Мой сосед Петр Ильич Гроссман поселился в нашем доме со своей супругой недавно. Приятно было смотреть на эту немолодую, любящую пару. Они ухаживали друг за другом, словно юные влюбленные, ловя счастье каждой совместной минуты жизни. Я с завистью наблюдала за ними, наше общение было кратковременным: «Здравствуйте, как дела?», и все. А однажды довелось мне познакомиться с ними поближе: представился случай. У меня испортился холодильник в жаркий июньский день. Я пошла в мастерскую. Увидела соседа и пожаловалась ему на свою беду. - Не грусти, Ириша, - Петр Ильич улыбнулся, - Я – специалист по холодильникам, в прошлом, естественно. Пойдем, я посмотрю. - Мне неудобно отнимать ваше время… - Не беспокойся, Зоенька на экскурсии в Иерусалиме, а я болтаюсь без дела. - А вы почему не поехали? - Ненавижу по жаре таскаться. Зоенька с подружкой из ульпана договорилась поехать, я не стал возражать. Вдвоем не пропадут, никто мою жену не украдет. Теперь никто. Ну, показывай свою капризничающую технику. Дело мастера боится. Петр Ильич провозился с холодильником полтора часа. – Ириша, я знаю, ты рассказы пишешь, я – стихоплет, так вот я могу тебе предложить интересный сюжет: про меня и про Зою, только имена измени. Если писать будешь. - С удовольствием узнаю вашу историю. Давайте начнем сейчас. Я приготовлю чай с бурекасами, и побеседуем, - мне не терпелось поговорить с ним. - Это история любви, Ириша, история долгожданного счастья. - Я – вся внимание. Был я на практике в маленьком сибирском городке. Рос в семье единственным ребенком, был избалован, не приспособлен к жизни – это ошибка моих покойных родителей. Пришлось многое познавать на практике, учиться самым простым вещам. Ничего не знал я толком и о любви. Встретил Зою и обалдел, до чего она была хороша! Просто куколка! Библиотекаршей работала, училась заочно, и дома все делать успевала. Метеор, не девчонка! А как танцевала! Думал, не посмотрит на меня такая красавица, видишь, я не Ален Делон, но…она стала оказывать мне знаки внимания. Стали встречаться. Я думал: приеду, расскажу маме о моей любимой, а она одобрит. Папа у меня тихий был, во всем с ней соглашался. Так и сделал. Мы переписывались с Зоенькой, я посылал ей бандерольки со всякими мелочами. А тут дело врачей – убийц, из которых многие евреи. Кончались последние денечки Сталина. - Петюша, - сказала мама, - Не нужна тебе русская девочка, хочешь услышать «еврейская морда»? - Моя Зоя не такая, она любит все нации. - Молод ты, сын, многое не понимаешь. Переписка наша постепенно заглохла: Зоя перестала отвечать на мои письма. И я подумал, что мама оказалась права. Рядом с собой я никого, кроме нее, не представлял, но мамины слова крепко засели мне в голову. - Ладно, все решилось само собой, - думал я, - Наш роман оказался неудачным. Эх, Зоя, Зоя! Не выдержала ты испытания разлукой. Летним, дождливым утром я шел с работы и встретил бывшую сокурсницу Мирку Шелест, веселую разбитную девчонку. - Привет, Петюнчик, какая встреча! Пойдем ко мне, посидим, былое вспомним. - Уже поздно, твои родители будут против, - мне было одиноко, но и с Миркой не знал, о чем говорить. Разве вдариться в воспоминания о студенчестве? - Мои в Москве, так что сегодня я хозяйничаю. Идем, идем! Зашли по дороге в магазин, взяли бутылочку вина. Я сказал, что пойду к другу с ночевкой, а мы поехали к Мирке. Боже, как умела целоваться эта девчонка! Мне казалось, что она самая лучшая в мире. Какая опытная оказалась в любви Мирка Шелест! Ночь прошла, как один миг. Мы стали встречаться, я рассказал о ней маме. - Эта девушка тебе годится, сынок, - сказала она. - Почему? - Мама у нее еврейка и семья хорошая. Папа – Василий Григорьевич – украинец, но не антисемит. У него мама армянка. В девочке намешано три крови, это большой плюс. - Странно…папа украинец, бабушка армянка…какой – то интернационал. Прямо по Ленину. Неужели национальность главное в человеке? - Представь себе. Нас, евреев, не очень любят, - сказала мама и ушла готовить ужин на кухню. Мне пришлось жениться на Мирке Шелест: она забеременела. Как женщина, она мне нравилась, а как человек не совсем. Несерьезная, любительница шумных развлечений. Я же по сути своей человек домашний. Вдруг….