ПУСТЫНЯ

Рэльф осторожно провел кончиком указательного пальца по  подоконнику. За пальцем потянулась чистая белоснежная дорожка. Он  недовольно поморщился; сейчас только 7 часов утра, а город уже  полон песка. Он везде - на столе и книжных полках, на  тротуаре и крышах домов, в утреннем чае и, как кажется Рэльфу,  даже  в его мыслях. Люди борются из последних сил: вечерами специальными машинами тщательно вычищают город; каждый метр,  каждый переулок, каждую трещину в асфальте и складку на  шторе. В домах гасят свет и ложатся спать с надеждой, что вокруг не осталось ни песчинки. Но едва сомкнутся глаза последнего страдающего бессонницей, как эти мошки: желтые,  прозрачные, гладкие,  острые  прокрадываются в спящий город. Они завоевывают пространство и удобно устраиваются, отыскав подходящее  место. И, так  каждый день. С той лишь разницей, что с новым вечером на войну  с песком приходится затрачивать все больше времени и сил. Рэльф  ненавидел этот песок, хотя понимал, что в пустынной войне виноват именно человек.

Много лет назад началось "Великое наступление на Пустыню". Люди решили, что им не нужны огромные километры песка и  приятнее  на их месте видеть лес или рощу, а полезнее всего - сад. Предки Рэльфа могли бы долго рассказывать о радостном возбуждении, охватившем тогда Человечество при виде цветущих садов  на     месте покоренных пустынь. Его родители поведали об этом  гораздо меньше, но поделились тревогой за будущее, глядя  на увядающие деревья и молодых варанов, снующих по желтой кромке, плотно сжимающей сады. Сам Рэльф не по книгам знает, как выглядит бархан, и что испытывает человек, в утреннем кофе которого  вместо сахара оседает песок. А вот слово "дерево" ассоциируется у  него лишь с большим зеленым пятном на картинке учебника по биологии.

День, начавшийся пасмурным небом и колючим песчаным  ветром, родившимся в сердце пустыни, закончился тем, что  очередной порыв ветра распахнул окно в комнате Рэльфа, превратив  ее вскоре  в огромную песочницу. До сумерек Рэльф провозился  с  уборкой и,  уже засыпая, подумал о том, что не слышал шума уборочных машин, значит, сегодня песок остался в городе.

Рэльф проснулся от внутреннего толчка и, повинуясь  неосознанному желанию, выбежал на улицу. Едва он покинул дом, ноги увязли в сухом горячем песке на погребенных под ним ступеньках.  До Рэльфа донесся шум моторов и шелест упругих  шин, скользящих  по песку. Рэльф обернулся на звук; несколько  автомобилей  вереницей потянулись под проливным солнцем к единственной в этом краю     автотрассе. Те, кто еще не успел уехать, заперлись в  квартирах и, наверняка, собирали вещи. Рэльфу захотелось ворваться в жилища к людям, вытолкать их на улицы, включить машины и  заставить убрать песок. Он бросился к ближайшему дому, колотил в окна, что-то в исcтуплении кричал, но на него  никто не  обращал внимание. Обессилев, Рэльф побрел по дороге,  которая  вела за  город. Асфальт скоро закончился. Человек взглянул на последние дома - песок сплошной линией  подобрался  к  самым  стенам, а кое-где уже успел лизнуть оконные стекла.

                На город надвигалась Пустыня.