Сон

                                     Сон

Крепко спит Иваныч после вчерашнего перехода из базовой избушки на остров.

От базовой избы, до этой, что находилась  на острове, вчера пришлось, с тяжёлым грузом в рюкзаке, обливаясь потом, протопать двенадцать километров, вниз по Хурингде. Не так далеко, если бы до сегодняшнего дня не навалило снега более полуметра. Снег не слежался, и идти по такому снегу не очень приятно. Какая же будет радость, если по колено тонешь в пуху.

На этом острове, перед постройкой зимовья, вышел неприятный казус, который ему запомнился на всю оставшуюся жизнь. Залетел на вертолёте летнею порою Иваныч с грузом, для строительства избушки, и заодно половить рыбки. Место на острове заманчивое. Переход на коренной берег нормальный. Коса для посадки на приверхе острова удобная – хоть самолёт сади….

Так как, в тот раз строить было некогда, то груз перенёс под большую ель, накрыв палаткой, и занялся рыбалкой. За один день наловил несколько тайменей и ленков – хватит и себе и пилотам. Только утром встал, успел покушать, и вот он – вертолёт.

Отработал Иваныч свою смену на работе, взял отгулы и вновь залетел сюда – строить зимовье. Пока он разгружался, пилоты заглушили машину, и пошли покидать спиннинги. Подлетая сюда, с высоты птичьего полёта, увидели стоящего за перекатом, сзади валуна, тайменя. Вода в Хурингде прозрачная, как хрусталь – всё дно просматривается. А вкусная какая: пьёшь – не напьёшься

В реке, хрустальной чистоты, за перекатом,

Уйдя от солнечных лучей за камень, в тень.

Подставив под струю холодную свой лоб покатый,

надменно смотрит повелитель рыб - таймень...

Стал Иваныч переносить вещи под ель, и опешил от увиденного. Приходил медведь – всё раскидал, канистру с бензином продырявил, бензобак у пилы когтем проткнул. Вот подлая тварь! Пришлось вновь лететь домой с этим же вертолётом.

В селе купил новую бензопилу. Хорошо, что там, в райпо, работал один хороший знакомый. В те времена всё было в дефиците,  и чтобы достать что - то ценное, можно было только по принципу ты мне - я тебе! Сделал ловушку на медведя из двухсотлитровой бочки, и через день улетел. При хорошей погоде, вертолёты летали в ту сторону каждый день, и даже по несколько раз. 

На острове, Иваныч, выкопал подальше от строящейся избушки яму и закопал в ней бочку. Бочку привязал тросиком к ели и наложил в неё десятка два хариусов. А хариус в Хурингде крупный. Не встречал больше нигде по рекам. Один килограмм девятьсот грамм, при росте пятьдесят два сантиметра в длину. Бывает, сорвётся у воды, и на хвосте метров пять идёт по реке. Красота…. Но тайменя особо крупного нет. Самого большого ловил Иваныч на спиннинг - двадцать два килограмма весом. А в основном, от десяти до шестнадцати килограммов, как в магазине….

Когда осенью Иваныч залетел на осеновку, то увидел такую картинку:

Медведь, затолкав лапу в шель, разрезанного дна бочки, на шесть клиньев, достал рыбку, а назад лапу, видимо, не мог вытащить – клинья остриями втыкались в запястье. Взревев от ярости, свободной лапой откопал бочку, вытащил, и тогда смог освободиться. Затем, полакомившись протухшим хариусом (как раз по его вкусу) и набравшись сил, поиграл с бочкой, смяв её в лепёшку…. 

Потом отомстил Иванычу, пораскидав все его вещи вокруг зимовья. Ещё и свои экскременты оставил на полу, внутри избы, как бы выражая своё презрение к человеку – мол: - Здесь хозяин я, а ты лишь гость! И веди себя подобающим образом! И впредь всё будет, по-моему…. 

В дальнейшем судьба вновь сведёт их вместе, а пока о другом….

Спит Иваныч в зимовье, и видит во сне, свою давно умершую мать.

Будто умирая, тянет свои жилистые руки к среднему сыну Анатолию, стоящему чуть подальше Иваныча. А Иваныч сквозь слёзы тянется к матери и говорит ей:

- Не умирай мамочка! Не умирай, наша родная! 

А она отталкивает руки Иваныча, и продолжает тянуться к Анатолию. Иванычу всё же удалось взять её холодные руки в свои. Целуя их, он стал отогревать их. Но она резко отдёрнула свои руки, и так строго, глядя ему в глаза, сказала:

- Вот и зря! Теперь ты пожалеешь об этом!

Иваныч проснулся, вспоминая сон. Что к чему…. На душе стало тяжко. Вылез из спальника. Подбросил дров в экономку, приоткрыв заглушку. Печь с радостью запыхтела, получив свежую порцию кислорода. Наполнила теплом зимовье. Сразу стало уютно.