письмо от моей Зоеньки. Она просила прощения за то, что перестала писать. Родители настояли на ее замужестве с местным парнем, но он оказался слишком любвеобильным. Они разошлись. Зоя плакала, когда писала письмо, оно было все в следах от ее слез. Я взял отпуск за свой счет, и, никому ни слова не говоря, поспешил к Зое. Она еще больше похорошела. - Зайчик, я без ума от тебя, - сказал я, - Но у меня беременная жена, я не могу в такой момент уйти от нее. Подожди немного, мы будем вместе. - Мой Гришка по пьянке утонул, три дня назад это случилось, так что я даже развод получить не успела: овдовела. Жалко человека, но он сам виноват. - Прошу, подожди, пока Мира родит. - Хорошо, я буду ждать тебя, Петя. Мирка родила слабенького мальчика, который прожил всего неделю. Я страдал. Наши отношения с женой становились все напряженнее, она возненавидела меня, словно я виноват в смерти ребенка. Бросить несчастную женщину в горе я не мог. Мы продолжали жить вместе, тяготясь друг другом. - Петька, - сказала Мира, - Нас теперь ничто не связывает, я подала на развод. Не любила я тебя, просто хотелось замуж, а ты - неплохая кандидатура: не пьешь, не таскаешься. Через полгода после нашего развода Мира Шелест стала женой моего приятеля, они до сих пор вместе, четверых сыновей нарожали. А у нас не было любви, не было общей судьбы, Ириша. Мама видела, что я страдаю. - Поезжай к своей любимой, что поделаешь, если она для тебя свет в окошке, - напутствовала она меня. Я купил подарки и поехал свататься. Но Зоиной семьи в городке не оказалось. Пошел к Ольге, ее подруге. - В Ташкенте живет Зойка, замуж за узбека вышла, доченьку родила. А вслед за ней вторую. Хорошенькая такая, Камиллой назвали. На всякий случай взял адрес, зная, что не воспользуюсь им. Приехал домой, с горя стал писать стихи, увлекся. Выпустил один сборник, другой… На работе считался специалистом высокого класса, а личной жизни не было. Никакой. Одни воспоминания о Зоеньке. Я понимал, что никогда не смогу полюбить. Природа мужская брала свое, у меня появилась женщина, как говорится, для здоровья. Менять партнерш я не любил, уж таким уродился. Мара, полная, недалекая вдова, была нетребовательна и устраивала меня во всех смыслах: не ждала от меня признаний в любви и не донимала лишней болтовней. И вдруг, как гром с ясного неба: Мара забеременела.. - Сделай аборт, - просил я, - у нас нет будущего. - Ну, что ты? Врачи объявили меня бездетной. А тут такое счастье привалило. Я буду рожать, но тебя это ни к чему не обязывает. Этот ребенок будет только моим, - ответила Мара. - Не делай из меня подлеца. Я не женюсь, но ребенка запишу на себя, и буду помогать растить, он и мой тоже. - Отлично, этот вариант мне подходит. Но мама, она тогда еще была жива, возмутилась: - Петька, в нашем роду мамзеров не было, женись. Доченьку я назвал Зоенькой, никто не возражал. Я посвятил свою жизнь малышке, все у меня устоялось. Когда Зойке исполнилось 5 лет, ко мне неожиданно приехала Ольга. Она привезла дочурку на консультацию к врачу, а остановиться было негде. - Зойка вернулась с дочками. Я открою тебе тайну, у нее первая дочка от тебя, а вторая от узбека – Камилла. Разница между детьми годик. - Как зовут мою дочку? – выдохнул я. - Полиночка. Похожа на тебя, Петька. Просто твой портрет. Зоин узбек помер, а ей в Ташкенте не нравилось. Вообще - то они жили прекрасно, если бы не инфаркт…добрый был