Рыцарь на трассе

Меня зовут Эска. Моя мать была ведьмой, отец — обычным человеком, а мне не повезло с определенностью. Не от мира сего, не от мира того, я видела призраков да демонов, но огня из пальцев выдавить не могла. Ни искорки. Неполноценных вроде меня называли бастардами, но так как я родилась девочкой, мне досталось более мягкое имя — полукровка. Для людей я была слишком странноватой, для колдунов — не представляла интереса, однако оба мира пленили меня своими историями. Я искала места, где пересекались колдовство и обыденность, и кривая дороженька привела меня в газету «Голоса Туата».
Ее редактор, сэр Бэлют, с юности увлекался паранормальными явлениями. Он искал встречи с Мерлинами и Талиесинами, и, хоть колдуны отвергали его, сэр Бэлют не терял надежды. Имея семейный бизнес винодельни, на старости лет седой искатель приключений открыл ради хобби газету, персонал которой охотился только за мистическим материалом: полтергейсты и умершие знаменитости, бабкины россказни и детские страшилки, интервью у магов поддельных, рассказывающих о магии драматично, и у магов всамделишных, готовых только шутки шутить. Сэр Бэлют смеялся, что газету читают только его друзья по студенческому клубу да любители городской фантастики, в то время как я видела магов, покупающих наш свежий выпуск, ведь где им еще прочитать о последних событиях мира молчаливых колдунов. 
Также сэр Бэлют не догадывался, что все три его репортера имеют к миру волшебства самое прямое отношение: все трое были бастардами, а значит, могли видеть скрытное и по семейным каналам знали, где можно что найти. Так, мой коллега из рода алхимиков любил приносить в реакцию статьи про артефакты и мурыжил без конца темы философского камня и Грааля. Второй собрат по перу из — скандинавских рунистов, — мотался на пати рунных мастеров и ухаживал за гадающими домохозяйками, радуя сэра Бэлюта текстами по совпадениям, коллективным предчувствиям Надвигающегося Большого Зла и таинственным сновидениям. 
Я же, бастард из семьи кладбищенских ведьм, искала призраков, что не могут успокоиться. Моя разбавленная кровь все же имела кое-какие корни, и семейные склонности порождали гравитацию между мной и привидениями. Я тянулась к ним, а они находили меня. Находили меня забавной, или опасной, или съедобной. Я всегда ношу шарф, скрывающий шрам на шее, оставшийся от зубов призрачного человека. Я не хочу нервировать окружающих, но в то же время я горжусь шрамом. Мой путь оплачен жертвой. 
Не будь офис моей идеальной работы в Вайтройте, я бы переехала в столицу соседнего штата, Блэкфорт. Блэкфорт прожил на свете чуть более века, но выглядел древнее пятисотлетнего Вайтройта. Кто-то ставил это в заслугу группе архитекторов, влюбленных в готику, кто-то припоминал, что на месте Блэкфорта в средние века стояла крепость, разрушенная во время одного из сражений Войны Десяти Лет, и говорил, что ее дух перешел по наследству современному городу. Но для меня гораздо привлекательней мрачной и возвышенной архитектуры был тот факт, что в Блэкфорте все время что-то происходило. Атмосфера — дело великое, даже призраки оценили ее. 
В этой командировке я искала Черного Всадника. Так прозвали местные байкеры призрака, являющегося во время их ночных мотопробегов. После первого его явления соревнование даром пропало. Байкеры на то и байкеры, что вернулись на место странной встречи проверять друг друга на храбрость. Призрак тоже приехал на испытание, и в честь него дорогу переименовали в Рыцарскую. Начиная с сентябрьского меднолистного равноденствия и заканчивая пустынным октябрьским Самхейном, не живой, не мертвый конь составлял компанию «железным коням». На год рыцарь пропал, а в следующем снова явился. Я приехала в третий год, надеясь на постоянство рыцаря. 
Я разузнала, по какой трассе едут байкеры и устроила засаду в ее середине. Моя работа — чистое безумие, потому что главное в ней — найти общий язык с призраком. Байкеры говорили, что рыцарь поворачивает голову на их оклики, значит, он слышит. Остановить его всего лишь криком, учитывая, что имя рыцаря мне неизвестно, затея малоубедительная, потому я придумала иначе. 
В моем гардеробе помимо современной одежды есть несколько специально пошитых платьев прошлых веков, ведь призраки тянутся к своей эпохе. Я прикинула, в чем стоит явиться рыцарю. Притаившись за могильным камнем разбившегося на дороге, с термосом в одной руке и серебряным футляром с крестиком в другой, ждала своего "клиента". Мобильник мяукнул кошачьим рингтоном. Это пришла смс от одного из байкеров. Рыцарь явился с английской пунктуальностью. Сжав в руке цепочку крестика, чтобы его можно было выдернуть в любой момент, я приготовилась. В разбухшем темными облаками небе сверкнула горизонтальная молния — фиолетового цвета. Мощное ржание коня раздалось над трассой, и до моих ушей долетел стук копыт и рев моторов. 
Всадник скакал наравне с мотоциклами, как эскорт. На первый взгляд, в его появлении были демонические черты. Он вселял страх, как и все призраки. Но за те полминуты, которые предоставлял участок трассы от поворота до моего пристанища, страх уступил место восхищению. Этот всадник был как символ Свободы — его черная фигура слишком ярко выделялась на фоне унылого пейзажа и даже на фоне умеющих удивлять байкеров, его фигура бросала вызов окружающему и побеждала обыденность мира. Я чуть не забыла, зачем пришла, только укус комара (этим тварям наплевать на мистику) в шею напомнил мне, что я здесь и сейчас.
Я выбежала перед ним на дорогу, встала и выставила вперед крест. Байкеры пронеслись мимо меня, подняв ветер. Я зажмурилась на мгновенье, а когда открыла глаза, надо мной нависли огромные копыта. Я отступила на шаг, и всадник заставил коня опуститься. Его конь был огромен. Мощные ноги и высокая шея, да еще покрывавшая его с головой черная попона. Я всем телом ощущала свою хрупкость, но природное любопытство кипело в моей крови. А также — очарование. Хоть рыцарь был закован в латы цвета вороньего крыла, шлема не было. Призрак имел совершенно нормальное, живое человеческое лицо без синевы или признаков тления. И лицо его было красивым, холодным и гордым. Синие глаза при черных волосах не могут не быть роковыми. 
— Значит, ты не можешь сворачивать с пути! — обрадованно произнесла я. — Кто ты? Почему ты в мире живых? 
Всадник молча смотрел на меня. Он тронул поводья, и конь пошел вперед неспешным шагом, не ступая ни вправо, ни влево — прямо на меня. Я так же медленно отступала, повторяя свои вопросы. Всадник тревожно оглянулся назад, и его брови тревожно сдвинулись. Я была помехой для продолжения пути. 
— Ответь, и я уйду.
Рыцарь наклонился вбок, как будто в другом положении я не услышу его слов. Я послушно подошла, надеясь услышать ответ. Но рыцарь, легко перебрав пряди, насмешливо сказал:
— Я не хотел раздавить такую букашку.
Его конь сорвался с места, а когда я, обманутая, повернулась, трасса была пуста. Только ветер играл желтыми листьями и мой телефон надрывался от звонка байкера.
— Эй, ты там жива?!

