В утренней холоди

7 июня 2015 - Юрий Алексеенко

Утро. Восток уже разжмурил веки и оплеснулся багрянцем. Зеркало речки, у притопленной кучи коряг, опламенело растущей зарёй и отенилось у бережьёв ивами да камышами. В этой дремоте неподвижно темнеет, прячась в затишке, у молодой поросли ивняка, плоскодонная лодка. В ней - две полусогнутые фигуры со спиннингами. Длиннющие удилища то и дело взмывают вверх, разрезают свежелый воздух и протяжно взвывают: Ууууушшш… Потом следует шлёпок и поплыли круги по воде, сбивая сыпь мальковых кружев.

Оба рыбаля сидят неподвижно и кажется, будто они удилищами пьют утреннюю полусонность и освежённую хладь. С правого берега , где –сплошь перегулявшая трава, послышалась глухие топы и шиканья ног об обросенные кусты и усохшее до палева разнотравье. Оба повернули головы на шум. Долго вглядывались в рассветную сумрачь и ,наконец, один из них говорит:

-Ааа… Та то Витька Костыль с Русского Колодезя идэ у весь пьяний. Тиньжёлая у нёго была ночь. Видать самогон там рекой лилси.

- Це, дивысь, опять, собака, нажралась. Не встревай его.. нехай идэ, а то рыбалку разговорами спортить.

Оба накинули на оголовье капюшоны плащей, согнули спины в лопатьях и опустили головы. Рты их замолкли. Заховались под углатой брезентью так, будто не подумавши можно было сказать: неужель, это помогло им спрятаться? Издалека они стали походить на монахов, сидящих на перепутьях.

Витька Костыль, не видя ни реку, ни лодку, ни багряный рассвет, шёл в той же полудрёме, что была ещё у крепчающего утра, и размахивал руками.

- Как ты думаешь, бахнется он озимь, че не вбахнетси ? – Спросил тот, что сидел у носа плоскодонки.

- Лучше бы ударився… або у реку впал, охолонится там и протрезвеет… - Почти шёпотом сказал тот, что раскинул ноги по бортам, на корме.

- А я загадал, если звалится – значится не будэ рыбалки, а если протащит его автопилотом мимо воды, то клёв будэ…

Перед поворотом, ближе к притупленному корневищу, что белело у размашистого тополя, загугулила, всполошившись,кукушка. Видимо, услышав её, Костыль остановился. Подтянул шорты до пупа, которые из-за слабой резинки снова спали с живота и заговорил:

-Кукуха, кукуха, сколько мни осталось зимлю по пьяни топтать.

Будто услышав голос Костыля, кукушка замолчала, а лягушачьи пузырчатые переклики стали ещё резвее лезть в уши рыбалей.

-Слышь, а шо он спросив ? – Непонимающе задёргался в лодке носовой мужик.

- Не расслышал… Видно, у кукухи жизни просить…

- Та куды йему… пропойца же перьвый в округе… Луце бы издох…

Кормовой махнул рукой в сторону носового и прошипел:

-Тихо ты тут… Шёпотом говори, а то увидить нас Костыль, вплавь до лодки почешет. Он же дурний… Жинку бье кажний день, а нас и подавно затопчит.

Покрутив головой, Носовой нервно шмыгнул носом и стал спиннингом подбирать леску. Леска бесшумно наворачивалась на катушку. Когда грузило с блесной подползло к краю плоскодонки, с берега понёсся до лодки дикий голос Костыля:

- Шо, стервоза, замовчала ! Я тя утучу мовчать ! Щас пийду, найдэ тобя на тополе и клюв зараз скручу… У ну давай кукарекай ! Я… Я жить хучу ! Зараз, много жить !

Слова были слышны уже отчётливо. Рыбали ещё больше надвинули капюшоны на лица и ссутулились. Лодка слегка задёргалась на зеркале реки. От неё тут же поползли с двух сторон рёбра волн.

