Главная → Проза → Малые формы → Рассказы → Врёшь, безносая - ещё не твоё время

Врёшь, безносая - ещё не твоё время

19 декабря 2014 - Владимир Ростов

Врёшь, безносая, ещё не твоё время! рассказ авт Ростов Вл.
   
 
Врёшь, безносая, ещё не твоё время! рассказ авт Ростов Вл.


Однажды, сидя вечером у костра, находясь на рыбалке в Енисейской пойме, Иваныч поведал мне одну, не очень приятную для его воспоминаний, историю. Эта история случилась с ним, во время осенней охоты, в его угодьях, на реке Хурингда.

В тот злополучный день, который отчётливо, до мелочей, запомнился ему на всю оставшуюся жизнь, он открывал капканы, подвешивая приманку. И вот, наконец-то, последний капкан на путике открыт, и он, с облегчением вздохнув, снял пустой рюкзак с плеч и вытряхнул остатки содержимого в снег. В одном из боковых карманов рюкзака, находился двухсуточный паёк, в другом, плотно запаянном пакете сухие вещи, на всякий «пожарный». После того случая, когда они с соседом Володей провалились под лёд на переходной рыбалке и им пришлось бежать несколько километров, в сырой одежде по морозу, он всегда брал с собой в запас сухое нижнее бельё, носки, перчатки и спички в запаянном наглухо полиэтиленовом пакете. Вытряхнув последние крошки из пустого рюкзака, он закинул его за плечи и, взяв в левую руку мелкокалиберную винтовку, а в правую посох для простукивания льда, стал осторожно переходить через реку, к показавшемуся на противоположном берегу, зимовью.

Снял лыжи, прислонив их к стоявшему рядом дереву. Затем, ласково приговаривая, погладил углы зимовья и поцеловал, прислонившись к ним:

- Здравствуй, моя родненькая! Моя любименькая! Как я за тобой соскучился! Сейчас растопим печурку, включим транзистор и поговорим по душам…. А ты, Шельма, пока проверь своё жилье – всё ли в порядке! 

Собачка, вильнув хвостом, подошла к своей будке и внимательно обнюхав, залезла внутрь. Не только Иваныч, но и каждый охотник верил в то, что не только у человека, но и у каждого зимовья, всякого дерева есть своя душа. Зайдя в избушку, поблагодарил её за то, что в ней с прошедшей зимы стоял тот порядок, при котором он его оставил
. 
- Хорошо, что не было Топтыгина в гостях, а то навёл бы «порядок». - вспомнил Иваныч про ту битву с шатуном…

В зимовье, от разгоревшихся дров стало тепло и уютно. До сна ещё было времени много и Иваныч при свете керосиновой лампы, дочитал трагическое повествование Новикова – Прибоя - «Цусима». Затем, погасив лампу, он отправился в сновидения, в которых, то сражался с японцами, то с американцами, то тонул, то спасал своих тонущих моряков. Опять, откуда – то, из глубин океана, выплыла дьявольская морда и, покрутив Иванычу пальцем у виска, злобно ухмыльнувшись, исчезла.

Утром, выйдя из зимовья, Иваныч увидел, потрясающую картину. Небо не просматривалось ни - чуть. Лапки и верхушки хвойных деревьев поникли под тяжестью падающих крупных хлопьев снега. Казалось, разверзлись небеса и кто –то сеет через большое сито эти красивые, танцующие хлопья. Попадая на руки и на лицо, они мгновенно таяли и испарялись от горячего молодого тела. На термометре, прибитом к разлапистому кедру, стоявшего около зимовья, показывало всего минус четыре градуса. Из будки вылезла, потягиваясь и зевая, Шельма. Увидя, что Иваныч пристегнул лыжи, за плечи закинул рюкзак и ТОЗовку, запрыгала от нетерпения.

- Что Шельма? Как спалось! Хорошо сегодня, тепло! Сейчас, позавтракаешь и пойдём!

Он поделился с Шельмой остатками вчерашнего супа, который она единым махом съела..