В Блэкфорте у меня был знакомый аспирант с кафедры филологии, худосочный Карл. Мы познакомились во время одной из моих вылазок, когда дожидались призрака тринадцатого этажа, погибшую сотрудницу торговой компании и бывшую подружку Карла. Неожиданно я наткнулась в его лице на любителя мифологии, и мы шептались о том и сем четыре часа, даже не заметив появления призрака. Увидев нас, она зарыдала и навсегда исчезла. Неловко получилось. Однако я обрела друга. В своих командировках я жила в его однокомнатной квартирке, привозя откупом особую марку горячего шоколада, которую в Блэкфорде не достать.
Сладкоежка-Карл потягивал свой драгоценный напиток, а я перекапывала интернет в надежде отыскать образы, похожие на моего «клиента».
— Думаешь над его словами?
— Угу, — я не отрывалась от монитора.
— Раз он остановился не из-за креста, а из-за твоей ничтожности, то в следующий раз с крестом перед ним стоять не нужно. Он убьет тебя, Эска.
— Угу.
— Раз ты все это понимаешь, над чем ты думаешь? Не связывайся. Катись в свой Вайтройт.
— Он не ответил на вопрос. Я не выполнила задание.
— Спорим, твой шеф опять не в курсе твоего задания?
— Совсем не в курсе. Понятия не имеет о нем. Но я всегда привожу нечто ценное.
— Если один раз не привезешь — не страшно, а у города останется красивая легенда. Байкерам рыцарь нравится. Ты слушаешь?
— Угу.
— Совсем не слушаешь...
— Если... Если на него не действует крест, то он отступник?
— Получается, что так. Совершил какую-то мерзость, которая в рамки морали не укладывается, или атеистом был при жизни, или сатанистом. Весь в черном? Чем не сатанист. Попробуй его в следующий раз пятиконечной звездой.
— Еще на нем ни одного знака не было. Ни герба, ни предмета. Как из черноты отлили. 
— Может, суть его преступления такая, что его всех гербов лишили и званий.
— Мм, хорошая мысль.
— Ну что еще не так, наблюдательная наша?
— Он трогал мои волосы. С сожалением. Он смотрел на меня, почти что как влюбленный. Ему было больно, грустно и, наверное, стыдно. 
— Я знаю одну легенду, правда, она с запада пришла, про рыцаря, который был влюблен в женщину из волшебного народа Туата, — Карл вывел в воздухе пальцем женский силуэт. — Она спасла ему жизнь, но потом была вынуждена вернуться в свою страну. Рыцарь отправился ее искать и так и бродит по лугам и лесам, не находя прохода в волшебную страну Туата. Не подходит?
Я сложила все факты, известные мне про рыцаря, и легенду Карла. Идеально!
— Карл, ты мой герой сегодня!
— Твой герой — черный рыцарь. Не влюбись в призрака, утянет в могилу.

