Сказка о травоядном волчонке

     Так и чешутся лапы взять перо с бумагой и поведать миру историю, которая приключилась с моим хорошим другом, волчонком. Где тут моя чернильница?! А, вот она!

     Для начала, хочу представиться. Меня зовут Фёдор Опушкин, я молодой ёжик, правда, не совсем обычный, не такой, каких вы встречали ранее. Я умею читать и писать,  даже знаю иностранные приветствия на трёх языках: на английском, французском и немецком. Может быть, как-нибудь и вас научу, если пожелаете.

     Честно говоря, в нашем крае почти все обитатели леса образованные. В соседней рощице работает школа для желающих обучаться грамоте.

      Но я, к сожалению, в неё не ходил, потому что слишком долго мне туда добираться. К тому же, речка Бурлянка разлеглась прямо на пути, а мостика в то время ещё не существовало. Конечно, зимой можно было по льду перебраться, но морозы у нас злющие, пока моими короткими лапками добежишь – замёрзнешь. И спать меня зимой укладывали – говорят, положено так. А я, страсть, как не любил это дело!

    Оттого-то и пришлось моей бабушке, Екатерине Андреевне, взять на себя ответственность за моё образование. Она научила меня многому. За это, буду ей благодарен до конца дней своих.

    С профессией я уже давно определился, буду известным прозаиком  и поэтом – по совместительству. Появится в нашем лесу свой знаменитый писатель. Школьники будут учить мои стихи и радоваться… или, наоборот, на меня ворчать будут, за то, что запоминать им теперь больше приходится.

      Ну, что это я всё о себе, да о себе, пора и о друге волчонке рассказать.

      Познакомился я с ним на лесной опушке, когда выискивал чего-нибудь вкусненького к ужину. Сначала он мне показался весьма странным. «Разве бывает такое, чтобы волчата собирали грибы да ягоды!» - подумал я. Тем не менее, мой новый товарищ оказался совершенно безобидным и к тому же травоядным.

      На свет он появился абсолютно нормальным, как все обычные волчата. Нарекли новорождённого в честь дедушки – Василием. Но я предпочитаю называть его Васильком или Васькой.

      Когда его дедушка был молод и силён, он был главным в волчьей стае, а когда состарился, передал это право по наследству, своему сыну Григорию – Васькиному отцу. Такие уж у них воцарились порядки: право вожака переходит к последнему или к единственному сыну.

       Васька тоже мог бы стать управленцем, но…

       Отец его умер от ран, когда сыну исполнилась неделя отроду. Васька, безусловно, был слишком мал, чтобы  стать руководителем, поэтому им стал двоюродный брат Григория. Если случалось такое несчастье, то последователем выбирали родственника погибшего.

         Васькин отец был настоящим вожаком, он, не жалея шкуры, защищал своих собратьев от медведя, которого в народе называют шатуном.

       Все нормальные медведи спят всю зиму, а этот был какой-то неправильный! Проснулся, когда  снег ещё лежал и пошёл добычу искать. Вот и пришлось Григорию, ценой своей жизни,  объяснять остолопу, что среди его соплеменников  нет ни обеда, ни завтрака, ни ужина для голодного хищника.

        Вскоре, а именно через три месяца, не стало Васькиной матери. Затосковала она по мужу, захворала и померла. Не успела обучить сына охотничьему делу.

     Пришлось волчонку грибами, ягодами, яблоками дикими да сочной травой питаться. До этого он только и знал – материнское молоко. Ни кусочка полагающегося ему по статусу мяса не попробовал. Вскоре привык к растительной пище.

     Стали над ним другие волчата посмеиваться, поколачивать его, издеваться.

      Особенно Василёк на них не обижался, но всё чаще ему хотелось куда-нибудь убежать; всё реже и реже он оставался в волчьей стае. Ему было гораздо приятнее побродить по лесу, пообщаться с птицами, жуками, бабочками и со мной, разумеется.

