Ноги, головы и желудки

1 августа 2014 - Владимир Степанищев

«Светает!.. Ах! как скоро ночь минула!». Во рту сухо, хочется курить… И ведь знаю же, что от сигареты станет еще суше, не рассуждая уже о болезнях ног, склерозе сосудов головного мозга, или язве желудка, но… вот уж и закурил. Экий дурак! В мире сотни миллионов, может быть и миллиард людей похоже начинают день свой, умом иль сердцем догадываясь, что лучше не станет и, тем не менее… Экие дураки! Удивительные дураки! Удивительные!..

   М-да… Есть вещи, весьма достаточное количество вещей, явлений вокруг нас, которые, будучи совершенно удивительными, нас не удивляют, не подвигают к раздумью, ни даже просто серого облачка мысли на девственно чистое чело, в силу хотя бы своей банальной повседневности и очевидной тотальности. Неразгаданное до сих пор чудо рождения человека разумного из каких-то микроскопически ничтожных двадцати четырех пар бестолковых на первый взгляд хромосом - конечно же чудо, да только если миллион раз на дню, миллиард за три года (ну смертей соответственно чуть меньше), то какое ж это уже чудо? Вот ежели бы второй Моисей, Христос, Магомет иль Будда? Но как их распознать, когда всё те же двадцать четыре пары по миллиону на дню? Вес бомбы «Малыш» равнялся весу пятидесяти человек, длина в два человека, диаметр на ширину плеч, а уничтожила за одну секунду сто пятьдесят тысяч жизней! Это ли не чудо? но как же мало ранит это наше сердце! Магия единиц и нулей… В нашей галактике Млечного Пути двести миллиардов звезд, а в соседней Андромеде аж целый триллион, всего известных галактик - сто миллионов, - итого, на круг, единица с двадцатью четырьмя нулями! Мы же глядим в небо лишь в пору любви, ни на йоту не осознавая ни вечности, ни бесконечности, ни смысла такого чуда… Просто живем, не поднимая удивленных бровей, и, в отмеренный срок, смежаем очи, так ничего и не разъяснив для себя.

   К черту Человека, Хиросиму и Вселенную! А вот футбол, к примеру? С какого такого рожна он есть самая популярная игра на земле? Ужели дело в умопомрачительной красоте ее, уникальной какой многогранности, тонкости нюансов, драматизме перипетий? Да нет, пожалуй… Штука в том, что всяк-то в ней разбирается, каждый, гляди ты, Александр, Цезарь, Наполеон..., все видел, все знает, - кто дурак, а кто гений, обо всем судит безапелляционно, окончательно, бесповоротно. В карточную игру в дурака играют все, в преферанс - единицы, - вот и всё объяснение чуда такой популярности. К тому же действо само весьма скоротечно-удобно, необременительно, девяносто минут как вся жизнь и результат – вот он, от него не отмахнешься, сколь ни пеняй погоде, травмам или судейству. Хорошо, когда просто и быстро, ровно в дурака. И неважно, что здесь, как и в любом деле, Пеле рождается раз в сто, а Горринча раз в десять лет, что лишь горстка игроков, посвящая этой игре всю свою жизнь, делает ее по-настоящему красивой, но важно, что судить – не думать, а результат на табло – порука личному вердикту.

