Тсс...
Как мне книгу читать теперь,
Когда брызнули кровью в ночь...
На полу легла тенью дверь,
Одинокой душе невмочь.
Как мне вызнать, что сон во сне?
Поперек, что ль, кровати лечь?
Тихо падает в жилах снег —
Здесь давно не топили печь.
Ты приходишь чужой, больной,
Весь продрогший, но вижу я,
Что в глазах этих мрак стеной,
До костей в них судьба моя.
Вдруг коснётся страх языка,
Проникая, плетя узор,
Сыпят мысли вниз с потолка,
Замирая на миг у штор —
Мне б их вытерпеть и сберечь.
Тебе хочется стать моим,
Тебе хочется рядом лечь,
Но мы вместе лишь постоим...
Молча скинешь с меня халат,
И по телу пройдёт озноб.
Оторвёшь свой голодный взгляд,
Поцелуешь небрежно в лоб.
И уйдёшь. Но за дверью там
Сколько раз пропадал навек,
Ты ведь знаешь, что нужно нам.
Тсс... Все думают, ты — человек.
***
...То не был ада дух ужасный,
Порочный мученик — о нет!
Он был похож на вечер ясный:
Ни день, ни ночь, — ни мрак, ни свет!..
М.Ю.Лермонтов. «Демон».
***
«Зачем говорить мне, что моё счастье не более как грёза. Если даже оно грёза, пусть дадут мне ею насладиться...»
Дж. Аддисон
***
Августовским поздним вечером, когда ветры, уснувшие в высоком небе,
уже не могли развеять сгустившийся туман вокруг зáмка, на пышную траву
рядом с кипарисом пала чёрная тень. Сумеречная нежность мгновенно
исчезла. Полумрак заволокло тревогой. Тот, кто прятался в тени, проник
сквозь дубовую дверь внутрь здания.
Надвинулась ночь — маняще доступная, но пронзительно неизвестная...
Алесса отложила в сторону прочитанную книгу.
Спрессованные лоскуты-страницы в кожаных переплётах давно
стали убежищем для герцогини. С ними вместе она могла с лёгкостью
переступать грань привычной обыденности, в
которой жила, и возвращать прошлое, притаившееся в ней, находить
потерянное. Её жизнь после сумерек была похожа на воображаемый сон,
волнительный, порой пугающий, где ароматы игриво превращались в пёстрые
блики, а звуки могли засверкать ярче звёзд. И всё это пылало,
переливалось на полнеба, разразившись хрустальным перезвоном... Только никто этого действа не мог увидеть,
потому что скрыто оно было гигантским занавесом, а занавес — её тайна!
Алесса заранее была согласна на жуткое пробуждение, но не обменяла бы эти минуты безумства на то, что происходит в реальности.
«Реальность мне не нужна. Вступают в свои права сумерки, изменяют
всё — и вот она, моя Шамбала, где мечты плотно переплетаются с картинами
из прочитанного, а мои чувства и желания заполняются ожиданием! И душа в
это время
набирается сил, расправляет крылья и взлетает туда, где воздух так
чист, прозрачен и тонок. Я хочу продлить полёт в разлом меж двух миров и
оказаться там, где беснуется жизнь, а звёзды
стремительно падают и исчезают...»
«Гляжу в окно, всматриваюсь в него. Повсюду можно
увидеть то, что понятно, там суть простых вещей оживает — и в ночном
небе, и в тумане, окутавшем всё в округе, и даже в бликах на оконном
стекле. Весь мир говорит с тем, кто готов слушать...»
Её веки чуть подрагивали. Впечатления затягивали силой, уводили за
собой, они становились хозяевами над её волей. Это было похоже на цепкий
рок, что гнал и преследовал Алессу, проникая в кровь каплями страха и
трепета. Он будто жаждал расплаты и добивался искупления за
не совершённые ошибки. От провидения нельзя было скрыться в бесчисленных
коридорах замка.
Бесформенная тень метнулась к погасшему камину.
— Амадео?
— Вижу, ты догадалась, что я приду снова, ждала меня.
