Рыжая ощенилась в марте, после пурги, которая длилась неделю.
Когда ветер стих, Имрын вылез из яранги и увидел, что Рыжая лежит на снегу, а на её животе копошатся четверо щенят, толкая его носами. А пятый жалобно пищит чуть поодаль.
Имрын схватил его, засунул за пазуху и нырнул в ярангу. - Что ты там принёс? – спросил его дед Нутэ. Имрын достал из-за пазухи щенка и показал деду. Тот взял его за загривок и внимательно осмотрел. Щенок был красивый и толстый, но одна ножка у него висела, словно пустая кишка большого омуля. Нутэ кинул щенка к входному пологу яранги и сказал: - Лелекай, убей ее. Отец Имрына встал и поднял щенка с пола. Тот, будто поняв, что с ним хотят сделать, начал пищать еще громче. И тогда Имрын заплакал. - Чего плачешь, глупый? – сказал дед. – Если его не убить сейчас, он будет долго мучиться, пока не умрёт сам. Но слова деда не остановили Имрына. Он подбежал к Нутэ, схватил его за воротник шубы и закричал: - Нет, он не умрет! Я буду кормить его и держать в тепле, пока он не вырастет. - Это не он, а она, - поправил его дед. – Если ты хочешь сделать из нее собаку для развлечения, то давай, выхаживай. Но ездовые собаки не терпят бездельников, они загрызут ее, когда она придет в стаю. - Не загрызут! – крикнул Имрын. – Собаки слушаются меня, и я им не разрешу этого! Такого дед вытерпеть не мог, потому что никто из его внуков не смел кричать на него. Нутэ сердито пыхнул трубкой ишлепнул Имрына ладонью по лбу так, чтотот очутился на полу, где недавно валялся щенок. - Отец, - сказал Лелекай, - не надо обижать моего неразумного сына. Ты же не хочешь, чтобы он поступил с нами жестоко, когда мы станем такими же беспомощ- ными, как этот трехлапый щенок. Пусть он позаботится о нем. Нутэ согласился с сыном, но обиделся в душе на то, что его уговаривают, как малого ребёнка, и пошел прочь из яранги, таккак не хотел видеть, как будут портить ездовую собаку. А Лелекай с Имрыном взяли Трехлапую и понесли её к Рыжей кормить. Братья и сестры несчастного щенка уже спали.Лелекай разгреб теплую щенячью кучу и всунул между ними Трехлапую. Рыжая открыла глаза и заворчала. - Лежать, Рыжая, - сказал отец, и она послушалась его, потому что он был каюром её упряжки и кормил её. Трехлапая сосала молоко матери долго. - Проголодалась, бедная, - пожалел её Лелекай и обратился к сыну. – Завтра утром я уезжаю на соседнее стойбище, а ты покормишь Трехлапую сам. Наденешь мою кухлянку, чтобы Рыжая тебя к себе подпустила.Собаки нас по запаху узнают. Утром Имрын проснулся рано, но отца в яранге уже не было. Трехлапую он нашел по громкому писку, видимо, она снова была голодной. Она лежала на оленьей шкуре неподалеку от очага и ворочалась, выискивая своим носиком материнское молоко. Имрын взял её в руки и вдруг заметил, что больная лапка у нее перевязана белым бинтом. - Что это, мама? – спросил он Марьям, вошедшую в ярангу с охапкой дров. – Почему у Трехлапой повязка на ноге? - А это отец ночью ей операцию сделал, - ответила мать. – Отрезал кусочек ноги, который только мешал ей. - Наверное, ей было больно, - жалобно сказал Имрын, готовый заплакать. Мама рассмеялась и погладила его по голове: - Нет, отец у нас хороший собачий и олений доктор. Да и ножка у малышки была уже мертвой, начала уже засыхать. Иди, покорми её. Имрын надел отцову кухлянку, мама заколола булавками её нижние полы, чтобы они не волочились по снегу, подвернула рукава и раздвинула перед ним входной полог. Рыжая снова заворчала при его приближении, но Имрын сказал ей, как отец: «Лежать!», и она успокоилась. Пока Трехлапая сосала молоко, он разглядывал остальных щенят, и ему показалось, что его щенок красивее всех. Даже с беленькой культяшкой вместо ноги.
Эта весна была самой радостной для Имрына. Раньше он не любил это время года, потому что в стойбище было грязно и шумно. Сходил снег, по которому было так легко ходить в теплых унтайках, и теперь вокруг были сплошные лужи, а близ жилища – грязь. Взрослые готовились перегонять оленей на летние пастбища и днями напролёт суетились у загонов, кричали на скотину и ссорились меж собой. Но Имрын был целиком занят заботой о своей Трёхлапой. Сначала он радовался тому, что она начала видеть и узнавать его по голосу, когда он утром кричал ей: «Лапа, ко мне!». Ему казалось, что она понимает его, но не идет к нему, потому что ещё не научилась ходить. Его предположения подтвердились, когда Трехлапая научилась ползать, а потом и ходить. Правда, её братья и сестры уже вовсю носились вокруг яранги, но у них было по четыре лапы, а Трехпалая еще долго ковыляла и падала на своих трех. А Имрын приучал ее ходить, бегая по яранге и повторяя все время эту команду: «Лапа, ко мне!» Отцу было некогда следить за успехами Имрына, так как он постоянно разъезжал по стойбищам и делал оленям прививки от болезней. Домой он возвращался поздно, когда сын и его питомица уже спали. Но однажды зарядил дождь, несмотря на который Имрын вышел из яранги с Трехлапой, чтобы сделать пробежку. Он все время оглядывался, бежит ли за ним его Лапа, и чуть не наткнулся на отца, который стоял на дороге в длинном плаще и резиновых сапогах. - Здорово! – воскликнул он. – Я и не знал, что наша малышка может так быстро бегать на своих трёх лапах. Нет времени даже дома побывать. А сегодня наш вездеход провалился в такое болото, что пришлось вернуться. Он погладил щенка и спросил - А другие собаки её не обижают? - Нет, я надеваю твою кухлянку, когда выхожу с ней. - Это хорошо. Сегодня маму ушьёт ее для тебя. А то ты в ней очень смешной.
