Главная → Проза → Эссе и статьи → Мистика → Опасен вечер в сотворённой «яви»...

Опасен вечер в сотворённой «яви»...

9 апреля 2020 - Остап Ибрагимыч
 
 
 
Уважаемые гости, настоятельно рекомендую перед чтением включать сопроводительную мелодию, которая находится под произведением. Поверьте, такое чтение расширит эмоциональный фон и поможет понять идею автора, её глубину.
 
 
 
  
Люблю туман сырой в холодной мгле,
Чтоб растворялись в нём немые крыши.
И в окнах свет был тусклым. По земле
Стелились тени от ветвей, и тише
Стал этот час, где я и мир чудес,
Где показаться чей-то образ может.
Из полумрака вспоротых небес
Край облаков луна стальная гложет.
И волчий вой, и смех нечистый ведьм
Из тишины внезапно раздаётся.
Ещё немного и земная твердь
По швам своим на части разойдётся...
Туман всё гуще застилает мир,
А я иду. В наушниках  играет
Любимый трек из Арии «Вампир»,
И лунный свет в пространстве умирает.
Леса маня́т, зовут меня к себе,
Их ветви-руки душу увлекают.
Мой город спит и грезит о весне,
А в небе крылья вóрона мелькают.
 


Опасны мысли собственного «Я»,
Опасен вечер в сотворённой «яви».
Сегодня жизнь исполнена огня.
Когда ж успело сердце-то слукавить?
Оставлю сон, верну его в обман.
Но всё трудней оттуда возвращаться,
Где серым дымом стелется туман,
Где так люблю бродить и превращаться.*
 
***
 
Воображение — это глаза души.
Жозеф Жубер
 
 

 
Алесса наблюдала из окна, как густая хмарь опускалась на город огромной тучей и очень скоро поглотила его очертания. Зарождавшиеся сумерки растворились в ней без остатка.
 
Природа бытия, скрытого под сердцем фантазёрки, ликовала. Алесса осознала странность происходящего по-своему: «Это — мой шанс!». Кураж распирал её. Она торжествовала. Она почувствовала возможность насытить воображение реальной игрой, совпавшую с её желанием. Теперь её суть требовала немедленного погружения в происходящее рядом.
«Я хочу наполнить лёгкие наползающим небом, пусть оно проникнет внутрь меня!»
 
Накинув куртку, Алесса оживлённо покрутилась у зеркала, поправила золотой кулон в форме милого вальяжного кота, у которого один глаз сверкал глубоким цветом изумруда, а другой — ярким рубином, и выбежала навстречу стихии.
 
Сделав с десяток шагов от подъезда, девушка уже могла оценить мощь молчаливо-безбрежной мглы — непроницаемая завеса изучала гостью, осязала её. Плотность серой тучи всякий раз менялась, она пульсировала.
«Светофор! — мысленно воскликнула Алесса, увидев сквозь пелену родные с детства фонари на перекрёстке, что рядом с домом. — Теперь хотя бы ориентироваться смогу...»
Но тусклые издали огни — красный и зелёный одновременно — начали покачиваться из стороны в сторону и, приближаясь к Алессе, становились ярче.
«Или кто-то играет со мной?»
Неровный строй мыслей не насторожил девушку, скорее наоборот, раззадорил.
Силуэт двигался, серый с лиловым цвет насыщался формой и, наконец, показалась фигура упитанного кота, ростом с дошкольника и с рюкзачком за плечами. Его разноцветные глаза ослепительно заискрились изнутри и можно было подумать, что кот обрадовался встрече, но...
— Слышь, дитя невежества, ты местная? — спросил он.
— Я? А что Вы имеете ввиду под невежеством? — Алесса упёрлась руками в бока.
— Я же вижу, в каком восторге ты, а это и есть верх невежества. Ещё Бенджамин Франклин заметил оказию. Я, например, не могу понять кошачьим умом твой экстаз. Ну шагает кот на двух лапах — и где тут логика для душевного восхищения? Подскажи-ка мне лучше, как попасть в Атажукинский сад**?
— Вам туда, — Алесса указала нужное направление, но, обернувшись за рукой, увидела белую преграду из тумана.
— Туда? — съязвил кот.
— Да, за туманом всё и найдёте. 
Отомстила!
Смешно переваливаясь с боку на бок, кот исчез в мареве.
— А я знаю Вас! — закричала Алесса вслед ему. — Вы — Бегемот! 
— Сама ты... Маленькая ведьма...
 