- Хорошего помаленьку! Придём в зимовье, там сварю тебе хороший овсяный суп с тайменевыми головами. Что - что, а тайменя нам хватит, не только до конца осеновки, но ещё штук шесть, весом килограммов по двенадцать каждый, домой привезём.

Тайменя, жирующего за порогами и перекатами, перед ледоставом, в этом сезоне было предостаточно, и, Иваныч на спиннинг наловил столько, сколько на Енисее и в сети не попадало. На пищу заготавливал только тайменя и ленка, а хариуса квасил на приманку для капканов. Мурлыча потихоньку что – то себе под нос, засунув рукавицы в карманы, левой рукой держась за ремень винтовки, а правой дирижируя в такт движения, мял и мял тропу вдоль берега, широкими самодельными лыжами, подбитые оленьим камусом, по свежевыпавшему снегу. Хорошо идти на таких лыжах – на любой подъём заберёшься. На ногах были обуты меховые бакари из камуса оленины, которые подарил ему знакомый эвенк. Выше колен к бакарям были подшиты голенища из шинельного сукна, и они были подвязаны сыромятными ремешками повыше коленей. Тепло, уютно, легко – что и надо охотнику.

На половине пути к базовой избе, Шельма схватила свежий след сохатого, перешедшего через реку и, мгновенно нырнув в снежную мглу, исчезла в тайге. Иваныч, некоторое время постоял, держа в руках, мгновенно снятую с плеч мелкашку, но идти, не стал за ними по следам, понимая, что это бесполезно. Они могут крутить по тайге целый день. А в такой плотный снег, если даже она его остановит и будет держать, голоса не услышишь и поэтому, перекинув винтовку через голову, он отправился дальше. Да и, в общем – то, не нужен был ему этот сохатый. И оленьего мяса, и птицы, и рыбы он уже заготовил, не только для семьи, но и для тех, кому был обязан своим прилётом в угодья
.
И только тут Иваныч вспомнил, что оставил свой верный посох под кедром у зимовья. Как получилось? Ведь он никогда с ним не расставался. На речном снегу был виден след, оставленный от скольжения тела выдры, передвигающейся таким способом от полыньи к полынье. Выдра мигрировала с верховий реки, где она проводила в неге и довольстве всё лето и осень. И вот, передвигаясь таким способом, скользя по снегу, одновременно очищала свой яркий, красивый мех от паразитов. А мех выдры, как и мех росомахи, обладает стопроцентной носкостью. Это самый крепкий мех таёжных зверьков. Соболь, норка, песец и лиса в счёт не идут, хотя некоторые из них, и ценятся дороже.

До зимовья оставалось чуть более полукилометра. Начинались перекаты и стали чаше попадаться полыньи. Полынья на перекате, потом небольшой, но глубокий плёс и опять метров через тридцать перекат с полыньёй. Неожиданно на снегу, поверху льда, Иваныч заметил остатки, какой – то рыбы, которой несколько минут назад трапезничала выдра. И забыв про осторожность, он покатился с высокого, пологого берега. И чёрт его побрал бы это любопытство!  Не докатившись метра полтора до следа выдры, Иваныч понял, что он рушится в воду, под лёд, попав на снежный мост. Ведь знал же, знал про эти мосты, которые оказываются смертельной ловушкой для многих охотников, которые, вот так – с лёту переходили через горные реки. Не успел он даже крякнуть, как его захватило за лыжи быстрым течением и закрутив, понесло подо льдом. 

- Вои всё!!! – только и успел подумать. – Ведь это же ты, черномазый, предупреждал меня сегодня во сне! А я и не придал этому значения, вот и поплатился. 

В эти, несколько долей секунды, пролетела вся жизнь перед глазами. Вспомнил, как его четырёхлетний сынок Олежка, однажды катался на трёхколёсном велосипеде по залу, а потом сел под стеной и задумался… Иваныч спросил:

- Что с тобой, сынок? 

- Я сейчас видел, как утонул в реке!

