ГлавнаяПрозаМалые формыРассказы → ВИТЕК - ДЫРКА ОТ БУБЛИКА

ВИТЕК - ДЫРКА ОТ БУБЛИКА

8 декабря 2011 - Игорь Кичапов
article1756.jpg

 

 

 



 

     Есть у нас мужичок один по имени Витек, из тех чудаков, кто до старости в Витьках, Саньках, Мишанях ходят. И есть у него… Вот написал я первые две строчки и задумался, потому что дальше у меня идут три варианта: есть у него фамилия, мечта и есть последний шанс…


     Не знаю, с чего и начать. Поскольку это все, что у Витька вообще в жизни есть. И то, что попеременно верховодит им в его странной судьбе. Но все же начну с первого, поскольку представить героя надо по всей форме. Фамилия у него Калашников. Вот был бы у Витька характер поухватистее да побоевитее, и фамилия эта пришлась бы ему как нельзя кстати. Вон как звучно было у Лермонтова: «Молодой купец, удалой боец, по прозванию Калашников…». Ну и пусть, что из книжки. Кто об этом помнит? Родословная такая не помешала бы любому современному деляге! Хоть ни статью, ни помыслами в того предка этот потомок не вышел. Мал, кривоног, фейс блином конопатым. И к славе мастера боевого самострельного оружия тоже можно было бы ему примазаться в качестве дальнего родственника и поиметь с того свою выгоду. Ан  нет! Витек наш не настолько честолюбив. Напротив, он до нелепости простодушен и до странности незатейлив.

     Попал Калашников в наши края лет двадцать пять назад не своим ходом, а в тесном «купе» арестантского вагона, притащившим его с частыми остановками в замазученных тупиках из какой-то сибирской глубинки. Тогда он и на самолете впервые полетал, правда, под надежной охраной. Я не знаю, что на самом деле случилось в его деревне на давней гулянке, но сел за ту драку «стенка на стенку» лишь наш Витек. Как зачинщик. Как морально-неустойчивый элемент. Ну и еще как не обремененный семьей молодняк. Все это в приговоре суда читалось между строк открытым текстом. Не комсомольцев же колхозных сажать, передовиков и семьянинов.


     А еще как-то Витек проговорился, что мамка ему «по глупости подговняла». Кто-то из знающих людей ей тогда шепнул: мол, под «гостинцы» судья станет добрее и смягчит приговор. Мать и притаранила в кабинет судьи котомку с яйцами и курами. Да не тому, что дело рассматривал, а самому председателю! И вывалила на стол ему подношение с воплями и слезами о единственном кормильце, прямо на документы. На серьезные, сами понимаете, бумаги. Председатель был вне себя от этого визита, устроил разгром судье, ну и.… Получилось, что наш худосочный Калашников — «зачинщик», вышедший во главе товарищей против кодлы «кирибеевичей» из соседнего промпоселка на смертельный бой. В итоге 206-я статья и три года на перевоспитание в колымских краях. Хотя, зная нашего Витька, я могу точно сказать, что его может вывести из себя только одно: шутки в сторону его фамилии.


     Наши ж люди здоровы поржать по любому поводу, а уж если кому с фамилией не повезло, поглумиться над этим – святое дело. Витьку вроде повезло. Но его фамилия цепляла за собой целую связку обидных кличек, смакуемых насмешниками: Калач, Калач тертый, Баранкин, Бублик, Дырка от бублика… И кто доходил в своих шутках до крайней – рисковал быть попросту убитым взбешенным (и горе, если выпившим) Витьком.
Доходили до «Дырки от бублика» чаще всего в байках о вечной его Мечте. Мечте, улетающей от Калашникова в черную дыру похмелья.

     Была у Витька простая мечта — уехать в родную деревню. Ну, казалось бы, что тут такого, если мечтает мужик вернуться домой? Хорошая мечта. Не несбыточная. Но это только вам так может показаться. А для Витька эта мечта была даже недостижимее, чем туманный горизонт колымской тайги, исхоженной им за четверть века вдоль и поперек.
     Вот уже двадцать пять лет он лелеял ее и пестовал в своей не обремененной другими заботами голове. Ради нее он никогда не заводил никаких «серьезных» знакомств с женщинами. Как он говорит: «Ну, зачем я бу бабу омманыват? Она ж семью хочет, шоб мужик в дому при ней был. Добром шоб огапашИться*. А я вот уеду… Это ж трагедия для ней… Не…я так не могу». Подозреваю, что женщины поприличнее и сами не рвались затащить Витька в ЗАГС. Жилья, по причине своего «временного» пребывания на Колыме, Витек не имел. Деньги… Да, появлялись периодически. Порой много. Хотя они ж имеют свойство кончаться. Но, не буду забегать вперед….

     Каждый год, нанимаясь по весне в артели старателей, Витька говорит себе: «Все! Селеть* смогу. Не пить, работат до одури, зашибит хорошую деньгу и…домой!». И каждый раз из намеченных планов им выполняется все, кроме последнего пункта. Как рок какой-то над этим мужиком висит! Вот уже все, казалось бы, на мази. Деньги немалые в конце сезона карман тяжелят: он и сварщик из тех, кто никогда без работы не останется, и дизелист, с закрытыми глазами умеющий разобрать и собрать агрегат. На дОбыче поработать всегда готов.… Еще кого заменить…


     Каждой поздней осенью, приехав в Магадан, Витек носится по магазинам и рынкам в поисках самых экзотических покупок для матери (хоть она и «подговняла» когда-то, да сын-то ее давно простил) и для Танюшки – так он всегда называет уже шагнувшую за шестой десяток старшую сестру. Блудному сыну и брату не жалко денег на родных женщин. Он скупает для них яркие китайские полотенца с красавицами в бикини, ситцевые халаты, тапочки на резиновом ходу, какие-то бытовые приборы, чтоб подешевше и побольше количеством (пусть даже без гарантии качества). И каждый год сокрушается, что не может никак найти болоньевого плаща, о котором «сеструха жуть как мечтат»:  «Как же ж так? Пошто нету? Красивые очень, потому и в дефиците!? Ну…мож, еще выбросят хде…» - в глазах Витька никогда не гаснет огонек надежды приобрести «роскошь», о которой все давным-давно забыли.


