Подторжок

Уж на что Валерка был ушлым цыганом, а и то лоханулся, на своём опыте узнав, что такое "подторжок". Держали они с женой Любой на Выхинском рынке палатку.  Валерка продавал с прилавка всякое шмотьё, а жена его Люба впаривала населению дерматиновые куртки, выдавая их за кожаные. Куртки лежали в сумке под прилавком, но никогда не вывешивались открыто. Любаша, смазливая, полноватая, бешеного темперамента цыганочка, ходила между рядов и наработанным сладким голосом долдонила : "Курточки, мужчины, кожаные курточки дёшево.." Увидев подходящего клиента, в междусобойчике  "лоха",  она перекрывала ему своей полной  грудью дорогу и приставала:
 - Мужчина, купите куртку, дёшево отдаю, уезжаю, уже и билет в кармане, отдам задаром.
    Если "лох" проявлял хоть какой-то интерес, то считай всё, куртку он уже купил. Цыганка обрушивала на него целый водопад слов, среди которых достоинства куртки, её высокое качество и низкая цена соседствовали с тяжёлой жизнью самой цыганки, необходимостью срочно уезжать по семейным обстоятельствам. Как бы между прочим демонстрировался и билет на вот-вот  уходящий поезд.
 - А где здесь ближайшее метро?- или , - А как проехать на Казанский вокзал? Не знаете? - спрашивала Люба, чтобы показать, что на рынке она человек случайный и неопытный. Эти вопросы имели и более далёкую цель, чтобы клиент, купив дерматиновое дерьмо, знал,  что она  уже уехала  не искал её на рынке.  Меряя куртку, жадный до халявы "лох", объяснял ей как удобнее добраться до вокзала.
 - Ну и сколько?- спрашивал он ,  наконец.
Вот тут-то и начинался цирк. Цыганка заламывала рублей восемьсот, что для хорошей кожаной куртки в то  время была вобщем-то нормальная цена.
 - Ну, а говоришь дёшево отдашь, - обижался мужик.
 - Ну уступлю, уступлю, - сразу соглашалась цыганка, - вижу ты человек хороший, меня не обидишь, а мне быстрей на поезд надо к детям, домой... Сколько дашь? Только не обижай меня!
 Сторговывались по-разному, с кем за семьсот, а с кем и за двести. Уступать ведь Люба могла сколько угодно, красная цена дерматиновой куртки была рублей пятьдесят. Получив деньги с довольного "лоха", купившего задёшево "настоящую кожу", Люба быстро "убегала на поезд".  А  ещё через полчасика, она,  отдав мужу деньги, вытащив из-под прилавка очередную куртку, снова бубнила сладким голосом между рядами: "Кожаная курточка дешёво,  кому куртку кожаную дешево?"
 - А это точно кожа?- интересовался очередной "лох".
 - Чем хочешь клянусь...- божилась Люба. - вот смотри специально петельку распорола.
  Петелька, за которую кожаную куртку вешали на крючок , действительно единственная  была из натуральной кожи.  Но именно она почему-то окончательно убеждала сомневающихся. Бывало, правда, что обманутые "клиенты", возвращались на рынок, пытаясь найти, обманувших их цыган. Случалось даже находили,  ругались, угрожали милицией,  а то и поколачивали, но деньги вернуть не удавалось никогда.
   Так вот этот самый Любин муж, Валерка , был раз в десять ещё более ушлым , чем сама Люба.  Уж  какой он был тёртый торгаш,  а  и то был классически разведён в "подторжок".   Дело  в том, что шмотьё  своё , он закупал на Черкизовском оптовом рынке , между торгашами обзываемым "помойкой". Может потому, что на огромной территории, товара было видимо-невидимо, без всякой системы, тут же везде за день скапливалось море упаковочной бумаги, гоняемой ветром между машинами, повсюду валялись пустые пачки из-под сигарет, бутылки и фантики. Здесь же продавалось  шашлык, плов, манты и прочая "шаурма". По рынку были разбросаны платные туалеты и пункты обмена валют.  Море автобусов и машин,  море людей. Одним словом- "помойка".
   Валерка отоваривался тут по пятницам, с тем , чтобы уже в субботу вывесить новый товар у себя на "Выхино". Сумма у него с собой была крупная, и Валера решил сначала прогуляться по рядам машин, посмотреть, что сегодня хватает народ. На " помойке" отоваривались в основном оптом, те кто торговал в розницу на других рынках, и если у какой-то машины образовывалась очередь, то значит этот товар пользуется особым спросом. Валера не спеша фланировал мимо контейнеров, вышел , наконец, к ряду машин и остановился у одной, просто, чтобы покурить. Народу почти не было , и можно было спокойно потянуть "Мальборо". На распахнутых дверцах машины висели брюки из плащовой ткани песочно-жёлтого цвета. 