Рыцарь явно меня избегал. Я каждый день караулила его на трассе, выискивая на востоке силуэт чужой эпохи. Рыцарь появлялся не только вместе с байкерами. Он замечал меня. Его конь либо мчался так быстро, что я не успевала преградить путь, либо исчезал вовсе, появляясь уже впереди. Байкеры пытались сбить его с прямой линии или остановить, вихляя перед ним и идя на столкновение (вот же смелый народ!), но рыцарь поступал также. Призрак не собирался никому причинять вреда, но и не уступал.
После новой неудачи я пришла к Карлу, и он уже держал наготове плед и горячий чай.
— Ты же вроде не ледяная ведьма. Чего морозишься?
— На кладбище тоже холодно.
— Снова без удачи?
— Всю байкеры забрали. Не понимаю, что ему нужно. И что меняется.
— А что меняется?
— Взгляд рыцаря. Он каждый раз смотрит прямо на меня, и его глаза все печальнее.
— Не влюбляйся в чужую печаль, Эска.
— Не в этом дело, Карл. Что-то происходит. Если я пойму, почему он меняется, я смогу получить свое.
— Предположим, мы угадали легенду. Он ищет женщину и останавливается перед тобой только потому, что ты — женщина. Может, ты даже похожа на его любимую. Тогда что может остановить его? — Карл ждал ответа от меня.
— Не могу же я бежать за ним с воплями «дай поцелую!».
— Да, глупо будет выглядеть. А что если ты сделаешь ему подарок. Ко мне ты всегда с гостинцами.
— Что можно подарить рыцарю далеких веков?
— Не так. Что может подарить рыцарю женщина.