     Сам Витек наряжается в дорогу на родину, как картинка. Ну, по его мнению. Костюм-тройка - обязателен, в котором штанины волнами спадают до самой земли, а рукава скрывают раздавленные тяжелым трудом руки, сам-то он лишь до ниже среднего дорос. К нему -  недешевый галстук из салона местных арт-художников. Более дурацких расцветок трудно придумать, но, подозреваю, что дизайнеры именно для него готовят самое из ряда вон, каждый раз украшая нашего стилягу галстуком еще нелепее прошлогоднего.
Штиблеты – отдельный стих в поэзии Витькиного гардероба. Они всегда должны блистать лаком. И всегда шкрябать по асфальту длинными носами. В октябрьский морозец или промозглую хмарь. Это непоколебимо никакими модными веяниями. Это эталон красоты «а-ля Баранкин». И тоже загадка: откуда, из каких забытых мышами складов он их добывает?
     Сверху всю эту красоту слегка прикрывает какой-нибудь пуховик нараспашку, до земли, с перьями навылет, и огромная собачья шапка собственного индпошива. Все! Витек к отправке на родину готов!

     И что же? А вот что.
     Непреодолимой оказалась для Витьки черта Магаданской взлетной полосы. Из года в год начинается и заканчивается прямо в аэропорту полет нашего мигранта в родные края. Если он до него вообще добирается.
     У нас на суровом севере, где живут люди с открытой и щедрой в период избытка денег душой, каждое событие – повод для праздника, а уж приезд и отъезд – почти карнавал. Например, без отвальной никак нельзя. Товарищи обидятся. Даже если тебя больше в жизни никогда не увидят, но обиду в душе носить будут. И вот, чтобы не терзаться самому совестью, не оставлять черный след в душах таких же бродяг, Витек всегда проставляется от чистого сердца, и по - полной программе! Ну, с бригадой – это естественно и поначалу чинно. А дальше… Уже не важно, с кем и где. Буфет ли это или просто дальний угол аэропорта, пельменная у автовокзала или загаженная донельзя «фатера» случайного знакомого, встреченного на том же рынке. Потчевал однажды молодежь в коже и в цепях. В финале побили, оказался в реанимации.


     Гулял  с какими-то южанами, сначала на их деньги - как гость, затем на свои - как хозяин. Паспорт потом мне пришлось помогать   восстанавливать. Пил он как-то с рыбаками, улетавшими домой с промысла. Рыбаки улетели, а Витек завалялся за лавочкой. Очнулся без баулов, денег и шапки собачьей. Не… На рыбаков он не думает… Это «шпана какая-то без совести  обобрала»…
     Провожался даже с цыганским табором! И откуда только взялись эти залетные «чавелы» в нашем холодном краю? Почти никто, кроме Витька, их и не встречал, а вот, поди ж ты… Сам факт, что его под белы ручки хороводят такие веселые, певучие, с душой нараспашку люди, так вскружил Витьку голову, что он очнулся, лишь когда оказался на задворках аэропорта без всего. Даже без лаковых штиблет. Но именно тогда Калашников встретил свою первую и, наверное, последнюю в жизни любовь. Рассказывал как-то мне:

 

 «Зашел обратно в здание. Нашел угол потише, сел. Ноги в одних носках поджал под жопу. И так мне тошно стало. Не от водяры… От обиды… Я ж к ним, как к людями… не морИл* водку-то. Бабам ихним весь шоколад в бухвете скупил… Сидю, чуть не вою, слеза к щеке примерзат… И тут останаливатся передо мной женщина… Так жалостно смотрит, что случилось - спрашиват. Все ж другие мимо шли… Ну… рассказал… Вывернул правду-матку как она есть про себя - чалдона. Постояла, подумала… И говорит: «Поехали ко мне. Накормлю, одежда мужнина после его смерти осталась. Потом подумаем, что дальше…» Тут же в лавке «Товары в дорогу» тапки суконные мне купила. Другой обувки не было там…».


     В ту зиму Витька как в раю прожил. Жила Любаша чисто: занавесочки, салфеточки…хотя и небогато. Но на двоих им хватило бы прокормиться. Однако Витек на шее у женщины не сидел, по халтуркам гоношился. То там разгрузит, то здесь поднесет. На разборке старых бараков месяц с лишним трудился. Оттуда в дом кое-что принес. Стул венский, какие сейчас – антиквариат, на Новый год Любаше подарил. Уж в три слоя лаком его покрывал, старался. Шкафчик ладненький такой в кладовку приспособил. Тоже вещь не пошла на выброс. Да и стройматериалов дармовых подкопил, верандочку весной до старательского сезона хотел поправить. Планы строил даже оседлые… Не успел…
    

