Стерва

=1=
— Привет! — Виталий переступил порог этого гостеприимного дома, где жили его студенческие друзья.
— Привет. — Его встретила Алсу. Они обменялись дружескими поцелуями в щечку. — Раздевайся, проходи.
Это бойкая, все еще по-девичьи стройная, женщина поспешила на кухню, откуда доносились аппетитные запахи.
— Мой руки. — Уже из кухни крикнула она в приказном порядке.
Виталий улыбнулся: характер Алсу нисколько не менялся, не смотря на все перипетии жизненных дорог.
— А где Равиль? — поинтересовался он, занимая за кухонным столом свое привычное место.
— В детский сад ушел, — она бросила взгляд на часы, — наверное, решил погулять.
— Аппетит нагуливает, — улыбнулся Виталий.
— Погода отличная, — согласилась Алсу. Она все делала быстро, но аккуратно. За ней было приятно наблюдать. Сердце радовалось за друга, порождая зависть. Такая легкая белая зависть. А вместе с ней и обида на свою судьбу, в которой ничего путного не получалось. Это и вспыхнула на короткое время в его глазах, и он попытался как можно быстрее вернуться в привычное, веселое, расположение духа. Но Алсу все же заметила игру кардинально различных чувств.
— Что-нибудь случилось?
— Нет, с чего ты взяла? — он удачно постарался широко и непринужденно улыбнуться. Да вот только Алсу на мякине не проведешь, она лишь махнула рукой:
— Брось, Виталя, ты никогда не мог обманывать.
— Что, написано на лице?
— В глазах.
Из прихожей послышались голоса и шум.
— Вот и пришли, — радостно сказала Алсу, и счастье отразилась в ее карих глазах. Просто выплескивалось наружу. Такой счастливой, дружной семьи Виталий никогда не видел. На кухню забежала Чулпан, чудо-девочка пяти лет от роду.
— О! — воскликнула она. — Дядя Вита пришел. — И тут же забралась к нему на колени. Пристально посмотрела гостю в глаза. Виталлий лишь рассмеялся в ответ, и достал из кармана банан. Чулпан нахмурила бровки.
— А конфетка?
— От сладкого зубки болят. Помнишь, как в прошлый раз разболелись?
— Помню.
— Вот. А от банана – сплошная большая польза.
— Ну-ка, слезай с колен дяди Виты, переодевайся и мой руки.
— Мама, — жалобно протянула девочка, на что Алсу что-то быстро сказала по-татарски. Чулпан тут же послушалась, спрыгнула с колен Виталия и убежала. В дверях столкнулась с отцом.
— Осторожно, шалунишка, — усмехнулся он и поздоровался с другом. — Что-то ты редко заглядываешь к нам. — С укоризной сказал он. Поцеловал жену в щечку и присел за стол.
— Дела, заботы, командировки.
— Да, — с большой долей грусти в голосе согласился он. Жизнь с каждым днем становится все быстротечней, забитой делами до последней минуты. Вздохнуть полной грудью – и то некогда.
А дальше вечер потек по давно сложившейся традиции. После сытного ужина и неспешного чаепития с разговорами и рассуждениями, каждый занялся своими делами. Чулпан закрылась в своей комнате, где обустраивала домик для Барби. Алсу уткнулась в ноутбук и занялась переводом очередного детектива с аглицкого языка на татарский. А Равиль с Виталием сели за шахматную доску. Занимались одним видом спорта, а говорили совсем о другом. Футбол – это нескончаемый сосуд для разговоров, споров и рассуждений. Гармония и спокойствие так и витали в воздухе.
 Виталий ушел около одиннадцати часов вечера. Алсу с Равилем, лежа в постели, готовились ко сну и вели разговоры о нем.
— Как ты думаешь, чем озабочен Виталий? — поинтересовалась Алсу. — Сердцем чувствую, что наш убежденный холостяк влюбился.
