Сделка с тьмой

(*)
– Вы убили профессора Карлини…– Ричард ещё не мог поверить в это. Да и его можно было понять – женщина, которая в его глазах меньше всего походила на убийцу, ею вдруг оказалась. Воистину, Ричард плохо разбирался в ведьмах.
– Убила, – согласилась мадам Франческа, – а не перестанешь на меня смотреть как баран, и тебя убью. И скажу, что так и было. Веришь?
            Куда деваться? Ричард верил. Он не понимал почему старая ведьма вызвала его, почему беседует с ним. что ей нужно ещё? Что им всем от него нужно? Больше всего Ричарду хотелось исчезнуть отовсюду, чтобы его забыли, и чтобы он забыл. Ему даже пришло в голову, что он смог бы смириться с забвением – таким страшным для его гордыни.
            Искрой вспыхнуло в сознании лицо дочери…
            Чёрт. Нет, не исчезнуть ему! Его дочь у де Рэ, и он, о, что он сможет сделать?
– Верю, – произнёс Ричард. – Что тебе нужно?
– Хочу прояснить, – объяснила ведьма, – самую малость, не дрожи, Ричард. Итак, ты потерял свою дочь, потерял Магрит и связан обещанием не вредить де Рэ? Всё верно?
            В один вопрос она уместила всю его ничтожность.
– Да, – признал Ричард, – Я… всё так.
            Смысла оправдываться не было. Франческа была права – Ричард проигрался по всем фронтам. Он не создал семью, потерял друга, потерял дочь, потерял уважение, связи и будущее. Не особенно нужный Рудольфусу де Рэ, он явно не был нужен сейчас и в противостоявшем ему Совете.
– Вот только жалеть себя не надо! – пригрозила Франческа, – а то и я сейчас начну, и ты в моих слезах захлебнешься. Или отравишься, словом, не победить тебе и в этом бою. Ты мне скажи лучше, скажи как на духу, Ричард, так как я твой последний шанс, твоё последнее поручительство… ты чего хочешь?
            Чего? Чтобы его оставили в покое. Чтобы его дочь училась в Академии и была настоящей ведьмой. Чтобы Магрит его не презирала и они вместе обстряпывали какие-нибудь мелкие дела и за горизонтом, куда им не добраться, оставался бы всякий Рудольфус де Рэ со своей идей разделения мира и отчуждения магии от людишек, как это и было всего тридцать лет назад.
            Франческа не торопила, давая ему возможность хорошо и качественно обдумать свой ответ. От него зависело многое. Она дала подсказку:
– Карлини заключил с тобой сделку, не так ли? Ты уничтожаешь де Рэ и, что он? Что он тебе обещал?
            Ричард взглянул на неё со смешком:
– Полагаю, это обещание уже не живёт. Я не отвечу. Отвечу на другое – я хочу жить, жить как прежде жил. Чтобы моя дочь училась в Академии, чтобы моё Агентство оставалось на плаву. И чтобы Магрит не считала меня трусом или врагом.
– А Совет? А Рудольфус? Он хочет войны, ты знаешь.
– Не хочу их знать. Всех их.
            Франческа помолчала, размышляя над его ответом, затем кивнула, принимая какое-то решение, снизошла до ответа:
– Твоё желание понятно, Ричард, и чисто по-человечески я тебя понимаю, правда. И даже сочувствую. Но вы оба наследили, и ты, и Магрит. Наглупили, напутали. Вам бы обсудить всё с самого начала, держаться бы одной стороной, а вы? Ну да ладно, наследили и наследили. Что о плохом? О будущем надо.
            Франческа вздохнула, ей очень не хотелось говорить подобное, но она уже понимала, что жертва должна быть. Даже в глазах Совета, который не одобрит уничтожение Рудольфуса де Рэ – мага из прославленного рода, всё равно должен быть виновник. Совет прикроется законом и скажет, что ничего не знал, не ведал и будет показательно карать того, кто решит вопрос с Рудольфусом – так было всегда.
            И даже если весь Совет будет в тайне молиться за упокой души во тьме того, кто разрешит весь этот узел, кто разрубит его – он всё равно должен показать всем магам и ведьмам своё служение общему закону.
– Кто-то умрёт, – безжалостно продолжила Франческа, – кто-то всё равно умрёт. Или это будет при попытке ликвидировать Рудольфуса вместе с его безумной идеей о войне меж всеми и вся, либо это будет после его ликвидации. Маги и ведьмы не должны видеть, что друг друга можно убивать из идеологических разногласий.
– Хочешь сказать…– Ричард не мог поверить в страшную догадку.
– Вы с ней равные кандидаты. Она уже вернулась к де Рэ, и ты, вон, маешься. Вы оба странные, чужие элементы для Совета. Она наследила, ты тоже. вам не пробиться к верхам, на вас всё равно уже будут косо смотреть. Свои же! у вас обоих репутация отвратительная.
– И значит, я или она…
– Да. Ты или она. Она или ты. Кто-то из вас. Это будет правильнее и проще. Вы уже спорные личности. Она действовала долго по указке Карлини, потом работала с де Рэ, а ещё до того имела Агентство, где помогала людишкам. Нет, это не запрещено, но это спорно для ведьмы. Ты – отец дочери из числа неприкаянных, интриган, был с Советом, потом с Рудольфусом, потом снова с Советом… в итоге, мать твоей дочери ушла по своей воле из мира живых, твоя дочь тебя практически ненавидит, зная, что ты пытался забыть её в Сером Приюте, а Магрит тебя едва ли поддержит.
            Франческа замолчала. Речь была короткой, но она сама переживала про себя весь этот монолог, а потому не могла унять и внутренней дрожи – как он выберет?
– Почему этот выбор не дан Магрит? Почему выбираю я? – спросил Ричард.
– Я не могу её позвать, – призналась Франческа, – она вернулась к Рудолфьусу, а там, похоже, непроходимая стена защиты. Я её не позову.
– То есть, я могу сказать, что хочу жить, и ты будешь уговаривать её? – хмыкнул Ричард.
– Да, – серьёзно кивнула мадам Франческа, – и я уверена, что она согласится.
