Женщина в белом...

 
(Эта история действительно когда-то произошла со мной. После окончания медицинского училища, я некоторое время перед призывом в армию проработал на скорой помощи. Один из случаев в моей практике заставил написать мой первый рассказ. Когда сталкиваешься с «необъяснимым», а тем более в такие юношеские годы, это  может изменить не только самого тебя, но и твоё отношение к миру в целом.  Я специально не менял, как грамматику, так и стиль этого текста, который был написан под впечатлением увиденного.)

  Андрей работал на «скорой помощи» уже второй год после окончания медицинского института. Работа интересная, но - нервная и напряженная, особенно в ночное время. Но все это компенсировала неплохая зарплата по нынешним временам (у Андрея иногда выходило свыше трехсот «чистыми») и график работы, построенный выгодно как для больницы, так и для ее персонала.
Андрей был толковым парнем и разбирался во многих вопросах, которые часто выходили за пределы его компетенции. Он никогда не был навязчивым, любил пошутить, при этом никогда никого не унижал, делая шутку доброй, житейской. За это его любили и считали порядочным человеком и знающим врачом.
Вместе с Андреем работало еще три человека, и они составляли одну из тридцати бригад больницы «скорой помощи», номер двенадцать. Паша Демитров – водитель, ему было двадцать семь лет и, так как после окончания восьмилетки он закончил медучилище, то сейчас совмещал две должности сразу: шофера и медбрата. Паша и Андрей дружили, их считали закадычными друзьями, так как они понимали друг друга с полуслова. Следующим членом их бригады была Людмила Сергеевна Логинова – врач со стажем, которая упорно скрывала свой возраст (даже в анкетах, в графе «возраст» она ставила прочерк, либо не заполняла вообще). Свою странную, на первый взгляд, позицию она объясняла тем, что занимаясь по китайской системе йоги, человек омолаживается в среднем на десять – пятнадцать лет, а отсюда, как утверждала Людмила Сергеевна, у нее довольно большой разрыв между паспортными и внешними данными. И все же на вид ей можно было дать лет пятьдесят пять – пятьдесят восемь. Многие поначалу не верили, что Логинова занимается йогой, так как с ее довольно внушительными габаритами трудно было пролезть в дверь. Но тот, кто хоть раз видел, с какой скоростью она спускается по лестнице, раз и навсегда отбрасывал свои сомнения на этот счет и, следуя правилам безопасности, всегда старался ездить на лифте. Четвертой в бригаде была Лена Краснова, двадцатилетняя медсестра.
Сегодня дежурило двадцать восемь бригад, в том числе и бригада Андрея. День выдался пасмурным, тусклым, и размытая слякоть весенних дорог неприятно шлепала под шинами машины, которая под вой сирены мчалась на очередной вызов.
  – Что там? – спросил Андрей у Паши, который что-то бубнил в ответ диспетчеру.
  – Красиловский проспект, дом №18 «А», квартира тридцать четыре. Старик, сердечный приступ.
  Машина резко затормозила у подъезда, где, кутаясь в небрежно накинутый плащ, стояла девушка.
  – Наконец-то. Быстрее, пожалуйста, дедушке плохо. Это наверх, третий этаж, – голос ее дрожал.
  – Носилки, быстрее!
Андрей быстро оценил ситуацию, осмотрел больного, проверил пульс, измерил давление.
  – Ленка, "морфин", "строфантин" -  в вену, быстро! Так, хорошо...
  – Андрей, больного в машину?
  – Конечно, кладите его на носилки!
Пациент приходил в себя, струя холодного воздуха, казалось, оживила его.
  – Ну, слава Богу, обойдемся без "дефибрилляции".
Машина двинулась в обратном направлении, оставляя возле дома решетчатый след рисунка шин среди отсыревшей грязи.
  – Который час, Паша?
  – Половина восьмого. Андрей устало кивнул и произнес:
  – Господи, еще девять часов работы.
Казалось, Бог услышал его мольбы. Вызовов больше не было. Одна за другой машины подъезжали к стоянке. Диспетчер молчал.
 – Безобразие, ни одного вызова. То замотают с ними, а то сидишь и ни одного за полдня.
  – А что тебя возмущает, Паша? – отозвался Андрей, – разве плохо, что всем хорошо, и нет ни одного несчастного случая?
  – Конечно, хорошо. Но я не в том смысле.
  – Я тебя понял. Ложись, поке­марь, время быстрее скоротаем.
  – Нет, я лучше пойду, покурю.
  – Как знаешь.
  – Послушаешь диспетчера?
  – Конечно, иди.
  Паша захватил пачку "Фильтра" и хлопнул дверцей машины.
  – Только не засни, Андрюха. Вызов не услышишь.
