АДА НЕТ

ты меня не слышишь...

СТАРУХА

офис рекламного агентства, вечер, одни....

она, молодая красивая - выпускник художественного, изучающая основы компьютерных программ за его спиной, он, ее начальник... ковыряясь в каком-то буклете, раздумывал как бы безобидно, пригласить ее покушать... просто вечерний обед...

появившись неделю назад, она уверенно овладела вниманием мужского коллектива... банальная ситуация...

составил безобидную фразу и повернулся к ней, мимолетно изменил реальность, за монитором сидела темная старуха, шамкая губами, читала мантры компьютерных программ... глаза закрылись, открылись... девушка, старательно рисовала, мышкой кружок... месяцем позже... крики, сцены ревности, швыряние кружек, хлопанье дверьми... она уволилась, товарищ ходил мрачный... так он научился ВИДЕТЬ...

позже, он часто игрался с новым опытом, рассматривая лица собеседников... видя их лики, всматриваясь в их души... познавая сущности...

отношения завязались сразу, с третьей встречи… сидя в офисе перед монитором графической станции, он думал о ней... прошло полгода после разрыва года тяжелых болезненных отношений, спешить было не куда... не к кому... уже не желалось...

что происходит? почему ОНО появилось и выглядит так, словно прошло несколько лет? почему имя роковое? что происходит?

ОНО напоминала ему другую, оставшуюся в жизни, разбудившую в нем мужчину, научившую жить, хотеть, творить, БЫТЬ... отношения, длившиеся долгий год, целую вечность... странно одетую в браваду и несуразные вещи, окрашенную в яркий лак, кричащую помаду и одиночество, пародия на другую в зрелом искорёженном возрасте, жертву насилия которой нравится жить... учившуюся быть...

чем-то он купил ее, возможно смесью здорового пофигизма и наглости или беззащитности и детской наивностью или большими руками, или арахисовым маслом для ее дочери...

ТАМОЖНЯ

поздний вечер или ранняя ночь… фонари убегали назад… фары встречных машин, раздражали, но не бесили… разговор с гаишником остался позади, как и пять штук, «надо все-таки забрать права из гаи, - думал он, - два года без прав, это перебор даже для такого распиздяя»... направление на аэропорт, в любом городе, любой страны всегда стоит дороже, элитное направление... самолет уже приземлился, они опаздывали. «я позвоню, договорюсь», - сказала она, прервав его мысли и свое молчание, попросила набрать номер с его телефона... дурацкий бизнес, дурацкие отношения... она получала грузы, с определенной периодичностью из дальнего зарубежья, серым способом, через таможню, за дешево, по знакомству... самолеты прилетали не часто, но, как правило, ночью, она спрашивала – «…сможем съездить?», он, как правило, не отказывал...

несколько лет, а точнее 4 года... столько произошло за это время: фидель кастро подал в отставку; в перми потерпел катастрофу пассажирский самолёт, погибли все; газпром прикатил поставки газа на украину; катастрофа самолета над атлантикой унесла жизни 228 человек; умер король поп музыки - майкл джексон; вступил в силу таможенный союз россии, белоруссии и казахстана; террористические акты в московском метро, погиб 41 человек; взрыв нефтяной платформы; эстония перешла на евро; разрушительное землетрясение в японии, цунами смыло побережье, 15 597 погибших, 5694 раненых, 4980 пропавших без вести...

жить становится неудобно... ночные поездки доставляли некоторое неудобство... но он ездил...

«ерик без машины. давай его до дому докинем? ты не против?» - спросила она, сразу как мы загрузили в багажник большие коробки... «не против. где там твоя таможня?»

я часто летаю… по работе в основном, на месяц не более, больше не позволяет виза… так, что таможня мне как родная, БРАТ так сказать... самые отвратные братья в Урумчи, не любят они нас там... хотя... как и везде в остальном мире, выходцев USSR... довезем, что не помочь бедному таможеннику... форма у них голубая... лица добрые... вкусы у нас одинаковые, БРАТЬЯ - одним словом...

«пиво будешь!?» - предложила она, сидя на переднем сидении, она была в ПЛАТЬЕ и ботфортах, я видел ее возбуждение… «и сигареты, тоже купишь?» - утвердительно попросила она... «будете? - я протянул таможне бутылку пива, - нет, я не пью! спасибо. а воды? нет не надо»... зажигалка щёлкнула, машина тронулась, сигарета зажглась… она пила из горла, она была в хорошем настроении, много говорила... «сигарету? - предложил я, - нет спасибо, я не курю!». таможня сидел за мной, казался уставшим или потерянным или уставшим... молча слушал нас и смотрел на нее, в окно, на нее... она вообще странно много говорила, кусками выхватывала прошлое, сказала, что машину мне плохо покрасили, потому что она так просила, что я вообще сволочь, и веду с ней себя не правильно… она говорила… потом замолкала и также долго молчала... потом опять вспыхивала с огоньком сигареты, vogue с ментолом... говорила, таможня молчал, я вел автомобиль и отвечал ей, мы смотрелись хорошими друзьями с бурным прошлым или... настоящим...

