Эксперимент

  Профессор увидел его ещё издалека. До него оставалось метров двадцать. Удивительно, что вообще возможно было заметить человеческую фигуру ночью на фоне огней города, сверкающих на другом берегу. Пешеходная дорожка моста была освещена слабо, и ей доставался свет, попадающий на неё с широкой проезжей части, над которой светились неоном лампы. Но именно на этом участке моста почти над серединой реки не горели несколько фонарей, и чёрные чугунные перила впереди уже сливались с ночью. Несмотря на это, профессор всё же различил среди мрака человеческую фигуру, стоящую по другую сторону ограды над чёрной рекой. Это выглядело так странно: ночь, пустой мост и одинокий человек над водой. Что он там делал, по ту сторону ограды? Ответ мог быть только один: самоубийца готовился свести счёты с жизнью. Становиться свидетелем этого ужаса Александр Фёдорович не собирался, хотя всегда считал, что человек в праве распоряжаться своей жизнью по собственному усмотрению. И этот горемыка волен был поступать, как ему заблагорассудится, но только не в его присутствии. Пройти молча мимо самоубийцы профессор себе позволить не мог, но и стоять и ждать финальной сцены не собирался. Оставалось одно: пресечь попытку суицида, успокоить, по возможности, мужчину – а, судя по фигуре, с моста намеревался прыгнуть именно мужчина, отправить его домой, и продолжить свою прогулку по ночному городу. И надо же было такому случиться – в кои веки выбрался из дома прогуляться, чтобы сосредоточиться над СКЧ, обдумать нюансы в работе своего генератора, и, вот, на тебе – безумец, посчитавший, что он уже сделал всё, что мог, в этой жизни, чтобы уйти из неё. Профессор ускорил шаг, чтобы не дать свершиться несчастью, но внезапно остановился. А, может, этот несчастный на мосту – подарок Судьбы? Что ему терять, в конце-то концов? Ухмыльнувшись, Александр Фёдорович быстро зашагал к человеку, стоявшему по ту сторону перил и державшемуся за них обеими руками.

 - Любезный, не торопитесь прыгать, - сказал профессор, когда оказался за спиной светловолосого парня в сером плаще, и, чтобы тот от испуга не сорвался, крепко ухватил его за руки. - У меня есть к вам деловое предложение.

… Никита – неудавшийся недавний самоубийца, лежал на лабораторном столе овальной формы с мягкими бортами. Он закрыл глаза и приготовился, чувствуя, как после инъекции лекарство разгоняется кровью по телу, и кончики пальцев на руках и ногах слегка покалывает. Сознание было удивительно ясным, мыслям, казалось, было тесно в голове, и мозг готов был к анализу. А именно анализа требовал Александр Фёдорович по возвращении. Что  смог рассказать он профессору вчера, когда вернулся? «Ох! Ах! Неужели это было со мной? Не может быть!» Одни эмоции и ничего вразумительного. Сейчас Никита понимал, что, оказавшись там в прошлый раз, он только чувствовал, не делая даже попыток что-то осознать. А ведь старик просил его именно об аналитическом восприятии. Нужно будет взять себя в руки покрепче, отбросить удивление и страх и запоминать, запоминать, запоминать.

 - Ну, что, голубчик, готов? – Никита открыл глаза и увидел над собой улыбающееся лицо профессора. - По блеску в глазах вижу, что готов. Тогда вперёд, счастливого пути.

После этих слов голова учёного пропала, а сверху начал опускаться серебристый купол. Он опускался с характерным лёгким свистом, сужая пространство лаборатории до крошечного мирка саркофага. Чувство, что находишься в гробу, длилось недолго. Покалывание в пальцах пропало, воздух в маленьком пространстве капсулы как бы уплотнился и начал вибрировать, создавая неприятное ощущение зуда. Но это скоро прошло, и наступила невесомость. Тело Никиты продолжало лежать в блестящей капсуле, а он сам, или только его сознание, бестелесный дух оторвался от него и поднялся к потолку, наблюдая за тем, как профессор нажимает какие-то клавиши на пульте управления генератором СКЧ. Потом начался разгон. Но прежде, чем это произошло, он успел повидать Ольгу. Она лежала на кровати у себя в спальне в объятиях какого-то незнакомого мужчины, и это породило сильнейший приступ ревности. Вчера Ольга читала книгу и вызывала умиление. Как хищная птица, Никита ринулся вперёд, проносясь сквозь стены и через комнаты соседей. Он готов был протаранить незнакомца и тем самым убить его, но только слегка колыхнул длинные вьющиеся волосы на его голове, пролетая сквозь него и свою возлюбленную. Возлюбленную, из-за разрыва с которой чуть не лишился жизни в ту злосчастную ночь, когда  готов был спрыгнуть с моста в реку. Оба любовника в этот момент почувствовали лёгкое дуновение ветерка от чьего-то незримого присутствия и на миг затихли, не понимая, что произошло. Пока они, продолжая обнимать друг друга, озирались по сторонам, Никита был уже далеко. Так далеко, что представить это было не под силу  никому, даже профессору Александру Фёдоровичу Збруеву – члену-корреспонденту Академии наук, задумавшему всё это. Разгон длился недолго, во всяком случае, так ощущалось и думалось Никите. Во время движения ему всё время казалось, что он пробирается через толпу – какие-то шёпоты, разговоры, реплики вслед, удивлённые, а порой раздражённые. Но скоро голоса в голове, и не в голове даже, а в том месте, где она должна была находиться, а её сейчас там не было, затихли, и это принесло облегчение. Этот шёпот теней вызывал страх. Никита ничего не видел вокруг себя, кроме густой молочной плены, и у него создавалось ощущение полёта над глубоким ущельем, покрытым непроглядным туманом. Вокруг ничего не менялось, но он понимал, что движется и довольно быстро. Интересно, куда на этот раз закинет его профессор? Не успел он задать себе этот вопрос, как туман рассеялся, и перед ним появилась бескрайняя пустыня, освещённая ярко-жёлтым светом. Жара не чувствовалось, но по виду растрескавшейся тёмно-коричневой, почти чёрной, земли можно было понять, что здесь настоящий ад. Это гиблое место простиралось до самого горизонта, до тех далей, где чёрная сетка выжженной почвы сходилась со светящимся жёлто-оранжевым небом. «Да, уж, пейзажик, достойный кисти художника, - подумал Никита. - И где только нашёл профессор эту дыру?»  Вспомнилось вчерашнее путешествие в райский уголок, где луга, цветы, рощи, ручейки, питающие экзотические озерца, и всё это такое неземное, волшебное, и, что интересно, ухоженное. За всё время нахождения в том оазисе, не встретилась ни одна живая душа, но Никита чувствовал чьё-то присутствие. Он ожидал встречи и подсознательно боялся её. Но там он был недолго - профессор вернул его назад, посчитав, что для первого раза достаточно. Впечатления от путешествия были сильнейшими: это неземное райское место, тревожное чувство, что кто-то незримый рядом, ощущение себя, как бестелесного наблюдателя – всё поражало настолько, что кроме эмоциональных восклицаний по возвращении он не смог ничего вразумительного рассказать Александру Фёдоровичу. Никита чувствовал, как расстроился профессор, но всё равно из его несвязного рассказа тот сумел что-то выудить, так как сделал в своём журнале какие-то записи. И вот сегодня он ожидал побывать в том же чудесном месте, а тут его взору открылась эта выжженная земля. До самого горизонта одно и то же. Что здесь можно увидеть впечатляющего, о чём было бы потом рассказать профессору? Повисев немного над сеткой лопнувшей на куски поверхности пустыни, Никита двинулся вперёд, не выбирая направления. А что тут выбирать – пейзаж абсолютно однообразен? Двигаясь к далёкому горизонту в этом забытом богом мире, он начал ощущать какой-то дискомфорт. Это чувство было сродни тревоге, но причина её была непонятной. Ясно ведь, что и этот мир, и вчерашний – всего лишь иллюзия, плод воздействия на сознание аппарата профессора с непонятным названием – генератор СКЧ. Но тревога усиливалась оттого, что кто-то, несомненно, был за спиной. Никита резко развернулся, но сзади никого не оказалось. Почудилось. Он двинулся дальше, но чувствовал позади себя преследователя. Повернулся на ходу – опять никого. Что за чертовщина? Теперешние возможности позволяли двигаться с любой скоростью, и мелькавшие под ним глубокие трещины слились с чёрной землёй. Кто-то, несомненно, был сзади и его преследовал. Тревога переросла сначала в страх, а потом в животный ужас. В этом неприятном месте, которое сродни аду, ощущать какого-то духа у себя за спиной было выше всяких сил. И Никита помчался, сломя голову, если так можно было сказать в его положении. Но все попытки избавиться от преследователя ни к чему не привели – незримый «кто-то» не отставал, и это делало марафон бессмысленным.