— Влюбился, — подтвердил догадку жены Равиль. — Вот только это совсем не похоже на его прежние состояния влюбленности. Помнишь, как это происходило в институте?
— Ну, ты и сравнил! — усмехнулась Алсу. — То была юность и страсть. А в наши теперешние годы влюбляются совсем по-другому. Это не всплеск эмоций. Это не извержение вулкана. Это, — она немного призадумалась. — Это похоже на то, когда горит торфяник. Под толстым слоем земли.
— Да ты у меня просто поэт! — восхищенно сказал Равиль, открывая в супруге что-то новое и неизведанное. Задумался, помолчал, а потом полностью с ней согласился:
— А ведь ты права. Очень похоже.
— Интересно, кто она? — в каждой женщине от природы заложено любопытство. И от этого никуда не денешься.
— Я знаю ее. — Спокойно так доложил Равиль.
— Знаешь? — Алсу присела в кровати и посмотрела на мужа, хотя глаза к темноте еще не привыкли, и она ничего не видела.
— Мы обедаем в одном кафе. Сама же знаешь, что наши офисы находятся рядом. Вот и пересекаемся в «Клубничке».
— И как она?
— Мне трудно судить. Женщина как женщина. И вообще, они все для меня одинаковы. Кроме тебя, естественно. На остальных же я смотрю просто как на представителя homo sapiens. А не как на женщину.
— Да? — лукаво засмеялась Алсу.
— Да. — Серьезно ответил Равиль, и тоже присел в кровати. — Слушай, да ты сама ее наверняка встречала.
— Где?
— Она работает в «ТК-Телеком». А офис у них находится как раз в том же здании, где и ваша контора.
— «ТК-Телеком»? Да. Офис у них на третьем этаже. Фирма не большая. Но подожди! Я ведь там почти всех девчонок знаю. Встречаемся постоянно, ведем общие дела, общаемся. Как ее зовут?
— Не то Анна, не то Яна.
— Яна! — воскликнула Алсу. — Крашенная платиновая блондинка? Симпатичная родинка на щеке? Карие глазки?
— Да. Точно, она.
Алсу после столь резкого всплеска активности вдруг замолчала, думая о чем-то своем. Равиль терпеливо ждал, что еще добавит супруга об этой женщине. И дождался-таки.
— Надо мне поближе с ней познакомиться. Приглашу  я завтра ее на обед. Но не вашу «Клубничку», а в пиццерию.
— Давай, милая, — поддержал ее муж. — Прощупай почву. Кажется мне, что у них с Виталием не все так гладко складывается. Хотя и часто я их вижу вместе, но друг от этого веселее не становится.
— Ладно. Давай спать. Утро вечера мудренее.
 
 
=2=
  Между ними сразу как-то быстро и безболезненно возникло взаимопонимание и заинтересованность. А может просто сыграл фактор случайного попутчика. Сидели за столиком уютной пиццерии, с бокалами итальянского вина и кресс-салатом, жареный с панчеттой. Алсу умело и даже как-то профессионально (она в одно время увлекалась психологией) подталкивала Яну на откровенность. Та даже и не подозревала, что Алсу действовала из корыстных побуждений. Сначала разговор протекал на отвлеченные темы: погоде, сериалах и светских сплетен. Но плавно и постепенно скатилась их беседа на личную жизнь.
— А ведь ты не замужем? — скорее не задала вопроса, а констатировала факт Алсу.
— Была, — согласилась Яна, и потрогала обручальное колечко. — Развелись три года назад. До сих пор удивляюсь, как я могла целых пять лет жить в этом кошмаре.
— Так ужасно?
— Триллер! — махнула рукой Яна. — Хотя знаешь, выходила-то я замуж по большой любви. И казалось мне тогда, что я – самая счастливая, и что эта феерия продлится до конца моих дней.
Алсу только тактично кивала головой:
— Быт съел всю любовь, как вешнее солнышко сугробы.