вторая пробка отстрелена на светофоре, мы подъезжали к микрорайонам, таможня указывал дорогу или... она?

«вот здесь», - ербол указал на стоящий двух этажный домик, поблагодарил, задержался на мгновение и вышел. «он не пьет. не курит. держит уразу. у него большая семья», - зачем-то сказала она, провожая его взглядом, пока я разворачивал автомобиль... в молчании мы доехали до ее дома… «завтра мы отвезем коробки заказчику?» - спросила она. «конечно!» - ответил я.

отношения бывших бывают разными, ненависть, любовь, ревность, злоба, обида, забвение… разные...

эти с постоянной периодичностью пересекались... иногда это провоцировала она, иногда он... с месяц назад, общаясь через сеть, он включился... он приехал к ней домой… без звонка, приглашения, намека. зашел. огляделся. завел ее в комнату дочери, развернул, стянул одежду, бросил на диван и трахнул…. грубо, просто, без ласк, слов, объяснений... без подробностей... забытое тело, с другим запахом...

прощаясь в коридоре - смотрел ей в глаза, поправлял халатик, говорил, что она ведьма, что она с ним делает... он всегда так говорил, когда не знал, как объяснить свой очередной позыв к сношению с ней…

свободные взрослые люди уже без обязательств друг перед другом…

КУПЕ

Фирменный поезд №001и, москва(павелецкий) - волгоград, мягкое купе, верхняя левая полка, чемодан, шлепки, треники, газетка... перрон покачнулся и тронулся, приветливая московская транспортная полиция помахала цветами, оранжевые рабочие ласково смотрели узкими шелками глаз, помахивали метлами. поезд был гавно... "ты не в китае, - напомнил он себе, - ехать кажется часов 19, не умрешь!" получив белье и купив стакан чая, он сидел на чужой полке. пожилой восточный мужчина, армянин, кажется, доставал свертки, верхняя и вторая полка были пустыми... «давайте знакомиться», - коньяк возник на столе... маяк указывающий дорогу потерянным и заблудшим душам...

кажется, даже курили. шумно было. шестеро мужиков давили уже третий пузырь. спорили, играли в карты, наливали, закусывали, шутили. за окнами висела российская луна, российские - звезды, поля, деревья, поселки или города... в очередной раз, получив выговор от проводницы, стали говорить тише. «кого застану курящим в туалете, - убью нафиг, - ей вы слышали?» старая тетка, возникшая как-то сразу, обращалась к моим попутчикам. курили все же в тамбуре.

кондиционер не выключался. не уворачивался. «замер к ебене маме, - тихо сказал я, открывая глаза, остатки сна увядали, - гавно поезд...» «чего ты, там ругаешься? спускайся! в карты покидаем». «нет, я пас». «ну тогда дурака турецкого покажу», - ложка побрякивала в фирменном стакане ржд...

я оставался очередным дураком, становилось скучно, игра вяло сходила на нет. молодой парень, сидевший напротив меня, пустыми глазами смотрел в окно, сосед с верхней полки громко сопел, во сне чертыхался и ворочался... выпитое тянуло поговорить... армянин мял карты. «может на интерес?» - спросил он...

хайнань был жарким, солнце пометило очередную жертву, кожа болела, облазила... бутылка дорогого пойла опустошена на половину... сигара, пожираемая глубокими затяжками, обожгла пальцы... океан дышал. вдох... выдох... ворочался по стариковски, стараясь устроиться удобнее… ночь угомонила отель и побережье... темнота водрузилась на трон. лунную дорожку пересекал маленький корабль. склянки отбили два часа. я глотнул с горла... пойло обожгло горло...

прошлую ночь мы писались, а потом говорили по скайпу... как ни разу не разговаривали раньше... как-то так получилось, что когда всем стало все равно, стало возможным разговаривать... канат натянулся, звенел, душил...

молодой говорил, что-то. я понял что отключился. «она ушла, просто перестала отвечать на звонки, если отвечала, то каменным голосом интересовалась, - «что хотел?», она умела так говорить... что ей надо? я жениться хотел, я и детей ее полюбил бы, а может еще бы мне родила…» - он также внезапно замолчал, как гасят свечу...

"да блять она, простая блядь", - с верхней полки, спустились ноги, за ними - треники, желтая на поясная сумка, растянувшаяся кофта, огромные сиськи, - по...ться любит твоя баба, чего тут не понятного?". женщина... без возраста, с от лежалым лицом и пятном в виде пуговицы на левой щеке, грузно, ища ногой опору, спускалась с полки. "дайте чего хлопнуть", - смесью перегара и лука дыхнула она, задвигая меня к стене за стол... мы молча смотрели как она, крякнув, заглотила пол стакана белой... шумно выдохнула и смачно грызанула хлеб... "я тебе так скажу, сынок, баба твоя на передок слаба, потому и прыгает с х...я на х…й, - молчание висело в воздухе, сонная муха, потревоженная мной, нервно елозила по стеклу, - вот ты спрашиваешь чего ей надо? сопли тут распускаешь... ". женщина, плеснув еще полстакана в нутро, встала, пошла курить... мы молчали...