– Тогда я хочу жить. Пусть она становится, как ты говоришь – кандидатом, пусть она устраняет де Рэ.
            Ричард ждал реакции старой ведьмы. Откровенно говоря, он блефовал. Он понимал, что показывает себя ещё большим подлецом чем когда-либо, но ему нужно было знать что будет, если он ответит именно так.
– Договорились, – ни один мускул не дрогнул в лице ведьмы, – я буду искать способ связаться с нею. Можешь идти, Ричард.
            Старая ведьма считала себя знатоком магов. Она учила Ричарда. И, хотя, шевельнулась в глубине душе тень сомнения – а не оскотинился ли он окончательно? – она выдержала. Нет, паниковать нельзя. не мог он настолько измениться. Он был славным мальчиком! Он прилежно учился, мечтал, знал цену себе и предметам, расставлял приоритеты…
– Что будет с моей дочерью? – спросил Ричард.
– Какая мне разница? – поинтересовалась ведьма. – Она не будет ведьмой. И никем не будет. сам заботься о ней. Никто этого не сделает за тебя.
            Никто не сделает, кроме Магрит.
– Я знаю чего ты хочешь, – сказал Ричард, – я знаю, правда. Ты хочешь, чтобы это был я. Магрит и моя дочь лучше ладят. А я показал себя поганым отцом.
– Ещё другом и соратником, – подсказала Франческа, – поганым!
– Хорошо, – он не стал спорить, – но я не хочу умирать. Я хочу уйти. Просто уйти, чтобы не было нас. Взять за руку Каталину и уйти.
– Уходи, – согласилась мадам Франческа. Её губы едва заметно дрогнули. – Бери дочь, только сам, как сумеешь так и забирай, и уходи. Мы не будем плакать.
– И ты отдашь Магрит на смерть? – не поверил Ричард. – Позволишь ей…
– Это не твоя забота, – Франческа пыталась скрыть разочарование, но не смогла. Она ждала иного. Благородства, что ли. Она верила, что Ричард такой, каким она его помнит и представляет. А он просто хотел жить дальше. какое постыдное желание! Слабость!
– Я не хочу её смерти, но я не должен платить за это своей жизнью, – Ричард почувствовал вину. Он знал, что от него ждали иного и он снова не оправдал доверия. Ему предлагали героический подвиг, но он не годился для них. Какой из него герой? Когда он узнал, что его дочь неприкаянная – он пытался отречься от неё! Да, его душа не позволила ему забыть её, но он на полном серьёзе сдал её в Серый Дом и если бы не Магрит, вправившая ему мозги, Каталина сейчас уже могла бы быть мертва.
            Да, она заслуживала жизни. Но Ричард не хотел умирать. У него было самооправдание – дочь. Пусть далёкая, пусть даже и ненавидящая его за слабость, за проявленные порывы эгоизма и полное нежелание пожалеть её, ту, у которой в один миг рухнул весь мир…
            Но она была. И, выбирая между собой и Магрит, он выбрал в свою пользу.
            А может просто прикрылся дочерью как щитом из трусости? Ричард не хотел знать ответа на этот вопрос, он хотел сохранить для себя единственную опору – всё для дочери, всё для Каталины.
– Ступай, – процедила Франческа, – и никогда, никогда не попадайся мне на глаза. и упаси тьма твоё несчастное дитя!
***
– Пройдёмся? – Рудольфус де Рэ появился неожиданно, возник в отражении и лишь мгновением позже, за моей спиной.
            Я вскрикнула, хотя давно пора было привыкнуть к его специфическому чувству юмора.
– прошу прощения, – бормотнула я. – Не ожидала.
            Каталина улыбнулась вошедшему, а тот ей кивнул. Странное дело – Каталина совсем его не боялась. Мне она по секрету сказала, что он говорит уверенно и она ему верит. Может быть, в этом и был смысл – что я, что Ричард спокойствием не отличались, про её мать – пусть тьма терзает её дурную душу, и вовсе говорить нечего – та ещё истеричка!
– Не стоит извиняться, – Рудольфус был сама доброжелательность, – у меня к тебе дело, Магрит.
– Да, я…иду, – я мельком бросила взгляд на Каталину. Не нравилось мне её отпускать или оставлять одну. Да, в логове де Рэ её никто не тронет, но бедная девочка совсем одинока.
            Рудольфус поймал мою тревогу и присел рядом с девчонкой.
– Эй, – спросил он, – а ты любишь животных?
            Она посмотрела заинтересованно.
– Я? Да, пожалуй.
– А кого больше? – Рудольфус говорил спокойно, не делая разницы между собой, магом, и ею – неприкаянной, лишённой магии, изгоем нашего магического мира. Я даже невольно заслушалась, забыв про отражение, про зеркало и про расчёску в своей руке.
            Зеркало меня отрезвило:
– Мне долго ещё тут висеть?
            Чертыхнувшись, вернулась к своему отражению с расческой, пытаясь хоть как-то пригладить волосы. Краем глаза ловила что происходит рядом.
            И не зря. Рудольфус как-то повёл рукой над какой-то палочкой, которую извлёк из кармана и та, вдруг стала чёрным пушистым котёнком и тут же мяукнула с королевской капризностью.
– Это ночной кот, – объяснил Рудольфус, пока Каталина ахала и охала от восхищения.  – Он состоит из магических остатков. Ему не нужно питания или сна, хотя он делает вид что это не так. Ему нужно внимание. Он любит играть. И совершенно не кусается.
            Каталина уже и забыла про меня, про Рудольфуса – про всё! Чёрный пушистый котёнок, чуть-чуть подёрнутый дымкой, завладел её вниманием…
– Идём, – позвал Рудольфус и я бросила эту расчёску, плевать!
– Красивая магия, – я начала первой, когда мы спустились по лестнице на улицу, коротко минув местную стражу из числа соратников Рудольфуса.
– Ей не стоит забывать магию. Ночной кот формируется из магии, и, чем больше ты играешь с ним, тем больше он отдаёт себя. Ну как бы линяет, что ли. Только не шерстью, а магией. Неприкаянным он не даст магии, но вот ощущение бодрости, защиту от болезней… идеальный питомец, только всё время пытается подрать что-нибудь.
