Истоки державности. Глава 24

Глава 24
(862-863 гг. от Р.Х.)
 
После полудня две ладьи неспешно причалили к берегу Волхова прямо напротив торга, и так же неспешно из них начали высаживаться воины. Новгородцы среди них разглядели Рюрика, и сразу же стали перешёптываться:
- Князь Рюрик приплыл. Чего это он?.. Или случилось что? Да что может случиться?! Не иначе как к Вадиму прибыл. Давненько не бывал он у него.
Рюрик неторопливо вылез из ладьи, горделиво окинул взглядом торг, поправил висевший на поясе меч и в сопровождении Олега и Травора направился к хоромам Гостомысла, где поселился Вадим. До того уже дошла весть о прибытии князя, и он, на правах хозяина, встречал его на верхней ступеньке лестницы, ведущей во дворец.
- Рад видеть тебя, дядя! – Рюрик остановился перед лестницей. – Внука тебе привёз. Небось соскучился?..
- Есть малость. – Вадим продолжал оставаться наверху. – Совсем старика забыли. Что мешает ко мне чаще наведываться? Порадовали бы меня…
- А сам-то что? – Князь начал подниматься по ступенькам, а за ним Олег и Травор. – Град Ладога не за семью морями стоит – за несколько дней обернуться можно.
- Куда уж мне!.. – Отмахнулся Вадим. – Стар стал и немощен. По Новгороду еле перебираюсь.
- Не прибедняйся, дядя. Вижу, что крепок ещё станом.
- Нутро слабое стало – задыхаться стал. Может в баньку с дороги?
- Не откажусь. – Рюрик повернулся к Травору. – Ночевать здесь буду, а утром тебя жду. Не опоздай!
В ответ боярин князя, на взгляд Вадима, только нагло усмехнулся.
После бани и сытного ужина Рюрик, Олег и Вадим коротали вечер вокруг стола, на котором стояли кувшины с квасом и большое серебряное блюдо с брусникой и мочёными яблоками.
- Наслышан, наслышан я о твоих трудностях. – Вадим потянулся за мочёным яблоком и с наслаждением впился остатками зубов в его сочную мякоть. - Фрисландию франки отобрали, даны дружины лишили. Вижу, что нелегко тебе: в волосах да бороде седины прибавилось.
- Побед без поражений не бывает, а возраст сединой красен, да и в делах моих не всё так плохо. – Рюрик отвечал спокойно, скрывая усмешку в бороде, и только глаза его лукаво сверкали. – Дружина у меня небольшая, да боевая: каждый пятерых стоит, а десяток – против ста устоит. К тому же сейчас меня поддерживают сыновья конунга Харальда Клака Готфрид и Рудольф, а у них дружины немалые. Злато ещё у меня припасено. На него людей приманю – дружина увеличится, а к такой силе, надеюсь, Рагнар с воинами присоединится. Одни франки у меня Фрисландию отобрали – это верно, зато другие франки ко мне послов шлют и помощи просят. Король Карл своего брата Людовика опасается и предлагает мне по его земле пройти с огнём и мечом. Золотые горы обещает, да зачем они мне? Мне Фрисландия нужна.
- Да что ты к ней привязался? Удел-то отцовский зачем другим оставил?
- Удел отцовский маловат для меня. Фрисландия земля бедная, да богатый город Дорестад, что торговлей славится. Много серебра через него проходит и мне достаётся. Серебро большей частью идёт от хазар и через Новгород туда попадает. Дошло до меня, что маловато этого серебра отсюда к франкам стало идти.
- За этим ты здесь? – Встревожился Вадим.
- С годами приходит осознание своих ошибок. Много я их сделал. Одна из них и Новгорода касается. Повиниться хочу перед его жителями и отблагодарить их, что научили уму-разуму. Эй, есть кто там? – Громко крикнул Рюрик.
В дверь просунулась седая голова боярина.
- Как тебя там? Гладыш? Так вот, Гладыш, пригласи-ка завтра поутру сюда всех вятших людей Новгорода. Речь перед ними буду держать.
Боярин стоял, переводя взгляд с князя на Вадима и обратно.
- Что стоишь? – Рявкнул Рюрик. – Князь тебе велит.
Гладыш испуганно закрыл за собой дверь. Вадим неприязненно взглянул на племянника, которому, как он считал, не следовало распоряжаться его людьми, но спросил о другом:
- Что за вину за собой чуешь?
- Завтра и узнаешь. – Буркнул князь и припал к чаше с квасом.
Утром в большую комнату, где первый раз встречал молодого Рюрик князь Гостомысл, начали собираться наиболее уважаемые люди Новгорода: воеводы и знатные воины, купцы и ремесленники. Люди приходили и от словен, и от чуди, и от веси – набилось много. Вадима, видимо, забавляла эта ситуация, и он с усмешкой посматривал на князя, но Рюрик был совершенно спокоен и равнодушно поглядывал на входящих или смотрел на покрытые копотью от свечей стены и потолок. Нетерпение прибывших возрастало, шум усиливался, и, наконец, Вадим не выдержал и повернулся к князю:
- Люди собрались. Сказывай свою вину.
Рюрик, не поворачивая головы, нехотя ответил:
- Внука твоего нет. Для него это тоже уроком будет.
От непонятности происходящего шум стал нарастать, но князь продолжал сидеть, пока не появился Олег. Он зашёл и остался у самой двери, прислонившись к стене. Рюрик встал, ухватился за пояс, расставив локти в стороны:
- Вятшие люди города Новгорода! Хочу перед вами слово молвить. Сами знаете, что оскудел Новгород. Торговля хиреет, хазары наседают и купцов наших и ваших притесняют, поборами высокими облагают. Много серебра сарацинского в Новгороде оседает? Хорошо ли словенам? Веси?.. Чуди?.. Хорошо ли Новгороду? Много ли теперь купцов к франкам торговать отправляется? Оскудела река серебра, которое туда за их товары везли. Град Ростов с землями хазары забрали? Забрали… Того и гляди Белоозеро отберут. Чего ждёте? Сильная рука Новгороду нужна! Моя…