молотки пульса движения отстукивали колеса поезда, размеренное покачивание усыпляло, молодой красавчик-месяц горделиво показывался в окне...

«это мой сын?» - вопрос был задан. она: «конечно! Твой!»

высокогорный каток медеу, гордость нашей страны, оставшийся нам от великого союза. ресторан. пустой зал. монополия... он, его сестра, бармен, повар... он миллионер... «а я с девушкой познакомился, - говорит варух, молодой, лет 25 поваренок, приехавший из какой-то дыры и потому живущий в ресторане, - вот в гости хотел к ней поехать, она меня вообще к себе жить звала! кто покупает электростанцию?! она красивая…». он на секунду замер, наверное, вспоминая ее. «старше меня, но красивая... вот смотрите фот», - он достал телефон и, поковырявшись, открыл фотографию...

он замер, его сестра перевела взгляд на него. на фотографии была она... «в тюрьму! есть освобождение? тогда в тюрьму! и пропускаешь ход!» - мы с возникшим интересом слушали подробности… совпадения...

что-то щелкнуло в голове: "Все!".

поезд дёрнулся и остановился... «сколько стоим? - спросил парень у проводницы, - 20 минут. пойду, подышу».

неделя пролетала быстро, роман, который она завела случайно, на просторах сети утомлял. нет, она была благодарна этому далекому и так ставшему родному непонятному человеку, но... хотелось чего-то ближе, надёжнее, ощутимее... а тут...

«сына уехал на дачу, дочь уезжает с ночевкой, ты приедешь сегодня?». говорят, сайты знакомства кишат сонмами извращенцев, малолеток и женщин желающих чтобы им сделали куни... а тут... приличный молодой человек, скромный, чистоплотный, слишком простой, правда, но обладающий огромным преимуществом - он реальный... да и в постели он старался, как мог... а он мог ... толи благодаря размеру... толи накопившемуся желанию... довлеющему сильнейшему инстинкту размножения... да и женщин, таких как она, у него не было... недели пролетали в заботах, они переписывались, созванивались... потом он приезжал, в пятницу или субботу... он начинал ей нравиться, секс с ним был хорош...

он понимал, что можно ВСЕ, и делал все...

по перрону бежит мальчишка, цыганенок, семи лет, не больше, заучено припадает на колени: «дяденька дайте денег!», пассажиры торопливо грузятся в вагоны, огоньки ночных ларьков трогаются и остаются в этой жизни...

ХИРОМАНТ

зима... вечер... мальчуган лет пяти бежит к отцу, мама просила что-то передать, желтая лампочка освещает коридор бани, черную стенку печки, отца, и еще кого-то сидящего на верхней полке. ребёнок спотыкается, его разворачивает и чтобы не упасть, он выставляет ладошки, правой плотно пропечатавшись к раскаленной стенке печки. темное марево, затуманивает взор… отец что-то кричит и бежит к нему... отец несет его, ему больно, он плачет...

он родился заново, он изменил судьбу…

много раз в детстве он мог умереть, педиатр, выходя из комнаты, шепнул на ухо бабке: «готовьтесь, он не выживет...». врач зашивавший подбородок, показывал что-то: «еще два сантиметра и все!».

очередная волна ревности, накатила, сбивая дыхание... он ехидничал и подъебывал ее. она отвечала, что это не так... заглядывала в глаза... а ревность ли? ... становилось скучно, игра вяло сходила на нет... как часто мы боимся остаться дураками... в жизни, на работе, в отношениях... "не делай из меня дуру", - кричит обиженная узнавшая об измене жена, подруга, женщина... "не будь дураком", - говорит все знающая мать, сыну... и это единственное что их беспокоит? не быть в дураках...

«да дома я была! у детей спроси!» - огонь откусил кусочек сигареты, virginia с ментолом. вот уже три месяца, как он начал приезжать, интересоваться сыном, оставаться ночевать... она не понимала, что происходит, она не спрашивала, он не говорил... они ходили в караоке, в кафе... она общалась с подругами, они говорили что-то ободряющее... потом он начал ссылаться на работу, говорил, что не может приехать. она опять не понимала. она не любила быть в неведении...

тихо говорила: «не так!». когда он, уходя, комкал прощание, чмокал ее в лоб. «не так!» - говорила она тихо, подставляя ему губы, глаза бездонные карие пытающие, молящие...

стоя на кухне, в полуторке, прижав ее к облезлой стене, он первый раз смотрел на нее по новому. ее глаза... бездонные. топили его. уносили его. он понял что ВСЕ... она поняла это...

это не было любовью... это, уже, не было безразличием...