      Я сделался ему не только другом, но и учителем. Он с большим интересом слушал всё, что я ему рассказывал; попутно задавал всякие вопросы, иногда такие, на которые, наверное, даже моя бабушка не смогла бы ответить, будь она ещё жива.

      Я бы назвал Василька поглотителем знаний. Он и в школу ходил, ни дня не пропускал, но часто приходил оттуда унылый. Очевидно, его и там обижали.

        Меня это поражает! Неужели он заслуживает такого отношения?! Разве это плохо, что он непохож на остальных? Мы и должны быть разными: весёлыми, скучными, озорными, послушными, добрыми и  даже немного вредными – всякими должны быть! Представьте, если, например, все сказки в мире станут одинаковыми! Это же тоска зелёная!

        Однажды Васька прогуливался по лесу и о чём-то размышлял. Не удивительно, что он даже не заметил, как забрёл к заячьей норе, потому что, как обычно, летал в облаках.

     Зайцев-родителей не было дома, а зайчата, устроившись на небольшом пятачке между деревьев, играли в шахматы. Увидев волчонка, они жутко перепугались и с визгом ринулись врассыпную –  кто куда схоронился.

     Васька не успел понять, что это было, даже сам от таких криков перетрусил. Со страху забился под корягу, один лишь хвостик торчит.

     Зайчата  минут пять просидели не дыша. Потом, осознав, что за ними никто не гонится, начали осторожно выползать из своих укрытий. Подошли на цыпочках к коряге и стали обнюхивать дрожащий хвостик. Видя, что волчонок боится, один зайчонок, возможно, самый бесстрашный, решил похрабриться:

 - Эй, волк, выходи! Не-то, хуже будет! – произнёс он и тронул Васькин хвост лапкой.

От неожиданного прикосновения Васька рванулся и выскочил пулей. А зайчата опять разбежались и попрятались. Почему-то быстрее всех удирал самый отважный.

     Васька остановился, огляделся – никого не видно.

 - А кто, это со мной разговаривает?

 - Это я, Стёпа! – послышалось в ответ. Храбрецу не хотелось выглядеть трусом в глазах братьев и сестёр, поэтому он решил вступить в беседу.

     Через несколько минут все участники этой неразберихи сидели вместе на траве и играли в шахматы. Договорились и мячик погонять, но…  

       Вернулись родители зайчат и сильно взволновались за своих чад.

Папа строго скомандовал:

 - Дети, живо домой!

С порога мама стала отчитывать несмышлёнышей:

 - Вы чего это удумали?! Разве можно с волчатами водиться?!

 - Мамочка, он необычный волчонок!

 - Он травоядный, как и мы!

 - Васька и букашечки не обидит!

 - У него ни папы, ни мамы нет! Он сирота!

 - Ему даже морковка с нашего огорода понравилась! Мы его угощали. – наперебой загалдели зайчата.

 - Всё равно, держитесь от него подальше! – не уступала обеспокоенная зайчиха. – Он плотоядный от природы! Подрастёт и проглотит вас! Только в стенах школы вы защищены, только там  следят, чтобы вас не покалечили или того хуже…  только там существует строгое правило неприкосновенности. А в лесу оно не действует, оттого надо быть весьма осторожными.

      На следующий день Васька отправился к новым друзьям. Погода была тёплая, светило солнышко, птички весело переговаривались – делились новостями.

      «Во что же, нам поиграть? – думал Васька. – Может, в прятки или в города».

       Зайчата, как и все послушные дети, не могли ослушаться родителей.

 - Извини, нам запретили с тобой водиться! Не обижайся, пожалуйста! – с виноватым видом проговорил Стёпка.

     У Васьки, будто, что-то оборвалось внутри; улыбка, как огромная капля дождя, стекла вниз. Он опустил голову и побрёл, куда глаза глядят. Слёзы покатились градом. «Ну, почему?.. Почему?..» – стучали в такт с сердцебиением вопросы. И здесь его не приняли как своего.