Восторженный комок подкатил к горлу: «Я догадывалась, что это случится, я ждала!»
Алесса заулыбалась, одела наушники и от удовольствия прикрыла глаза.
В плеере зазвучал знакомый трек «Арии», только слова были другими. Их Алесса знала, это были её стихи. Но она нисколько не удивилась.
 
Когда-то же было такое:
Знакомый вдали силуэт,
Луны угасающий свет,
И целые клумбы левкоя,
И юная музыка лет.

А тёплые рощи скучали,
Пропитаны солнечным днём.
Так долго мы были вдвоём,
Так часто при встречах молчали,
Так ярко пылали огнём.

Красиво созвездья горели.
Про всё уже знали сердца,
Но бились и шли до конца,
В начале свободны, как трели
Ещё молодого скворца,

А после, как спелые груши,
Срывались и падали вниз,
Пылились, как брошенный приз.
Мы так обесточили души,
Мы так обесценили жизнь.

Что после? Вином горько-пряным
Размыт нашей юности след.
Без смысла приходит рассвет,
И небо — лилово-багряным,
И вечный вдали силуэт.***
 
Музыка играла, Алесса кружилась внутри облака, для равновесия раскинув руки в стороны. А туманная гуща всё плотнее окутывала искательницу приключений и, казалось, специально прятала девушку ото всего, увлекая в неведомое...
Исчезли ориентиры, но Алесса пока ещё уверенно шагала, будто знала, куда и зачем идёт.
Интрига заманивала.
«Если я не ошибаюсь, то где-то поблизости должна быть роща старых дубов, беседка и несколько лавочек на берегу пруда... А чуть далее — кафе. Я с удовольствием выпила бы чего-нибудь горячего!»
Алесса потёрла застывшие руки.
Она была уверена в своих прогнозах.
«Когда я чего-то не знаю, мне помогает догадка, она же — интуиция, опыт минувших жизней. Именно, жизней, а не одной, которой живу. Ну откуда ещё опытности взяться, в моём-то возрасте? А так... Возможно, сотни лет тому назад жила я во Франции, и это меня сожгли на костре инквизиции, потому что была я внешне очень похожа на Орлеанскую деву...
 

 
...А, между прочим, спустя пять лет, после свершившейся в Руане подмены, в документах одного знатного семейства дез Армуаз появится запись: «Благородный Робер дез Армуаз сочетался браком с Жанной дю Лис, девственницей Франции... 7 ноября 1436 года». А фамилию дю Лис носили сыновья официального отца Жанны. И вот, в 1439 году Орлеанская дева пожаловала в освобождённый ею город. Носила она теперь фамилию своего мужа — дез Армуаз. Восторженные горожане, среди которых было немало людей, видевших её ранее, ликовали... Также не исключено, что была я, допустим, в прошлом столетии горячей и безоглядной Маргаритой Николаевной. Вот откуда во мне это неумолимое желание любить? Поэтому гляжу порой на звёзды и сомнение возникает: а вдруг не Евой звали первую женщину?»
 