  – Да, да, конечно. – Андрей откинулся на мягкое кресло и устало закрыл глаза. Сон дурманил, вот уже разговор Лены и Логиновой поплыл медленно, убаюкивающе. В мутном сознании вдруг возник образ какой-то женщины. Образ был неясным, как туман, она протягивала к нему руки.
  – Помогите, моей дочке плохо! – взывала она. – Зеленоградская, двенадцать, квартира четыре. Помогите! Андрей проснулся. – Черт возьми, заснул! – выругался он про себя. Но впечатление от увиденного во сне сохранилось. Он даже помнил адрес. Может, диспетчер передал? —  подумал он.
  – Диспетчер, алло, диспетчер, ответьте. – Андрей нажал кнопку рации.
  – Алло, диспетчер слушает.
 – Вы не вызывали только что машину 34–15?
 – Обождите. Машине номер 34–15 я вызова не передавала.
  – Спасибо.
  – Не за что, Андрей.
   – А, Катька, привет, – узнал Андрей.
  Андрей покрутил задымленной головой в разные стороны. Он хотел
отогнать сон. Что-то тревожное сверлило душу. Но когда человек ужасно хочет спать, он не может отогнать сон. Андрей уснул снова. И опять, как призрак, перед глазами встала женщина в белом.
  – Господи, ну помогите же! Моей дочке плохо. Зеленоградская, двенадцать, квартира четыре. Помогите!
  В этот миг Андрей проснулся.
  – Мамочки, – подумал он, – я, наверное, заболел или переутомился. Что за сновидение? Чушь какая-то! Но если вдуматься, то адрес-то вроде не липовый. Зеленоградская улица  – это напротив "Универсама". Андрей нажал кнопку рации.
  – Катька, это я, Андрей. Слышишь, на мою машину вызова не было?
  – Андрей, тебе не надоело шутить подобным образом, а? Через каждые две минуты звонишь...    
  – Подожди, Кать. Я тебя за вызов спросил...
  – Не было вызова.
  – Ну, извини.
  – Бывает.
  – По крайней мере, это странно, – пробормотал Андрей.
  – Что странно? – в машину влез Паша, внося за собой запах табака.
  – Да ничего, это я так...
  – Вызовов не было?
  – Вроде нет, а так кто его знает...
  – Ну и шутки у тебя: кто его знает, –  передразнил Паша.
  Андрей огрызнулся и погрузился в размышления. Неожиданно для себя он увидел опять женщину в белом. Слезы, капая с её щёк, падали на Андрея и, казалось, обжигали его.
  – Помогите, моей дочке плохо...
  Андрей вскочил с таким видом, что испугал Пашу. Тот, отстранившись от него на край сиденья, глядел огромными глазами на, казалось, обезумевшего Андрея.
  – Паша, ты мне друг?                                     
  – Что за разговор, конечно. Что с тобой? Тебе плохо?
  – Очень, Паша, очень. Умоляю, ни о чём не спрашивай. Ты знаешь улицу Зеленоградскую?
  – Да.
  – Газуй туда. Зеленоградская двенадцать. Быстрее.
  – Был вызов?
  – Да, не спрашивай. Всё на месте.
  Машина, взревев, рванула на Зеленоградскую. Такой скачки на нервах Андрей никогда, казалось, не испытывал. Но вот улица Зеленоградс­кая, что напротив «Универсама». Долго пропетляв по подворотням, они ворвались в слабо освещенный двор.
  – Какая квартира?
  – Четыре.
  Недолго думая, Андрей нажал на кнопку звонка. Дверь открыла седо­волосая старушка. Увидев людей в белых халатах, она заплакала.
  – Голубчики, милые! Как Вы вовремя. Внучке моей плохо. И кто Вам сказал?.. Телефона у нас нет, а на улицу выйти я не могу. Стара я сильно стала. Соседей выселили, дом-то старый, сносить скоро будут. Говорят, квартиру дадут новую скоро.
  Андрей осмотрел девочку лет пятнадцати. Налицо были все признаки тяжелого отравления.
  – Лена,  срочно коли "преднизолон"...
  Вынося девочку, Андрей увидел на стене портрет.
  – Боже мой, это она, – прошептал он.
  С портрета смотрела женщина в белом. До чего же она была красива.
  – Паша, ты донесешь сам?  – спросил Андрей.
  – Конечно.
  – Бабушка, а кто это? – спросил Андрей, указывая на портрет.
  – Это мама Инночки, –  проворковала старушка.
  – А где она сейчас, бабушка?
  – Померла, она милок. Пятый годок как схоронили её сердечную. Женщина добрейшей души была она, как дочурку свою любила-то.
Кровь ударила в голову Андрея, у него подкосились ноги.
  – Как умерла?..
  Он не помнил, как доплёлся до машины. Андрей был погружён в себя. Его не интересовало, как такое могло произойти, нет, это было не столь важно. Самым удивительным было не это. Поражала та бесконеч­ная материнская любовь к своему ребенку, которая заставили уже мёртвую мать прийти на помощь. Андрей закрыл глаза. Ему показалось, что в его мыслях течет тот образ женщины в белом. Она уже не плака­ла, нет – она благодарно и счастливо улыбалась.
  – Спасибо..., – послышалось ему...
                                                                                              