    Один у него друг на свете – это я Фёдор Опушкин. Жаль, что играть с ним во всякие прыгалки и догонялки не могу: возраст не позволяет. Если считать по человечьи, мне около двадцати пяти лет, а Ваське, приблизительно, восемь. Представьте, если я, к примеру, в салочки играть буду, что обо мне другие ежи подумают!

      С того дня прошёл, примерно, месяц. Васька собирал землянику. Где-то вдалеке он услышал зов о помощи, и голос ему показался знакомым. Бросив лукошко с ягодами, Васька помчался на крик.

     Это лисица ухватила Стёпку острыми когтями, ещё чуть-чуть и зайчонку пришёл бы конец. Васька, не долго думая, вцепился ей зубами в хвост. От боли она ослабила хватку. Напуганный до смерти Стёпа вырвался и дал дёру. Хищница закрутилась колесом, стараясь избавиться от прилипшего к ней волчонка. Разжав челюсти, Васька отскочил в траву, а плутовка, постанывая и повизгивая, обратилась в бегство.

     Васька лежал мордочкой вниз и не шевелился.

     Зайчата, будто вырастали рядом с ним, как из земли. Если бы зайцы умели лазать по деревьям, то можно было бы подумать, что с них они и спустились.

     Стёпка, прихрамывая, приблизился к своему спасителю. «Нет! Только не это! Только бы живой! Только бы живой!» - повторял он про себя.

    Думая о самом худшем, зайчата боялись дотронуться до героя, боялись убедиться, что их друг погиб. Они будто бы ждали чуда и…

    Чудо произошло: Васька зашевелился и приподнял голову.

 - Жив!

 - Ну, как ты!

 - Ничего не болит?

 - Ходить сможешь?

 - Как голова?

 - Как спина?

 - Лапы шевелятся? – затараторили зайчата.

 - Кажется, всё в порядке. Ты-то, как? – обратился Василёк к спасённому.

 - Жить буду. Если бы не ты…

 - Как она лапку-то тебе покалечила! Посиди я сейчас подорожника принесу! К врачу тебя надо!

Васька принёс лечебной травы и приложил к Стёпкиным ранам.

    Через час Стёпа уже лежал в кровати. Мама хлопотала около него и охала.

    Пришёл лесной доктор, а именно мой дядюшка – Николай Ильич. Наложил пострадавшему швы, прописал какие-то лекарства и постельный режим.

 - Через три дня, проведаю. – собирая медицинские инструменты в портфель, произнёс доктор.

     Не удивительно, что с этого дня, Василёк стал желанным гостем в заячьем доме.

     Всё шло хорошо. Он и не догадывался о коварных планах обиженной и униженной лисы.

     Она в тот день тоже обращалась к Николаю Ильичу. Раны у неё были не слишком глубокие, доктор смазал хвост зелёнкой и обвязал бинтом.

     Не теряя времени даром, она помчалась к вожаку волчьей стаи. Если вы помните, им был двоюродный брат Васькиного отца.

 - Здравствуйте, уважаемый Иван Егорович! Я бы не хотела Вас беспокоить, но произошло такое!.. Необходимо принять меры!.. Где это видано!.. Кошмар!..

 - Говори толком! Что стряслось?

 - Этот ваш… Мало того ягодки ходил, собирал – весь ваш род позорил! А теперь ещё удумал!..

 - Васька что ли?

 - Он! Кто ж ещё?! Скоро никому из нас поесть спокойно не даст!.. Видите ли, жалко ему!.. Зайчонка у меня отбил!.. Закусить не дал!.. Голодную оставил!.. Вы уж с ним это… по всей строгости… Умоляю!.. Смотрите, вред здоровью какой нанёс! Хвост чуть не откусил!

 - Надо подумать… Не было у нас ещё таких случаев. Раз случаев не было, то и наказание для таких преступников не придумано.