Тогда, Иваныч не придал значения детским фантазиям, а сейчас….

- Вот оно, сбылось его предзнаменование – чуть было не скис Иваныч.

Хорошо то, что он успел вдохнуть полной грудью воздух, перед погружением. Но случай вдруг сыграл с ним, толи каверзную шутку, толи наоборот, лишь одному Богу известно. Лыжи, каким – то образом попали в свободное пространство между льдом и поваленным деревом под водой, и надломившись, но не отломавшись из – за камуса, задержали на несколько секунд Иваныча, перевернув в кипящей воде., задирая энцефалитку и свитер, оголив тело.Раздумывать было некогда… Он дрожащими руками от нахлынувшего испуга за свою жизнь, отстегнул нож, висевший сбоку поясного ремня и несколькими, уже уверенными движениями, обрезал сыромятину. Его тут же вырвало из бакарей и понесло вниз, к спасительной полынье.

- Господи! Лишь только бы хватило воздуха! – подумал Иваныч. 

В детстве, работая на сенокосе, они гоняли поить коней на озеро и там соревновались в том, кто из них перенырнёт через всё озеро по ширине. От частых ныряний пацаны натренировали свои лёгкие в задержке дыхания на две и более минуты под водой. Ещё, летом, когда заканчивался сенокос, они ходили на речку, протекающую за огородами по согре. Там на глубоких омутах, они по спору доставали дно, обязательно вытащив в руке землю со дна, в знак доказательства. Один омут был такой глубокий, что не хватало двух связанных вожжей промерить глубину.
Взрослые пугали подростков русалками, якобы проживающими там. Тем, кому везло достать землю со дна, со страхом выныривали оттуда, хватая открытым ртом воздух и плыли скорёхонько к берегу, удирая неизвестно от кого… Некоторые в страхе возвращались из глубины загадочного, пугающего темнотой озера. Недаром говорится, что у страха глаза велики.

Иваныч, достигнув дна, стал передвигаться ещё быстрее, отталкиваясь ногами от камней.

- Врёшь, косая! Мы ещё поживём! Мне надо ещё детей поднять и внуков дождаться! Уж, коли мне суждено погибнуть от когтей медведя, от них и погибну, в смертельной схватке с сильным, достойным противником!

Ещё, через несколько секунд, он увидел просвет полыньи и стало чуть мельче. Течение замедлилось перед перекатом, но Иванычу всё же хватило воздуха и он, на последней секунде вылетел из воды, немного зацепившись винтовкой за край льда. Но так как лёд там был не толстый, то он смог быстро  освободиться от цепких когтей, злодейки с косой. Вылетев по пояс из воды, он схватил глоток свежего воздуха и всё еще не веря в своё спасение, так громко и нервно, с ликованием закричал, что, наверно, пробил плотную завесу снежной пелены, распугав всё зверьё в округе.

- Что? Обломалась сегодня, безносая, тварь!!! Рано ещё мне! Не пришёл мой черёд! Лучше я здесь, на этом свете, иногда мучаясь, поживу, чем там, в неопределённости. Пусть пока там, в выдуманном фантазёрами раю, или аду, поживут без меня! А мне, ещё и здесь, неплохо! 

Глубина воды на перекате была пониже пояса и Иваныч, без особых усилий смог выползти на берег по крепкому припаю льда. С громким лаем подбежала Шельма, потерявшая, на некоторое время следы хозяина и как бы с осуждением посмотрела на него, мокрого и продрогшего, от такого смертельного купания в ледяной воде. Такой случай бывает только лишь один из сотни, когда охотник, попадая в аналогичную ситуацию остаётся жив. Однако, недаром говорят, что он родился в рубашке.

Ситуация была критической. Раздумывать было особо некогда. До базовой избы оставалось, чуть менее полукилометра. Иваныч быстро скинул с себя мокрые рюкзак, винтовку и одежду. Быстро достал из рюкзака пакет с запасной одеждой. Разрезал его ножом, который смертельной хваткой, всё ещё держал в руке. Поцеловав свой спаситель - нож, он, свободной рукой помог разжать  побелевшие пальцы, выронил нож на рюкзак и оделся во всё сухое. 