В руках моих был локон золотистых волос. Моих.
Октябрь погодой не радовал, и поверх давнишнего платья я укуталась, как могла. Тоже мне, прекрасная дама, у которой зуб на зуб не попадает. Но сегодня — или в следующем году. Или даже никогда, если я достала рыцаря. Небо начинало светлеть, но что это был за рассвет — мрачный и зловещий, морозящий уже не руки, а душу. Но я ждала. 
Наконец небо рассекла молния — глашатай моего рыцаря. Его конь шел неспеша, горделиво, а рыцарь ссутулился в седле, как будто на плечах его держалась огромная ноша. Он вовсе не походил на себя прежнего. Было ли так каждый год или байкеры просто не замечали перемен в рыцаре?
Одна линия, и на одном ее конце был он, другой отмечала собой я.
— Я хочу подарить тебе кое-что.
Рыцарь остановился. Его взгляд был прикован к дару. Он протянул руку, не веря, что я отдам ему волосы, а я не верила своим глазам, что все удалось. Рыцарь бережно принял локон, сжал в металлической перчатке и прижал кулак к сердцу. Мыслями он был далеко. Синие глаза заволокло туманом, но вдруг они прояснились, и рыцарь улыбнулся — настоящей, живой улыбкой, потому что только живые умеют улыбаться так: радостью напополам с горечью.
— Забери себе, — он вернул подарок.
— Назад не прирастут.
— Мне не стоит брать подарки живых. Вдруг я утяну тебя во тьму.
— Подарка я не приму. Мне от тебя нужда правда о тебе. Если ты ее помнишь. 
— Я помню все, — рыцарь поднял ладонь, пресекая попытки вернуть локон. 
— Ты блуждаешь из-за женщины? Ищешь ее?
— Я не блуждаю, я мчусь. Я мчусь, чтобы чувствовать свободу. 
— Вечно?
— Свобода на то и свобода, что она вечная. Тебе нужна история? Я расскажу. Я был рыцарем одного короля, и по его приказу собрал войско и отправился на войну. Но в пути мне было слишком хорошо. Я был увлечен дорогой и не делал слишком много крюков под разными предлогами. Когда я прибыл на место битвы, она уже закончилась. 
— Вы проиграли?
— Нет, выиграли. Но мне было стыдно показаться на глаза моему королю, моему другу. Я развернул коня, и, не дожидаясь войска, поехал обратно. И мне было хорошо! Одному было хорошо! Я не останавливал коня ни на минуту, и даже ночью продолжил путь... а утро не настало. Когда я заметил, что рассвета долго нет, конь подо мной был холодным, как лед. И мое дыхание было ледяным. Я понял, что умер от усталости в ту ночь. Я хотел вернуться, но позади меня была тьма. Поглощающая тьма. Я исчезну в ней, когда остановлюсь. Я исчезну в ней, если замешкаюсь. Я застрял между восторгом от свободы и страхом от тьмы. Но мне нравилось это. 
— Что-то случилось.
— Ты.
— Я?
— Мне встретилась ты. Я бы раздавил тебя под копытами коня, но твои волосы — как у него. Как у моего короля. В знак уважения к нему я остановился. И пропал.
— Пропал?
— Тьма стала нагонять меня. За все время моих странствий, я выиграл у нее мало времени. Из-за остановки я потерял его. 
— Ты... после нашего разговора ты...
— Да, — рыцарь развернул коня, глядя на восток, где начинал брезжить рассвет. Раньше он всегда ехал на запад.
— Ты поедешь навстречу тьме?
— Сейчас, когда я наконец остановился, я увидел, что тьма — это солнечные лучи. Солнце — символ короля, а ты, человек, пришедший с востока, имеешь волосы, похожие на волосы моего короля. Я бежал не от тьмы, а от страха явиться к сюзерену с повинной. Теперь я готов. Ведь я люблю моего короля, единственного, достойного править. Там, во тьме, он ждет меня. Спасибо, что остановила меня. Прощай.
Его конь сделал всего шаг вперед, и темный силуэт всадника был разбит тонкими иглистыми лучами зари. Никогда еще солнце не казалось мне таким мрачным. Наверное, король сурово наказал своего рыцаря. 

Карл повеселел, когда я вернулась.
— Наконец-то ты прекратишь бегать на эти свидания.
— Я не влюбилась!
— Своему отражению это скажи. 
— Как бы тебе объяснить... Можно влюбиться, а можно быть восхищенным картиной. Этот рыцарь как картина.
— Красивый?
— Преувеличенный. Окутывавшие его чувство печали и чувство свободы слишком большие. Ты заражаешься ими, ты видишь в нем идеал таких чувств. Как с картинами или музыкой. Меня зацепили его чувства. Наверное, мое отражение какое-то время будет казаться влюбленным.
— Тогда я прощаю его. А ты возвращайся поскорее из грез по идеалу. И расскажи мне про байкеров. Почему он появился рядом с ними?
— Наверное, напомнили рыцарю о его брошенном войске. Призраков привлекает то, что они знали при жизни. 
— Байкеры-рыцари?
— «Конь» и смелость при них.