                                                                                                                          июнь, 1989 год..

© Copyright: Alexander Ivanov, 2016

Регистрационный номер №0340602

от 5 мая 2016

[Скрыть] Регистрационный номер 0340602 выдан для произведения:   (Эта история не выдуманная.. когда я  в 18 лет закончил медучилище  при СССР, и попал впервые в жизни на свою первую работу, перед тем, как меня призвали в армию, я после этого случая начал писать… когда сталкиваешься с «необъяснимым»... а тем более в такие юношеские годы… это изменило мою жизнь… я не хочу менять грамматику в этом тесте…  Как было написан мой первый рассказ и мои впечатления от случившегося – так и оставлю без изменений...)

  Андрей работал на «скорой помощи» уже второй год после окончания медицинского института. Работа интересная, но - нервная и напряженная, особенно в ночное время. Но все это компенсировала неплохая зарплата по нынешним временам (у Андрея иногда выходило свыше трехсот «чистыми») и график работы, построенный выгодно как для больницы, так и для ее персонала.
Андрей был толковым парнем и разбирался во многих вопросах, которые часто выходили за пределы его компетенции. Он никогда не был навязчивым, любил пошутить, при этом никогда никого не унижал, делая шутку доброй, житейской. За это его любили и считали порядочным человеком и знающим врачом.
Вместе с Андреем работало еще три человека, и они составляли одну из тридцати бригад больницы «скорой помощи», номер двенадцать. Паша Демитров – водитель, ему было двадцать семь лет и, так как после окончания восьмилетки он закончил медучилище, то сейчас совмещал две должности сразу: шофера и медбрата. Паша и Андрей дружили, их считали закадычными друзьями, так как они понимали друг друга с полуслова. Следующим членом их бригады была Людмила Сергеевна Логинова – врач со стажем, которая упорно скрывала свой возраст (даже в анкетах, в графе «возраст» она ставила прочерк, либо не заполняла вообще). Свою странную, на первый взгляд, позицию она объясняла тем, что занимаясь по китайской системе йоги, человек омолаживается в среднем на десять – пятнадцать лет, а отсюда, как утверждала Людмила Сергеевна, у нее довольно большой разрыв между паспортными и внешними данными. И все же на вид ей можно было дать лет пятьдесят пять – пятьдесят восемь. Многие поначалу не верили, что Логинова занимается йогой, так как с ее довольно внушительными габаритами трудно было пролезть в дверь. Но тот, кто хоть раз видел, с какой скоростью она спускается по лестнице, раз и навсегда отбрасывал свои сомнения на этот счет и, следуя правилам безопасности, всегда старался ездить на лифте. Четвертой в бригаде была Лена Краснова, двадцатилетняя медсестра.
Сегодня дежурило двадцать восемь бригад, в том числе и бригада Андрея. День выдался пасмурным, тусклым, и размытая слякоть весенних дорог неприятно шлепала под шинами машины, которая под вой сирены мчалась на очередной вызов.
  – Что там? – спросил Андрей у Паши, который что-то бубнил в ответ диспетчеру.
  – Красиловский проспект, дом №18 «А», квартира тридцать четыре. Старик, сердечный приступ.