- Та он не тока пьяний, но и духлый !- закрутил пальцем у виска Носовой. - Слухай, Микола, щас он в воду шарахнется.

- Та и нехай… Не встревай, сиды и слухай комедь.

Вдруг неожиданно заголосила кукушка.

- То-то мне тут ! – Погрозил тщедушным кулаком в сторону тополя Костыль. – Ишьти, стервоза, хучела мне жить укоротить. Не выйдет ! Я резвый в этом вопросе!

Сложив за спиной руки и гордо подняв голову Костыль пошёл, шатаясь ,вдоль берега. Спина его скрылась за ивняком.

Кормовой и носовой тут же скинули капюшоны с головы.

-Фу, ты, душища какая ! – утирая пот со лба сказал Кормовой. – Сомлел весь…

-И не скажи… ожарил нас Костыль своим поносьем. Чертяка , а не чёловик… - ответил носовой. – Не помнишь, скока ему кукуха накуковала?

-А я, думаешь, считал !? Надоть он мне… Кажись, много…

-Везёт же алкашам. Тут же ловишь, ловишь,- ни рыбы тобе, ни жизни… Погребли отсель к горловой впадине, на хазарский топляк, туда сейчас сазан голодный с омутьёв подошёл… Испортил Костыль нам здеся рибалку…

Вёсла, оплёскиваясь, зашлёпали по воде. Лопатки врезались в окраснелую от зари воду; с них при взмахе сливались белёсые струи и капли. Лодка пошла против течения. В сторону устья. Вслед им куковала кукушка.

- Кукуха, кукуха, скока мне осталось жизни. - Прошептал Кормовой так, чтобы не слышал носовой .

Кукушка тут же замолчала. Жабьё и лягуши при всплесках вёсел прыгали со склизких берегов и, вертанув лапками, исчезали в воде.

Кормовой, взглянув на тополь, тихо прошептал:

- Ще ему так везэ, а мэнэ ни…

Регистрационный номер №0292360

от 7 июня 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0292360 выдан для произведения:
Утро. Восток уже разжмурил веки и оплеснулся багрянцем. Зеркало речки, у притопленной кучи коряг, опламенело растущей зарёй и отенилось у бережьёв ивами да камышами. В этой дремоте неподвижно темнеет, прячась в затишке, у молодой поросли ивняка, плоскодонная лодка. В ней - две полусогнутые фигуры со спиннингами. Длиннющие удилища то и дело взмывают вверх, разрезают свежелый воздух и протяжно взвывают: Ууууушшш… Потом следует шлёпок и поплыли круги по воде, сбивая сыпь мальковых кружев.

Оба рыбаля сидят неподвижно и кажется, будто они удилищами пьют утреннюю полусонность и освежённую хладь. С правого берега , где –сплошь перегулявшая трава, послышалась глухие топы и шиканья ног об обросенные кусты и усохшее до палева разнотравье. Оба повернули головы на шум. Долго вглядывались в рассветную сумрачь и ,наконец, один из них говорит:

-Ааа… Та то Витька Костыль с Русского Колодезя идэ у весь пьяний. Тиньжёлая у нёго была ночь. Видать самогон там рекой лилси.

- Це, дивись, опять, собака, нажралась. Не встревай его.. нехай идэ, а то рыбалку разговорами спортить.

Оба накинули на оголовье капюшоны плащей, согнули спины в лопатьях и опустили головы. Рты их замолкли. Заховались под углатой брезентью так, будто не подумавши можно было сказать: неужель, это помогло им спрятаться? Издалека они стали походить на монахов, сидящих на перепутьях.

Витька Костыль, не видя ни реку, ни лодку, ни багряный рассвет, шёл в той же полудрёме, что была ещё у крепчающего утра, и размахивал руками.

- Как ты думаешь, бахнется он озимь, че не вбахнетси ? – спросил тот, что сидел у носа плоскодонки.

