Я не верю в случайные совпадения.
- Случайностей не бывает, всё
предопределено и взаимосвязано, - вдалбливал мне отец во времена моего детства. –
Прогул – двойка – мой ремень… - Он смахивал пот с бровей и продолжал свои физические
и нравственные наставления. – Ищи первопричину. Что
предшествовало прогулу? Гнедая не может просто так сломать ногу. Значит, это
кому – то было надо…
Свист ремня немного сбивал меня от
поисков истины. Тривиальная вчерашняя рыбалка вместо занятий меня не
устраивала. Была в ней какая – то приземлённость, а отец, насколько я понимал,
искал на моих закорках высший смысл. И я старался ему помочь, мучительно
выдумывая причину. Боже, как я был наивен в те далёкие времена! Будь всё это
сейчас, я бы заранее смазал мягкое место подсолнечным маслом и, уж, конечно же,
искал бы первопричину в моей мамаше (светлая ей память!): за час до нравоучений
мамашей была обнаружена и изъята отцовская заначка. А пить в долг отец не
привык. Посему в сердцах переключился на мою задницу. И теперь, с высоты своих
лет я понимаю, что вариативность поиска первопричины может колебаться от высоких материй до седалищного нерва.
Но когда я увидел сидящего на крыльце
избирательного участка Эбенезера
Белфорда с неизменной тлеющей сигаретой в уголке ленивого рта – я, надо
признаться, обомлел. Амплитуды вариантности явно зашкаливали.
Я даже замедлил шаг и выплюнул
жвачку. Местная псина с линялой
шкурой с интересом её обнюхала, присела,
помочилась и ушла досыпать к забору.
- Эб, - тихо и ласково произнёс я. – Эб!
Я почему – то посчитал, что с фантомами,
клонами и всякими мороками не стоит говорить на повышенных тонах
Эбенезер Белфорд (или кто там, выдающий себя за него) приоткрыл смеженные веки и некоторое время
молча на меня смотрел. Затем глубокие вертикальные складки на его щеках
сгладились и приняли горизонтальное положение.
- Майкл! – заорал он так, будто нам мешала
револьверная стрельба. – Ба!!! Ты?!
Пепел с его сигареты упал на заплеванное
крыльцо. И раскудахтался петух в курятнике. Я понял: передо мною Эбенезер
Белфорд собственной персоной.
Мы обнялись.
От Эба по-прежнему, как в те, далекие годы
пахло смесью лошадиного и мужского пота,
дешевым табаком и, как не странно, мимозой.
- Как ты здесь? – поинтересовался он,
усаживаясь на прежнее место. – На выборы? Или по делу?
Он достал из кармана плоскую фляжку,
открутил крышку, протянул мне.
- За встречу!
Я слегка кивнул в ответ и приложился к
горлышку. Виски! Настоящие! Те, с ранчо
папаши Эба !
- А ты-то как здесь? За сотни миль от дома?! И давно?
- Восьмой год. – Эб принял от меня
фляжку, чтобы не отстать в разговоре. – У меня здесь дело! – значительно
произнёс он. – Я приобрел ферму.
Апломб, с которым это было произнесено, указал мне: Эб не изменился. Всё так же продолжает играть в покер и
шевелит пальцами у кольта с разряженной обоймой.
- Ну-ну,- протянул я, усаживаясь рядом на
перила. – А как же папашина ферма? Ты же
был единственный наследник! Продал?
Он беспечно кивнул головой.
- А почему к нам? Здесь что, корма
сочнее? Эб, перестань крутиться, как необъезженная! Изволь говорит правду!
Я достал свою фляжку, бросил ему.
Ловкости, с которой он осушил её до половины (я это замерил по бульканью в его
горле) позавидовал бы и кэмэл.
- Ты помнишь, как появился у нас на ферме? – спросил он, утёршись. – Бледный, как полуденное солнце. Немощный,
стеснительный… Парень с Востока…
- Конечно, помню. Три месяца стажировки.