Ропот прошёл среди новгородцев. Один из них вскочил и крикнул:
- С чего взял, что силой обладаешь? Франки тебя турнули, даны побили… Где сила-то твоя?
- Помню я, как при деде моём Гостомысле приглашали меня княжить в Новгороде. Отказались тогда мою дружину кормить, думая, что сила князя в дружине его. Думал и я так ранее, что сила князя на дружине зиждется, ан нет – на воле его. Дружина князя – подспорье ему. Объявляю волю свою: принимаю я ваше приглашение княжить в Новгороде. Так и быть: дружину свою сам кормить буду.
Не выдержал Вадим – вскочил, стукнул посохом по полу:
- А меня спросил? Я Новгородом правлю.
- А зачем мне тебя об этом спрашивать? – Рюрик повернулся к Вадиму, налившемуся от гнева кровью. - Не по чину ты это место занимаешь: не княжеского ты рода. К тому же сам утверждал, что стар стал и немощен – не по силам тебе землёй этой править, а мне эта земля дедом моим князем Гостомыслом завещана.
- Не бывать этому! – Вадим ещё раз стукнул посохом по полу. – Люди новгородские не допустят этого.
- Не бывать! Не бывать! – Некоторые вскочили со своих мест, поддерживая Вадима, но большинство продолжали сидеть, хмуро смотря на князя.
Рюрик взглянул на Олега и кивнул головой. Тот открыл дверь и в комнату ввалились воины во главе с Травором. Вскочившие люди испуганно попятились и вернулись на свои места.
- Вон оно как! – Закричал Вадим. – Силой свою волю нам навязать хочешь!
- Зачем силой? На мудрость людей Новгорода рассчитываю.
- А воинов тогда зачем привёл?
- Для порядка… Чтобы разговор наш в ор не превращался.
- Что же вы делаете? – Растерянно не жалостливо проговорил Вадим. – Ты же племянник мой… Олег, ты же внук мне!
Олег бесстрастно смотрел на деда, и Вадим, облокотившись на посох, схватился рукой за сердце.
- Что скажете, люди торговые, ремесленные и служивые? – Рюрик с вызовом смотрел на собравшихся. – Добром примете меня или нет?.. О чём Новгород думает?
Новгородцы переглядывались между собой, крутили головами, но молчали. Наконец один молодой вскочил со своего места, резво подошёл к Рюрику и встал рядом:
- Скажу я, о чём думаю.
- Уймись, Зорян! Не по чину ты вперёд именитых купцов вылезаешь. – Раздались возгласы.
- Знаю, что не по чину, но пока все молчат, я скажу. Правду бает князь. Потерял Нова-град силушку былую. Силу потерял и славу потерял. Не такая мошна у меня в загашнике, как у многих из вас, и крутится, чтобы серебро добыть, мне больше приходится. Ночей не досыпал, чтобы от лихих людей уберечься, а сами знаете, что их много развелось. А почему?.. Да потому, что порядка мало стало. Не чувствуют сильной руки. От этого и хазары нас притесняют, да не только они. После смерти князя Гостомысла ни один мурман в нашу сторону косо не посмотрел. А почему? Да потому, что князя Рюрика страшились. Нам – торговому люду надо, чтобы и в других краях так было. Я за сильного князя. За князя Рюрика моё слово. Без него нам никак нельзя.
- Верно говоришь. Без сильной руки худо… - Многие поддержали молодого купца.
К Рюрику подошёл крепкий человек с окладистой седой бородой и встал перед ним:
- Воевода я новгородский. Скажу так… Немало битв я в этой жизни провёл, немало и воинов за собой в бой водил. Не было такого, чтобы я врагу спину показывал. Или было?.. - Старый воин повернулся к новгородцам.
- Не было такого, Тишило, не было… - Раздалось в ответ.
Тишило опять повернулся к Рюрику:
- Дружина у тебя боевая, нахрапистая – сам вижу. Но и мы не лыком шиты – готовы служить тебе за восстановление чести города Новгорода. Будь нашим князем!
- Кто думает иначе? – Громко спросил Рюрик, но в ответ была тишина. – С этого часу князь я вам. Слушайте волю мою! Дружину я новгородскую под свою руку беру, вскоре в деле её проверю.
- С кем воевать собрался? - Раздался ехидный голос.
- А почему это я – князь перед тобой ответ должен держать? Ну-ка, бросьте его в холодную денька на два, чтобы мозги его в порядок привести, и чтобы думал - кому спрос учинять.
Двое воинов схватили дерзкого новгородца и волоком вытащили его за дверь.
- Восстановление чести Новгорода – дело хлопотное и затратное. – Продолжил Рюрик. – Дань всем придётся платить: земледельцам, ремесленникам и купцам. Освобожу от неё тех, кто кровь свою готов пролить вместе с дружиной моей. Серебра много надо… С тех, кто до этого не платил, за три года дань взыщу.
Раздался недовольный шум, и, чтобы перекричать его, князь властно закричал:
- За три года, не мееньше… Общими усилиями честь Новгорода восстанавливать будем. – Рюрик дождался, пока ропот стихнет, и продолжил. - В города княжества своих людей посажу, чтобы порядок держали и дань собирали. В Ладоге князь Олег сидеть будет. В Псков Синеус поскачет. Травор, направишься в Белоозеро и под защиту от хазар возьмёшь людей в округе. В Изборске Тишило будет охранять пути через Чудское озеро и реку Великую. Сам я в Нова-граде поселюсь. Ты уж, дядя, освободи для этого дворец моего деда – свой дом имеешь.
Вадим горестно кивнул головой:
- Твоя воля…
 
