Утро. Солнце врывается в комнату, преодолевая преграды из стекла и занавески. Лучи скользят по стенам и мебели, по полу и потолку. Наглость, с которой всё это происходит, приводит меня в бешенство. Ведь ещё только полседьмого, а жёлтая апофема уже прыгает из вершины – солнце – на сторону боковой поверхности в виде моей щеки. Нащупав середину этой стороны, прямая втыкается в глаз, разрывая веко и вгрызаясь одним концом в зрачок. Я просыпаюсь. Но меня ещё держат сны за ноги, за волосы, за пальцы рук. Сны цепляются, но нити рвутся одна за другой, секунда за секундой, и наступает та минута, когда связь потеряна на долгое время. Я проснулся.
Некоторое время назад мне снилась ВОЙНА…
Осень, зима, весна, лето и опять осень. Пять лет – пять месяцев…
Мне приснилась ВОЙНА… ВОЙНА… ВОЙНА…
«Он бежит по полю. Дождь плетёт кружева на лужах, на глине, на трупах, на орденах и медалях, на лицах со стеклянными застывшими навсегда глазами, на выцветшем поле, на кустах, на листьях кустов, на воздухе, на одеждах бегущих, на оружии, на дрожащих на курках пальцах, на ручьях, в которых бежит чья-то кровь, смешавшись с водой, на подошвах, ступающих по старым кружевам, на бетонных или пластмассовых душах. Артерии под кожей, подражая ливню, также выплетают кружева…
Он бежит по полю. Снег, десантируясь с неба, плавно ложится на землю, на изувеченных в бою ребят, на награды, которые должны были звенеть на параде, на ботинки, испачканные кровью, на жёлтые листья, на холодный воздух, на обгоревшие кусты, на бледную кожу, на губы, с которых уже никогда не упадёт поцелуй, словно снег, по прямой в губы любимой, на крики ещё живых парней, на слёзы ранимых девушек, на бинты, раскрутившиеся осенью, на письма, лежащие в карманах, на души. Озябшие листья, словно солдаты, погибшие в бою, укрываются снегом…
Он бежит по полю. Солнце поливает лимонным соком параллелограмм войны, застывшие в улыбке лица, тёплые слова, упавшие с губ на листок письма, надежду, сгоревшую в теле, очки, стёкла которых лопнули при взрыве, пыль, поднятую с тверди земли, дни, прошедшие с 1941 года, минутные стрелки, оставшиеся на каком-то времени, кусты с набухающими почками, кости, карты, выпавшие из кармана, сумки погибших санитарок, ногти, прекратившие расти, огонёк в глазах куда-то бегущих парней, смех, рвущийся из обожжённого спиртом горла, мат, бегущий волной по таящему снегу, души, летящие вверх. Солнечные лучи, словно пальцы жён, матерей, детей ласкают тех, кто не вернулся из боя…
Он бежит по полю. Тополиный пух, шутя, обстреливает узоры, плетённые дождями и солнцем, пули, летящие в чью-то плоть, фотографии родных, выпавшие в лужу солёной крови, траву, покрытую болью, цветы, растоптанные сапогами, потухшие окурки, оружия, стреляющие без перерыва, секунды, дробящие свет, пульс, скачущий где-то внутри, спины, упавших навзничь людей, произнесённые кем-то слова – «Жестокость» и «Подлость», предательство, родившееся в груди, но погибшее от пули командира, души, шагающие одна за другой в пропасть. Пух хочет поднять дух солдат, но его наивность не приносит никаких результатов…
Он бежит по полю. Листья, подбитыми утками, опускаются на кружева, разрывая их неповторимый узор, на керамические лица, на шершавую кожу рук, на алую кровь в коричневой жиже, на дула автоматов, на рукоятки пистолетов, на раненые сердца, на веру, застывшую в глазах бойцов, на облысевшие одуванчики, на дымящиеся костры, на горячие гранаты и патроны, на слёзы, не упавшие со щёк, на погибшие вопросы – «Зачем?» и «Почему так рано?», на крики «Ура!», на песни, угасшие в перестрелке, на окопы, заваленные телами, на пальцы, когда-то крестившиеся перед иконой, на крестики, лежащие во внутренних кармашках, на тихую молитву, льющуюся из уст смертельно раненого солдата, на хлеб, припрятанный им на случай, если вдруг проголодаешься, на распоротые криками души. Снег укрывает опавшие листья, словно крышкой дубового гроба…
Он покинул поле… Он вернулся домой… Он ЖИВ…»
Некоторое время назад мне снилась ВОЙНА…
Осень, зима, весна, лето и опять осень. Пять лет – пять месяцев…
Помочь сайту
Поздравления