- Ну, что ж! Всякое бывало! Справимся и с этим!

Оставив одежду под лиственницей, одиноко стоящей недалеко от берега реки, он вылил остатки воды из рюкзака и продув ствол тозовки, закинул их на плечи. Костёр разводить не стал – нет смысла, и быстро побежал, как мог, к зимовью. Вот и поворот, там ещё сто пятьдесят метров, вверх, по тропе. Сердце бешено колотилось, перехватывая дыхание. На вынырнувшую из следующей полыньи выдру, он не обратил никакого внимания. Только лишь, в сердцах пробормотал:

- И какого лешего я за ней хотел гнаться! Не кормил я её, ни растил… пусть себе живёт с Богом! Вот и проучила меня природа – матушка за жадность! Не умер ты без неё и не умрёшь. Не твоё – не хапай! Так «горбатым» и надо! В следующий раз умней буду! – бичуя себя, укорял Иваныч.

Осталось немного, но на носки налипал комьями снег, мешая идти, и он то и дело останавливался чтобы освободиться от этих комьев. Иногда даже, подвернув ногу, падал из – за них. Тогда он чертыхался и со злостью и упорством кричал:

- Вперёд, Иваныч! Только вперёд! У тебя ещё такой запас сил! Уже осталось пятьдесят метров, а там и конец твоим злоключениям!

Последние метры он преодолел, можно сказать, на одном честном слове… Открыв дверь в ещё неостывшее, после вчерашнего ухода, зимовье, быстро скинул с себя оружие, рюкзак и промокшие носки. Достав с полочки тёплые, сухие носки  натянул их на холодные ноги.

- М- м- м-м…. Как хорошо на свете жить! А сейчас, думаю, ещё лучше будет!

Поднырнув под нары, он из НЗ достал поллитровку неразведённого 96% медицинского спирта. Отрезал шмат свиного копчёного сала с хлебом и, приложившись к бутылке, прямо из горлышка, влил в себя одну треть содержимого, запив обжигающий горло спирт холодной водой и с наслаждением закусил салом. Быстро растопив печь, он стал обдумывать произошедший с ним случай.

На всех горных реках осенью, с пришедшим морозом. начинает застывать лёд. И так как здесь выпадает много осадков в виде снега, то образуются, так называемые снежные мосты – ловушки для крупного зверя и человека. Под снегом, от быстрого течения, лёд местами промывает и остаётся только затвердевший снег в виде моста. И вот, проходя по этому месту, снег не выдерживает тяжести и рушится, утаскивая под лёд бедолагу. Повезло Иванычу! Он достал крестик и стал его целовать, выражая благодарность… Хорошо то, что хорошо кончается! Через полчаса, выпив ещё сто граммов спиртяги, из зимовья, далеко по округе уже были слышны весёлые русские народные песни.
Поживёт ещё Иваныч!!! Три серьёзные ситуации связаны были именно с этим зимовьем. Говорят, Бог любит троицу! Значит больше здесь ничего серьёзного не должно произойти.

Какие были эмоции у него, в тот момент, подо льдом, он особо делиться не стал, но по его, ушедшему далеко вглубь себя, потухшему взгляду и по играющим на скулах желвакам, можно было представить, что он пережил за эти две минуты.

Перестав рассказывать, Иваныч подбросил сухих толстых веток тальника в костёр и налив чаю по кружкам, предложил выпить и мне. По Енисею вниз прошёл, сверкая огнями и оглашая музыкой восьмидесятых, пассажирский туристический теплоход. У каждого червя свой путь и своя жизнь. Выпив чаю, мы залезли в спальники, в палатку и отдались сновидениям. Что ждёт нас завтра? … А Иваныч, просто везунчик и любимец Бога!!!