– Красиво, – одобрила я, – к тому же, девочка одинока.
– Ты про нее или себя? – хмыкнул Рудольфус, – ладно, не отвечай. Я шучу. Хотя, наверное, не стоит.
            Я молчала. Не знаю, зачем он меня хотел позвать, для каких таких обсуждений? Но едва ли речь шла о ночных котах.
– Тьма! – Рудольфус взглянул на меня искоса, словно был недоволен, но трудно было сказать – мной, собой, целым миром? – Я совсем разучился вести дружеские беседы. Не знаю как подобраться к главному.
– Что такое? – в этом и была разгадка. В неком «главном».
– Профессор Карлини мёртв, – глаза де Рэ сверкнули недобро, мрачно, но он опередил моё возмущённое предположение: – его убила мадам Франческа.
            Мир качнулся и совсем спятил. Карлини? Франческа? Это что, шутка? Профессор Карлини, конечно, поганец, но смерти ему я всё же не желала бы всерьёз. И Франческа?..
            Нет, этого не могло быть! У меня даже в голове не укладывалось, не говоря уже о вере в сказанное. Они столько лет работали под крышей одной Академии, они были на одной стороне, и тут – убила? Да это меня убило!
– Ка-ак? – у меня не сходилось. Даже представить нечто подобное было выше моих сил.
– Яд, – просто ответил Рудольфус.
– Как? – мой голос окреп, но мысли путались, ослабевая.
– Я не знаю куда она его подлила, но теперь его голос в Совете принадлежит ей. Она выступает за радикальные меры, и…
            Он не понимал моего изумления. Не понимал моего шока. Чёрствый, далёкий от магии разрушитель! Или нет – далёкий от человечности, слишком близкий к магии?
            Я запуталась, затрясла головой, не сходилось! Не сходилось!
– Магрит, – позвал Рудольфус так тихо и спокойно, что я вздрогнула от такой неожиданности как от удара. – Магрит, она защищает мир магии. Карлини был слишком уж, как бы это сказать…
– Замолчи! – я выкрикнула ему в лицо это слово как приказ, и только потом, когда звук стих, осеклась, испуганно глядя на него. – Я…простите.
– Прощу, – спокойно ответил Рудольфус, – в последний раз. больше не искушай судьбу. Но я могу понять, Магрит, правда, могу. Я знаю твою биографию. Я знаю, что профессор Карлини был тем, кто заставил тебя хорошо учиться, чтоб не вылететь из Академии, знаю, что он дал тебе крышу над головой и должность, что он пытался быть тебе наставником. Но между наставником и учеником бывают разногласия. Он размяк, очень размяк. Это его сгубило. Он любил загребать жар чужими руками, и для этого благодарные и обязанные ему маги и ведьмы прекрасно подходили. В моей жизни тоже был такой человек, Магрит.
            Я молчала. Меня накрывало усталостью и ненавистью одновременно. Хотелось действовать, действовать против Рудолфьуса и Франчески, и хотелось спать, закрыть глаза и пусть всё закончится как закончится, но уже без меня!
            Я хочу жить. Просто жить, радоваться своей магии. Хочу держать агентство и использовать свою магию на пользу людям, зарабатывать, строить жизнь. И я бы забрала Каталину с собой. Я нашла место подле себя для Габи, для девчонки уж точно найду. Но Габи я не сберегла, и Каталина мне дана в искупление.
            А всё остальное… что мне остальное?!
– Я был потомком де Рэ, это накладывало на меня отпечаток. Все, абсолютно все, кто помнил моего  предка, относились ко мне лучше, чем следовало бы, – Рудольфус не замечал моего состояния, впрочем, что он мог заметить? Полумрак разделял наши жизни вечной чертой непроглядного непонимания. – Я был избалован, это правда. Избалован вниманием. И только один маг, старый друг моего отца, был ко мне суров. Я его ненавидел. Тьма, как я его ненавидел!
– Почему? – молчание отлепилось от меня, оставив липкую горечь и опустошение, и больше, чем на вопрос меня пока не хватало.
– Он сказал, что я ничего не сделал, – ответил де Рэ весело, но веселость была обманчивой. Даже сейчас, годы спустя, поселившееся в нём смятение, не отпускало его. –  Сказал, что никаких моих усилий в том, чтобы родиться от рода де Рэ нет. И я ничего не стою по одному факту рождения. А теперь представь – все смотрят на меня с умилением и потворствуют, и только один смеётся и говорит, что я – ничто. Как думаешь, кого я больше помню? Лица тех, кто был близок к моей семье, стёрты. Но лицо того мага…
            Рудольфус осёкся, видимо, не хотел очень уж откровенничать.
– Словом, я его ненавидел. Ненависть притягивала меня к нему. Я хотел, чтобы он гордился мной. Так получилось, что я выбрал в наставники того, кто свернул мне корону. Понимаешь? Отец злился. Но он любил меня, жалел, баловал. А тот нет. Я хотел быть воином. И тут здрасьте – случилось – перемирие!
            Слова Рудольфуса окрасились болью. Она была так сильна, что даже меня задело его отчаянием.
– И мы, стоящие между истинной силой и миром людей, стоящие высшими существами, вдруг заключаем мир! И заискиваем. Как же! пустите наших ведьм в свои города, разрешите нашим магам на вас работать! – Рудольфус выругался длинно и страшно, и я вжалась в темноту, радуясь, что не вижу его лица. Спасибо луне за то, что не освещала нас. Спасибо полумраку за то, что не пугал меня.
– Это не было равенством, – продолжал де Рэ, – это было позором. Но я бы это ещё, наверное, стерпел. Но знаешь, что сказал мой наставник? Он сказал, что давно ждал мира и славит его приход…  да, Магрит, в тот момент я его возненавидел снова. И разочаровался.
– Ты убил его? – вопрос сорвался быстрее, чем я успела одуматься.
– Убил, – Рудольфус не стал скрывать. – И пошёл иной дорогой. У меня мало сторонников, но много артефактов. И я не переживаю. Сторонники будут. Я не боюсь даже смерти. Если Совет, этот миролюбивый, преклоняющийся перед людской падалью Совет найдёт способ убить меня, то… маги просто увидят – их последний воин, последний, кто боролся за величие магов, был предан магами. Война будет и без меня.