Когда в тундре просохло, Имрын стал ходить туда с Трехлапой. Ему было интересно наблюдать, как она гоняется за птицами и застывает в изумлении, когда они взлетают. Но однажды она наткнулась на гнездо куличка, тот сразу клюнул ее в нос, и теперь уже ей пришлось спасаться бегством. И мальчик был рад, что Лапа прибежала искать спасения именно к нему и сразу же юркнула под его кухлянку. Но лето заканчивалось, и Имрына стали собирать в школу. Школьников в стойбище было всего шесть человек, и Имрын стал седьмым. Все они поместились в один вездеход, который повёз их в районный центр, где был интернат. Имрын сидел в темном отсеке ревущей машины и шмыгал носом: он не мог забыть, какими глазами смотрела на него его Лапа, когда он забирался на вездеход.
Первые дни в школе были тяжелыми, хотя учеба давалась ему легко. Потом он привык к новому укладу жизни, но всегда ждал, когда их поведут на районную радиостанцию, чтобы они могли поговорить с родителями. И самым радостным известием для него были новости о жизни Трехлапой. - Она уже просится в упряжку, когда я снаряжаю нарты, - говорил ему отец. – И я знаю, почему: ей хочется увидеться с тобой. От этих слов Имрыну становилось грустно, но это была хорошая грусть: рядом с ней жила надежда на скорую встречу. И, наконец, эта встреча состоялась: пришли зимние каникулы!
Он ехал в родное стойбище один, так как старшие школьники полетели на экскурсию в Москву. Отец прислал за ним нарты с опытным каюром, и через три часа езды он увидел вдалеке родные яранги. Когда нарты остановились возле их жилища, к Имрыну бросилась собака, которую он узнал только потому, что она была на трех лапах. Такой большой и красивой стала его питомица. Она подбежала к нему, положила ему на грудь передние две лапы и лизнула его щеки. - Соскучилась, бедная, - сказал вышедший из яранги отец. - После того, как ты уехал, она утащила в свой закуток твою кухлянку и три дня лежала на ней, не притрагиваясь к еде. Все каникулы они не расставались ни на минуту. Но потом пришла пора разлуки. К яранге подъехали те же нарты, Имрын сел на них, прижал к себе Трехлапую и сказал ей: - Ты не скучай без меня и хорошо ешь. Скоро будет лето, и мы пойдем с тобой в тундру. Каюр крикнул, подтолкнул нарты, и собаки понеслись, увозя его от родного дома.
Вечером к Лелекаю пришел встревоженный радист. - Сейчас вызывал меня райцентр,- сообщил он. – Сказали, что в школе беспокоятся, почему не приехал Имрын. Марьям тут же заголосила: - Сынок! Я же говорила, что надо вездеход снарядить! - Замолчи, женщина! – строго сказал ей муж.- В такую стужу и при таких сугробах собаки надежней твоего вездехода. Иди по ярангам и поднимай людей, а я поеду прямо сейчас. Он вышел и принялся снаряжать свою упряжку. И когда он отъехал от яранги на сотню метров, к нему на нарты прыгнула Трехлапая. -Ты куда?!- крикнул Лелекай и хотел уже сбросить собаку с нарт, как увидел: она держит в зубах кухлянку Имрына.
Сначала он ехал по следу нарт, но на взгорке они пропали, заметенные снегом.И Лелекай, проезжавший этот путь много раз,погнал собак туда, где горела звезда, известная всем путникам Земли. И вдруг он снова заметил впереди след нарт, но он предвещал беду: собаки резко повернули влево, где был крутой спуск к реке. Лелекай подбежал к обрыву, посмотрел вниз и увидел лишь снежную пустыню без всяких признаков жизни. И тут мимо него прошмыгнула Трехлапая и прыгнула в пропасть. Через минуту он услышал ее лай и понял, что она кого-то нашла. Тогда он проехалдо ближайшего распадка и по нему спустился к реке. Первым он увидел каюра. Тот лежал на снегу с разбитой головой, но сумел сказать: - Какой-то зверь вышел на дорогу…Собаки испугались и повернули к обрыву… Это всё, что я помню… Твоя собака нашла меня, стала лизать лицо, и я очнулся… И тут снова раздался лай Трёхлапой. - Она нашла Имрына, - сказал каюр. – Иди к ней…
Ночью в яранге Лелекая горел очаг и было много гостей. Они пришли отметить спасение Имрына. Тот сидел на почетном месте, рядом с дедом Нутз, а у его ног лежала Трехлапая. Он гладил её и говорил: - Как ты смогла найти меня под снегом? А Нутэ пыхнул трубкой и сказал: - Ты спроси её, как она узнала, что ты попал в беду. Когда я увидел, как она на нарты запрыгнула с твоей кухлянкой в зубах, так сразу подумал: «Это – не собака, это – добрый Дух!».
Помочь сайту
Поздравления