© Copyright: Александра Котенко, 2015

Регистрационный номер №0310516

от 5 октября 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0310516 выдан для произведения: Меня зовут Эска. Моя мать была ведьмой, отец — обычным человеком, а мне не повезло с определенностью. Не от мира сего, не от мира того, я видела призраков да демонов, но огня из пальцев выдавить не могла. Ни искорки. Неполноценных вроде меня называли бастардами, но так как я родилась девочкой, мне досталось более мягкое имя — полукровка. Для людей я была слишком странноватой, для колдунов — не представляла интереса, однако оба мира пленили меня своими историями. Я искала места, где пересекались колдовство и обыденность, и кривая дороженька привела меня в газету «Голоса Туата».
Ее редактор, сэр Бэлют, с юности увлекался паранормальными явлениями. Он искал встречи с Мерлинами и Талиесинами, и, хоть колдуны отвергали его, сэр Бэлют не терял надежды. Имея семейный бизнес винодельни, на старости лет седой искатель приключений открыл ради хобби газету, персонал которой охотился только за мистическим материалом: полтергейсты и умершие знаменитости, бабкины россказни и детские страшилки, интервью у магов поддельных, рассказывающих о магии драматично, и у магов всамделишных, готовых только шутки шутить. Сэр Бэлют смеялся, что газету читают только его друзья по студенческому клубу да любители городской фантастики, в то время как я видела магов, покупающих наш свежий выпуск, ведь где им еще прочитать о последних событиях мира молчаливых колдунов. 
Также сэр Бэлют не догадывался, что все три его репортера имеют к миру волшебства самое прямое отношение: все трое были бастардами, а значит, могли видеть скрытное и по семейным каналам знали, где можно что найти. Так, мой коллега из рода алхимиков любил приносить в реакцию статьи про артефакты и мурыжил без конца темы философского камня и Грааля. Второй собрат по перу из — скандинавских рунистов, — мотался на пати рунных мастеров и ухаживал за гадающими домохозяйками, радуя сэра Бэлюта текстами по совпадениям, коллективным предчувствиям Надвигающегося Большого Зла и таинственным сновидениям. 
Я же, бастард из семьи кладбищенских ведьм, искала призраков, что не могут успокоиться. Моя разбавленная кровь все же имела кое-какие корни, и семейные склонности порождали гравитацию между мной и привидениями. Я тянулась к ним, а они находили меня. Находили меня забавной, или опасной, или съедобной. Я всегда ношу шарф, скрывающий шрам на шее, оставшийся от зубов призрачного человека. Я не хочу нервировать окружающих, но в то же время я горжусь шрамом. Мой путь оплачен жертвой. 
Не будь офис моей идеальной работы в Вайтройте, я бы переехала в столицу соседнего штата, Блэкфорт. Блэкфорт прожил на свете чуть более века, но выглядел древнее пятисотлетнего Вайтройта. Кто-то ставил это в заслугу группе архитекторов, влюбленных в готику, кто-то припоминал, что на месте Блэкфорта в средние века стояла крепость, разрушенная во время одного из сражений Войны Десяти Лет, и говорил, что ее дух перешел по наследству современному городу. Но для меня гораздо привлекательней мрачной и возвышенной архитектуры был тот факт, что в Блэкфорте все время что-то происходило. Атмосфера — дело великое, даже призраки оценили ее. 
В этой командировке я искала Черного Всадника. Так прозвали местные байкеры призрака, являющегося во время их ночных мотопробегов. После первого его явления соревнование даром пропало. Байкеры на то и байкеры, что вернулись на место странной встречи проверять друг друга на храбрость. Призрак тоже приехал на испытание, и в честь него дорогу переименовали в Рыцарскую. Начиная с сентябрьского меднолистного равноденствия и заканчивая пустынным октябрьским Самхейном, не живой, не мертвый конь составлял компанию «железным коням». На год рыцарь пропал, а в следующем снова явился. Я приехала в третий год, надеясь на постоянство рыцаря. 
Я разузнала, по какой трассе едут байкеры и устроила засаду в ее середине. Моя работа — чистое безумие, потому что главное в ней — найти общий язык с призраком. Байкеры говорили, что рыцарь поворачивает голову на их оклики, значит, он слышит. Остановить его всего лишь криком, учитывая, что имя рыцаря мне неизвестно, затея малоубедительная, потому я придумала иначе. 
В моем гардеробе помимо современной одежды есть несколько специально пошитых платьев прошлых веков, ведь призраки тянутся к своей эпохе. Я прикинула, в чем стоит явиться рыцарю. Притаившись за могильным камнем разбившегося на дороге, с термосом в одной руке и серебряным футляром с крестиком в другой, ждала своего "клиента". Мобильник мяукнул кошачьим рингтоном. Это пришла смс от одного из байкеров. Рыцарь явился с английской пунктуальностью. Сжав в руке цепочку крестика, чтобы его можно было выдернуть в любой момент, я приготовилась. В разбухшем темными облаками небе сверкнула горизонтальная молния — фиолетового цвета. Мощное ржание коня раздалось над трассой, и до моих ушей долетел стук копыт и рев моторов. 
Всадник скакал наравне с мотоциклами, как эскорт. На первый взгляд, в его появлении были демонические черты. Он вселял страх, как и все призраки. Но за те полминуты, которые предоставлял участок трассы от поворота до моего пристанища, страх уступил место восхищению. Этот всадник был как символ Свободы — его черная фигура слишком ярко выделялась на фоне унылого пейзажа и даже на фоне умеющих удивлять байкеров, его фигура бросала вызов окружающему и побеждала обыденность мира. Я чуть не забыла, зачем пришла, только укус комара (этим тварям наплевать на мистику) в шею напомнил мне, что я здесь и сейчас.
Я выбежала перед ним на дорогу, встала и выставила вперед крест. Байкеры пронеслись мимо меня, подняв ветер. Я зажмурилась на мгновенье, а когда открыла глаза, надо мной нависли огромные копыта. Я отступила на шаг, и всадник заставил коня опуститься. Его конь был огромен. Мощные ноги и высокая шея, да еще покрывавшая его с головой черная попона. Я всем телом ощущала свою хрупкость, но природное любопытство кипело в моей крови. А также — очарование. Хоть рыцарь был закован в латы цвета вороньего крыла, шлема не было. Призрак имел совершенно нормальное, живое человеческое лицо без синевы или признаков тления. И лицо его было красивым, холодным и гордым. Синие глаза при черных волосах не могут не быть роковыми. 
— Значит, ты не можешь сворачивать с пути! — обрадованно произнесла я. — Кто ты? Почему ты в мире живых? 
Всадник молча смотрел на меня. Он тронул поводья, и конь пошел вперед неспешным шагом, не ступая ни вправо, ни влево — прямо на меня. Я так же медленно отступала, повторяя свои вопросы. Всадник тревожно оглянулся назад, и его брови тревожно сдвинулись. Я была помехой для продолжения пути. 
— Ответь, и я уйду.
Рыцарь наклонился вбок, как будто в другом положении я не услышу его слов. Я послушно подошла, надеясь услышать ответ. Но рыцарь, легко перебрав пряди, насмешливо сказал:
— Я не хотел раздавить такую букашку.
Его конь сорвался с места, а когда я, обманутая, повернулась, трасса была пуста. Только ветер играл желтыми листьями и мой телефон надрывался от звонка байкера.
— Эй, ты там жива?!