*   *   *
 
Василий стремительными шагами шёл по дворцовым переходам, пока дорогу ему не перегородили двое. Обойти их не было никакой возможности, и он остановился:
- Вам чего?
- Нам нужно поговорить с тобой.
- Я спешу: меня ждёт император.
Василий попытался пройти мимо, но один из них настырно преградил ему дорогу:
- Как раз речь пойдёт об императоре. Только ты можешь оценить насколько это важно и рассказать ему об этом.
Василий сделал вид, что удивился:
- Я кто, чтобы судить о государственных делах? Я хорошо разбираюсь в лошадях и только… Не лучше ли поговорить об этом с кесарем Вардой?
Настырный замотал головой:
- Как раз от него и исходит опасность императору.
Василий насторожился: похоже на заговор, и пока опасность нависла над ним самим.
- Вы кто? – Равнодушно спросил он.
- Это стратиг Симватий, - ответил настырный, - а я патрикий Георгий Пиган.
- Наслышан о тебе, наслышан. Быть простым гребцом на судне и сразу стать сенатором, - Василий помотал головой, - не каждый сможет.
- Не прибедняйся! Не каждый бродяга может стать другом императора.
- Твой друг стал им. Почему бы ему не рассказать императору то, о чём вы хотите мне сообщить?
- Василиан – телок и не способен видеть дальше собственного носа, но речь не о нём, а о тебе. Ты смел. Только ты смог выйти на переговоры с русами. Ты в хороших отношениях с церковными патриархами: и с теми, кто поддерживает Фотия, и с теми, кто до сих пор является приверженцем патриарха Игнатия. Это много значит… О тебе говорят, что ты здраво мыслишь и ты человек, способный сотворить немыслимое. Только поэтому мы обратились к тебе.
- И что же вы хотите?
- Мы хотим, чтобы ты рассказал императору о злых намерениях, творимых за его спиной кесарем Вардой. Нам к нему не пробиться, а тебе Михаил поверит.
- Даже если поверит, а толку?! Благородный останется благородным, даже если его коснётся зло. Разве император способен обидеть своего дядю?
- Этот дядя, - с горячностью заговорил Симватий, - сосредоточил в руках всё управление государством. Он владеет казной, которую растратил, ссылаясь на пустые развлечения императора, а в это время среди воинов зреет недовольство, так как им уже долгое время не выплачивается жалованье. Это грозит бунтом, а это стихия, которая может смести всё.
- Сенат уже ничего не решает. – Продолжил Георгий Пиган. – Я патрикий – член сената, но я ни на что не влияю. А Варда бесстыдно продолжает обогащаться, воруя, где только можно, и обвиняя в растрате императора, ссылаясь на разгульную жизнь своего племянника. Да он способствует этому, а его слуги и рабы на всех углах твердят о распутной жизни императора. Сейчас пошёл слух, что Михаил склонен к любовным утехам с мужчинами. Император должен знать об этом. Расскажи ему, что есть люди, которые смогут заменить Варду.
- Эти люди – вы двое?
- Не обязательно, но так думают многие патрикии и стратиги.
Василий удручённо вздохнул:
- Я постараюсь донести это императору, но ничего не обещаю. Ветры дуют не так, как хотят корабли. Как решит император – ведомо ему одному.
Расставшись с Пиганом и Симватием, Василий долго стоял, обдумывая сказанное ими, а потом, тряхнув головой, решительно направился к Михаилу. У императора уже находился Варда, который неприязненно взглянул на вошедшего, словно на муху, досаждающую во время приёма пищи. Михаил же, напротив, обрадовался, но не преминул упрекнуть:
- Я давно жду тебя.
- Я не мог раньше. – Повинился Василий. – Одна из лошадей, на которых император побеждал в заездах на колеснице, внезапно захромала.
- Что с ней? – Встревожился Михаил.
- Расковалась… Пришлось задержаться, что бы проверить всё самому.
- А-а-а… - Облегчённо протянул император и кивнул на место рядом с Вардой. – Присаживайся!
Дядя императора ещё раз недовольно взглянул на Василия и продолжил прерванный разговор:
- …Чтобы не прерывалась доставка хлеба из Египта, приходится снаряжать дополнительные корабли для охраны, а это тоже дополнительные расходы. Казна почти пуста. Иного выхода нет, как увеличить налоги.
- Налоги, налоги… - Михаил в раздражении стукнул кулаком о ладонь. – Налоги растут, а казна пустеет. Недавно разговаривал я с патриархом. Он мне такого рассказал… Так и всполохнуть может, как во времена Юстиниана[1]. Пока налоги повышать не будем, как-нибудь выкрутимся.
- А как выкрутишься?! Еле собрали золото для русов.
- Передали его им?