     Перед восьмым марта все случилось. Попросила его Любаша отнести на автовокзал сумку с гостинцами и небольшой суммой денег для дочери, что учительствовала в сотне километров от Магадана. Хотела передать к празднику через знакомого шофера. Витек обрадовался доверию. Оделся поприличнее да потеплее, хоть и март, да не весна у нас еще. Валенки с галошами (как удачно, что с покойником одного размера ноги оказались) натянул на ревматические ноги… Пошел… И на полмесяца аж потерялся.
Вспоминая потом свою самую большую ошибку в жизни, плакал и сокрушался: «Вот как Ваську, дружка свово давешнего встретил, помню… Как в пельменную зашли, до автобуса ишо время было, помню… А как и где потом куролесили… За что пятнадцать суток схлопотали… Ничего не помню. Гостинцы сожрали, деньги пропили… Как я мог к Любаше вернуться? Стыдобушка… Волком выл, клял себя и водку…Как же ж я ее ненавижу, проклятую…». Говорил Витек, а руки шарили по столу стакан… За паспортом его к Любаше милиционер приходил, а с покаянно-прощальным письмом чуть позже отправил Витек того же Ваську.
Сам по теплу ушел «в поле»…

     Да, вы спросите, как Витек между отлетами другие зимы перебивался? Ну, зная Калашникова, я всегда был готов к тому, что уже через пару-тройку дней после его отвальной в бригаде он придет и скажет: «Спаси, Сергеич, душу грешную, возьми в сторожа на зимовку. Век Бога молить буду!». А раз такое дело, то я и не искал никого более, чтоб оградить участок от несанкционированных добытчиков уже черного металла. Затаривал машину крупами, консервами, другими припасами, про книжки для Витьки не забывал. Это у него вторая после выпивки страсть. Журналы, книги до дыр за зиму затрет. Потом читает все, что под руку попадется: календари настенные в балках, газеты, какими мужики полки застилают, и даже просто надписи на старых сигаретных коробках, избежавших печки. Я всегда удивлялся тому, что при такой начитанности Витек все же сохранил свой северно-сибирский говорок. Еще удивительнее, что Калашников после его сердечной истории стихи начал писать. Простенькие такие… Про «любовь – кровь» и «всегда – никогда»…Но это ж само по себе – феномен таежный!

     Тайга зимой вовсе не санаторий для одинокого человека, тем более, если он далеко не богатырского телосложения. По прибытии и до настоящих снегов Витек должен успеть утеплить получше балок, наловить, засолить и накоптить рыбы, притащить из леса какой дичи, завялить ее. Если мороз уже крепок, то просто подвесить в холоде и следить за тем, чтоб живой зверь какой не утащил. Но за это больше несут ответственность три штатные собаки, что составляют Калашникову компанию на зимовке. Да - лучины еще надо наскепать*… Движок-то всю зиму гонять не будешь, а свечи уходят в жертву Витькиной страсти почитать.
Дрова Витек еще летом заготавливает: он у нас в рабочий сезон по баньке вечно дежурный, но и, зная свою натуру, на всякий такой вот ежегодный случай складывает под навес длинные поленницы.


     Раз вспомнилось про баньку… Спиртным я затариваю Витьку на зиму в очень небольшом количестве. Все ж надо: для лечебных целей, для настроения в одиноко-праздничные вечера. Но если мужик страсть как хочет выпить, всегда найдет что. Витек нагнал бражки. То ли из печенья, то ли из конфет, может, из того и другого… И отметил Новый год праздничным салютом: сжег баньку нашу по пьяни. Остаток зимы строил новую, благо брус на площадке тут же лежал, правда, для других целей назначенный. Как он клал в одиночку венцы – даже представить себе не могу. Встретил нас по весне худой, скрюченный, с бегающими глазами…  Ну что тут скажешь? Только если спасибо за новую баньку.


     На следующий год его медведь-шатун посетил. Летом обычно медведи участок стороной обходят. Понимают своим диким умом, что не хозяева они там, где машины гремят да соляркой воняет. Зимой же случись медведю не ко времени из берлоги встать. Он  уже ничего понимать не хочет, прет напролом, лишь бы чем поживиться. А чем? Помойка под снегом, склад с припасами под замком… Вот и идет мишка на собак без страха. Порвал он тогда одну из них, самую смышленую. Витек успел в балок заскочить, изнутри закрыться, через форточку по гостю стал палить. Ранил зверя. Сутки сидел взаперти, носа боялся до ветру высунуть. Когда осмелел, прошелся по следам. Нашел в паре километров уже мертвого мишку. Так появился тогда у Витька новый подарок для мамки: шкура колымского медведя-шатуна. До мамки шкура не долетела. Была подарена какой-то шустрой бабенке, «провожавшей» Калашникова в следующий же рейс. Пьющие подруги его везде находят. В городе не раз раздевали-разували, и даже на зимовку какая-то бродяжка однажды к нему пыталась прибиться, обещая скрасить его отшельничество женской лаской и заботой. Тьфу ты, Господи! Но когда подсчитал Витек свои скромные запасы и грядущие расходы на незваную мамзель, подсадил быстро ее на попутную машину, благо дорогу тогда еще совсем не занесло.


     Помню, как мы к нему весной 94-го пробивались. Снега тогда выпало – ужас, небось, две годовые нормы. До самого мая сугробы лежали. Вышел он к нам из балка навстречу пошатываясь. Таким худым мы Витька еще никогда не видели. И таким трезвым. Половину зубов он тогда от цинги потерял, питаясь уже чуть ли не сосновой корой. С тех пор заготавливает на зиму и пьет по кружке в день от цинги стланик, заваривая иголки, – тот еще яд. А тогда целую неделю ел только хлеб с колбасой, все никак не мог насытиться, соскучился по хлебушку.