            Он умолк, тяжело дышал. Монолог – страстный и яростный дался ему нелегко. А может виновата была душная ночь, в которой меня пробрал озноб?
– Я не хочу войны, – прошептала я. Говорить в полный голос было страшно. Мне вообще вдруг стало страшно рядом с этим магом. Он был безумен. Он был жив идеей. И отравлен ею точно так как, наверное, и был отравлен Карлини.
– А чего ты хочешь? – спросил Рудольфус. Спокойный рассудительный тон вернулся к нему мгновенно.
– Жить, – призналась я, – по-старому. И девочку забрать.
– Ей не быть ведьмой!
– Но она может быть счастлива. И я могу быть спокойна.
            Рудольфус де Рэ стоял напротив меня. его лицо было скрыто в полумраке, но я чувствовала о чём он думает: как ответить мне? Я нужна ему – я специалист по проклятиям. И ещё – я была в Академии, я много знаю про её входы и выходы. И ещё…
– Я предлагаю вернуть величие магии, – напомнил де Рэ. Он не был зол, он размышлял, и снова – как бы сам с собою, точно искал – где же он ошибся?
– Но мне не нужно величие! – я даже обозлилась. Как он не может понять? Не все живут во имя высших идей. Даже ведьмы не живут высшим. Напротив – мы живём комфортом. Мне комфортно в той, прежней жизни. Мне не нужно воевать и быть великой. Я не хочу! Я хочу жить и выбирать ремонт для стен Агентства!
            Да, я точно знаю и чувствую это…
– Что ж, – голос Рудольфуса приобрел странную хрипотцу, точно голос предавал его, – может быть, ты счастливая ведьма, Магрит. Давай с тобой договоримся?
            Снова? Сколько на мне договоров? Но я заставила себя молчать.
– Я предлагаю тебе сделку. Да, именно сделку. Обычную, рядовую. Ты поможешь мне, а я отпущу тебя с девчонкой и живи как хочешь – хоть среди людей, хоть среди магов – мне всё равно, не потревожу.
            Подвох! Однозначно подвох – ладони заранее заледенели, задрожали от дурного предчувствия.
– Расскажи всё, что знаешь про Совет, Франческу и Академию. Как туда попасть, чьи дети там учатся, и каковы они в учёбе? Ты ведь и преподавала там некоторое время, если мне память не изменяет?
            Расскажи! Вот так просто? И что потом? Что?
– Что будет? – голос охрип, был чужим, я бы себя со стороны не узнала.  – Со всеми?
– Тебе-то что? – поинтересовался Рудольфус, – тебя это больше не коснётся. У тебя будет прежняя жизнь. Ну почти – девочку забирай и ладно, мне она тут не сдалась.
            Как близка, как желанна жизнь! Как сладок обман. Расскажи и иди на все четыре стороны! Расскажи и иди прочь, забытая и свободная? Ну уж нет. Не верю. Клятва всегда имеет лазейку. Даже если он мне тут обещать будет свободу, это не значит, что его соратники или кто-нибудь ещё не доберутся до меня. до нас с Каталиной.
            И что будет с Академией? Он хочет добраться до учеников? Зачем? Переманить детей на свою сторону? Речами? Силой? Артефактами какого-нибудь подчинения?
            Я ненавижу выбирать, это вечное сомнение, вечный вопрос – правильно ли? Но сейчас вдруг в голове прояснилось и ответ – единственно возможный – пришёл сам собой.
– Нет.
            Я думала, он рассердится, сделает что-нибудь, закричит! Но он только разочарованно вздохнул:
– Мой отец говорил, что все ведьмы – дуры. Я начинаю думать что он прав. Значит, мы с тобой остаёмся в прежних условиях: Каталина моя гостья…
– Заложница.
– Да плевать, – пожал плечами де Рэ, – а ты здесь, опекаешь её. И, следовательно, работаешь со мной. И живём как прежде – твоё неподчинение равно её смерти. Или страданиям, это уж как мне захочется.
– Страдания одной девочки и неясное будущее многих детей?  – я усмехнулась, хотя меня и било дрожью, – не забывай, Рудольфус, я ведьма, и я хорошо взвешиваю. Девчонка неприкаянная, а дети Академии – в будущем маги и ведьмы.
            Мне самой было тошно от своих слов. И страшно – вдруг он мне не поверит? Вдруг мой голос выдаст меня?
– Убьёшь её, я подчиняться не буду, – продолжала я, молясь про себя тьме, чтобы она дала мне твёрдости в голос, – а если не тронешь…чем смогу – помогу. В пределах своих возможностей. Но сдавать все тайны Академии?
            Это задело меня больше всего.
– Нет уж! – тьма помогла мне не выдать своих слёз и страха.
            Рудольфус не ответил мне. Он круто повернулся и пошёл прочь. Зачем? Не знаю. Но небольшую передышку, похоже, я себе отстояла.
– Тьма, – оставшись в пустоте ночи, я протянула ладонь к небу, – не жалей меня, но защити неприкаянную Каталину. Пусть лучше я отвечу, пострадаю, сгину…
            Я вздрогнула. Я ведь и правда могу сгинуть. В любой момент. Когда это захочется Рудольфусу. И никто не вспомнит Магрит. Глупый клубок судьбы змеёй прошёл по моей жизни и сначала окутал моё агентство, разрушая его, потом в мою нехитрую  дружбу и в уклад жизни, а теперь и в мою душу.
            И ничего не останется от Магрит!
            Надо выбираться. Мне с великими идеями не по пути!
(*) (История Магрит в рассказах «Об одном доме», «Благое дело», «Чёрный Сад», «Спящее сердце», «Разочарование», «Без вины»,  «Руины», «Неудачница», «Искушение», «О терпении», «Метла», «Без надежды», «Неправда», «Из первого пепла», «Лучше промолчать»,  «Из пепла второго», «О начале падения»,  «О тёмных мыслях», «О первой правде», «Главная проблема ведьм», «Договорились»,  «Паника» и «Из последнего пепла»)
 
 
 
 

© Copyright: Анна Богодухова, 2025

Регистрационный номер №0536802

от Вчера в 21:08

[Скрыть] Регистрационный номер 0536802 выдан для произведения: (*)
– Вы убили профессора Карлини…– Ричард ещё не мог поверить в это. Да и его можно было понять – женщина, которая в его глазах меньше всего походила на убийцу, ею вдруг оказалась. Воистину, Ричард плохо разбирался в ведьмах.
