не было. Перед Василём стояла очень худая женщина с узкой талией и непропорционально широкими бедрами, и было непонятно: это её недостаток, или, наоборот, достоинство? Василь решил, что это скорее достоинство. И фигуру этой женщины совершенно не портила чуть укороченная нога из-за неправильно сросшейся кости.
Зимава испуганно смотрела на Василя, всё ещё прикрываясь руками.
- Что стоишь? - Василь скинул рубашку, оставив штаны, чтобы совсем не испугать Зимаву. - Лезь на полок, сейчас я тебя попарю. - Он взял в руки по венику. - Сам я потом попарюсь. Вот прогрею тебя хорошо, - враз всю хворь как рукой снимет. То ты меня лечила, а теперь я тебя буду...
- У меня больше нечего одеть...
- Я там тебе свою рубашку приготовил. Первые дни в ней походишь. Там у меня материя есть, из неё потом себе сошьёшь одежду. - Зимава продолжала испуганно смотреть на Василя. - Ну что ещё?
- А где я спать-то потом буду?..
- Ну уж извини. Лавка у меня одна, одеяло тоже одно. Как-нибудь уместимся вдвоём. Лезь давай!
Зимава вздохнула и, больше не прекословя и смирившись со всем, полезла на полок.
Напаренная и вымытая, сытая и согревшаяся теплом бани и человечным отношением к ней Василя, она лежала вместе с ним на узкой для двоих лавке, положив ему голову на плечо. Василь, обняв её за худые плечи, рассказывал, как он выбирал место для жилья, как Древан, Бажен, Сивояр и другие славяне помогали строить ему кузницу и баню, как выделили ему скот, и многое другое, что произошло за прошедшие полгода с момента, когда они расстались.
- А ты-то как жила? Смотрю, и сено наготовила, и зерно у тебя есть. Помогал кто?
- Траву я руками рвала, а затем сушила. Людям помогала, всякую хворь излечивала. А они мне зерно в благодарность давали. Молочком да кашей питалась. А коровка-то как моя?
- И коровка, и телочка рядом с бычком стоят. Бычок одурел от радости, — знать весна скоро.
- А сено там осталось, жалко — пропадет.
- Не пропадет. Завтра на коне съезжу туда и привезу. Вот снег сойдёт, мы с тобой дом построим из кирпичей, с печкой, как у ромеев.
- Как у кого?..
- У ромеев. Народ такой есть, шибко умный и многое умеет. Ничего, и у нас не хуже будет. Ты мне кирпичи поможешь делать. А пока тебя откормить надо, видишь - какая худая.
Зимава всхлипнула.
- Ты чего?
- Меня ещё никто так не обнимал. А в качестве кого я с тобой жить-то буду?
- Хозяйкой вижу тебя, если конечно захочешь.
- Василь, зачем я тебе? Ты - воин знатный, и кузнец. А у меня одна нога короче другой. Все будут на тебя пальцами показывать и смеяться...
- Не говори глупости. У тебя - нога, а у меня — левая рука не совсем хорошо работает... Главное — в тебе человечность есть. Можно сказать вытащила меня из того света.
- Откуда, откуда?..
- Потом расскажу. Неужели ты думаешь, что я тебя брошу погибать одной в лесу? Я сказал хозяйкой, - значит хозяйкой.
- Что, и дети будут?
- А почему бы и нет? На все воля Божья.
Зимава всхлипнула и опять уткнулась ему в плечо, и было не совсем понятно, что это: смех от радости или слезы от горя. Василь покрепче прижал Зимаву к себе, и всхлипы перестали.
Конец первой части
| Денис Маркелов # 20 августа 2014 в 17:27 0 | ||
|