он потом часто вспоминал это чувство, возвращался в ту ночь... когда злился на нее, когда огорчался, когда порывался все порвать…

свидания с сайта знакомств были по расписанию… она злилась, она не понимала, она огорчалась… «с ним что-то происходит!» - она видела это, но не могла, ни чего не сделать, не понять... «поедем в караоке? поехали. что будем пить? все равно», - вечер скомкался, он скомкал вечер... такси остановилось... он сказал, что покурит и зайдет. через тридцать минут она спустилась... он сидел в машине и крутил в руках номер пьяного такси – «что с тобой? я тебя не понимаю...».

она уснула. он сидел на кухне... пил чай, смотрел на спящий город... ее телефон лежал на столе, как давно он не позволял себе подобного... листая набранные и пропущенные, запоминая принятые и отправленные... она проснулась, увидела его за компьютером, он что промямлил... «пошли спать? пошли», - лежа они еще долго разговаривали. он говорил, она слушала. он приводил доводы, она соглашалась....

«ты меня не слышишь!» - он, в последнее время, часто ей это говорил... она не понимала, она действительно не понимала... они говорили о прошлом, о настоящем, он опять говорил, что ты меня не слышишь...

она не понимала, она снова злилась, обсуждая с подругами, они рассматривали ту, с которой он живет... та, которая разрушила все... та, которую надо....

«ты приедешь? сына на дачу уехал. дочь опять к своему уезжает», - он смотрел на нее, чмокал в лобик, говорил: «не могу я ночевать у тебя! меня выдавливает!». «мужики твои», - ехидничал он... «что за фигня? тут некого кроме тебя не было!». «не моя очередь», - его идиотская шутка бесила...

свободные взрослые люди без обязательств друг перед другом...

неловкая пауза, девушка, красивая, молодая, блондинка. он видел ее на фотографиях, а тут при личном, как то... неожиданно... ее дочь... вернулась не вовремя...

СНЫ

много снега, холодно... я в гостях, сижу на стуле, мне неудобно, не уютно, не нравится... темно? вечер? утро? кто-то моет посуду... кухня...

«ко мне тут один товарищ клеился. ну говорю, приходи… чисто так поржать», - достала сигарету, прикурила от трели газовой плиты, virginia с ментолом, свесилась в окошко, выгнув спину в тонком халатике. он пригубил чай. «прикинь он приперся. меня на свадьбу пригласили, а мне уже выходить. работяга какой-то, на заводе токарем работает что ли, - шумно выдохнула дым, - приперся в какой то клетчатой рубашке. а куда его теперь девать-то? ну я его с собой и взяла. правда посадила в другой угол стола, позорище, какое то...».

налила чай, добавила молока, сделала глоток... она всегда о ком-то рассказывала... то ли хвалилась, то ли жаловалась...

скайп мелькнул значком сообщения: «ты тут?».

«привет. привет. ты себя как чувствуешь? а что? должен чувствовать себя хорошо, я вчера ритуал совершила, а потом сон хороший видела, мне давно хорошие сны не снились, а тут…, очень хорошо, для тебя...».

сны… я редко запоминаю сны, все их видят, не все запоминают. я знаю....

9 класс средней школы, журнал наука и религия вел в неизведанные, будоражащие просторы эзотерики. искусство управлять сновидениями, избитая тема в интернете, но в то время это было открытие... «представьте свои дом, в подробностях. дорогу к нему. себя. вы идете, подходите…» - будильник прервал опыты... ночь прошла, ночь вернулась... «вы идете к своему дому. представьте его. в подробностях. вы подходите...» - будильник разогнал картинку, снова в школу... опыты затянули и продолжались почти год, я свободно ориентировался в иной реальности, следуя путеводным нитям Мойры, каждую ночь, я блуждал во владениях Морфея... я достиг определенных высот...

«что тебе снилось?» - допытывала она. «да вроде ни чего». «вспомни, ты должен...».

«…зима. определённо это зима. много снега, холодно... я в гостях, сижу на стуле, мне неудобно, не уютно, не нравится... темно? вечер? утро? кто-то спиной ко мне, моет посуду... кухня...».

она задумалась: «налить еще чаю?». «странно..., - помолчала, закурила, - это хороший сон, мыть посуду... это хорошо... и все?». «я не знаю. а это важно? если да, то я вернусь и досмотрю...», - она опять много курит...

утро, он моет посуду, он теперь знает, что она не любит мыть посуду, он теперь много чего знает, но это все не важно, важно, что было у него...

проснулся ее сын, скоро придет дочь...

я еле восстанавливал навыки полученные, с легкостью, которую не ценишь, в далекой юности. мысли путались. тело болело. стрелки часов пожирали время. я корчился. я призывал сон. я молил На-ханга отпустить. я проваливался, тонул, вставал, полз, шел... часам к пяти утра, сон топил меня, ненадолго, на пару минут и так вот уже несколько дней... сознание терялось, металось между явью, сном, транквилизаторами, алкоголем, шмалью… красная и две белых...

зима. определённо это зима, много снега, холодно... я в гостях, нет, это не я!