   Но это игра всего лишь ног, а что с головами? А и тут никаких особых изменений. В политике (самой массовой на земле игре умов и эмоций), в отличие от футбола, где арбитражный приоритет за мужчинами, до тонкостей разбирается и вовсе каждый половозрелый двуногий, невзирая на гендерные и возрастные различия. И игра-то поинтереснее футбола будет. Там ты всего лишь зритель, ну судья еще, эксперт-аналитик, а тут – все то же, плюс прямой участник, член команды, игрок. Человек, что засовывает бюллетень свой в щель волшебного ящика в день оный, всерьез полагает (лопнуть со смеху иль тоски, но это так), что делает исторический выбор, чем спасает свое отечество, детей своих от… Он не знает в точности от какой такой напасти, но что спасает – знает наверное, отчего распирает его изнутри огромнейшее уважение к себе, глубокое национальное, прости господи, самосознание. Самое любопытное, что счет, итоговый результат его уже почти не интересует, ну… с точки зрения личной выгоды. Его мало занимает, что победа его кандидата далеко, совсем даже не его победа и дивидендов ему и детям его – хлеб да вода, те же самые и в том же количестве и качестве, что и были безо всяких игр; а если проиграл – так виноваты всё они, сребролюбивые арбитры, враги-соседи, грязные деньги, жирные олигархи, продажные клерки, пятые колонны и прочая нечисть, но хлеб и вода – без изменений. Странная игра… Кто сказал, что демократия есть простое подчинение мнения меньшинства мнению большинства? Де-юре, оно, разумеется, так, но на деле – победивший с разницей в один голос получает власть, которой противостоит ровно половина минус один, обозленных противников и не будет согласья в том государстве никогда и никакой победы не жди, а только кровь, распри да оголтелое воровство, - успеть бы, пока не пришли и не отняли те, голодные до денег и власти сорок девять. Да пускай и если сто процентов «за», то кому когда становилось оттого легче (кроме тех, кто мечет банк, «мнет» колоду, разумеется)? Хорошая игра. Чуть сложнее футбола, потому что все вокруг умеют играть и играют в дурака и без ставок, тогда как там, наверху, играют в преферанс и на деньги.

   Это игры голов. Самому бы не запутаться с похмелья да с курева натощак в аллюзиях своих… О чем бишь я? Ну да…, о соседке, сестрице-племяннице своей полногрудой да розовощекой когда-то. Эк ее… Из дома сбежала, двадцать три года играла-поигрывала в дурака, не в подкидного, не в переводного – майдан-раздевалочка называется, и доигралась, что теперь друг дружке глотки в кровь и насмерть грызут парубки, дивчины твои да подаяния просят, да слезу жалости к голоду своему у Европы с Америкой выдавливают. Да только нету, не бывает в игре этой никакой жалости, никакой слезы сочувствия, ибо это самая жестокая на земле игра – игра желудков, кто кого съест. Разве тупой американец, разве чванливый англичанин иль немец постылый, что не раз уж «топтал» тебя на твоей земле (позабыла, глупышка), отнимет от себя, от своего жирного стола-застолья, на который ты так долго из людской глядела, слюну пускала, в твою пользу задаром, не попользовавшись всласть, с извращенным цинизмом, истерзанным, но пока еще привлекательным телом твоим? Кто ты им, хохлушка-хохотушка? Воистину, «Quos Deus perdere vult dementat prius» (кого Бог хочет погубить, того он сначала лишает разума). Когда урчит в желудке, то кто же кроме родни поможет, пускай то и тетка, от которой сбежала к мифической доле лучшей на панели европейской? Именно, именно: голод – не тетка. Раз уже видишь, не слепая же ты совсем? что Бог гневается, что решил погубить, так одумайся, - не ногами, что уж не ходят, не головой, что уж забыла думать, так хоть желудком сообрази, - что тебе в родне, а что в чужой постели. Ну насытишься покуда, деньги-то проешь, а стыд останется, а со стыдом и голод вернется, да только теперь уж продать и себя не выйдет – попользуются в круговую, педофилы, да выплюнут, еще и сапоги оботрут.

   Сухо, ах как сухо во рту… И так жалко, что ни сигарета, ни стакан мне не в помощь. Чудо рождения, чудо смерти, чудо вселенной – все мне обыденность простая – не вижу; но и сестра моя помирает в агонии, а я лишь глазами хлопаю, будто футбол по телевизору смотрю. За окном, у самых стен дома моего уже звонит, надрывается Хемингуэев колокол, а я не слышу гулких поминальных ударов его: экий дурак…, экий дурак…, экий дурак…

Регистрационный номер №0230081

от 1 августа 2014

[Скрыть] Регистрационный номер 0230081 выдан для произведения: «Светает!.. Ах! как скоро ночь минула!». Во рту сухо, хочется курить… И ведь знаю же, что от сигареты станет еще суше, не рассуждая уже о болезнях ног, склерозе сосудов головного мозга, или язве желудка, но… вот уж и закурил. Экий дурак! В мире сотни миллионов, может быть и миллиард людей похоже начинают день свой, умом иль сердцем догадываясь, что лучше не станет и, тем не менее… Экие дураки! Удивительные дураки! Удивительные!..