- Забрали они его. Обещали в следующем году на болгар войной идти, а нам в этом году не на что войско снарядить. Мой брат Петрона в Армении в жестоком бою побил отряды сарацин и павликиан. Карвей и эмир Мелитины Омар-ибн-Абд-Аллах пали в сражении. За эту победу его и войско надо поощрить? Надо… А чем? – Варда повернулся к Василию. – Ты как считаешь?
- Что я могу сказать? – Пожал плечами Василий. – Я в этом мало разбираюсь. Как ухаживать за лошадьми, какого коня лучше поставить в упряжку – это моё. А надо ли или не надо поощрять Петрону…
- Ничего, - Михаил зевнул, - дядя Петрона подождёт. Его воины после этой битвы хорошую добычу захватили – обойдутся без поощрения. К тому же дух победы окрыляет, поэтому они на болгар пойдут безропотно. Сам их поведу.
- Но как же… - Попытался возразить Варда.
Император зевнул ещё раз и окинул всех скучным взором:
- На этом закончим сегодня. Устал я что-то.
Все направились к выходу, но Михаил задержал Василия:
- Останься на чуток.
Варда остановился на полдороге и встревожено взглянул на племянника, но император с ласковой улыбкой постарался его успокоить:
- Ничего серьёзного, дядя. Мы будем разговаривать не о делах империи. Оставь нас!
Едва Варда ушёл, Михаил подскочил к Василию и, смотря на него снизу вверх, взволнованно спросил:
- Скажи, ты мне друг?
- Друг. – Удивлённо ответил Василий.
Император долго молчал, пытливо разглядывая его лицо, а потом вздохнул, отойдя в сторону:
- Ладно. В любом случае мне, кроме тебя, никто больше не даст хороший совет. Мой дядя заставил меня жениться. «Интересы империи, интересы империи…» - Изменив голос, Михаил спародировал Варду. – Как зависят интересы империи от того, кого я обнимаю ночью? Понимаешь, жена мне противна. У меня к ней нет никаких желаний, к тому же во сне она воняет почти как Имерий Грилл. Все против развода: и дядя, и патриарх. Но не это главное… Я узнал, что дядя уговорил Фотия, и тот дал согласие отправить Евдокию Ингерину в монастырь, а мне с ней хорошо. Почему я женился не на ней! Почему мой родной дядя строит мне козни? Как ты думаешь?
- Власть притягательна. Многие стремятся любыми путями взобраться всё выше и выше. Не исключение и твой дядя.
Император скептически взглянул на собеседника:
- А ты? Ты не стремишься подняться выше?
- Куда же выше? Я и так уже друг императора.
- Я вижу, что в лошадях ты разбираешься лучше, чем в остальном. Мой дядя – кесарь. Куда же выше?
- Выше – быть императором.
Михаил рассмеялся:
- Как он может им быть, если я Богом избранный император.
- В нужный ему момент он устранит тебя.
- Как он сможет это сделать, если вся охрана подчиняется моему брату?
- Двоюродному брату и родному сыну Варды, то есть самому кесарю. Не поэтому ли он ограничивает твой круг общения? Почему сенат уже ни на что не влияет? Почему растёт недовольство в народе? Почему пуста казна?
- Казна пуста, - отмахнулся Михаил, - из-за бесконечных войн.
- Ой ли?.. Князь русов Аскольд, чтобы покинуть окрестности Константинополя затребовал золота на восемь тысяч воинов. Слышишь, на восемь, а из казны ушло на тринадцать тысяч. Куда ушли ещё пять тысяч монет?
- Чего же ты молчал?
- А кто бы мне поверил? Спрашивать подтверждения у князя русов?
- Ладно, - устало кивнул головой Михаил, - отчасти может быть ты и прав. Мне надо ещё подумать над этим, но как спасти Евдокию от монастыря?
- Чего думать?! Её срочно нужно отдать замуж.
- Замуж, замуж… За кого её можно отдать? - Задумался Михаил, а потом внимательно взглянул на Василия. – Ты же мне друг! Женись на ней, а я буду приходить к тебе в гости и встречаться с ней.
- Чтобы император приходил в гости к начальнику императорских конюшен… - Усмехнулся Василий.
- Хорошо, я дам тебе должность паракимомена[2].
- Ты хочешь лишить меня мужских забав?
Михаил хищно раздул ноздри:
- Хорошо, я назначу тебя домоправителем императорского дворца. Ты будешь жить во дворце, и мне не придётся никуда ходить в гости. Завтра же указ будет подписан. Готовься к свадьбе[3]!
К удивлению Василия за дверьми его ждал Варда, который надменно спросил:
- О чём с тобой разговаривал император?
- Император хочет женить меня. – Простодушно ответил Василий, виновато улыбаясь.
Тревога спала с лица кесаря, и он снисходительно улыбаясь, промолвил:
- Ничего, это не самое страшное в жизни, а скорее приятное…
Знал бы Варда, что ждёт его после этого в будущем!

[1] Во время правления Юстиниана было восстание Ника, которое было кроваво подавлено.
[2] Главный спальничий – титул, жалуемый обычно евнухам.
[3] В реальной жизни Василий был женат. Перед свадьбой с Евдокией Ингериной ему пришлось отослать жену и малолетнего сына на родину.
 