     Ну, теперь о последнем шансе. Он у Витька в этом году, действительно, последний. Нет, Калашников еще не стар, но выглядит стариком. Он старается еще быть нужным, шустрит, пытается успеть везде. Он еще не так беспомощен, но силы покидают его. На следующую зимовку я его не оставлю. Не хочу брать грех на душу. Если Витек не улетит…

     Когда я проезжаю мимо поселков-призраков, коих множество развелось на Колыме после великой перестройки и стоящих теперь, как страшные памятники былому величию богатого края, то вижу дома с обвалившимися крышами, пустыми глазами окон. Но некоторые рамы все же залатаны кусками стекла или фанерой. Из форточек торчат трубы «буржуек» - вы еще помните, что это такое? Для нищих стариков, не сумевших найти себя в наших краях  и не вернувшихся на родину, - это последний шанс выжить в зимнюю колымскую стужу. Таким, наверное, будет последнее пристанище и нашего Витька.
     Если он не улетит…

*Чалдон – бродяга из сибиряков, из каторжников.
*Наскепить – нащипать лучины.
*Селеть – этим летом.
*Огапашиться — обзавестись хозяйством.
*делат(ет), работат(ет) — некоторые сибиряки неправильно  произносят окончания глаголов.
*Морить — жалеть, жадничать.
*Ватлать – говорить.

 

© Copyright: Игорь Кичапов, 2011

Регистрационный номер №0001756

от 8 декабря 2011

[Скрыть] Регистрационный номер 0001756 выдан для произведения:


Есть у нас мужичок один по имени Витек, из тех чудаков, кто до старости в Витьках, Саньках, Мишанях ходить будет. И есть у него…
Вот… написал я первые две строчки и задумался, потому что дальше у меня идут три варианта: есть у него… фамилия… мечта… и есть последний шанс.
Не знаю с чего и начать. Поскольку это все, что у Витька вообще в жизни есть. И то, что попеременно верховодит им в его странной судьбе.
Но все же начну с первого, поскольку представить героя надо по всей форме. Фамилия у него – Калашников.
Вот был бы у Витька характер поухватистее, да побоевитее, и фамилия эта пришлась бы ему как нельзя кстати. Вон как звучно было у Лермонтова: «Молодой купец, удалой боец,
по прозванию Калашников…». Ну и пусть, что из книжки. Кто об этом помнит? Родословная такая не помешала бы современному деляге! Хоть  ни статью, ни помыслами в того предка этот потомок не вышел. Мал, кривоног, фейс блином конопатым…
И к славе мастера самострельного боевого оружия, тоже можно было бы ему примазаться в качестве дальнего родственника и поиметь с того свою выгоду. Ан нет!
Витек наш не настолько честолюбив. Напротив, он до нелепости простодушен и до странности незатейлив.

Попал Калашников в наши края лет двадцать пять назад не своим ходом, а тесным плацкартом арестантского вагона, притащившим его с частыми остановками в замазученных тупиках из какой-то сибирской глубинки.Тогда и на самолете впервые полетал..правда под надежной охраной. Я не знаю, что на самом деле случилось в его деревне на давней гулянке, но сел за ту драку «стенка на стенку» лишь наш Витек. Как зачинщик. Как морально-неустойчивый элемент. Ну и как еще не обремененный семьей. Все это в приговоре суда читалось между строк открытым текстом. Не комсомольцев же колхозных сажать!
А еще как-то Витек проговорился, что мамка ему «по глупости подговняла». Кто-то из знающих людей ей тогда шепнул: мол, под «гостинцы» судья станет добрее и смягчит приговор. Мать и притаранила в кабинет судьи котомку с яйцами и курями. Да не тому, что дело рассматривал, а самому председателю! И вывалила на стол ему подношение с воплями и слезами об единственном кормильце прямо на документы. На серьезные, сами понимаете, бумаги. Председатель был вне себя от этого визита, устроил разгром судье, ну и… Получилось, что наш худосочный Калашников - «зачинщик», вышедший во главе товарищей против кодлы «кирибеевичей» из соседнего промпоселка на смертельный бой. В итоге 206-я статья и три года на перевоспитание в колымских краях.
Хотя, зная нашего Витька, я могу точно сказать, что его может вывести из себя только одно: шутки в сторону его фамилии.
Наши ж люди здоровы поржать по любому поводу, а уж если кому с фамилией не повезло, поглумиться над этим – святое дело. Витьке вроде повезло. Но…его фамилия цепляла за собой целую связку обидных кличек, смакуемых насмешниками: Калач тертый – Баранкин – Бублик – Дырка от бублика… И кто доходил в своих шутках до крайней – рисковал быть попросту убитым взбешенным (и горе, если выпившим) Витькой.
Доходили до «Дырки от бублика» чаще в сего в байках о вечной его Мечте. Мечте, улетающей от Калашникова в черную дыру.

Была у Витька мечта: уехать в родную деревню. Ну, казалось бы, что тут такого, если мечтает мужик вернуться домой? Хорошая мечта. Не несбыточная.
Но это только вам так может показаться.
А для Витька эта мечта была даже недостижимее, чем туманный горизонт колымской тайги, исхоженной им за четверть века вдоль и поперек.
Вот уже двадцать пять лет он лелеял ее и пестовал в своей не обремененной другими заботами голове. Ради нее он никогда не заводил никаких «серьезных» знакомств с женщинами. Как он говорит: «Ну, зачем я бу бабу омманыват? Она ж семью хочет, шоб мужик в дому при ней был. Добром шоб огапашИться*. А я вот уеду… Это ж трагедия для ней… Не…я так не могу»
Подозреваю, что женщины поприличнее и сами не рвались затащить Витька в загс. Жилья, по причине своего «временного» пребывания на Колыме, Витек не имел. Деньги… Да, появлялись периодически. Хотя они ж имеют свойство кончаться… Но, не буду забегать вперед….