Но вот показалось зимовье у речки.

Над крышей струится, как змейка дымок - 

Уютно с морозца согреться у печки…….

Спасибо тебе за всё это – мой Бог!

Оделся и вышел из зимовья. Из будки стоящей в «прихалапнике» вылезла, потягиваясь и позёвывая, лайка по кличке Ласка. Завиляла хвостиком от радости, что скоро в путь. Интересные охотничьи собачки: только увидят, что хозяин с ружьём, и всё - начинается радостный лай, беготня, прыжки в воздух….

Да! Действительно! Дороже друзей и помощников, не сыщешь в одиночестве, в тайге. Это – печь в зимовье, верная, рабочая собачка, лыжи, ружьё и крепкое сердце.

Ласке цены не было! После того, как трагически погибли у Иваныча «Чук» и «Гек», появилась Ласка. Он её взял от той же старой лайки, только следующий помёт. Хозяин на охоту летал с уже подросшими щенками от неё, а старуху держал только для потомства. Тех, экзотических собачек, привозимых с материка, ради баловства, местные старожилы не любили, и при удобном случае «выбраковывали», чтобы не мешалась кровь со всякой ерундой.

А Ласка была работяга, в прямом смысле слова….Всегда впереди ходила челноком. Но в горах собачка ходит от силы дней пятнадцать, а затем снега наваливает столько много, что уже догнать соболя она не может.

Но за эти пятнадцать дней она оправдывает всю осеновку. Стоило только ей взять след соболя, и она вся светилась от волнения и возбуждения. По следу она никогда не ходила. Всегда шла по прямой, к месту лежанки соболя, по какому – то известному лишь ей одной наитию.

Вон соболь пушистым комочком свернулся,

Блаженствует в ложе трухлявом своём.

С удачной охоты он сытый вернулся -

В дупле непогода ему нипочём….

Однажды утром, она взяла след большущего самца соболя, и по прямой, пробежав с километр, нашла его, и стала звать Иваныча. Подойдя к кедру, который она облаивала, Иваныч долго всматривался, но ничего не обнаружил.

- Ласка! Ты «дурку не гони»! Ведь нет никого!

Она посмотрела, своим выразительным взглядом на Иваныча, на рядом стоящие деревья, и, сделав круг на расстоянии двадцати примерно шагов, вновь подошла к кедру, и понюхав ствол, вновь начала яростно лаять. Иваныч и топориком стучал по стволу, и стрельнул вдоль ствола несколько раз, но безрезультатно…. 

- Делать тебе нечего! Пошли отсюда!

Она, сделав ещё больше круг, вернулась к дереву, и став на задние лапки, принялась грызть кору кедра. Что делать? Посмотрел Иваныч на кедр. Старый, полузасушенный: вот – вот упадёт. В диаметре, конечно, был около метра, но имел большой наклон в сторону юга. И Иванычу не стоило больших усилий подрубить его до гнилой сердцевины. Трухлявый кедр рухнул, и собачка кинулась к дуплу. Соболь зашевелился и стал отвечать на рычанье Ласки. Иваныч заткнул все имеющиеся отверстия в дереве, и с комля развёл дымокур. Дымом наполнило лёгкие зверька, и он, не выдержав такого натиска и наглости двоих охотников, показался из дупла – уже «накумаренный». Взяв соболька, вернулись на путик, который шёл вдоль берега.

Да! Хорошая лайка стоит бешеных денег! Но разве охотник продаст её! Однажды, сосед просил продать ему Ласку, но Иваныч отказал ему. И вот, за месяц перед осеновкой, кто – то вспарывает отверстие сантиметров пятнадцать в длину в области паха у неё. Иваныч везёт её к ветеринару. Тот накладывает несколько скобок. Но, как – бы Иваныч не привязывал её, чтобы она не смогла достать до паха зубами, чтобы не выкусывала скобки, все его усилия были тщетны. Тогда он её отвязал, и со словами:

- Будь, что будет! - Отпустил её. Месяц её не видел. Попереживал, попереживал, и уже было стал искать другую собачку для осеновки. Но тут явилась Ласка, повиливая хвостиком, как - бы извиняясь. Иваныч погладил её, ласково разговаривая, посмотрел живот. Там даже следа не осталось от ранения – зализала! Недаром гласит русская поговорка:

 - Зарастёт, как на собаке!

А сегодня звёзд на небе не видно, да и само небо не просматривалось. Из нависших, свинцовых, тяжёлых туч, снег большущими лопухами опускался на землю, и без того уже накрытую толстым слоем. Вот к чему всегда Иваныч видел покойников – к непогоде…. Одно хорошо, что мороза не было. Но опять же и видимости никакой. Из двух зол последнее приятней. Покушали с Лаской и на путик, к боковой избе, расположенной в верховье горного ручья. 