  Машина резко затормозила у подъезда, где, кутаясь в небрежно накинутый плащ, стояла девушка.
  – Наконец-то. Быстрее, пожалуйста, дедушке плохо. Это наверх, третий этаж, – голос ее дрожал.
  – Носилки, быстрее!
Андрей быстро оценил ситуацию, осмотрел больного, проверил пульс, измерил давление.
  – Ленка, "морфин", "строфантин" -  в вену, быстро! Так, хорошо...
  – Андрей, больного в машину?
  – Конечно, кладите его на носилки!
Пациент приходил в себя, струя холодного воздуха, казалось, оживила его.
  – Ну, слава Богу, обойдемся без "дефибрилляции".
Машина двинулась в обратном направлении, оставляя возле дома решетчатый след рисунка шин среди отсыревшей грязи.
  – Который час, Паша?
  – Половина восьмого. Андрей устало кивнул и произнес:
  – Господи, еще девять часов работы.
Казалось, Бог услышал его мольбы. Вызовов больше не было. Одна за другой машины подъезжали к стоянке. Диспетчер молчал.
 – Безобразие, ни одного вызова. То замотают с ними, а то сидишь и ни одного за полдня.
  – А что тебя возмущает, Паша? – отозвался Андрей, – разве плохо, что всем хорошо, и нет ни одного несчастного случая?
  – Конечно, хорошо. Но я не в том смысле.
  – Я тебя понял. Ложись, поке­марь, время быстрее скоротаем.
  – Нет, я лучше пойду, покурю.
  – Как знаешь.
  – Послушаешь диспетчера?
  – Конечно, иди.
  Паша захватил пачку "Фильтра" и хлопнул дверцей машины.
  – Только не засни, Андрюха. Вызов не услышишь.
  – Да, да, конечно. – Андрей откинулся на мягкое кресло и устало закрыл глаза. Сон дурманил, вот уже разговор Лены и Логиновой поплыл медленно, убаюкивающе. В мутном сознании вдруг возник образ какой-то женщины. Образ был неясным, как туман, она протягивала к нему руки.
  – Помогите, моей дочке плохо! – взывала она. – Зеленоградская, двенадцать, квартира четыре. Помогите! Андрей проснулся. – Черт возьми, заснул! – выругался он про себя. Но впечатление от увиденного во сне сохранилось. Он даже помнил адрес. Может, диспетчер передал? —  подумал он.
  – Диспетчер, алло, диспетчер, ответьте. – Андрей нажал кнопку рации.
  – Алло, диспетчер слушает.
 – Вы не вызывали только что машину 34–15?
 – Обождите. Машине номер 34–15 я вызова не передавала.
  – Спасибо.
  – Не за что, Андрей.
   – А, Катька, привет, – узнал Андрей.
  Андрей покрутил задымленной головой в разные стороны. Он хотел
отогнать сон. Что-то тревожное сверлило душу. Но когда человек ужасно хочет спать, он не может отогнать сон. Андрей уснул снова. И опять, как призрак, перед глазами встала женщина в белом.
  – Господи, ну помогите же! Моей дочке плохо. Зеленоградская, двенадцать, квартира четыре. Помогите!
  В этот миг Андрей проснулся.
  – Мамочки, – подумал он, – я, наверное, заболел или переутомился. Что за сновидение? Чушь какая-то! Но если вдуматься, то адрес-то вроде не липовый. Зеленоградская улица  – это напротив "Универсама". Андрей нажал кнопку рации.
  – Катька, это я, Андрей. Слышишь, на мою машину вызова не было?
  – Андрей, тебе не надоело шутить подобным образом, а? Через каждые две минуты звонишь...    
  – Подожди, Кать. Я тебя за вызов спросил...
  – Не было вызова.