© Copyright: Владимир Ростов, 2014

Регистрационный номер №0259948

от 19 декабря 2014

[Скрыть] Регистрационный номер 0259948 выдан для произведения:

Врёшь, безносая, ещё не твоё время! рассказ авт Ростов Вл.
   
 
Врёшь, безносая, ещё не твоё время! рассказ авт Ростов Вл.


Однажды, сидя вечером у костра, находясь на рыбалке в Енисейской пойме, Иваныч поведал мне одну, не очень приятную для его воспоминаний, историю. Эта история случилась с ним, во время осенней охоты, в его угодьях, на реке Хурингда.

В тот злополучный день, который отчётливо, до мелочей, запомнился ему на всю оставшуюся жизнь, он открывал капканы, подвешивая приманку. И вот, наконец-то, последний капкан на путике открыт, и он, с облегчением вздохнув, снял пустой рюкзак с плеч и вытряхнул остатки содержимого в снег. В одном из боковых карманов рюкзака, находился двухсуточный паёк, в другом, плотно запаянном пакете сухие вещи, на всякий «пожарный». После того случая, когда они с соседом Володей провалились под лёд на переходной рыбалке и им пришлось бежать несколько километров, в сырой одежде по морозу, он всегда брал с собой в запас сухое нижнее бельё, носки, перчатки и спички в запаянном наглухо полиэтиленовом пакете. Вытряхнув последние крошки из пустого рюкзака, он закинул его за плечи и, взяв в левую руку мелкокалиберную винтовку, а в правую посох для простукивания льда, стал осторожно переходить через реку, к показавшемуся на противоположном берегу, зимовью.

Снял лыжи, прислонив их к стоявшему рядом дереву. Затем, ласково приговаривая, погладил углы зимовья и поцеловал, прислонившись к ним:

- Здравствуй, моя родненькая! Моя любименькая! Как я за тобой соскучился! Сейчас растопим печурку, включим транзистор и поговорим по душам…. А ты, Шельма, пока проверь своё жилье – всё ли в порядке! 

Собачка, вильнув хвостом, подошла к своей будке и внимательно обнюхав, залезла внутрь. Не только Иваныч, но и каждый охотник верил в то, что не только у человека, но и у каждого зимовья, всякого дерева есть своя душа. Зайдя в избушку, поблагодарил её за то, что в ней с прошедшей зимы стоял тот порядок, при котором он его оставил
. 
- Хорошо, что не было Топтыгина в гостях, а то навёл бы «порядок». - вспомнил Иваныч про ту битву с шатуном…

В зимовье, от разгоревшихся дров стало тепло и уютно. До сна ещё было времени много и Иваныч при свете керосиновой лампы, дочитал трагическое повествование Новикова – Прибоя - «Цусима». Затем, погасив лампу, он отправился в сновидения, в которых, то сражался с японцами, то с американцами, то тонул, то спасал своих тонущих моряков. Опять, откуда – то, из глубин океана, выплыла дьявольская морда и, покрутив Иванычу пальцем у виска, злобно ухмыльнувшись, исчезла.

Утром, выйдя из зимовья, Иваныч увидел, потрясающую картину. Небо не просматривалось ни - чуть. Лапки и верхушки хвойных деревьев поникли под тяжестью падающих крупных хлопьев снега. Казалось, разверзлись небеса и кто –то сеет через большое сито эти красивые, танцующие хлопья. Попадая на руки и на лицо, они мгновенно таяли и испарялись от горячего молодого тела. На термометре, прибитом к разлапистому кедру, стоявшего около зимовья, показывало всего минус четыре градуса. Из будки вылезла, потягиваясь и зевая, Шельма. Увидя, что Иваныч пристегнул лыжи, за плечи закинул рюкзак и ТОЗовку, запрыгала от нетерпения.

- Что Шельма? Как спалось! Хорошо сегодня, тепло! Сейчас, позавтракаешь и пойдём!

Он поделился с Шельмой остатками вчерашнего супа, который она единым махом съела..