– Убила, – согласилась мадам Франческа, – а не перестанешь на меня смотреть как баран, и тебя убью. И скажу, что так и было. Веришь?
            Куда деваться? Ричард верил. Он не понимал почему старая ведьма вызвала его, почему беседует с ним. что ей нужно ещё? Что им всем от него нужно? Больше всего Ричарду хотелось исчезнуть отовсюду, чтобы его забыли, и чтобы он забыл. Ему даже пришло в голову, что он смог бы смириться с забвением – таким страшным для его гордыни.
            Искрой вспыхнуло в сознании лицо дочери…
            Чёрт. Нет, не исчезнуть ему! Его дочь у де Рэ, и он, о, что он сможет сделать?
– Верю, – произнёс Ричард. – Что тебе нужно?
– Хочу прояснить, – объяснила ведьма, – самую малость, не дрожи, Ричард. Итак, ты потерял свою дочь, потерял Магрит и связан обещанием не вредить де Рэ? Всё верно?
            В один вопрос она уместила всю его ничтожность.
– Да, – признал Ричард, – Я… всё так.
            Смысла оправдываться не было. Франческа была права – Ричард проигрался по всем фронтам. Он не создал семью, потерял друга, потерял дочь, потерял уважение, связи и будущее. Не особенно нужный Рудольфусу де Рэ, он явно не был нужен сейчас и в противостоявшем ему Совете.
– Вот только жалеть себя не надо! – пригрозила Франческа, – а то и я сейчас начну, и ты в моих слезах захлебнешься. Или отравишься, словом, не победить тебе и в этом бою. Ты мне скажи лучше, скажи как на духу, Ричард, так как я твой последний шанс, твоё последнее поручительство… ты чего хочешь?
            Чего? Чтобы его оставили в покое. Чтобы его дочь училась в Академии и была настоящей ведьмой. Чтобы Магрит его не презирала и они вместе обстряпывали какие-нибудь мелкие дела и за горизонтом, куда им не добраться, оставался бы всякий Рудольфус де Рэ со своей идей разделения мира и отчуждения магии от людишек, как это и было всего тридцать лет назад.
            Франческа не торопила, давая ему возможность хорошо и качественно обдумать свой ответ. От него зависело многое. Она дала подсказку:
– Карлини заключил с тобой сделку, не так ли? Ты уничтожаешь де Рэ и, что он? Что он тебе обещал?
            Ричард взглянул на неё со смешком:
– Полагаю, это обещание уже не живёт. Я не отвечу. Отвечу на другое – я хочу жить, жить как прежде жил. Чтобы моя дочь училась в Академии, чтобы моё Агентство оставалось на плаву. И чтобы Магрит не считала меня трусом или врагом.
– А Совет? А Рудольфус? Он хочет войны, ты знаешь.
– Не хочу их знать. Всех их.
            Франческа помолчала, размышляя над его ответом, затем кивнула, принимая какое-то решение, снизошла до ответа:
– Твоё желание понятно, Ричард, и чисто по-человечески я тебя понимаю, правда. И даже сочувствую. Но вы оба наследили, и ты, и Магрит. Наглупили, напутали. Вам бы обсудить всё с самого начала, держаться бы одной стороной, а вы? Ну да ладно, наследили и наследили. Что о плохом? О будущем надо.
            Франческа вздохнула, ей очень не хотелось говорить подобное, но она уже понимала, что жертва должна быть. Даже в глазах Совета, который не одобрит уничтожение Рудольфуса де Рэ – мага из прославленного рода, всё равно должен быть виновник. Совет прикроется законом и скажет, что ничего не знал, не ведал и будет показательно карать того, кто решит вопрос с Рудольфусом – так было всегда.
            И даже если весь Совет будет в тайне молиться за упокой души во тьме того, кто разрешит весь этот узел, кто разрубит его – он всё равно должен показать всем магам и ведьмам своё служение общему закону.
– Кто-то умрёт, – безжалостно продолжила Франческа, – кто-то всё равно умрёт. Или это будет при попытке ликвидировать Рудольфуса вместе с его безумной идеей о войне меж всеми и вся, либо это будет после его ликвидации. Маги и ведьмы не должны видеть, что друг друга можно убивать из идеологических разногласий.
– Хочешь сказать…– Ричард не мог поверить в страшную догадку.
– Вы с ней равные кандидаты. Она уже вернулась к де Рэ, и ты, вон, маешься. Вы оба странные, чужие элементы для Совета. Она наследила, ты тоже. вам не пробиться к верхам, на вас всё равно уже будут косо смотреть. Свои же! у вас обоих репутация отвратительная.
– И значит, я или она…
– Да. Ты или она. Она или ты. Кто-то из вас. Это будет правильнее и проще. Вы уже спорные личности. Она действовала долго по указке Карлини, потом работала с де Рэ, а ещё до того имела Агентство, где помогала людишкам. Нет, это не запрещено, но это спорно для ведьмы. Ты – отец дочери из числа неприкаянных, интриган, был с Советом, потом с Рудольфусом, потом снова с Советом… в итоге, мать твоей дочери ушла по своей воле из мира живых, твоя дочь тебя практически ненавидит, зная, что ты пытался забыть её в Сером Приюте, а Магрит тебя едва ли поддержит.
            Франческа замолчала. Речь была короткой, но она сама переживала про себя весь этот монолог, а потому не могла унять и внутренней дрожи – как он выберет?
– Почему этот выбор не дан Магрит? Почему выбираю я? – спросил Ричард.
– Я не могу её позвать, – призналась Франческа, – она вернулась к Рудолфьусу, а там, похоже, непроходимая стена защиты. Я её не позову.
– То есть, я могу сказать, что хочу жить, и ты будешь уговаривать её? – хмыкнул Ричард.
– Да, – серьёзно кивнула мадам Франческа, – и я уверена, что она согласится.