Бодро пошёл Иваныч, но только первые сто шагов, пока не зашёл в лес. А там лыжи стали валиться в мягкий, пухлый снег, как в пустоту. Промерил Иваныч своим посохом глубину снега – оказалось уже около семидесяти сантиметров. Зима длинная. Сколько ещё наложит?! Лыжи приходилось вытаскивать с трудом. Но ничего! Не впервой! Затеси на деревьях, почти совсем припорошенные снегом, плохо просматривались. Но пока Иваныч шёл вдоль берега, капканы находил по памяти.

Ласка, сунулась было в сторону, что – то почуяв, но утонула в снегу. Один хвостик наружу….

- Иди Ласка сзади! В такую непогоду зверь и птица спят. Нечего там делать.

И, правда! Тишина…. И вдруг неожиданно сзади лыж с треском, разорвавшим тишину, падает старая трухлявая лиственница, засыпав Иваныча кучей снега. Что – то дёрнулось внутри от резкого испуга…. Ласка завизжала, отскочив. Но видимо хлестануло ветвями сильно, что долго попискивала, тряся головой. Но, слава Богу, всё обошлось – хоть лыжи не сломало. А могло бы, и убить, чуть позже, на две секунды задержись. Присел на ствол, сняв лыжи. Немного отдохнул, отдышавшись. Впереди перевал….

А на этом перевале не ходьба, а мука. Без лыж, осенью ещё более – менее, а на лыжах – хана! Когда – то в 1908 году, при падении Тунгусского метеорита, было повалена тайга на большое расстояние. И вот, каким то образом ударная волна видимо дошла и сюда повалив с восточной стороны почти весь лес. Но теперь уже, за эти прошедшие годы, вырос крепкий могучий лес, а тот, поваленный на два метра от комля, так и лежит, препятствуя ходу. Почему он не гниёт? И древоточец его не точит? Странно! Приходилось обходить деревья туда – сюда…. И заблудил Иваныч, потеряв затеси. Часа два блукал. Потом вернулся, по лыжне до подъёма, и начал всё по новой…. Три раза возвращался вниз. Как леший водит…. Наконец – то одолел перевал. Вниз идти легче.

Стали появляться просветы между тучами. Завтра видимо морозец будет, если к вечеру вызвездит. Два дня назад, когда находился Иваныч в базовой избушке, ночью наблюдал северное сияние. Красотища несравнимая ни с чем. Всякими сполохами играло всё небо, передвигаясь волнами с севера и на юг. С замиранием сердца и с восторгом наблюдал Иваныч это грандиозное, сказочное явление. Вот только одно плохо, что это явление связано с непогодой на другой день. Обязательно сплошной стеной будет идти снег…. Это точно!

Охотника много сюрпризов ожидает в тайге. Ни одно, так другое! Полярный день короток. Начало смеркаться. Как – то тучи странно разошлись по обе стороны, раскрывая уже звёздное небо. Неоднократно наблюдал Иваныч такое явление. Заторопился, увеличивая скорость. Скоро должна показаться избушка. И вот переходя через ручей, проявил оплошность. Под ним рушится большое поле льда, не выдерживая веса наваленного снега, и ещё вдобавок вес Иваныча, и он летит в тартарары…. Счастье его, что он упал на снег, а не на камни.

Мог сломать лыжи, да и сам удариться. Воды в ручье уже не было. По осени вода поднимается после дождей высоко в реках и ручьях. Затем замерзает толстым слоем. Понемногу вода уходит, и почти совсем подо льдом не бежит. Весной, вода с гор переполнит этот ручей, и вновь он зашумит по камням, доставляя радость природе. Рыба спешит на плёсы, для икромёта. Птички прилетают напиться…. 

Сверху падает снег, и ждёт своё время, чтобы рухнуть вниз. Вот Иваныч и угадал под это время. Придя в себя, от неожиданного, резкого полёта вниз, Иваныч в полутемноте осмотрелся. Сверху на него глядели звёзды и недоумевающая мордашка Ласки. Да что же это сегодня за переход дурацкий. Три неприятности. Снял Иваныч лыжи, выбросил наверх. Достал капроновый шнур из рюкзака - пригодился…. В мотке двадцать пять метров. За один конец привязал камень, и стал кидать вверх, на берег, в надежде, что зацепится всё равно за что – нибудь. И вот примерно на девятый – десятый раз за что – то перехлестнуло. Потянул – держит.