— Точно. — Яна немного помолчала, пригубила вино. — Только не с моей стороны. Я ведь его тогда любила по-прежнему. А вот он. И вообще, все мужики – сво…! Вот скажи мне: почему до свадьбы – букеты цветов, а после – только гербарии? До свадьбы – лирическая поэзия, а после – горькая проза.
— Как гласит народная мудрость (анекдоты тоже частичка сей мудрости): зачем уже пойманную рыбку кормить?
— Это точно, — горько согласилась Яна.
В пиццерию они пришли уже после окончания рабочего дня, а потому никуда не торопились. Повторили заказ.
— А что теперь? — осторожно, не навязчиво поинтересовалась Алсу.
— А теперь я правлю балом! Теперь это они ходят передо мною на цыпочках и исполняют любую мою прихоть.
— Мстишь? — Алсу широко улыбалась, хотя в душе зарождалась тревога за близкого друга семьи.
— О. нет! — так же улыбнулась Яна. — Скорее всего, возмещаю убытки. За пять лет унижения и страха. Вот только, — улыбка пропала, и тень грусти накрыло лицо.
— Что? — Алсу почувствовала, что разговор, наконец-то, приближается к основной теме. В ней пробудился нетерпеливый азарт.
— Время уходит. Мне уже тридцать лет. Пора подумать и о материнстве.
— Так остановись. Найди подходящую кандидатуру, выйди замуж.
— Не знаю, — пожала плечами Яна, — мне иногда кажется, что я уже никогда не смогу полюбить. Внутри все перегорело, а золу уже не подожжешь. Инвалид на чувства.
За столиком на некоторое время опустилась тишина. Ситуация казалась тупиковой.
— Вот возьму, и рожу для себя. Хотя, — Яна вновь преобразилась, — может, стоить еще несколько лет помучить мужиков? Как ты думаешь?
Алсу не могла объективно ей что-то посоветовать. И потому предпочла отмолчаться.
 
 Домой она вернулась усталая и опустошенная. С ворохом необузданных, кардинально противоположных чувств. Равиль встретил ее в прихожей, помог снять пальто.
— Ужин готов, дорогая.
— Что-то совсем нет настроения.
— Ну, как?
— Ой, не знаю, — честно призналась она. — И Яну можно понять, и Виталия ужасно жалко, раз он попал в ее сети.
И она вкратце пересказала их беседу с Яной. Равиль почесал переносицу, нахмурился.
—  Как я понял, что Яна никаких чувств к Виталию не испытывает. Просто держит его на коротком поводке, чтобы на всякий случай он оказался рядом, под рукой.
— Наверное, — со вздохом согласилась Алсу.
— Знаешь, как мы называли в молодости такой тип женщин?
— Как?
— Стервами, — грубо ответил Равиль.
— И что обираешься предпринимать?
— Честно?
— Да.
— Не знаю.
 
=3=
 Яна сидела в кресле и пустым взглядом смотрела на экран телевизора. Мыслями она была совсем далеко от повседневности. В душе с каждой минутой все больше и больше закипал гнев. Праведный гнев. Сегодня у нее был день рождения. Круглая дата.  В гости на празднество был приглашен всего один человек: Виталий. Парень, который влюблен в нее без памяти. Хотя, он и не говорил ей об этом ни разу, но глаза его! Глаза не могут обманывать, тем более, когда они столь красноречивы. В них столько любви и преданности, что иногда это даже немного пугает. Но в тоже время и радовало, что ради тебя человек готов пойти на все. Самолюбие было полностью удовлетворено, и пора было ставить жирную точку на их отношениях. Но Яна, удивляя саму себя, почему-то не особо спешила ставить эту самую пресловутую точку. Она раньше не допускало того, чтобы ее отношения с мужчинами достигали столь серьезного уровня. Когда чувствовала приближение опасной черты, то прекращала отношения, порой ничего не объясняя оппоненту. А вот с Виталием не спешила. Боялась, что его впечатлительность толкнет на необдуманный и страшный поступок. Хотя и возраст солидный, но такая слепая любовь и с мудрецами творит необъяснимые метаморфозы.
