На пианино я умею играть…, играю…, чего уж тут…, - так себе, - музыкальная школа, сорок лет назад. Оно, пианино моё, у меня черного пластика, на черного шпона подставке, с белыми, в черном кариесе полутонов зубами, с черного винила педалью, семи-октавное, восемьдесят восемь клавиш с молоточковым механизмом (имитирует механическое нажатие, как в классическом инструменте), полноценное, так сказать, но… электронное, - то есть у меня имеются наушники и соседям я не доставляю неудобств, в какое бы время суток ни попала бы мне творческая шлея под хвост, особливо когда рвется душа спьяну, то есть в почти всякую ночь. Волшебное пианино моё стоит совсем рядышком, по правую руку от компьютера, и если я не пишу дурацкие, квази-философские свои апологии, и не рисую, за хлеб и воду (пить же на что-то надо?), дешевые свои дизайны для дешевой публики, то всего забот-то мне, - повернуться в кресле на три часа (на девять часов у меня стоит бутылка водки), надеть наушники и… играть, творить, по-одесски говоря - лабать, блюзовые импровизации, прости господи. «Джаз – это когда хорошему человеку плохо», - говорил великий Луи Армстронг, - вряд ли это обо мне… Но вот какая странная штука… Ей богу, это очень странная штука – играть себе в наушники. Я бегу, пролетаю по клавишам, слушаю красоту, к горькому, неизбывному моему несчастью, не мною созданной, сочиненной музыки, слышу свои технические ошибки, пытаюсь исправить, гоняю пассажи по сто раз, бешусь своим несовершенством и… все это только мне? Совсем не напрасно Ницше (а он был еще и пианистом), цитируя, кажется, Канта, или то был Шопенгауэр, называл музыку самым наглым из всех искусств, ибо музыка лезет нам в уши, хотим мы того или нет – она нас не спрашивает. Но он, почивший больше чем сто лет назад, не ведал ничего о грядущих наушниках. Теперь и всю красоту, и всё несовершенство можно только в себя… Но какая же радость тебе, когда только в себя? Это же чистой воды Онанов грех! Онана, если мы правильно помним Пятикнижье, Господь к смерти приговорил за то, что пожалел тот семени своего для вдовы старшего брата своего, «испражнившись» в пустую землю (хм…, просто зачитаешься иной раз Библией). Сравнение спорное, но все-таки очень напоминает онанизм, а ежели назвать более по-русски, назвать рукоблудием, - так и точно в десятку.
Рукоблудие… М-да… Только бездарный пианист, именно бездарный со всех мыслимых сторон пианист, и именно в наушниках, смог бы докатиться до подобной метафоры великого искусства Рубинштейна, Скрябина, Рахманинова, Тейтума, Ван Кляйберна, Горовеца… Так вот он я, Клим Чугункин, – ешьте меня, Шарикова, с кашей! Но оставим теперь мою музыкальную дилетантскую неповоротливость – не тема для дискуссии. Я говорю лишь о том, что без слушателя, зрителя, без «принимающей стороны» не бывает вообще никакого искусства. Взять хоть архитектуру, по аллюзии Шеллинга, застывшую музыку. Сколько всякого, простите, дерьма натворили Корбюзье, Аалто, Гропиус, весь этот «Веркбунд», да и Шухов тоже, но теперь архитектура именно такая, как они и задумывали! Но почему?! А потому, что не боялись строить и, главное, не боялись предъявить даже ошибки широкой публике. У архитектуры нет, не придумано наушников (исключая «бумажную архитектуру», но даже и та самоценна). Если спуститься к живописи, - «Квадрат» Малевича – дребедень та еще, но его супрематизм – уже философия, и лишь потому, что не испугался, набрался наглости повесить в «Красный угол» «Черный квадрат», как символ бытия, бытия большего, чернее черного, нежели и сам Бог. Слушатель, зритель – вот истинные творцы искусства. Вспомнился вдруг дешевый самоубийца Кириллов из «Бесов»: «Человек несчастлив потому, что он не знает, что он счастлив». Наушники. Человека убивают наушники. Семя, какое б оно ни было, просто обязано что-либо рождать, даже если это диссонансно чьему-то стопроцентному слуху. Из немереных миллионов, миллиардов тонн интеллектуальной макулатуры (ваш слуга покорный), что мы выкладываем в интернет, родится однажды опять Гоголь, но родится лишь потому, что, испуганный, но дерзкий, снял однажды наушники и сыграл полной грудью, смелыми, твердыми руками, как бы ни били кулаком в стену соседи. Электронное пианино – вот враг всего сущего… Повернусь «на девять» - накачу водки, развернусь «на три» - да и сыграю во всю дурь, ту, что одарил меня Создатель! Аминь…, и… заткните уши...
Помочь сайту
Поздравления