 - Кто ты, и что тебе нужно от меня?! – вопрос, брошенный на ходу, был, как разряд молнии в сознании.

 - Эон, - показалось, или послышалось в ответ. - Ты напуган, почему?

Никита остановил движение и повернулся. Вокруг по-прежнему никого не было.

 - Ты ещё спрашиваешь, Эон, или как там тебя?! Ты невидим, но я чувствую, что ты где-то рядом. Почему ты меня преследуешь, и кто ты?

 - Я такой же наблюдатель, как и ты. Вопрос твой странен. Откуда ты сам?

 - Как откуда? Из Москвы, из лаборатории профессора Збруева. Вот только я не пойму, что это за дыра мне пригрезилась, чёрт возьми?

 - Ты из Москвы? Где это?

Никита, хоть и удивился вопросу, но готов уже был ответить, как вдруг выжженная пустыня исчезла, а вместо неё теперь его окружал густой серый туман, как и вчера перед возвращением. Потом всё погрузилось во мрак.

       Резкий запах аммиака прорезал мозг до самой коры. Никита дёрнулся и открыл глаза. Перед ним было встревоженное лицо профессора.

 - Ну, слава богу, вернулся! Я уже начал волноваться. У вас, молодой человек, пульс участился настолько, что я подумал, сердце не выдержит, и кровяное давление опасно поднялось. Мы могли потерять тело.

 - Какое ещё тело? – Никита моргал глазами, привыкая к обстановке лаборатории.

 - Ваше тело, ваше, – профессор похлопал юношу по плечу. - Физическое тело испытывало сильнейший эмоциональный стресс, и все показатели зашкаливали, поэтому я остановил эксперимент.

 - Напрасно вы это сделали, Александр Фёдорович. Я не успел узнать, что за Эон мне приснился. Раньше сны я забывал быстро, но эти два такие, что оставляют впечатление реальности. Правда, вчерашний сон был красивее, но в нём не было загадки, как в последнем, которая теперь будет меня мучить.

Профессор ничего не ответил, а молча отошёл к столу с пультом управления.

 - Одевайтесь, молодой человек, и поговорим.

Когда Никита закончил свой рассказ, присев на краешек кресла рядом со Збруевым, тот положил руку ему на колено и произнёс странным голосом:

 - Это был не сон, - потом достал пачку сигарет и закурил, глядя с улыбкой на изумлённого Никиту. - Мне это удалось! Я – гений!

 - О чём вы говорите, Александр Фёдорович?

 - Вы, юноша, были не во сне. Вы были в космосе, и стали первым человеком, посетившим две далёкие планеты. Какие, я не знаю сам, но вы там были! Вот так! И этот ваш Эон… Интересно.

 - Что вы такое говорите? Разыгрываете?                                                                                                                                                              - Вы думаете, Никита, в мои годы и в моём положении я стал бы тратить время на розыгрыш?

 - Но от вас, профессор, я слышу такие вещи!