Тогда Иваныч выбрасывает рюкзак вверх, и начинает потихоньку подтягиваться. С трудом, но удалось. Наконец – то, выкарабкался из бездны. Через сорок шагов долгожданное зимовье. Какое оно родное и любимое! Лопата, как всегда привязана к дереву повыше. Откопал дверь, и ввалился через порог в холодную, как могила избушку. Зажёг керосиновую лампу. Затопил печь. Железное сердце, захлёбываясь от жадности, стало проглатывать пищу, отдавая тепло во все углы, скучавшего так долго без хозяина, зимовья. Иваныч поцеловал все уголки избушки, поговорив ласково с нею, как с живым существом. Так он делал всегда, приходя в зимовья. А как же? Дух таёжной избушки надо уважать…..

Немного ниже провала, сбоку от речки бил незамерзающий родник, и Иваныч сходил туда набрать ведро водицы. Поставил варить себе и собачке. Чайник наполовину налил, чтобы быстрее закипел. Включил небольшой переносной транзистор, и стало совсем весело.

Покушал сам, накормил собачку. Пока один, пойманный на путике в капкан, соболёк отогревался, Иваныч взял в руки книгу – «Царь – рыба» Виктора Астафьева, с которым ему один раз пришлось пообщаться на рыбалке. Хороший дядька, интересный, каких мало, но матершинник ярый. Жизнь его покатала…. Книгу его, подаренную им, который раз уже перечитывал. 

Но в этот раз, как говорится: «смотрит в книгу – видит фигу». Между строк наплывали воспоминания о странных случаях, произошедших с ним сегодня. А может это вещие слова матери, сказанные во сне. Всё возможно…. Она при жизни заработала прозвище от людей «колдушка». Бывало, как что скажет, то и исполнялось. Собирается в юности Иваныч с братом, куда – нибудь ехать, она им говорит:

- Не езжайте сегодня туда! Там случится то – то и то – то.

Но молодёжь не верила, в зти, казалось побаски. Но когда исполнялись её предупреждения несколько раз, они стали прислушиваться к её голосу. Да разве мать плохого пожелает своим детям. Давно умерла, а снилась несколько раз, предостерегая Иваныча от беды.

Случилось с Иванычем плохоеоднажды. Целый год болело чуть пониже горла. Становилось глотать всё хуже, и хуже… Чем только не полоскал горло. Уже с тыльной стороны бить начало в верхнюю часть головы. В больницу обращался, но ничем помочь не могли. Говорит хирург:

- Тебе девку молодую надо!

Им смешки! Он и без них это знал! Приехали однажды из Красноярского мединститута профессора, обследовать экспедиционных работников. Иваныч попросил, чтобы сделали Узи в том месте, где была боль. После сеанса доктор сказал, показывая снимок:

- Тебе надо срочно к эндокринологу! У тебя опухоль в щитовидке, и большая её часть поражена.

Совсем упало настроение у Иваныча. Думает:

-Всё, Иваныч! Не от медведя ты умрёшь, а от рака….

Дня через два увидел во сне свою умершую мать. Пришла к нему и говорит:

- Не печалься сынок. Вспомни про перец! 

И растворилась в пространстве…. Утром задумался Иваныч, вспоминая слова матери….

Когда – то в юности, он смотрел перед фильмом в клубе, документальный фильм о красном перце. Показывали под микроскопом каплю сока от перца, в которой бегали продолговатые иголочки с головкой, точь в точь похожие на те иголки, которые находятся в продаваемых рубашках. Иваныч представил, как они бегают в организме человека, и уничтожают все инородные тела, находящиеся в теле.

Ведь горцы долгожители! А как они любят острое кушать! И китайцы едят его много, и поэтому говорят, кроме рака кожи, других раков у них нет. Недаром ещё Хемингуэй, в своём рассказе писал, как китайцев контрабандой перевозили в трюмах кораблей. И он их назвал «вонючие китайцы». Потому как, открывая крышку трюмов, оттуда смрадом пёрло, от съеденной ими острой пищи. Ну, китайцы – китайцами, а Иваныч принял это к сведению….

И позже, садясь кушать, он в борщ сыпал чайную ложку красного, молотого перца. Через несколько дней боль стала утихать, и исчезла совсем…. Следом исчез геморрой,  которым все водители страдают. Но теперь, Иваныч, кушая каждый раз борщ, подсыпал себе в таком же количестве перец. И вот, лет через пятнадцать, он вновь сделал Узи в городе. Сказали, что у него абсолютно здоровая щитовидка, как у младенца!!! И никаких внутренних заболеваний! Вот тебе и перец!!!

- Мама, мамочка! Спасибо тебе за всё, что ты сделала в жизни для своих детей, и продолжаешь помогать им и сейчас! Как тебя не хватает, родная….

Когда счастье ходит рядом, мы его не замечаем.

Это была чистой монетой правдивая история! Мистика, преследующая всю жизнь Иваныча…