 Виталий опаздывал, что ранее за ним замечено не было.
— Мог бы и позвонить. — С обидой говорила себе Яна, чувствуя, как гнев уже бурлит опасными симптомами. И тут мобильный телефон, наконец-то, подал признаки жизни и залился популярной мелодией. Звонил Виталя, но Яна не спешила брать трубку. И только после пятого звонка взяла, и выдохнула:
— Да.
— Привет.
Она промолчала.
— Извини, я немного опаздываю. Возвращаюсь из командировки. Погода ужасная. Гололед страшный. Скорость особо не прибавить. Алло! Ты слышишь меня?
— Да, — раздраженность не маленькими порциями, как задумывала, а сразу вылилась скопом. Она отключила телефон.
Прошла на кухню, бросила взгляд на сервированный стол. Закуска остывала. Обида выплеснулась в обилие слез.
— Ну, Виталик, — погрозила она в пустоту, — надолго ты запомнишь это.
Она принялась настраиваться на грандиозный скандал, даже предусмотрительно приготовила несколько старых тарелок для бурного разговора. Готовила мысленно речи, одна обиднее другой.
 Но Виталий так и не приехал в этот вечер. Яна прождала его ровно до полуночи, а потом отправилась спать. Но ей не спалось. Эта бессонница с ее мыслями и думами проросла в большое сомнение. Сомнение в правильности своих поступков, в своем стиле жизни, в жизнеспособности личного кредо. Он надеялась. Что утром-то Виталий обязательно позвонит, но мобильник упорно молчал. И, наконец-то, потеряв всякое терпение и наступив гордости на горло, она сама набрала его номер. Намерение у нее было одно: наговорить как можно больше грубостей и разорвать все отношения.
— Да, — раздался мужской, но незнакомый голос.
— Мне бы Виталия.
— Он в больнице.
— Как?
— Вторая городская. Хирургия. Третий этаж. Палата №310. — Собеседник порционно выдал лаконичную информацию, и отключился.
 Яна медленно опустилась на диван. В голове пронесся вихрь мыслей, которые, в конце концов, сложились в ясную картину. Виталий возвращался из соседнего городка из командировки, на своей машине. Ужасный гололед, ночь. Он мне звонит, а я грубо отвечаю. Он прибавляет скорость, и ….
 Яна схватилась за голову. «Хирургия? Боже! Он попал в аварию!»
Она вскочила и заметалась по комнате, натыкаясь на мебель и смахивая со столика газеты, видеокассеты, хрустальную вазу. Но не обратила на это никакого внимания, хотя прежде очень бережно, и порой скрупулезно, относилась к вещам. Глаза застилали слезы. В голове – пустота. До тех пор, пока одна новорожденная мысль буквально не пронзила ее, заставляя остановиться от неожиданности. Постояла, прислушиваясь к себе, как бы желая проведать эту мысль на состоятельность. Время шло, но мысль лишь крепла, наполняясь силой и массой. Когда-то она уже испытывало подобное. Это была любовь. Чувство, на котором она уже поставила большой и жирный крест.
 Через полчаса она уже была в фойе больницы и спорила с дежурной медсестрой, которая не пускала ее дальше приемного отделения.
— Понимаете, — рыдала Яна в голос. — Мне обязательно, мне просто необходимо его увидеть. Мне надо сказать ему, что я его люблю! Он не знает об этом.
— Успеете еще сказать, девушка, — мягко успокаивала ее пожилая медсестра.
— А если не успею? — спросила Яна, и от этой перспективы слезы вновь брызнули из глаз.
— Ну, что вы?
— Что с ним?
— Ни чего страшного. Аппендицит – пустяковая операция.
— Аппендицит? — изумленно спросила Яна.  Смысл не сразу дошел до сознания, а когда все же созрел, Яна облегченно вздохнула.