   М-да… Есть вещи, весьма достаточное количество вещей, явлений вокруг нас, которые, будучи совершенно удивительными, нас не удивляют, не подвигают к раздумью, ни даже просто серого облачка мысли на девственно чистое чело, в силу хотя бы своей банальной повседневности и очевидной тотальности. Неразгаданное до сих пор чудо рождения человека разумного из каких-то микроскопически ничтожных двадцати четырех пар бестолковых на первый взгляд хромосом - конечно же чудо, да только если миллион раз на дню, миллиард за три года (ну смертей соответственно чуть меньше), то какое ж это уже чудо? Вот ежели бы второй Моисей, Христос, Магомет иль Будда? Но как их распознать, когда всё те же двадцать четыре пары по миллиону на дню? Вес бомбы «Малыш» равнялся весу пятидесяти человек, длина в два человека, диаметр на ширину плеч, а уничтожила за одну секунду сто пятьдесят тысяч жизней! Это ли не чудо? но как же мало ранит это наше сердце! Магия единиц и нулей… В нашей галактике Млечного Пути двести миллиардов звезд, а в соседней Андромеде аж целый триллион, всего известных галактик - сто миллионов, - итого, на круг, единица с двадцатью четырьмя нулями! Мы же глядим в небо лишь в пору любви, ни на йоту не осознавая ни вечности, ни бесконечности, ни смысла такого чуда… Просто живем, не поднимая удивленных бровей, и, в отмеренный срок, смежаем очи, так ничего и не разъяснив для себя.

   К черту Человека, Хиросиму и Вселенную! А вот футбол, к примеру? С какого такого рожна он есть самая популярная игра на земле? Ужели дело в умопомрачительной красоте ее, уникальной какой многогранности, тонкости нюансов, драматизме перипетий? Да нет, пожалуй… Штука в том, что всяк-то в ней разбирается, каждый, гляди ты, Александр, Цезарь, Наполеон..., все видел, все знает, - кто дурак, а кто гений, обо всем судит безапелляционно, окончательно, бесповоротно. В карточную игру в дурака играют все, в преферанс - единицы, - вот и всё объяснение чуда такой популярности. К тому же действо само весьма скоротечно-удобно, необременительно, девяносто минут как вся жизнь и результат – вот он, от него не отмахнешься, сколь ни пеняй погоде, травмам или судейству. Хорошо, когда просто и быстро, ровно в дурака. И неважно, что здесь, как и в любом деле, Пеле рождается раз в сто, а Горринча раз в десять лет, что лишь горстка игроков, посвящая этой игре всю свою жизнь, делает ее по-настоящему красивой, но важно, что судить – не думать, а результат на табло – порука личному вердикту.