человек, Полиночку, как свою доченьку любил… Я слушал, а сам думал о Зое и дочке. Как я хотел увидеть их, рассказать, как люблю! Но, как обычно, обстоятельства были выше меня: я не мог оставить Мару с дочкой. - Кстати, Зоин папа парализован, Зоя помогает маме ухаживать за ним. Беда кругом, да и только. Решил ехать вместе с Ольгой. - Мара, я должен уехать, расскажу потом. - Езжай, только позвони, чтобы я не волновалась, - характер Мары не изменился. Ревность ей была незнакома. Моя любимая очень изменилась, стала полной, постарела и поблекла, только глаза остались такими же. И голос, журчащий, нежный…тот же… Увидев Полиночку, я понял, что мы с ней очень похожи, но решил не разрушать Зоиной иллюзии, пусть она не догадывается, что я знаю. - Смотри, какая я стала, Петя, - сказала Зоя, - Изменилась, растолстела, смотреть на себя не могу. Я тебе разонравилась, знаю, вижу тоску в твоих глазах. - Чушь, время никого не красит, я постарел. - Нет, ты просто похудел, будто усох. А на висках – седина. Но это тебя совершенно не портит, даже идет. - Годы даром не проходят, Зоюшка. - Оля сказала мне, что у тебя растет дочка. Как ее зовут? - Зоя, ее зовут Зоя. Неужели я назвал бы ее другим именем, Зоенька? Возьми, эти стихи я посвятил тебе, - и я передал ей толстую книгу со стихами. - Спасибо, Петя, мне это приятно. Мы расстались, а она так и не сказала мне про Полину. Понимала, что я обожаю малютку Зойку и никуда не уйду от своей семьи. Я уехал, написал письмо, оно осталось без ответа. Жизнь закрутила меня: тяжело болела мама, а затем умерла, потом у Мары начались серьезные проблемы со здоровьем. Думать о Зое стало некогда. Решил, что хватит, пора завязывать с любовью. У меня неплохая семья, дочурка прелестная…а Полина меня не знает, так вышло. Прошло целое десятилетие, трудное и беспокойное. Мара медленно угасала от рака груди, я надеялся, что все обойдется… Ан, нет, чуда не случилось. Мы остались с Зойкой вдвоем. Дочь окончила школу и художественное училище, вышла замуж за литовца и уехала с ним в Вильнюс. Я остался совсем один. Стал писать стихи, чтобы заглушить боль утрат, но она не проходила. Думал, а не съездить ли к Зое, к дочке? Боялся, прошло столько лет…Вдруг она забыла меня? Вдруг счастлива, а я помешаю ее счастью? Вопросы, вопросы… А время не шло, а бежало. Зоя написала письмо из Львова, просила меня встретиться. Она приехала дождливым осенним днем, полная, круглолицая, совсем не похожая на прежнюю изящную и хорошенькую девчушку. Только в глазах ее до сих пор резвились веселые бесенята. Но и такая она мне нравилась, очень. Обе дочери вышли замуж, нарожали детей. Зоя была еще раз замужем, но третий муж ее оказался вздорным и жестоким человеком. Разошлись. Поехала к Ольге, а та знала, что моей жены уже нет. Мы проговорили с любимой всю ночь, и она осталась…навсегда. В Израиле мы живем 7 лет. Наша старшая Полина с мужем и детьми живет в Хайфе, муж у нее еврей, сказались-таки мои гены. Камилла с семьей – в Москве, а Зоенька со своим литовцем в Германии, недавно приезжали к нам. Камилла снимается в кино, красавица! Зоя и Стасис – художники, выставки устраивают, а Полинка наша особыми талантами не блещет, зато хорошая мать и хозяйка. Хотя…как сказать, портниха отменная, тут ей равных нет. А теперь самое смешное: мама Зоиного отца – еврейка, так что мы с ней общей кровью связаны. Эх, мамочка моя этого не знала! - Вот так, Ириша, вся моя семья по всему свету разбежалась. Даже не думал, что она будет такая большая и дружная. Как я счастлив, Ириша! - А это кто на портрете? – спросила я, глядя на круглое лицо незнакомой женщины. - Жена моя покойная Мара. Зоя портрет заказала к приезду Зоеньки, нашей дочери. Добрый она человек, искренний. Вот и ценим каждый день, проведенный вместе. Сколько нам суждено.
Помочь сайту
Поздравления