- Хорошего помаленьку! Придём в зимовье, там сварю тебе хороший овсяный суп с тайменевыми головами. Что - что, а тайменя нам хватит, не только до конца осеновки, но ещё штук шесть, весом килограммов по двенадцать каждый, домой привезём.

Тайменя, жирующего за порогами и перекатами, перед ледоставом, в этом сезоне было предостаточно, и, Иваныч на спиннинг наловил столько, сколько на Енисее и в сети не попадало. На пищу заготавливал только тайменя и ленка, а хариуса квасил на приманку для капканов. Мурлыча потихоньку что – то себе под нос, засунув рукавицы в карманы, левой рукой держась за ремень винтовки, а правой дирижируя в такт движения, мял и мял тропу вдоль берега, широкими самодельными лыжами, подбитые оленьим камусом, по свежевыпавшему снегу. Хорошо идти на таких лыжах – на любой подъём заберёшься. На ногах были обуты меховые бакари из камуса оленины, которые подарил ему знакомый эвенк. Выше колен к бакарям были подшиты голенища из шинельного сукна, и они были подвязаны сыромятными ремешками повыше коленей. Тепло, уютно, легко – что и надо охотнику.

На половине пути к базовой избе, Шельма схватила свежий след сохатого, перешедшего через реку и, мгновенно нырнув в снежную мглу, исчезла в тайге. Иваныч, некоторое время постоял, держа в руках, мгновенно снятую с плеч мелкашку, но идти, не стал за ними по следам, понимая, что это бесполезно. Они могут крутить по тайге целый день. А в такой плотный снег, если даже она его остановит и будет держать, голоса не услышишь и поэтому, перекинув винтовку через голову, он отправился дальше. Да и, в общем – то, не нужен был ему этот сохатый. И оленьего мяса, и птицы, и рыбы он уже заготовил, не только для семьи, но и для тех, кому был обязан своим прилётом в угодья
.
И только тут Иваныч вспомнил, что оставил свой верный посох под кедром у зимовья. Как получилось? Ведь он никогда с ним не расставался. На речном снегу был виден след, оставленный от скольжения тела выдры, передвигающейся таким способом от полыньи к полынье. Выдра мигрировала с верховий реки, где она проводила в неге и довольстве всё лето и осень. И вот, передвигаясь таким способом, скользя по снегу, одновременно очищала свой яркий, красивый мех от паразитов. А мех выдры, как и мех росомахи, обладает стопроцентной носкостью. Это самый крепкий мех таёжных зверьков. Соболь, норка, песец и лиса в счёт не идут, хотя некоторые из них, и ценятся дороже.

До зимовья оставалось чуть более полукилометра. Начинались перекаты и стали чаше попадаться полыньи. Полынья на перекате, потом небольшой, но глубокий плёс и опять метров через тридцать перекат с полыньёй. Неожиданно на снегу, поверху льда, Иваныч заметил остатки, какой – то рыбы, которой несколько минут назад трапезничала выдра. И забыв про осторожность, он покатился с высокого, пологого берега. И чёрт его побрал бы это любопытство!  Не докатившись метра полтора до следа выдры, Иваныч понял, что он рушится в воду, под лёд, попав на снежный мост. Ведь знал же, знал про эти мосты, которые оказываются смертельной ловушкой для многих охотников, которые, вот так – с лёту переходили через горные реки. Не успел он даже крякнуть, как его захватило за лыжи быстрым течением и закрутив, понесло подо льдом. 

- Вои всё!!! – только и успел подумать. – Ведь это же ты, черномазый, предупреждал меня сегодня во сне! А я и не придал этому значения, вот и поплатился. 

В эти, несколько долей секунды, пролетела вся жизнь перед глазами. Вспомнил, как его четырёхлетний сынок Олежка, однажды катался на трёхколёсном велосипеде по залу, а потом сел под стеной и задумался… Иваныч спросил:

- Что с тобой, сынок? 

- Я сейчас видел, как утонул в реке!