бутылка красного вина, откупорена, разлита по стаканам, салат стоит на столе, она в ПЛАТЬЕ. он сидит тихо, пожирает ее глазами. он ее хочет, с первого момента как вглядывался в фотографию, с первого обмена приветами виртуального знакомства. она говорит, о своей жизни, о своих отношениях, о себе... он смотрит, иногда говорит что-то ободряющее... подливает вина... солнце, размывая ночь, приближает утро. вторая бутылка кончилась. говорить больше не чего. сигареты докурены. она разрешает ему дотронуться до нее. замок ползет вниз. открывая дверь в иной, не понятый мир. допуская к вожделенному телу. он не верит, он не понимает, он боится....

она позволила ему... он рад. он старался. он получил… она уснула. он гладил ее по спине и смотрел на нее. что было в его голове. что зарождалось там...

свободные взрослые люди еще без обязательств друг перед другом...

ЛОШАДИ

я не слышал тебя…

женщины как лошади - это понимание пришло давно, тогда когда он еще боролся за отношения. выигрывал. проигрывал. совершал поступки... есть племенные, есть клячи. есть дикие, есть оседланные. брыкающиеся и послушные. кому-то принадлежащие или еще нет...

либо ты на ней, либо кто-то другой... либо она твоя, либо чужая...

стук в дверь, собака, дурная, молодая, в памперсе, свинячий мордой втягивала запах от дверей: «привет, ты как меня нашел? заходи...».

взрослый, высокий, простой, спокойный, тихий, гость сидел за столом, говорил тосты: «за хозяев! за хозяйку! за дочь хозяйки!». трепал собаку, ел аккуратно... «ты ее береги, она хорошая», - пожал его руку, попрощался и ушел…

«это мой друг. он сидел. я тебе о нем рассказывала. давно не виделись. как он меня нашел, ума не приложу...» - через два месяца ей сообщили, что он умер... она плакала...

странные чувства вызывали ее друзья... он выхватывал у нее телефон трезвонивший ночью, говорил, чтобы забыли этот номер, чтобы больше не звонили, отвечал на ехидные вопросы и предложения, предлагал встретиться и порешать вопросы, бросал трубку... она не сопротивлялась, она молча смотрела, она потом перезванивала...

она всегда была хозяйкой, он всегда был гостем... даже у себя... он не когда не хотел владеть этой гнедой... он старательно избегал любой ответственности, любого контакта с ее миром, кроме... замок ползет вниз, открывая … в иной не понятый мир, допуская к вожделенному телу, вино, водка, шмаль...

когда прошлое пересекалось, он бесился, просил, требовал, предупреждал, ставил условия, успокаивался, опять просил: «... не знакомь меня со своими бывшими, я не хочу знать о таком твоем прошлом... о просто друзьях...».

ариста пожирала бензин и дорогу. борода сидел рядом. он вез его домой. элитный район, коттеджный городок, рядом с горами. другой воздух. другая вода. та же жизнь... этот не ухоженный, талантливый, одинокий друг обладал великим навыком слушать... «я не могу отказаться от секса с ней, понимаешь? - борода помолчал, переключаясь на разговор, - конечно, опытная женщина это много стоит». «а оно тебе надо? встречайтесь, жениться же тебя ни кто не заставляет... ты хороший мужик, ты и к дочери ее хорошо относишься, пусть посмотрит как..., - он задумался, - … в семье бывает...». мы еще некоторое время говорили о ней. я говорил, он соглашался...

борода. я стал часто тебя вспоминать: «где ты? что с тобой?».

как то ночью долго расспрашивал он о жизни там, за колючкой, паника беспричинно поселившаяся, разъедала нутро. «ты не парься, я не позволю тебе туда попасть», - он всегда верил ей... это друг... это партнёр по бизнесу...

потом что-то произошло. почему-то она потеряла к нему интерес... больше она никогда не станет ничьей собственностью...

она не пускала ни кого дальше постели…, не пускала ни кого дальше молодого красивого тела: «пользуетесь...». сама пользовалась…

потом убегала, разрушала, подавляла...

она звала на помощь... они не понимали, он тоже не услышал...

далеко в ночи, уносимые ветром, сквозь лес или пески желтых барханов доносились обрывки набата, молящего о помощи, а он не понял... ни кто не услышал...

он понимал, что происходит что-то, с ней, у нее... она была другой, казалась другой... не из его мира... это вызывало неудобства... неприятие...

нет, это был не интерес... это была похоть, это была …

КИТАЙ

самолет оторвался от взлетки, и колесо рулетки закрутило шансы: черное, красное, черное... ощущение дискомфорта пришло сразу, четко, ясно, как реклама сникерса... командировка, очередная командировка по китаю. он любил их, со всеми неудобствами, усталостью, проблемами. они позволяли вырваться из рутинных будней. оторваться от сиськи родины и семьи... побыть наедине со своими мыслями... их было четверо, трое сотрудников и китайский партнер-переводчик. цель проста - добыча денег. метод - переговоры, предоплаты, утверждения, перелеты, переговоры, предоплаты... ритм заданный ограничением времени прост и четок... шестеренки судьбы зацепили нить...