 - Неужели кто-то такое дерьмо купит?- только ещё успел подумать Валера, как к грузовику подскочил рыжий шустрый мужичок в кепчонке с талежкой.
 - Давай ещё коробку с отворотами, - бодро крикнул он продавцу. Тот, не спеша прошёл в глубь машины и, поковырявшись там, выбросил коробку.
- С отворотами?- переспросил мужичок.
- С отворотами, с отворотами, - лениво и равнодушно ответил продавец.
Мужик пересчитал брюки, уложил коробку на тележку и быстренько уехал. Тут же подошёл  ещё мужик, потом  ещё, подъехала на машине женщина. Все спрашивали брюки с отворотами. Продавец, конечно, ворчал:
 - Что вы все уперлись в эти отвороты, все брюки хорошие, берите всё подряд, надоело туда-сюда коробки ворохать.
 - Хорошо идут? -спросил Валерка у женщины и на всякий случай встал в очередь.
 - На ура! - доброжелательно поделилась та. - По двадцать пять рублей за пару, особенно идут с отворотами..
 Валера ошалел, хотя виду и не показал. Брюки продавались оптом по пятнадцать рублей за пару, так что навар был очень даже крутой.
-  А вы где торгуете? - спросил  он как можно равнодушнее.
- В Лужниках.
-  У нас рынок дороже, - подумал Валера, но вслух ничего не сказал. - И по тридцать рублей уйдут влёт. - решил он.
 Женщина , между тем, погрузила коробку в багажник , расплатилась и уехала.
- Всё! - сказал продавец. - Специально искать не буду. Какие попадутся... Хочешь бери, хочешь нет. - И равнодушно посмотрел на Валеру.
  Народ в образовавшейся неожиданно очереди заворчал, мол правильно, а то выберут все с отворотами, другим не достанется. Но  Валера, когда нужно было ,  умел разговаривать жёстко. Он сказал:
" Я заберу всё, но только с отворотами." Продавец подумал, вздохнул и пошёл в глубь машины. Наконец, он выволок пять коробок и выдохнул:
" Ну всё, больше нету!" Валера подумал ещё, что это ему многова-то, в коробке-то ,  в каждой по девяносто шесть пар,  но желание с каждого вложенного рубля получить два взяло вверх.
 Он проверил коробки, все брюки были с отворотами, расплатился.  Мужики из очереди помогли ему погрузиться, чтобы не задерживал, и носильщик повёз теперь уже его коробки на стоянку к машине.
  Сидя за рулём , по дороге домой Валера ещё подумал, как бы сделать так, чтобы не делиться с родственниками-цыганами, тоже торгующими здесь же на Выхино,  а реализовать весь товар только через свою палатку по максимальной цене, рублей эдак по тридцать пять за пару!
   В нетерпении, предвкушая большие прибыли, на следующий день Валера уже вывесил брючата. Торговля у всех  шла бойко , как обычно в выходные дни. К обеду народ вообще повалил валом, сметая товар с прилавков, вот только брюки почему-то ещё пока никто даже не спрашивал, и  у  Валеры возникло нехорошее предчувствие, которое на следующий день стало уверенностью, что он, так умело разводивший "лохов", круто сам "лоханулся" на этой чёртовой "помойке". Понял он, что все лжепокупатели  этих брюк были свои же, подставные. Покупали только для вида, чтобы развести его как последнего "лоха" в подторжок. Два дня Валера пил, не просыхая, горевал и орал на свою жену Любу. Но потом  куда деваться, снова вышел торговать. Торговля шла вяло, а брюки не брали вообще. Один раз только какая-то бабка спросила:
 - Почём эти брюки -то , мне для деда надо.
 - Двадцать рублей, - обрадовался было Валера. Но бабка со словами:
 - С ума сошёл! - сразу же двинулась дальше.
 - Дурак я! - скрипел зубами Валера. - Ведь не понравились они мне сразу же. Чёрт попутал!
 Словом брюки не брали вообще, ни по восемнадцать рублей, ни по шестнадцать рублей,  ни за свою цену, за которую купил. В один из дней Валера даже решил походить по своему рынку посмотреть, есть ли похожий товар и почём.  В двух палатках он увидел точно такие же брюки по семь рулей, и потому как обрадовались продавцы, когда он спросил цену, как обещали ещё уступить, Валера понял, что брюки из плащовой ткани песочно-жёлтого цвета, с отворотами, останутся с ним навсегда. Все пять коробок , по девяносто шесть штук в коробке, то есть все четыреста восемьдесят пар брюк. " Может быть отвернуть их? Сделать просто прямыми?" - не хотел мириться   с судьбой Валера. 
Но другой трезвый, цыганский голос внутри безжалостно вывел, что плюнуть да забыть на эти брюки, или просто носить всем табором до конца жизни, будет гораздо дешевле, чем пытаться их пороть, отворачивать, да снова подшивать и гладить. Ткань-то на них плащовая  прочная, а не какая-то дрянь из дерматина...