— Да,
это так. Я знала. Когда дрожь вползает в душу, я понимаю — ты уже
рядом. Я не смогу забыть нашу привязанность. Но она всё больше терзает
мою душу. То ли из-за того, что не удаётся постичь её сокровенную суть, а
может я так и не научилась владеть зыбкостью влечения. Видимо, этот
предмет оказался слишком утончённым для меня, оттого и недосягаем...
Ты единственный,
кто приходит, когда мои силы на исходе. Почему ты бледен? Ты испугался
за меня? Глупый...
— Веришь ли, я внутренне содрогаюсь, когда слышу эти земные звуки, я просто наслаждаюсь мелодией твоего голоса.
Гость замолчал, положив свою ладонь ей на руку.
— О, Амадео, твоя рука! Мне словно глыбу льда подложили — так обожгло
холодом и без того застывшую кровь... Я догадываюсь, ты сейчас снова станешь
извлекать из неживого праха созерцания непонятные слова со скрытым в них смыслом, выжигающим в моём сознании ангелов, но
будоражащих демонов, что под запретом...
— Не ищи ответов, Алесса.
Как только найдёшь правильный, вопросы тут же изменятся. И не старайся
понять всё так, как это есть на самом деле. Зачем? Узнав истину, очень скоро
заскучаешь. Просто почувствуй, наконец, не то, кем ты была или станешь, а
ту, кто ты есть сейчас.
— Удивляет, мы словно повенчаны с тобою перед алтарём и судьба
накрепко связала
нас, но... но я же никогда не говорила тебе о своей любви. У меня даже
мыслей таких не возникало. И откуда ты узнаёшь о моих снах?
— Тени, сны... в них так много общего.
— Мои пальцы замёрзли и я протягиваю их тебе — согрей своим дыханием! Мне холодно! Мучитель мой — вот ты кто!
— Не важно, кто я. Я пришёл для тебя... Всмотрись, я настоящий! Когда я
оказываюсь рядом, ты боишься и радуешься, потому что ждёшь этого
момента...
— Ты странный и непонятный... Пойми, грёзы — ещё и наслажденье, а остроту чувствам даёт полумрак и глубина.. Почему ты меня никуда не зовёшь?
— Всё вокруг — это твой мир и красивая новелла
уже была когда-то кем-то сыграна в чужом театре... Возможно, об этом ты
прочла сегодня в той книге, что лежит рядом... Ну а мы... мы просто
заново пытаемся повторить её, оживить... Моя мечта — сделать тебя счастливой. Только тебя одну. Твои глаза глядят
в неведомую бездну. В них вижу я, как душа поражена смятением. Но мрачная
глубина — это не весь мир, её нельзя назвать чудом. Там нет и не может
быть привязанности к жизни, я об этом знаю! Тьма сбивает с толку, она старается запутать
и смешать все цвета...
— Странное ощущение охватывает меня, словно какая-то сила без разрешения пытается потрогать что-то моё, глубоко-глубоко запрятанное внутри... Тебе пора. Мигнула звезда. Возможно, так улыбается космос... Он решил нас не соединять — чудна шутка мироздания!
— Но я люблю тебя, Алесса!
— Как ты можешь любить меня, если я не существую для тебя? Амадео, ты придуман
мною... Нельзя любить сон. Прощай. Мне нужно научиться не скучать по
тебе, обходиться без тебя, радоваться не с тобой.
Амадео отдалился и растаял.
— И вновь я одна... Прошло то время, когда я
была убеждена, что самое великое чудо — это я сама. Лживая надежда
ещё раз постучать в стекло окошка, за которым любовь, оставила меня... И
завтра, когда я проснусь, мир станет ещё теснее, — Алесса научилась сдерживать слёзы. — Одна я... Всегда одна. Какая-то непогрешимая одинокость...
Господи, где уверенность и значимость? Куда исчезло всё? И только ночное
небо, мягко опускаясь ко мне на плечи, напоминает,
что скоро утро. Неизведанное притягивает к себе, неуловимые изменения
просыпаются вместе с суетой, а от меня пока никто ничего не требует, всё
только начинает быть в моём театре, где я — режиссёр. Но всё пройдёт, лишь одиночество останется и будет хранить мне свою преданность...
— Но что я говорю? Амадео! Для чего мне такая свобода, если я сожалею? Что я наделала! Мой Амадео, вернись! Я проиграла, я сдаюсь...