череда событий обозначенных Клото привели их в эту дыру. китаянка чего-то лопочущая, сотрудница, оказавшаяся никчёмной обузой, отсутствие, какого либо такси... «там же паспорта!» - ступор, возникший от резкого рывка за ремень сумки. мотороллер, вставший на дыбы. рука, обожженная лопнувшим ремнем, разжалась. двигатель взревел. карма и проклятия, уносили двух китайцев с его фотоаппаратом, бумажником и паспортами ....

«блять… паспорта! там же паспорта», - товарищ медленно срывается с места и бежит, китаянка останавливает машину, все грузятся, китайские бусины с браслета рассыпаются по асфальту....

полиция приехала быстро... сфотографировали, поговорили с продавцами магазинов, посадили в джип, привезли в полицейский участок...

пристёгнутый наручниками к трубе на уровне щиколотки, на корточках, сидел крупный лысый китаец...

полицейские о чем-то громко говорили периодически показывая на нас, переводчица переводила... «там 10000 долларов было», - скажи ему. «да десятка, - говорил мой товарищ, - пусть сука их найдут и кончат. фотоаппарат, паспорта». за семь лет поездок по китаю мы первый раз не оставили паспорта в сейфе гостиницы, первый раз с нами была обуза, первый раз разбили ноутбук, потеряли телефон, опоздали на самолёт, сорвались сделки, проебали паспорта...

желтая тога буддийского монаха мелькнула в очереди на вокзал, я отстранился, пропуская его. он поблагодарил. китаянка, ища его глаза, уважительно заговорила с ним, он что-то по-доброму сказал, потом повернулся ко мне, взял меня за плечо и заговорил... мир замер, умиротворение окутало меня, дыхание замедлилось... «он говорит...», - мир вернулся, шумы вокзала, жара, толчея. «он сказал, что ты как огонь. он сказал, что огонь пожирает тебя изнутри. он сказал, остановись. он сказал, все будет хорошо...».

два три месяца, неделя, 10 дней, год, - столько длились любые ее отношения, ей было хорошо. ей было весело. ночи уносили сознание... но она всегда прекращала начинающиеся отношения... или сама... или, делая так, что они уходили...

чемодан, шлепки, треники, газетка... перрон покачнулся и тронулся, за окнами висела китайская луна, китайские звезды, поля, деревья, поселки или города... занавеска покачивалась, задевая искусственный цветок в узкой пластмассовой вазе, термос для воды постукивал о вазочку...

«я хочу тебе сказать, - через окошко в кухне, свет падал на ее обнаженное тело, она сидела на раздолбанном матрасе, в старой полуторке, в старом городе, в его съемной квартире, пустой и не жилой, среди детский вещей и вещей его жены, - мне хорошо с тобой. давай построим дом. я всегда мечтала о доме. и будем там жить». он наливал ей чай или водку, молча слушал ее. «я хочу тебе сказать, я беременна от тебя...».

швырнув ей вещи, он тихо сказал, чтобы она собиралась. «я сама доберусь! нет, я тебя отвезу», - аристу несло по улицам. выбирая короткий путь, лавируя между автомобилями, по встречке, натыкаясь на медленно идущие, он яростно сигналил, он хамил, он подрезал, он нарывался... резко остановив машину, перегнувшись через молчаливую ее, открыл дверь, уходи...

пузырь опустел на половину, я же говорил тебе, я же просил тебя, я не хочу, я не могу, мне больше не нужно. не сейчас, да кто ты такая... забытьё спасительной пеленой гасило сознание, не хочу...

откатилась дверь и в проемы возникла проводница: «ваши документы...». мы подъезжали к Пекину, наша китаянка, что-то объяснила, показывала какие-то бумаги, выданные полицией... списав наши фамилия, она ушла... ехать оставалось сутки...

он включился... он приехал к ее дому. без звонка, приглашения. намека, без подробностей, ранним утром. сидел, курил в машине, постоял у дверей, обошел дом, сел на лавочку. достал сигарету... он опять много курил...

телефон зазвонил в руке неожиданно. «заходи...», - сказала она... кухня, чай. кошки. мирно сопела дочь в комнате, было по-домашнему уютно... она курила, он молчал.....

отношения завязались сразу со второй встречи, какие-то заказы, поездки к ее клиентам, покушать, поговорить, разговоры о Мураками... сидя в офисе перед монитором графической станции, он думал о ней... она сказала, что надо внести изменения, и сейчас она приедет. она была в ПЛАТЬЕ, плотно облегающую ее фигуру, сапогах, дурацких очках, замшевой короткой куртки. «хочешь чаю? хочу пива...».