 
— Вполне может быть! — ответили ей сверху.
Алесса подняла голову. Перед ней стоял «Джокер» в осеннем пальто, с лёгкой ироничной улыбкой на лице.
— Вы? — девушка сразу узнала его. — А как же...
— Может, Алесса, может! Большой адронный коллайдер, киберпространство, переселение душ — сейчас возможно всё!
— И...
— Объясняю: я прямо из гримёрки сбежал. Мы здесь снимаем фильм, но мне поручено... Минуточку...
Он вынул из глубокого кармана пальто изрядно потёртую, разбухшую тетрадь.
— Вот Ваша тетрадь с черновыми записями и готовыми стихами, к сожалению, ещё недочитанная мною. Она ходила из рук в руки и, поверьте, всегда я слышал лишь восторги.
— Вы и Ваши друзья читали мои стихи? Но откуда у Вас эта тетрадка? Я не могла...
— Её нам принёс некий продюсер, француз Робер дез Армуаз...
— ???
— За ужином мужчина представился Вашим близким знакомым. Честное слово, Алесса, Ваше творчество бесподобно! Даже в ранних работах нет недостатков. Основной поток поражает богатством и тематическим разнообразием. В то время, как другие любители выражать свои мысли рифмой, напрочь теряют красоту речи, обесценивают её и превращают в песок расточительности. Ваши же фразы выверены, слова отточены, образы наполнены одухотворённостью, фейерверком чувств. Особенно понравился Альфреду Хичкоку цикл «Готические Сны»...
— В смысле, Хичкоку? Тому самому?
— Да, ему, умершему 29 апреля 1980 года в возрасте 80 лет в Лос-Анджелесе. Ну так что ж!
— И правда, чего это я?
Алесса выбрала нейтральный тон в общении с Джокером и решила ничему не удивляться сегодня.
— Правильно, Алесса, лучше нейтралитет. Но, всё же, спокойствие напоминает эдакую душевную пакость по отношении к себе. Ненавижу покой!
— И о чём ваш фильм? 
— «Спрашивать меня, о чём фильм, так же нелепо, как задавать художнику вопросы о вкусе яблок, которые он рисует...»****
— Я правильно Вас поняла, что кино снимаете по мотивам моих готических стихов, потому что они понравились режиссёру? Но почему в Нальчике? Здесь и готики нет совсем для декораций... Или реальность подыскиваете обновлённую?
— Это только дурачки ищут то, что сами потом для удобства называют импрессионизмом или свежим взглядом на реальность. Барышня, ну какой такой Нальчик? Ох, простите! Но находимся мы сейчас в Руане. Проводим важные съёмки в кафедральном соборе (Cathédrale Notre-Dame de Rouen). Parlez-vous français?*
— Pas vraiment. Vous pouvez dire que je ne dis pas du tout.**
Алесса прикрыла рот ладонью.
— Надо же! Не знаю, как это у меня получилось, но я в самом деле не говорю на французском, потому что в школе нам преподавали английский.
— Понятно. Перейдём на русский. Ах, да! Я заболтался. Во-первых, возвращаю Ваши рукописи, которые, напомню, не горят; во-вторых, продюсер Робер дез Армуаз передал для Вас бутылочку фалернского вина в качестве извинений за то, что он без разрешения взял на время тетрадь. Ему срочно нужен был сценарий!
— Фалернское? То самое фалернское вино, глоток которого обостряет мысли?
— И не только. Вот бокал, — Джокер наполнил его вином и протянул девушке. — Вам двадцать один год уже есть? Тогда пейте смело.
— С каждым глотком во мне такой восторг нарастает, хочется парить!
— Нет проблем. Полетели? Вернее, поехали? Тем более, что тут совсем рядом находится место, где Вас ждут...
— Приключения?
— И они тоже. Но прежде всего — САМ!
— Поехали!
— Ничего, что мы на патрульной машине? Мало ли!
— Всё равно.
— Авантюристка?
— Вовсе нет! Мне скучно.
— Поэтому удаляетесь от разума и поддаётесь чувствам.
— А выход?
 
 
 
— Скажите, Алесса, любите ли Вы быструю езду? Какие эмоции обуревают Вас при скорости, например, в двести километров в час?
— Я Вам доверяю.
— Вы такая доверчивая... «Доверчивость невинных — главное орудие лжецов!»*** — не забывайте об этом. Ну а если разгонимся до пятисот кэмэ? Или Вы не боитесь ничего?
— Скорость принятия решения, надеюсь, Вас не подведёт.
— А-а-а-а, всё-таки страшновато!
— Нет.
— Ну тогда держитесь крепче!
— Ой, а я и не заметила, как рассеялся туман... И что-то в сон меня клонит... Может, из-за быстрой езды? С Вашего разрешения, я вздремну немножко, сил нет.
— Какую музыку для Вас включить?
Ответить Алесса не успела, её тело вмиг сделалось невесомым, а мир вокруг — уютным и пушистым.
— Впрочем, зачем я спрашиваю? Конечно же, «Ария-Вампир»!
  
***
 
 
— Я, наверное, всё интересное проспала? Кругом темень, — Алесса осмотрелась. — Сколько мы едем? Вы же говорили, что место, где меня ждут, совсем рядом, но почему-то мчимся по лесной дороге? А как же Руан?
 