Каждый год, нанимаясь по весне в артели старателей, Витька говорит себе: «Все! Селеть* смогу. Не пить, работат до одури, зашибит хорошую деньгу и…домой!». И каждый раз из намеченных планов им выполняется все, кроме последнего пункта. Как рок какой-то над этим мужиком висит!
Вот уже все, казалось бы, на мази. Деньги немалые в конце сезона карман тяжелят: он и сварщик из тех, кто никогда без работы не останется, и дизелист, с закрытыми глазами умеющий разобрать и собрать агрегат. На дОбыче поработать всегда готов… Еще кого заменить…
Каждой поздней осенью, приехав в Магадан, Витек носится по магазинам и рынкам в поисках самых экзотических покупок для матери (хоть она и "подговняла" когда-то, да сын ее давно простил) и для Танюшки – так он всегда называет уже шагнувшую за шестой десяток старшую сестру.
Блудному сыну и брату не жалко денег на родных женщин. Он скупает для них яркие китайские полотенца с красавицами в бикини, ситцевые халаты, тапочки на резиновом ходу, какие-то бытовые приборы, чтоб подешевле и побольше количеством (пусть даже без гарантии качества). И каждый год сокрушается, что не может никак найти болоньевого плаща, о котором «сеструха жуть как мечтат»:
«Как же ж так? Пошто нету? Красивые очень – потому и в дефиците! Ну… мож еще выбросят хде…» - в глазах Витька никогда не гаснет огонек надежды приобрести «роскошь», о которой все давно забыли.
Сам Витек наряжается в дорогу на родину, как картинка. Ну,…по его мнению. Костюм – тройка, в котором штанины волнами спадают до самой земли, а рукава скрывают раздавленные тяжелым трудом руки, сам-то он лишь до ниже среднего дорос – обязателен. К нему – недешевый галстук из салона местных Арт-художников. Более дурацких расцветок трудно придумать, но, подозреваю, что дизайнеры именно для него готовят самое из ряда вон, каждый раз украшая нашего стилягу галстуком еще нелепее прошлогоднего.
Штиблеты – отдельный стих в поэзии Витькиного гардероба. Они всегда должны блистать лаком. И всегда шкрябать по асфальту длинными носами. В октябрьской морозец или промозглую хмарь. Это непоколебимо никакими модными веяниями. Это эталон красоты «а-ля Баранкин». И тоже загадка: откуда, из каких забытых мышами складов он их добывает?
Сверху всю эту красоту слегка прикрывает какой-нибудь пуховик нараспашку, до земли, с перьями на вылет и огромная собачья шапка собственного индпошива.
Все! Витек к отправке на родину готов!

И что же? А вот что.
Непреодолимой оказалась для Витьки черта Магаданской взлетной полосы. Из года в год начинается и заканчивается прямо в аэропорту полет нашего мигранта в родные края. Если он до него вообще добирается.
У нас на суровом севере, где живут люди с открытой и щедрой в период избытка денег душой, каждое событие – повод для праздника, а уж приезд и отъезд – почти карнавал. Например, без отвальной никак нельзя. Товарищи обидятся. Даже если тебя больше в жизни никогда не увидят, но обиду в душе носить будут. И вот, чтобы не терзаться самому совестью, не оставлять черный след в душах таких же бродяг, Витек всегда проставляется от чистого сердца. Ну, с бригадой – это естественно и поначалу чинно. А дальше… Уже не важно с кем и где. Буфет ли это или просто дальний угол аэропорта, пельменная у автовокзала или загаженная до нельзя фатера случайного знакомого, встреченного на том же рынке.
Потчевал однажды молодежь в коже и в цепях. В финале побили, оказался в реанимации.
Гулял с какими-то южанами… сначала на их деньги, как их гость, затем на свои, как хозяин… Паспорт потом пришлось помогать ему восстанавливать.
Пил он как-то с рыбаками, улетающими домой с промысла. Рыбаки улетели, а Витек завалялся за лавочкой. Очнулся без баулов, денег и шапки собачьей. Не… На рыбаков он не думает… Это шпана какая-то без совести его обобрала…
Провожался даже с цыганским табором! И откуда только взялись эти залетные "чавелы" в нашем холодном краю, почти никто кроме Витька их и не встречал, а вот, поди-ж ты.. Сам факт, что его под белы ручки хороводят такие веселые, певучие с душой нараспашку люди, так вскружил Витьку голову, что он очнулся лишь, когда оказался на задворках аэропорта без всего. Даже без лаковых штиблетов.
Но именно тогда Калашников встретил свою первую и наверное последнюю в жизни любовь. Рассказывал как-то мне: «Зашел обратно в здание. Нашёл угол потише, сел. Ноги в одних носках поджал под жопу. И так мне тошно стало. Не от водяры… От обиды… Я ж к ним, как к людями… не морИл* водку-то. Бабам ихним весь шоколад в бухвете скупил…
Сидю, чуть не вою, слеза к щеке примерзат… И тут останаливатся передо мной женщина… Так жалостно смотрит, что случилось, спрашиват… Все ж другие мимо шли… Ну… рассказал… Вывернул правду-матку как она есть про себя - чалдона. Постояла, подумала… И говорит: «Поехали ко мне. Накормлю, одежда мужнина после его смерти осталась. Потом подумаем, что дальше…» Тут же в лавке «Товары в дорогу» тапки суконные мне купила. Другой обувки не было там…»
В ту зиму Витька как в раю прожил. Жила Любаша чисто: занавесочки, салфеточки… хотя и не богато. Но на двоих им хватило бы прокормиться. Однако Витек на шее у женщины не сидел, по халтуркам гоношился. То там разгрузит, то здесь поднесет. На разборке старых бараков месяц с лишним трудился. Оттуда в дом кое-что принес. Стул венский, какие сейчас – антиквариат – на Новый год Любаше подарил. Уж в три слоя лаком его покрывал, старался. Шкафчик ладненький такой в кладовку приспособил. Тоже вещь не пошла на выброс. Да и стройматериалов дармовых подкопил, верандочку весной до старательского сезона хотел поправить. Планы строил даже оседлые… Не успел…
Перед восьмым марта все случилось. Попросила его Любаша отнести на автовокзал сумку с гостинцами и небольшой суммой денег для дочери, что учительствовала в сотне километров от Магадана. Хотела передать к празднику через знакомого шофера. Витек обрадовался доверию. Оделся поприличнее, да потеплее: хоть и март, да не весна у нас еще. Валенки с галошами (как удачно, что с покойником одного размера ноги оказались) натянул на ревматические ноги… Пошел… И на полмесяца аж потерялся.
Вспоминая потом свою самую большую ошибку в жизни, плакал и сокрушался: «Вот как Ваську, дружка свово давешнего встретил, помню… Как в пельменную зашли, до автобуса ишо время было, помню… А как и где потом потом куролесили… За что пятнадцать суток схлопотали… Ничего не помню. Гостинцы сожрали, деньги пропили… Как я мог к Любаше вернуться? Стыдобушка… Волком выл, клял себя и водку…Как же ж я ее ненавижу проклятую…» Говорил Витек, а руки шарили по столу стакан…За паспортом его к Любаше милиционер приходил, а с покаянно - прощальным письмом чуть позже отправил Витек того же Ваську.
Сам по теплу ушел «в поле»…