– Тогда я хочу жить. Пусть она становится, как ты говоришь – кандидатом, пусть она устраняет де Рэ.
            Ричард ждал реакции старой ведьмы. Откровенно говоря, он блефовал. Он понимал, что показывает себя ещё большим подлецом чем когда-либо, но ему нужно было знать что будет, если он ответит именно так.
– Договорились, – ни один мускул не дрогнул в лице ведьмы, – я буду искать способ связаться с нею. Можешь идти, Ричард.
            Старая ведьма считала себя знатоком магов. Она учила Ричарда. И, хотя, шевельнулась в глубине душе тень сомнения – а не оскотинился ли он окончательно? – она выдержала. Нет, паниковать нельзя. не мог он настолько измениться. Он был славным мальчиком! Он прилежно учился, мечтал, знал цену себе и предметам, расставлял приоритеты…
– Что будет с моей дочерью? – спросил Ричард.
– Какая мне разница? – поинтересовалась ведьма. – Она не будет ведьмой. И никем не будет. сам заботься о ней. Никто этого не сделает за тебя.
            Никто не сделает, кроме Магрит.
– Я знаю чего ты хочешь, – сказал Ричард, – я знаю, правда. Ты хочешь, чтобы это был я. Магрит и моя дочь лучше ладят. А я показал себя поганым отцом.
– Ещё другом и соратником, – подсказала Франческа, – поганым!
– Хорошо, – он не стал спорить, – но я не хочу умирать. Я хочу уйти. Просто уйти, чтобы не было нас. Взять за руку Каталину и уйти.
– Уходи, – согласилась мадам Франческа. Её губы едва заметно дрогнули. – Бери дочь, только сам, как сумеешь так и забирай, и уходи. Мы не будем плакать.
– И ты отдашь Магрит на смерть? – не поверил Ричард. – Позволишь ей…
– Это не твоя забота, – Франческа пыталась скрыть разочарование, но не смогла. Она ждала иного. Благородства, что ли. Она верила, что Ричард такой, каким она его помнит и представляет. А он просто хотел жить дальше. какое постыдное желание! Слабость!
– Я не хочу её смерти, но я не должен платить за это своей жизнью, – Ричард почувствовал вину. Он знал, что от него ждали иного и он снова не оправдал доверия. Ему предлагали героический подвиг, но он не годился для них. Какой из него герой? Когда он узнал, что его дочь неприкаянная – он пытался отречься от неё! Да, его душа не позволила ему забыть её, но он на полном серьёзе сдал её в Серый Дом и если бы не Магрит, вправившая ему мозги, Каталина сейчас уже могла бы быть мертва.
            Да, она заслуживала жизни. Но Ричард не хотел умирать. У него было самооправдание – дочь. Пусть далёкая, пусть даже и ненавидящая его за слабость, за проявленные порывы эгоизма и полное нежелание пожалеть её, ту, у которой в один миг рухнул весь мир…
            Но она была. И, выбирая между собой и Магрит, он выбрал в свою пользу.
            А может просто прикрылся дочерью как щитом из трусости? Ричард не хотел знать ответа на этот вопрос, он хотел сохранить для себя единственную опору – всё для дочери, всё для Каталины.
– Ступай, – процедила Франческа, – и никогда, никогда не попадайся мне на глаза. и упаси тьма твоё несчастное дитя!
***
– Пройдёмся? – Рудольфус де Рэ появился неожиданно, возник в отражении и лишь мгновением позже, за моей спиной.
            Я вскрикнула, хотя давно пора было привыкнуть к его специфическому чувству юмора.
– прошу прощения, – бормотнула я. – Не ожидала.
            Каталина улыбнулась вошедшему, а тот ей кивнул. Странное дело – Каталина совсем его не боялась. Мне она по секрету сказала, что он говорит уверенно и она ему верит. Может быть, в этом и был смысл – что я, что Ричард спокойствием не отличались, про её мать – пусть тьма терзает её дурную душу, и вовсе говорить нечего – та ещё истеричка!
– Не стоит извиняться, – Рудольфус был сама доброжелательность, – у меня к тебе дело, Магрит.
– Да, я…иду, – я мельком бросила взгляд на Каталину. Не нравилось мне её отпускать или оставлять одну. Да, в логове де Рэ её никто не тронет, но бедная девочка совсем одинока.
            Рудольфус поймал мою тревогу и присел рядом с девчонкой.
– Эй, – спросил он, – а ты любишь животных?
            Она посмотрела заинтересованно.
– Я? Да, пожалуй.
– А кого больше? – Рудольфус говорил спокойно, не делая разницы между собой, магом, и ею – неприкаянной, лишённой магии, изгоем нашего магического мира. Я даже невольно заслушалась, забыв про отражение, про зеркало и про расчёску в своей руке.
            Зеркало меня отрезвило:
– Мне долго ещё тут висеть?
            Чертыхнувшись, вернулась к своему отражению с расческой, пытаясь хоть как-то пригладить волосы. Краем глаза ловила что происходит рядом.
            И не зря. Рудольфус как-то повёл рукой над какой-то палочкой, которую извлёк из кармана и та, вдруг стала чёрным пушистым котёнком и тут же мяукнула с королевской капризностью.
– Это ночной кот, – объяснил Рудольфус, пока Каталина ахала и охала от восхищения.  – Он состоит из магических остатков. Ему не нужно питания или сна, хотя он делает вид что это не так. Ему нужно внимание. Он любит играть. И совершенно не кусается.
            Каталина уже и забыла про меня, про Рудольфуса – про всё! Чёрный пушистый котёнок, чуть-чуть подёрнутый дымкой, завладел её вниманием…
– Идём, – позвал Рудольфус и я бросила эту расчёску, плевать!
– Красивая магия, – я начала первой, когда мы спустились по лестнице на улицу, коротко минув местную стражу из числа соратников Рудольфуса.
– Ей не стоит забывать магию. Ночной кот формируется из магии, и, чем больше ты играешь с ним, тем больше он отдаёт себя. Ну как бы линяет, что ли. Только не шерстью, а магией. Неприкаянным он не даст магии, но вот ощущение бодрости, защиту от болезней… идеальный питомец, только всё время пытается подрать что-нибудь.