© Copyright: М.Лютый, 2021

Регистрационный номер №0487625

от 17 января 2021

[Скрыть] Регистрационный номер 0487625 выдан для произведения: Глава 24
(862-863 гг. от Р.Х.)
 
После полудня две ладьи неспешно причалили к берегу Волхова прямо напротив торга, и так же неспешно из них начали высаживаться воины. Новгородцы среди них разглядели Рюрика, и сразу же стали перешёптываться:
- Князь Рюрик приплыл. Чего это он?.. Или случилось что? Да что может случиться?! Не иначе как к Вадиму прибыл. Давненько не бывал он у него.
Рюрик неторопливо вылез из ладьи, горделиво окинул взглядом торг, поправил висевший на поясе меч и в сопровождении Олега и Травора направился к хоромам Гостомысла, где поселился Вадим. До того уже дошла весть о прибытии князя, и он, на правах хозяина, встречал его на верхней ступеньке лестницы, ведущей во дворец.
- Рад видеть тебя, дядя! – Рюрик остановился перед лестницей. – Внука тебе привёз. Небось соскучился?..
- Есть малость. – Вадим продолжал оставаться наверху. – Совсем старика забыли. Что мешает ко мне чаще наведываться? Порадовали бы меня…
- А сам-то что? – Князь начал подниматься по ступенькам, а за ним Олег и Травор. – Град Ладога не за семью морями стоит – за несколько дней обернуться можно.
- Куда уж мне!.. – Отмахнулся Вадим. – Стар стал и немощен. По Новгороду еле перебираюсь.
- Не прибедняйся, дядя. Вижу, что крепок ещё станом.
- Нутро слабое стало – задыхаться стал. Может в баньку с дороги?
- Не откажусь. – Рюрик повернулся к Травору. – Ночевать здесь буду, а утром тебя жду. Не опоздай!
В ответ боярин князя, на взгляд Вадима, только нагло усмехнулся.
После бани и сытного ужина Рюрик, Олег и Вадим коротали вечер вокруг стола, на котором стояли кувшины с квасом и большое серебряное блюдо с брусникой и мочёными яблоками.
- Наслышан, наслышан я о твоих трудностях. – Вадим потянулся за мочёным яблоком и с наслаждением впился остатками зубов в его сочную мякоть. - Фрисландию франки отобрали, даны дружины лишили. Вижу, что нелегко тебе: в волосах да бороде седины прибавилось.
- Побед без поражений не бывает, а возраст сединой красен, да и в делах моих не всё так плохо. – Рюрик отвечал спокойно, скрывая усмешку в бороде, и только глаза его лукаво сверкали. – Дружина у меня небольшая, да боевая: каждый пятерых стоит, а десяток – против ста устоит. К тому же сейчас меня поддерживают сыновья конунга Харальда Клака Готфрид и Рудольф, а у них дружины немалые. Злато ещё у меня припасено. На него людей приманю – дружина увеличится, а к такой силе, надеюсь, Рагнар с воинами присоединится. Одни франки у меня Фрисландию отобрали – это верно, зато другие франки ко мне послов шлют и помощи просят. Король Карл своего брата Людовика опасается и предлагает мне по его земле пройти с огнём и мечом. Золотые горы обещает, да зачем они мне? Мне Фрисландия нужна.
- Да что ты к ней привязался? Удел-то отцовский зачем другим оставил?
- Удел отцовский маловат для меня. Фрисландия земля бедная, да богатый город Дорестад, что торговлей славится. Много серебра через него проходит и мне достаётся. Серебро большей частью идёт от хазар и через Новгород туда попадает. Дошло до меня, что маловато этого серебра отсюда к франкам стало идти.
- За этим ты здесь? – Встревожился Вадим.
- С годами приходит осознание своих ошибок. Много я их сделал. Одна из них и Новгорода касается. Повиниться хочу перед его жителями и отблагодарить их, что научили уму-разуму. Эй, есть кто там? – Громко крикнул Рюрик.
В дверь просунулась седая голова боярина.
- Как тебя там? Гладыш? Так вот, Гладыш, пригласи-ка завтра поутру сюда всех вятших людей Новгорода. Речь перед ними буду держать.
Боярин стоял, переводя взгляд с князя на Вадима и обратно.
- Что стоишь? – Рявкнул Рюрик. – Князь тебе велит.
Гладыш испуганно закрыл за собой дверь. Вадим неприязненно взглянул на племянника, которому, как он считал, не следовало распоряжаться его людьми, но спросил о другом:
- Что за вину за собой чуешь?
- Завтра и узнаешь. – Буркнул князь и припал к чаше с квасом.
Утром в большую комнату, где первый раз встречал молодого Рюрик князь Гостомысл, начали собираться наиболее уважаемые люди Новгорода: воеводы и знатные воины, купцы и ремесленники. Люди приходили и от словен, и от чуди, и от веси – набилось много. Вадима, видимо, забавляла эта ситуация, и он с усмешкой посматривал на князя, но Рюрик был совершенно спокоен и равнодушно поглядывал на входящих или смотрел на покрытые копотью от свечей стены и потолок. Нетерпение прибывших возрастало, шум усиливался, и, наконец, Вадим не выдержал и повернулся к князю:
- Люди собрались. Сказывай свою вину.
Рюрик, не поворачивая головы, нехотя ответил:
- Внука твоего нет. Для него это тоже уроком будет.
От непонятности происходящего шум стал нарастать, но князь продолжал сидеть, пока не появился Олег. Он зашёл и остался у самой двери, прислонившись к стене. Рюрик встал, ухватился за пояс, расставив локти в стороны:
- Вятшие люди города Новгорода! Хочу перед вами слово молвить. Сами знаете, что оскудел Новгород. Торговля хиреет, хазары наседают и купцов наших и ваших притесняют, поборами высокими облагают. Много серебра сарацинского в Новгороде оседает? Хорошо ли словенам? Веси?.. Чуди?.. Хорошо ли Новгороду? Много ли теперь купцов к франкам торговать отправляется? Оскудела река серебра, которое туда за их товары везли. Град Ростов с землями хазары забрали? Забрали… Того и гляди Белоозеро отберут. Чего ждёте? Сильная рука Новгороду нужна! Моя…