 
— Не беспокойтесь, уже скоро. А может испугались и хотите домой, в Нальчик? Желаете продолжить скучание в тишине? Так я мигом!
— Нет, не испугалась. Просто...
— Просто встревожились?
— Ну да, как-то...
— Скажите, а чувство паники Вам знакомо? Или страха?
— В каком смысле?
— Вы едете одна... неизвестно с кем и непонятно куда...
— Как это — неизвестно с кем? Вас послали ко мне, чтобы вернуть тетрадь со стихами и...
— Неужели? А может быть, я маньяк или вампир! Представился доверчивой барышне эдаким Джокером, разносчиком бандеролей с нетленными рукописями. И разукрасил себе лицо для форса. Каково? А?
— Вы что, меня хотите припугнуть? — Алесса улыбнулась, она всё ещё пыталась иронизировать.
— Но Вы же смелая и не боитесь ничего...
— А как же тетрадь?
— Обыкновенно! Я следил за Вами, а тетрадь выкрал.
— И зачем Вам это надо?
— Я же сказал, что могу оказаться извращенцем, — прозвучало жёстко. — Мы, маньяки, очень изобретательны! Не знали? Вы же хотели приключений? Ну вот!
 
Алесса на всякий случай незаметно заглянула в телефон  — разряжен! Как? Перед выходом из дома зарядка была стопроцентной — проверяла. Убеждённость в том, что всё происходящее закончится хорошо, вмиг исчезла. Сожаление и сомнения отразились на бледном лице девушки.
 
— Нервничаем? Вас лихорадит.
— Меня трясёт от уверенности в себе.
— Шутки в сторону. Вы в замешательстве, я же вижу! А это неспроста. По шкале жути «чуть-чуть» и «очень» Ваша боязливость перешагнула середину — так?
— Так! Что Вам надо от меня?
— Как-то фальшиво прозвучала строгость в Вашем вопросе.
— Что Вы хотите?  
— А без разницы. Если я от Вас захочу чего-то, то получу, и никто мне не помешает это сделать. Тем более, такая слабая девчонка, как Вы.
 
В этот момент на дверях автомобиля сработала блокировка.
Алесса сжалась пружиной.
  
— Вы с собой, случайно, не носите газовых баллончиков или других средств защиты, типа, чеснока?
— Ничего такого у меня нет. Остановите машину! Выпустите меня сейчас же!
 
На обочине дороги показался человек в длинном плаще с посохом в руках. Он оглянулся на проезжающий автомобиль. Свет фар осветил ему лицо, оно было искажено ужасом. Прохожий яростно перекрестился.
В это время в зеркале мелькнула костлявая физиономия водителя с чёрными провалами пустых глазниц. Существо скалилось.
 
 
— Спокойно. С Вами ничего не случится, пока я еду за рулём. Но если остановлюсь, то мои руки будут свободны, и тогда...
— Хватит уже! — истошно закричала Алесса.
«Это — неправда! Такое не может быть правдой! Я сплю. Или брежу... Я заболела, у меня высокая температура...»
— Всё правда, даже не сомневайтесь. Вы злитесь, а это значит, что страх поселился в Вас и разъедает изнутри. Прекрасный момент! Обожаю его. Сознайтесь, что Вас охватил ужа-а-а-асссс! Или я останавливаюсь...
— Ладно-ладно! Вы своего добились. Да, я боюсь, я очень испугалась.
— И Вы хотите, чтобы я продолжал ехать без остановки? И для Вас не важно, куда нас нелёгкая завезёт?
— Да!
— Тогда снимай с себя одежду.
— Послушайте...
— Снимай с себя всё или я жму на тормоз! — взревел Джокер так, будто порвал горло. — Ты моя добыча!
 
Крик оглушил.
Сердце девушки окаменело.
Даже невыносимо колкий страх, казалось, тоже застыл оловом в жилах.
Свет в глазах окончательно померк.
Алесса хотела что-то ещё сказать, но язык перестал её слушаться.


 
— А теперь кричи да погромче, что тебе страшно. Это меня заводит.
— Мне страшно.
— ГРОМЧЕ!!!
— Я в ужасе!!! Правда! Пожалейте!
И Алесса с силой толкнула Джокера в спину. Тот не смог удержать руль от неожиданности. Автомобиль резко вильнул в сторону от дороги, влетел в заросшую бурьяном канаву, подскочил вверх и ударился в дерево... 
Несчастная девушка с трудом вылезла из кабины.
Джокер не шевелился.
Огромная ветка осины пробила лобовое стекло и грудь маньяка. Чёрная кровь всхлипывала и лилась из огромной раны.
 