  – Ну, извини.
  – Бывает.
  – По крайней мере, это странно, – пробормотал Андрей.
  – Что странно? – в машину влез Паша, внося за собой запах табака.
  – Да ничего, это я так...
  – Вызовов не было?
  – Вроде нет, а так кто его знает...
  – Ну и шутки у тебя: кто его знает, –  передразнил Паша.
  Андрей огрызнулся и погрузился в размышления. Неожиданно для себя он увидел опять женщину в белом. Слезы, капая с её щёк, падали на Андрея и, казалось, обжигали его.
  – Помогите, моей дочке плохо...
  Андрей вскочил с таким видом, что испугал Пашу. Тот, отстранившись от него на край сиденья, глядел огромными глазами на, казалось, обезумевшего Андрея.
  – Паша, ты мне друг?                                     
  – Что за разговор, конечно. Что с тобой? Тебе плохо?
  – Очень, Паша, очень. Умоляю, ни о чём не спрашивай. Ты знаешь улицу Зеленоградскую?
  – Да.
  – Газуй туда. Зеленоградская двенадцать. Быстрее.
  – Был вызов?
  – Да, не спрашивай. Всё на месте.
  Машина, взревев, рванула на Зеленоградскую. Такой скачки на нервах Андрей никогда, казалось, не испытывал. Но вот улица Зеленоградс­кая, что напротив «Универсама». Долго пропетляв по подворотням, они ворвались в слабо освещенный двор.
  – Какая квартира?
  – Четыре.
  Недолго думая, Андрей нажал на кнопку звонка. Дверь открыла седо­волосая старушка. Увидев людей в белых халатах, она заплакала.
  – Голубчики, милые! Как Вы вовремя. Внучке моей плохо. И кто Вам сказал?.. Телефона у нас нет, а на улицу выйти я не могу. Стара я сильно стала. Соседей выселили, дом-то старый, сносить скоро будут. Говорят, квартиру дадут новую скоро.
  Андрей осмотрел девочку лет пятнадцати. Налицо были все признаки тяжелого отравления.
  – Лена,  срочно коли "преднизолон"...
  Вынося девочку, Андрей увидел на стене портрет.
  – Боже мой, это она, – прошептал он.
  С портрета смотрела женщина в белом. До чего же она была красива.
  – Паша, ты донесешь сам?  – спросил Андрей.
  – Конечно.
  – Бабушка, а кто это? – спросил Андрей, указывая на портрет.
  – Это мама Инночки, –  проворковала старушка.
  – А где она сейчас, бабушка?
  – Померла, она милок. Пятый годок как схоронили её сердечную. Женщина добрейшей души была она, как дочурку свою любила-то.
Кровь ударила в голову Андрея, у него подкосились ноги.
  – Как умерла?..
  Он не помнил, как доплёлся до машины. Андрей был погружён в себя. Его не интересовало, как такое могло произойти, нет, это было не столь важно. Самым удивительным было не это. Поражала та бесконеч­ная материнская любовь к своему ребенку, которая заставили уже мёртвую мать прийти на помощь. Андрей закрыл глаза. Ему показалось, что в его мыслях течет тот образ женщины в белом. Она уже не плака­ла, нет – она благодарно и счастливо улыбалась.
  – Спасибо..., – послышалось ему...
                                                                                              
                                                                                                                          июнь, 1989 год..

 

Ольга Иванова. Где-то в дебрях океана... (Песня на мои стихи).

Ухвачу судьбу за гриву...