 

© Copyright: Владимир Невский, 2018

Регистрационный номер №0419168

от 23 июня 2018

[Скрыть] Регистрационный номер 0419168 выдан для произведения: =1=
— Привет! — Виталий переступил порог этого гостеприимного дома, где жили его студенческие друзья.
— Привет. — Его встретила Алсу. Они обменялись дружескими поцелуями в щечку. — Раздевайся, проходи.
Это бойкая, все еще по-девичьи стройная, женщина поспешила на кухню, откуда доносились аппетитные запахи.
— Мой руки. — Уже из кухни крикнула она в приказном порядке.
Виталий улыбнулся: характер Алсу нисколько не менялся, не смотря на все перипетии жизненных дорог.
— А где Равиль? — поинтересовался он, занимая за кухонным столом свое привычное место.
— В детский сад ушел, — она бросила взгляд на часы, — наверное, решил погулять.
— Аппетит нагуливает, — улыбнулся Виталий.
— Погода отличная, — согласилась Алсу. Она все делала быстро, но аккуратно. За ней было приятно наблюдать. Сердце радовалось за друга, порождая зависть. Такая легкая белая зависть. А вместе с ней и обида на свою судьбу, в которой ничего путного не получалось. Это и вспыхнула на короткое время в его глазах, и он попытался как можно быстрее вернуться в привычное, веселое, расположение духа. Но Алсу все же заметила игру кардинально различных чувств.
— Что-нибудь случилось?
— Нет, с чего ты взяла? — он удачно постарался широко и непринужденно улыбнуться. Да вот только Алсу на мякине не проведешь, она лишь махнула рукой:
— Брось, Виталя, ты никогда не мог обманывать.
— Что, написано на лице?
— В глазах.
Из прихожей послышались голоса и шум.
— Вот и пришли, — радостно сказала Алсу, и счастье отразилась в ее карих глазах. Просто выплескивалось наружу. Такой счастливой, дружной семьи Виталий никогда не видел. На кухню забежала Чулпан, чудо-девочка пяти лет от роду.
— О! — воскликнула она. — Дядя Вита пришел. — И тут же забралась к нему на колени. Пристально посмотрела гостю в глаза. Виталлий лишь рассмеялся в ответ, и достал из кармана банан. Чулпан нахмурила бровки.
— А конфетка?
— От сладкого зубки болят. Помнишь, как в прошлый раз разболелись?
— Помню.
— Вот. А от банана – сплошная большая польза.
— Ну-ка, слезай с колен дяди Виты, переодевайся и мой руки.
— Мама, — жалобно протянула девочка, на что Алсу что-то быстро сказала по-татарски. Чулпан тут же послушалась, спрыгнула с колен Виталия и убежала. В дверях столкнулась с отцом.
— Осторожно, шалунишка, — усмехнулся он и поздоровался с другом. — Что-то ты редко заглядываешь к нам. — С укоризной сказал он. Поцеловал жену в щечку и присел за стол.
— Дела, заботы, командировки.
— Да, — с большой долей грусти в голосе согласился он. Жизнь с каждым днем становится все быстротечней, забитой делами до последней минуты. Вздохнуть полной грудью – и то некогда.
А дальше вечер потек по давно сложившейся традиции. После сытного ужина и неспешного чаепития с разговорами и рассуждениями, каждый занялся своими делами. Чулпан закрылась в своей комнате, где обустраивала домик для Барби. Алсу уткнулась в ноутбук и занялась переводом очередного детектива с аглицкого языка на татарский. А Равиль с Виталием сели за шахматную доску. Занимались одним видом спорта, а говорили совсем о другом. Футбол – это нескончаемый сосуд для разговоров, споров и рассуждений. Гармония и спокойствие так и витали в воздухе.
 Виталий ушел около одиннадцати часов вечера. Алсу с Равилем, лежа в постели, готовились ко сну и вели разговоры о нем.
— Как ты думаешь, чем озабочен Виталий? — поинтересовалась Алсу. — Сердцем чувствую, что наш убежденный холостяк влюбился.