Да, вы спросите, как Витек между отлетами другие зимы перебивался? Ну, зная Калашникова, я всегда был готов к тому, что уже через пару-тройку дней после его отвальной в бригаде, он придет, и скажет: «Спаси, Сергеич, душу грешную, возьми в сторожа на зимовку!». А раз такое дело, то я и не искал никого более, чтоб оградить участок от несанкционированных добытчиков уже черного металла. Затаривал машину крупами, консервами, другими припасами, про книжки для Витьки не забывал. Это у него вторая после выпивки страсть. Журналы, книги до дыр за зиму затрет. Потом читает все, что под руку попадется: календари настенные в балках, газеты, какими мужики полки застилают, и даже просто… надписи на старых сигаретных коробках, избежавших печки. Я всегда удивлялся тому, что при такой начитанности, Витек все же сохранил свой северно-сибирский говорок. Еще удивительнее, что Калашников после его сердечной истории стихи начал писать. Простенькие такие… про «любовь – кровь» и «всегда – никогда»…Но это ж само по себе – феномен таежный!



Тайга зимой вовсе не санаторий для одинокого человека, тем более, если он далеко не богатырского телосложения. По прибытию и до настоящих снегов Витек должен успеть утеплить получше балок, наловить, засолить и накоптить рыбы, притащить из леса какой дичи, завялить ее. Если мороз уже крепок, то просто подвесить в холоде и следить за тем, чтоб живой зверь какой не утащил. Но за это больше несут ответственность три штатные собаки, что составляют Калашникову компанию на зимовке. Да…лучины еще надо наскепать… Движок – то всю зиму гонять не будешь, а свечи уходят в жертву Витькиной страсти почитать.
Дрова Витек еще летом заготавливает: он у нас в рабочий сезон по баньке вечно-дежурный, но и, зная свою натуру, на всякий такой вот ежегодный случай складывает под навес длинные поленницы.
Раз вспомнилось про баньку…
Спиртным я затариваю Витьку на зиму в очень небольшом количестве. Все ж надо: для лечебных целей, для настроения в одиноко-праздничные вечера. Но, если мужик страсть, как хочет выпить, всегда найдет что. Витек нагнал бражки. То ли из печенья, то ли из конфет, может из того и другого…И отметил Новый год праздничным салютом: сжег баньку нашу по пьяни. Остаток зимы строил новую, благо брус на площадке тут же лежал, правда, для других целей назначенный. Как он клал в одиночку венцы – даже представить себе не могу. Встретил нас по весне худой, скрюченный, с бегающими глазами… Ну, что тут скажешь? Только если «спасибо» за новую баньку.
На следующий год его медведь-шатун посетил. Летом обычно медведи участок стороной обходят. Понимают своим диким умом, что не хозяева они там, где машины гремят, да соляркой воняет. Зимой же, случись медведю не ко времени из берлоги встать, от уже ничего понимать не хочет. Прет напролом, лишь бы чем поживиться. А чем? Помойка под снегом, склад с припасами под замком… Вот и идет мишка на собак без страха. Порвал он тогда одну из них, самую смышленую. Витек успел в балок заскочить, изнутри закрыться, через форточку по гостю стал палил. Ранил зверя. Сутки сидел взаперти, носа боялся до ветру высунуть. Когда осмелел, прошелся по следам. Нашел в паре километров уже мертвого мишку. Так появился тогда у Витька новый подарок для мамки: шкура колымского медведя – шатуна. До мамки шкура не долетела. Была подарена какой-то шустрой бабенке, «провожавшей» Калашникова в следующий же рейс.
Пьющие подруги его везде находят. В городе не раз раздевали - разували и даже на зимовку какая-то бродяжка однажды к нему пыталась прибиться, обещая скрасить его отшельничество женской лаской и заботой. Тьфу ты, Господи! Но когда подсчитал Витек свои скромные запасы и грядущие расходы на незваную «мамзель», подсадил быстро ее на попутную машину, благо дорогу тогда еще совсем не занесло.
Помню, как мы к нему весной 94-го пробивались. Снега тогда выпало – ужас, небось две годовые нормы. До самого мая сугробы лежали. Вышел он к нам из балка навстречу пошатываясь. Таким худым мы Витька еще никогда не видели. И таким трезвым. Половину зубов он тогда от цинги потерял, питаясь уже чуть ли не сосновой корой. С тех пор заготавливает на зиму и пьет по кружке в день от цинги стланик, заваривая иголки – тот еще яд. А тогда целую неделю ел только хлеб с колбасой, все никак не мог насытиться..соскучился по хлебушку.