 - Мной сделано открытие эпохального значения! Я открыл СКЧ – собственную космическую частоту, но ещё совсем недавно Учёный Совет не поверил в моё открытие и отказал в финансировании. Глупцы! Они не доросли до этого! Я нашёл спонсора, и, вот, вы первый, кто воспользовался плодами моего гения. Если, Никита, вы в состоянии понять, то я попытаюсь в двух словах объяснить суть моего открытия. Космос – живой организм, а планеты и звёзды, как его клетки. Каждая из них имеет свою частоту вибрации. Наша Земля тоже. У нас с вами и у всех людей и животных она та же самая, что и у нашей планеты. Всё в Космосе колеблется, и имеет свою частоту, мысль тоже. Сознание человека – жителя Земли, не в состоянии слиться с сознанием Космоса, и, если хотите, с Высшим Разумом из-за разности в этих частотах. Но я настраиваю свой генератор на произвольную частоту наобум, надеясь на то, что она будет такой, как у какой-нибудь планеты, расположенной в любой точке пространства. Отличить планету от звезды мои расчёты позволяют. Вчера и сегодня вы убедились, что я прав. Когда-нибудь у человека будут таблицы частот всех или многих космических объектов, и он сможет бороздить по Вселенной. Но вы, Никита, были первым! Наши с вами имена останутся на веки в памяти потомков. Но пока ещё рано заявлять об открытии. Эксперименты продолжатся до полной ясности. Мы обязательно узнаем, кто такой этот Эон, и где вы с ним встретились. Пока отдыхайте, делайте всё, что заблагорассудится, только в стенах моей лаборатории, как мы и договаривались. Завтра я опять отправлю вас в ту выжженную пустыню. Идите, мне надо ещё поработать.

 

Серый туман рассеялся внезапно, и уже знакомая картина растрескавшейся земли появилась снова. Чужое небо было по-прежнему ярким и жёлтым, но только сейчас Никита заметил на нём два светлых круга почти одинакового размера. Они оба походили на знакомую Луну, и были, вероятно, спутниками этой неизвестной планеты. Сознание отказывалось верить в то, что вокруг панорама какого-то чужого реального мира, и здесь, возможно, есть свои обитатели, ведь есть же в земных пустынях  жизнь. А, может, тот Эон и является здешним аборигеном? Ну, и что ж, что невидим?  Природа всякие выкидывает фокусы. Где вот только искать этого Эона? Сознание напряглось мыслью о поиске, и тут же почувствовалось незримое присутствие гостя.

 - Ты меня звал? Я обращаюсь к тебе без имени, а это невежливо. В этом нет моей вины. Ты, неизвестный наблюдатель, покинул меня, так и не представившись, нарушив этику Коалиции, показав своим поведением, что ты чужак. Представься, будь так добр.

Понимая, что всё происходит в реальности, и рядом с ним сейчас какое-то инопланетное существо, незримое, но, возможно, очень страшное на вид, Никита почувствовал дискомфорт, помедлил, но назвал своё имя.

 - Я хочу поближе узнать тебя, - сказал Эон. - Откройся мне.

 - Как открыться? Что я должен сделать?

 - Просто успокойся и расслабься, тогда я проникну в тебя. Я не причиню тебе зла. Ты разумный, и должен это понимать.

- Я не умею раскрываться, и не хочу, чтобы кто-то проникал в меня, - Никите стало не по себе, и он подался назад.

 - Я разочаровался, ты ведёшь себя, как дикарь, - Эон сделал паузу. - Мне не приходилось ещё встречать наблюдателей из числа представителей примитивных рас. Более того, Коалиция не может допустить, чтобы кто-то кроме её членов был вхож в коллективное сознание – это противоречит Уставу и всем морально-этическим нормам.

От таких слов Никита обиделся. Какой-то там человечек с рогами или со щупальцами считает, что он, житель Земли – примитивное создание. С какой стати? В нём закипело возмущение.

 - Послушай ты, незримый венец творенья, или возомнивший себя таковым, чем же я опасен для тебя и твоей Коалиции? Я тебе ещё грубого слова не сказал, хотя и хочется. Не таким, я думал, будет контакт с внеземным разумом.

На грубость Эон ответил очень спокойно:

 - Наблюдатель обладает силой и энергией Космоса и должен уметь пользоваться всем этим. Великая сила порождает опасные соблазны, и только высокие цивилизации способны им противостоять, даже не замечать их, эти соблазны.

 - Я простой человек, и хочу только взаимопонимания, но, видно, в твоей компании я его не найду.

 - Ты не найдёшь его нигде, пока не станешь другим и не изменишь своё мышление. Для начала ты должен ликвидировать свою возможность манипулировать космической частотой для своего же блага. В противном случае это приведёт к конфликту с Коалицией, который кончится не в твою пользу. А если такая возможность доступна всей твоей расе, то она сама уничтожит себя прежде, чем вступит в конфликт с Коалицией.  Грозное оружие в руках представителей слаборазвитой цивилизации погубит её же саму. Прощай, Никита, и передай своим соотечественникам всё, что услышал от меня.

Ощущение присутствия исчезло. После разговора с Эоном остался неприятный осадок, и захотелось домой. Раскалённая пустыня начала раздражать. Профессор пока, видимо, не собирался его возвращать, и ничего не оставалось, как ждать. Но ждать не хотелось, и Никита с тоской вспомнил своё тело, оставшееся где-то далеко на родной земле, пожелав обрести его снова. Не успел он об этом подумать, как серый туман заволок всё вокруг, и после коротких потёмок перед глазами в полумраке слабой подсветки появилась овальная крышка капсулы, в которой он был заперт. Теперь почему-то он ощущал себя, как в гробу, и стенки со всех сторон давили на него. Ему хотелось немедленно освободиться. Небольшое усилие воли, и пространство вокруг  раздвинулось, предоставив свободу. Со стороны это выглядело, как мощный взрыв, разнёсший на куски саму капсулу, лабораторию вместе с несчастным профессором Збруевым и полздания института, в котором она находилась. Никита парил над дымящимися руинами и пытался осознать, что произошло. Он понял, что потерял своё тело, но этот бесспорный факт его ничуть не расстроил, как не расстроила его и гибель профессора Збруева. Удивительная лёгкость и ощущение внутри себя колоссальной силы с лихвой восполняли потери. Тело, будь оно сейчас у Никиты, сделало б его неповоротливым и слабым, а, ощутив фантастические возможности, уже не хотелось их лишаться. Внизу под ним бегали перепуганные, спасшиеся чудом люди, и этот всполошившийся муравейник казался смешным. Никита понял, наконец, что воплотил в себе безграничную космическую силу, по сравнению с которой сила даже всего человечества - ничто, и это понимание его самоутверждало. Но главным был то, что его сознание давало объяснение чудесному приобретению. Теперь ему доступны были знания, которых раньше у него не было. Он знал, что весь мир  состоит из энергии. Кирпичики, из которых он построен – мельчайшие атомы, всего лишь частицы этой самой энергии, и материя – только её производная. Энергия господствует в этом мире, а он теперь - её повелитель, а значит, и повелитель мира. Знания – знаниями, но они требовали подтверждения, и Никита, а точнее энергетическая субстанция с его «я» ринулась вниз. Она влетела в уцелевшую половину здания института и раздвинула саму себя в разные стороны. Произошёл ещё один колоссальный взрыв, обрушивший уцелевшую часть семиэтажного корпуса, похоронивший под обломками суетившихся поблизости людей. Сгусток энергии ринулся из клубов пыли к небесам, и небеса разразились радостным криком Никиты, убедившимся, что он всемогущ. Люди на земле в этот момент услышали гром среди ясного голубого неба. Энергетическая сущность устремилась вверх, и в считанные