— Влюбился, — подтвердил догадку жены Равиль. — Вот только это совсем не похоже на его прежние состояния влюбленности. Помнишь, как это происходило в институте?
— Ну, ты и сравнил! — усмехнулась Алсу. — То была юность и страсть. А в наши теперешние годы влюбляются совсем по-другому. Это не всплеск эмоций. Это не извержение вулкана. Это, — она немного призадумалась. — Это похоже на то, когда горит торфяник. Под толстым слоем земли.
— Да ты у меня просто поэт! — восхищенно сказал Равиль, открывая в супруге что-то новое и неизведанное. Задумался, помолчал, а потом полностью с ней согласился:
— А ведь ты права. Очень похоже.
— Интересно, кто она? — в каждой женщине от природы заложено любопытство. И от этого никуда не денешься.
— Я знаю ее. — Спокойно так доложил Равиль.
— Знаешь? — Алсу присела в кровати и посмотрела на мужа, хотя глаза к темноте еще не привыкли, и она ничего не видела.
— Мы обедаем в одном кафе. Сама же знаешь, что наши офисы находятся рядом. Вот и пересекаемся в «Клубничке».
— И как она?
— Мне трудно судить. Женщина как женщина. И вообще, они все для меня одинаковы. Кроме тебя, естественно. На остальных же я смотрю просто как на представителя homo sapiens. А не как на женщину.
— Да? — лукаво засмеялась Алсу.
— Да. — Серьезно ответил Равиль, и тоже присел в кровати. — Слушай, да ты сама ее наверняка встречала.
— Где?
— Она работает в «ТК-Телеком». А офис у них находится как раз в том же здании, где и ваша контора.
— «ТК-Телеком»? Да. Офис у них на третьем этаже. Фирма не большая. Но подожди! Я ведь там почти всех девчонок знаю. Встречаемся постоянно, ведем общие дела, общаемся. Как ее зовут?
— Не то Анна, не то Яна.
— Яна! — воскликнула Алсу. — Крашенная платиновая блондинка? Симпатичная родинка на щеке? Карие глазки?
— Да. Точно, она.
Алсу после столь резкого всплеска активности вдруг замолчала, думая о чем-то своем. Равиль терпеливо ждал, что еще добавит супруга об этой женщине. И дождался-таки.
— Надо мне поближе с ней познакомиться. Приглашу  я завтра ее на обед. Но не вашу «Клубничку», а в пиццерию.
— Давай, милая, — поддержал ее муж. — Прощупай почву. Кажется мне, что у них с Виталием не все так гладко складывается. Хотя и часто я их вижу вместе, но друг от этого веселее не становится.
— Ладно. Давай спать. Утро вечера мудренее.
 
 
=2=
  Между ними сразу как-то быстро и безболезненно возникло взаимопонимание и заинтересованность. А может просто сыграл фактор случайного попутчика. Сидели за столиком уютной пиццерии, с бокалами итальянского вина и кресс-салатом, жареный с панчеттой. Алсу умело и даже как-то профессионально (она в одно время увлекалась психологией) подталкивала Яну на откровенность. Та даже и не подозревала, что Алсу действовала из корыстных побуждений. Сначала разговор протекал на отвлеченные темы: погоде, сериалах и светских сплетен. Но плавно и постепенно скатилась их беседа на личную жизнь.
— А ведь ты не замужем? — скорее не задала вопроса, а констатировала факт Алсу.
— Была, — согласилась Яна, и потрогала обручальное колечко. — Развелись три года назад. До сих пор удивляюсь, как я могла целых пять лет жить в этом кошмаре.
— Так ужасно?
— Триллер! — махнула рукой Яна. — Хотя знаешь, выходила-то я замуж по большой любви. И казалось мне тогда, что я – самая счастливая, и что эта феерия продлится до конца моих дней.
Алсу только тактично кивала головой:
— Быт съел всю любовь, как вешнее солнышко сугробы.
