Осип Мандельштам: Смысловик

   Набор студентов в университет был ограничен. Он нашел выход: принял христианство протестантского толка. Впрочем, Мандельштам все больше времени стал уделять поэзии и все меньше – учебе. Университет он так и не закончил.
 

   Самой первой любовью поэта была не Марина Цветаева, а художница Анна Зельманова-Чудовская, «женщина редкой красоты, прорывавшейся даже сквозь её беспомощные, писанные ярь-медянкой портреты». Однажды она пришла писать портрет Мандельштама, он попозировал – и влюбился. Настолько был заворожён, что не смог посвятить обожаемой принцессе ни строчки. На что потом ходил и всем горько жаловался.

   О бурном романе Осипа Мандельштама и Марины Цветаевой много писали. Он был влюблён в неё по уши, везде преследовал, пачками посвящал стихи и в итоге так напугал назойливостью, что ей пришлось порвать с ним отношения. Поэт, услышав это, гордо удалился, но очень тяжело переживал. Как писала Цветаева в письме к Елизавете Эфрон, «он страстно мечтал бросить Коктебель и поступить в монастырь, где собирался сажать картошку».

   В 1933 году, через 18 лет после их встречи в Коктебеле и через 17 лет после посвященных друг другу стихов, Цветаева в статье “Поэты с историей и поэты без истории” отнесла Мандельштама (наряду с Ахматовой и Пастернаком) к поэтам без истории — к чистым лирикам, глядящимся в себя, а не в мир, читающим в себе, а не в валах истории, шуме времени, чужих глазах.

   О неряшливости Мандельштама ходили легенды. Он был настолько увлечён своим внутренним миром, что просто забывал о том, что происходит вокруг. Поэт не раз гостил на даче Максимилиана Волошина в Коктебеле: тот предлагал другу все удобства для подготовки к экзаменам, сам же в это время жил за границей. Мать Волошина писала сыну деликатные письма с просьбой о помощи: «Слезно молю, как например, на днях поэта Мандельштама не делать по нескольку раз на день запруд в комнате, не бросать книг на террасе, а окурков на диване». Впрочем, мадам Волошина была отходчива и умела распознавать таланты. Позже она же писала, что Мандельштам талантливый поэт и чертовски умён, просто бесцеремонен и неряшлив.
   Мандельштам был крайне обидчив, самолюбив, вспыльчив. Однако близкие люди, знавшие, что сердце у него отзывчивое и доброе, мирились с его тяжелым характером.

   В первые революционные месяцы Мандельштам считал происходящие события правильными. «Деятельность советского правительства проходит под знаком творчества», – писал он. Благодарил революцию за то, что она «навсегда положила конец духовной обеспеченности и существованию на культурную ренту». В июне 1918 года поэт даже начал работать в Наркомпросе в качестве заведующего подотделом художественного развития учащихся. Он получал 600 рублей, описывал библиотеки, сохранившиеся в конфискованных помещичьих усадьбах, и жил в Москве в гостинице «Метрополь». Именно там Мандельштам первый и последний раз в жизни лицом к лицу столкнулся с Лениным.

Была и ещё одна попытка работы на советское государство. В 1919 году в Харькове Мандельштам получил должность с пышным названием «заведующий поэтической секцией Всеукраинского литературного комитета при Совете искусств Временного рабоче-крестьянского правительства Украины». Когда его спрашивали, что он там делает, поэт шутил: «Я охраняю культурные ценности, во мне самом заключающиеся».

   В годы гражданской войны Мандельштам переезжал с места на место. В Киеве познакомился с Надеждой Хазиной, ставшей его женой. В Крыму его арестовала врангелевская разведка, но отпустила после заступничества поэта Волошина. У него была возможность уплыть вместе с белыми в Турцию, но он предпочел остаться на родине. Знал бы Мандельштам, что его здесь ждет! Он был арестован по подозрению в шпионаже и в меньшевистской Грузии. И тоже отпущен.

   Осип Мандельштам часто разговаривал с воображаемым собеседником – Пушкиным – и даже, по свидетельствам Анны Ахматовой, вступал с ним в заочные споры. Но не переставал ценить и безмерно уважать. В феврале 1921 года Мандельштам вдруг уговорил всех своих друзей-поэтов пойти в Исаакиевский собор и отслужить там панихиду по Пушкину. «Он раздал нам свечи. Я никогда не забуду, как он держался – в соответствии с обстоятельством, когда свечки эти раздавал», – писала участница события Надежда Павлович.

   Иван Грузинов в своей работе «Есенин разговаривает о литературе и искусстве»: ««Домино». Хлопают двери. Шныряют официанты. Поэтессы. Актеры. Актрисы. Люди неопределенных занятий. Поэты шляются целыми оравами. У открытой двери в комнату правления Союза поэтов Есенин и Осип Мандельштам. Ощетинившийся Есенин, стоя вполуоборот к Мандельштаму: «Вы плохой поэт! Вы плохо владеете формой! У вас глагольные рифмы!» Мандельштам возражает. Пыжится. Красный от возмущения и негодования».

   
   В 1933 году Мандельштам сочинил знаменитое стихотворение «Мы живем, под собою не чуя страны…», обличающее Сталина. И хотя читал он его лишь самым близким знакомым, Сталин об этом стихе узнал. Вопреки всем ожиданиям,  решение вождя оказалось относительно мягким: «Изолировать, но сохранить». Поэта с женой выслали в маленький городок.

   
   Поэт умер 27 декабря 1938. По официальной версии – от паралича сердца, а в действительности, судя по всему, – от истощения. По словам очевидцев, тело Мандельштама было брошено в ров.