мгновенья прорвалась сквозь слои атмосферы в открытый космос. Сознание Никиты, его «я», парило над Землёй и не испытывало дискомфорта от леденящего холода и отсутствия кислорода. Более того, оно сделало за несколько секунд пару оборотов вокруг планеты и зависло на огромной высоте над Москвой, точнее над тем местом на материке, где она должна была находиться. Из космоса города видно не было, хотя облака его не закрывали. Но он был там, внизу, многомиллионный город, и Ольга была сейчас в нём. Страстно захотелось её увидеть. Никита ринулся к ней, как стервятник, выбравший себе жертву, как болид, попавший в поле тяготения Земли, пожирая километры, отделявшие его от поверхности. Обрушившись с небес, он пронёсся над вечерним городом, и вскоре опять увидел его, своего соперника. Он был рядом с Ольгой. Они вместе выходили из её квартиры в подъезд знакомого дома. Для несущегося, обезумевшего от ревности духа, не было преград. Сквозь бетонную стену он ворвался в подъезд и налетел на молодого мужчину с длинными волнистыми волосами, охваченный только одной мыслью - разорвать его. На глазах у девушки тело её спутника беззвучно разлетелось на мелкие куски, словно лопнуло, измазав кровью и частицами плоти и её саму, и стены вокруг. Онемевшая, перепуганная и ничего непонимающая девушка стояла поражённая, рассматривая безумными глазами пустое место, где только что стоял её кавалер. Никита носился вокруг неё, крича, что было силы:

 - Оля, это я, Никита! Теперь никто не стоит между нами! Я убил, убил его, потому что люблю тебя!

Но девушка не слышала бестелесного духа и продолжала в шоке рассматривать свою окровавленную одежду. Никите захотелось встать рядом с ней, обнять её и успокоить. Пожелав этого, он тут же ощутил тяжесть своего тела после невесомости духа. Ольга вздрогнула, когда услышала его голос, и отшатнулась в сторону.

 - Это я, Никита, ты не рада?

 - От… От… Откуда ты взялся? Что… Что здесь произошло? Куда делся Славик? Я вся перепачкана кровью, почему она на мне?

 - Твоего Славика больше нет! Это я превратил его в ничто! Теперь я всемогущ, и скоро мир упадёт к моим ногам! Ты будешь рядом с его властелином!

Девушка, казалось, не понимала, о чём ей говорил Никита. Она продолжала рассматривать своё измазанное кровью платье и брезгливо стряхивать с него кусочки плоти.

 - Где мой Славик?

 - Его больше нет, этого пижона! Что мог бы тебе дать никчёмный инженеришка? Я уничтожил его, потому что так захотел! Теперь я могу делать всё, что пожелаю! Я всемогущ!

Оля безумными глазами посмотрела на своего бывшего поклонника. Она потянула к нему дрожащие окровавленные руки.

 - Ты…Ты…Ты убил Славика?!

 - Он получил по заслугам. Он пытался отнять у меня тебя.

 - Ты убил его?! – девушка всё ещё пыталась осознать случившееся, и у неё это, похоже, с трудом начинало получаться.

 - Да! Да! Да! Я убил твоего Славика! Забудь о нём! Теперь у тебя есть я, Никита, тот, кто скоро завладеет всем миром!

 - О чём ты говоришь?! Ты убийца! Это кровь Славика на мне и на стенах?!

Никита попытался обнять девушку, но та отшатнулась от него, как от чумы.

 - Я это сделал из любви к тебе!

 - Я ненавижу тебя, подонок! – эти слова Ольга почти прошептала, потом повторила громче. - Я ненавижу тебя! - Она обхватила голову руками и закричала так, что переполошила всех соседей. - Ненавижу тебя, грязный убийца!

В глазах девушки вспыхнул безумный огонь, и она бросилась на Никиту, стоявшего рядом с гордым и надменным лицом. Она почувствовала, как пальцы впились в горло убийцы её возлюбленного, но в тот же миг этот самый убийца вдруг растворился в воздухе, и обе руки с хлопком коснулись друг друга. На площадке открылась оббитая коричневым дерматином  дверь и из неё выглянула перепуганная соседка.

 - Оля, что с тобой случилось?! Почему ты вся в крови?! Нужно вызвать «Скорую»!        

Девушка опустила руки, на которые до этого смотрела и, находясь в полной прострации, медленно повернула голову к женщине.

 - Это не моя кровь, Зоя Сергеевна. Это кровь моего Славика.

Раздался звук отдалённого взрыва, и стёкла в окнах подъезда задребезжали.

 

… Оля полгода пролежала в психиатрической клинике, и дела её шли на поправку. Убийцу или убийц её жениха Гаврилова Вячеслава так и не нашли, хотя девушка и повторяла, как в бреду, оперативникам, которые приехали по вызову соседки вместе с бригадой «Скорой помощи», что это дело рук её бывшего ухажёра Никиты, который после преступления растворился у неё на глазах. Юноша и на самом деле пропал, и поиски его результатов не дали.  Хотя, может, и поиски-то велись не особо тщательно, так как в первые дни после преступления город потрясла серия взрывов жилых и гражданских зданий, и вся милиция занималась раскрытием этих преступлений. Потом террористические акты переместились в другие города, а после и вовсе участились за рубежом. Поговаривают, что эти ужасные преступления – дело рук самого Дьявола, и тот иногда является немногочисленным уцелевшим свидетелям в облике молодого человека с демоническим лицом, но домыслы суеверных обывателей не останавливают следственные органы от поисков истинных исполнителей всех этих преступлений.