Тогда, Иваныч не придал значения детским фантазиям, а сейчас….

- Вот оно, сбылось его предзнаменование – чуть было не скис Иваныч.

Хорошо то, что он успел вдохнуть полной грудью воздух, перед погружением. Но случай вдруг сыграл с ним, толи каверзную шутку, толи наоборот, лишь одному Богу известно. Лыжи, каким – то образом попали в свободное пространство между льдом и поваленным деревом под водой, и надломившись, но не отломавшись из – за камуса, задержали на несколько секунд Иваныча, перевернув в кипящей воде., задирая энцефалитку и свитер, оголив тело.Раздумывать было некогда… Он дрожащими руками от нахлынувшего испуга за свою жизнь, отстегнул нож, висевший сбоку поясного ремня и несколькими, уже уверенными движениями, обрезал сыромятину. Его тут же вырвало из бакарей и понесло вниз, к спасительной полынье.

- Господи! Лишь только бы хватило воздуха! – подумал Иваныч. 

В детстве, работая на сенокосе, они гоняли поить коней на озеро и там соревновались в том, кто из них перенырнёт через всё озеро по ширине. От частых ныряний пацаны натренировали свои лёгкие в задержке дыхания на две и более минуты под водой. Ещё, летом, когда заканчивался сенокос, они ходили на речку, протекающую за огородами по согре. Там на глубоких омутах, они по спору доставали дно, обязательно вытащив в руке землю со дна, в знак доказательства. Один омут был такой глубокий, что не хватало двух связанных вожжей промерить глубину.
Взрослые пугали подростков русалками, якобы проживающими там. Тем, кому везло достать землю со дна, со страхом выныривали оттуда, хватая открытым ртом воздух и плыли скорёхонько к берегу, удирая неизвестно от кого… Некоторые в страхе возвращались из глубины загадочного, пугающего темнотой озера. Недаром говорится, что у страха глаза велики.

Иваныч, достигнув дна, стал передвигаться ещё быстрее, отталкиваясь ногами от камней.

- Врёшь, косая! Мы ещё поживём! Мне надо ещё детей поднять и внуков дождаться! Уж, коли мне суждено погибнуть от когтей медведя, от них и погибну, в смертельной схватке с сильным, достойным противником!

Ещё, через несколько секунд, он увидел просвет полыньи и стало чуть мельче. Течение замедлилось перед перекатом, но Иванычу всё же хватило воздуха и он, на последней секунде вылетел из воды, немного зацепившись винтовкой за край льда. Но так как лёд там был не толстый, то он смог быстро  освободиться от цепких когтей, злодейки с косой. Вылетев по пояс из воды, он схватил глоток свежего воздуха и всё еще не веря в своё спасение, так громко и нервно, с ликованием закричал, что, наверно, пробил плотную завесу снежной пелены, распугав всё зверьё в округе.

- Что? Обломалась сегодня, безносая, тварь!!! Рано ещё мне! Не пришёл мой черёд! Лучше я здесь, на этом свете, иногда мучаясь, поживу, чем там, в неопределённости. Пусть пока там, в выдуманном фантазёрами раю, или аду, поживут без меня! А мне, ещё и здесь, неплохо! 

Глубина воды на перекате была пониже пояса и Иваныч, без особых усилий смог выползти на берег по крепкому припаю льда. С громким лаем подбежала Шельма, потерявшая, на некоторое время следы хозяина и как бы с осуждением посмотрела на него, мокрого и продрогшего, от такого смертельного купания в ледяной воде. Такой случай бывает только лишь один из сотни, когда охотник, попадая в аналогичную ситуацию остаётся жив. Однако, недаром говорят, что он родился в рубашке.

Ситуация была критической. Раздумывать было особо некогда. До базовой избы оставалось, чуть менее полукилометра. Иваныч быстро скинул с себя мокрые рюкзак, винтовку и одежду. Быстро достал из рюкзака пакет с запасной одеждой. Разрезал его ножом, который смертельной хваткой, всё ещё держал в руке. Поцеловав свой спаситель - нож, он, свободной рукой помог разжать  побелевшие пальцы, выронил нож на рюкзак и оделся во всё сухое. 