В Блэкфорте у меня был знакомый аспирант с кафедры филологии, худосочный Карл. Мы познакомились во время одной из моих вылазок, когда дожидались призрака тринадцатого этажа, погибшую сотрудницу торговой компании и бывшую подружку Карла. Неожиданно я наткнулась в его лице на любителя мифологии, и мы шептались о том и сем четыре часа, даже не заметив появления призрака. Увидев нас, она зарыдала и навсегда исчезла. Неловко получилось. Однако я обрела друга. В своих командировках я жила в его однокомнатной квартирке, привозя откупом особую марку горячего шоколада, которую в Блэкфорде не достать.
Сладкоежка-Карл потягивал свой драгоценный напиток, а я перекапывала интернет в надежде отыскать образы, похожие на моего «клиента».
— Думаешь над его словами?
— Угу, — я не отрывалась от монитора.
— Раз он остановился не из-за креста, а из-за твоей ничтожности, то в следующий раз с крестом перед ним стоять не нужно. Он убьет тебя, Эска.
— Угу.
— Раз ты все это понимаешь, над чем ты думаешь? Не связывайся. Катись в свой Вайтройт.
— Он не ответил на вопрос. Я не выполнила задание.
— Спорим, твой шеф опять не в курсе твоего задания?
— Совсем не в курсе. Понятия не имеет о нем. Но я всегда привожу нечто ценное.
— Если один раз не привезешь — не страшно, а у города останется красивая легенда. Байкерам рыцарь нравится. Ты слушаешь?
— Угу.
— Совсем не слушаешь...
— Если... Если на него не действует крест, то он отступник?
— Получается, что так. Совершил какую-то мерзость, которая в рамки морали не укладывается, или атеистом был при жизни, или сатанистом. Весь в черном? Чем не сатанист. Попробуй его в следующий раз пятиконечной звездой.
— Еще на нем ни одного знака не было. Ни герба, ни предмета. Как из черноты отлили. 
— Может, суть его преступления такая, что его всех гербов лишили и званий.
— Мм, хорошая мысль.
— Ну что еще не так, наблюдательная наша?
— Он трогал мои волосы. С сожалением. Он смотрел на меня, почти что как влюбленный. Ему было больно, грустно и, наверное, стыдно. 
— Я знаю одну легенду, правда, она с запада пришла, про рыцаря, который был влюблен в женщину из волшебного народа Туата, — Карл вывел в воздухе пальцем женский силуэт. — Она спасла ему жизнь, но потом была вынуждена вернуться в свою страну. Рыцарь отправился ее искать и так и бродит по лугам и лесам, не находя прохода в волшебную страну Туата. Не подходит?
Я сложила все факты, известные мне про рыцаря, и легенду Карла. Идеально!
— Карл, ты мой герой сегодня!
— Твой герой — черный рыцарь. Не влюбись в призрака, утянет в могилу.