© Copyright: Владимир Шмельков, 2019

Регистрационный номер №0444073

от 30 марта 2019

[Скрыть] Регистрационный номер 0444073 выдан для произведения:

Профессор увидел его ещё издалека. До него оставалось метров двадцать. Удивительно, что вообще возможно было заметить человеческую фигуру ночью на фоне огней города, сверкающих на другом берегу. Пешеходная дорожка моста была освещена слабо, и ей доставался свет, попадающий на неё с широкой проезжей части, над которой светились неоном лампы. Но именно на этом участке моста почти над серединой реки не горели несколько фонарей, и чёрные чугунные перила впереди уже сливались с ночью. Несмотря на это, профессор всё же различил среди мрака человеческую фигуру, стоящую по другую сторону ограды над чёрной рекой. Это выглядело так странно: ночь, пустой мост и одинокий человек над водой. Что он там делал, по ту сторону ограды? Ответ мог быть только один: самоубийца готовился свести счёты с жизнью. Становиться свидетелем этого ужаса Александр Фёдорович не собирался, хотя всегда считал, что человек в праве распоряжаться своей жизнью по собственному усмотрению. И этот горемыка волен был поступать, как ему заблагорассудится, но только не в его присутствии. Пройти молча мимо самоубийцы профессор себе позволить не мог, но и стоять и ждать финальной сцены не собирался. Оставалось одно: пресечь попытку суицида, успокоить, по возможности, мужчину – а, судя по фигуре, с моста намеревался прыгнуть именно мужчина, отправить его домой, и продолжить свою прогулку по ночному городу. И надо же было такому случиться – в кои веки выбрался из дома прогуляться, чтобы сосредоточиться над СКЧ, обдумать нюансы в работе своего генератора, и, вот, на тебе – безумец, посчитавший, что он уже сделал всё, что мог, в этой жизни, чтобы уйти из неё. Профессор ускорил шаг, чтобы не дать свершиться несчастью, но внезапно остановился. А, может, этот несчастный на мосту – подарок Судьбы? Что ему терять, в конце-то концов? Ухмыльнувшись, Александр Фёдорович быстро зашагал к человеку, стоявшему по ту сторону перил и державшемуся за них обеими руками.

 - Любезный, не торопитесь прыгать, - сказал профессор, когда оказался за спиной светловолосого парня в сером плаще, и, чтобы тот от испуга не сорвался, крепко ухватил его за руки. - У меня есть к вам деловое предложение.

… Никита – неудавшийся недавний самоубийца, лежал на лабораторном столе овальной формы с мягкими бортами. Он закрыл глаза и приготовился, чувствуя, как после инъекции лекарство разгоняется кровью по телу, и кончики пальцев на руках и ногах слегка покалывает. Сознание было удивительно ясным, мыслям, казалось, было тесно в голове, и мозг готов был к анализу. А именно анализа требовал Александр Фёдорович по возвращении. Что  смог рассказать он профессору вчера, когда вернулся? «Ох! Ах! Неужели это было со мной? Не может быть!» Одни эмоции и ничего вразумительного. Сейчас Никита понимал, что, оказавшись там в прошлый раз, он только чувствовал, не делая даже попыток что-то осознать. А ведь старик просил его именно об аналитическом восприятии. Нужно будет взять себя в руки покрепче, отбросить удивление и страх и запоминать, запоминать, запоминать.

 - Ну, что, голубчик, готов? – Никита открыл глаза и увидел над собой улыбающееся лицо профессора. - По блеску в глазах вижу, что готов. Тогда вперёд, счастливого пути.

После этих слов голова учёного пропала, а сверху начал опускаться серебристый купол. Он опускался с характерным лёгким свистом, сужая пространство лаборатории до крошечного мирка саркофага. Чувство, что находишься в гробу, длилось недолго. Покалывание в пальцах пропало, воздух в маленьком пространстве капсулы как бы уплотнился и начал вибрировать, создавая неприятное ощущение зуда. Но это скоро прошло, и наступила невесомость. Тело Никиты продолжало лежать в блестящей капсуле, а он сам, или только его сознание, бестелесный дух оторвался от него и поднялся к потолку, наблюдая за тем, как профессор нажимает какие-то клавиши на пульте управления генератором СКЧ. Потом начался разгон. Но прежде, чем это произошло, он успел повидать Ольгу. Она лежала на кровати у себя в спальне в объятиях какого-то незнакомого мужчины, и это породило сильнейший приступ ревности. Вчера Ольга читала книгу и вызывала умиление. Как хищная птица, Никита ринулся вперёд, проносясь сквозь стены и через комнаты соседей. Он готов был протаранить незнакомца и тем самым убить его, но только слегка колыхнул длинные вьющиеся волосы на его голове, пролетая сквозь него и свою возлюбленную. Возлюбленную, из-за разрыва с которой чуть не лишился жизни в ту злосчастную ночь, когда  готов был спрыгнуть с моста в реку. Оба любовника в этот момент почувствовали лёгкое дуновение ветерка от чьего-то незримого присутствия и на миг затихли, не понимая, что произошло. Пока они, продолжая обнимать друг друга, озирались по сторонам, Никита был уже далеко. Так далеко, что представить это было не под силу  никому, даже профессору Александру Фёдоровичу Збруеву – члену-корреспонденту Академии наук, задумавшему всё это. Разгон длился недолго, во всяком случае, так ощущалось и думалось Никите. Во время движения ему всё время казалось, что он пробирается через толпу – какие-то шёпоты, разговоры, реплики вслед, удивлённые, а порой раздражённые. Но скоро голоса в голове, и не в голове даже, а в том месте, где она должна была находиться, а её сейчас там не было, затихли, и это принесло облегчение. Этот шёпот теней вызывал страх. Никита ничего не видел вокруг себя, кроме густой молочной плены, и у него создавалось ощущение полёта над глубоким ущельем, покрытым непроглядным туманом. Вокруг ничего не менялось, но он понимал, что движется и довольно быстро. Интересно, куда на этот раз закинет его профессор? Не успел он задать себе этот вопрос, как туман рассеялся, и перед ним появилась бескрайняя пустыня, освещённая ярко-жёлтым светом. Жара не чувствовалось, но по виду растрескавшейся тёмно-коричневой, почти чёрной, земли можно было понять, что здесь настоящий ад. Это гиблое место простиралось до самого горизонта, до тех далей, где чёрная сетка выжженной почвы сходилась со светящимся жёлто-оранжевым небом. «Да, уж, пейзажик, достойный кисти художника, - подумал Никита. - И где только нашёл профессор эту дыру?»  Вспомнилось вчерашнее путешествие в райский уголок, где луга, цветы, рощи, ручейки, питающие экзотические озерца, и всё это такое неземное, волшебное, и, что интересно, ухоженное. За всё время нахождения в том оазисе, не встретилась ни одна живая душа, но Никита чувствовал чьё-то присутствие. Он ожидал встречи и подсознательно боялся её. Но там он был недолго - профессор вернул его назад, посчитав, что для первого раза достаточно. Впечатления от путешествия были сильнейшими: это неземное райское место, тревожное чувство, что кто-то незримый рядом, ощущение себя, как бестелесного наблюдателя – всё поражало настолько, что кроме эмоциональных восклицаний по возвращении он не смог ничего вразумительного рассказать Александру Фёдоровичу. Никита чувствовал, как расстроился профессор, но всё равно из его несвязного рассказа тот сумел что-то выудить, так как сделал в своём журнале какие-то записи. И вот сегодня он ожидал побывать в том же чудесном месте, а тут его взору открылась эта выжженная земля. До самого горизонта одно и то же. Что здесь можно увидеть впечатляющего, о чём было бы потом рассказать профессору? Повисев немного над сеткой лопнувшей на куски поверхности пустыни, Никита двинулся вперёд, не выбирая направления. А что тут выбирать – пейзаж абсолютно однообразен? Двигаясь к далёкому горизонту в этом забытом богом мире, он начал ощущать какой-то дискомфорт. Это чувство было сродни тревоге, но причина её была непонятной. Ясно ведь, что и этот мир, и вчерашний – всего лишь иллюзия, плод воздействия на сознание аппарата профессора с непонятным названием – генератор СКЧ. Но тревога усиливалась оттого, что кто-то, несомненно, был за спиной. Никита резко развернулся, но сзади никого не оказалось. Почудилось. Он двинулся дальше, но чувствовал позади себя преследователя. Повернулся на ходу – опять никого. Что за чертовщина? Теперешние возможности позволяли двигаться с любой скоростью, и мелькавшие под ним глубокие трещины слились с чёрной землёй. Кто-то, несомненно, был сзади и его преследовал. Тревога переросла сначала в страх, а потом в животный ужас. В этом неприятном месте, которое сродни аду, ощущать какого-то духа у себя за спиной было выше всяких сил. И Никита помчался, сломя голову, если так можно было сказать в его положении. Но все попытки избавиться от преследователя ни к чему не привели – незримый «кто-то» не отставал, и это делало марафон бессмысленным.