- Ну, что ж! Всякое бывало! Справимся и с этим!

Оставив одежду под лиственницей, одиноко стоящей недалеко от берега реки, он вылил остатки воды из рюкзака и продув ствол тозовки, закинул их на плечи. Костёр разводить не стал – нет смысла, и быстро побежал, как мог, к зимовью. Вот и поворот, там ещё сто пятьдесят метров, вверх, по тропе. Сердце бешено колотилось, перехватывая дыхание. На вынырнувшую из следующей полыньи выдру, он не обратил никакого внимания. Только лишь, в сердцах пробормотал:

- И какого лешего я за ней хотел гнаться! Не кормил я её, ни растил… пусть себе живёт с Богом! Вот и проучила меня природа – матушка за жадность! Не умер ты без неё и не умрёшь. Не твоё – не хапай! Так «горбатым» и надо! В следующий раз умней буду! – бичуя себя, укорял Иваныч.

Осталось немного, но на носки налипал комьями снег, мешая идти, и он то и дело останавливался чтобы освободиться от этих комьев. Иногда даже, подвернув ногу, падал из – за них. Тогда он чертыхался и со злостью и упорством кричал:

- Вперёд, Иваныч! Только вперёд! У тебя ещё такой запас сил! Уже осталось пятьдесят метров, а там и конец твоим злоключениям!

Последние метры он преодолел, можно сказать, на одном честном слове… Открыв дверь в ещё неостывшее, после вчерашнего ухода, зимовье, быстро скинул с себя оружие, рюкзак и промокшие носки. Достав с полочки тёплые, сухие носки  натянул их на холодные ноги.

- М- м- м-м…. Как хорошо на свете жить! А сейчас, думаю, ещё лучше будет!

Поднырнув под нары, он из НЗ достал поллитровку неразведённого 96% медицинского спирта. Отрезал шмат свиного копчёного сала с хлебом и, приложившись к бутылке, прямо из горлышка, влил в себя одну треть содержимого, запив обжигающий горло спирт холодной водой и с наслаждением закусил салом. Быстро растопив печь, он стал обдумывать произошедший с ним случай.

На всех горных реках осенью, с пришедшим морозом. начинает застывать лёд. И так как здесь выпадает много осадков в виде снега, то образуются, так называемые снежные мосты – ловушки для крупного зверя и человека. Под снегом, от быстрого течения, лёд местами промывает и остаётся только затвердевший снег в виде моста. И вот, проходя по этому месту, снег не выдерживает тяжести и рушится, утаскивая под лёд бедолагу. Повезло Иванычу! Он достал крестик и стал его целовать, выражая благодарность… Хорошо то, что хорошо кончается! Через полчаса, выпив ещё сто граммов спиртяги, из зимовья, далеко по округе уже были слышны весёлые русские народные песни.
Поживёт ещё Иваныч!!! Три серьёзные ситуации связаны были именно с этим зимовьем. Говорят, Бог любит троицу! Значит больше здесь ничего серьёзного не должно произойти.

Какие были эмоции у него, в тот момент, подо льдом, он особо делиться не стал, но по его, ушедшему далеко вглубь себя, потухшему взгляду и по играющим на скулах желвакам, можно было представить, что он пережил за эти две минуты.

Перестав рассказывать, Иваныч подбросил сухих толстых веток тальника в костёр и налив чаю по кружкам, предложил выпить и мне. По Енисею вниз прошёл, сверкая огнями и оглашая музыкой восьмидесятых, пассажирский туристический теплоход. У каждого червя свой путь и своя жизнь. Выпив чаю, мы залезли в спальники, в палатку и отдались сновидениям. Что ждёт нас завтра? … А Иваныч, просто везунчик и любимец Бога!!!
 
Разборки... но не в Бронксе!
Камень
Рейтинг: +1 469 просмотров
Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!