   Но это игра всего лишь ног, а что с головами? А и тут никаких особых изменений. В политике (самой массовой на земле игре умов и эмоций), в отличие от футбола, где арбитражный приоритет за мужчинами, до тонкостей разбирается и вовсе каждый половозрелый двуногий, невзирая на гендерные и возрастные различия. И игра-то поинтереснее футбола будет. Там ты всего лишь зритель, ну судья еще, эксперт-аналитик, а тут – все то же, плюс прямой участник, член команды, игрок. Человек, что засовывает бюллетень свой в щель волшебного ящика в день оный, всерьез полагает (лопнуть со смеху иль тоски, но это так), что делает исторический выбор, чем спасает свое отечество, детей своих от… Он не знает в точности от какой такой напасти, но что спасает – знает наверное, отчего распирает его изнутри огромнейшее уважение к себе, глубокое национальное, прости господи, самосознание. Самое любопытное, что счет, итоговый результат его уже почти не интересует, ну… с точки зрения личной выгоды. Его мало занимает, что победа его кандидата далеко, совсем даже не его победа и дивидендов ему и детям его – хлеб да вода, те же самые и в том же количестве и качестве, что и были безо всяких игр; а если проиграл – так виноваты всё они, сребролюбивые арбитры, враги-соседи, грязные деньги, жирные олигархи, продажные клерки, пятые колонны и прочая нечисть, но хлеб и вода – без изменений. Странная игра… Кто сказал, что демократия есть простое подчинение мнения меньшинства мнению большинства? Де-юре, оно, разумеется, так, но на деле – победивший с разницей в один голос получает власть, которой противостоит ровно половина минус один, обозленных противников и не будет согласья в том государстве никогда и никакой победы не жди, а только кровь, распри да оголтелое воровство, - успеть бы, пока не пришли и не отняли те, голодные до денег и власти сорок девять. Да пускай и если сто процентов «за», то кому когда становилось оттого легче (кроме тех, кто мечет банк, «мнет» колоду, разумеется)? Хорошая игра. Чуть сложнее футбола, потому что все вокруг умеют играть и играют в дурака и без ставок, тогда как там, наверху, играют в преферанс и на деньги.

   Это игры голов. Самому бы не запутаться с похмелья да с курева натощак в аллюзиях своих… О чем бишь я? Ну да…, о соседке, сестрице-племяннице своей полногрудой да розовощекой когда-то. Эк ее… Из дома сбежала, двадцать три года играла-поигрывала в дурака, не в подкидного, не в переводного – майдан-раздевалочка называется, и доигралась, что теперь друг дружке глотки в кровь и насмерть грызут парубки, дивчины твои да подаяния просят, да слезу жалости к голоду своему у Европы с Америкой выдавливают. Да только нету, не бывает в игре этой никакой жалости, никакой слезы сочувствия, ибо это самая жестокая на земле игра – игра желудков, кто кого съест. Разве тупой американец, разве чванливый англичанин иль немец постылый, что не раз уж «топтал» тебя на твоей земле (позабыла, глупышка), отнимет от себя, от своего жирного стола-застолья, на который ты так долго из людской глядела, слюну пускала, в твою пользу задаром, не попользовавшись всласть, с извращенным цинизмом, истерзанным, но пока еще привлекательным телом твоим? Кто ты им, хохлушка-хохотушка? Воистину, «Quos Deus perdere vult dementat prius» (кого Бог хочет погубить, того он сначала лишает разума). Когда урчит в желудке, то кто же кроме родни поможет, пускай то и тетка, от которой сбежала к мифической доле лучшей на панели европейской? Именно, именно: голод – не тетка. Раз уже видишь, не слепая же ты совсем? что Бог гневается, что решил погубить, так одумайся, - не ногами, что уж не ходят, не головой, что уж забыла думать, так хоть желудком сообрази, - что тебе в родне, а что в чужой постели. Ну насытишься покуда, деньги-то проешь, а стыд останется, а со стыдом и голод вернется, да только теперь уж продать и себя не выйдет – попользуются в круговую, педофилы, да выплюнут, еще и сапоги оботрут.

   Сухо, ах как сухо во рту… И так жалко, что ни сигарета, ни стакан мне не в помощь. Чудо рождения, чудо смерти, чудо вселенной – все мне обыденность простая – не вижу; но и сестра моя помирает в агонии, а я лишь глазами хлопаю, будто футбол по телевизору смотрю. За окном, у самых стен дома моего уже звонит, надрывается Хемингуэев колокол, а я не слышу гулких поминальных ударов его: экий дурак…, экий дурак…, экий дурак…

Пианино

Гомосексуализм и эмпириокритицизм

Рейтинг: +1 307 просмотров

Кому понравилось произведение? >>

Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!