Нас много тогда прибыло в Нью-Клин. Кто на три месяца, кто на полгода… А по поводу немощности – это ещё надо
посмотреть! – обидчиво оживился я. – Зуб-то, поди, до сих пор шатается?
Он потрогал языком зуб, помотал
отрицательно головой, вернул фляжку.
- Майкл, прошу тебя - не перебивай. Я до
сих пор путаю времена.
- И падежи,- некстати хихикнул я.
- Нет,- серьёзно ответил он. – Падеж был
на следующий год. А тогда с вами
приехала Лидия. Ну, такая… 95-60-95… Неужели не помнишь? Шатенка такая…- И он
очень точно нарисовал ладонью абрис.
- Всё! Вспомнил! – Я действительно
вспомнил эту Лидию. Только мне показалось, что с цифрой «60» Эб немного
напутал. Сантиметров на 20. – Только она на ранчо не осталась, устроилась официанткой в городе, «У дядюшки Пэна».
- Да, «У дядюшки Пэна». Через год мы
поженились. У нас двое ребятишек.
Я облегченно вздохнул. И одновременно посетовал на себя: что за
дурость – искать везде сложности? Банальность – она повсеместна. Хотя…
- Эб, а почему вы здесь? Чем тебя не
устроило отцовское хозяйство? Или ЕЁ не устроило?
Он потянулся, улыбнулся мечтательно.
- Захотелось своего дела. Захотелось мир
посмотреть. Да и Лидию очень тянуло на родину.
Да-а, любовь… Она и не таких под копыто поджимала. А уж эти простаки с
Запада, как Эб… Да-а, любовь… Первопричина первопричин.
- А ты как? Ты же с этих краев…
- Зоотехником…
Дверь участка открылась. Эб еле успел спрятать фляжку.
-
Милый, ты мне нужен. Срочно на Дальний
Карьер! Думаю, голосовать там уже закончили. Опечатаешь урны – и обратно! Одна
нога здесь, другая – тоже!
Я, скрытый дверью, успел заметить лишь
клок золотистых волос. Дверь захлопнулась.
Эбенезер
развел руками: видишь, как оно, дружище… Дела!
- Ну, Майкл, до встречи!
Мы обнялись на прощание. Мне даже
померещилась слеза в уголке его левого глаза.
Эб вытащил из расшитого «под
хохлому» валенка спрятанную фляжку,
отдал мне, подошел к стоящему на обочине «ниссан - кашкаю», уселся на заднее
сиденье и тронул водителя за плечо: - На Дальний Карьер.
Окурок прилип к моей отвисшей губе. Я машинально встряхнул фляжку. Нет, видимо,
Эб постарел: во фляжке еще что-то осталось. Я сплюнул окурок и приложился к
горлышку. Да так и застыл с запрокинутой головой: с избирательного плаката на двери мне лучезарно улыбалась
веснушчатое лицо Лидии Сидоровой,
генерального директора мясоперерабатывающего комплекса, кандидата в депутаты
Государственной Думы от семьдесят четвертого избирательного округа города
Клина.
Вот это высоты! В её то тридцать с
небольшим лет! А ты: Эд, чувства, лямур… Да за такой перспективой – хоть на
Алеутские острова! Эх, Мишка, Мишка, мало тебя батя в детстве вразумлял!
Политика – вот первооснова всего! Хоть на Диком Западе, хоть в российской
глубинке… А этому, уж, простачку-янки сам бог велел за этими 90-80-90 в Россию
тащиться! Заодно, и к высокому, к «Лебединому озеру» приобщится у истоков, так сказать. Для Думы – первостатейная вещь, частенько
наяривают. Плюс «кашкай» да пимы с иголочки…
Псина у забора широко, с лязганьем клыков зевнула и вновь замерла в спячке.
Помочь сайту
Поздравления