«моя дочь обожает арахисовое масло...» - она складывала в корзину какие-то продукты для дома. он, две бутылки пива. на кассе он заплатил за все: «я же мужчина, не могу позволить девушке платить при мне...». она пила с горла: «курить можно? в коридоре!». «да ладно», - зажигалка щёлкнула, огонёк лизну тонкую сигарету, vogue с ментолом...

он подошел, снял очки, отвел руку с бутылкой и поцеловал ее... позже, застегивая ремень, он чуть отвернулся, чтобы не видеть, как она поправляет платье...

«вставайте, - будила китаянка, - приехали...».

пекин подавлял грязью серостью, унынием...

помощник консула сказал, что нас будут проверять неделю. сильный ветер бил по лицу, стекла магазинов прогибались, вывески угрожающе качались. громадная елка высилась над площадью магазина... в преддверии кристмаса, люди фотографировались на фоне монументальных сооружений посвящённых чужому празднику... «может нужно, чтобы кто-нибудь приехал», - голос товарища был тих... «кто? да кто угодно. у кого виза есть? пусть приедет, привезет наши документы», - мы возвращались из консульства, проходя по району Сохо, среди крутых иномарок и элитных бутиков...

пьяное реми мартини, гнилой виноград... заканчивался, за окном на фоне начинавшегося утра многотонный самолет, взлетающий с пудонга, сносило ветром в сторону, казалось, я чувствовал напряжение пилота удерживающего штурвалом курс....

«я ведь решила оборвать наши отношения… мне надоело, тогда... если бы ты не пришел так, наверное, и было... но почему пустила?» - язык пламени укусил кончик сигареты, vogue с ментолом. она затянулась: «подумала о дочери..., подумала, что надо попробовать..., подумала, что будет по-другому...».

консул принял нас. вернее выделил время через стекло комнаты. мы заполняли какие-то бумаги, анкеты, писали биографию. мой товарищ звонил кому-то, уточнял что-то... сильно переживал и нервничал... а я? казалось, что все это еще сон, игра, потеха...

на следующий день нам выдали свидетельство для возращения на родину,

пограничный контроль бегло пробежался по бумагам, щёлкнули печати. переступив желтую черту, повернувшись, я махнул китаянке: «все нормально, все хорошо...». три часа ночи, последний вылет, пекин - алматы, айр астана. «приветствую вас на борту, - голос капитана успокаивал, и расслаблял, - полет займет шесть часов тридцать минут. приятного полета».

«можно чаю?» - стюардесса налила в одноразовый стакан чай. и подала его, придерживая салфеткой...

она уже округлилась. в очках, дурацком халате, она вешала белье на балконе, вставая на цыпочки, худые ноги, темные пятки... собака носилась по дому... у нее бывали такие заходы, разгонялась и врезалась в дверь шкафа... они ездили на узи, покупали продукты, занимались сексом, он напивался, говорил что-то про донора, она плакала, он хлопал дверью, она курила... он возвращался, они кушали, смотрели телевизор, ругались, он напивался, кричал, что он проиграл, она плакала, он напивался, она курила...

голова... болела голова, тошнота накатывала приступами, в глазах было темно... «у вас есть что-нибудь от давления? андипал например». «нет, - сказала стюардесса, - тогда принесите ему воды, бутылку. оставьте». синеватая кожа, черные мешки, впалые красные глаза, его бил озноб, холодный пот. «дайте еще плед, - друг укрывал его, - скоро уже прилетим, осталось час»... забытье...

он смотрел на нее пристально, пьяный, укуренный китайским гашем... у нее, на новой квартире, в коридоре... дочь уехала на дачу с собакой, они стали жить вместе, только переехали, делали ремонт, мебельщик монтировавший гардеробную, ушел. она придумала, как в панельной двушке отгородить спальню, для них...

они опять трахались, по-собачьи, по-звериному, раздирая спины друг друга, кусаясь, и душа друг друга...

она шла. он поймал ее и прижал в себе. повернувшись к ней, мимолетно изменил реальность, лицо стало меняться, плыть, тянуться, тонуть. она шарахнулась от него, от креста которые болтался на его шее... он в шутку начал водить крестом перед ее лицом, она в шутку отворачивалась... «не надо! я прошу тебя, - лицо старухи, темное изгрызенное морщинами, беззубым ртом шипело, - не делать этого». впалые глаза, светились молодостью, и гневом... глаза закрылись, открылись...

«я принял решение лететь в астану. алмата не принимает, погодные условия», - голос капитана выдернул его из забытья, вот уже три часа как самолет кружил над алматой, густой туман спрятал город...

погранцы долго задавали вопросы, крутили свидетельства, но все же пропустили, таможня не проявила интерес, рейс задерживали, таблетки, купленные в аптеке, подействовали. он уснул...

стоя в темной ванной, он смотрел в зеркало, на свое отражение. лицо плыло, менялось. череда образов мелькала, тошнота подкатила к горлу... кожа лопнула на руке, окровавленные осколки россыпью покрыли пол, раковину, ванную... глаза зарылись, открылись... лицо, его лицо темное осунувшееся глядело не него в осколках зеркала....