Рыцарь явно меня избегал. Я каждый день караулила его на трассе, выискивая на востоке силуэт чужой эпохи. Рыцарь появлялся не только вместе с байкерами. Он замечал меня. Его конь либо мчался так быстро, что я не успевала преградить путь, либо исчезал вовсе, появляясь уже впереди. Байкеры пытались сбить его с прямой линии или остановить, вихляя перед ним и идя на столкновение (вот же смелый народ!), но рыцарь поступал также. Призрак не собирался никому причинять вреда, но и не уступал.
После новой неудачи я пришла к Карлу, и он уже держал наготове плед и горячий чай.
— Ты же вроде не ледяная ведьма. Чего морозишься?
— На кладбище тоже холодно.
— Снова без удачи?
— Всю байкеры забрали. Не понимаю, что ему нужно. И что меняется.
— А что меняется?
— Взгляд рыцаря. Он каждый раз смотрит прямо на меня, и его глаза все печальнее.
— Не влюбляйся в чужую печаль, Эска.
— Не в этом дело, Карл. Что-то происходит. Если я пойму, почему он меняется, я смогу получить свое.
— Предположим, мы угадали легенду. Он ищет женщину и останавливается перед тобой только потому, что ты — женщина. Может, ты даже похожа на его любимую. Тогда что может остановить его? — Карл ждал ответа от меня.
— Не могу же я бежать за ним с воплями «дай поцелую!».
— Да, глупо будет выглядеть. А что если ты сделаешь ему подарок. Ко мне ты всегда с гостинцами.
— Что можно подарить рыцарю далеких веков?
— Не так. Что может подарить рыцарю женщина.