Ну, теперь о последнем шансе. Он у Витька в этом году, действительно, последний. Нет, Калашников еще не стар, но выглядит стариком.. Он старается еще быть нужным, шустрит, пытается успеть везде. Он еще не так беспомощен, но силы покидают его… На следующую зимовку я его не оставлю. Не хочу брать грех на душу.
Если Витек не улетит…

Когда я проезжаю мимо поселков-призраков, коих множество развелось на Колыме после великой Перестройки, и стоящих теперь, как страшные памятники былому величию богатого края, то вижу дома с обвалившимися крышами, пустыми глазами окон. Но некоторые рамы все же залатаны кусками стекла или фанерой. Из форточек торчат трубы «буржуек» - вы еще помните, что это такое? Для нищих стариков, не сумевших, найти себя в наших краях, и не вернувшихся на родину – это последний шанс выжить в зимнюю колымскую стужу. Таким наверное будет последнее пристанище и нашего Витька.
Если он не улетит…

*Чалдон – бродяга из сибиряков, из каторжников
*Наскеп?ть – нащипать лучины
*Селеть – этим летом
*Огапашиться обзавестись хозяйством
(окончания слов делат(ь)Работат(ь)..некоторые сибиряки просто проглатывают, это не очепятки..))                                                          
Морить*  жалеть, жадничать
Ватлать – говорить.

 
Рейтинг: +30 1587 просмотров
Комментарии (26)
Элли Фромм # 9 декабря 2011 в 08:43 +13
сочувствую таким людям, но в чем может заключаться помощь, не знаю. как их спасать???
Игорь Кичапов # 10 декабря 2011 в 09:33 +14
36
Ирина # 22 декабря 2011 в 11:25 +9
селяви!!увы...как бы каждому своё....
Игорь Кичапов # 27 января 2012 в 04:48 +7
Как бы да..но жалко...
Сергей Шевцов # 23 января 2012 в 01:10 +8
Словно документальный фильм посмотрел. А ведь это наша жизнь. Такие ВИТЬКИ живут рядом с нами. И их очень много, если не большинство. "Суперменов" показывают в кино, а к Витьку мы заходим за солью, или когда нужно унитаз починить...
Игорь Кичапов # 27 января 2012 в 04:48 +8
Спасибо Сергей!
Ирина Елизарова # 8 апреля 2012 в 13:35 +7
Игорь, понравилась стилистика передачи речи героев. Прямая копия. Вы фотографически точны. live1
А по рассказу одно замечание - плавают временные формы глаголов. Если уж взято прошедшее время, то его бы и выдержать. А то Вы соскальзываете в настоящее. К примеру:
"Как рок какой-то над этим мужиком висит!" (висел)
"глазах Витька никогда не гаснет огонек надежды" (не гас)
Игорь Кичапов # 8 апреля 2012 в 18:03 +6
Cпасибо, Ира.
Пересмотрю обязательно, нужно исправить)
buket3
Татьяна Виноградова # 9 апреля 2012 в 21:11 +6
Странный он герой, этот Витек Калашников. Основная его странность в том, что не герой он вовсе. Никаких героических черт в характере не имеет, ничего героического за свою жизнь вроде не совершил, а совсем даже наоборот. Но сразу же проникаешься к нему симпатией и сочувствием. У одних мечта – купить дом, у других поразить друзей дорогим авто, у третьих – еще какие-то социально одобряемые критерии, а у Витька была мечта вернуться в свою деревню. С глубоким пониманием своего персонажа Автором описаны на первый взгляд кажущиеся нелогичными поступки главного героя. Казалось бы – о чем тут мечтать? Сел на самолет и полетел на родину. Но не все так просто…

Что касается самого рассказа, то хочу от души поздравить Автора с тем, насколько просто, лаконично и точно описан персонаж, с юмором и симпатией к нему, с теплотой. В принципе, вслед за Автором сразу же проникаешься теми же самыми чувствами по отношению к Витьку. Не оправдание доверия перед Любашей – это своего рода драма в жизни Витька, что он даже будучи окрыленным таким удачным изменением своей жизни, тем,что он кому-то нужен, что он теперь с кем-то, он просто не смог измениться и все-таки не оправдал возложенного на него доверия. Как плакал потом, как сокрушался, что не может теперь вернуться к ней! Ну, как ему тут не посочувствовать. Тут даже стало больше жаль его, чем тогда, когда он в какой-то очередной раз не попал на свой самолет. Как говорится, и смех, и слезы.

Исключительная непрактичность с точки зрения современных представлений о жизни очень точно показана Автором через непреодолимое желание Витька купить уже, наконец, болоньевый плащ, о котором «сеструха жуть как мечтат». Лично мне так кажется, что те плащи перестали продаваться уже как лет сорок. А для Витька время тут как бы остановилось. Хотя с точки зрения бытовой практичности он даст сто очков любому местному мужику. Чего стоит одна только погоревщая банька, которую он один восстановил на удивление всем. Подкупает бескорыстность героя, его готовность поделиться последним, безотказность в работе.