Ропот прошёл среди новгородцев. Один из них вскочил и крикнул:
- С чего взял, что силой обладаешь? Франки тебя турнули, даны побили… Где сила-то твоя?
- Помню я, как при деде моём Гостомысле приглашали меня княжить в Новгороде. Отказались тогда мою дружину кормить, думая, что сила князя в дружине его. Думал и я так ранее, что сила князя на дружине зиждется, ан нет – на воле его. Дружина князя – подспорье ему. Объявляю волю свою: принимаю я ваше приглашение княжить в Новгороде. Так и быть: дружину свою сам кормить буду.
Не выдержал Вадим – вскочил, стукнул посохом по полу:
- А меня спросил? Я Новгородом правлю.
- А зачем мне тебя об этом спрашивать? – Рюрик повернулся к Вадиму, налившемуся от гнева кровью. - Не по чину ты это место занимаешь: не княжеского ты рода. К тому же сам утверждал, что стар стал и немощен – не по силам тебе землёй этой править, а мне эта земля дедом моим князем Гостомыслом завещана.
- Не бывать этому! – Вадим ещё раз стукнул посохом по полу. – Люди новгородские не допустят этого.
- Не бывать! Не бывать! – Некоторые вскочили со своих мест, поддерживая Вадима, но большинство продолжали сидеть, хмуро смотря на князя.
Рюрик взглянул на Олега и кивнул головой. Тот открыл дверь и в комнату ввалились воины во главе с Травором. Вскочившие люди испуганно попятились и вернулись на свои места.
- Вон оно как! – Закричал Вадим. – Силой свою волю нам навязать хочешь!
- Зачем силой? На мудрость людей Новгорода рассчитываю.
- А воинов тогда зачем привёл?
- Для порядка… Чтобы разговор наш в ор не превращался.
- Что же вы делаете? – Растерянно не жалостливо проговорил Вадим. – Ты же племянник мой… Олег, ты же внук мне!
Олег бесстрастно смотрел на деда, и Вадим, облокотившись на посох, схватился рукой за сердце.
- Что скажете, люди торговые, ремесленные и служивые? – Рюрик с вызовом смотрел на собравшихся. – Добром примете меня или нет?.. О чём Новгород думает?
Новгородцы переглядывались между собой, крутили головами, но молчали. Наконец один молодой вскочил со своего места, резво подошёл к Рюрику и встал рядом:
- Скажу я, о чём думаю.
- Уймись, Зорян! Не по чину ты вперёд именитых купцов вылезаешь. – Раздались возгласы.
- Знаю, что не по чину, но пока все молчат, я скажу. Правду бает князь. Потерял Нова-град силушку былую. Силу потерял и славу потерял. Не такая мошна у меня в загашнике, как у многих из вас, и крутится, чтобы серебро добыть, мне больше приходится. Ночей не досыпал, чтобы от лихих людей уберечься, а сами знаете, что их много развелось. А почему?.. Да потому, что порядка мало стало. Не чувствуют сильной руки. От этого и хазары нас притесняют, да не только они. После смерти князя Гостомысла ни один мурман в нашу сторону косо не посмотрел. А почему? Да потому, что князя Рюрика страшились. Нам – торговому люду надо, чтобы и в других краях так было. Я за сильного князя. За князя Рюрика моё слово. Без него нам никак нельзя.
- Верно говоришь. Без сильной руки худо… - Многие поддержали молодого купца.
К Рюрику подошёл крепкий человек с окладистой седой бородой и встал перед ним:
- Воевода я новгородский. Скажу так… Немало битв я в этой жизни провёл, немало и воинов за собой в бой водил. Не было такого, чтобы я врагу спину показывал. Или было?.. - Старый воин повернулся к новгородцам.
- Не было такого, Тишило, не было… - Раздалось в ответ.
Тишило опять повернулся к Рюрику:
- Дружина у тебя боевая, нахрапистая – сам вижу. Но и мы не лыком шиты – готовы служить тебе за восстановление чести города Новгорода. Будь нашим князем!
- Кто думает иначе? – Громко спросил Рюрик, но в ответ была тишина. – С этого часу князь я вам. Слушайте волю мою! Дружину я новгородскую под свою руку беру, вскоре в деле её проверю.
- С кем воевать собрался? - Раздался ехидный голос.
- А почему это я – князь перед тобой ответ должен держать? Ну-ка, бросьте его в холодную денька на два, чтобы мозги его в порядок привести, и чтобы думал - кому спрос учинять.
Двое воинов схватили дерзкого новгородца и волоком вытащили его за дверь.
- Восстановление чести Новгорода – дело хлопотное и затратное. – Продолжил Рюрик. – Дань всем придётся платить: земледельцам, ремесленникам и купцам. Освобожу от неё тех, кто кровь свою готов пролить вместе с дружиной моей. Серебра много надо… С тех, кто до этого не платил, за три года дань взыщу.
Раздался недовольный шум, и, чтобы перекричать его, князь властно закричал:
- За три года, не мееньше… Общими усилиями честь Новгорода восстанавливать будем. – Рюрик дождался, пока ропот стихнет, и продолжил. - В города княжества своих людей посажу, чтобы порядок держали и дань собирали. В Ладоге князь Олег сидеть будет. В Псков Синеус поскачет. Травор, направишься в Белоозеро и под защиту от хазар возьмёшь людей в округе. В Изборске Тишило будет охранять пути через Чудское озеро и реку Великую. Сам я в Нова-граде поселюсь. Ты уж, дядя, освободи для этого дворец моего деда – свой дом имеешь.
Вадим горестно кивнул головой:
- Твоя воля…
 