- Лучше бы ударився… або у реку впал, охолонится там и протрезвеет… -Почти шёпотом сказал тот, что раскинул ноги по бортам, на корме.

- А я загадал, если звалится – значится не будэ рыбалки, а если протащит его автопилотом мимо воды, то клёв будэ…

Перед поворотом, ближе к притупленному корневищу, что белело у размашистого тополя, загугулила, всполошившись,кукушка. Видимо, услышав её, Костыль остановился. Подтянул шорты до пупа, которые из-за слабой резинки снова спали с живота и заговорил:
-Кукуха, кукуха, сколько мни осталось зимлю по пьяни топтать.

Будто услышав голос Костыля, кукушка замолчала, а лягушачьи пузырчатые переклики стали ещё резвее лезть в уши рыбалей.

--Слышь, а шо он спросив ? – Непонимающе задёргался в лодке носовой мужик.

- Не расслышал… Видно, у кукухи жизни просить…

- Та куды йему… пропойца же перьвый в округе… Луце бы издох…

Кормовой махнул рукой в сторону носового и прошипел:

-Тихо ты тут… Шёпотом говори, а то увидить нас Костыль, вплавь до лодки почешет. Он же дурний… Жинку бье кажний день, а нас и подавно затопчит.

Покрутив головой, Носовой нервно шмыгнул носом и стал спиннингом подбирать леску. Леска бесшумно наворачивалась на катушку. Когда грузило с блесной подползло к краю плоскодонки, с берега понёсся до лодки дикий голос Костыля:

- Шо, стервоза, замовчала ! Я тя утучу мовчать ! Щас пийду, найдэ тобя на тополе и клюв зараз скручу… У ну давай кукарекай ! Я… Я жить хучу ! Зараз, много жить !

Слова были слышны уже отчётливо. Рыбали ещё больше надвинули капюшоны на лица и ссутулились. Лодка слегка задёргалась на зеркале реки. От неё тут же поползли с двух сторон рёбра волн.

- Та он не тока пьяний, но и духлый !- закрутил пальцем у виска Носовой. - Слухай, Микола, щас он в воду шарахнется.
- Та и нехай… Не встревай, сиды и слухай комедь.

Вдруг неожиданно заголосила кукушка.

- То-то мне тут ! – Погрозил тщедушным кулаком в сторону тополя Костыль. – Ишьти, стервоза, хучела мне жить укоротить. Не выйдет ! Я резвый в этом вопросе!

Сложив за спиной руки и гордо подняв голову Костыль пошёл, шатаясь ,вдоль берега. Спина его скрылась за ивняком.

Кормовой и носовой тут же скинули капюшоны с головы.

-Фу, ты, душища какая ! – утирая пот со лба сказал Кормовой. – Сомлел весь…

-И не скажи… ожарил нас Костыль своим поносьем. Чертяка , а не чёловик… - ответил носовой. – Не помнишь, скока ему кукуха накуковала?

-А я, думаешь, считал !? Надоть он мне… Кажись, много…

-Везёт же алкашам. Тут же ловишь, ловишь,- ни рыбы тобе, ни жизни… Погребли отсель к горловой впадине, на хазарский топляк, туда сейчас сазан голодный с омутьёв подошёл… Испортил Костыль нам здеся рибалку…

Вёсла, оплёскиваясь, зашлёпали по воде. Лопатки врезались в окраснелую от зари воду; с них при взмахе сливались белёсые струи и капли. Лодка пошла против течения. В сторону устья. Вслед им куковала кукушка.

-Кукуха, кукуха, скока мне осталось жизни. - Прошептал Кормовой так, чтобы не слышал носовой .

Кукушка тут же замолчала. Жабьё и лягуши при всплесках вёсел прыгали со склизких берегов и, вертанув лапками, исчезали в воде.

Кормовой, взглянув на тополь, тихо прошептал:

- Ще ему так везэ, а нам ни…

Самогон - средство выражения снов

За ради любви

Рейтинг: 0 485 просмотров

Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!