— Точно. — Яна немного помолчала, пригубила вино. — Только не с моей стороны. Я ведь его тогда любила по-прежнему. А вот он. И вообще, все мужики – сво…! Вот скажи мне: почему до свадьбы – букеты цветов, а после – только гербарии? До свадьбы – лирическая поэзия, а после – горькая проза.
— Как гласит народная мудрость (анекдоты тоже частичка сей мудрости): зачем уже пойманную рыбку кормить?
— Это точно, — горько согласилась Яна.
В пиццерию они пришли уже после окончания рабочего дня, а потому никуда не торопились. Повторили заказ.
— А что теперь? — осторожно, не навязчиво поинтересовалась Алсу.
— А теперь я правлю балом! Теперь это они ходят передо мною на цыпочках и исполняют любую мою прихоть.
— Мстишь? — Алсу широко улыбалась, хотя в душе зарождалась тревога за близкого друга семьи.
— О. нет! — так же улыбнулась Яна. — Скорее всего, возмещаю убытки. За пять лет унижения и страха. Вот только, — улыбка пропала, и тень грусти накрыло лицо.
— Что? — Алсу почувствовала, что разговор, наконец-то, приближается к основной теме. В ней пробудился нетерпеливый азарт.
— Время уходит. Мне уже тридцать лет. Пора подумать и о материнстве.
— Так остановись. Найди подходящую кандидатуру, выйди замуж.
— Не знаю, — пожала плечами Яна, — мне иногда кажется, что я уже никогда не смогу полюбить. Внутри все перегорело, а золу уже не подожжешь. Инвалид на чувства.
За столиком на некоторое время опустилась тишина. Ситуация казалась тупиковой.
— Вот возьму, и рожу для себя. Хотя, — Яна вновь преобразилась, — может, стоить еще несколько лет помучить мужиков? Как ты думаешь?
Алсу не могла объективно ей что-то посоветовать. И потому предпочла отмолчаться.
 
 Домой она вернулась усталая и опустошенная. С ворохом необузданных, кардинально противоположных чувств. Равиль встретил ее в прихожей, помог снять пальто.
— Ужин готов, дорогая.
— Что-то совсем нет настроения.
— Ну, как?
— Ой, не знаю, — честно призналась она. — И Яну можно понять, и Виталия ужасно жалко, раз он попал в ее сети.
И она вкратце пересказала их беседу с Яной. Равиль почесал переносицу, нахмурился.
—  Как я понял, что Яна никаких чувств к Виталию не испытывает. Просто держит его на коротком поводке, чтобы на всякий случай он оказался рядом, под рукой.
— Наверное, — со вздохом согласилась Алсу.
— Знаешь, как мы называли в молодости такой тип женщин?
— Как?
— Стервами, — грубо ответил Равиль.
— И что обираешься предпринимать?
— Честно?
— Да.
— Не знаю.
 
=3=
 Яна сидела в кресле и пустым взглядом смотрела на экран телевизора. Мыслями она была совсем далеко от повседневности. В душе с каждой минутой все больше и больше закипал гнев. Праведный гнев. Сегодня у нее был день рождения. Круглая дата.  В гости на празднество был приглашен всего один человек: Виталий. Парень, который влюблен в нее без памяти. Хотя, он и не говорил ей об этом ни разу, но глаза его! Глаза не могут обманывать, тем более, когда они столь красноречивы. В них столько любви и преданности, что иногда это даже немного пугает. Но в тоже время и радовало, что ради тебя человек готов пойти на все. Самолюбие было полностью удовлетворено, и пора было ставить жирную точку на их отношениях. Но Яна, удивляя саму себя, почему-то не особо спешила ставить эту самую пресловутую точку. Она раньше не допускало того, чтобы ее отношения с мужчинами достигали столь серьезного уровня. Когда чувствовала приближение опасной черты, то прекращала отношения, порой ничего не объясняя оппоненту. А вот с Виталием не спешила. Боялась, что его впечатлительность толкнет на необдуманный и страшный поступок. Хотя и возраст солидный, но такая слепая любовь и с мудрецами творит необъяснимые метаморфозы.