В руках моих был локон золотистых волос. Моих.
Октябрь погодой не радовал, и поверх давнишнего платья я укуталась, как могла. Тоже мне, прекрасная дама, у которой зуб на зуб не попадает. Но сегодня — или в следующем году. Или даже никогда, если я достала рыцаря. Небо начинало светлеть, но что это был за рассвет — мрачный и зловещий, морозящий уже не руки, а душу. Но я ждала. 
Наконец небо рассекла молния — глашатай моего рыцаря. Его конь шел неспеша, горделиво, а рыцарь ссутулился в седле, как будто на плечах его держалась огромная ноша. Он вовсе не походил на себя прежнего. Было ли так каждый год или байкеры просто не замечали перемен в рыцаре?
Одна линия, и на одном ее конце был он, другой отмечала собой я.
— Я хочу подарить тебе кое-что.
Рыцарь остановился. Его взгляд был прикован к дару. Он протянул руку, не веря, что я отдам ему волосы, а я не верила своим глазам, что все удалось. Рыцарь бережно принял локон, сжал в металлической перчатке и прижал кулак к сердцу. Мыслями он был далеко. Синие глаза заволокло туманом, но вдруг они прояснились, и рыцарь улыбнулся — настоящей, живой улыбкой, потому что только живые умеют улыбаться так: радостью напополам с горечью.
— Забери себе, — он вернул подарок.
— Назад не прирастут.
— Мне не стоит брать подарки живых. Вдруг я утяну тебя во тьму.
— Подарка я не приму. Мне от тебя нужда правда о тебе. Если ты ее помнишь. 
— Я помню все, — рыцарь поднял ладонь, пресекая попытки вернуть локон. 
— Ты блуждаешь из-за женщины? Ищешь ее?
— Я не блуждаю, я мчусь. Я мчусь, чтобы чувствовать свободу. 
— Вечно?
— Свобода на то и свобода, что она вечная. Тебе нужна история? Я расскажу. Я был рыцарем одного короля, и по его приказу собрал войско и отправился на войну. Но в пути мне было слишком хорошо. Я был увлечен дорогой и не делал слишком много крюков под разными предлогами. Когда я прибыл на место битвы, она уже закончилась. 
— Вы проиграли?
— Нет, выиграли. Но мне было стыдно показаться на глаза моему королю, моему другу. Я развернул коня, и, не дожидаясь войска, поехал обратно. И мне было хорошо! Одному было хорошо! Я не останавливал коня ни на минуту, и даже ночью продолжил путь... а утро не настало. Когда я заметил, что рассвета долго нет, конь подо мной был холодным, как лед. И мое дыхание было ледяным. Я понял, что умер от усталости в ту ночь. Я хотел вернуться, но позади меня была тьма. Поглощающая тьма. Я исчезну в ней, когда остановлюсь. Я исчезну в ней, если замешкаюсь. Я застрял между восторгом от свободы и страхом от тьмы. Но мне нравилось это. 
— Что-то случилось.
— Ты.
— Я?
— Мне встретилась ты. Я бы раздавил тебя под копытами коня, но твои волосы — как у него. Как у моего короля. В знак уважения к нему я остановился. И пропал.
— Пропал?
— Тьма стала нагонять меня. За все время моих странствий, я выиграл у нее мало времени. Из-за остановки я потерял его. 
— Ты... после нашего разговора ты...
— Да, — рыцарь развернул коня, глядя на восток, где начинал брезжить рассвет. Раньше он всегда ехал на запад.
— Ты поедешь навстречу тьме?
— Сейчас, когда я наконец остановился, я увидел, что тьма — это солнечные лучи. Солнце — символ короля, а ты, человек, пришедший с востока, имеешь волосы, похожие на волосы моего короля. Я бежал не от тьмы, а от страха явиться к сюзерену с повинной. Теперь я готов. Ведь я люблю моего короля, единственного, достойного править. Там, во тьме, он ждет меня. Спасибо, что остановила меня. Прощай.
Его конь сделал всего шаг вперед, и темный силуэт всадника был разбит тонкими иглистыми лучами зари. Никогда еще солнце не казалось мне таким мрачным. Наверное, король сурово наказал своего рыцаря. 

Карл повеселел, когда я вернулась.
— Наконец-то ты прекратишь бегать на эти свидания.
— Я не влюбилась!
— Своему отражению это скажи. 
— Как бы тебе объяснить... Можно влюбиться, а можно быть восхищенным картиной. Этот рыцарь как картина.
— Красивый?
— Преувеличенный. Окутывавшие его чувство печали и чувство свободы слишком большие. Ты заражаешься ими, ты видишь в нем идеал таких чувств. Как с картинами или музыкой. Меня зацепили его чувства. Наверное, мое отражение какое-то время будет казаться влюбленным.
— Тогда я прощаю его. А ты возвращайся поскорее из грез по идеалу. И расскажи мне про байкеров. Почему он появился рядом с ними?
— Наверное, напомнили рыцарю о его брошенном войске. Призраков привлекает то, что они знали при жизни. 
— Байкеры-рыцари?
— «Конь» и смелость при них.

 

Флот зимы

Дух в полете