 - Кто ты, и что тебе нужно от меня?! – вопрос, брошенный на ходу, был, как разряд молнии в сознании.

 - Эон, - показалось, или послышалось в ответ. - Ты напуган, почему?

Никита остановил движение и повернулся. Вокруг по-прежнему никого не было.

 - Ты ещё спрашиваешь, Эон, или как там тебя?! Ты невидим, но я чувствую, что ты где-то рядом. Почему ты меня преследуешь, и кто ты?

 - Я такой же наблюдатель, как и ты. Вопрос твой странен. Откуда ты сам?

 - Как откуда? Из Москвы, из лаборатории профессора Збруева. Вот только я не пойму, что это за дыра мне пригрезилась, чёрт возьми?

 - Ты из Москвы? Где это?

Никита, хоть и удивился вопросу, но готов уже был ответить, как вдруг выжженная пустыня исчезла, а вместо неё теперь его окружал густой серый туман, как и вчера перед возвращением. Потом всё погрузилось во мрак.

       Резкий запах аммиака прорезал мозг до самой коры. Никита дёрнулся и открыл глаза. Перед ним было встревоженное лицо профессора.

 - Ну, слава богу, вернулся! Я уже начал волноваться. У вас, молодой человек, пульс участился настолько, что я подумал, сердце не выдержит, и кровяное давление опасно поднялось. Мы могли потерять тело.

 - Какое ещё тело? – Никита моргал глазами, привыкая к обстановке лаборатории.

 - Ваше тело, ваше, – профессор похлопал юношу по плечу. - Физическое тело испытывало сильнейший эмоциональный стресс, и все показатели зашкаливали, поэтому я остановил эксперимент.

 - Напрасно вы это сделали, Александр Фёдорович. Я не успел узнать, что за Эон мне приснился. Раньше сны я забывал быстро, но эти два такие, что оставляют впечатление реальности. Правда, вчерашний сон был красивее, но в нём не было загадки, как в последнем, которая теперь будет меня мучить.

Профессор ничего не ответил, а молча отошёл к столу с пультом управления.

 - Одевайтесь, молодой человек, и поговорим.

Когда Никита закончил свой рассказ, присев на краешек кресла рядом со Збруевым, тот положил руку ему на колено и произнёс странным голосом:

 - Это был не сон, - потом достал пачку сигарет и закурил, глядя с улыбкой на изумлённого Никиту. - Мне это удалось! Я – гений!

 - О чём вы говорите, Александр Фёдорович?

 - Вы, юноша, были не во сне. Вы были в космосе, и стали первым человеком, посетившим две далёкие планеты. Какие, я не знаю сам, но вы там были! Вот так! И этот ваш Эон… Интересно.

 - Что вы такое говорите? Разыгрываете?                                                                                                                                                              - Вы думаете, Никита, в мои годы и в моём положении я стал бы тратить время на розыгрыш?

 - Но от вас, профессор, я слышу такие вещи!