 Виталий опаздывал, что ранее за ним замечено не было.
— Мог бы и позвонить. — С обидой говорила себе Яна, чувствуя, как гнев уже бурлит опасными симптомами. И тут мобильный телефон, наконец-то, подал признаки жизни и залился популярной мелодией. Звонил Виталя, но Яна не спешила брать трубку. И только после пятого звонка взяла, и выдохнула:
— Да.
— Привет.
Она промолчала.
— Извини, я немного опаздываю. Возвращаюсь из командировки. Погода ужасная. Гололед страшный. Скорость особо не прибавить. Алло! Ты слышишь меня?
— Да, — раздраженность не маленькими порциями, как задумывала, а сразу вылилась скопом. Она отключила телефон.
Прошла на кухню, бросила взгляд на сервированный стол. Закуска остывала. Обида выплеснулась в обилие слез.
— Ну, Виталик, — погрозила она в пустоту, — надолго ты запомнишь это.
Она принялась настраиваться на грандиозный скандал, даже предусмотрительно приготовила несколько старых тарелок для бурного разговора. Готовила мысленно речи, одна обиднее другой.
 Но Виталий так и не приехал в этот вечер. Яна прождала его ровно до полуночи, а потом отправилась спать. Но ей не спалось. Эта бессонница с ее мыслями и думами проросла в большое сомнение. Сомнение в правильности своих поступков, в своем стиле жизни, в жизнеспособности личного кредо. Он надеялась. Что утром-то Виталий обязательно позвонит, но мобильник упорно молчал. И, наконец-то, потеряв всякое терпение и наступив гордости на горло, она сама набрала его номер. Намерение у нее было одно: наговорить как можно больше грубостей и разорвать все отношения.
— Да, — раздался мужской, но незнакомый голос.
— Мне бы Виталия.
— Он в больнице.
— Как?
— Вторая городская. Хирургия. Третий этаж. Палата №310. — Собеседник порционно выдал лаконичную информацию, и отключился.
 Яна медленно опустилась на диван. В голове пронесся вихрь мыслей, которые, в конце концов, сложились в ясную картину. Виталий возвращался из соседнего городка из командировки, на своей машине. Ужасный гололед, ночь. Он мне звонит, а я грубо отвечаю. Он прибавляет скорость, и ….
 Яна схватилась за голову. «Хирургия? Боже! Он попал в аварию!»
Она вскочила и заметалась по комнате, натыкаясь на мебель и смахивая со столика газеты, видеокассеты, хрустальную вазу. Но не обратила на это никакого внимания, хотя прежде очень бережно, и порой скрупулезно, относилась к вещам. Глаза застилали слезы. В голове – пустота. До тех пор, пока одна новорожденная мысль буквально не пронзила ее, заставляя остановиться от неожиданности. Постояла, прислушиваясь к себе, как бы желая проведать эту мысль на состоятельность. Время шло, но мысль лишь крепла, наполняясь силой и массой. Когда-то она уже испытывало подобное. Это была любовь. Чувство, на котором она уже поставила большой и жирный крест.
 Через полчаса она уже была в фойе больницы и спорила с дежурной медсестрой, которая не пускала ее дальше приемного отделения.
— Понимаете, — рыдала Яна в голос. — Мне обязательно, мне просто необходимо его увидеть. Мне надо сказать ему, что я его люблю! Он не знает об этом.
— Успеете еще сказать, девушка, — мягко успокаивала ее пожилая медсестра.
— А если не успею? — спросила Яна, и от этой перспективы слезы вновь брызнули из глаз.
— Ну, что вы?
— Что с ним?
— Ни чего страшного. Аппендицит – пустяковая операция.
— Аппендицит? — изумленно спросила Яна.  Смысл не сразу дошел до сознания, а когда все же созрел, Яна облегченно вздохнула.
 

 

Замкнулся круг

До рассвета