 - Я уже придумала! Гнать его надо!.. К охотничьему лагерю… поближе!.. Чтоб не промахнулись!..

 - Мал он ещё! Подождать надо, понаблюдать за ним, возможно, одумается.  А коли нет! В таком случае будет намечено собрание, придётся выносить приговор, как положено, при помощи голосования. Так скоро, такие вопросы не решаются.

  Вероятно, жалко вожаку Ваську – племянник всё-таки. Вот он и не стал пока никаких мер принимать.

    Лиса, без сомнений, осталась, жутко недовольна ответом Ивана Егоровича. «Обойдусь как-нибудь без вас, без вашего собрания!.. Сама изведу!.. Уж я-то найду способ!..» - бубнила по дороге домой расстроенная плутовка.

    Замыслила рыжебокая коварный план мести. Взяла посудину и отправилась к соседу, Михаилу Михайловичу. У него, как и подобает медведю, половина огорода малиной была засажена. Это не тот медведь, что Васькиного отца погубил, того Потапом Потаповичем звали.

 - Здравствуй, дорогой Михайло Михайлович! – обратилась лиса к соседу. – Не угостишь ли малинкой?!

 - Неужто, ты, Елисеевна, ягодок захотела?

 - Приболела я, соседушка! Слыхала, что малиновое варенье при простудах помогает. – притворно просипела плутовка.

      Нарвал ей медведь целое блюдо малины и рецептом поделился, как варенье правильно сварить, чтобы витаминов побольше сохранилось.

    Вернулась она в своё логово. Всё сделала, как ей Михаил Михайлович посоветовал, наварила кастрюльку и поставила стынуть. А сама покамест в деревушку отправилась, что неподалёку. Она-то там всё знала! Не раз оттуда курочек да уточек притаскивала.

       Притаилась в кустах сирени у одной избёнки и стала выжидать. Ушли хозяева за водой на колонку. А лисица тем временем забралась  в жилище, набрала в носовой платочек яду крысиного, что по углам от вредителей был рассыпан. Уходя, на двор заглянула, выбрала там гуся пожирнее и сунула в мешок. «Теперь пора ноги уносить». – проговорила она и пустилась в обратный путь.

     Дома приправила варенье ядом, перемешала хорошенько, выложила в стеклянную баночку и отправилась искать, так ненавистного ей волчонка.

 - Здравствуй, милый! – прощебетала лисица, встретив идущего из школы Ваську.

 - Добрый день!

 - Ты уж прости меня неразумную! Не хотела я зайчонка обидеть! Голод одолел!.. Но я ж не знала, что он приятель твой!.. Больше не буду!.. Обещаю! Я теперь, как и ты, на подножный корм перехожу. Вот и вареньица наварила –  малиновое, самое полезное. И с тобой поделюсь. Прими, в знак примирения!

 - Спасибо, Елизавета Елисеевна! Я не сержусь на Вас! Главное, со Стёпой всё в порядке, поправился он.

 - Знаю, что поправился. Я не раз справлялась о его здоровье – переживаю очень. Бери-бери вареньице-то!

 - Благодарю! Не откажусь! Как говорят: дают – бери…

 - Кушай на здоровье! Меня вспоминай добрым словом!

   «Никто, никто не встанет у меня на пути!» - потирая лапы, ехидно прошипела  рыжебокая по пути к своему логову.

     Васька пришёл в свой шалаш, – который мы недавно построили, неподалёку от моего дома – достал учебники, намазал варенье на горбушку чёрного хлеба и уселся читать; так сказать, получать знания в прикуску с ядовитым бутербродом.

     Минут через двадцать, ему стало очень плохо. Очевидно, живот сильно разболелся, и затошнило. К счастью, что я, как раз, заглянул к нему по соседству. Васька уже и говорить толком не мог. Я побежал со всех коротких ног за дядюшкой своим. Благо, он опытный доктор, сразу определил, что к чему. Сделал больному промывание желудка и укол, притащил каких-то целебных отваров, велел, как можно больше пить, а кушать пока не разрешил.