 
— Боже мой! Что это было? Где я? Куда мне идти?
 


Кругом был лес, чужой, холодный. Он напрягал, переполненный надвигавшейся опасностью. Длинные ветви со всех сторон цеплялись за одежду, царапали кожу.
Под ногами зашуршало что-то живое и слишком быстрое...
Не зверёк, не птица... и не змея...
Алесса остановилась.
«Надо постоять, не двигаясь... Нельзя шевелиться...»
— Я с миром к вам, — не удержавшись, шепнула она.
Тут же что-то острое вонзилось ей между лопатками, впилось и притянуло к стволу, а гибкие ивовые прутья хлёстко спутали ей руки, ноги, тело...
— Как же хорошо быть деревом...
Сладкая волна густым мёдом стекала в душе...
«А как же мама?» — вспомнила Алесса.
— Мама!!!
Девушке показалось, что она закричала, но тот, кто был рядом, услышал лишь хрип.

 
— Алесса, да проснитесь же Вы, наконец!
 
 
— Снова Вы?!
Алесса хотела впиться своими коготками в разукрашенное обличье Джокера.
— Тихо-тихо! Брэк! Что с Вами?
— Уйдите прочь! Вы ещё и улыбаетесь! — стала вырываться Алесса.
— Почему Вы кричите на меня?
— Я кричу? Да потому что! Насильник! Маньяк!
— Вы обо мне так? Я всего лишь актёр.
— Ну тогда актёришка!
— А Вы... Настоящая Ведьма!
Алесса огляделась.
Никаких зарослей вокруг, а над головой — тьма. Кромешная. И сбоку — тьма. Со всех сторон. Тьма вибрирующая. Она такая же, живая, как была до этого, но изменился не только цвет, мрак стал глубже.
— Нам пора, Алесса, мы заставляем ждать САМОГО. Вообще-то, как-то странно подействовало на Вас фалернское вино.
— А я вообще не пью. И на патрульной машине не поеду! Ни за что!
— Нет так нет. Послушайте, уважаемая мною поэтесса, вокруг нас непростая мгла, контакт с нею — это другое измерение. И нужно сделать всего лишь пару шагов в сторону, чтобы попасть туда, куда надо.
 
И Алесса сделала эти шаги.
Её за ладошку кто-то мягко тронул.
Алесса резко отдёрнула руку. 
— Пошёл вон!
— Снова ты, дитя невежества? И я второй раз прав. Кто научил тебя хамить старшим и врать?
— Что вы ко мне все привязались?
— Надо же! Обманула, понимаешь, меня, указала неправильную дорогу в Атажукинский сад. А у меня там важное дельце... 
— Вы же Бегемот?
— С какой стати? Я — кот. Но если ты про имя, то зовут меня Василий V, пятую жизнь я проживаю — понятно?
— Понятно.
— Что понятно? Я в пятый раз Василий! Как будто других имён нет подходящих...
— У Вас в рюкзачке не найдётся чего-нибудь поесть?
— Найдётся. Новинка, Whiskas из черешни. По вкусу напоминает еду космонавтов, но у них — это джем.
— Давайте...
— О, луна вышла! Полная...
 

 
— Обрати внимание, Алесса, — подобревший Василий V с нескрываемым упоением разглядывал ночную спутницу, — она красуется на небе только из-за того, что я наблюдаю за ней. 
— Что Вы говорите! А докажите обратное.
— Сомневаться? Да пожалуйста!
Кот Василий хлопнул лапами и луна в самом деле исчезла с небосклона.
 
 
— А теперь зажигаем свечи и луна становится обыкновенным романтическим украшением — только и всего!
 

  
— Василий, Кот Баюн — это про тебя, морочишь людям голову. Здравствуйте, Алесса! Я как только увидел Вас, сразу же вспомнил эти волшебные и знакомые Вам строки:
...Огонь в камине разгорелся жарче,
И тени пляшут призраком на стенах.
И вот, раскрылась вся картина ярче,
А кровь пульсирует быстрее в моих венах.
Виденья злые тянут меня в бездну,
И я спешу за ними вне сознанья,
Но если не проснусь, иль не воскресну?!
Мой страх идёт стеной негодованья.

Но я очнулся у камина вновь,
На стенах тени заслонили кровь...*
 
 
— Мессир...