два, три месяца, неделя, 10 дней, год - после очередного скандала он хлопнул дверью, унес в спортивной сумке планы, перспективы .....

ПОХОТЬ

было... раньше часто. постоянно... хотелось что-то доказать, ткнут носом... выявить. подловить... сделать больно...

вот и сейчас... слова ложись, ожесточено, путанно, эмоционально... больно, еще больнее... дыхание сбивалось... в глазах темнело, пальцы путали буквы... сделать больно, желание доказать опережало пальцы...

сидя в кресле, напротив, в комнате отеля, в горах. он смотрел на нее, напряженную, элегантную, взрослую... она стала взрослой, он не замечал этого, или не хотел видеть... водка, сигареты, злость, знания... злость вызывало знание... даже не само как таковое, а ее отрицание, не мое, не была, не состояла...

тишина за окном подкупала, далеко, за цепочкой огней дороги, брехали собаки, ветер носил обрывки лая, света луны, запаха полыни...

апатия окутала, расслабляя окаменевшие мышцы... не хотелось ни чего... раздевайся...

пленка окутывала тело, как саван, да это и было саваном... так хоронят... окутав...

яркий свет лампы. гогот толпы, он голый, холодно, руки связанны за спиной, чужие руки безапелляционно снимают остатки одежды... пленка окутывает тело, вжимая руки, ноги, член, глаза, уши, рот, забирая свободу и надежду... дышать трудно, стыд и страх... мысли путаются... кто-то сильно, ладонью, наотмашь, бьет по лицу, кровь, ища сквозь пленку лазейки, заполняет нос... он падает, его поднимают, ноги дрожат... казалось что все это игра, потеха... удар по солнечному сплетению забрал воздух, весь, сразу, всполохами в глазах...

"...покажи мне глаза, развяжи меня...", - теперь она испугалась, он включился... когда у него "падала планка", она боялась его... так было уже, всего несколько раз, но этого хватило, она ни когда до конца не понимала, когда он шутит, а когда живет... да и он сам тоже...

все всегда сводится к одному... к сексу... у людей так... все отношения замешаны на сексе... можно спорить, можно отвергать... но похоть правит миром... вот и сейчас, все смешалось, смазалось, со скользнуло...

он всегда хотел ее, как животное, как последнюю оставшуюся самку рода человеческого...

многие хотели ее. некоторые были с ней...

это было не важно... все забывалось, когда он проникал в нее. когда напряженный член, раздвигал створки ворот. в другой мир, в иную вселенную... он хватал ртом ее стоны, упивался ее выдохами... захлебывался запахами ее... он был другим... он был похотью...

АДА НЕТ

иконка сообщения равномерно мигала... пришло сообщение... из другого мира... из прошлого... сохранить...

прочитал...

начало мутит...

о чем-то он знал...

он знал, что так происходит, он знал, что по-другому не бывает... хотя она говорила что нет...

погано... погано за этот не совершенный мир, за людей, которые в нем есть, за нее... звонок выдернул из марева мыслей... работа, сотрудники, проблемы… они позволят переключиться, не слышать, не видеть, не ощущать...

он мог, они нет... он мог обижать, ругать, издеваться... они нет... ни кто не имел права трогать ее, делать больно ей...

всегда было так... он всегда старался защитить своих... даже бывших... от всего... даже ее...

…напряжение удерживающего штурвалом курс....

он не был паинькой, и сознание его не было белым... но когда это происходит с твоими близкими... злость и бессилие вернулось... тошнота подгадывала удобно время, музыка болью давила ушила, пытаясь вычеркнуть из сознания полученные знания... отпускала отгоняемая заботами...

он уходил, спускался вниз, разговаривал с людьми, он не хотел оставаться один на один с мыслями, изложенными на бумаге, они тяготили его, его мутило, все возвращалось...

птица, черная, сидела, свернув влево голову, блестящие, масляные черные бусинки глаз, смотрели на него... она пробовала, щёлкнув по льду, добраться до заветной цели... ударила. еще. еще... хрусталики льда, отлетели, еще, еще, еще... раз. лед треснул и начал крошиться....

пальцы сомкнулись на горле... вдавливая кадык, не бойся... она шептала, не бойся... сделать мне больно, мой муж был извращенцем...

лошадей клеймят... метят, хозяйским клеймом... четыре точки на спине, китайский метод бросить курить... странный метод, пальцем проводя по спине, он смотрел на эти четыре метки - четыре затушенные сигареты... четыре отрезка жизни... шрамы еле виднелись, белели на коже... изувер доктор... «и как? помогло?". "как видишь», - сказала она, закуривая vogue с ментолом...

прошло 9 лет... многотонный самолет, взлетающий с пудонга, сносило ветром, в сторону, казалось, я чувствовал напряжение пилота удерживающего штурвалом курс....

вы боитесь геенны огненной, горячих сковородок, извечных гвоздей под ногти... что боль тела, боль физического тела...

ада нет - кроме того что рядом...