     Васька быстро пошёл на поправку. (Ещё бы! Я сам о нём заботился!) Поведал мне, как его Елисеевна обхитрила. Хорошо, что он со мной этим  угощением не успел поделиться, решил уроки сначала сделать. Будь по-другому, нас вряд ли спасти бы успели; может,  до следующего дня никто к нам бы не наведался.

      Меня нисколько не изумляет, что всё так удачно разрешилось. Добро всегда восторжествует, оно всегда побеждает, какие бы замыслы злодеи не вынашивали, какие бы козни не строили!

  План не удался, лисица была вне себя – злилась пуще прежнего. Она ходила из угла в угол быстрыми шагами и приговаривала: « Что же делать, что же делать?..» И, кажется, что-то придумала…

   Несколько дней она дожидалась Ваську у диких яблонь и вот…

   Васька, в отличном расположении духа, приближался к месту  засады, не чувствуя таковой. У него было две корзинки: одна для грибов, другая для яблок. Палочкой он аккуратно разгребал опавшие листья, чтобы отыскать спрятавшиеся грибы. От прекрасного настроения с Васькиного языка не сходила песенка, которую я сам придумал:

   «Спрятавшись в лесную тень,

   Вдруг зацвёл трухлявый пень.

   Рядом с ним мы целый день

   Сочиняем дребедень.

                      Никогда нам петь не лень!

                      Слушал нас лесной олень,

                      И зайчихи у пенёчка

                      Пританцовывали в платочках.

   С нами солнышко смеётся

   И хохочут облака,

   Нам волною улыбнётся

   Синеглазая река…»  

  Но песенка прервалась, когда он услышал неподалёку: «Помогите! Помогите мне!»

    Это лиса, искажая, как могла, свой голос, заманивала волчонка. Она, проныра, уже давно проведала, что неподалёку от яблонь охотники наставили капканов. Это и была её зловещая затея, чтобы Васька попался в один из них.

     С единственной мыслью, что нужно кому-то помочь, Василёк пробирался сквозь заросли терновника. А рыжебокая пятилась, обходя ловушки, и продолжала звать на помощь.

      Не зря говорят: «Не рой яму другому, сам туда попадёшь». Так и вышло, не заметила лисица в траве очередного капкана, наступила и…

    Раздался громкий щелчок, железные зубы ухватили её за лапку. Васька не понял, что произошло. Ему со страху даже померещилось, будто прогремел выстрел. Забыв про корзины, грибы и яблоки, он пустился наутёк.

    Это и хорошо, что мой друг ничего не понял, а иначе, я не сомневаюсь в том, он бы не оставил там эту злодейку и попытался бы её освободить.

  Сутки или более Елисеевна просидела с защемлённой лапой, пока охотники не пошли проверять, не попалась ли в ловушки, какая-нибудь дичь. Лисицу нашли измученной и голодной.  

   Делать из неё воротник люди не стали. Думаю, им жалко было губить такую пригожесть. Елизавета Елисеевна хоть и злющая, а красотка. Хвост у неё длинный, пушистый, окраса она ярко рыжего с белой грудкой.

   Лапку ей вылечили, а жить определили в зоопарк. Вот и любуются теперь на нашу прелестницу и дети, и взрослые, да только ей от этого не легче. Но не видать теперь рыжебокой свободы, как собственных ушей! А ведь могло бы для неё, сложится всё иначе, не будь она такой мстительной и вредной.

    В данный момент у Василька и у меня жизнь протекает спокойно, никаких приключений пока не предвидится.   

   Вот чуточку отдохну и начну писать другую историю, которая тоже произошла в нашем лесу. О чём она, даже не спрашивайте! Это секрет! Иначе, потом вам будет не интересно.

     Желаю вам, мои дорогие, удачи!

     Ваш Фёдор Опушкин.