*   *   *
 
Василий стремительными шагами шёл по дворцовым переходам, пока дорогу ему не перегородили двое. Обойти их не было никакой возможности, и он остановился:
- Вам чего?
- Нам нужно поговорить с тобой.
- Я спешу: меня ждёт император.
Василий попытался пройти мимо, но один из них настырно преградил ему дорогу:
- Как раз речь пойдёт об императоре. Только ты можешь оценить насколько это важно и рассказать ему об этом.
Василий сделал вид, что удивился:
- Я кто, чтобы судить о государственных делах? Я хорошо разбираюсь в лошадях и только… Не лучше ли поговорить об этом с кесарем Вардой?
Настырный замотал головой:
- Как раз от него и исходит опасность императору.
Василий насторожился: похоже на заговор, и пока опасность нависла над ним самим.
- Вы кто? – Равнодушно спросил он.
- Это стратиг Симватий, - ответил настырный, - а я патрикий Георгий Пиган.
- Наслышан о тебе, наслышан. Быть простым гребцом на судне и сразу стать сенатором, - Василий помотал головой, - не каждый сможет.
- Не прибедняйся! Не каждый бродяга может стать другом императора.
- Твой друг стал им. Почему бы ему не рассказать императору то, о чём вы хотите мне сообщить?
- Василиан – телок и не способен видеть дальше собственного носа, но речь не о нём, а о тебе. Ты смел. Только ты смог выйти на переговоры с русами. Ты в хороших отношениях с церковными патриархами: и с теми, кто поддерживает Фотия, и с теми, кто до сих пор является приверженцем патриарха Игнатия. Это много значит… О тебе говорят, что ты здраво мыслишь и ты человек, способный сотворить немыслимое. Только поэтому мы обратились к тебе.
- И что же вы хотите?
- Мы хотим, чтобы ты рассказал императору о злых намерениях, творимых за его спиной кесарем Вардой. Нам к нему не пробиться, а тебе Михаил поверит.
- Даже если поверит, а толку?! Благородный останется благородным, даже если его коснётся зло. Разве император способен обидеть своего дядю?
- Этот дядя, - с горячностью заговорил Симватий, - сосредоточил в руках всё управление государством. Он владеет казной, которую растратил, ссылаясь на пустые развлечения императора, а в это время среди воинов зреет недовольство, так как им уже долгое время не выплачивается жалованье. Это грозит бунтом, а это стихия, которая может смести всё.
- Сенат уже ничего не решает. – Продолжил Георгий Пиган. – Я патрикий – член сената, но я ни на что не влияю. А Варда бесстыдно продолжает обогащаться, воруя, где только можно, и обвиняя в растрате императора, ссылаясь на разгульную жизнь своего племянника. Да он способствует этому, а его слуги и рабы на всех углах твердят о распутной жизни императора. Сейчас пошёл слух, что Михаил склонен к любовным утехам с мужчинами. Император должен знать об этом. Расскажи ему, что есть люди, которые смогут заменить Варду.
- Эти люди – вы двое?
- Не обязательно, но так думают многие патрикии и стратиги.
Василий удручённо вздохнул:
- Я постараюсь донести это императору, но ничего не обещаю. Ветры дуют не так, как хотят корабли. Как решит император – ведомо ему одному.
Расставшись с Пиганом и Симватием, Василий долго стоял, обдумывая сказанное ими, а потом, тряхнув головой, решительно направился к Михаилу. У императора уже находился Варда, который неприязненно взглянул на вошедшего, словно на муху, досаждающую во время приёма пищи. Михаил же, напротив, обрадовался, но не преминул упрекнуть:
- Я давно жду тебя.
- Я не мог раньше. – Повинился Василий. – Одна из лошадей, на которых император побеждал в заездах на колеснице, внезапно захромала.
- Что с ней? – Встревожился Михаил.
- Расковалась… Пришлось задержаться, что бы проверить всё самому.
- А-а-а… - Облегчённо протянул император и кивнул на место рядом с Вардой. – Присаживайся!
Дядя императора ещё раз недовольно взглянул на Василия и продолжил прерванный разговор:
- …Чтобы не прерывалась доставка хлеба из Египта, приходится снаряжать дополнительные корабли для охраны, а это тоже дополнительные расходы. Казна почти пуста. Иного выхода нет, как увеличить налоги.
- Налоги, налоги… - Михаил в раздражении стукнул кулаком о ладонь. – Налоги растут, а казна пустеет. Недавно разговаривал я с патриархом. Он мне такого рассказал… Так и всполохнуть может, как во времена Юстиниана[1]. Пока налоги повышать не будем, как-нибудь выкрутимся.
- А как выкрутишься?! Еле собрали золото для русов.
- Передали его им?