– Красиво, – одобрила я, – к тому же, девочка одинока.
– Ты про нее или себя? – хмыкнул Рудольфус, – ладно, не отвечай. Я шучу. Хотя, наверное, не стоит.
            Я молчала. Не знаю, зачем он меня хотел позвать, для каких таких обсуждений? Но едва ли речь шла о ночных котах.
– Тьма! – Рудольфус взглянул на меня искоса, словно был недоволен, но трудно было сказать – мной, собой, целым миром? – Я совсем разучился вести дружеские беседы. Не знаю как подобраться к главному.
– Что такое? – в этом и была разгадка. В неком «главном».
– Профессор Карлини мёртв, – глаза де Рэ сверкнули недобро, мрачно, но он опередил моё возмущённое предположение: – его убила мадам Франческа.
            Мир качнулся и совсем спятил. Карлини? Франческа? Это что, шутка? Профессор Карлини, конечно, поганец, но смерти ему я всё же не желала бы всерьёз. И Франческа?..
            Нет, этого не могло быть! У меня даже в голове не укладывалось, не говоря уже о вере в сказанное. Они столько лет работали под крышей одной Академии, они были на одной стороне, и тут – убила? Да это меня убило!
– Ка-ак? – у меня не сходилось. Даже представить нечто подобное было выше моих сил.
– Яд, – просто ответил Рудольфус.
– Как? – мой голос окреп, но мысли путались, ослабевая.
– Я не знаю куда она его подлила, но теперь его голос в Совете принадлежит ей. Она выступает за радикальные меры, и…
            Он не понимал моего изумления. Не понимал моего шока. Чёрствый, далёкий от магии разрушитель! Или нет – далёкий от человечности, слишком близкий к магии?
            Я запуталась, затрясла головой, не сходилось! Не сходилось!
– Магрит, – позвал Рудольфус так тихо и спокойно, что я вздрогнула от такой неожиданности как от удара. – Магрит, она защищает мир магии. Карлини был слишком уж, как бы это сказать…
– Замолчи! – я выкрикнула ему в лицо это слово как приказ, и только потом, когда звук стих, осеклась, испуганно глядя на него. – Я…простите.
– Прощу, – спокойно ответил Рудольфус, – в последний раз. больше не искушай судьбу. Но я могу понять, Магрит, правда, могу. Я знаю твою биографию. Я знаю, что профессор Карлини был тем, кто заставил тебя хорошо учиться, чтоб не вылететь из Академии, знаю, что он дал тебе крышу над головой и должность, что он пытался быть тебе наставником. Но между наставником и учеником бывают разногласия. Он размяк, очень размяк. Это его сгубило. Он любил загребать жар чужими руками, и для этого благодарные и обязанные ему маги и ведьмы прекрасно подходили. В моей жизни тоже был такой человек, Магрит.
            Я молчала. Меня накрывало усталостью и ненавистью одновременно. Хотелось действовать, действовать против Рудолфьуса и Франчески, и хотелось спать, закрыть глаза и пусть всё закончится как закончится, но уже без меня!
            Я хочу жить. Просто жить, радоваться своей магии. Хочу держать агентство и использовать свою магию на пользу людям, зарабатывать, строить жизнь. И я бы забрала Каталину с собой. Я нашла место подле себя для Габи, для девчонки уж точно найду. Но Габи я не сберегла, и Каталина мне дана в искупление.
            А всё остальное… что мне остальное?!
– Я был потомком де Рэ, это накладывало на меня отпечаток. Все, абсолютно все, кто помнил моего  предка, относились ко мне лучше, чем следовало бы, – Рудольфус не замечал моего состояния, впрочем, что он мог заметить? Полумрак разделял наши жизни вечной чертой непроглядного непонимания. – Я был избалован, это правда. Избалован вниманием. И только один маг, старый друг моего отца, был ко мне суров. Я его ненавидел. Тьма, как я его ненавидел!
– Почему? – молчание отлепилось от меня, оставив липкую горечь и опустошение, и больше, чем на вопрос меня пока не хватало.
– Он сказал, что я ничего не сделал, – ответил де Рэ весело, но веселость была обманчивой. Даже сейчас, годы спустя, поселившееся в нём смятение, не отпускало его. –  Сказал, что никаких моих усилий в том, чтобы родиться от рода де Рэ нет. И я ничего не стою по одному факту рождения. А теперь представь – все смотрят на меня с умилением и потворствуют, и только один смеётся и говорит, что я – ничто. Как думаешь, кого я больше помню? Лица тех, кто был близок к моей семье, стёрты. Но лицо того мага…
            Рудольфус осёкся, видимо, не хотел очень уж откровенничать.
– Словом, я его ненавидел. Ненависть притягивала меня к нему. Я хотел, чтобы он гордился мной. Так получилось, что я выбрал в наставники того, кто свернул мне корону. Понимаешь? Отец злился. Но он любил меня, жалел, баловал. А тот нет. Я хотел быть воином. И тут здрасьте – случилось – перемирие!
            Слова Рудольфуса окрасились болью. Она была так сильна, что даже меня задело его отчаянием.
– И мы, стоящие между истинной силой и миром людей, стоящие высшими существами, вдруг заключаем мир! И заискиваем. Как же! пустите наших ведьм в свои города, разрешите нашим магам на вас работать! – Рудольфус выругался длинно и страшно, и я вжалась в темноту, радуясь, что не вижу его лица. Спасибо луне за то, что не освещала нас. Спасибо полумраку за то, что не пугал меня.
– Это не было равенством, – продолжал де Рэ, – это было позором. Но я бы это ещё, наверное, стерпел. Но знаешь, что сказал мой наставник? Он сказал, что давно ждал мира и славит его приход…  да, Магрит, в тот момент я его возненавидел снова. И разочаровался.
– Ты убил его? – вопрос сорвался быстрее, чем я успела одуматься.
– Убил, – Рудольфус не стал скрывать. – И пошёл иной дорогой. У меня мало сторонников, но много артефактов. И я не переживаю. Сторонники будут. Я не боюсь даже смерти. Если Совет, этот миролюбивый, преклоняющийся перед людской падалью Совет найдёт способ убить меня, то… маги просто увидят – их последний воин, последний, кто боролся за величие магов, был предан магами. Война будет и без меня.