Собственно говоря, если бы даже Витек благополучно и попадал свой на самолет и делал все правильно – он не был бы уже Витьком. В этом он весь – живет, как живется, живет, как умеет. Что внутри - то и снаружи.
Только к концу повествования приходит некоторое понимание того, что когда человек привыкает мечтать о чем-то даже вполне осуществимом, то в двух минутах от исполнения своей мечты, скорее всего, он просто не представляет, как он будет жить дальше, когда ТО, о чем он многие годы думал, вдруг Раз - и осуществится. Я могу ошибаться, но такое встречается почти у всех. Собственно, из этого человек и состоит – из его представлений о жизни и из своих планов и мечты. Вот, сбудется мечта Витька. Всё. И чем жить дальше? Дальше что? Ничего. Не надо будет искать плащ, не надо будет собираться с волнением в душЕ, готовиться, искать штиблеты с острыми «носами», шить шапку и тд. Человек привыкает не только к своему положению, каким бы ужасным оно не было, но и к своим собственным планам и мечтам.
Улетит Витек – и все. Здесь он знает, как жить, где работать, о чем мечтать. А что там, дома? Да по существу ничего. Ведь что такое потерять свои планы, свои мечты - это же по существу, потерять себя.

Прекрасный стиль. Великолепно показана жизнь, привычки и нравы людей, живущих на приисках, их взаимоотношения, образ жизни. Для такого небольшого произведения – емко, информативно и ненавязчиво. Для городского читателя, не выезжающего в те края, рассказ однозначно будет интересным и познавательным.
Рекомендовано к чтению. Бесспорно.
Игорь, спасибо за Такую Прозу.
live3 live3 live3
Игорь Кичапов # 10 апреля 2012 в 02:18 +7
Как всегда..после твоей рецензии автору остается только
убицца ап стенку от радости!Потому что так умно и красиво..я не писал.
А читаю то что ты нашла в этом рассказе и горжусь собой)))
Спасибо!!! buket3 buket3 buket3
Бамбарбия Кергуду # 13 июня 2012 в 18:45 +6
Тебя уже хвалили все и многократно. Разложили твой рвссказ по полочкам .И не героического героя и пожалели , и раскрыли ....что внутри , то и снаружи....Повторяться не стоит. Мне понравилось, очень. Впрочем, как и другие твои произведения. Может уже ничего и не писать?! Ты и так будешь знать, что я в восторге!!!!
Скажу только, что юмор твой настолько граничит со слезами...описать трудно, как хочется всех твоих героев пожалеть, заглянуть им в глаза и подарить надежду "сбычи мечт".
Игорь Кичапов # 13 июня 2012 в 22:09 +5
Добрая ты женщина Лефара.
Нет не все мои герои достойны жалости...это факт.
Спасибо тебе за теплые слова. podarok
Наташа Лукс # 17 июня 2012 в 23:04 +6
30 v
Игорь Кичапов # 18 июня 2012 в 00:33 +6
9c054147d5a8ab5898d1159f9428261c
Ольга Баранова # 25 ноября 2012 в 22:24 +5
Читаю не первый раз...и всегда сочувствую твоему нескладному Витьку. Ну, бывает же так, будто руки не из того места растут и ноги не по тем тропкам ходят...Одно слово: НЕВЕЗУХА! И не потому, что бессилен он перед соблазнами...или доверчив? и, как следствие, слишком добр и открыт? Я вот сейчас подумала, что Витек - это ребенок, беззащитный и уязвимый в своей наивности...

live1
Игорь Кичапов # 26 ноября 2012 в 03:38 +5
Может быть ты и права.
Есть такая категория людей...
Знаешь.как говорят- "маленькая собачка - до смерти щенок"..)
Спасибо!
Дарина # 27 ноября 2012 в 14:28 +4
nogt
Любовь Сабеева # 15 декабря 2012 в 02:22 +5
А мне Витька очень жалко...В его лице мне жаль таких людей,как он. А сколько таких Витьков не своим ходом попадало в места не столь отдалённые и многие заканчивали свой путь так же,как и Витёк...Автору - БРАВО!!!
Игорь Кичапов # 15 декабря 2012 в 06:26 +4
Спасибо!
За то что поняла и приняла..Витька ura
Ольга Кельнер # 19 декабря 2012 в 01:42 +5
Игорь спасибо большое,ты с такой любовью рассказал о своём крае,о его жителях,что невольно вместе с тобойпроникаешься жалостью кВитьку,к его несбывшийся мечте,не удавшейся любви.А в жизни я столько раз проходила мимо вот таких валяющихся Витьков, и никогда даже мысли не было их пожалеть.А тут просто ты какволшебник,очаровал нас этим Витьком вселил в сердце тоску и жалость за него.МОЛОДЕЦ .Высшая похвала автору. best
Игорь Кичапов # 19 декабря 2012 в 22:55 +4
Тебе спасибо Оля, за такой камент!
ТАТЬЯНА СП # 31 января 2013 в 13:15 +4
"Наши ж люди здоровы поржать по любому поводу, а уж если кому с фамилией не повезло, поглумиться над этим – святое дело."
Очень понравилось! supersmile
Игорь Кичапов # 31 января 2013 в 13:19 +3
ну, как то вот так.да.
Прочитай "Володькин фарт"..)))
Юрий Ишутин ( Нитуши) # 1 декабря 2013 в 14:25 +4
Отвезти его персонально в аэропорт и не давать бухАть до самого трапа.Или деньги по безналу на карту положить,чтобы не было на что...Способов много-было бы желание...) У меня были подобные проблемы перед рейсом. Обычно,когда давали отходной аванс.Можно было меня не найти потом,мозгов было маловато в "пьяные годы"...Но я был дома и ничем особо страшным мне это не грозило...Описанный Человек вызывает сочувствие и симпатию.Жаль,если пропадёт...
Игорь Кичапов # 3 декабря 2013 в 01:17 +5
Братишка, карточек тогда не было. А отправлять насильно..ну..в родном аэропорту бы "расстегнули" От перемены мест слагаемых...сам знаешь
Да и не актуально это уже для него...увы...
Благодарю за комм!
Sall Славик*оf # 10 июля 2018 в 15:03 0
Очень интересно.Спасибо.