 - Мной сделано открытие эпохального значения! Я открыл СКЧ – собственную космическую частоту, но ещё совсем недавно Учёный Совет не поверил в моё открытие и отказал в финансировании. Глупцы! Они не доросли до этого! Я нашёл спонсора, и, вот, вы первый, кто воспользовался плодами моего гения. Если, Никита, вы в состоянии понять, то я попытаюсь в двух словах объяснить суть моего открытия. Космос – живой организм, а планеты и звёзды, как его клетки. Каждая из них имеет свою частоту вибрации. Наша Земля тоже. У нас с вами и у всех людей и животных она та же самая, что и у нашей планеты. Всё в Космосе колеблется, и имеет свою частоту, мысль тоже. Сознание человека – жителя Земли, не в состоянии слиться с сознанием Космоса, и, если хотите, с Высшим Разумом из-за разности в этих частотах. Но я настраиваю свой генератор на произвольную частоту наобум, надеясь на то, что она будет такой, как у какой-нибудь планеты, расположенной в любой точке пространства. Отличить планету от звезды мои расчёты позволяют. Вчера и сегодня вы убедились, что я прав. Когда-нибудь у человека будут таблицы частот всех или многих космических объектов, и он сможет бороздить по Вселенной. Но вы, Никита, были первым! Наши с вами имена останутся на веки в памяти потомков. Но пока ещё рано заявлять об открытии. Эксперименты продолжатся до полной ясности. Мы обязательно узнаем, кто такой этот Эон, и где вы с ним встретились. Пока отдыхайте, делайте всё, что заблагорассудится, только в стенах моей лаборатории, как мы и договаривались. Завтра я опять отправлю вас в ту выжженную пустыню. Идите, мне надо ещё поработать.

 

Серый туман рассеялся внезапно, и уже знакомая картина растрескавшейся земли появилась снова. Чужое небо было по-прежнему ярким и жёлтым, но только сейчас Никита заметил на нём два светлых круга почти одинакового размера. Они оба походили на знакомую Луну, и были, вероятно, спутниками этой неизвестной планеты. Сознание отказывалось верить в то, что вокруг панорама какого-то чужого реального мира, и здесь, возможно, есть свои обитатели, ведь есть же в земных пустынях  жизнь. А, может, тот Эон и является здешним аборигеном? Ну, и что ж, что невидим?  Природа всякие выкидывает фокусы. Где вот только искать этого Эона? Сознание напряглось мыслью о поиске, и тут же почувствовалось незримое присутствие гостя.

 - Ты меня звал? Я обращаюсь к тебе без имени, а это невежливо. В этом нет моей вины. Ты, неизвестный наблюдатель, покинул меня, так и не представившись, нарушив этику Коалиции, показав своим поведением, что ты чужак. Представься, будь так добр.

Понимая, что всё происходит в реальности, и рядом с ним сейчас какое-то инопланетное существо, незримое, но, возможно, очень страшное на вид, Никита почувствовал дискомфорт, помедлил, но назвал своё имя.

 - Я хочу поближе узнать тебя, - сказал Эон. - Откройся мне.

 - Как открыться? Что я должен сделать?

 - Просто успокойся и расслабься, тогда я проникну в тебя. Я не причиню тебе зла. Ты разумный, и должен это понимать.

- Я не умею раскрываться, и не хочу, чтобы кто-то проникал в меня, - Никите стало не по себе, и он подался назад.

 - Я разочаровался, ты ведёшь себя, как дикарь, - Эон сделал паузу. - Мне не приходилось ещё встречать наблюдателей из числа представителей примитивных рас. Более того, Коалиция не может допустить, чтобы кто-то кроме её членов был вхож в коллективное сознание – это противоречит Уставу и всем морально-этическим нормам.

От таких слов Никита обиделся. Какой-то там человечек с рогами или со щупальцами считает, что он, житель Земли – примитивное создание. С какой стати? В нём закипело возмущение.

 - Послушай ты, незримый венец творенья, или возомнивший себя таковым, чем же я опасен для тебя и твоей Коалиции? Я тебе ещё грубого слова не сказал, хотя и хочется. Не таким, я думал, будет контакт с внеземным разумом.

На грубость Эон ответил очень спокойно:

 - Наблюдатель обладает силой и энергией Космоса и должен уметь пользоваться всем этим. Великая сила порождает опасные соблазны, и только высокие цивилизации способны им противостоять, даже не замечать их, эти соблазны.

 - Я простой человек, и хочу только взаимопонимания, но, видно, в твоей компании я его не найду.

 - Ты не найдёшь его нигде, пока не станешь другим и не изменишь своё мышление. Для начала ты должен ликвидировать свою возможность манипулировать космической частотой для своего же блага. В противном случае это приведёт к конфликту с Коалицией, который кончится не в твою пользу. А если такая возможность доступна всей твоей расе, то она сама уничтожит себя прежде, чем вступит в конфликт с Коалицией.  Грозное оружие в руках представителей слаборазвитой цивилизации погубит её же саму. Прощай, Никита, и передай своим соотечественникам всё, что услышал от меня.

Ощущение присутствия исчезло. После разговора с Эоном остался неприятный осадок, и захотелось домой. Раскалённая пустыня начала раздражать. Профессор пока, видимо, не собирался его возвращать, и ничего не оставалось, как ждать. Но ждать не хотелось, и Никита с тоской вспомнил своё тело, оставшееся где-то далеко на родной земле, пожелав обрести его снова. Не успел он об этом подумать, как серый туман заволок всё вокруг, и после коротких потёмок перед глазами в полумраке слабой подсветки появилась овальная крышка капсулы, в которой он был заперт. Теперь почему-то он ощущал себя, как в гробу, и стенки со всех сторон давили на него. Ему хотелось немедленно освободиться. Небольшое усилие воли, и пространство вокруг  раздвинулось, предоставив свободу. Со стороны это выглядело, как мощный взрыв, разнёсший на куски саму капсулу, лабораторию вместе с несчастным профессором Збруевым и полздания института, в котором она находилась. Никита парил над дымящимися руинами и пытался осознать, что произошло. Он понял, что потерял своё тело, но этот бесспорный факт его ничуть не расстроил, как не расстроила его и гибель профессора Збруева. Удивительная лёгкость и ощущение внутри себя колоссальной силы с лихвой восполняли потери. Тело, будь оно сейчас у Никиты, сделало б его неповоротливым и слабым, а, ощутив фантастические возможности, уже не хотелось их лишаться. Внизу под ним бегали перепуганные, спасшиеся чудом люди, и этот всполошившийся муравейник казался смешным. Никита понял, наконец, что воплотил в себе безграничную космическую силу, по сравнению с которой сила даже всего человечества - ничто, и это понимание его самоутверждало. Но главным был то, что его сознание давало объяснение чудесному приобретению. Теперь ему доступны были знания, которых раньше у него не было. Он знал, что весь мир  состоит из энергии. Кирпичики, из которых он построен – мельчайшие атомы, всего лишь частицы этой самой энергии, и материя – только её производная. Энергия господствует в этом мире, а он теперь - её повелитель, а значит, и повелитель мира. Знания – знаниями, но они требовали подтверждения, и Никита, а точнее энергетическая субстанция с его «я» ринулась вниз. Она влетела в уцелевшую половину здания института и раздвинула саму себя в разные стороны. Произошёл ещё один колоссальный взрыв, обрушивший уцелевшую часть семиэтажного корпуса, похоронивший под обломками суетившихся поблизости людей. Сгусток энергии ринулся из клубов пыли к небесам, и небеса разразились радостным криком Никиты, убедившимся, что он всемогущ. Люди на земле в этот момент услышали гром среди ясного голубого неба. Энергетическая сущность устремилась вверх, и в считанные