            Он умолк, тяжело дышал. Монолог – страстный и яростный дался ему нелегко. А может виновата была душная ночь, в которой меня пробрал озноб?
– Я не хочу войны, – прошептала я. Говорить в полный голос было страшно. Мне вообще вдруг стало страшно рядом с этим магом. Он был безумен. Он был жив идеей. И отравлен ею точно так как, наверное, и был отравлен Карлини.
– А чего ты хочешь? – спросил Рудольфус. Спокойный рассудительный тон вернулся к нему мгновенно.
– Жить, – призналась я, – по-старому. И девочку забрать.
– Ей не быть ведьмой!
– Но она может быть счастлива. И я могу быть спокойна.
            Рудольфус де Рэ стоял напротив меня. его лицо было скрыто в полумраке, но я чувствовала о чём он думает: как ответить мне? Я нужна ему – я специалист по проклятиям. И ещё – я была в Академии, я много знаю про её входы и выходы. И ещё…
– Я предлагаю вернуть величие магии, – напомнил де Рэ. Он не был зол, он размышлял, и снова – как бы сам с собою, точно искал – где же он ошибся?
– Но мне не нужно величие! – я даже обозлилась. Как он не может понять? Не все живут во имя высших идей. Даже ведьмы не живут высшим. Напротив – мы живём комфортом. Мне комфортно в той, прежней жизни. Мне не нужно воевать и быть великой. Я не хочу! Я хочу жить и выбирать ремонт для стен Агентства!
            Да, я точно знаю и чувствую это…
– Что ж, – голос Рудольфуса приобрел странную хрипотцу, точно голос предавал его, – может быть, ты счастливая ведьма, Магрит. Давай с тобой договоримся?
            Снова? Сколько на мне договоров? Но я заставила себя молчать.
– Я предлагаю тебе сделку. Да, именно сделку. Обычную, рядовую. Ты поможешь мне, а я отпущу тебя с девчонкой и живи как хочешь – хоть среди людей, хоть среди магов – мне всё равно, не потревожу.
            Подвох! Однозначно подвох – ладони заранее заледенели, задрожали от дурного предчувствия.
– Расскажи всё, что знаешь про Совет, Франческу и Академию. Как туда попасть, чьи дети там учатся, и каковы они в учёбе? Ты ведь и преподавала там некоторое время, если мне память не изменяет?
            Расскажи! Вот так просто? И что потом? Что?
– Что будет? – голос охрип, был чужим, я бы себя со стороны не узнала.  – Со всеми?
– Тебе-то что? – поинтересовался Рудольфус, – тебя это больше не коснётся. У тебя будет прежняя жизнь. Ну почти – девочку забирай и ладно, мне она тут не сдалась.
            Как близка, как желанна жизнь! Как сладок обман. Расскажи и иди на все четыре стороны! Расскажи и иди прочь, забытая и свободная? Ну уж нет. Не верю. Клятва всегда имеет лазейку. Даже если он мне тут обещать будет свободу, это не значит, что его соратники или кто-нибудь ещё не доберутся до меня. до нас с Каталиной.
            И что будет с Академией? Он хочет добраться до учеников? Зачем? Переманить детей на свою сторону? Речами? Силой? Артефактами какого-нибудь подчинения?
            Я ненавижу выбирать, это вечное сомнение, вечный вопрос – правильно ли? Но сейчас вдруг в голове прояснилось и ответ – единственно возможный – пришёл сам собой.
– Нет.
            Я думала, он рассердится, сделает что-нибудь, закричит! Но он только разочарованно вздохнул:
– Мой отец говорил, что все ведьмы – дуры. Я начинаю думать что он прав. Значит, мы с тобой остаёмся в прежних условиях: Каталина моя гостья…
– Заложница.
– Да плевать, – пожал плечами де Рэ, – а ты здесь, опекаешь её. И, следовательно, работаешь со мной. И живём как прежде – твоё неподчинение равно её смерти. Или страданиям, это уж как мне захочется.
– Страдания одной девочки и неясное будущее многих детей?  – я усмехнулась, хотя меня и било дрожью, – не забывай, Рудольфус, я ведьма, и я хорошо взвешиваю. Девчонка неприкаянная, а дети Академии – в будущем маги и ведьмы.
            Мне самой было тошно от своих слов. И страшно – вдруг он мне не поверит? Вдруг мой голос выдаст меня?
– Убьёшь её, я подчиняться не буду, – продолжала я, молясь про себя тьме, чтобы она дала мне твёрдости в голос, – а если не тронешь…чем смогу – помогу. В пределах своих возможностей. Но сдавать все тайны Академии?
            Это задело меня больше всего.
– Нет уж! – тьма помогла мне не выдать своих слёз и страха.
            Рудольфус не ответил мне. Он круто повернулся и пошёл прочь. Зачем? Не знаю. Но небольшую передышку, похоже, я себе отстояла.
– Тьма, – оставшись в пустоте ночи, я протянула ладонь к небу, – не жалей меня, но защити неприкаянную Каталину. Пусть лучше я отвечу, пострадаю, сгину…
            Я вздрогнула. Я ведь и правда могу сгинуть. В любой момент. Когда это захочется Рудольфусу. И никто не вспомнит Магрит. Глупый клубок судьбы змеёй прошёл по моей жизни и сначала окутал моё агентство, разрушая его, потом в мою нехитрую  дружбу и в уклад жизни, а теперь и в мою душу.
            И ничего не останется от Магрит!
            Надо выбираться. Мне с великими идеями не по пути!
(*) (История Магрит в рассказах «Об одном доме», «Благое дело», «Чёрный Сад», «Спящее сердце», «Разочарование», «Без вины»,  «Руины», «Неудачница», «Искушение», «О терпении», «Метла», «Без надежды», «Неправда», «Из первого пепла», «Лучше промолчать»,  «Из пепла второго», «О начале падения»,  «О тёмных мыслях», «О первой правде», «Главная проблема ведьм», «Договорились»,  «Паника» и «Из последнего пепла»)
 
 
 
 

 

Последние одежды