- Забрали они его. Обещали в следующем году на болгар войной идти, а нам в этом году не на что войско снарядить. Мой брат Петрона в Армении в жестоком бою побил отряды сарацин и павликиан. Карвей и эмир Мелитины Омар-ибн-Абд-Аллах пали в сражении. За эту победу его и войско надо поощрить? Надо… А чем? – Варда повернулся к Василию. – Ты как считаешь?
- Что я могу сказать? – Пожал плечами Василий. – Я в этом мало разбираюсь. Как ухаживать за лошадьми, какого коня лучше поставить в упряжку – это моё. А надо ли или не надо поощрять Петрону…
- Ничего, - Михаил зевнул, - дядя Петрона подождёт. Его воины после этой битвы хорошую добычу захватили – обойдутся без поощрения. К тому же дух победы окрыляет, поэтому они на болгар пойдут безропотно. Сам их поведу.
- Но как же… - Попытался возразить Варда.
Император зевнул ещё раз и окинул всех скучным взором:
- На этом закончим сегодня. Устал я что-то.
Все направились к выходу, но Михаил задержал Василия:
- Останься на чуток.
Варда остановился на полдороге и встревожено взглянул на племянника, но император с ласковой улыбкой постарался его успокоить:
- Ничего серьёзного, дядя. Мы будем разговаривать не о делах империи. Оставь нас!
Едва Варда ушёл, Михаил подскочил к Василию и, смотря на него снизу вверх, взволнованно спросил:
- Скажи, ты мне друг?
- Друг. – Удивлённо ответил Василий.
Император долго молчал, пытливо разглядывая его лицо, а потом вздохнул, отойдя в сторону:
- Ладно. В любом случае мне, кроме тебя, никто больше не даст хороший совет. Мой дядя заставил меня жениться. «Интересы империи, интересы империи…» - Изменив голос, Михаил спародировал Варду. – Как зависят интересы империи от того, кого я обнимаю ночью? Понимаешь, жена мне противна. У меня к ней нет никаких желаний, к тому же во сне она воняет почти как Имерий Грилл. Все против развода: и дядя, и патриарх. Но не это главное… Я узнал, что дядя уговорил Фотия, и тот дал согласие отправить Евдокию Ингерину в монастырь, а мне с ней хорошо. Почему я женился не на ней! Почему мой родной дядя строит мне козни? Как ты думаешь?
- Власть притягательна. Многие стремятся любыми путями взобраться всё выше и выше. Не исключение и твой дядя.
Император скептически взглянул на собеседника:
- А ты? Ты не стремишься подняться выше?
- Куда же выше? Я и так уже друг императора.
- Я вижу, что в лошадях ты разбираешься лучше, чем в остальном. Мой дядя – кесарь. Куда же выше?
- Выше – быть императором.
Михаил рассмеялся:
- Как он может им быть, если я Богом избранный император.
- В нужный ему момент он устранит тебя.
- Как он сможет это сделать, если вся охрана подчиняется моему брату?
- Двоюродному брату и родному сыну Варды, то есть самому кесарю. Не поэтому ли он ограничивает твой круг общения? Почему сенат уже ни на что не влияет? Почему растёт недовольство в народе? Почему пуста казна?
- Казна пуста, - отмахнулся Михаил, - из-за бесконечных войн.
- Ой ли?.. Князь русов Аскольд, чтобы покинуть окрестности Константинополя затребовал золота на восемь тысяч воинов. Слышишь, на восемь, а из казны ушло на тринадцать тысяч. Куда ушли ещё пять тысяч монет?
- Чего же ты молчал?
- А кто бы мне поверил? Спрашивать подтверждения у князя русов?
- Ладно, - устало кивнул головой Михаил, - отчасти может быть ты и прав. Мне надо ещё подумать над этим, но как спасти Евдокию от монастыря?
- Чего думать?! Её срочно нужно отдать замуж.
- Замуж, замуж… За кого её можно отдать? - Задумался Михаил, а потом внимательно взглянул на Василия. – Ты же мне друг! Женись на ней, а я буду приходить к тебе в гости и встречаться с ней.
- Чтобы император приходил в гости к начальнику императорских конюшен… - Усмехнулся Василий.
- Хорошо, я дам тебе должность паракимомена[2].
- Ты хочешь лишить меня мужских забав?
Михаил хищно раздул ноздри:
- Хорошо, я назначу тебя домоправителем императорского дворца. Ты будешь жить во дворце, и мне не придётся никуда ходить в гости. Завтра же указ будет подписан. Готовься к свадьбе[3]!
К удивлению Василия за дверьми его ждал Варда, который надменно спросил:
- О чём с тобой разговаривал император?
- Император хочет женить меня. – Простодушно ответил Василий, виновато улыбаясь.
Тревога спала с лица кесаря, и он снисходительно улыбаясь, промолвил:
- Ничего, это не самое страшное в жизни, а скорее приятное…
Знал бы Варда, что ждёт его после этого в будущем!

[1] Во время правления Юстиниана было восстание Ника, которое было кроваво подавлено.
[2] Главный спальничий – титул, жалуемый обычно евнухам.
[3] В реальной жизни Василий был женат. Перед свадьбой с Евдокией Ингериной ему пришлось отослать жену и малолетнего сына на родину.
 

 

Истоки державности. Глава 26

Истоки державности. Глава 23