мгновенья прорвалась сквозь слои атмосферы в открытый космос. Сознание Никиты, его «я», парило над Землёй и не испытывало дискомфорта от леденящего холода и отсутствия кислорода. Более того, оно сделало за несколько секунд пару оборотов вокруг планеты и зависло на огромной высоте над Москвой, точнее над тем местом на материке, где она должна была находиться. Из космоса города видно не было, хотя облака его не закрывали. Но он был там, внизу, многомиллионный город, и Ольга была сейчас в нём. Страстно захотелось её увидеть. Никита ринулся к ней, как стервятник, выбравший себе жертву, как болид, попавший в поле тяготения Земли, пожирая километры, отделявшие его от поверхности. Обрушившись с небес, он пронёсся над вечерним городом, и вскоре опять увидел его, своего соперника. Он был рядом с Ольгой. Они вместе выходили из её квартиры в подъезд знакомого дома. Для несущегося, обезумевшего от ревности духа, не было преград. Сквозь бетонную стену он ворвался в подъезд и налетел на молодого мужчину с длинными волнистыми волосами, охваченный только одной мыслью - разорвать его. На глазах у девушки тело её спутника беззвучно разлетелось на мелкие куски, словно лопнуло, измазав кровью и частицами плоти и её саму, и стены вокруг. Онемевшая, перепуганная и ничего непонимающая девушка стояла поражённая, рассматривая безумными глазами пустое место, где только что стоял её кавалер. Никита носился вокруг неё, крича, что было силы:

 - Оля, это я, Никита! Теперь никто не стоит между нами! Я убил, убил его, потому что люблю тебя!

Но девушка не слышала бестелесного духа и продолжала в шоке рассматривать свою окровавленную одежду. Никите захотелось встать рядом с ней, обнять её и успокоить. Пожелав этого, он тут же ощутил тяжесть своего тела после невесомости духа. Ольга вздрогнула, когда услышала его голос, и отшатнулась в сторону.

 - Это я, Никита, ты не рада?

 - От… От… Откуда ты взялся? Что… Что здесь произошло? Куда делся Славик? Я вся перепачкана кровью, почему она на мне?

 - Твоего Славика больше нет! Это я превратил его в ничто! Теперь я всемогущ, и скоро мир упадёт к моим ногам! Ты будешь рядом с его властелином!

Девушка, казалось, не понимала, о чём ей говорил Никита. Она продолжала рассматривать своё измазанное кровью платье и брезгливо стряхивать с него кусочки плоти.

 - Где мой Славик?

 - Его больше нет, этого пижона! Что мог бы тебе дать никчёмный инженеришка? Я уничтожил его, потому что так захотел! Теперь я могу делать всё, что пожелаю! Я всемогущ!

Оля безумными глазами посмотрела на своего бывшего поклонника. Она потянула к нему дрожащие окровавленные руки.

 - Ты…Ты…Ты убил Славика?!

 - Он получил по заслугам. Он пытался отнять у меня тебя.

 - Ты убил его?! – девушка всё ещё пыталась осознать случившееся, и у неё это, похоже, с трудом начинало получаться.

 - Да! Да! Да! Я убил твоего Славика! Забудь о нём! Теперь у тебя есть я, Никита, тот, кто скоро завладеет всем миром!

 - О чём ты говоришь?! Ты убийца! Это кровь Славика на мне и на стенах?!

Никита попытался обнять девушку, но та отшатнулась от него, как от чумы.

 - Я это сделал из любви к тебе!

 - Я ненавижу тебя, подонок! – эти слова Ольга почти прошептала, потом повторила громче. - Я ненавижу тебя! - Она обхватила голову руками и закричала так, что переполошила всех соседей. - Ненавижу тебя, грязный убийца!

В глазах девушки вспыхнул безумный огонь, и она бросилась на Никиту, стоявшего рядом с гордым и надменным лицом. Она почувствовала, как пальцы впились в горло убийцы её возлюбленного, но в тот же миг этот самый убийца вдруг растворился в воздухе, и обе руки с хлопком коснулись друг друга. На площадке открылась оббитая коричневым дерматином  дверь и из неё выглянула перепуганная соседка.

 - Оля, что с тобой случилось?! Почему ты вся в крови?! Нужно вызвать «Скорую»!        

Девушка опустила руки, на которые до этого смотрела и, находясь в полной прострации, медленно повернула голову к женщине.

 - Это не моя кровь, Зоя Сергеевна. Это кровь моего Славика.

Раздался звук отдалённого взрыва, и стёкла в окнах подъезда задребезжали.

 

… Оля полгода пролежала в психиатрической клинике, и дела её шли на поправку. Убийцу или убийц её жениха Гаврилова Вячеслава так и не нашли, хотя девушка и повторяла, как в бреду, оперативникам, которые приехали по вызову соседки вместе с бригадой «Скорой помощи», что это дело рук её бывшего ухажёра Никиты, который после преступления растворился у неё на глазах. Юноша и на самом деле пропал, и поиски его результатов не дали.  Хотя, может, и поиски-то велись не особо тщательно, так как в первые дни после преступления город потрясла серия взрывов жилых и гражданских зданий, и вся милиция занималась раскрытием этих преступлений. Потом террористические акты переместились в другие города, а после и вовсе участились за рубежом. Поговаривают, что эти ужасные преступления – дело рук самого Дьявола, и тот иногда является немногочисленным уцелевшим свидетелям в облике молодого человека с демоническим лицом, но домыслы суеверных обывателей не останавливают следственные органы от поисков истинных исполнителей всех этих преступлений.

 

Между двух зеркал

Сом